- Тоже надеюсь... - тихо ответил Эро, глядя куда-то в сторону.
Возникла небольшая пауза...
- Ладно, мама, - сказал он уже другим, веселым голосом. - Мне пора.
Мари-Элен поцеловала его на прощание и, стоя у ворот, долго смотрела сыну вслед.
Сейчас, вспоминая этот разговор, Эро чувствовал одновременно и боль... и в то же время, с души словно свалился груз, который давил ее все последние пять лет.
Конечно, он не стал рассказывать матери об угрозе ареста, о зловещей тени гильотины, которая нависла над ним в последние месяцы. Это было уже чем-то настолько постоянным, что он уже почти привык с этим жить.
"Человек привыкает ко всему", - подумал он и усмехнулся про себя, а сердце опять сжала боль, почти физическая.
Эро даже остановился и глубоко вдохнул холодный воздух. Из состояния задумчивости его вывел неожиданный вопрос.
- Гражданин, не подскажете, который час? - услышал он рядом с собой хрипловатый, но весьма вежливый голос.
Подняв глаза, Эро увидел стоявшего рядом пожилого человека в сутане.
Уже почти стемнело, и священник его не узнал.
- Семь часов, - ответил Эро.
- Благодарю вас, - отозвался священник.
Эро почему-то подумал, что он - из немногих священников, все еще не присягнувших республике. На это указывала и его сутана, в которой он открыто ходил, и манера общаться. Некоторые священники так и не присягали единой и неделимой республике, даже ценой своей жизни.
Словно угадав мысли Эро де Сешеля, святой отец медленно проговорил.
- Мне вот уже семьдесят девять... да, стар я, совсем стар... Но никогда раньше не думал, что доживу до этого... до всего этого позора, - он горестно вздохнул.
- О чем вы? - спросил его Эро.
- Да это всё... - священник провел рукой вокруг себя. - Что творится вокруг. Храм, где я служил, на прошлой неделе закрыли. Теперь там очередной патриотический клуб имени Богини Разума. А где их разум-то? Где? Эх, сын мой... - священник горестно махнул рукой. - Ни разума теперь у людей не осталось... ни веры... ни милосердия.
Эро внимательно слушал его.
- А вы не боитесь, что...? - начал он и замолчал, не решаясь продолжать дальше.
Впрочем, все и так было очевидно. Произносить подобные антиреспубликанские вещи, особенно незнакомому человеку, было весьма опасно. Да и знакомому, впрочем, тоже.
- Устал я уже бояться, - честно ответил священник. - Да и чего бояться?
Что вы донесете на меня, гражданин? Я и так живу в ожидании ареста.
- Просто ведь это очень опасно... - заметил Эро. - Такие слова...
- Знаю, - снова махнул рукой старик. - Но все по воле Божьей. А я уже думаю порой, что лучше умереть, чем видеть все это... то, что вокруг делается.
Эро де Сешель неожиданно подумал, что этот старый священник озвучивает и его мысли.
- Да, - ответил он. - Поверьте, я часто тоже так думаю. Что, возможно, лучше умереть...
- Вы, гражданин? - священник всмотрелся в его лицо, но из-за слабого зрения и полумрака так и не узнавал.
- Именно, - Эро кивнул головой. - Я живу ведь, как и вы... ожидая, когда за мной придут.
Он засмеялся, засунув руку в карман.
- Знаете что... - Эро вытащил купюру и протянул старому священнику. - Возьмите пожалуйста... здесь десять ливров. Помолитесь за меня, хорошо?
Мне согреет сердце, что это сделает священник, не присягнувший республике.
- Зачем же деньги? - пробормотал старик в замешательстве. - Да еще и так много? Я и так за вас помолюсь, гражданин.
- Нет, возьмите. - Эро разжал его ладонь и вложил купюру. - Считайте, что это оплата за ваши услуги.
- Ну... хорошо, - пробормотал священник, соглашаясь. - Как ваше имя? За кого мне молиться?
- Мари-Жан... Эро де Сешель, - ответил Эро и, повернувшись, быстро пошел прочь.
- Гражданин де Сешель? - воскликнул священник. - Так это были вы?
Но Эро уже уходил все дальше и дальше. Вскоре он свернул с тропы и оказался на аллее, где уже стоял дорожный экипаж.
Дорога от Ливри до Парижа заняла более трех часов, и домой Эро де Сешель вернулся уже за полночь. Адель, дремавшая в большом кресле в гостиной, сразу же проснулась.
- Ну, как все прошло, Эро? - с тревогой спросила молодая женщина, подходя к нему и заглядывая в глаза.
Вопреки опасениям, ее любимый был абсолютно трезвым. Выглядел он, правда, усталым.
- Все хорошо, любимая моя, - ответил Эро. - Но почему же ты еще не ложилась? Я ведь сказал, что вернусь поздно.
- Я ждала тебя, - обиженно надула губки Адель.
- Все прошло хорошо, - Эро обнял ее и поцеловал. - Сначала меня не хотели даже пропускать. Но потом все-таки пропустили, и мы с матушкой помирились.
Все было так трогательно... Она даже настояла, чтобы я у нее пообедал. Знаешь, Адель... - он сделал небольшую паузу, задумчиво глядя на янтарные языки пламени в камине, - на мгновение мне даже показалось, словно все-по прежнему. Как раньше, еще до революции. А этих последних пяти лет как будто и не было.
- Господи, Эро... - молодая графиня провела рукой по его щеке, - я так рада за тебя... Так рада.
- Спасибо, Адель. - Эро обнял ее и прижал к себе, - Я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя, - прошептала Адель. - Очень люблю.
- Камилл ведет компанию против террора, - проговорил Эро де Сешель, пробегая взглядом по странице газеты, купленной сегодня утром.
Газета называлась "Старый Кордельер" и издаваться начала совсем недавно, это был второй выпуск. Но раскупалась она мгновенно и уже приобрела большую популярность. На страницах этой газеты люди читали то, о чем думали последние месяцы или о чем говорили друг другу шепотом, предварительно оглянувшись по сторонам. Да и то самым близким и проверенным людям, во избежание доноса.
- Что ты сказал, Эро? - поинтересовалась сидевшая в этой же комнате Адель.
- Новая газета Камилла Демулена, - Эро протянул молодой женщине газетные листы. - Прочитай, Адель. На этой странице, самый первый абзац.
- Откройте тюрьмы тем 200 тысячам граждан, которых вы называете подозрительными... - прочитала Адель и, закусив губу, с тревогой посмотрела на Эро.
- Камилл очень рискует...
Опустив глаза на газетный лист, она стала читать дальше.
Эро встал и прошелся по комнате.
- Он надеется расшевелить народ. Взывает к совести Робеспьера... - Эро усмехнулся. - Но как можно взывать к тому, чего у человека нет. А есть лишь одно тщеславие и жажда власти.
Адель слушала его, нахмурив брови, держа газету на коленях.
Эро нагнулся, бросил в камин пару поленьев и вернулся в кресло.
- Ты говорил, что он учился вместе с Робеспьером в колледже, - заметила Адель.
- Да, - Эро кивнул головой. - Робеспьер знает Камилла с детских лет. Но это ничего не меняет. Робеспьер - человек, у которого нет душевных привязанностей ни к кому... кроме...
Как уже шутят парижане, его любимая женщина - это гильотина.
- Боже, Эро... - Адель отложила газету на столик и подойдя к нему, обняла за шею. - Наверное я глупая и наивная дурочка, но я все еще надеюсь, что все обойдется.
Эро вздохнул и притянув молодую женщину к себе, ласково провел рукой по ее волосам.
- Адель, а давай завтра сходим куда-нибудь? - неожиданно веселым голосом сказал он. - Завтра суббота, а мы так давно никуда не выбирались вдвоем.
- Давай, Эро. - Адель улыбнулась в ответ. - Действительно, мы так давно никуда с тобой не ходили.
- Я бы сходил в Оперу, - признался Эро. - Завтра там будет "Орфей и Эвридика". Грустная история о любви. Но в любом случае лучше, чем все эти патриотическо-республиканские премьеры, которыми теперь забит репертуар всех парижских театров.
- "Орфей и Эвридика" - повторила Адель. - Прекрасно.
- Кстати, Эро... - Адель провела пальчиком по его щеке. - Ты слышал, что в Народном театре новая постановка, которая называется "Праздник в честь принятия Конституции"? Тебя там играет какой-то актер...
- Даже так? - засмеялся Эро де Сешель. - Что же, это очень в духе республики. А Конституция...
Он замолчал и отвернулся от Адель в сторону.
- Все оказалось миражом, - тихо закончил он.
- Что? Что ты сказал, милый? - встревоженно спросила молодая женщина.
- Нет, Адель, ничего. - Эро взял в руку ее ладонь и поцеловал. - Я сказал, какая ты у меня красавица.
Из Оперы Эро и Адель возвращались в приподнятом настроении. Впервые за последние месяцы Адель видела, что ее любимый действительно весел.
Когда они уже свернули на Бас-де-Рампар, Эро обнял молодую женщину за талию и поцеловал в губы.
- Эро! - Адель стала шутливо вырываться. - Неудобно, нас же увидят...
- И пускай видят, - засмеялся Эро де Сешель. - Мне скрывать от республики нечего.
- До дома осталось уже совсем немного, - Адель лукаво посмотрела на него. - Потерпи.
Неожиданно молодая женщина вспомнила, что как раз сегодня кухарка Розетт уехала к сестре, которая жила в пригороде Парижа. Адель остановилась и слегка нахмурила свои красивые брови. Готовить она абсолютно не умела. Впрочем, кое-как сделать омлет и нарезать сыр молодая графиня конечно могла бы...
От этих нерадостных размышлений ее отвлек Эро, который опять, прямо на улице, притянул ее к себе и стал страстно целовать в шею.
- Эро! - возмущенно воскликнула Адель. - Ты ведешь себя так, словно выпил!
- Я опьянен твоей красотой, - засмеялся Эро. - Почему ты так расстроилась, Адель? Что случилось?
- Не знаю, как быть с ужином, - чистосердечно призналась молодая графиня.
- Ах вот оно что! - засмеялся Эро. - Разве это повод для грусти? Я совсем не голоден. А если ты хочешь есть, Адель, то я сам приготовлю что-нибудь. Розетт и раньше уезжала и с голоду я не умирал. Ну, пойдем скорее, - он потянул ее за руку.
Они уже зашли в дом, когда Адель вдруг почувствовала какую-то необъяснимую тревогу. Причину ее она не понимала, но, когда они поднимались по ступенькам, молодая женщина слегка замедлила шаг. Эро что-то весело говорил ей, но она почти не слушала его. Вот, он вставил ключ в замок...
- Что за черт! - громко сказал Эро и взялся рукой за дверную ручку.
Дверь была не заперта. Точнее, оказалась взломана.
- Похоже, у нас побывали "гости", - проговорил Эро де Сешель. Сказал он это абсолютно спокойно, только побледнел.
- Боже мой, Эро! - воскликнула Адель, схватившись за его руку. - Недаром, как только мы вошли в дом, у меня было какое-то дурное предчувствие!
- Подожди минуту, не заходи, - прошептал ей Эро.
Он первый зашел в квартиру, а молодая графиня ждала у двери, прижав к груди сумочку.
Но вскоре Эро позвал ее, и Адель переступила порог квартиры.
Эро захлопнул дверь и повернул внутреннюю задвижку.
- Вырезали замок, - тихо сказал он. - Адель, пойди, посмотри, на месте ли твои драгоценности и прочие вещи. А я посмотрю у себя в кабинете.
Адель кивнула и быстрым шагом пошла в гостиную, попутно замечая учиненный в квартире беспорядок. Вещи были раскиданы. Книжный шкаф был наполовину опустошен, книги беспорядочно валялись на полу. Адель подошла к шкафу, где хранились драгоценности. Верхняя полка закрывалась на маленький ключик, который она обычно носила с собой. Но сейчас он не пригодился. Дверца была сломана. Распахнув шкаф, Адель достала изящную серебряную шкатулку, где она хранила драгоценности. Молодая графиня приподняла крышку.
Содержимое шкатулки было на месте. Также она проверила несколько остальных "тайничков", все оказалось цело. Не тронуты были и ее красивые дорогие платья и остальная одежда.
- Эро! - Адель зашла в кабинет Эро де Сешеля. - Все на месте, ничего из драгоценностей не пропало. И деньги тоже не взяли.
Остановившись на пороге, молодая женщина ахнула. В кабинете был полный разгром. Эро, стоя на коленях посреди комнаты, подбирал с пола какие-то разбросанные листы. Находившийся у стены сейф, был взломан. Большой книжный шкаф также был перевернут вверх дном. По всему полу валялись книги и бумаги.
- Так я и думал, - отозвался Эро, подняв на Адель усталые глаза. - Им нужно было другое. Вся моя переписка с эмигрантами исчезла. И часть бумаг, касающихся последней поездки в Эльзас.
- Боже... Эро... - побледневшая Адель прислонилась спиной к стене. - Что же теперь будет?
- Теперь, Адель... - Эро встал с колен, аккуратно отряхивая камзол, - теперь, полагаю, на меня заведут официальное "дело", подкрепленное вещественными доказательствами.
Он усмехнулся.
- Сколько раз я просила тебя сжечь эти письма! - не выдержав, закричала Адель.
И, не в силах больше сдерживаться, молодая женщина заплакала.
Эро де Сешель устало опустился в кресло и прикрыл глаза ладонью.
- Я не собирался уничтожать письма своих друзей в угоду Робеспьеру и его Комитету, - ответил он.
Адель всхлипнула, вытирая слезы.
- Но ты же видишь, что происходит, - проговорила молодая женщина.
Она прошла к нему по полу, усыпанному бумагами, едва не поскользнувшись на какой-то небольшой книге в кожаном переплете. Адель нагнулась и рассеянно положила книгу на этажерку.
- Позже уберем все это, - тихо сказал де Сешель.
Адель подошла и обняла его за шею.
- Почему он не оставит тебя в покое? - прошептала она. - Почему? Что ему нужно?
Эро пожал плечами.
- Видимо, я позволял себе слишком много лишнего, - он вздохнул, - Робеспьер очень злопамятен. Любой, кто не разделяет его точку зрения - враг.
Причем враг, заслуживающий смерти. Да что говорить, Адель, ты же сама видишь, что происходит. - Эро поднял на нее глаза. - Арестовывают каждого второго, причем просто так.
Адель напряженно слушала его слова. Между ее нахмуренных темных бровей пролегла морщинка. Тонкие пальцы сжали бархатный подлокотник кресла.
- Любимая моя, - Эро обнял ее и прижал к себе. - Прошу тебя еще раз, уезжай из Парижа. Тебя пока еще выпустят.
- Нет. - Адель покачала головой, а в ее темных глазах появилась непреодолимая решимость. - Я никуда от тебя не уеду.
- С тобой поступят также, как со мной, - проговорил Эро. - Глупая...
- Я останусь с тобой, - ответила молодая женщина. - Останусь с тобой до...
Она так и не смогла произнести это слово, оно застряло в горле... и молодая женщина отвернулась, вытирая набежавшую слезинку.
Адель дрожала все последующие дни. Каждый звонок в дверь вызывал у нее непреодолимый страх, что это пришли за ее любимым. По ночам она долго не могла заснуть. Эро уже спал, а молодая женщина тихо лежала, обняв его и, затаив дыхание, прислушивалась к каждому звуку и шороху, доносившемуся с улицы. Нередко заснуть ей удавалось только под утро. Видя тревожное состояние хозяйки, Розетт достала у аптекаря капли брома, и теперь молодая женщина принимала их каждый вечер перед сном. Голова становилась тяжелой, а настроение равнодушно-апатичным, но зато теперь хоть как-то удавалось заснуть.
По утрам, когда Эро уходил на заседания Конвента и провожая его, Адель не могла не думать, что, возможно, видит своего любимого в последний раз.
Но, вопреки страшным ожиданиям Адель, Робеспьер не спешил арестовывать Эро де Сешеля. Прошло уже две недели после беспорядка, учиненного в их квартире.
Уже заканчивался февраль или вантоз - месяц ветра - как его называли по новому республиканскому календарю. Адель де Бельгард все никак не могла привыкнуть к этим новым республиканским названиям и новому летосчислению.
- Республиканский календарь - изобретение Фабра д'Эглантина, - усмехнулся Эро, когда у них как-то зашла речь об этом. - И нужно сказать, он этим очень горд.
Возникла небольшая пауза...
- Ладно, мама, - сказал он уже другим, веселым голосом. - Мне пора.
Мари-Элен поцеловала его на прощание и, стоя у ворот, долго смотрела сыну вслед.
Сейчас, вспоминая этот разговор, Эро чувствовал одновременно и боль... и в то же время, с души словно свалился груз, который давил ее все последние пять лет.
Конечно, он не стал рассказывать матери об угрозе ареста, о зловещей тени гильотины, которая нависла над ним в последние месяцы. Это было уже чем-то настолько постоянным, что он уже почти привык с этим жить.
"Человек привыкает ко всему", - подумал он и усмехнулся про себя, а сердце опять сжала боль, почти физическая.
Эро даже остановился и глубоко вдохнул холодный воздух. Из состояния задумчивости его вывел неожиданный вопрос.
- Гражданин, не подскажете, который час? - услышал он рядом с собой хрипловатый, но весьма вежливый голос.
Подняв глаза, Эро увидел стоявшего рядом пожилого человека в сутане.
Уже почти стемнело, и священник его не узнал.
- Семь часов, - ответил Эро.
- Благодарю вас, - отозвался священник.
Эро почему-то подумал, что он - из немногих священников, все еще не присягнувших республике. На это указывала и его сутана, в которой он открыто ходил, и манера общаться. Некоторые священники так и не присягали единой и неделимой республике, даже ценой своей жизни.
Словно угадав мысли Эро де Сешеля, святой отец медленно проговорил.
- Мне вот уже семьдесят девять... да, стар я, совсем стар... Но никогда раньше не думал, что доживу до этого... до всего этого позора, - он горестно вздохнул.
- О чем вы? - спросил его Эро.
- Да это всё... - священник провел рукой вокруг себя. - Что творится вокруг. Храм, где я служил, на прошлой неделе закрыли. Теперь там очередной патриотический клуб имени Богини Разума. А где их разум-то? Где? Эх, сын мой... - священник горестно махнул рукой. - Ни разума теперь у людей не осталось... ни веры... ни милосердия.
Эро внимательно слушал его.
- А вы не боитесь, что...? - начал он и замолчал, не решаясь продолжать дальше.
Впрочем, все и так было очевидно. Произносить подобные антиреспубликанские вещи, особенно незнакомому человеку, было весьма опасно. Да и знакомому, впрочем, тоже.
- Устал я уже бояться, - честно ответил священник. - Да и чего бояться?
Что вы донесете на меня, гражданин? Я и так живу в ожидании ареста.
- Просто ведь это очень опасно... - заметил Эро. - Такие слова...
- Знаю, - снова махнул рукой старик. - Но все по воле Божьей. А я уже думаю порой, что лучше умереть, чем видеть все это... то, что вокруг делается.
Эро де Сешель неожиданно подумал, что этот старый священник озвучивает и его мысли.
- Да, - ответил он. - Поверьте, я часто тоже так думаю. Что, возможно, лучше умереть...
- Вы, гражданин? - священник всмотрелся в его лицо, но из-за слабого зрения и полумрака так и не узнавал.
- Именно, - Эро кивнул головой. - Я живу ведь, как и вы... ожидая, когда за мной придут.
Он засмеялся, засунув руку в карман.
- Знаете что... - Эро вытащил купюру и протянул старому священнику. - Возьмите пожалуйста... здесь десять ливров. Помолитесь за меня, хорошо?
Мне согреет сердце, что это сделает священник, не присягнувший республике.
- Зачем же деньги? - пробормотал старик в замешательстве. - Да еще и так много? Я и так за вас помолюсь, гражданин.
- Нет, возьмите. - Эро разжал его ладонь и вложил купюру. - Считайте, что это оплата за ваши услуги.
- Ну... хорошо, - пробормотал священник, соглашаясь. - Как ваше имя? За кого мне молиться?
- Мари-Жан... Эро де Сешель, - ответил Эро и, повернувшись, быстро пошел прочь.
- Гражданин де Сешель? - воскликнул священник. - Так это были вы?
Но Эро уже уходил все дальше и дальше. Вскоре он свернул с тропы и оказался на аллее, где уже стоял дорожный экипаж.
***
Дорога от Ливри до Парижа заняла более трех часов, и домой Эро де Сешель вернулся уже за полночь. Адель, дремавшая в большом кресле в гостиной, сразу же проснулась.
- Ну, как все прошло, Эро? - с тревогой спросила молодая женщина, подходя к нему и заглядывая в глаза.
Вопреки опасениям, ее любимый был абсолютно трезвым. Выглядел он, правда, усталым.
- Все хорошо, любимая моя, - ответил Эро. - Но почему же ты еще не ложилась? Я ведь сказал, что вернусь поздно.
- Я ждала тебя, - обиженно надула губки Адель.
- Все прошло хорошо, - Эро обнял ее и поцеловал. - Сначала меня не хотели даже пропускать. Но потом все-таки пропустили, и мы с матушкой помирились.
Все было так трогательно... Она даже настояла, чтобы я у нее пообедал. Знаешь, Адель... - он сделал небольшую паузу, задумчиво глядя на янтарные языки пламени в камине, - на мгновение мне даже показалось, словно все-по прежнему. Как раньше, еще до революции. А этих последних пяти лет как будто и не было.
- Господи, Эро... - молодая графиня провела рукой по его щеке, - я так рада за тебя... Так рада.
- Спасибо, Адель. - Эро обнял ее и прижал к себе, - Я люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя, - прошептала Адель. - Очень люблю.
Глава 35
- Камилл ведет компанию против террора, - проговорил Эро де Сешель, пробегая взглядом по странице газеты, купленной сегодня утром.
Газета называлась "Старый Кордельер" и издаваться начала совсем недавно, это был второй выпуск. Но раскупалась она мгновенно и уже приобрела большую популярность. На страницах этой газеты люди читали то, о чем думали последние месяцы или о чем говорили друг другу шепотом, предварительно оглянувшись по сторонам. Да и то самым близким и проверенным людям, во избежание доноса.
- Что ты сказал, Эро? - поинтересовалась сидевшая в этой же комнате Адель.
- Новая газета Камилла Демулена, - Эро протянул молодой женщине газетные листы. - Прочитай, Адель. На этой странице, самый первый абзац.
- Откройте тюрьмы тем 200 тысячам граждан, которых вы называете подозрительными... - прочитала Адель и, закусив губу, с тревогой посмотрела на Эро.
- Камилл очень рискует...
Опустив глаза на газетный лист, она стала читать дальше.
Эро встал и прошелся по комнате.
- Он надеется расшевелить народ. Взывает к совести Робеспьера... - Эро усмехнулся. - Но как можно взывать к тому, чего у человека нет. А есть лишь одно тщеславие и жажда власти.
Адель слушала его, нахмурив брови, держа газету на коленях.
Эро нагнулся, бросил в камин пару поленьев и вернулся в кресло.
- Ты говорил, что он учился вместе с Робеспьером в колледже, - заметила Адель.
- Да, - Эро кивнул головой. - Робеспьер знает Камилла с детских лет. Но это ничего не меняет. Робеспьер - человек, у которого нет душевных привязанностей ни к кому... кроме...
Как уже шутят парижане, его любимая женщина - это гильотина.
- Боже, Эро... - Адель отложила газету на столик и подойдя к нему, обняла за шею. - Наверное я глупая и наивная дурочка, но я все еще надеюсь, что все обойдется.
Эро вздохнул и притянув молодую женщину к себе, ласково провел рукой по ее волосам.
- Адель, а давай завтра сходим куда-нибудь? - неожиданно веселым голосом сказал он. - Завтра суббота, а мы так давно никуда не выбирались вдвоем.
- Давай, Эро. - Адель улыбнулась в ответ. - Действительно, мы так давно никуда с тобой не ходили.
- Я бы сходил в Оперу, - признался Эро. - Завтра там будет "Орфей и Эвридика". Грустная история о любви. Но в любом случае лучше, чем все эти патриотическо-республиканские премьеры, которыми теперь забит репертуар всех парижских театров.
- "Орфей и Эвридика" - повторила Адель. - Прекрасно.
- Кстати, Эро... - Адель провела пальчиком по его щеке. - Ты слышал, что в Народном театре новая постановка, которая называется "Праздник в честь принятия Конституции"? Тебя там играет какой-то актер...
- Даже так? - засмеялся Эро де Сешель. - Что же, это очень в духе республики. А Конституция...
Он замолчал и отвернулся от Адель в сторону.
- Все оказалось миражом, - тихо закончил он.
- Что? Что ты сказал, милый? - встревоженно спросила молодая женщина.
- Нет, Адель, ничего. - Эро взял в руку ее ладонь и поцеловал. - Я сказал, какая ты у меня красавица.
***
Из Оперы Эро и Адель возвращались в приподнятом настроении. Впервые за последние месяцы Адель видела, что ее любимый действительно весел.
Когда они уже свернули на Бас-де-Рампар, Эро обнял молодую женщину за талию и поцеловал в губы.
- Эро! - Адель стала шутливо вырываться. - Неудобно, нас же увидят...
- И пускай видят, - засмеялся Эро де Сешель. - Мне скрывать от республики нечего.
- До дома осталось уже совсем немного, - Адель лукаво посмотрела на него. - Потерпи.
Неожиданно молодая женщина вспомнила, что как раз сегодня кухарка Розетт уехала к сестре, которая жила в пригороде Парижа. Адель остановилась и слегка нахмурила свои красивые брови. Готовить она абсолютно не умела. Впрочем, кое-как сделать омлет и нарезать сыр молодая графиня конечно могла бы...
От этих нерадостных размышлений ее отвлек Эро, который опять, прямо на улице, притянул ее к себе и стал страстно целовать в шею.
- Эро! - возмущенно воскликнула Адель. - Ты ведешь себя так, словно выпил!
- Я опьянен твоей красотой, - засмеялся Эро. - Почему ты так расстроилась, Адель? Что случилось?
- Не знаю, как быть с ужином, - чистосердечно призналась молодая графиня.
- Ах вот оно что! - засмеялся Эро. - Разве это повод для грусти? Я совсем не голоден. А если ты хочешь есть, Адель, то я сам приготовлю что-нибудь. Розетт и раньше уезжала и с голоду я не умирал. Ну, пойдем скорее, - он потянул ее за руку.
Они уже зашли в дом, когда Адель вдруг почувствовала какую-то необъяснимую тревогу. Причину ее она не понимала, но, когда они поднимались по ступенькам, молодая женщина слегка замедлила шаг. Эро что-то весело говорил ей, но она почти не слушала его. Вот, он вставил ключ в замок...
- Что за черт! - громко сказал Эро и взялся рукой за дверную ручку.
Дверь была не заперта. Точнее, оказалась взломана.
- Похоже, у нас побывали "гости", - проговорил Эро де Сешель. Сказал он это абсолютно спокойно, только побледнел.
- Боже мой, Эро! - воскликнула Адель, схватившись за его руку. - Недаром, как только мы вошли в дом, у меня было какое-то дурное предчувствие!
- Подожди минуту, не заходи, - прошептал ей Эро.
Он первый зашел в квартиру, а молодая графиня ждала у двери, прижав к груди сумочку.
Но вскоре Эро позвал ее, и Адель переступила порог квартиры.
Эро захлопнул дверь и повернул внутреннюю задвижку.
- Вырезали замок, - тихо сказал он. - Адель, пойди, посмотри, на месте ли твои драгоценности и прочие вещи. А я посмотрю у себя в кабинете.
Адель кивнула и быстрым шагом пошла в гостиную, попутно замечая учиненный в квартире беспорядок. Вещи были раскиданы. Книжный шкаф был наполовину опустошен, книги беспорядочно валялись на полу. Адель подошла к шкафу, где хранились драгоценности. Верхняя полка закрывалась на маленький ключик, который она обычно носила с собой. Но сейчас он не пригодился. Дверца была сломана. Распахнув шкаф, Адель достала изящную серебряную шкатулку, где она хранила драгоценности. Молодая графиня приподняла крышку.
Содержимое шкатулки было на месте. Также она проверила несколько остальных "тайничков", все оказалось цело. Не тронуты были и ее красивые дорогие платья и остальная одежда.
- Эро! - Адель зашла в кабинет Эро де Сешеля. - Все на месте, ничего из драгоценностей не пропало. И деньги тоже не взяли.
Остановившись на пороге, молодая женщина ахнула. В кабинете был полный разгром. Эро, стоя на коленях посреди комнаты, подбирал с пола какие-то разбросанные листы. Находившийся у стены сейф, был взломан. Большой книжный шкаф также был перевернут вверх дном. По всему полу валялись книги и бумаги.
- Так я и думал, - отозвался Эро, подняв на Адель усталые глаза. - Им нужно было другое. Вся моя переписка с эмигрантами исчезла. И часть бумаг, касающихся последней поездки в Эльзас.
- Боже... Эро... - побледневшая Адель прислонилась спиной к стене. - Что же теперь будет?
- Теперь, Адель... - Эро встал с колен, аккуратно отряхивая камзол, - теперь, полагаю, на меня заведут официальное "дело", подкрепленное вещественными доказательствами.
Он усмехнулся.
- Сколько раз я просила тебя сжечь эти письма! - не выдержав, закричала Адель.
И, не в силах больше сдерживаться, молодая женщина заплакала.
Глава 36
Эро де Сешель устало опустился в кресло и прикрыл глаза ладонью.
- Я не собирался уничтожать письма своих друзей в угоду Робеспьеру и его Комитету, - ответил он.
Адель всхлипнула, вытирая слезы.
- Но ты же видишь, что происходит, - проговорила молодая женщина.
Она прошла к нему по полу, усыпанному бумагами, едва не поскользнувшись на какой-то небольшой книге в кожаном переплете. Адель нагнулась и рассеянно положила книгу на этажерку.
- Позже уберем все это, - тихо сказал де Сешель.
Адель подошла и обняла его за шею.
- Почему он не оставит тебя в покое? - прошептала она. - Почему? Что ему нужно?
Эро пожал плечами.
- Видимо, я позволял себе слишком много лишнего, - он вздохнул, - Робеспьер очень злопамятен. Любой, кто не разделяет его точку зрения - враг.
Причем враг, заслуживающий смерти. Да что говорить, Адель, ты же сама видишь, что происходит. - Эро поднял на нее глаза. - Арестовывают каждого второго, причем просто так.
Адель напряженно слушала его слова. Между ее нахмуренных темных бровей пролегла морщинка. Тонкие пальцы сжали бархатный подлокотник кресла.
- Любимая моя, - Эро обнял ее и прижал к себе. - Прошу тебя еще раз, уезжай из Парижа. Тебя пока еще выпустят.
- Нет. - Адель покачала головой, а в ее темных глазах появилась непреодолимая решимость. - Я никуда от тебя не уеду.
- С тобой поступят также, как со мной, - проговорил Эро. - Глупая...
- Я останусь с тобой, - ответила молодая женщина. - Останусь с тобой до...
Она так и не смогла произнести это слово, оно застряло в горле... и молодая женщина отвернулась, вытирая набежавшую слезинку.
***
Адель дрожала все последующие дни. Каждый звонок в дверь вызывал у нее непреодолимый страх, что это пришли за ее любимым. По ночам она долго не могла заснуть. Эро уже спал, а молодая женщина тихо лежала, обняв его и, затаив дыхание, прислушивалась к каждому звуку и шороху, доносившемуся с улицы. Нередко заснуть ей удавалось только под утро. Видя тревожное состояние хозяйки, Розетт достала у аптекаря капли брома, и теперь молодая женщина принимала их каждый вечер перед сном. Голова становилась тяжелой, а настроение равнодушно-апатичным, но зато теперь хоть как-то удавалось заснуть.
По утрам, когда Эро уходил на заседания Конвента и провожая его, Адель не могла не думать, что, возможно, видит своего любимого в последний раз.
Но, вопреки страшным ожиданиям Адель, Робеспьер не спешил арестовывать Эро де Сешеля. Прошло уже две недели после беспорядка, учиненного в их квартире.
Уже заканчивался февраль или вантоз - месяц ветра - как его называли по новому республиканскому календарю. Адель де Бельгард все никак не могла привыкнуть к этим новым республиканским названиям и новому летосчислению.
- Республиканский календарь - изобретение Фабра д'Эглантина, - усмехнулся Эро, когда у них как-то зашла речь об этом. - И нужно сказать, он этим очень горд.
