Всё его тело изнывало от боли: наручники передавливали запястья, локоть, после падения с лестницы, постоянно давал о себе знать, позвоночник, будто сбившиеся один в один вагоны поезда, норовившего съехать с рельс — ломило от самого копчика и до затылка, голова гудела от переизбытка мыслей и скопившейся, с момента пробуждения в больничной койке, информации, а отвыкшие от физической активности ноги, перегруженными тумбами, рефлекторно, утаптывали сейчас хрустящий снег.
Бросив очередной взгляд на тот злосчастный балкон, Николаев свернул направо и исчез за углом.
«Леночка, Настенька... Девчонки мои... Куда же вы могли деться... Вся эта история — с перестрелками и убийствами, я в ней погряз по уши, мне не уйти от тюрьмы... Следаки будут подводить меня к выгодному для них ходу дела, так, как нужно им... Но я... Быть может, возможно никого и не убивал... Не убивал... Кто уж теперь рассудит... А за то, что сбежал... Скорей всего, мне теперь УДО и не светит... Но как я смогу спокойно отсиживаться на нарах, зная, что с моей семьёй возможно что-то случилось... А может и нет, может я ошибаюсь, может они в безопасности, и после тех событий просто не дают о себе знать... Но я не успокоюсь... Не остановлюсь, пока не буду знать, что с ними... Наручники... Сначала нужно избавиться от них... Что же там произошло на самом деле...»
Погрязший в свои раздумья, Александр не заметил, как пройдя мимо нескольких дворов, практически упёрся в торец какого-то жилого дома. Еле волоча ноги, мужчина, следуя по изгибу дороги повернул направо. В этот момент, впереди показался недалекий, приближающийся свет фар. Переборов сковывающую тело слабость, Саня постарался придать своей шаркающе-прихрамывающей походке более-менее естественный вид. Автомобиль подъезжал. Белый цвет кузова. Что-то оранжевое светится на крыше. Шашка. Это такси. Александр опустил пониже рукава куртки и потёр, будто замёрз, ладонями. Машина проехала и свернула во дворы. Облегченно выдохнув, Александр двигался дальше.
Рассвет был ещё не близок. С неба скупо падали последние снежинки. В сумраке безмолвных улиц, в хаотичном лабиринте промёрзлых домов, снег под ногами предательски выдавал, его хруст, его серебристый покров. Любой движущийся силуэт человека, пусть даже с сотни метров, в миг можно было бы различить. Вот впереди по тротуару, очевидно, спеша на работу, кто-то прошёл, а вон из подъезда, спустившись по крыльцу, кто-то отправился на утреннюю пробежку. Город постепенно просыпался.
Следующие несколько минут неопределённого брождения дались Николаеву ещё труднее. Ему нужно было как можно дальше уйти от следственного комитета, уйти, чтобы перевести дух, собраться с мыслями, избавиться от наручников. Переставляя ноги уже не посредством мышц или рефлекторно, а за счёт одного лишь характера, Саня шёл вперёд, мучимый одной лишь мыслью, — о семье. Но как бы он не стремился, не давая самому себе остановиться, как бы ему не хотелось оказаться в другом месте и спокойно во всём разобраться, а текущее его состояние, с повлекшими на него факторами — как внутренними, так и внешними, дало о себе знать.
Без сил, Александр упал лицом в снег прямо посреди дороги. Не зная, видел его сейчас кто-нибудь или нет, в облаке выдыхаемого воздуха он закрыл глаза.
Пролетело несколько минут. Левая щека, висок и ухо, вспыхнули огнём. Пробудившись от нестерпимой, колящей боли, мужчина поднял голову. Не позволив увязнуть в царстве Морфея снег в очередной раз выручил Александра. Увидев, в метрах десяти перед собой, небольшое сооружение, по-пластунски, на локтях, Саня пополз к нему. Это был широкий, рассчитанный на пять автомобилей, гараж. Каждые ворота обрамлены бетонной аркой, три, что справа — металлические и плотно закрытые, двое других — деревянные, одни из которых совсем ветхие и приоткрытые. К этим-то Николаев и направился. Перебирая локтями в снегу и подбирая за собой изнемогавшие ноги, ему пришлось изрядно попотеть, чтобы добраться до заветного временного убежища. На удивление, воротина открылась без скрипа. Бывший некогда гараж, а ныне пристанище для бомжей, радушно встретило посетителя стойкой вонью экскрементов. Выбирать сейчас не приходилось, и потому Саня, на четвереньках, вполз внутрь, прикрывая за собой воротину. Слева, на полу лежал ободранный, местами прогорелый диванный матрас. Свалившись на него, Николаев оперся на стену и шумно выдохнул.
«Ни тебе верстаков, набитых инструментами... ни тебе брошенного автомобиля с уютным салоном», — огорченно подумал Александр.
От былой обстановки, осталась лишь смотровая яма, до верху забитая стеклянными и пластиковыми бутылками. А помимо матраса, из так называемой мебели, вокруг огнища стояло несколько деревянных ящиков.
Николаев попытался расслабиться, и, закрыв глаза, из внутреннего кармана достал таблетки. В прошлый раз он принимал их около полутора часов назад, но для верности всё-таки проглотил сейчас. От сухости во рту, пилюли комом встали в горле. Александру пришлось потянуться к порожку, где под воротами виднелся снег. Собрав холодную горсточку, он положил её в рот, и, в полной тишине, просидел ещё несколько минут.
Внезапно, Саня вспомнил, что за пазухой у него, помимо таблеток, лежит материал уголовного дела, выкраденный со стола Анатолия. Отыскав в гнилой воротине маленькую щель, куда проникал слабый отсвет снега, Александр принялся ознакамливаться с материалом.
* * *
— Дед, да успокойся ты уже! — выйдя на балкон квартиры, гаркнул Анатолий, — я же тебе говорю, следователь я! Вот ксива...
— Чевой? — взволнованно переспросил старичок. Испуганный, в трусах и майке, он не отходил от сотрудника.
Нервно сплюнув, Анатолий облокотился на перилу балкона. В кармане завибрировал телефон.
— Да Джон.
— Ты где? — поинтересовался напарник, спускаясь по лестнице.
— Я в жилом корпусе, в квартире, на пятом этаже...
— Ты нашёл его?
— Его здесь нет, — с блуждающим взглядом процедил Анатолий, — он вылез в окно на шестом этаже, и с крыши, походу, спустился на балкон... Думал, что он сюда залез, а тут дед старый живет... Чуть меня костылём не навернул...
— Меня удивляет твоё спокойствие, Толя. Как это вообще произошло? Как он от тебя убежал-то? — мрачно произнёс Евгений, выглядывая в то самое окно, на шестом этаже.
— Он мне в рожу... Чай выплеснул, который, между прочим, ты ему на блюдечке принёс... Бл*дь... Спасибо нашему охрененно занятому завхозу, за то, что не вставил решётки...
— Вместо того, чтобы признать свою вину, ты, Толя, ищешь вокруг виноватых.
— Да... Ты прав, наверное... Ладно... Пока мы треплемся, он.., — не договорив, широкоплечий в замешательстве присел на корточки, — Жек, а ну, повиси секунду...
В самом низу перилы, припорошенный снегом, свисал продетый за два прута телевизионный кабель. Осознавая свой, возможно, очередной промах, Анатолий схватил обрывок провода и резко поднялся.
— ... Слышишь, Джон? — пробегая к двери, мимо старика, продолжил здоровяк.
— Да, Толь, ты что-то нашёл? — покуривая сигарету, отозвался Евгений.
— Этот мудак, спустился по проводу... он или упал, и лежит сейчас там остывает, или спрыгнул... Дед, лыжу твою я потом подниму!
— Так... Ни чего не понял. Я бегу к тебе. Какой там подъезд?
— Не знаю, мимо не пробежишь.
Выскочив из квартиры, Анатолий помчался вниз. Перепрыгивая через несколько ступенек, минуя этаж за этажом, он в два счёта спустился, и держа на готове пистолет, открыл входную дверь. Стояла тишина. Холод тут же взялся за своё ремесло, постепенно окутывая и пробирая человека.
Озираясь по сторонам, следователь шагнул с крыльца и взглянул вверх. Сейчас он находился под тем самым балконом, на котором стоял минуту назад. Снега выпало практически по колено, но в клумбе, у самого дома, его лежало гораздо больше. Люди постарались ещё днём, расчищая тропинки. Фонарик включать не пришлось. Поскольку и без освещения, между деревом и кустами, были видны тени следов. Анатолий присел рядом с видневшейся лыжей, осмотрелся, и, переворошив кругом снег, нашёл основную часть кабеля.
Следы от дома, пересекая тропинку, вели вдоль деревьев, к размалеванному местными художниками забору. Уверенный в грядущем успехе, широкоплечий хотел было броситься вдогонку, но увидев приближающегося товарища, остановился.
— Толь. Подожди! — неуклюже подбегая, воскликнул Евгений.
Здоровяк вложил пистолет в кобуру и поторопил напарника:
— Быстрее, Джон!
— Фууух! — выдохнул лысеватый, включая фонарик, — Старый я чтоб столько бегать. Ну так что здесь?
— Короче, вон с того балкона... он, спустился по проводу...
— В смысле, по проводу?
— Этот... хмырь, походу на крыше сдёрнул провод с антенны... но видать кабель перемерз и оборвался.
Взгляд Евгения устремился на крышу, оттуда, спустился к балкону, по стене, ниже, к самой земле.
— На дереве, видишь? — шмыгнув носом, заметил лысеватый, — Ветки, почти без снега. Мягко приземлился.
— Сейчас не так, а тогда снег валил, я с крыши ни хрена не видел...
— Так ты бы и не увидел. Его с веток присыпало.
Скрипя зубами, Анатолий повёл товарища по следу. Разобрать сам отпечаток подошвы Николаева было просто невозможно. Потому как глубоко утопая, ноги сами за собой, снегом, заметали следы. Пройдя вдоль забора, мужчины, повторили манёвр своего беглеца и повернули направо. Каково же было огорчение Евгения, и по большей части Анатолия, когда выйдя за угол, они увидели и другие следы, пересекавшиеся с извилистой цепочкой следов Николаева.
— Сука, побежали! — рявкнул Анатолий и понёсся вперёд.
Евгений рванул за напарником. Пригибаясь от склонившихся под тяжестью снега ветвей, следователи гнались уже за двумя людьми. Впереди, со двора выехало такси.
— Эй, стой! — присвистывая, на бегу, крикнул Анатолий.
Водитель не стал дожидаться подбегающего к нему верзилу и его приятеля. То ли вид у них был недружелюбный, то ли уже вёз клиента, а может просто закончилась смена. Потому, не останавливаясь, таксист поколесил своим путём.
— Вот, пёс! — запыхавшись, выругался Евгений, — Он мог на нём уехать! Ты запомнил номер?
— Четыреста один кажется, — сомневаясь, предположил Анатолий, — Номер весь в снегу, может четыреста один, может четыреста четыре.
Лысеватый прошёл чуть дальше и ткнув пальцем в следы, сказал:
— Смотри, вот, он шёл, его кривая походка...
— Да, как бык поссал.
Тротуар вывел мужчин к дороге, которая перед стоящим на её пути жилым домом, извивалась вправо. Оттуда же, из-за угла, показался свет фар, а по мере приближения, всё отчётливее слышался рокочущий гул двигателя. Свернув, следователи увидели, как разминувшись с такси, в их сторону, сгребая толщу снега, приближался грейдер.
— Да чтоб его!.. — только и вымолвил здоровяк.
Размахивая руками, Евгений подбежал к кабине желтой громадины.
— Эй! — заорал он.
Помешкавшись, машинист заглушил двигатель:
— Чего надо?
— Утро доброе, уважаемый! Мы со следственного комитета, — демонстрируя удостоверение, громко произнёс Евгений, — Вы сейчас, в этом районе, не видели мужчину, темноволосый такой, с бородой... одет во всё темное.
Чуть высунувшись из кабины, машинист ухмыльнулся и ответил:
— Да какой там! Тут баб даже не высматриваешь! Какие мужчины, ну? Снега видали-то сколько выпало? Если не успею расчистить, начальство меня так отдерёт, мама не горюй!
— Понятно, — с досадой сказал Анатолий.
— Ну ладно, давай! — махнув рукой, произнёс Евгений.
Мужчина закрыл кабину. Грейдер завёлся и продолжил свою работу.
— Вот попадалово! — сложив руки в карманы джинс, изрёк здоровяк.
— Да уж! Что делать-то будем? — закурив сигарету поинтересовался лысеватый, — Этот работяга все следы сгрёб, да и здесь... смотри, вон, следы к подъезду ведут, а те, вон, во двор...
— Да, Джон! Меня шеф так отымеет с утра... прямо на своём столе, — сказал Анатолий и потёр ладонями своё вспухшее лицо.
— Он иметь будет и меня, Толь...
— Николаев спёр дело...
— Спёр что?! — закашлявшись переспросил Евгений.
— Да пока я проморгался от кипятка, он... ну и, спёр...
Лысеватый поглядел на товарища, потом не выдержал, и во весь голос расхохотался. Дым вместе с паром из его рта, вырывался густыми клубами.
— Ну, Толя... ты даёшь, — сквозь смех вставил Евгений.
Суровое лицо здоровяка разгладилось. Не в силах больше сдерживаться, он также закатился громким хохотом.
Наконец успокоившись, Евгений, утёр слезу и сказал:
— А у меня тётя... как раз ищет себе продавца в магазин.
— Да пошёл ты, Джон, — поблагодарив таким образом напарника, Анатолий потоптался на месте.
— А если серьёзно, то не тяни... звони ему, — дрожа от холода произнёс лысеватый.
— Мда, — отыскивая нужный контакт, протянул здоровяк, — Надо и Наташе позвонить.
— Ты звони им. А мне надо тоже сделать парочку звонков, — осматриваясь вокруг, еле слышно сказал Евгений.
* * *
Пробегая глазами по строчкам, Александр перелистывал бесконечный материал. Протоколы осмотра места происшествия, акты судебно-медицинской экспертизы, бесчисленные заключения криминалиста, десятки протоколов допроса. Хотя, как заметил Саня, эти самые протоколы исполнены были чисто формально. К примеру, один опрошенный мужчина, проходивший как раз по улице Канунникова, неподалёку от того злополучного пустыря, пояснил, что мол слышал какие-то хлопки, но ничего подозрительного не заметил. Другие объяснения: проезжавших мимо водителей, людей, возвращавшихся с работы, с гостей, проживающих по соседству с убитыми, непосредственно с убитыми, родственников убитых, друзей убитых, раннее судимых, проживающих в районе совершения преступления, абсолютно не пролили свет на произошедшее.
В целом, всё расследование по делу об убийстве двенадцати человек, с единственным подозреваемым, находившимся в коме, как выяснилось — без реальных свидетелей — не сдвинулось с мёртвой точки вовсе. Половина срока, отведённого для следствия — истекло, и для отчетности, необходимо было показать хоть какие-то результаты. Пробуждения Николаева после комы ждали с нетерпением все областные правоохранительные органы, потому как сверху на них давила Москва. Одно из громких преступлений, за последние десять лет — месяц, висело без каких-либо результатов. Александр, являлся единственным свидетелем, единственным подозреваемым, и единственной ниточкой к его разгадке.
Надеясь узнать хоть что-нибудь о своей семье, Саня тщетно искал среди буквенного хаоса их имена. Наткнувшись на знакомые (благодаря Евгению) чёрно-белые снимки трупов и изрешеченных машин, рассматривать их заново Николаев не стал.
Бросив очередной взгляд на тот злосчастный балкон, Николаев свернул направо и исчез за углом.
«Леночка, Настенька... Девчонки мои... Куда же вы могли деться... Вся эта история — с перестрелками и убийствами, я в ней погряз по уши, мне не уйти от тюрьмы... Следаки будут подводить меня к выгодному для них ходу дела, так, как нужно им... Но я... Быть может, возможно никого и не убивал... Не убивал... Кто уж теперь рассудит... А за то, что сбежал... Скорей всего, мне теперь УДО и не светит... Но как я смогу спокойно отсиживаться на нарах, зная, что с моей семьёй возможно что-то случилось... А может и нет, может я ошибаюсь, может они в безопасности, и после тех событий просто не дают о себе знать... Но я не успокоюсь... Не остановлюсь, пока не буду знать, что с ними... Наручники... Сначала нужно избавиться от них... Что же там произошло на самом деле...»
Погрязший в свои раздумья, Александр не заметил, как пройдя мимо нескольких дворов, практически упёрся в торец какого-то жилого дома. Еле волоча ноги, мужчина, следуя по изгибу дороги повернул направо. В этот момент, впереди показался недалекий, приближающийся свет фар. Переборов сковывающую тело слабость, Саня постарался придать своей шаркающе-прихрамывающей походке более-менее естественный вид. Автомобиль подъезжал. Белый цвет кузова. Что-то оранжевое светится на крыше. Шашка. Это такси. Александр опустил пониже рукава куртки и потёр, будто замёрз, ладонями. Машина проехала и свернула во дворы. Облегченно выдохнув, Александр двигался дальше.
Рассвет был ещё не близок. С неба скупо падали последние снежинки. В сумраке безмолвных улиц, в хаотичном лабиринте промёрзлых домов, снег под ногами предательски выдавал, его хруст, его серебристый покров. Любой движущийся силуэт человека, пусть даже с сотни метров, в миг можно было бы различить. Вот впереди по тротуару, очевидно, спеша на работу, кто-то прошёл, а вон из подъезда, спустившись по крыльцу, кто-то отправился на утреннюю пробежку. Город постепенно просыпался.
Следующие несколько минут неопределённого брождения дались Николаеву ещё труднее. Ему нужно было как можно дальше уйти от следственного комитета, уйти, чтобы перевести дух, собраться с мыслями, избавиться от наручников. Переставляя ноги уже не посредством мышц или рефлекторно, а за счёт одного лишь характера, Саня шёл вперёд, мучимый одной лишь мыслью, — о семье. Но как бы он не стремился, не давая самому себе остановиться, как бы ему не хотелось оказаться в другом месте и спокойно во всём разобраться, а текущее его состояние, с повлекшими на него факторами — как внутренними, так и внешними, дало о себе знать.
Без сил, Александр упал лицом в снег прямо посреди дороги. Не зная, видел его сейчас кто-нибудь или нет, в облаке выдыхаемого воздуха он закрыл глаза.
Пролетело несколько минут. Левая щека, висок и ухо, вспыхнули огнём. Пробудившись от нестерпимой, колящей боли, мужчина поднял голову. Не позволив увязнуть в царстве Морфея снег в очередной раз выручил Александра. Увидев, в метрах десяти перед собой, небольшое сооружение, по-пластунски, на локтях, Саня пополз к нему. Это был широкий, рассчитанный на пять автомобилей, гараж. Каждые ворота обрамлены бетонной аркой, три, что справа — металлические и плотно закрытые, двое других — деревянные, одни из которых совсем ветхие и приоткрытые. К этим-то Николаев и направился. Перебирая локтями в снегу и подбирая за собой изнемогавшие ноги, ему пришлось изрядно попотеть, чтобы добраться до заветного временного убежища. На удивление, воротина открылась без скрипа. Бывший некогда гараж, а ныне пристанище для бомжей, радушно встретило посетителя стойкой вонью экскрементов. Выбирать сейчас не приходилось, и потому Саня, на четвереньках, вполз внутрь, прикрывая за собой воротину. Слева, на полу лежал ободранный, местами прогорелый диванный матрас. Свалившись на него, Николаев оперся на стену и шумно выдохнул.
«Ни тебе верстаков, набитых инструментами... ни тебе брошенного автомобиля с уютным салоном», — огорченно подумал Александр.
От былой обстановки, осталась лишь смотровая яма, до верху забитая стеклянными и пластиковыми бутылками. А помимо матраса, из так называемой мебели, вокруг огнища стояло несколько деревянных ящиков.
Николаев попытался расслабиться, и, закрыв глаза, из внутреннего кармана достал таблетки. В прошлый раз он принимал их около полутора часов назад, но для верности всё-таки проглотил сейчас. От сухости во рту, пилюли комом встали в горле. Александру пришлось потянуться к порожку, где под воротами виднелся снег. Собрав холодную горсточку, он положил её в рот, и, в полной тишине, просидел ещё несколько минут.
Внезапно, Саня вспомнил, что за пазухой у него, помимо таблеток, лежит материал уголовного дела, выкраденный со стола Анатолия. Отыскав в гнилой воротине маленькую щель, куда проникал слабый отсвет снега, Александр принялся ознакамливаться с материалом.
* * *
— Дед, да успокойся ты уже! — выйдя на балкон квартиры, гаркнул Анатолий, — я же тебе говорю, следователь я! Вот ксива...
— Чевой? — взволнованно переспросил старичок. Испуганный, в трусах и майке, он не отходил от сотрудника.
Нервно сплюнув, Анатолий облокотился на перилу балкона. В кармане завибрировал телефон.
— Да Джон.
— Ты где? — поинтересовался напарник, спускаясь по лестнице.
— Я в жилом корпусе, в квартире, на пятом этаже...
— Ты нашёл его?
— Его здесь нет, — с блуждающим взглядом процедил Анатолий, — он вылез в окно на шестом этаже, и с крыши, походу, спустился на балкон... Думал, что он сюда залез, а тут дед старый живет... Чуть меня костылём не навернул...
— Меня удивляет твоё спокойствие, Толя. Как это вообще произошло? Как он от тебя убежал-то? — мрачно произнёс Евгений, выглядывая в то самое окно, на шестом этаже.
— Он мне в рожу... Чай выплеснул, который, между прочим, ты ему на блюдечке принёс... Бл*дь... Спасибо нашему охрененно занятому завхозу, за то, что не вставил решётки...
— Вместо того, чтобы признать свою вину, ты, Толя, ищешь вокруг виноватых.
— Да... Ты прав, наверное... Ладно... Пока мы треплемся, он.., — не договорив, широкоплечий в замешательстве присел на корточки, — Жек, а ну, повиси секунду...
В самом низу перилы, припорошенный снегом, свисал продетый за два прута телевизионный кабель. Осознавая свой, возможно, очередной промах, Анатолий схватил обрывок провода и резко поднялся.
— ... Слышишь, Джон? — пробегая к двери, мимо старика, продолжил здоровяк.
— Да, Толь, ты что-то нашёл? — покуривая сигарету, отозвался Евгений.
— Этот мудак, спустился по проводу... он или упал, и лежит сейчас там остывает, или спрыгнул... Дед, лыжу твою я потом подниму!
— Так... Ни чего не понял. Я бегу к тебе. Какой там подъезд?
— Не знаю, мимо не пробежишь.
Выскочив из квартиры, Анатолий помчался вниз. Перепрыгивая через несколько ступенек, минуя этаж за этажом, он в два счёта спустился, и держа на готове пистолет, открыл входную дверь. Стояла тишина. Холод тут же взялся за своё ремесло, постепенно окутывая и пробирая человека.
Озираясь по сторонам, следователь шагнул с крыльца и взглянул вверх. Сейчас он находился под тем самым балконом, на котором стоял минуту назад. Снега выпало практически по колено, но в клумбе, у самого дома, его лежало гораздо больше. Люди постарались ещё днём, расчищая тропинки. Фонарик включать не пришлось. Поскольку и без освещения, между деревом и кустами, были видны тени следов. Анатолий присел рядом с видневшейся лыжей, осмотрелся, и, переворошив кругом снег, нашёл основную часть кабеля.
Следы от дома, пересекая тропинку, вели вдоль деревьев, к размалеванному местными художниками забору. Уверенный в грядущем успехе, широкоплечий хотел было броситься вдогонку, но увидев приближающегося товарища, остановился.
— Толь. Подожди! — неуклюже подбегая, воскликнул Евгений.
Здоровяк вложил пистолет в кобуру и поторопил напарника:
— Быстрее, Джон!
— Фууух! — выдохнул лысеватый, включая фонарик, — Старый я чтоб столько бегать. Ну так что здесь?
— Короче, вон с того балкона... он, спустился по проводу...
— В смысле, по проводу?
— Этот... хмырь, походу на крыше сдёрнул провод с антенны... но видать кабель перемерз и оборвался.
Взгляд Евгения устремился на крышу, оттуда, спустился к балкону, по стене, ниже, к самой земле.
— На дереве, видишь? — шмыгнув носом, заметил лысеватый, — Ветки, почти без снега. Мягко приземлился.
— Сейчас не так, а тогда снег валил, я с крыши ни хрена не видел...
— Так ты бы и не увидел. Его с веток присыпало.
Скрипя зубами, Анатолий повёл товарища по следу. Разобрать сам отпечаток подошвы Николаева было просто невозможно. Потому как глубоко утопая, ноги сами за собой, снегом, заметали следы. Пройдя вдоль забора, мужчины, повторили манёвр своего беглеца и повернули направо. Каково же было огорчение Евгения, и по большей части Анатолия, когда выйдя за угол, они увидели и другие следы, пересекавшиеся с извилистой цепочкой следов Николаева.
— Сука, побежали! — рявкнул Анатолий и понёсся вперёд.
Евгений рванул за напарником. Пригибаясь от склонившихся под тяжестью снега ветвей, следователи гнались уже за двумя людьми. Впереди, со двора выехало такси.
— Эй, стой! — присвистывая, на бегу, крикнул Анатолий.
Водитель не стал дожидаться подбегающего к нему верзилу и его приятеля. То ли вид у них был недружелюбный, то ли уже вёз клиента, а может просто закончилась смена. Потому, не останавливаясь, таксист поколесил своим путём.
— Вот, пёс! — запыхавшись, выругался Евгений, — Он мог на нём уехать! Ты запомнил номер?
— Четыреста один кажется, — сомневаясь, предположил Анатолий, — Номер весь в снегу, может четыреста один, может четыреста четыре.
Лысеватый прошёл чуть дальше и ткнув пальцем в следы, сказал:
— Смотри, вот, он шёл, его кривая походка...
— Да, как бык поссал.
Тротуар вывел мужчин к дороге, которая перед стоящим на её пути жилым домом, извивалась вправо. Оттуда же, из-за угла, показался свет фар, а по мере приближения, всё отчётливее слышался рокочущий гул двигателя. Свернув, следователи увидели, как разминувшись с такси, в их сторону, сгребая толщу снега, приближался грейдер.
— Да чтоб его!.. — только и вымолвил здоровяк.
Размахивая руками, Евгений подбежал к кабине желтой громадины.
— Эй! — заорал он.
Помешкавшись, машинист заглушил двигатель:
— Чего надо?
— Утро доброе, уважаемый! Мы со следственного комитета, — демонстрируя удостоверение, громко произнёс Евгений, — Вы сейчас, в этом районе, не видели мужчину, темноволосый такой, с бородой... одет во всё темное.
Чуть высунувшись из кабины, машинист ухмыльнулся и ответил:
— Да какой там! Тут баб даже не высматриваешь! Какие мужчины, ну? Снега видали-то сколько выпало? Если не успею расчистить, начальство меня так отдерёт, мама не горюй!
— Понятно, — с досадой сказал Анатолий.
— Ну ладно, давай! — махнув рукой, произнёс Евгений.
Мужчина закрыл кабину. Грейдер завёлся и продолжил свою работу.
— Вот попадалово! — сложив руки в карманы джинс, изрёк здоровяк.
— Да уж! Что делать-то будем? — закурив сигарету поинтересовался лысеватый, — Этот работяга все следы сгрёб, да и здесь... смотри, вон, следы к подъезду ведут, а те, вон, во двор...
— Да, Джон! Меня шеф так отымеет с утра... прямо на своём столе, — сказал Анатолий и потёр ладонями своё вспухшее лицо.
— Он иметь будет и меня, Толь...
— Николаев спёр дело...
— Спёр что?! — закашлявшись переспросил Евгений.
— Да пока я проморгался от кипятка, он... ну и, спёр...
Лысеватый поглядел на товарища, потом не выдержал, и во весь голос расхохотался. Дым вместе с паром из его рта, вырывался густыми клубами.
— Ну, Толя... ты даёшь, — сквозь смех вставил Евгений.
Суровое лицо здоровяка разгладилось. Не в силах больше сдерживаться, он также закатился громким хохотом.
Наконец успокоившись, Евгений, утёр слезу и сказал:
— А у меня тётя... как раз ищет себе продавца в магазин.
— Да пошёл ты, Джон, — поблагодарив таким образом напарника, Анатолий потоптался на месте.
— А если серьёзно, то не тяни... звони ему, — дрожа от холода произнёс лысеватый.
— Мда, — отыскивая нужный контакт, протянул здоровяк, — Надо и Наташе позвонить.
— Ты звони им. А мне надо тоже сделать парочку звонков, — осматриваясь вокруг, еле слышно сказал Евгений.
* * *
Пробегая глазами по строчкам, Александр перелистывал бесконечный материал. Протоколы осмотра места происшествия, акты судебно-медицинской экспертизы, бесчисленные заключения криминалиста, десятки протоколов допроса. Хотя, как заметил Саня, эти самые протоколы исполнены были чисто формально. К примеру, один опрошенный мужчина, проходивший как раз по улице Канунникова, неподалёку от того злополучного пустыря, пояснил, что мол слышал какие-то хлопки, но ничего подозрительного не заметил. Другие объяснения: проезжавших мимо водителей, людей, возвращавшихся с работы, с гостей, проживающих по соседству с убитыми, непосредственно с убитыми, родственников убитых, друзей убитых, раннее судимых, проживающих в районе совершения преступления, абсолютно не пролили свет на произошедшее.
В целом, всё расследование по делу об убийстве двенадцати человек, с единственным подозреваемым, находившимся в коме, как выяснилось — без реальных свидетелей — не сдвинулось с мёртвой точки вовсе. Половина срока, отведённого для следствия — истекло, и для отчетности, необходимо было показать хоть какие-то результаты. Пробуждения Николаева после комы ждали с нетерпением все областные правоохранительные органы, потому как сверху на них давила Москва. Одно из громких преступлений, за последние десять лет — месяц, висело без каких-либо результатов. Александр, являлся единственным свидетелем, единственным подозреваемым, и единственной ниточкой к его разгадке.
Надеясь узнать хоть что-нибудь о своей семье, Саня тщетно искал среди буквенного хаоса их имена. Наткнувшись на знакомые (благодаря Евгению) чёрно-белые снимки трупов и изрешеченных машин, рассматривать их заново Николаев не стал.
