В первый день я занимался только три часа. Для начала сделал разминку, потом тренер проверил меня на гибкость и остался доволен.
– У всех бы так, – сказал он. – С тобой можно не заниматься общефизической подготовкой, поэтому сразу займёмся техникой. Я показываю и объясняю, потом ты тренируешься до умопомрачения, а в конце демонстрируешь в поединке, чему научился, а я буду лупить за каждое неверное движение. Очень, знаешь ли, способствует обучению. Этого хватит, так что дома тренируйся только по субботам и воскресеньям. В эти дни у нас не будет занятий, сегодняшняя суббота – исключение.
Тренер гонял меня, как и обещал, три часа. Потом был душ.
– Вытирайся, – кинул он мне полотенце. – В следующий раз привезёшь своё.
Домой меня отвезла другая машина. Шофёр был незнакомый и приехал без охранника. Люся должна была закончить учёбу только через час, поэтому я лёг на свою кровать и постарался расслабиться. Хорошо, что я продолжал каждый день тренироваться, хоть и не так интенсивно, как раньше, иначе завтра болело бы всё тело. С кровати согнал звонок телефона. Мама была у Надежды, поэтому к нему побежал я.
– Через десять минут ждём у подъезда, – сказал Сергей и положил трубку.
Я вышел раньше, чем они приехали, и прятался в подъезде от ветра, который за последний час заметно усилился и продувал осеннее пальто.
– Паршивая погода, – сказал Виктор, когда я сел в машину, – а будет ещё хуже.
Шофёру можно было верить: плохую погоду он предсказывал на удивление точно. Машина остановилась, и я с Сергеем направился к школьной калитке. Возле неё пришлось подождать, пока из распахнувшихся школьных дверей начали выходить и выбегать ученики. Люся вышла минут через пять после звонка. Я сразу понял, что подруга не в духе. Увидев нас, она улыбнулась и ускорила шаг.
– Давно мёрзнете?
– Не очень, – ответил я. – У тебя неудача? Почему расстроена?
– Экзамен сдала на отлично, – ответила она, – а расстроена из-за мальчишек. Как только ты исчез, они сразу начали распускать хвосты.
– Это не страшно, – успокоился я, – лишь бы не распускали руки.
– Это тебе не страшно, – недовольно сказала она, – а у этих придурков дошло до драк. Представляешь, бьют друг другу морды из-за меня, как будто победителю что-то светит!
– Действительно, придурки. Наплюй.
– Наплюёшь тут! У одного выбит зуб, у другого фингал под глазом, и мы втроём объясняемся у завуча. Я, значит, вертела хвостом... Хорошо, что вступился директор. И эта парочка не единственная. До драк, правда, пока не дошло, но они меня достали!
– Как достали? – не понял Сергей. – Чем?
– Это она говорит мои словечки, – расстроенно сказал я. – И много там таких озабоченных?
– Трое из девятого «А» и четверо десятиклассников.
– Нормально, – одобрил Сергей. – Ты можешь гордиться подругой. Руки они распускать не будут, а от ухаживаний не умерла ни одна девушка. Сколько осталось учиться? Полтора месяца?
– Это не явились родители пострадавших! – сказала Люся. – А завуч – мымра старая – во всём винит меня! Хорошо, что у нас вменяемый директор. А мне сдавать ей историю.
– Поговорим с директором, он поймёт, – утешил я. – Историю преподаёт не только она. Успокойся, с этим ничего не поделаешь, просто издержки популярности. Ухаживают отличники?
– Не знаю. А какое это имеет значение?
– Садись в машину, – сказал я. – Потом расскажу.
До дома ехали молча.
– Когда случилась драка? – спросил я в подъезде.
– На большой перемене, а что?
– Значит, Ольга всё выложила матери. Пошли на суд и расправу, вертихвостка! Зачем бить портфелем по голове? Давай лучше расскажу, чему смеялся.
Мы задержались перед их дверью, и я быстро рассказал Люсе сюжет «Ералаша», где было «как целовать, так отличниц!»
– Вот ты и выясни их успеваемость. Скажешь, что полюбишь только тогда, когда будут достойны. И тебе спокойней, и школе польза. Чем думаешь заняться?
– Сделаю уроки и сяду за подготовку к следующему экзамену. Чем быстрее всё закончится, тем лучше.
В этот день больше не встретились, а на следующий нас в очередной раз повезли к Брежневу. Уходя к машине, я взял с собой гитару.
– Зачем она? – спросила Люся. – Мы же уже пели всё, что выучили.
– Пусть будет, – сказал я. – Последних песен никто не слышал, а у меня на одну из них особые планы. Лучше я возьму из дома гитару, чем Вика будет мотаться по соседям.
Как оказалось, я был не совсем прав.
– Что это? – спросил охранник, которого я ещё не видел.
– Гитара, – ответил я. – Могу расстегнуть чехол.
– Расстегните, – попросил он. – Я должен осмотреть инструмент.
Этот осмотр длился минуты три.
– В гитаре нет ничего недозволенного, – недовольно сказал я, – а оружие легче пронести в одежде, чем прятать в инструменте.
– Есть инструкция, – равнодушно отозвался охранник. – Любые габаритные предметы должны пройти проверку. А лучше, пока не отъехали, оставьте её дома.
– Гитара нужна. Если сомневаетесь, позвоните Рябенко.
Спустя полчаса мы пили чай, на этот раз с пирожными.
– Муж скоро приедет, – говорила Виктория Петровна. – Вы пока пообщайтесь с Викой.
Общались мы пять минут, после чего приехал Брежнев, да не один, а с Сусловым. Люся осталась с Викой, а меня забрали в комнату-кабинет и с час выясняли неясные моменты по событиям февраля.
– Как школа? – спросил Брежнев, когда мы закончили.
– Всё сдал, – похвастал я. – Можно сказать, что медаль и аттестат зрелости в кармане. Сейчас гоняет тренер в Комитете. Люся тоже приступила к сдаче. Два предмета уже сдала. Ей сложнее, чем мне.
– Деда! – забежала в кабинет Вика. – Ты уже освободился? Знаешь, у Гены скоро день рождения! Люся меня пригласила!
– Ладно, беги, мы сейчас выйдем, – сказал Брежнев. – Значит, именинник! И что же тебе подарить?
– Помогите выступить в «Голубом огоньке», – сказал я. – На нём не было ни одного подростка, а это непорядок.
– Это не ко мне, – улыбнулся он, – а к Михаилу Андреевичу.
– В этом году будет необычный «Огонёк», – сказал Суслов. – Снимают что-то вроде фильма. Я мог бы вас рекомендовать, но туда отбирают только самые лучшие номера. Ты действительно уверен, что достоин попасть в число лучших артистов страны?
– Давайте мы споём, а вы оцените, – предложил я. – Правда, петь придётся только под гитару, а будет ещё и рояль. Я помню фильм «Сказки русского леса». Там много несвязанных номеров, нетрудно вставить ещё один.
– Пойдём, – поднимаясь с кресла, сказал Леонид Ильич. – Люблю слушать, как вы поёте.
– Песня называется «Прекрасное далёко», – сказал я, доставая гитару из чехла. – Начнём?
Мы начали и очень хорошо спели.
– От чистого истока в Прекрасное Далёко, в Прекрасное Далёко я начинаю путь.
– Ну что же, – сказал Суслов, – песня чистая и идейная и звучит очень хорошо даже под одну гитару. Я поговорю с кем нужно, а вы продолжайте репетировать.
– Я тебя люблю! – сообщила мне Люся. – Ты у меня самый хороший!
Мы сидели в моей комнате после поездки к Брежневу. Сначала говорили о будущем выступлении, а потом долго целовались.
– Самая хорошая у нас ты, – сказал я, снимая её со своих коленей, – а я самый умный, поэтому брысь отсюда, пока я терплю.
– Как ты думаешь, нас покажут? – второй раз за вечер спросила она.
– Запись сделают. Если потом не вырежут, то покажут. Вряд ли Суслов будет влиять на комиссию. Сведёт нас с режиссёром, а дальше уже сами.
– Тогда точно вырежут, – пригорюнилась Люся. – Там такие артисты!
– Не помню ничего особенного, – сказал я. – Две песни спела Пьеха, потом Магомаев пел сам и с Мондрус. Да, Кристалинская была и этот... Адамо. И непонятно для чего выпустили Палад Бюльбюль-оглы. Это в павильонах. Ещё вставляли песню из «Кавказской пленницы» и что-то пели на тройке. Всё остальное – это танцы, балет и музыка. Я не считаю пением сатирические куплеты, песенку ведущих и гримасы кукольного тигра под фонограмму. Это то, что касается «Сказок». А на почту «Огонька» нас с тобой не приглашали. Ничего, с твоим голосом и моими песнями – это только вопрос времени.
– Завтра поедешь меня встречать?
– Если буду заниматься шесть часов, то не успею, хотя... Нас должна забирать одна машина, так что и я раньше закончу. Наверное, прямо с тренировки и поеду.
В понедельник я проводил Люсю в школу, а на обратном пути заехали за мной и отвезли на занятия. После разминки тренер показал то, что нужно отработать в ближайшие дни, поправил мои ошибки и ушёл на три часа, оставив заниматься самостоятельно. Вернулся он незадолго до отъезда и начал меня лупить. Когда бьют даже на законном основании и с твоего согласия, это очень неприятно. Я старался изо все сил, но не мог зацепить этого кабанчика. Тренер был быстрей и сильней меня, не говоря об опыте. Одним словом, как раз тот случай, когда нужно убегать.
– Нет в тебе гибкости, – заключил он, закончив эту экзекуцию. – Кое-чему научу, но это так... для разборок на лестничной площадке.
И это он меня лупцевал, чтобы выяснить полную непригодность? Честное слово, я разозлился и решил сделать всё, чтобы хоть раз заехать ему по физиономии. Я прочитал много книг по разным системам боя. Они были очень схожи и не содержали ничего чудесного, чудеса давал многолетний тяжёлый труд. Я не собирался измываться над собой много лет, но можно было позаниматься с год, если это даст нам относительную свободу. Нужно будет кое-что отрабатывать дома, а партнёров я найду. Здесь занималось немало народа, думаю, что никто не откажет врезать мне по физиономии, особенно если попросить. А там посмотрим, получится это у них или нет.
Я принял душ, вытерся уже своим полотенцем и, одевшись, стал ждать машину. Через пятнадцать минут появился Сергей, и мы уехали. Когда прибыли на место, к школе отправились вдвоём и хорошо сделали, потому что если бы я пошёл один, то наверняка случилась бы драка. Вслед за Люсей из дверей школы вышел здоровенный парень. Он обогнал её, загородил дорогу и начал что-то горячо объяснять. Она отрицательно мотнула головой и попыталась его обойти. Ухажёр задержал, схватив рукой портфель.
– Сейчас она его треснет! – сказал я, ускоряя шаг. – Или это сделаю я.
– А я здесь для чего? Стой и не вмешивайся, – возразил Сергей и крикнул ухажёру: – Молодой человек! Отстаньте от девушки!
– А вы ей кто? – неприязненно спросил парень.
– Брат, – соврал Сергей. – Кому я сказал? Неужели совсем тупой и не понимаешь, что ты ей не нужен? Или для тебя важны только твои желания? Так это можно поправить. Пойдём, сестра.
– Ген, у меня появился братик! – похвасталась Люся, у которой заметно поднялось настроение.
«Что-то мне это напоминает, – подумал я. – А, вспомнил! Финальную сцену из «Кавказской пленницы», когда запугивали Саахова. Сестра, сделай звук погромче...»
– Спасибо, Сергей, – поблагодарила Люся, – и за сестру, и за помощь. Ещё немного, и я бы ему врезала. А это опять разбирательство, и хорошо если с директором, а не с завучем.
– Я сделал глупость, – признался я. – Надо было не спешить и сдать всё за девятый класс вместе с тобой, а потом ты сидела бы дома, а я сдавал всё остальное. Захотелось раньше заняться борьбой, а о последствиях подумал слишком поздно.
– Я договорилась о сдаче математики в субботу, – сказала Люся, когда мы сели в машину. – Дальше будет проще: чем больше сдам экзаменов, тем больше будет свободного времени для подготовки. Так что я думаю, что скоро освобожусь.
– Рассказывай о результатах поездки, – обратился Брежнев к Дербинину, который по его личному заданию ездил разбираться с готовностью конструкции новой серии космических кораблей.
– Надо откладывать пилотируемые запуски, Леонид Ильич, – сказал Валентин. – «Союзы» должны дать толчок нашей космонавтике, но пока там всё слишком сырое. Мишин был очень красноречив и уверен в результатах, но ему в космос не лететь. Глушко его поддерживает, но более осторожно. Они рвутся добраться до Луны, а такой энтузиазм приводит к спешке. Я не бог весть какой специалист, но и мне стало ясно, что многое нуждается в доработке. Большинство узлов не прошли проверку в режиме полётов. Я передал им вашу записку...
– И что? – поинтересовался Брежнев.
– Сказали, что переработают схему управления двигателями коррекции, а в парашютной системе полностью уверены. А на меня после этого начали смотреть с подозрением. Ясно ведь, что кто-то нам на них настучал. Я поговорил кое с кем в неформальной обстановке. Нет у них такой уверенности, какую демонстрирует руководство. При Королёве так не работали. Уже готовые «Восходы» уничтожили, а на них можно было многое отработать.
– Демонстрируют они, – проворчал Брежнев. – Посадить в кресло вместо космонавта, уверенности поубавилось бы. Жаль, что мы отстали. У американцев запуск за запуском, а у нас ничего. Ладно, лучше ничего, чем пышные похороны. Передайте, чтобы провели серию беспилотных запусков. Вот и посмотрим, насколько всё надёжно. За каждый неудачный запуск, будем наказывать рублём. Пусть подумают, что для них лучше: что-то нам демонстрировать или ещё раз проверить свою разработку.
В среду Сергей сообщил, что сегодня у нас проба на телевидении.
– Назначено на четырнадцать часов, – сказал он, когда я, как обычно, вышел провожать Люсю к машине, – поэтому будешь заниматься три часа, а потом мы тебя заберём. Люсю нужно освободить от двух последних уроков, но с этим я сам схожу к вашему директору. Отвезём вас домой, а потом приедет машина из телецентра. Они же отвезут вас обратно.
Записи в тот день не было, режиссёр передачи только прослушал наш номер в одной из студий на Шаболовке.
– Юрий Суренович, – представился он при встрече. – Вас я знаю. Вы же в Минске выступали? Мы тоже показывали ваши записи. Каким ветром вас сюда занесло?
– Давайте вы нас выслушаете, а потом будем разговаривать дальше, – сказал я, заставив его удивлённо поднять брови. – Мы, конечно, и вдвоём не тянем на Эдиту Пьеху, но вот Бюльбюль-оглы заменить можем. Ну а если вырежет комиссия, значит, не судьба.
– Что вам нужно для выступления?
– Как минимум нужна гитара, а лучше вместе с роялем.
– Идите за мной! – сказал режиссёр и привёл нас в помещение, очень похожее на студию в минском телецентре. – Вот вам рояль, сейчас будет и гитара.
– Здорово! – сказал он после окончания выступления. – Песня замечательная, и поёте вы хорошо. Я не против того, чтобы вставить её в фильм. Во второй части, после выступления оркестра Орбеляна, должен остаться рояль. Наверное, мы вставим вас после Адамо и дагомейцев. Мне нужно время доработать сценарий и договориться с артистами, которые выполняют роли ведущих.
– У всех бы так, – сказал он. – С тобой можно не заниматься общефизической подготовкой, поэтому сразу займёмся техникой. Я показываю и объясняю, потом ты тренируешься до умопомрачения, а в конце демонстрируешь в поединке, чему научился, а я буду лупить за каждое неверное движение. Очень, знаешь ли, способствует обучению. Этого хватит, так что дома тренируйся только по субботам и воскресеньям. В эти дни у нас не будет занятий, сегодняшняя суббота – исключение.
Тренер гонял меня, как и обещал, три часа. Потом был душ.
– Вытирайся, – кинул он мне полотенце. – В следующий раз привезёшь своё.
Домой меня отвезла другая машина. Шофёр был незнакомый и приехал без охранника. Люся должна была закончить учёбу только через час, поэтому я лёг на свою кровать и постарался расслабиться. Хорошо, что я продолжал каждый день тренироваться, хоть и не так интенсивно, как раньше, иначе завтра болело бы всё тело. С кровати согнал звонок телефона. Мама была у Надежды, поэтому к нему побежал я.
– Через десять минут ждём у подъезда, – сказал Сергей и положил трубку.
Я вышел раньше, чем они приехали, и прятался в подъезде от ветра, который за последний час заметно усилился и продувал осеннее пальто.
– Паршивая погода, – сказал Виктор, когда я сел в машину, – а будет ещё хуже.
Шофёру можно было верить: плохую погоду он предсказывал на удивление точно. Машина остановилась, и я с Сергеем направился к школьной калитке. Возле неё пришлось подождать, пока из распахнувшихся школьных дверей начали выходить и выбегать ученики. Люся вышла минут через пять после звонка. Я сразу понял, что подруга не в духе. Увидев нас, она улыбнулась и ускорила шаг.
– Давно мёрзнете?
– Не очень, – ответил я. – У тебя неудача? Почему расстроена?
– Экзамен сдала на отлично, – ответила она, – а расстроена из-за мальчишек. Как только ты исчез, они сразу начали распускать хвосты.
– Это не страшно, – успокоился я, – лишь бы не распускали руки.
– Это тебе не страшно, – недовольно сказала она, – а у этих придурков дошло до драк. Представляешь, бьют друг другу морды из-за меня, как будто победителю что-то светит!
– Действительно, придурки. Наплюй.
– Наплюёшь тут! У одного выбит зуб, у другого фингал под глазом, и мы втроём объясняемся у завуча. Я, значит, вертела хвостом... Хорошо, что вступился директор. И эта парочка не единственная. До драк, правда, пока не дошло, но они меня достали!
– Как достали? – не понял Сергей. – Чем?
– Это она говорит мои словечки, – расстроенно сказал я. – И много там таких озабоченных?
– Трое из девятого «А» и четверо десятиклассников.
– Нормально, – одобрил Сергей. – Ты можешь гордиться подругой. Руки они распускать не будут, а от ухаживаний не умерла ни одна девушка. Сколько осталось учиться? Полтора месяца?
– Это не явились родители пострадавших! – сказала Люся. – А завуч – мымра старая – во всём винит меня! Хорошо, что у нас вменяемый директор. А мне сдавать ей историю.
– Поговорим с директором, он поймёт, – утешил я. – Историю преподаёт не только она. Успокойся, с этим ничего не поделаешь, просто издержки популярности. Ухаживают отличники?
– Не знаю. А какое это имеет значение?
– Садись в машину, – сказал я. – Потом расскажу.
До дома ехали молча.
– Когда случилась драка? – спросил я в подъезде.
– На большой перемене, а что?
– Значит, Ольга всё выложила матери. Пошли на суд и расправу, вертихвостка! Зачем бить портфелем по голове? Давай лучше расскажу, чему смеялся.
Мы задержались перед их дверью, и я быстро рассказал Люсе сюжет «Ералаша», где было «как целовать, так отличниц!»
– Вот ты и выясни их успеваемость. Скажешь, что полюбишь только тогда, когда будут достойны. И тебе спокойней, и школе польза. Чем думаешь заняться?
– Сделаю уроки и сяду за подготовку к следующему экзамену. Чем быстрее всё закончится, тем лучше.
В этот день больше не встретились, а на следующий нас в очередной раз повезли к Брежневу. Уходя к машине, я взял с собой гитару.
– Зачем она? – спросила Люся. – Мы же уже пели всё, что выучили.
– Пусть будет, – сказал я. – Последних песен никто не слышал, а у меня на одну из них особые планы. Лучше я возьму из дома гитару, чем Вика будет мотаться по соседям.
Как оказалось, я был не совсем прав.
– Что это? – спросил охранник, которого я ещё не видел.
– Гитара, – ответил я. – Могу расстегнуть чехол.
– Расстегните, – попросил он. – Я должен осмотреть инструмент.
Этот осмотр длился минуты три.
– В гитаре нет ничего недозволенного, – недовольно сказал я, – а оружие легче пронести в одежде, чем прятать в инструменте.
– Есть инструкция, – равнодушно отозвался охранник. – Любые габаритные предметы должны пройти проверку. А лучше, пока не отъехали, оставьте её дома.
– Гитара нужна. Если сомневаетесь, позвоните Рябенко.
Спустя полчаса мы пили чай, на этот раз с пирожными.
– Муж скоро приедет, – говорила Виктория Петровна. – Вы пока пообщайтесь с Викой.
Общались мы пять минут, после чего приехал Брежнев, да не один, а с Сусловым. Люся осталась с Викой, а меня забрали в комнату-кабинет и с час выясняли неясные моменты по событиям февраля.
– Как школа? – спросил Брежнев, когда мы закончили.
– Всё сдал, – похвастал я. – Можно сказать, что медаль и аттестат зрелости в кармане. Сейчас гоняет тренер в Комитете. Люся тоже приступила к сдаче. Два предмета уже сдала. Ей сложнее, чем мне.
– Деда! – забежала в кабинет Вика. – Ты уже освободился? Знаешь, у Гены скоро день рождения! Люся меня пригласила!
– Ладно, беги, мы сейчас выйдем, – сказал Брежнев. – Значит, именинник! И что же тебе подарить?
– Помогите выступить в «Голубом огоньке», – сказал я. – На нём не было ни одного подростка, а это непорядок.
– Это не ко мне, – улыбнулся он, – а к Михаилу Андреевичу.
– В этом году будет необычный «Огонёк», – сказал Суслов. – Снимают что-то вроде фильма. Я мог бы вас рекомендовать, но туда отбирают только самые лучшие номера. Ты действительно уверен, что достоин попасть в число лучших артистов страны?
– Давайте мы споём, а вы оцените, – предложил я. – Правда, петь придётся только под гитару, а будет ещё и рояль. Я помню фильм «Сказки русского леса». Там много несвязанных номеров, нетрудно вставить ещё один.
– Пойдём, – поднимаясь с кресла, сказал Леонид Ильич. – Люблю слушать, как вы поёте.
– Песня называется «Прекрасное далёко», – сказал я, доставая гитару из чехла. – Начнём?
Мы начали и очень хорошо спели.
– От чистого истока в Прекрасное Далёко, в Прекрасное Далёко я начинаю путь.
– Ну что же, – сказал Суслов, – песня чистая и идейная и звучит очень хорошо даже под одну гитару. Я поговорю с кем нужно, а вы продолжайте репетировать.
Глава 28
– Я тебя люблю! – сообщила мне Люся. – Ты у меня самый хороший!
Мы сидели в моей комнате после поездки к Брежневу. Сначала говорили о будущем выступлении, а потом долго целовались.
– Самая хорошая у нас ты, – сказал я, снимая её со своих коленей, – а я самый умный, поэтому брысь отсюда, пока я терплю.
– Как ты думаешь, нас покажут? – второй раз за вечер спросила она.
– Запись сделают. Если потом не вырежут, то покажут. Вряд ли Суслов будет влиять на комиссию. Сведёт нас с режиссёром, а дальше уже сами.
– Тогда точно вырежут, – пригорюнилась Люся. – Там такие артисты!
– Не помню ничего особенного, – сказал я. – Две песни спела Пьеха, потом Магомаев пел сам и с Мондрус. Да, Кристалинская была и этот... Адамо. И непонятно для чего выпустили Палад Бюльбюль-оглы. Это в павильонах. Ещё вставляли песню из «Кавказской пленницы» и что-то пели на тройке. Всё остальное – это танцы, балет и музыка. Я не считаю пением сатирические куплеты, песенку ведущих и гримасы кукольного тигра под фонограмму. Это то, что касается «Сказок». А на почту «Огонька» нас с тобой не приглашали. Ничего, с твоим голосом и моими песнями – это только вопрос времени.
– Завтра поедешь меня встречать?
– Если буду заниматься шесть часов, то не успею, хотя... Нас должна забирать одна машина, так что и я раньше закончу. Наверное, прямо с тренировки и поеду.
В понедельник я проводил Люсю в школу, а на обратном пути заехали за мной и отвезли на занятия. После разминки тренер показал то, что нужно отработать в ближайшие дни, поправил мои ошибки и ушёл на три часа, оставив заниматься самостоятельно. Вернулся он незадолго до отъезда и начал меня лупить. Когда бьют даже на законном основании и с твоего согласия, это очень неприятно. Я старался изо все сил, но не мог зацепить этого кабанчика. Тренер был быстрей и сильней меня, не говоря об опыте. Одним словом, как раз тот случай, когда нужно убегать.
– Нет в тебе гибкости, – заключил он, закончив эту экзекуцию. – Кое-чему научу, но это так... для разборок на лестничной площадке.
И это он меня лупцевал, чтобы выяснить полную непригодность? Честное слово, я разозлился и решил сделать всё, чтобы хоть раз заехать ему по физиономии. Я прочитал много книг по разным системам боя. Они были очень схожи и не содержали ничего чудесного, чудеса давал многолетний тяжёлый труд. Я не собирался измываться над собой много лет, но можно было позаниматься с год, если это даст нам относительную свободу. Нужно будет кое-что отрабатывать дома, а партнёров я найду. Здесь занималось немало народа, думаю, что никто не откажет врезать мне по физиономии, особенно если попросить. А там посмотрим, получится это у них или нет.
Я принял душ, вытерся уже своим полотенцем и, одевшись, стал ждать машину. Через пятнадцать минут появился Сергей, и мы уехали. Когда прибыли на место, к школе отправились вдвоём и хорошо сделали, потому что если бы я пошёл один, то наверняка случилась бы драка. Вслед за Люсей из дверей школы вышел здоровенный парень. Он обогнал её, загородил дорогу и начал что-то горячо объяснять. Она отрицательно мотнула головой и попыталась его обойти. Ухажёр задержал, схватив рукой портфель.
– Сейчас она его треснет! – сказал я, ускоряя шаг. – Или это сделаю я.
– А я здесь для чего? Стой и не вмешивайся, – возразил Сергей и крикнул ухажёру: – Молодой человек! Отстаньте от девушки!
– А вы ей кто? – неприязненно спросил парень.
– Брат, – соврал Сергей. – Кому я сказал? Неужели совсем тупой и не понимаешь, что ты ей не нужен? Или для тебя важны только твои желания? Так это можно поправить. Пойдём, сестра.
– Ген, у меня появился братик! – похвасталась Люся, у которой заметно поднялось настроение.
«Что-то мне это напоминает, – подумал я. – А, вспомнил! Финальную сцену из «Кавказской пленницы», когда запугивали Саахова. Сестра, сделай звук погромче...»
– Спасибо, Сергей, – поблагодарила Люся, – и за сестру, и за помощь. Ещё немного, и я бы ему врезала. А это опять разбирательство, и хорошо если с директором, а не с завучем.
– Я сделал глупость, – признался я. – Надо было не спешить и сдать всё за девятый класс вместе с тобой, а потом ты сидела бы дома, а я сдавал всё остальное. Захотелось раньше заняться борьбой, а о последствиях подумал слишком поздно.
– Я договорилась о сдаче математики в субботу, – сказала Люся, когда мы сели в машину. – Дальше будет проще: чем больше сдам экзаменов, тем больше будет свободного времени для подготовки. Так что я думаю, что скоро освобожусь.
– Рассказывай о результатах поездки, – обратился Брежнев к Дербинину, который по его личному заданию ездил разбираться с готовностью конструкции новой серии космических кораблей.
– Надо откладывать пилотируемые запуски, Леонид Ильич, – сказал Валентин. – «Союзы» должны дать толчок нашей космонавтике, но пока там всё слишком сырое. Мишин был очень красноречив и уверен в результатах, но ему в космос не лететь. Глушко его поддерживает, но более осторожно. Они рвутся добраться до Луны, а такой энтузиазм приводит к спешке. Я не бог весть какой специалист, но и мне стало ясно, что многое нуждается в доработке. Большинство узлов не прошли проверку в режиме полётов. Я передал им вашу записку...
– И что? – поинтересовался Брежнев.
– Сказали, что переработают схему управления двигателями коррекции, а в парашютной системе полностью уверены. А на меня после этого начали смотреть с подозрением. Ясно ведь, что кто-то нам на них настучал. Я поговорил кое с кем в неформальной обстановке. Нет у них такой уверенности, какую демонстрирует руководство. При Королёве так не работали. Уже готовые «Восходы» уничтожили, а на них можно было многое отработать.
– Демонстрируют они, – проворчал Брежнев. – Посадить в кресло вместо космонавта, уверенности поубавилось бы. Жаль, что мы отстали. У американцев запуск за запуском, а у нас ничего. Ладно, лучше ничего, чем пышные похороны. Передайте, чтобы провели серию беспилотных запусков. Вот и посмотрим, насколько всё надёжно. За каждый неудачный запуск, будем наказывать рублём. Пусть подумают, что для них лучше: что-то нам демонстрировать или ещё раз проверить свою разработку.
В среду Сергей сообщил, что сегодня у нас проба на телевидении.
– Назначено на четырнадцать часов, – сказал он, когда я, как обычно, вышел провожать Люсю к машине, – поэтому будешь заниматься три часа, а потом мы тебя заберём. Люсю нужно освободить от двух последних уроков, но с этим я сам схожу к вашему директору. Отвезём вас домой, а потом приедет машина из телецентра. Они же отвезут вас обратно.
Записи в тот день не было, режиссёр передачи только прослушал наш номер в одной из студий на Шаболовке.
– Юрий Суренович, – представился он при встрече. – Вас я знаю. Вы же в Минске выступали? Мы тоже показывали ваши записи. Каким ветром вас сюда занесло?
– Давайте вы нас выслушаете, а потом будем разговаривать дальше, – сказал я, заставив его удивлённо поднять брови. – Мы, конечно, и вдвоём не тянем на Эдиту Пьеху, но вот Бюльбюль-оглы заменить можем. Ну а если вырежет комиссия, значит, не судьба.
– Что вам нужно для выступления?
– Как минимум нужна гитара, а лучше вместе с роялем.
– Идите за мной! – сказал режиссёр и привёл нас в помещение, очень похожее на студию в минском телецентре. – Вот вам рояль, сейчас будет и гитара.
– Здорово! – сказал он после окончания выступления. – Песня замечательная, и поёте вы хорошо. Я не против того, чтобы вставить её в фильм. Во второй части, после выступления оркестра Орбеляна, должен остаться рояль. Наверное, мы вставим вас после Адамо и дагомейцев. Мне нужно время доработать сценарий и договориться с артистами, которые выполняют роли ведущих.
