Иван Вересов и его книги, начнем с биографии

Часть 1Здравствуйте, я рад, что вы зашли!

Располагайтесь, устраивайтесь поудобнее, будьте как дома.
Итак приступим...

Меня зовут Иван и я расскажу вам о себе.
Родился я в Ленинграде, вернее в Териоках-Зеленогорске, есть такое замечательное место на свете, моя малая Родина.

Это городок на берегу Финского залива, бывший финский "лазурный берег", советский курорт с чередой здравниц: домов отдыха, пансионатов, санаториев, вытянутых по первой линии прибоя. Беспечная летняя жизнь отдыхающих и сонное замирание зимой, когда море покрывается льдом, Финский залив тогда приобретает черты северного моря.

Арктический пейзаж, великолепная ослепительная пустыня, бемолвие заключенных в белый плен вод и укутанных в снежные перины сосен. И все зима, зима, зима... Огонь в печи, ранние сумери, морозные узоры на стеклах.

А потом весна! Рано, еще в феврале, когда приходят ветра, сосны сбрасывают снег с ветвей и начинают свою дивную песню: шшшшуууууууу-шшшшшууууууу... Ни одно дерево не поет так, как сосна, голос у нее без лиственного трепета, а песня...если закрыть глаза и слушать, то покажется, что это море шумит.
Так сосны будят волны и те поднимают ледяную броню, сдвигают ее торосами к берегу. Это потом ручьи, голубоватый, блестящий на солнце наст, бульканье, журчанье, воркование воды, алмазные сосульки и звон капелей со стрех...лебединые клики в дымчато-голубом, с легкими перистыми облаками небе. Все это потом! Сначала Песня Пробуждения сосен.

Я, кажется, хотел написать о себе? Но это и есть я, душа моя возрастала с живым дыханием природы. Первые мои детские воспоминания — берег залива и сосновый лес. Хотя, жили мы в городе Ленинграде, это я случайно родился на даче, мама упала на сцене, а после спектакля уехала на дачу. Вместе с отцом. Они оба служили в опере — театральный мир вторая составляющая моей души.

Вы уже поняли, что родился я раньше срока. Должен сказать, значительно раньше и случилось это в самом начале марта, когда Песня Пробуждения звучала во всю победную мощь. Иногда я думаю, что это сосны призвали меня в мир, они моя сила, рядом с ними я обретаю частицу их тайн.

Театр... Мой другой мир... В нем я рос и взрослел. Другой жизни, другой профессии для меня даже не рассматривалось. Сам я мечтал о балете, но не случилось, мама хотела другого, а она была волевой женщиной и лепила из меня пианиста.

Была музыка… да, я люблю её, хотя и не стал тем, кем меня хотела видеть мама. Ну, вот не стал музыкантом с мировым именем. Были способности, но… я терялся на большой сцене. По молодости очень терялся. На меня нападал страх и я не мог играть. Дрожали руки…
Теперь я совсем не боюсь аудитории, какой угодно, а тогда не мог перешагнуть через сценческий страх. Бич всех эмоциональных людей.

Но человек театра не может отдалиться от театра – потому, что это своего рода болезнь. Не смог отойти от этого и я.
Жизнь артистов –клановая общность. В ней всё замкнуто. Особенно, если театр большой, то он самодостаточен. Он как бы отделяет человека от внешнего мира, заключает в свой, подобный кокону, или скорее хрустальному шару, из него ты видишь другой мир через прозрачные стенки – но совсем не хочешь туда. Потому, что он скучный по сравнению с тем, в котором находишься ты.
Всё общение сосредотачивается внутри. Дружба, ненависть, любовь…всё внутри. Есть сцена – её видят зрители, и есть мир актёров – это «закулисы».

Там я вырос, там прошло моё детство и юность, сформировалось мировоззрение. Когда я не был у бабушки в Москве – я болтался в театре. Это и был мой дом в Ленинграде - Питере. Мариинский театр. Для кого-то это партер и ложи, лазурный занавес, огромная хрустальная люстра, блестящее паркетным полом фойе, беломраморные лестницы, лепнина и позолота. Рафинированная публика в вечерних нарядах.
А для меня – это закулисье и гримуборные. Мишурный блеск костюмов разных эпох и народов. Плотно пригнанные доски сцены, пыль бутафорского цеха, где можно отыскать всё что угодно, от Эскалибура до волшебной лампы Алладина.
Слоны, лошади и лебеди на колёсиках, морские зыби из парусины, леса из раскрашенных сетей с аппликацией, ночное небо из новогодних гирлянд, раскаты грома, создаваемые пом режем за сценой с помощью ржавого железного листа…

Для меня театр - это изнанка. Театральный буфет прокуренный и душный, где в антракте собираются бесконечно усталые короли и герцоги, где легкокрылые сильфиды едят вполне земные бифштексы с кетчупом и кутаются в растянутые шерстяные свитера, потому, что по извилистым театральным коридорам вечно гуляют сквозняки.
Для меня театр – это балетные классы, где «…и-раз-два-три… плийе…атитюд…ещё плийе…руки в третью позицию, ноги в первую…" и бесконечная классика у палки, квадраты музыкальных фраз аккомпонимента и концертмейстер клюёт носом на своих шестнадцати тактах вальса.

Репетиции, ночные монтировки света и опять репетиции, репетиции, репетиции…
Костюмерные цеха с длинными рядами вешалок. А на них! Каких только костюмов нет! Вся история человечества, разные эпохи, страны, народы представлены тут. Подводный и подземный миры, самые необыкновенные фантазии и реальные одежды различных сословий. Принцы и нищие, святые и распутницы, юность и старость — всё это тут. И всё это называется одним словом, пришедшим к нам из глубокой древности. Театр.

Связной автобиогафии не получилось, мемуарист из меня никакой :-)
Как я стал писателем расскажу в следующем блоге...

Без воска, ваш Иван

Часть 2 Как я стал писателем.

На самом деле все сложно. К моему увлечению писательством дома относились прохладно. Мама считала, что это отнимает время от занятий музыкой. А вы же помните, моя судьба — это детство и отрочество осененное стройным звучанием гамм и арпеджио. Общеобразовательную школу тоже никто не отменял, хотя учился я через пень колоду, отличником не был, разве что по пению и литературе. Читал много, бывало сядешь за инструмент, а мама на кухне ( если вообще дома) поставишь поверх Ганона (это сборник упражнений для пианистов) или Черни (это этюды для развития фортепианой техники) книгу и читаешь. Пальцы тренируются, а мозг развивается :-)
На самом деле я благодарен тому времени, тем долгим часам за фортепиано — они дали мне необходимое для писателя качество характера — усидчивость.
Да...так на чем я остановился. А, на отношении родных и близких к моим литературным намерениям. Бабушка та вообще экономная была и тетради мне покупали только для школы. Если находили купленную мной на сэкономленные школьнообеденные медяки, то ругали. Ручки тоже нельзя было тратить попусту. Так я купил поршневую и чернила, писал по ночам:-) хорошим не кончилось, чернила я пролил на секретер и на паркет, ну и получил под первое число.
А писать все-таки хотелось, читая " взрослые" книги вроде Ремарка, Генриха Мана и Ги де Мопассана (мама любила западную литературу) я пытался написать роман про любовь. Он и назывался шедеврально "Страсть и любовь" дааа, в четырнадцать лет я ой как уже много знал про ЭТО. Театр он такой театр...
Это было странное произведение, с мечтами и мистикой. Пафосно-наивное. Там фигурировала "мертвая невеста" в виде статуи, которой герой надел на палец кольцо. Такой рассказ есть у Мопассана или Эдгара По, точно не помню. Вторым номером я написал "театральную" истонию. Она так и называлась "Театральная история" и тоже про любовь. Разница в возрасте, влюбленная фанатка и взрослый актер. Это уже получше было, хотя бы мое.
Если бы я имел свободу выбора, то пошел бы на журфак в Питере, или на литературный в Москве. Но мой путь был предопределен: музыкальная школа, музыкальное училище, консерватория, большая сцена. Сцена состоялась, но не сразу, и не такая большая, как мечтали в моем артистическом клане. Это другой разговор, не про литературу, а про музыку.
Что касается литературных опытов, то они уклонились в сторону стихосложения. Стихи я писал, да...рано начал, вероятно была к этому склонность и способности. Я вообще люблю Слово, Рифму, Метафору.
Считаю себя поэтом давно, не могу сказать, что склонен к самолюбованию, но в стихах своих я уверен — это хорошие, настоящие стихи. Меня и печатать начали в периодике, именно стихи.
По юности я замахнулся на поэму о Лоэнгрине. Любил эту оперу и так хотел написать больше чем там, раскрыть. Я был влюблен в Лоэнгрина, в светлый недостижимый, идеальный образ. Он казался мне... Тем самым Граалем в человеческом воплощении. С тех пор я все ищу и ищу его, этот мистический Грааль:-) но это потом было, мое увлечение ныцарством. Я расскажу постепенно. А пока вернемся к стихам. Посмеяться хотите?
Я даже помню кусочек из той несчастной поэмы :-)))



И снова весь народ собрался

У светлой Шельды на заре

Совсем недавно тут являлся

Им Светлый Рыцарь. В алтаре

В тот миг облатки засияли.

По Шельде волны тихо гнали

Челнок и Лебедь перед ним

Неспешно плыл. Крылом своим

Лицо Посланца осеняя

И эта красота земная

И дивный сон был чуден всем.

Растерян, от смущенья нем,

Граф Тельрамунд стоял у трона

И славный Генрих, чья корона

Сверкала в солнечных лучах,

В смущенье графа видел страх.

С тех пор минуло два восхода

И вот опять толпа народа

Простолюдины, войны, двор,

Явились выслушать укор

Посланца. Оскорблён сомненьем

Своей супруге объясненья

Он предоставить обещал

И для того их всех призвал.

***

А начало...

Было там так:



Правитель Лимбурга скончался,

Прекрасную покинув дочь

Теперь не мил ей свет казался

В Брабанте воцарилась ночь.

Землёю правил справедливо

Тот славный герцог, хоть не счесть

Его владений но на диво

Царили в них и мир и честь...



А дальше увы, увы... ничегошеньки не помню :-)))))) ну что тут поделать мне было 17 лет, когда я это писал... я помню, что писал на Заливе. В простой ученической тетради. День был жаркий, мы с мамой пошли купаться. Она уснула на берегу под деревом, завернулась в простыню и давай храпеть на весь пляж :-))) а я в сторонке на солнце валялся на песке и стал от нечего делать писать... И так сразу почти всё начало наверно до спальни Эльзы и написал. Маму разбудил, прочел, ей понравилось.
Тетрадь все валялась, валялась. Потом в переездах наших с квартиры на квартиру пропала.
Но я не жалею, пусть я не помню стихов, но сюжет этот остался со мной на всю жизнь, и может, превратится в другую взрослую легенду.

Два самых поэтичных и загадочных образа которые являются нам в самых разных эпосах соединяются в ней. Образ Небесного Посланника, спасителя невинно притеснённых, и Девушки-Птицы, околдованной тёмными силами.

Перья... да...белые лебединые...как морская пена, как облака в небе. И Свет... серебро доспехов, сталь меча, сияние глаз...

Я так давно знаю всё это. И в тот далёкий-далёкий жаркий день уже знал... Залив тогда блестел нестерпимо, от солнечных бликов, было больно смотреть на море и на горизонт, и был ветер и пенный прибой, ветер мешал мне писать :-))) заворачивал листы тетради и засыпал их песком. И тополь на берегу шумел листьями, и белесый сухой тростник тоже шумел...а прибой плескал о камни...я писал стихи и почти не правил.
Тогда я легко писал и не так сильно придирался к себе, был смутно знаком с законами стихосложения :-))) и считал себя вполне гениальным поэтом :-)))
Вам не наскучили мои откровения? Завтра я продолжу дозволенные речи.
____________________
Решил я продолжать в одном блоге, чтобы не надо было бегать за продолжением по разным :-)
И снова, здравствуйте!
Дорогие мои читатели, друзья, коллеги, гости — все, кто заглядывает сюда.
Все, о чем я писал выше про мой тернистый путь к рабочему столу с кипой бумаги и ворохом перьев — относилось, как вы помните, к зеленой юности. Забот особых в то время у меня не было, я жил беспечно, занимался музыкой, болтался в театре все свободное время. Меня привлекала эта причастность к богеме. Хотя, на самом-то деле, я был всего лишь "дитя кулис" театральным ребенком и хоть и мог сколько угодно ходить по сцене, но ничего не представлял на ней. Я близко видел ведущих солистов , и даже сидел за одним столиком в театральном буфете, или в одной курилки с первыми тенорами, или премьерами балета, театральные дивы шутя тискали меня и ерошили мои вихры, но это никак не приближало меня к актерской касте. А я хотел быть одним из них, вот прямо до дрожи желал этого. Сказать легко... Чтобы осуществить — нужен труд.
Странная была у меня тогда жизнь. Вроде и в театре и сбоку. А другого я ничего и не знал, все крутилось там, внутри. На первый взгляд кажется, а при чем тут труд писателя. А при том, что то время было для меня " эпохой дневников" я писал, писал, писал...
Какие-то миниатюры о театре, обрывки мыслей, фантазии. Тогда я уже и балетом заболел, в балетных классах играл иногда, или слушал под дверью, как настоящие концертмейстеры играют, на репетициях на малой сцене просиживал, когда занятий не было. Не могу сказать, что тогда написал что-то путное. Ничего не сохранилось, может несколько стихотворений, а дневники благополучно сгнили на чердаке.
Наверно, это было время, когда я метался, искал, сомневался. Ну и занимался много, в выпускном классе времени на что-то еще, кроме рояля не оставалось. Программа серьезная была, Лист, Шопен, Рахманинов. Не до писательства :-)
Кто его знает, как бы жизнь моя сложилась, если бы я пошел в театр сразу после РимКора. Звали меня. И не кто-нибудь, а сам Олег Михайлович Виноградов. Он в то время главным балетмейстером был в Мариинке. Но я пошел в Ленконцерт, мне хотелось ездить, и на сцене играть, а не в балетном классе сидеть. Сейчас я бы наверно иначе решил. Хотя не уверен. Все происходит, как происходит и спасибо ему.
В Ленконцерте было весело, особенно в праздники. 8 марта, Новый Год, по восемь концертов в день, на разных площадках. Называлось это "чос" после рабочего дня рассляблялись по полной. "Концертная бригада" сбивалась постянная, вокалисты, разговорники, фокусник и аз многогрешный, без пианиста куда? Музыка нужна. Площадки случались самые разные. Могло быть и закрытый НИИ, и Универсам, Поликлиника, Пожарная часть, Полиграфмаш и иже с ним остальные Питерские заводы, да мало ли где еще приходилось выступать.
Стихов тогда много писал. Поскольку влюблялся часто :-) да все в актрис старше себя :-)

***

Часть 3 Кредо

Нет, изменять себе нельзя.
Теряешь основу, перестаёшь видеть цель. Три года назад или четыре я пришел сюда, в сеть, сначала на сайт который назывался «Тоже Город» – это было первое место где я создавал себя, потому что как и в жизни, в сети человек себя создает. Нет, я не о притворстве, не о каком то таком образе, а о создании личности. Сеть не безлика и многие в ней составляют свой истинный образ, не обязательно отличный от того каков он в реале.
Конечно, кто-то создаёт противоположный, пытается выглядеть так, как он хотел бы выглядеть. Кто-то умаляет себе лет, кто-то приумножает благосостояние, но я не про то. Вот я вешал цитату Ричарда Баха про рыцарей и принцесс. Так бывает, что в сети наоборот, и мы снимаем маски, а не одеваем их.
«Мы не пыль, а волшебство»
Я говорю за себя и в сущности мне всё равно кто что думает и как к этому относится. Большинство относятся как к притворству. Я много беседовал с людьми, которые меня знают давно и в сети знаю давно, так вот они всё-таки считают что в сети я не то, что есть, а то чем хочу быть.
Нет, я не занимаюсь сейчас самобичеванием, напротив – мне пофиг что эти люди думают так. Пусть бы они даже думали что у меня не все дома и крыша поехала.
Ну так вот, после «Тоже города» были Кулички, да та самая Арда, пришел я на неё случайно потому как совсем я не Толкинист и по большому счёту говоря книги Толкина мне не нравятся. Допустим я не очень прижился на Аде, но там были две игры, одну я вёл, как Мастер, во второй участвовал. Был у меня тогда же и ЖЖ, но не такой как теперь. Теперь – это действительно дом. И ник мой окончательно определился, хотя Рыцарь то был всегда. Под разными никами был один и тот же человек. То есть Я.
Вот мы и добрались до моей «маски» или наоборот поднятого забрала.
Рыцарь…мне было 11 лет, когда я увидел его внутри себя. Может быть потому, что до этого часто видел на сцене. Я тогда слабо представлял что такое Грааль и имя Лоэнгрин было для меня именем Рыцаря Лебедя одного из персонажей оперы Вагнера. Потом образ расширился. Тем более он приобретал «материальность» в моём сознании, чем больше я узнавал его и его время. Средние века.
Многих ужасно раздражал и раздражает этот образ, кто то считает его игрой, кто то дутым пафосом, кто то несоответствием. Некотрые люди с которыми я общался в сети в процессе общения со мной прямо аки возненавидели рыцарей. Другие смеялись над ними. Третьи поклонялись им. Но никто никогда не относился к Рыцарю равнодушно.
«Одни его любили, другие ненавидели»
Так сказано в одной из эпитафий Ричарду Львиное Сердце.
А Ричард Первый при том что был может не самым лучшим Королём но был и есть «зерцалом рыцарства» не кривым зеркалом, и не волшебным, которое отражает только добродетели. Обычным зеркалом и в нём виден Человек по имени Ричард. Самый славный рыцарь своего времени.
Вот эти двое – Лоэнгрин – Рыцарь-легенда и Ричард Плантагенет – Рыцарь человек составили наконец то к чему я стремлюсь.
Да, я тысячу раз слышал от многих, что в наше время ни о каком рыцарстве говорить нельзя, и я сам знаю, что рыцарей вокруг нет и быть не может. Прогматическая часть моего сознания отрицает их существование.
И всё таки…
«Порой нам кажется, что не осталось на земле ни одного дракона. Ни
одного храброго рыцаря, ни единой принцессы, пробирающейся тайными
лесными тропами, очаровывая своей улыбкой бабочек и оленей.
Нам кажется, что наш век отделяет от тех сказочных времен какая-то
граница, и в нем нет места приключениям. Судьба,.. эта дорога,
простирающаяся за горизонт... призраки пронеслись по ней в далеком
прошлом и скрылись из виду...
Как замечательно, что это не так! Принцессы, рыцари, драконы,
очарованность, тайны и приключения... они не просто рядом с нами,
здесь и сейчас, - ничего другого и не было никогда на земле!»

И я знаю Лоэнгрина. ЗНАЮ ЕГО. Я видел то место, где он ждёт меня и однажды мы встретимся там. Я не тороплюсь, не хочу отринуть мир, в котором живу. Мир этот прекрасен своей реальностью.
Но мой рыцарь всё равно есть. И он часть этого мира.