По небу стремительно бежали низкие серые облака. Пасмурное утро сулило дождь, свинцовые волны поднимали пенистые гребни, с силой бились о борт, немилосердно раскачивали корабль. Команда поспешно убирала паруса. Молодая королева отчаянно молилась, она боялась моря.
И всё же Роберта не оставляло чувство, что его подруга осталась жива, более того, незримо присутствует где-то рядом. Все эти годы, полные сожалений, отчаяния и тоски только это чувство и врачевало его израненное сердце.
Он стал королём. Принял нелёгкое бремя власти.
Правил страной, вершил суд, воевал, издавал законы. Ни слава, ни почести, ни богатство, ни власть не ожесточили его сердца, Роберт старался быть милосердным, потому, что как ему казалось, она хотела бы видеть его именно таким.
И вот, Робертом Справедливым назвали подданные своего короля. А как бы назвала его она? Что сказал бы её взгляд, ведь молчание этой девушки было красноречивее слов. О, как умела она молчать, и как много могли сказать её глаза, синие, как море…
Роберт нахмурился, новая мысль омрачила его светлую печаль. Пусть бы только он один расплачивался за свою ошибку, но рядом с ним страдала его супруга!
Юная королева была прекрасна лицом и изящна станом, она была скромна, добронравна, умна, образованна, свято чтила заповеди Божии, своим совершенным здравомыслием она поражала даже умудрённых жизнью советников. Чего бы ещё желать от жены? Несомненно, королева Бланш обладала всеми добродетелями, кроме одной… она совсем не умела молчать. Притом, хотя и не упрекая Роберта в неблагодарности, о нет, лишь восхваляя беспредельную милость Господа, она всё же не упускала случая напомнить королю, что именно ей обязан он жизнью, что это она нашла его на пустынном берегу в то утро после бури и спасла от гибели.
Конечно, Роберт был благодарен, он всегда оставался почтителен с королевой, оказывал ей должные знаки внимания, ни разу за все эти годы не выказал раздражения или неудовольствия. Он глубоко уважал её чувства к Богу… но как ни старался, он не мог полюбить её. Здесь в уединении, в бархатной темноте этой ласковой ночи, призвав в свидетели ясные звёзды, и неугомонные волны он вынужден был признать, что не в силах преодолеть свою тоску и печаль. Словно часть его сердца осталась там, где теперь пребывала немая девушка, которую он называл «мой маленький найдёныш». Только её одну и любил он, любил так сильно, что ради этой любви готов был позабыть и отца, и мать, отдать своё королевство, богатства, власть, могущество, лишь бы она была рядом…
– Где ты теперь, моя прекрасная фея? – Воскликнул король протягивая руки к морю, – неужели ты навсегда покинула меня? Нет! Я не верю… не могу поверить!
Порыв ветра лёгким поцелуем коснулся губ короля, а волны прошептали:
Если помнишь обо мне
Снова буду я с тобой…
Роберт бессильно уронил руки и горестно покачал головой. Что стоят обещания переменчивых волн. Она утонула! Никогда…никогда больше не увидать ему этих прекрасных глаз. Долго ещё стоял король на берегу, прислушиваясь к шуму волн. Но больше никто не позвал его. «Пусть Господь хранит тебя там, где ты теперь пребываешь», как обычно произнёс Роберт. Он никогда не молился за неё, как за умершую, а только мысленно прощался с ней.
Королева Бланш и вдовствующая королева мать тоже удалились из пиршественного зала, как только позволил строгий церемониальный обычай.
Они вышли на открытую террасу, расположенную в западном крыле дворца. Придворные дамы разложили вышитые шелком подушки на полукруглой каменной скамье, паж подвинул низенькую скамеечку поближе к тому месту, где обычно отдыхала вдовствующая королева и уже взялся за лютню, но королева Бланш остановила его и повелительным жестом отпустила всех. Она уже давно хотела поговорить со свекровью. Придворные дамы с поклонами удалились. Ничто уже не могло помешать беседе, но все заранее приготовленные слова как будто ускользнули от молодой королевы. Она лишь вздыхала и комкала в руках кружевной платок.
Женщины некоторое время сидели молча и смотрели на медно-красный диск дневного светила, который уже наполовину погрузился в воду. От горизонта до самых ступеней мраморной лестницы, ведущей к морю, протянулась огненная дорожка, а небо вспыхнуло багровым пламенем. Там внизу у самой воды зоркие глаза молодой королевы отыскали знакомую фигуру. Но даже если бы Бланш не увидала, она и без того догадалась бы куда отправился Роберт, когда покинул праздничную трапезу. Она знала – король ушел к морю.
Весь этот день они были вместе, множество разнообразных впечатлений: ликование толпы, изъявления восторга подданных, почтительные и восхищенные речи знатнейших синьоров и иностранных послов, неизменная галантность Роберта – всё это питало её заблуждения. Бланш обманывала себя надеждой, она хотела верить, что тревоги напрасны, что этот день принесёт желанные перемены. Но сейчас, в мягком вечернем свете, перед великолепным спокойствием этого заката, она ясно осознала, что ничего не изменилось.
Косые длинные тени ложились на землю. Они становились всё темнее и резче, а потом солнце опустилось в пурпурные воды и тени исчезли.
Музыка, смех, шумный говор гостей почти не доносились до террасы, лёгкий вечерний бриз, который пришел на смену дневному зною, подхватывал и уносил звуки в сторону.
Весь дворец и сад по случаю праздника были украшены множеством фонариков, они покачивались от дуновения ветра и широкие листья вьющихся растений, которые совершенно скрывали колонны и длинными плетями свешивались с капителей и ажурных каменных перил балюстрады, согласно качались вместе с разноцветными огоньками. Воздух стал прохладен и свеж, из сада поднялся тонкий изысканный аромат ночных цветов.
Наконец Бланш решилась.
– Я хотела бы просить совета и помощи у вашего величества, – едва слышно промолвила она.
– Говорите, дитя моё, – охотно отозвалась королева, которая давно ожидала этого разговора.
– Король, мой супруг и господин…, – начала Бланш, но губы её дрогнули, на глазах показались слёзы и она уже не заботясь о том, что её могут увидеть в минуту такой непростительной слабости, горько разрыдалась.
– Полно, Бланш, – вдовствующая королева придвинулась поближе и с материнской нежностью привлекла невестку к себе. Она не торопилась успокаивать молодую женщину и терпеливо ждала, когда поток слёз иссякнет.
– Я так несчастна, мадам… так несчастна! Господь гневается на меня… он не даёт мне дитя…– Бланш не могла прямо высказать свою обиду, слёзы всё катились и катились по её щекам
– За что же Господу сердиться, чем вы, образец праведности и добронравия, могли прогневить его? – изумилась старая королева. – За те милости, что вы расточаете вокруг себя, народ так любит вас, почитает как святую…
– Но Роберт не любит меня! – воскликнула Бланш, заламывая прекрасные руки, – он не любит меня…
Именно такого оборота и ожидала мать Роберта. Теперь она могла прямо задать вопрос, который тревожил её.
– Разве мой сын пренебрегает вами?
Бланш от смущения даже перестала плакать, она опустила голову и пряча взгляд от свекрови сказала:
– Ах, я не должна была покидать монастырь, – молодая королева стремилась уйти от прямого ответа. Она и предположить не могла, что говорить обо всем этом будет так тяжело.
– Союзы в королевских семьях редко основаны на любви, – покачала головой вдовствующая королева. – Мой покойный муж, да пребудет его душа в небесном царстве, едва знал меня, когда повёл к алтарю, – продолжала она, привычно осеняя себя крестом при упоминании усопшего супруга. – Признаться, я довольно редко видела его. Но как можно было сетовать? Обремененный государственными делами, войнами, разбирательствами споров в большом совете, в вечных разъездах по нашим владениям, он вспоминал обо мне лишь по слову архиепископа, когда тот настоятельно советовал его королевскому величеству позаботиться о наследнике. Тогда король появлялся в столице и в моей спальне. Но всё же к радости подданных на свет появился Роберт… – королева невольно вздохнула, – что говорить об этом! Все получили желаемое. Король преисполнился ко мне самой горячей благодарности, что же касается любви… Я была старше на восемь лет и… грешно лгать вовсе не блистала красотой, но не могу пожаловаться на то, что супруг мой оскорблял меня пренебрежением… – женщина улыбнулась каким-то своим невысказанным мыслям. – Мужчины! Кто их поймёт? – Она пожала плечами. – Ну же… успокойтесь, дитя моё! – Вдовствующая королева отстранила Бланш, мягко коснулась её подбородка и приподняла голову невестки, чтобы заглянуть в заплаканные глаза, потом отёрла ей слёзы своим шелковым платком. – Вы так молоды и прекрасны! Неужели Роберт…он…
– О, нет… нет, – Бланш покраснела. Под пристальным испытывающим взглядом свекрови щёки её вспыхнули таким ярким стыдливым румянцем, что вдовствующая королева невольно рассмеялась и прекратила щепетильные расспросы. Она уже получила необходимый ответ.
– Значит, нет никакой причины для слёз, и не стоит портить глаза.
– Однако желанного наследника всё нет… я чувствую себя виноватой. – прошептала Бланш, – отец Пётр упрекает меня на каждой исповеди, – всхлипнула она, как обиженный ребёнок.
– Ваш исповедник слишком строг, – недовольно сдвинула брови старая королева, – я поговорю с ним сама, лучше бы он упрекал Роберта, – и тут же добавила гораздо мягче, – оставьте эти мысли, Бланш, лучше послушаем пение менестреля.
Старая королева хлопнула в ладоши и тут же снова явились придворные дамы. Когда они по милостивому позволению вдовствующей королевы расселись вокруг, мальчик паж ввёл на террасу красивого белокурого юношу с позолоченной арфой в руках. Менестрель учтиво и галантно поклонился, тронул струны и запел одну из тех старинных прекрасных баллад, которые так волнуют сердце.
Но нежные звуки не отвлекли молодую королеву от её мыслей, напротив, рассеяно внимая песне о взаимной любви, она ещё больше думала о своём собственном неразделённом чувстве.
Как было хорошо жить за стенами тихой обители. Молиться в храме, который бесчисленными ажурными стрельчатыми сводами словно возносился к небу. Каждое утро подниматься с молитвой на устах и в сердце.
Сквозь цветные витражи мир казался другим. И люди представлялись героями легенд и преданий.
Когда Бланш увидела юношу распростёртого на прибрежном песке, то и помыслить не могла, что он станет её мужем. В тишине монастырской кельи, скромная воспитанница больше думала о Боге, чем о браке. Она была королевской дочерью, но среди сестёр монахинь чувствовала себя гораздо лучше, чем среди придворных дам. Но прошло немного времени и к аббатисе явились послы от родителей Бланш. Они забрали принцессу из монастыря, с почестями препроводили её на корабль, отвезли в далёкую страну, которую она почти не помнила и лишь называла родиной, пышно разодели, окружили блестящей свитой.
В столице Бланш ожидал жених, сын короля далёкого острова-государства. Каково же было её изумление, когда она узнала в принце Роберте того самого молодого красавца, которого уже видела однажды. Никто не принуждал Бланш избрать принца своим мужем. На пути домой она твёрдо решила объявить родителям о своём желании принадлежать Богу, и была уверена, что они уступят её воле. Но Роберт, Роберт… ах как хорош собой, учтив и образован был юный принц! Он восторженно и страстно убеждал невесту, что это Судьба свела их, так горячо и искренно говорил о своей любви, что Бланш поверила. В самом деле, разве могли быть случайными все эти совпадения. Монастырь, где Бланш провела тихие и прекрасные годы был построен на острове, которым Роберту предстояло править… Она нашла Роберта на берегу… именно её избрали в невесты принцу…
Но главное Бланш так не хотелось оставаться в неприветливой стране, где суровая зима тянется бесконечно долго, где не цветут розы и не вызревает виноград, где море покрывается льдом.
Стоило сказать «да» и она получала всё, что желала. Ведь девушка не приносила никаких обетов, ей не в чем было себя упрекнуть.
Бланш согласилась стать женой принца Роберта, а следовало поступить иначе… как было бы хорошо спасти его, а потом остаться в обители, молиться о спасении души принца, сохраняя чистоту для Господа. Она любила бы Роберта как сестра, в такой любви нет греха.
Вот о чём мечтала королева, слушая менестреля, и глядя как золотым дождём падают в море огни фейерверка.
Об этом же мечтала она, когда осталась одна, в тишине и полумраке опочивальни.
Королева перебирала четки, шептала вечерние молитвы, но мысли её не могли сосредоточиться на общении с Небом.
Бланш знала, что сегодня король не придёт. Незримая соперница стояла между ними и, чем дальше уходил в прошлое тот день, когда она исчезла, тем невозможнее было победить её. На супружеском ложе Роберт забывался с Бланш в неистовом наслаждении чувственной страсти, а сердце и мысли его были отданы другой. Это оскорбляло королеву гораздо сильнее измены. Лучше бы он пренебрегал её телом, раз не в силах оживить греховную страсть огнём истинного чувства.
«Ave Maria, gracio prete…» Бланш услышала за дверью твёрдые шаги, вслед за этим загремели доспехи стражников, стукнули об пол алебарды. Король!
Четки выпали из её рук. Сердце женщины застучало часто и гулко, по спине змейкой пробежала сладкая истома, ладони, стали влажными. Как ни противилась Бланш в душе преступным ласкам, Роберт умел сломить её волю и доставить высшее наслаждение. И она ждала… презирая себя, сгорая от стыда, проклиная свою плоть, ждала этого с нетерпением.
Но дверь не открылась. Снова звякнул металл, знакомые шаги замерли где-то в переходах и на лестницах.
Королева уткнулась лицом в подушку и заплакала. Только слёзы и служили ей утешением. Как милостив Господь, даровавший нам очищение слезами!
Когда далеко за полночь король поднимался к дворцу по широкой мраморной лестнице, он ещё надеялся заглушить свою тоску в объятиях супруги. Но с каждым шагом надежда его угасала, а голос совести звучал в его душе всё громче и безжалостней. Кого хотел он обмануть? Женщину, которая имела несчастье полюбить его? Или память той, которую он любил всем сердцем… достойно ли это супруга, мужчины, короля?
Роберт Справедливый прошел под изящными арками, меж колонн, увитых виноградом, миновал анфиладу прекрасных покоев, где стены были украшены гобеленами и картинами в золочёных рамах, пол устилали ковры, а окна затеняли пышные бархатные занавеси. Вот и зал с круглым бассейном. День и ночь струи фонтана с журчанием возносятся из мраморной чаши к прозрачному хрустальному куполу, а потом, звеня и рассыпаясь брызгами, падают вниз. За гобеленом с изображением фантастических рыб есть маленькая потайная дверь, она ведёт в личные покои королевы. Если он войдёт… Ещё несколько шагов и раскаиваться будет поздно!
Там, в опочивальне, на ложе из золота и слоновой кости спит его красавица жена. Полог откинут, мерцает лампада, среди шелка и кружев ещё прекраснее кажется обнаженное тело женщины, которая принадлежит ему, желает его… алые губы приоткрыты, распущенные волосы разметались по подушкам…
Роберт знает, что может взойти на ложе, отдаться страсти, но знает так же, что и в наивысший миг восторга и утоленного желания не сможет позабыть золотые кудри и доверчивый взгляд, подобный небесному своду.
И всё же Роберта не оставляло чувство, что его подруга осталась жива, более того, незримо присутствует где-то рядом. Все эти годы, полные сожалений, отчаяния и тоски только это чувство и врачевало его израненное сердце.
Он стал королём. Принял нелёгкое бремя власти.
Правил страной, вершил суд, воевал, издавал законы. Ни слава, ни почести, ни богатство, ни власть не ожесточили его сердца, Роберт старался быть милосердным, потому, что как ему казалось, она хотела бы видеть его именно таким.
И вот, Робертом Справедливым назвали подданные своего короля. А как бы назвала его она? Что сказал бы её взгляд, ведь молчание этой девушки было красноречивее слов. О, как умела она молчать, и как много могли сказать её глаза, синие, как море…
Роберт нахмурился, новая мысль омрачила его светлую печаль. Пусть бы только он один расплачивался за свою ошибку, но рядом с ним страдала его супруга!
Юная королева была прекрасна лицом и изящна станом, она была скромна, добронравна, умна, образованна, свято чтила заповеди Божии, своим совершенным здравомыслием она поражала даже умудрённых жизнью советников. Чего бы ещё желать от жены? Несомненно, королева Бланш обладала всеми добродетелями, кроме одной… она совсем не умела молчать. Притом, хотя и не упрекая Роберта в неблагодарности, о нет, лишь восхваляя беспредельную милость Господа, она всё же не упускала случая напомнить королю, что именно ей обязан он жизнью, что это она нашла его на пустынном берегу в то утро после бури и спасла от гибели.
Конечно, Роберт был благодарен, он всегда оставался почтителен с королевой, оказывал ей должные знаки внимания, ни разу за все эти годы не выказал раздражения или неудовольствия. Он глубоко уважал её чувства к Богу… но как ни старался, он не мог полюбить её. Здесь в уединении, в бархатной темноте этой ласковой ночи, призвав в свидетели ясные звёзды, и неугомонные волны он вынужден был признать, что не в силах преодолеть свою тоску и печаль. Словно часть его сердца осталась там, где теперь пребывала немая девушка, которую он называл «мой маленький найдёныш». Только её одну и любил он, любил так сильно, что ради этой любви готов был позабыть и отца, и мать, отдать своё королевство, богатства, власть, могущество, лишь бы она была рядом…
– Где ты теперь, моя прекрасная фея? – Воскликнул король протягивая руки к морю, – неужели ты навсегда покинула меня? Нет! Я не верю… не могу поверить!
Порыв ветра лёгким поцелуем коснулся губ короля, а волны прошептали:
Если помнишь обо мне
Снова буду я с тобой…
Роберт бессильно уронил руки и горестно покачал головой. Что стоят обещания переменчивых волн. Она утонула! Никогда…никогда больше не увидать ему этих прекрасных глаз. Долго ещё стоял король на берегу, прислушиваясь к шуму волн. Но больше никто не позвал его. «Пусть Господь хранит тебя там, где ты теперь пребываешь», как обычно произнёс Роберт. Он никогда не молился за неё, как за умершую, а только мысленно прощался с ней.
Глава 2. Королева Бланш
Королева Бланш и вдовствующая королева мать тоже удалились из пиршественного зала, как только позволил строгий церемониальный обычай.
Они вышли на открытую террасу, расположенную в западном крыле дворца. Придворные дамы разложили вышитые шелком подушки на полукруглой каменной скамье, паж подвинул низенькую скамеечку поближе к тому месту, где обычно отдыхала вдовствующая королева и уже взялся за лютню, но королева Бланш остановила его и повелительным жестом отпустила всех. Она уже давно хотела поговорить со свекровью. Придворные дамы с поклонами удалились. Ничто уже не могло помешать беседе, но все заранее приготовленные слова как будто ускользнули от молодой королевы. Она лишь вздыхала и комкала в руках кружевной платок.
Женщины некоторое время сидели молча и смотрели на медно-красный диск дневного светила, который уже наполовину погрузился в воду. От горизонта до самых ступеней мраморной лестницы, ведущей к морю, протянулась огненная дорожка, а небо вспыхнуло багровым пламенем. Там внизу у самой воды зоркие глаза молодой королевы отыскали знакомую фигуру. Но даже если бы Бланш не увидала, она и без того догадалась бы куда отправился Роберт, когда покинул праздничную трапезу. Она знала – король ушел к морю.
Весь этот день они были вместе, множество разнообразных впечатлений: ликование толпы, изъявления восторга подданных, почтительные и восхищенные речи знатнейших синьоров и иностранных послов, неизменная галантность Роберта – всё это питало её заблуждения. Бланш обманывала себя надеждой, она хотела верить, что тревоги напрасны, что этот день принесёт желанные перемены. Но сейчас, в мягком вечернем свете, перед великолепным спокойствием этого заката, она ясно осознала, что ничего не изменилось.
Косые длинные тени ложились на землю. Они становились всё темнее и резче, а потом солнце опустилось в пурпурные воды и тени исчезли.
Музыка, смех, шумный говор гостей почти не доносились до террасы, лёгкий вечерний бриз, который пришел на смену дневному зною, подхватывал и уносил звуки в сторону.
Весь дворец и сад по случаю праздника были украшены множеством фонариков, они покачивались от дуновения ветра и широкие листья вьющихся растений, которые совершенно скрывали колонны и длинными плетями свешивались с капителей и ажурных каменных перил балюстрады, согласно качались вместе с разноцветными огоньками. Воздух стал прохладен и свеж, из сада поднялся тонкий изысканный аромат ночных цветов.
Наконец Бланш решилась.
– Я хотела бы просить совета и помощи у вашего величества, – едва слышно промолвила она.
– Говорите, дитя моё, – охотно отозвалась королева, которая давно ожидала этого разговора.
– Король, мой супруг и господин…, – начала Бланш, но губы её дрогнули, на глазах показались слёзы и она уже не заботясь о том, что её могут увидеть в минуту такой непростительной слабости, горько разрыдалась.
– Полно, Бланш, – вдовствующая королева придвинулась поближе и с материнской нежностью привлекла невестку к себе. Она не торопилась успокаивать молодую женщину и терпеливо ждала, когда поток слёз иссякнет.
– Я так несчастна, мадам… так несчастна! Господь гневается на меня… он не даёт мне дитя…– Бланш не могла прямо высказать свою обиду, слёзы всё катились и катились по её щекам
– За что же Господу сердиться, чем вы, образец праведности и добронравия, могли прогневить его? – изумилась старая королева. – За те милости, что вы расточаете вокруг себя, народ так любит вас, почитает как святую…
– Но Роберт не любит меня! – воскликнула Бланш, заламывая прекрасные руки, – он не любит меня…
Именно такого оборота и ожидала мать Роберта. Теперь она могла прямо задать вопрос, который тревожил её.
– Разве мой сын пренебрегает вами?
Бланш от смущения даже перестала плакать, она опустила голову и пряча взгляд от свекрови сказала:
– Ах, я не должна была покидать монастырь, – молодая королева стремилась уйти от прямого ответа. Она и предположить не могла, что говорить обо всем этом будет так тяжело.
– Союзы в королевских семьях редко основаны на любви, – покачала головой вдовствующая королева. – Мой покойный муж, да пребудет его душа в небесном царстве, едва знал меня, когда повёл к алтарю, – продолжала она, привычно осеняя себя крестом при упоминании усопшего супруга. – Признаться, я довольно редко видела его. Но как можно было сетовать? Обремененный государственными делами, войнами, разбирательствами споров в большом совете, в вечных разъездах по нашим владениям, он вспоминал обо мне лишь по слову архиепископа, когда тот настоятельно советовал его королевскому величеству позаботиться о наследнике. Тогда король появлялся в столице и в моей спальне. Но всё же к радости подданных на свет появился Роберт… – королева невольно вздохнула, – что говорить об этом! Все получили желаемое. Король преисполнился ко мне самой горячей благодарности, что же касается любви… Я была старше на восемь лет и… грешно лгать вовсе не блистала красотой, но не могу пожаловаться на то, что супруг мой оскорблял меня пренебрежением… – женщина улыбнулась каким-то своим невысказанным мыслям. – Мужчины! Кто их поймёт? – Она пожала плечами. – Ну же… успокойтесь, дитя моё! – Вдовствующая королева отстранила Бланш, мягко коснулась её подбородка и приподняла голову невестки, чтобы заглянуть в заплаканные глаза, потом отёрла ей слёзы своим шелковым платком. – Вы так молоды и прекрасны! Неужели Роберт…он…
– О, нет… нет, – Бланш покраснела. Под пристальным испытывающим взглядом свекрови щёки её вспыхнули таким ярким стыдливым румянцем, что вдовствующая королева невольно рассмеялась и прекратила щепетильные расспросы. Она уже получила необходимый ответ.
– Значит, нет никакой причины для слёз, и не стоит портить глаза.
– Однако желанного наследника всё нет… я чувствую себя виноватой. – прошептала Бланш, – отец Пётр упрекает меня на каждой исповеди, – всхлипнула она, как обиженный ребёнок.
– Ваш исповедник слишком строг, – недовольно сдвинула брови старая королева, – я поговорю с ним сама, лучше бы он упрекал Роберта, – и тут же добавила гораздо мягче, – оставьте эти мысли, Бланш, лучше послушаем пение менестреля.
Старая королева хлопнула в ладоши и тут же снова явились придворные дамы. Когда они по милостивому позволению вдовствующей королевы расселись вокруг, мальчик паж ввёл на террасу красивого белокурого юношу с позолоченной арфой в руках. Менестрель учтиво и галантно поклонился, тронул струны и запел одну из тех старинных прекрасных баллад, которые так волнуют сердце.
Но нежные звуки не отвлекли молодую королеву от её мыслей, напротив, рассеяно внимая песне о взаимной любви, она ещё больше думала о своём собственном неразделённом чувстве.
Как было хорошо жить за стенами тихой обители. Молиться в храме, который бесчисленными ажурными стрельчатыми сводами словно возносился к небу. Каждое утро подниматься с молитвой на устах и в сердце.
Сквозь цветные витражи мир казался другим. И люди представлялись героями легенд и преданий.
Когда Бланш увидела юношу распростёртого на прибрежном песке, то и помыслить не могла, что он станет её мужем. В тишине монастырской кельи, скромная воспитанница больше думала о Боге, чем о браке. Она была королевской дочерью, но среди сестёр монахинь чувствовала себя гораздо лучше, чем среди придворных дам. Но прошло немного времени и к аббатисе явились послы от родителей Бланш. Они забрали принцессу из монастыря, с почестями препроводили её на корабль, отвезли в далёкую страну, которую она почти не помнила и лишь называла родиной, пышно разодели, окружили блестящей свитой.
В столице Бланш ожидал жених, сын короля далёкого острова-государства. Каково же было её изумление, когда она узнала в принце Роберте того самого молодого красавца, которого уже видела однажды. Никто не принуждал Бланш избрать принца своим мужем. На пути домой она твёрдо решила объявить родителям о своём желании принадлежать Богу, и была уверена, что они уступят её воле. Но Роберт, Роберт… ах как хорош собой, учтив и образован был юный принц! Он восторженно и страстно убеждал невесту, что это Судьба свела их, так горячо и искренно говорил о своей любви, что Бланш поверила. В самом деле, разве могли быть случайными все эти совпадения. Монастырь, где Бланш провела тихие и прекрасные годы был построен на острове, которым Роберту предстояло править… Она нашла Роберта на берегу… именно её избрали в невесты принцу…
Но главное Бланш так не хотелось оставаться в неприветливой стране, где суровая зима тянется бесконечно долго, где не цветут розы и не вызревает виноград, где море покрывается льдом.
Стоило сказать «да» и она получала всё, что желала. Ведь девушка не приносила никаких обетов, ей не в чем было себя упрекнуть.
Бланш согласилась стать женой принца Роберта, а следовало поступить иначе… как было бы хорошо спасти его, а потом остаться в обители, молиться о спасении души принца, сохраняя чистоту для Господа. Она любила бы Роберта как сестра, в такой любви нет греха.
Вот о чём мечтала королева, слушая менестреля, и глядя как золотым дождём падают в море огни фейерверка.
Об этом же мечтала она, когда осталась одна, в тишине и полумраке опочивальни.
Королева перебирала четки, шептала вечерние молитвы, но мысли её не могли сосредоточиться на общении с Небом.
Бланш знала, что сегодня король не придёт. Незримая соперница стояла между ними и, чем дальше уходил в прошлое тот день, когда она исчезла, тем невозможнее было победить её. На супружеском ложе Роберт забывался с Бланш в неистовом наслаждении чувственной страсти, а сердце и мысли его были отданы другой. Это оскорбляло королеву гораздо сильнее измены. Лучше бы он пренебрегал её телом, раз не в силах оживить греховную страсть огнём истинного чувства.
«Ave Maria, gracio prete…» Бланш услышала за дверью твёрдые шаги, вслед за этим загремели доспехи стражников, стукнули об пол алебарды. Король!
Четки выпали из её рук. Сердце женщины застучало часто и гулко, по спине змейкой пробежала сладкая истома, ладони, стали влажными. Как ни противилась Бланш в душе преступным ласкам, Роберт умел сломить её волю и доставить высшее наслаждение. И она ждала… презирая себя, сгорая от стыда, проклиная свою плоть, ждала этого с нетерпением.
Но дверь не открылась. Снова звякнул металл, знакомые шаги замерли где-то в переходах и на лестницах.
Королева уткнулась лицом в подушку и заплакала. Только слёзы и служили ей утешением. Как милостив Господь, даровавший нам очищение слезами!
Когда далеко за полночь король поднимался к дворцу по широкой мраморной лестнице, он ещё надеялся заглушить свою тоску в объятиях супруги. Но с каждым шагом надежда его угасала, а голос совести звучал в его душе всё громче и безжалостней. Кого хотел он обмануть? Женщину, которая имела несчастье полюбить его? Или память той, которую он любил всем сердцем… достойно ли это супруга, мужчины, короля?
Роберт Справедливый прошел под изящными арками, меж колонн, увитых виноградом, миновал анфиладу прекрасных покоев, где стены были украшены гобеленами и картинами в золочёных рамах, пол устилали ковры, а окна затеняли пышные бархатные занавеси. Вот и зал с круглым бассейном. День и ночь струи фонтана с журчанием возносятся из мраморной чаши к прозрачному хрустальному куполу, а потом, звеня и рассыпаясь брызгами, падают вниз. За гобеленом с изображением фантастических рыб есть маленькая потайная дверь, она ведёт в личные покои королевы. Если он войдёт… Ещё несколько шагов и раскаиваться будет поздно!
Там, в опочивальне, на ложе из золота и слоновой кости спит его красавица жена. Полог откинут, мерцает лампада, среди шелка и кружев ещё прекраснее кажется обнаженное тело женщины, которая принадлежит ему, желает его… алые губы приоткрыты, распущенные волосы разметались по подушкам…
Роберт знает, что может взойти на ложе, отдаться страсти, но знает так же, что и в наивысший миг восторга и утоленного желания не сможет позабыть золотые кудри и доверчивый взгляд, подобный небесному своду.
