— Далеко?
— Два перехода, — спокойно отвечает Нара.
Я теряю голос - это куда же его занесло в этот раз?
— Два?!
Один из лучших боевых магов королевства и всего Содружества невозмутимо кивает в ответ и сопровождает меня на балкон.
Использовать артефакты, для создания порталов, лучше на открытом пространстве, чтобы сэкономить заряд. Тогда одного желудя, а именно на них похожи такие артефакты, хватит на более долгое использование.
Мы обмениваемся внимательными взглядами: Нара, как всегда, одета в форму королевского стража, с золотыми эполетами, подчеркивающими ее статус. Я — в дорожном брючном костюме. Пусть женская мода в королевстве архаична и не эмансипирована, редкое облачение женщин в брюки никого особо не удивляет, разве что иногда может вызвать осуждение. К тому же Нара скроет наши лица уже во время первого перехода.
— Куда? — спрашиваю я, прежде чем перед глазами поплывут тошнотворные круги, и тело со всех сторон сожмут невидимые лапы. На мгновение станет тесно, холодно, душно. И вот уже можно снова привыкать к свету и приятной температуре воздуха. В Леонии сейчас в самом разгаре лето.
— В Батруд, — слышу голос моей помощницы.
Мы уже в пути.
Батруд — жизнерадостный, красочный город, знаменитый пышными садами и шумными рынками. Это третий по величине город Леонии, после столицы и Картадена, важного порта на берегу Океана. В Батруде пересекаются многие торговые пути, и это тоже порт — на реке Батра, которая лазурной лентой протянулась через все королевство. В столице Леонии она узкая и буйная, и только малые корабли добираются до Верхней пристани. Зато в Батруде река становится широкой и ленивой, в обе стороны ползут многочисленные баржи, и мечутся между берегами небольшие лодочки.
Батруд — город специй и цветов. Два раза в год здесь проводятся торговые ярмарки, на которые съезжаются дельцы и праздная публика со всего континента и многих островных королевств. К их услугам гостиницы на любой запрос и достаток. Как, например, просторный «Королевский двор», где останавливается со своей свитой король Леонии, или постоялые дворы всего на десяток комнат.
В Батруде много питейных заведений и трактиров с дешевой кухней. Перед одним из таких мы с Нарой и стоим. Выцветшая вывеска: «За пазухой у Марии» изображает нечто среднее между куриной ляжкой и женской грудью, и у меня вот точно не вызывает ни малейшего желания зайти внутрь.
Но...
Тяжелая дверь распахивается, выпуская на нас лавину из дребезжащих звуков возбужденных голосов и запахов еды, спиртного и пота. Трактир полон посетителей, и внутри происходит нечто занятное сразу для всех. В том числе для новоприбывших, то есть — нас.
Ничто не радует подвыпивших людей больше громкого скандала. Особенно, если он разыгрывается у них на глазах и обещает хорошую драку. А если виновником всеобщего внимания стал мелкий пройдоха, вздумавший уйти, не заплатив за ужин, то и сам хозяин с удовольствием принимает в происходящем активное участие. И лишь дородная тетка в полинялом чепце помешивает длинным половником суп в котелке. Открытые очаги — дань моде последнего десятилетия. Хотя, уверена, в этом трактире он сохранился со стародавних времен. Дородная тетка нервно помешивает суп, бульон выплескивается на горячие угли, они шипят, добавляя аромат подгорелого мяса, и я чувствую, что закипаю не хуже варева в котле.
Перед нами стена из спин, увенчанных задранными вверх головами, мы слышим крики и видим лицо единственного участника переполоха — неудачливого вора: высокого, в меру плечистого, с кудрявыми светлыми локонами, рассыпавшимися по щекам. Он залез на стол в углу, выставил вперед короткую саблю, которая заметно подрагивает.
От гнева дрожит его рука или от страха — мне неведомо. Зато мои руки дрожат именно что от гнева.
Брови у пройдохи нахмуренные, одна ниже и заметно шире другой. Глаза выпученные, причем левый глаз карий, а правый уже успел стать голубым. Покрасневший нос с одной стороны выглядит узким, породистым, а справа — широкой картошкой. Еще совсем чуть-чуть, и на столе трактира в неброской одежде путника будет стоять Его Высочество. Вряд ли кому в голову придет подобное откровение. Но быстро меняющиеся черты лица неудачливого вора уже привлекли излишнее внимание, и среди возмущенных воплей хватает изумленных.
Не знаю, чем Гидо вызвал злость посетителей трактира, но требовательным визгом: «Где вы были? Почему задержались?», обращенным к нам с Нарой, он вызывает необъятную ярость у меня. И когда мгновение спустя в него летит табурет, я придерживаю руку своей помощницы. Зачем лишать нас, зрителей, удовольствия?
С равновесием у моего мужа всегда было плохо — во сколько постелей успел свалиться! Почему бы теперь ему не упасть в толпу? Не получить увесистых пинков, которых мне самой не позволят отвесить положение и воспитание? Я бы продлила момент чистого удовольствия, злорадно присвистнув: «Бей, пройдоху!», но сдерживает здравый смысл.
Наступает время Нары.
Зычным голосом, сверкая в тусклом свете масляных ламп золотыми эполетами, она привлекает к себе внимание.
— Этого преступника перед короной мы забираем с собой.
— Он должен мне за ужин! — Сердитый трактирщик выкатывается из толпы вперед. — И возместить убытки за порчу имущества.
За его спиной уже маячит мой муж во всей своей красе: удерживать иллюзию у Гидо больше не получается, так что ссадины покрывают высокие скулы Его Высочества. И это губы Его Высочества разбиты в кровь. Жаль, не запечатлеть на фотоснимке и не показать никому!
Наоборот, придется подправлять память всем случайным зрителям, чтобы, не дай Лут, не вспомнили позже внешность хитреца, который в дешевом трактире умудрился поужинать на сумму, равную малому королевскому приему, (включая стоимость парочки стульев и стола). Половину города он, что ли, накормил? И почему его тогда собирались бить? Отказал кому-то в добавке?
Я вскипела и завелась достаточно — значит, Нара легко справится со всеми делами здесь и домчит нас троих до королевского замка, подзарядив портальный артефакт. Чтобы облегчить ее работу, я и должна была попасть с ней в Батруд.
У меня нет дара. Совсем.
Я — Магический Нуль, но способна усиливать потенциал другого мага. Существует много «если», «когда» и «при каких условиях» это становится возможным. Все с Нулями далеко непросто. Подобных мне во всем Содружестве рождается от силы два- — три человека в столетие.
О природе Нулей или Усилителей, как еще нас называют, написано несколько научных трактатов, запрятанных в библиотеках трех главных Академий Содружества. Несколько нелегальных копий этих трактатов бережно хранится в личной библиотеке моего отца. Волей богов или по иной какой причине, но в роду королей Леонии часто появляются дети с магическим нулем. И они нужны стране Наследниками трона, а не диковинами, привлекающими излишнее внимание к королевству. Так что моя семья научилась надежно прятать редкий дар и нашла ему необычное применение.
Но об этом позже.
Все эти «если» и «когда» работают для нас с Нарой, и в этом одна из главных причин, почему именно она стала моей охранницей и помощницей. Из нас вышел прекрасный тандем. И чем более сильные эмоции я испытываю, тем больше от меня пользы. А уж гнев разжигает огненный дар боевого мага до небес!
Гнева во мне так много, что он продолжает бурлить в венах, когда мы уже идем по дворцу, направляясь к королевским покоям.
— Аделина, мне нужно к целителю, — раздается за спиной.
Хорошо еще, Его Высочество больше не обвиняет нас в опоздании.
Гидо послал Наре сигнал, как только выяснил, что остался без денег и не сможет расплатиться за щедрый ужин. Выяснения, кого мой муж угощал вином из личных подвалов хозяина, оставляю на другой день. Еще лучше — на Нару, потому что если детали его приключений не создают дополнительных неприятностей, я не хочу о них знать.
— Аделина, моя нога. Я не могу на нее ступить!
— Предстать перед Его Величеством в таком ничтожном виде ты не хочешь, — отрезаю я, не замедляя шага. Личное крыло короля просторное.
Пока дойдем до Сиреневой комнаты, быть может немного остыну.
— Нара ведь может... — клянчит муж.
— Ломать ноги, — обрываю, не оборачиваясь, — ей привычнее, чем сращивать. Вдруг случайно перепутает заклинания?
Просьбы за спиной заканчиваются, и шаг почти выравнивается.
Гидо будет не Гидо, если не соберется перед последней дверью. Не выпрямит спину, не вздернет подбородок — мой муж знает цену хорошей осанке и правильному наклону головы.
Как и меня, его с рождения готовили провести большую часть жизни на виду и производить благоприятное впечатление. Так что муж оставит нытье в длинном коридоре и появится пред очи короля Леонии, будто был приглашен на официальную аудиенцию.
Его Величество Ярика Шестого, самодержца Леонии, мы застаем в его любимой Сиреневой гостиной. Уютной, декорированной лиловым бархатом и серебром. Широкие двери на балкон распахнуты, и ветер приносит аромат лаванды, высаженной в плошках вдоль перил. В хорошую погоду король любит смотреть на Леонию — дворец расположен на высоком холме, и отсюда открывается прекрасный вид на сад внизу и город за золотыми воротами. Пологие и крутые, узкие и широкие крыши из светлой черепицы сползают к извилистой реке, а за ней — куда ни кинешь взгляд — разливается зеленое море лугов и небольших рощ. И золотыми островами выглядят пшеничные поля.
Красиво!
К тому же хорошо успокаивает нервы, если на твоих плечах груз в целое королевство.
Когда землю хлещут стылые дожди или ледяной ветер выпускает острые когти, балконные двери плотно закрыты, задвинуты сиреневые шторы, и Ярик Шестой проводит время у камина — в удобном кресле с книгой в руках. В непогожие дни в гостиной тоже пахнет лавандой, потому что эссенцию любимого аромата короля добавляют в свечи и масляные лампы. После получаса, проведенного в Сиреневой гостиной, меня тянет ко сну.
Но сейчас убаюкивающий запах более чем кстати.
Отец стоит у выхода на балкон и резко разворачивается, когда за нами захлопывается тяжелая дверь. В парадном костюме, с накидкой на плечах и короной в руках, он почти готов отправиться на встречу с Гильдией Торговцев специями. Не так давно мы приняли новый закон, облегчающий заключение договоров с королевствами Содружества, и благодарные купцы спешат преподнести королю подарок.
Но сначала подарок королю преподносим мы — своим появлением.
— Я вас не ждал, — сообщает очевидное отец.
Вот что значит королевская выдержка — ни тени изумления не появляется на лице, не проникает в глубокий голос! А ведь отец впервые видит моего мужа в таком помятом, истерзанном виде.
Невольно любуюсь своим королем.
Его Величество Ярик Шестой, самодержец Леонии, привык к народной любви и почитанию. Подданные испытывают перед ним благоговейный страх. Король статен и широк в плечах, черты его лица – крупные, немного резкие, — будто созданные для того, чтобы чеканить на монетах.
Скажу без лишней скромности — монеты Леонии не только одни из самых надежных в Содружестве, но к тому же, приятны глазу — как раз благодаря эффектному профилю моего родителя.
Но, как на монетах, Ярик Шестой выглядит лишь на официальных приемах. И совсем не похож на себя величественного, когда рядом нет чужих людей.
Нара к чужим не относится.
Мой муж — тоже. Поэтому Его Величество быстро теряет невозмутимость и потрошит Гидо взглядом словно фазана, делая меня вдовой, испепеляет с его рук брачные метки вместе с руками, превращая меня в даму разведенную. Лучше бы он испепелил другую часть тела Его Высочества, но для этого король слишком хорошо воспитан. К тому же оба варианта королевского гнева оставят меня без короны, а ни я, ни мой державный отец никакой другой головы, кроме моей, для золотого ободка, что покачивается в руках короля, в будущем не видим.
Виновник нашего гнева стоит, задрав вверх подбородок и вопросительно изогнув правую бровь.
Хорош!
Как бы не хотелось этого признавать, но Гидо неплохо выглядит даже в простой одежде, и с ссадинами на лице. Он разбивал женские сердца ясным взором голубых глаз девятнадцатилетним юношей, когда нас соединили в Храме Всех Богов. Он стал привлекательным мужчиной после двенадцати лет супружества и, несомненно, сохранит привлекательность в будущем. Его профиль тоже будет хорошо смотреться на монетах Леонии.
По глупым законам моей страны лики королев на деньгах не чеканят.
— Мы никак не можем поменять законодательство? — Обычно этот вопрос задаю я. Но сейчас он звучит из уст отца и выдает, что терпение Ярика Шестого на пределе.
Возвращаю королю тот самый ответ, который обычно получаю сама в подобных ситуациях: красноречиво покачиваю головой.
— Даже чуть-чуточку? Совсем-совсем никак? — в голос Самодержца проникают умоляющие нотки.
— Нужно искать иные пути решения проблемы, — категорично заявляю я.
— Моя жизнь и здоровье охраняются не только вашими законами, но и законами Содружества, — вставляет Гидо. За годы при дворе он настолько уверился в незыблемости своего положения, что порой забывается.
Вот как в этот раз.
Начиная с того, что оказался в дешевом трактире Батруда, и заканчивая тем, как возмутительно ведет себя перед женой и королем. Понятное дело, что в его положении нападение — это лучшая защита, но наши с отцом нервы, не железные.
— К Луту тебя со всем твоим Содружеством!
Когда Ярик ругается, его лицо становится очень выразительным и подвижным. Мало похожим на тот величественный образ, что сияет на монетах Леонии.
— Может, все-таки тюрьма? - Спрашиваю, не рассчитывая на согласие. Весь этот разговор — пустая игра, но порой очень хочется в нее поиграть. Хотя бы ради того, чтобы пощекотать нервы Его Высочеству. — Он останется жив, но будет находиться под надежным присмотром?
Ярик делает вид, что заинтересован предложением. Как к моей идее отнесся Гидо, мне все равно, я не смотрю в его сторону.
— А что? Если тщательно подобрать подходящее преступление, — свободной от короны рукой король чешет королевский подбородок.
— Содружество... — начинает мой муж, но Ярик перебивает.
— Измена карается смертью... Шпионство — тоже. — Он начинает вышагивать перед нами, широко размахивая короной. Отец увлечен, брови собрались в ровную линию. — Воровство наказывается отрубанием рук. Аделина, ты не против, если твой муж для начала лишится одного-двух пальцев?
— Не против. Но проредив пальцы, его придется выпустить из тюрьмы.
— Я буду плохо смотреться со скипетром в изуродованной руке, — возражает Гидо.
Он успокоился и совершенно не верит в серьезность наших кровожадных планов.
— Тогда будем судить его годами и бесконечно тянуть с вынесением приговора? — предлагает король.
— И так до самой коронации? Выпустим Его Высочество из тюрьмы сразу в короли? — Не наигранным сомнением в голосе я подтверждаю тщетность всех угроз.
Гидо наблюдает за нами с самодовольной улыбочкой. Мерзавец вспомнил про свою неуязвимость и поглядывает на скамеечку у стены, намереваясь присесть на нее без королевского позволения.
Как никогда сильно хочется отрубить ему какую-нибудь часть тела.
Оживший звоночек у двери возвещает, что Кир пришел за королем сопроводить в зал торжеств, где уже собрались представители гильдии.
— Два перехода, — спокойно отвечает Нара.
Я теряю голос - это куда же его занесло в этот раз?
— Два?!
Один из лучших боевых магов королевства и всего Содружества невозмутимо кивает в ответ и сопровождает меня на балкон.
Использовать артефакты, для создания порталов, лучше на открытом пространстве, чтобы сэкономить заряд. Тогда одного желудя, а именно на них похожи такие артефакты, хватит на более долгое использование.
Мы обмениваемся внимательными взглядами: Нара, как всегда, одета в форму королевского стража, с золотыми эполетами, подчеркивающими ее статус. Я — в дорожном брючном костюме. Пусть женская мода в королевстве архаична и не эмансипирована, редкое облачение женщин в брюки никого особо не удивляет, разве что иногда может вызвать осуждение. К тому же Нара скроет наши лица уже во время первого перехода.
— Куда? — спрашиваю я, прежде чем перед глазами поплывут тошнотворные круги, и тело со всех сторон сожмут невидимые лапы. На мгновение станет тесно, холодно, душно. И вот уже можно снова привыкать к свету и приятной температуре воздуха. В Леонии сейчас в самом разгаре лето.
— В Батруд, — слышу голос моей помощницы.
Мы уже в пути.
Батруд — жизнерадостный, красочный город, знаменитый пышными садами и шумными рынками. Это третий по величине город Леонии, после столицы и Картадена, важного порта на берегу Океана. В Батруде пересекаются многие торговые пути, и это тоже порт — на реке Батра, которая лазурной лентой протянулась через все королевство. В столице Леонии она узкая и буйная, и только малые корабли добираются до Верхней пристани. Зато в Батруде река становится широкой и ленивой, в обе стороны ползут многочисленные баржи, и мечутся между берегами небольшие лодочки.
Батруд — город специй и цветов. Два раза в год здесь проводятся торговые ярмарки, на которые съезжаются дельцы и праздная публика со всего континента и многих островных королевств. К их услугам гостиницы на любой запрос и достаток. Как, например, просторный «Королевский двор», где останавливается со своей свитой король Леонии, или постоялые дворы всего на десяток комнат.
В Батруде много питейных заведений и трактиров с дешевой кухней. Перед одним из таких мы с Нарой и стоим. Выцветшая вывеска: «За пазухой у Марии» изображает нечто среднее между куриной ляжкой и женской грудью, и у меня вот точно не вызывает ни малейшего желания зайти внутрь.
Но...
Тяжелая дверь распахивается, выпуская на нас лавину из дребезжащих звуков возбужденных голосов и запахов еды, спиртного и пота. Трактир полон посетителей, и внутри происходит нечто занятное сразу для всех. В том числе для новоприбывших, то есть — нас.
Ничто не радует подвыпивших людей больше громкого скандала. Особенно, если он разыгрывается у них на глазах и обещает хорошую драку. А если виновником всеобщего внимания стал мелкий пройдоха, вздумавший уйти, не заплатив за ужин, то и сам хозяин с удовольствием принимает в происходящем активное участие. И лишь дородная тетка в полинялом чепце помешивает длинным половником суп в котелке. Открытые очаги — дань моде последнего десятилетия. Хотя, уверена, в этом трактире он сохранился со стародавних времен. Дородная тетка нервно помешивает суп, бульон выплескивается на горячие угли, они шипят, добавляя аромат подгорелого мяса, и я чувствую, что закипаю не хуже варева в котле.
Перед нами стена из спин, увенчанных задранными вверх головами, мы слышим крики и видим лицо единственного участника переполоха — неудачливого вора: высокого, в меру плечистого, с кудрявыми светлыми локонами, рассыпавшимися по щекам. Он залез на стол в углу, выставил вперед короткую саблю, которая заметно подрагивает.
От гнева дрожит его рука или от страха — мне неведомо. Зато мои руки дрожат именно что от гнева.
Брови у пройдохи нахмуренные, одна ниже и заметно шире другой. Глаза выпученные, причем левый глаз карий, а правый уже успел стать голубым. Покрасневший нос с одной стороны выглядит узким, породистым, а справа — широкой картошкой. Еще совсем чуть-чуть, и на столе трактира в неброской одежде путника будет стоять Его Высочество. Вряд ли кому в голову придет подобное откровение. Но быстро меняющиеся черты лица неудачливого вора уже привлекли излишнее внимание, и среди возмущенных воплей хватает изумленных.
Не знаю, чем Гидо вызвал злость посетителей трактира, но требовательным визгом: «Где вы были? Почему задержались?», обращенным к нам с Нарой, он вызывает необъятную ярость у меня. И когда мгновение спустя в него летит табурет, я придерживаю руку своей помощницы. Зачем лишать нас, зрителей, удовольствия?
С равновесием у моего мужа всегда было плохо — во сколько постелей успел свалиться! Почему бы теперь ему не упасть в толпу? Не получить увесистых пинков, которых мне самой не позволят отвесить положение и воспитание? Я бы продлила момент чистого удовольствия, злорадно присвистнув: «Бей, пройдоху!», но сдерживает здравый смысл.
Наступает время Нары.
Зычным голосом, сверкая в тусклом свете масляных ламп золотыми эполетами, она привлекает к себе внимание.
— Этого преступника перед короной мы забираем с собой.
— Он должен мне за ужин! — Сердитый трактирщик выкатывается из толпы вперед. — И возместить убытки за порчу имущества.
За его спиной уже маячит мой муж во всей своей красе: удерживать иллюзию у Гидо больше не получается, так что ссадины покрывают высокие скулы Его Высочества. И это губы Его Высочества разбиты в кровь. Жаль, не запечатлеть на фотоснимке и не показать никому!
Наоборот, придется подправлять память всем случайным зрителям, чтобы, не дай Лут, не вспомнили позже внешность хитреца, который в дешевом трактире умудрился поужинать на сумму, равную малому королевскому приему, (включая стоимость парочки стульев и стола). Половину города он, что ли, накормил? И почему его тогда собирались бить? Отказал кому-то в добавке?
Я вскипела и завелась достаточно — значит, Нара легко справится со всеми делами здесь и домчит нас троих до королевского замка, подзарядив портальный артефакт. Чтобы облегчить ее работу, я и должна была попасть с ней в Батруд.
У меня нет дара. Совсем.
Я — Магический Нуль, но способна усиливать потенциал другого мага. Существует много «если», «когда» и «при каких условиях» это становится возможным. Все с Нулями далеко непросто. Подобных мне во всем Содружестве рождается от силы два- — три человека в столетие.
О природе Нулей или Усилителей, как еще нас называют, написано несколько научных трактатов, запрятанных в библиотеках трех главных Академий Содружества. Несколько нелегальных копий этих трактатов бережно хранится в личной библиотеке моего отца. Волей богов или по иной какой причине, но в роду королей Леонии часто появляются дети с магическим нулем. И они нужны стране Наследниками трона, а не диковинами, привлекающими излишнее внимание к королевству. Так что моя семья научилась надежно прятать редкий дар и нашла ему необычное применение.
Но об этом позже.
Все эти «если» и «когда» работают для нас с Нарой, и в этом одна из главных причин, почему именно она стала моей охранницей и помощницей. Из нас вышел прекрасный тандем. И чем более сильные эмоции я испытываю, тем больше от меня пользы. А уж гнев разжигает огненный дар боевого мага до небес!
Гнева во мне так много, что он продолжает бурлить в венах, когда мы уже идем по дворцу, направляясь к королевским покоям.
— Аделина, мне нужно к целителю, — раздается за спиной.
Хорошо еще, Его Высочество больше не обвиняет нас в опоздании.
Гидо послал Наре сигнал, как только выяснил, что остался без денег и не сможет расплатиться за щедрый ужин. Выяснения, кого мой муж угощал вином из личных подвалов хозяина, оставляю на другой день. Еще лучше — на Нару, потому что если детали его приключений не создают дополнительных неприятностей, я не хочу о них знать.
— Аделина, моя нога. Я не могу на нее ступить!
— Предстать перед Его Величеством в таком ничтожном виде ты не хочешь, — отрезаю я, не замедляя шага. Личное крыло короля просторное.
Пока дойдем до Сиреневой комнаты, быть может немного остыну.
— Нара ведь может... — клянчит муж.
— Ломать ноги, — обрываю, не оборачиваясь, — ей привычнее, чем сращивать. Вдруг случайно перепутает заклинания?
Просьбы за спиной заканчиваются, и шаг почти выравнивается.
Гидо будет не Гидо, если не соберется перед последней дверью. Не выпрямит спину, не вздернет подбородок — мой муж знает цену хорошей осанке и правильному наклону головы.
Как и меня, его с рождения готовили провести большую часть жизни на виду и производить благоприятное впечатление. Так что муж оставит нытье в длинном коридоре и появится пред очи короля Леонии, будто был приглашен на официальную аудиенцию.
Глава 3. Его Величество Ярик Шестой
Его Величество Ярика Шестого, самодержца Леонии, мы застаем в его любимой Сиреневой гостиной. Уютной, декорированной лиловым бархатом и серебром. Широкие двери на балкон распахнуты, и ветер приносит аромат лаванды, высаженной в плошках вдоль перил. В хорошую погоду король любит смотреть на Леонию — дворец расположен на высоком холме, и отсюда открывается прекрасный вид на сад внизу и город за золотыми воротами. Пологие и крутые, узкие и широкие крыши из светлой черепицы сползают к извилистой реке, а за ней — куда ни кинешь взгляд — разливается зеленое море лугов и небольших рощ. И золотыми островами выглядят пшеничные поля.
Красиво!
К тому же хорошо успокаивает нервы, если на твоих плечах груз в целое королевство.
Когда землю хлещут стылые дожди или ледяной ветер выпускает острые когти, балконные двери плотно закрыты, задвинуты сиреневые шторы, и Ярик Шестой проводит время у камина — в удобном кресле с книгой в руках. В непогожие дни в гостиной тоже пахнет лавандой, потому что эссенцию любимого аромата короля добавляют в свечи и масляные лампы. После получаса, проведенного в Сиреневой гостиной, меня тянет ко сну.
Но сейчас убаюкивающий запах более чем кстати.
Отец стоит у выхода на балкон и резко разворачивается, когда за нами захлопывается тяжелая дверь. В парадном костюме, с накидкой на плечах и короной в руках, он почти готов отправиться на встречу с Гильдией Торговцев специями. Не так давно мы приняли новый закон, облегчающий заключение договоров с королевствами Содружества, и благодарные купцы спешат преподнести королю подарок.
Но сначала подарок королю преподносим мы — своим появлением.
— Я вас не ждал, — сообщает очевидное отец.
Вот что значит королевская выдержка — ни тени изумления не появляется на лице, не проникает в глубокий голос! А ведь отец впервые видит моего мужа в таком помятом, истерзанном виде.
Невольно любуюсь своим королем.
Его Величество Ярик Шестой, самодержец Леонии, привык к народной любви и почитанию. Подданные испытывают перед ним благоговейный страх. Король статен и широк в плечах, черты его лица – крупные, немного резкие, — будто созданные для того, чтобы чеканить на монетах.
Скажу без лишней скромности — монеты Леонии не только одни из самых надежных в Содружестве, но к тому же, приятны глазу — как раз благодаря эффектному профилю моего родителя.
Но, как на монетах, Ярик Шестой выглядит лишь на официальных приемах. И совсем не похож на себя величественного, когда рядом нет чужих людей.
Нара к чужим не относится.
Мой муж — тоже. Поэтому Его Величество быстро теряет невозмутимость и потрошит Гидо взглядом словно фазана, делая меня вдовой, испепеляет с его рук брачные метки вместе с руками, превращая меня в даму разведенную. Лучше бы он испепелил другую часть тела Его Высочества, но для этого король слишком хорошо воспитан. К тому же оба варианта королевского гнева оставят меня без короны, а ни я, ни мой державный отец никакой другой головы, кроме моей, для золотого ободка, что покачивается в руках короля, в будущем не видим.
Виновник нашего гнева стоит, задрав вверх подбородок и вопросительно изогнув правую бровь.
Хорош!
Как бы не хотелось этого признавать, но Гидо неплохо выглядит даже в простой одежде, и с ссадинами на лице. Он разбивал женские сердца ясным взором голубых глаз девятнадцатилетним юношей, когда нас соединили в Храме Всех Богов. Он стал привлекательным мужчиной после двенадцати лет супружества и, несомненно, сохранит привлекательность в будущем. Его профиль тоже будет хорошо смотреться на монетах Леонии.
По глупым законам моей страны лики королев на деньгах не чеканят.
— Мы никак не можем поменять законодательство? — Обычно этот вопрос задаю я. Но сейчас он звучит из уст отца и выдает, что терпение Ярика Шестого на пределе.
Возвращаю королю тот самый ответ, который обычно получаю сама в подобных ситуациях: красноречиво покачиваю головой.
— Даже чуть-чуточку? Совсем-совсем никак? — в голос Самодержца проникают умоляющие нотки.
— Нужно искать иные пути решения проблемы, — категорично заявляю я.
— Моя жизнь и здоровье охраняются не только вашими законами, но и законами Содружества, — вставляет Гидо. За годы при дворе он настолько уверился в незыблемости своего положения, что порой забывается.
Вот как в этот раз.
Начиная с того, что оказался в дешевом трактире Батруда, и заканчивая тем, как возмутительно ведет себя перед женой и королем. Понятное дело, что в его положении нападение — это лучшая защита, но наши с отцом нервы, не железные.
— К Луту тебя со всем твоим Содружеством!
Когда Ярик ругается, его лицо становится очень выразительным и подвижным. Мало похожим на тот величественный образ, что сияет на монетах Леонии.
— Может, все-таки тюрьма? - Спрашиваю, не рассчитывая на согласие. Весь этот разговор — пустая игра, но порой очень хочется в нее поиграть. Хотя бы ради того, чтобы пощекотать нервы Его Высочеству. — Он останется жив, но будет находиться под надежным присмотром?
Ярик делает вид, что заинтересован предложением. Как к моей идее отнесся Гидо, мне все равно, я не смотрю в его сторону.
— А что? Если тщательно подобрать подходящее преступление, — свободной от короны рукой король чешет королевский подбородок.
— Содружество... — начинает мой муж, но Ярик перебивает.
— Измена карается смертью... Шпионство — тоже. — Он начинает вышагивать перед нами, широко размахивая короной. Отец увлечен, брови собрались в ровную линию. — Воровство наказывается отрубанием рук. Аделина, ты не против, если твой муж для начала лишится одного-двух пальцев?
— Не против. Но проредив пальцы, его придется выпустить из тюрьмы.
— Я буду плохо смотреться со скипетром в изуродованной руке, — возражает Гидо.
Он успокоился и совершенно не верит в серьезность наших кровожадных планов.
— Тогда будем судить его годами и бесконечно тянуть с вынесением приговора? — предлагает король.
— И так до самой коронации? Выпустим Его Высочество из тюрьмы сразу в короли? — Не наигранным сомнением в голосе я подтверждаю тщетность всех угроз.
Гидо наблюдает за нами с самодовольной улыбочкой. Мерзавец вспомнил про свою неуязвимость и поглядывает на скамеечку у стены, намереваясь присесть на нее без королевского позволения.
Как никогда сильно хочется отрубить ему какую-нибудь часть тела.
Оживший звоночек у двери возвещает, что Кир пришел за королем сопроводить в зал торжеств, где уже собрались представители гильдии.
