Встретить, взвесить, оценить и решить не брать. Подумать: дорого, черт... Или маловато будет. Или не вовремя. Требует жертв или дополнительных усилий. Есть более притягательные возможности. Или ещё, какой изъян будет у этого счастья, которое пришло в руки. Поэтому аккуратно ставишь его на место или закрываешь дверь, и идёшь по своим важным делам с приятным чувством, что проявил волю, не разменялся на фигню и не дал себя провести. Хуже всего, что через какое-то время именно этой фигни начинает сильно не хватать. Понимаешь, что упустил что-то до охренения важное.
Каждый день видишь, что вот здесь бы с ней было хорошо, и тут бы вышел страшный профит, и понимаешь, без неё просто дышать нельзя. Там, где оставил, её, разумеется, уже нет. Даже искать не стоит. Упущенная возможность начинает мерещиться на каждом углу, но всё не то и не так. Прежние цели обесцениваются. Выискиваешь всюду именно ту зелёную дверь — пропуская синие, красные и все прочее, включая кованые калитки. Жизнь превращается в череду потерь, а все из-за того, что однажды был слишком рационален.
Миражом может стать человек, не сделанная книга, не начатый бизнес или не рожденный ребёнок — каждый ломается на чём-то своём. Главное, на темечко постоянно капает это: потерял. Потерял. Потерял! И узнать, сколько потерял на самом деле, невозможно, да и на горевание уже потрачено в разы больше. Ничем это не лечится, кроме тупой формулы: увидел — бери, не взял — забудь! И с Евой я не хочу быть рациональным. Я хочу взять то, что вижу. Взять во всех смыслах. Я не хочу только её тело. Мне нужна она вся. Её слёзы и смех. Нужна её душа. Хочу, чтобы она однажды стала принадлежать мне полностью и без остатка.
— Хорошо. Я умею ждать. Хотя это чертовски сложно. Пойдём, найдём что-то на завтрак, иначе моя голова не перестанет трещать, и вообще без кофе я могу погибнуть. — Ева встала с кровати и подошла ко мне. — Думаю, мне нужно ввести тебя в курс дела и немного рассказать о мальчишках и моей матери. Чтобы ты понимала, с чем и с кем будешь иметь дело.
— И о твоей жене, — добавила она, выходя из комнаты. — С ней тебе меня тоже надо как-то познакомить. Думаю, она не будет в восторге от какой-то девчонки в вашем доме в её отсутствие. Даже если эта девчонка не представляет никакой угрозы.
Я замер в дверном приёме, наблюдая, как Ева шла в сторону лестницы на первый этаж. Нужно как-то рассказать ей свою историю. Иначе она изведет себя неправильными мыслями на мой счёт в отношении ее... Но я тоже, как и она, пока не готов.
Эрик
Мы спустились вниз, и из того, что было в моём холодильнике, приготовили завтрак. Ева сварила кофе, пока я клал по тарелками обжаренный бекон и яйцо с овощами. Все это происходило в молчании. Ни один из нас не проронил ни слова. В том же молчании мы принялись за завтрак. В том же молчании встали из-за стола, Ева собрала тарелки и принялась их мыть.
— Итак, давай я расскажу тебе о том, с чем ты будешь иметь дело. — Сев за стол, я начал разговор. Она лишь кивнула в ответ. — Мая мама до чертиков добрая, но чересчур опекающая женщина. Они с отцом на пенсии, живут сейчас городом, потому что любят тишину и природу. Ну как ты уже, думаю, поняла, все её время занимают мои пацаны. Отец же занимается тем, что делает разнообразные скульптуры из дерева. И делает это до безумия красиво. Ну и иногда, когда есть свободное время от заказов, он приезжает сюда, к нам, или же как, например, сейчас, забирает маму и мальчишек к себе. Им по шесть лет, и это возраст, когда им нужно много внимания. Они постоянно конфликтуют друг с другом. Вечно что-то делят, и частенько доходит до драки. Поэтому имей в виду, что тебе может быть не просто.
— Это прекрасно, когда есть люди, готовые тебе помочь, Эрик. Даже если эта опека душит. Я понимаю это только сейчас. — Ева развернулась и, вытерев руки, подошла, села напротив меня. На её лице была грусть. Она медленно выпускала в своё сознание реальность. Начинала понимать и принимать свою потерю. — Я уже очень хочу познакомиться с твоей семьёй. Судя по рассказам, они замечательные. Но ты не сказал ничего о своей жене, ведь у парней есть мама, а ты носишь кольцо на пальце. Значит, ты женат. Но почему-то молчишь о ней. Вы не живёте вместе, или она работает где-то далеко? — Этого вопроса именно сейчас я не ожидал. И воспоминания о ней больно резанули в области груди. Все, что связанно с Кирой, до сих пор болезненно для меня. Создавалось ощущение, что я никогда не смогу спокойно вспоминать её и все, что было когда-то.
— Я не хочу и просто не могу ещё говорить об этом. Но… Ладно. Я воспитываю детей один. Ну, в смысле, без жены. Она погибла. В пожаре. Именно поэтому сейчас я работаю там, где работаю и спасаю людей. Но ирония в том, что спасти того, кто был мне дорог я не смог. Меня просто банально не было рядом. — На лице Евы шок. Поэтому я дал ей время осознать все и прийти в себя, встал и молча пошел в гостиную. Включил телевизор и тупо начал пялиться в него. Отпустил взгляд ниже и посмотрел на стол: он маленький, темный и идеальный. На нем не было ни единой царапины или пылинки. Он выглядел, как новый. Но я чётко помнил, как мы с Кирой ездили его покупать. Кажется, это было так давно, что не вспомнить, но я помнил. Она чётко хотела именно такой, и пока мы его не нашли, она не успокоилась.
Тяжело сглотнув, прогнал все воспоминания. Хватит всего этого, мне нужно двигаться дальше. Подошел к холодильнику и взял бутылку воды, срывая крышку, я сделал быстрый глоток и хлопнул дверью так сильно, что внутри загремели бутылки пива. Евы здесь уже не было. Ударил ладонью по выключателю на стене, выходя из кухни по направлению к спальне. Разочарование струилось по венам, отчего я быстро впал в бешенство — пожалуй, это самая бессмысленная эмоция после ревности. Я так хотел бы поговорить с ней, открыть свою душу. Рассказать обо всем, что пережил. Обо всем том, о чем ни с кем никогда не говорил. Но с ней хотел бы.
Войдя в спальню, я методично начал раздеваться, оставляя за собой дорожку из одежды на пути в ванную. Включил душ и встал под ледяную струю, стиснув от холода зубы. Вода словно смывала с меня все дурное, все мысли, все воспоминания, и я какое-то время стоял под струей, очищая голову и избавляясь от мыслей. И это помогло. Постепенно мысли начали вращаться вокруг Евы. И я представил в голове её образ здесь со мной.
Наконец, я сделал воду теплее, потер себя мочалкой, потом смыл мыльную пену. Затем, словно безответно влюбленный мальчишка, я начал мастурбировать, думая о ней, представляя ее здесь, и как ее мыльная, гладкая, шелковая кожа блестела бы от воды. Никогда в жизни я не был обделен вниманием женщин, но сейчас просто, как долбанный маньяк, представлял, как она прикасалась бы ко мне, опускаясь передо мной на колени, ее руки скользили бы по моей коже. Как почувствовал бы ее дыхание над головкой моего твердого члена перед тем, как она взяла бы меня глубоко в рот… Господи, это невероятно. Тяжело дыша, я оперся о гладкую стену, мои мышцы дрожали от отголосков оргазма, я закрыл глаза и прижался щекой к плитке. Хотел бы, чтобы она была со мной, голая и страстная под струями воды, стоя на коленях, как я и представлял себе, готовая взять меня.
Как раз перед тем, как я схватил бы ее за плечи, поднял на руки, прижал к стене и трахал бы до беспамятства. Это то, чего я действительно хотел. Но вместо этого я один. Как обычно. Ничего не изменилось за последнее время.
— Я думаю, тебе пора меня отпустить. — Она стояла рядом и держала меня за руку. — Любимый, ты не должен винить себя. Ты был там, где должен быть, и это не твоя вина.
— Я люблю тебя, милая, я так люблю тебя. Это я виноват во всем, я. Я не должен был вас оставлять. Не должен. — Я обнял Киру так крепко, как только позволяло моё тело. Кажется, что ещё не много и я раздавил бы её.
— Нет. И ты это знаешь. — Она освободилась из моих крепких объятий и начала пятиться назад. И вдруг я увидел, как её тело начало гореть, но она не уже не кричала, а улыбалась. Я же бросился к ней и хотел вытащить её из этого пламени, но не смог. Она исчезла. А я остался один. Снова.
Я резко открыл глаза от того, что почувствовал, как меня трясли, пытаясь разбудить. Ева. Она держала меня за руку, а другой трясла меня за плечо.
— Прости, ты очень кричал. Я не знала, что делать и решила разбудить тебя. — На ней был крошечный топ, под которым не было, блядь, белья, и очень короткие шорты. Или это вообще трусы, я не знал. Но этот её вид вызвал во мне моментальную реакцию. — Я просто не знала, что ещё сделать. — Ева замолкла, когда я резко сел и прикоснулся к ее щеке, пальцы двигались нежно, прослеживая линию подбородка, а затем продвинулись к горлу. Моя рука полностью охватила его, не оказывая ни малейшего давления, и волна возбуждения разлилась по мне от этой власти над ней и от того, как виднелись очертания её стоящих сосков под тканью топа. Она тоже хотела этого, хотела меня. Я заскользил рукой вниз, останавливаясь, когда моя широкая ладонь коснулась ее груди, мои пальцы начали нежно поглаживать ключицу. Я не мог выдавить ни звука — из груди вырывался слабый стон. Боже, я стонал от прикосновения к женскому телу. Хотелось ударить себя по яйцам. Я мужик, а сейчас чувствовал себя подростком.
— Ты хочешь этого, Ева. Я чувствую, как забилось твоё сердце. Ты так же, как и я, возбуждена. Ты на пределе. — Мои губы коснулись ее шеи, обжигая кожу горячим дыханием. — Ты приходишь ко мне среди ночи в этой крошечной одежде, готовая помочь, не прося ничего взамен. Почему?
— Ты помог мне. Ты спас меня. И я тоже хотела помочь тебе, — дрожащим от возбуждения голосом сказала она. — Я услышала тебя и хотела помочь.
— Подумай ещё раз, Ева, и ответь правильно. — Я провел носом по её шее, вдыхая запах. От этого действия по её телу бежали мурашки. Ей нравилось все это. И это не благодарность. Она, блять, должна была признать, что не из чувства благодарности она хотела лечь под меня, или же я просто был больным ублюдком, который выдавал желаемое за действительное.
— Я хочу помочь тебе, — снова повторила она и застонала от моих прикосновений к её шее.
Это полностью выбило меня из колеи. Полностью уничтожило желание. Никогда женщина не была со мной из чувства благодарности, жалости или прочей херни. И этот раз уж точно не станет первым. Резко отстранился от неё, отчего девчонка потеряла равновесие и посмотрела на меня от неожиданности своими огромными, пылающими возбуждением, глазами. И это желание не из благодарности, она должна была понять это.
— Уходи спать Ева. Я устал. — Лег в постель и выжидающе посмотрел на неё. На её лице возбуждение сменилось шоком. Она не ожидала такого финала. Не буду врать, как и я. Но пока она не поймёт, что тоже хочет меня, и это никакая-то херова благодарность, ничего не будет. Хотя, возможно она на самом деле не хотела меня? Может был я слишком взрослым для неё? Или это на самом деле из чувства благодарности за то, что спас её?
Ева развернулась и молниеносно вылетела из моей спальни. Я же зажмурил глаза, пытаясь понять, как мог так вляпаться, за такой короткий срок подсесть на неё, она, как наркотик...
Ева
Я шла к двери, молясь, чтобы он догнал и схватил меня, а потом зацеловал бы до бесчувствия. Или, по крайней мере, крикнул бы мне, чтобы я остановилась и выслушала его объяснения. Я хотела заглянуть ему в душу, в сердце. Стальные стены, которые он выстроил вокруг себя, абсолютно непроницаемы, и я хотела быть единственной, кто их разрушит. Но он ничего не сделал. Абсолютно ничего. Просто отпустил меня, не говоря ни слова. Поэтому я ушла. Очень быстро, чтобы спрятаться от него. И не разреветься прямо здесь.
Поэтому, как облитая кипящей водой, вылетела из его спальни. Он играл со мной. Поэтому я ушла, не оглянувшись. Мне потребовались все мои силы, чтобы не оглянуться.
Когда я оказалась в своей комнате с распахнутыми окнами, впускающими чудесный холодный ночной воздух, и за надежно запертой дверью, я кинулась на кровать и заплакала. Сильные, болезненные рыдания сотрясали моё тело, пока я прятала лицо в подушку, чтобы заглушить их. Уйти от него сейчас и не дать всему этому случиться — это было бы правильным решением, единственным правильным. Эта круговерть под названием «Эрик и я», которая уже успела появиться, не имела смысла. Мои рыдания из-за него так же были бессмысленны. У него было все, у меня — ничего. Я просто маленькая девочка, которую он приютил, дал крышу и работу. Пусть и странную. Я у него вызывала чувства жалости. Девочка, которую он спас. И на данный момент мне нечего было больше делать, как остаться здесь и принять его условия. Мне некуда было идти.
Открыла глаза и не поняла, что происходило. Дом ходил ходуном. Сама не поняла, как вчера уснула. Встала и пошла в ванную. На скорую руку привела себя в порядок и, одевшись в джинсы со светлым бесформенным свитером, пошла на источник шума.
На кухне во всю орудовала женщина. Она была одета в темно-зеленый брючный костюм. У неё были светлые волосы, и когда она повернулась, то я увидела, что Эрик — точная её копия. Те же черты лица, глаза, пухлые губы и форма бровей, все у него от неё. Это его мать. Боже, я не была готова к такой скорой встрече с ней. И пока я, как истукан, молча пялилась на неё, мимо меня пронеслись два ребёнка, практически сбивая меня с ног. Они о чем-то спорили, но потом один из них развернулся и посмотрел на меня.
— Ты кто? — Вот так просто и сразу в лоб. Что сказать — дети. А что ответить?
— Ну... Я Ева. И я, по всей видимости, буду помогать вашей бабушке с её заботами по дому и, возможно, с вами?! — Я повернула голову к маме Эрика и вопросительно посмотрела на неё, как бы давая понять, что спрашивала у неё разрешения на все эти действия. Но она также вопросительно смотрела на меня.
— И когда ты успела здесь появиться, Ева? — спросила она с непониманием или неприязнью в голосе. Этого я не поняла. — Помнится, когда мы уезжали, я была здесь единственной хозяйкой, нянькой или, если угодно, домработницей. А теперь есть ещё и ты. А я ничего о тебе не знаю. И бог мой, сколько тебе вообще лет, девочка?
— Ханна, милая, хватит. — Из гостиной к нам вышел мужчина. Он был прекрасно сложен. Темноволосый с зелеными глазами и яркой улыбкой. — Я же тебе все рассказывал вчера. Лил нам все рассказала. Незачем мучить девочку вопросами, ответы на которые ты и сама уже знаешь. — Он повернулся ко мне и протянул руку. — Я Билл. Муж этой любопытной женщины и отец Эрика.
— Я Ева. Очень приятно с вами познакомится сэр. — Я подала его руку в ответ.
— Не злись на меня, милая, — подходя ко мне, сказала мама Эрика. — Я должна была проверить, что история моей дочери правдива. Иногда она жуткая выдумщица. Хотя уже взрослая девушка. — Она улыбнулась и заключила меня в свои объятья. Я же от растерянности стояла, как столб. Идиотка. Я, наверно, со стороны выглядела, как даун. Не могла ни говорить, ни двигаться. — Меня зовут Ханна. А вот эти ребята, — она указала на мальчишек, которые уже играли машинами и роботами на полу, — это сыновья Эрика — Конор и Тим. Думаю, ты успела заметить, что мальчишки близнецы.
Каждый день видишь, что вот здесь бы с ней было хорошо, и тут бы вышел страшный профит, и понимаешь, без неё просто дышать нельзя. Там, где оставил, её, разумеется, уже нет. Даже искать не стоит. Упущенная возможность начинает мерещиться на каждом углу, но всё не то и не так. Прежние цели обесцениваются. Выискиваешь всюду именно ту зелёную дверь — пропуская синие, красные и все прочее, включая кованые калитки. Жизнь превращается в череду потерь, а все из-за того, что однажды был слишком рационален.
Миражом может стать человек, не сделанная книга, не начатый бизнес или не рожденный ребёнок — каждый ломается на чём-то своём. Главное, на темечко постоянно капает это: потерял. Потерял. Потерял! И узнать, сколько потерял на самом деле, невозможно, да и на горевание уже потрачено в разы больше. Ничем это не лечится, кроме тупой формулы: увидел — бери, не взял — забудь! И с Евой я не хочу быть рациональным. Я хочу взять то, что вижу. Взять во всех смыслах. Я не хочу только её тело. Мне нужна она вся. Её слёзы и смех. Нужна её душа. Хочу, чтобы она однажды стала принадлежать мне полностью и без остатка.
— Хорошо. Я умею ждать. Хотя это чертовски сложно. Пойдём, найдём что-то на завтрак, иначе моя голова не перестанет трещать, и вообще без кофе я могу погибнуть. — Ева встала с кровати и подошла ко мне. — Думаю, мне нужно ввести тебя в курс дела и немного рассказать о мальчишках и моей матери. Чтобы ты понимала, с чем и с кем будешь иметь дело.
— И о твоей жене, — добавила она, выходя из комнаты. — С ней тебе меня тоже надо как-то познакомить. Думаю, она не будет в восторге от какой-то девчонки в вашем доме в её отсутствие. Даже если эта девчонка не представляет никакой угрозы.
Я замер в дверном приёме, наблюдая, как Ева шла в сторону лестницы на первый этаж. Нужно как-то рассказать ей свою историю. Иначе она изведет себя неправильными мыслями на мой счёт в отношении ее... Но я тоже, как и она, пока не готов.
ГЛАВА 15
Эрик
Мы спустились вниз, и из того, что было в моём холодильнике, приготовили завтрак. Ева сварила кофе, пока я клал по тарелками обжаренный бекон и яйцо с овощами. Все это происходило в молчании. Ни один из нас не проронил ни слова. В том же молчании мы принялись за завтрак. В том же молчании встали из-за стола, Ева собрала тарелки и принялась их мыть.
— Итак, давай я расскажу тебе о том, с чем ты будешь иметь дело. — Сев за стол, я начал разговор. Она лишь кивнула в ответ. — Мая мама до чертиков добрая, но чересчур опекающая женщина. Они с отцом на пенсии, живут сейчас городом, потому что любят тишину и природу. Ну как ты уже, думаю, поняла, все её время занимают мои пацаны. Отец же занимается тем, что делает разнообразные скульптуры из дерева. И делает это до безумия красиво. Ну и иногда, когда есть свободное время от заказов, он приезжает сюда, к нам, или же как, например, сейчас, забирает маму и мальчишек к себе. Им по шесть лет, и это возраст, когда им нужно много внимания. Они постоянно конфликтуют друг с другом. Вечно что-то делят, и частенько доходит до драки. Поэтому имей в виду, что тебе может быть не просто.
— Это прекрасно, когда есть люди, готовые тебе помочь, Эрик. Даже если эта опека душит. Я понимаю это только сейчас. — Ева развернулась и, вытерев руки, подошла, села напротив меня. На её лице была грусть. Она медленно выпускала в своё сознание реальность. Начинала понимать и принимать свою потерю. — Я уже очень хочу познакомиться с твоей семьёй. Судя по рассказам, они замечательные. Но ты не сказал ничего о своей жене, ведь у парней есть мама, а ты носишь кольцо на пальце. Значит, ты женат. Но почему-то молчишь о ней. Вы не живёте вместе, или она работает где-то далеко? — Этого вопроса именно сейчас я не ожидал. И воспоминания о ней больно резанули в области груди. Все, что связанно с Кирой, до сих пор болезненно для меня. Создавалось ощущение, что я никогда не смогу спокойно вспоминать её и все, что было когда-то.
— Я не хочу и просто не могу ещё говорить об этом. Но… Ладно. Я воспитываю детей один. Ну, в смысле, без жены. Она погибла. В пожаре. Именно поэтому сейчас я работаю там, где работаю и спасаю людей. Но ирония в том, что спасти того, кто был мне дорог я не смог. Меня просто банально не было рядом. — На лице Евы шок. Поэтому я дал ей время осознать все и прийти в себя, встал и молча пошел в гостиную. Включил телевизор и тупо начал пялиться в него. Отпустил взгляд ниже и посмотрел на стол: он маленький, темный и идеальный. На нем не было ни единой царапины или пылинки. Он выглядел, как новый. Но я чётко помнил, как мы с Кирой ездили его покупать. Кажется, это было так давно, что не вспомнить, но я помнил. Она чётко хотела именно такой, и пока мы его не нашли, она не успокоилась.
Тяжело сглотнув, прогнал все воспоминания. Хватит всего этого, мне нужно двигаться дальше. Подошел к холодильнику и взял бутылку воды, срывая крышку, я сделал быстрый глоток и хлопнул дверью так сильно, что внутри загремели бутылки пива. Евы здесь уже не было. Ударил ладонью по выключателю на стене, выходя из кухни по направлению к спальне. Разочарование струилось по венам, отчего я быстро впал в бешенство — пожалуй, это самая бессмысленная эмоция после ревности. Я так хотел бы поговорить с ней, открыть свою душу. Рассказать обо всем, что пережил. Обо всем том, о чем ни с кем никогда не говорил. Но с ней хотел бы.
Войдя в спальню, я методично начал раздеваться, оставляя за собой дорожку из одежды на пути в ванную. Включил душ и встал под ледяную струю, стиснув от холода зубы. Вода словно смывала с меня все дурное, все мысли, все воспоминания, и я какое-то время стоял под струей, очищая голову и избавляясь от мыслей. И это помогло. Постепенно мысли начали вращаться вокруг Евы. И я представил в голове её образ здесь со мной.
Наконец, я сделал воду теплее, потер себя мочалкой, потом смыл мыльную пену. Затем, словно безответно влюбленный мальчишка, я начал мастурбировать, думая о ней, представляя ее здесь, и как ее мыльная, гладкая, шелковая кожа блестела бы от воды. Никогда в жизни я не был обделен вниманием женщин, но сейчас просто, как долбанный маньяк, представлял, как она прикасалась бы ко мне, опускаясь передо мной на колени, ее руки скользили бы по моей коже. Как почувствовал бы ее дыхание над головкой моего твердого члена перед тем, как она взяла бы меня глубоко в рот… Господи, это невероятно. Тяжело дыша, я оперся о гладкую стену, мои мышцы дрожали от отголосков оргазма, я закрыл глаза и прижался щекой к плитке. Хотел бы, чтобы она была со мной, голая и страстная под струями воды, стоя на коленях, как я и представлял себе, готовая взять меня.
Как раз перед тем, как я схватил бы ее за плечи, поднял на руки, прижал к стене и трахал бы до беспамятства. Это то, чего я действительно хотел. Но вместо этого я один. Как обычно. Ничего не изменилось за последнее время.
— Я думаю, тебе пора меня отпустить. — Она стояла рядом и держала меня за руку. — Любимый, ты не должен винить себя. Ты был там, где должен быть, и это не твоя вина.
— Я люблю тебя, милая, я так люблю тебя. Это я виноват во всем, я. Я не должен был вас оставлять. Не должен. — Я обнял Киру так крепко, как только позволяло моё тело. Кажется, что ещё не много и я раздавил бы её.
— Нет. И ты это знаешь. — Она освободилась из моих крепких объятий и начала пятиться назад. И вдруг я увидел, как её тело начало гореть, но она не уже не кричала, а улыбалась. Я же бросился к ней и хотел вытащить её из этого пламени, но не смог. Она исчезла. А я остался один. Снова.
Я резко открыл глаза от того, что почувствовал, как меня трясли, пытаясь разбудить. Ева. Она держала меня за руку, а другой трясла меня за плечо.
— Прости, ты очень кричал. Я не знала, что делать и решила разбудить тебя. — На ней был крошечный топ, под которым не было, блядь, белья, и очень короткие шорты. Или это вообще трусы, я не знал. Но этот её вид вызвал во мне моментальную реакцию. — Я просто не знала, что ещё сделать. — Ева замолкла, когда я резко сел и прикоснулся к ее щеке, пальцы двигались нежно, прослеживая линию подбородка, а затем продвинулись к горлу. Моя рука полностью охватила его, не оказывая ни малейшего давления, и волна возбуждения разлилась по мне от этой власти над ней и от того, как виднелись очертания её стоящих сосков под тканью топа. Она тоже хотела этого, хотела меня. Я заскользил рукой вниз, останавливаясь, когда моя широкая ладонь коснулась ее груди, мои пальцы начали нежно поглаживать ключицу. Я не мог выдавить ни звука — из груди вырывался слабый стон. Боже, я стонал от прикосновения к женскому телу. Хотелось ударить себя по яйцам. Я мужик, а сейчас чувствовал себя подростком.
— Ты хочешь этого, Ева. Я чувствую, как забилось твоё сердце. Ты так же, как и я, возбуждена. Ты на пределе. — Мои губы коснулись ее шеи, обжигая кожу горячим дыханием. — Ты приходишь ко мне среди ночи в этой крошечной одежде, готовая помочь, не прося ничего взамен. Почему?
— Ты помог мне. Ты спас меня. И я тоже хотела помочь тебе, — дрожащим от возбуждения голосом сказала она. — Я услышала тебя и хотела помочь.
— Подумай ещё раз, Ева, и ответь правильно. — Я провел носом по её шее, вдыхая запах. От этого действия по её телу бежали мурашки. Ей нравилось все это. И это не благодарность. Она, блять, должна была признать, что не из чувства благодарности она хотела лечь под меня, или же я просто был больным ублюдком, который выдавал желаемое за действительное.
— Я хочу помочь тебе, — снова повторила она и застонала от моих прикосновений к её шее.
Это полностью выбило меня из колеи. Полностью уничтожило желание. Никогда женщина не была со мной из чувства благодарности, жалости или прочей херни. И этот раз уж точно не станет первым. Резко отстранился от неё, отчего девчонка потеряла равновесие и посмотрела на меня от неожиданности своими огромными, пылающими возбуждением, глазами. И это желание не из благодарности, она должна была понять это.
— Уходи спать Ева. Я устал. — Лег в постель и выжидающе посмотрел на неё. На её лице возбуждение сменилось шоком. Она не ожидала такого финала. Не буду врать, как и я. Но пока она не поймёт, что тоже хочет меня, и это никакая-то херова благодарность, ничего не будет. Хотя, возможно она на самом деле не хотела меня? Может был я слишком взрослым для неё? Или это на самом деле из чувства благодарности за то, что спас её?
Ева развернулась и молниеносно вылетела из моей спальни. Я же зажмурил глаза, пытаясь понять, как мог так вляпаться, за такой короткий срок подсесть на неё, она, как наркотик...
ГЛАВА 16
Ева
Я шла к двери, молясь, чтобы он догнал и схватил меня, а потом зацеловал бы до бесчувствия. Или, по крайней мере, крикнул бы мне, чтобы я остановилась и выслушала его объяснения. Я хотела заглянуть ему в душу, в сердце. Стальные стены, которые он выстроил вокруг себя, абсолютно непроницаемы, и я хотела быть единственной, кто их разрушит. Но он ничего не сделал. Абсолютно ничего. Просто отпустил меня, не говоря ни слова. Поэтому я ушла. Очень быстро, чтобы спрятаться от него. И не разреветься прямо здесь.
Поэтому, как облитая кипящей водой, вылетела из его спальни. Он играл со мной. Поэтому я ушла, не оглянувшись. Мне потребовались все мои силы, чтобы не оглянуться.
Когда я оказалась в своей комнате с распахнутыми окнами, впускающими чудесный холодный ночной воздух, и за надежно запертой дверью, я кинулась на кровать и заплакала. Сильные, болезненные рыдания сотрясали моё тело, пока я прятала лицо в подушку, чтобы заглушить их. Уйти от него сейчас и не дать всему этому случиться — это было бы правильным решением, единственным правильным. Эта круговерть под названием «Эрик и я», которая уже успела появиться, не имела смысла. Мои рыдания из-за него так же были бессмысленны. У него было все, у меня — ничего. Я просто маленькая девочка, которую он приютил, дал крышу и работу. Пусть и странную. Я у него вызывала чувства жалости. Девочка, которую он спас. И на данный момент мне нечего было больше делать, как остаться здесь и принять его условия. Мне некуда было идти.
Открыла глаза и не поняла, что происходило. Дом ходил ходуном. Сама не поняла, как вчера уснула. Встала и пошла в ванную. На скорую руку привела себя в порядок и, одевшись в джинсы со светлым бесформенным свитером, пошла на источник шума.
На кухне во всю орудовала женщина. Она была одета в темно-зеленый брючный костюм. У неё были светлые волосы, и когда она повернулась, то я увидела, что Эрик — точная её копия. Те же черты лица, глаза, пухлые губы и форма бровей, все у него от неё. Это его мать. Боже, я не была готова к такой скорой встрече с ней. И пока я, как истукан, молча пялилась на неё, мимо меня пронеслись два ребёнка, практически сбивая меня с ног. Они о чем-то спорили, но потом один из них развернулся и посмотрел на меня.
— Ты кто? — Вот так просто и сразу в лоб. Что сказать — дети. А что ответить?
— Ну... Я Ева. И я, по всей видимости, буду помогать вашей бабушке с её заботами по дому и, возможно, с вами?! — Я повернула голову к маме Эрика и вопросительно посмотрела на неё, как бы давая понять, что спрашивала у неё разрешения на все эти действия. Но она также вопросительно смотрела на меня.
— И когда ты успела здесь появиться, Ева? — спросила она с непониманием или неприязнью в голосе. Этого я не поняла. — Помнится, когда мы уезжали, я была здесь единственной хозяйкой, нянькой или, если угодно, домработницей. А теперь есть ещё и ты. А я ничего о тебе не знаю. И бог мой, сколько тебе вообще лет, девочка?
— Ханна, милая, хватит. — Из гостиной к нам вышел мужчина. Он был прекрасно сложен. Темноволосый с зелеными глазами и яркой улыбкой. — Я же тебе все рассказывал вчера. Лил нам все рассказала. Незачем мучить девочку вопросами, ответы на которые ты и сама уже знаешь. — Он повернулся ко мне и протянул руку. — Я Билл. Муж этой любопытной женщины и отец Эрика.
— Я Ева. Очень приятно с вами познакомится сэр. — Я подала его руку в ответ.
— Не злись на меня, милая, — подходя ко мне, сказала мама Эрика. — Я должна была проверить, что история моей дочери правдива. Иногда она жуткая выдумщица. Хотя уже взрослая девушка. — Она улыбнулась и заключила меня в свои объятья. Я же от растерянности стояла, как столб. Идиотка. Я, наверно, со стороны выглядела, как даун. Не могла ни говорить, ни двигаться. — Меня зовут Ханна. А вот эти ребята, — она указала на мальчишек, которые уже играли машинами и роботами на полу, — это сыновья Эрика — Конор и Тим. Думаю, ты успела заметить, что мальчишки близнецы.
