– А этот Мэтт, сама знаешь, так и норовит на халяву выпить, – вдохнула под конец своего щедро приправленного юмором рассказа женщина.
– Конечно помогу, – улыбнулась я, накидывая на голову белую косынку, без которых хозяева «Подковы» подавальщиц в зал не выпускали, и завязывая свободные концы в двойной узел на затылке.
– Подожди, – придержала меня за руку Марта. – Там сегодня много адептов из Истимора. Что-то отмечают. Ты в зал не выходи. Сиди за стойкой. А то узнают, начнут судачить. Гоже ли образованной благородной девице в таком месте подрабатывать?
– Здесь – гоже.
О своём графском титуле я предпочитала умалчивать, тем не менее Барт и Марта догадывались, кем является их новая знакомая по происхождению. Выдавали внешность, повадки, речь. Впрочем, первоначальная насторожённость быстро исчезла, уступив место искренней симпатии. Теперь они нежно опекали меня как Элиану, а не рассматривали лишь как Джану – взаимовыгодный источник дохода.
Коротким коридором я выбралась из кухни прямо за стойку, быстрым взглядом окинула зал: народу битком, все столы заняты, а табуретов и стульев явно не хватает. Некоторые посетители умудряются есть и пить стоя, только успевай обслуживать. Барт несказанно обрадовался моему внезапному появлению, попросил собрать со стойки пустые кружки и присмотреть за Мэттом, наполняющим пивом новые. Здоровяк-вышибала по-свойски мне подмигнул, однако прихлёбывать из кружки, отставленной чуть в сторону от остальных, перестал. Так-то лучше.
Я выполнила просьбу Барта, прибралась за стойкой, перекинулась парой слов со знакомыми посетителями, а глазами между делом искала своих соучеников, мелькавших в толпе то там, то здесь. Эльфы сидели за отдельным столом, не перемешиваясь с людьми. Их противники отмечали победу в противоположном углу. Капитан был мрачен, как грозовая туча, и опасно сверкал взглядом-молнией в сторону дивных.
– Эли! – окликнул знакомый голос.
Это был Джед, поклонник Джаны, благодаря которому я заработала крупную сумму денег и, можно сказать, положила начало своему капиталу, сделав вклад в надёжный гномий банк, о коем узнала, подрабатывая переводчиком.
– Давненько тебя не было видно. Пропала вместе с Джаной, – широко улыбаясь, мужчина тараном разрезал толпу и облокотился на стойку.
– Учёба, – притворно вздохнула ему в ответ.
Джед питал ко мне симпатии не меньше, чем к таинственной танцовщице, не подозревая, что мы с южанкой едно целое. Дар позволял как с лёгкостью понимать чужеземцев, так и подражать их произношению, тону, даже тембру голоса. Моя Джана говорила с ярко выраженным гортанным акцентом и лёгкой чарующей хрипотцой.
От подозрений спасала ещё одна удивительная особенность, происходившая с внешностью только во время танца и за которую в детстве меня прозвали «синеглазкой»: мои тёмно-серые глаза приобретали удивительно чистый цвет ясного неба. Не знаю, случилась ли эта метаморфоза на балу и заметил ли её Курт, но подозреваю, что дело было не столько в танце, сколько во внутреннем настрое, который возникал, когда я исполняла джигу, – ощущении невероятной свободы и радости.
Мужчина попросил налить ему пива и принялся рассказывать о своих делах. Я любила его слушать. Джед занимался коневодством, превосходно разбирался в лошадях и мог говорить о них бесконечно, но неизменно увлекательно.
Между тем шум в зале нарастал. Во-первых, многие из посетителей решили размяться джигой, подтягиваясь ближе к помосту с музыкантами. Во-вторых, за столом Лишера и его команды разгорелся жаркий спор. Победители воинственно косились в сторону проигравших, а те и ухом не вели, хотя, скорее всего, прекрасно слышали нелестные высказывания в свой адрес.
– Похоже, будет драка, – крякнул Джед привычным жестом оглаживая усы. – При Джане такого бы не случилось.
– Почему? При чём здесь она? – удивилась я, за разговором успев рассчитать парочку крепко подвыпивших клиентов, которые держались друг за друга не столько по дружбе, сколько из страха потерять равновесие и растянуться на полу, откуда подняться уже точно не смогут, по крайней мере, своими силами.
– Её танец и само присутствие в зале расслабляло, – туманно высказался Джед, подсмеиваясь над озадаченным выражением моего лица. – Глядя на неё, думать о высоком, конечно, не хотелось, но и на низости или агрессию никого не тянуло. Хотя контингент здесь всегда был приличным, случалось всякое. Эти вон тоже, вроде как, из благородных, но ещё чуть-чуть и пойдут чесать кулаки об чужеземцев.
– А вы воевали? – осторожно спросила я, наполняя стоящую перед мужчиной щербатую миску жареными семечками, крупными, пузатыми, в меру присоленными. В другой, такой же потрёпанной временем и неаккуратным отношением посудине быстро росла горка скорлупок.
– Конечно. Куда деваться-то было? – равнодушно пожал плечами Джед. – Мамка пускать не хотела, так её никто не спрашивал.
– И как… Вы их сильно ненавидите? Не злит, что они здесь вот так запросто отдыхают?
– Эти? – мужчина коротко глянул через плечо. – Они – другое поколение, сразу видно. Твои ровесники, небось. Приветливо улыбаются, на подавальщиц заглядываются. Нет, их отцы были совсем другими. Высокомерные гордецы, ни взглядом, ни словом не удостоят. Наш король почему войну-то начал? Ради обогащения. Эльфов мало. Живут обособленно, в отличие от других нелюдей союзов ни с кем не заключают. А земли у них, по словам торговцев, хорошие. Долины плодородные, горы богаты драгоценными каменьями. Давно прошли те времена, когда остроухих боялись, думали, что они обладают волшебной силой и бессмертием. Лечить-то они умеют превосходно, но против тяжёлых ранений, как и люди, бессильны.
Раздался грохот опрокинутого навзничь стула. То ли Курт неудачно встал из-за стола, то ли специально расшумелся. Друзья попыталась схватить маркиза за руки, но тот лишь небрежно от них отмахнулся и шагнул в сторону эльфов.
– Воины они никакие, – невозмутимо продолжал рассказывать Джед, полуобернувшись к залу и с ленивым интересом наблюдая за происходящим. – В смысле, воевать не приучены. Стреляют метко, это да. Но никакой лучник не выстоит против арбалета. С рукопашной та же история. Мечи тонкие, длинные, для благородного поединка лишь и сгодятся, в ближнем бою – совершенно бесполезны. Честно говоря, мы думали, что перебьём остроухих в первые несколько дней. Мне их даже жалко тогда стало. Однако пирожок неожиданно оказался с начинкой.
– Курт! – я рискнула вмешаться в назревающий конфликт.
– Оглушила, – проворчал собеседник, морщась и потирая левое ухо.
Зато привлекла внимание. Лишер недоумённо оглянулся, увидел знакомое лицо, изумился ещё сильнее и качнулся в мою сторону, желая разглядеть, не почудилось ли. Опасаясь, что маркиз передумает менять направление, я поманила его рукой.
– Ты его знаешь? – заинтересовался Джед.
– Учимся вместе.
– Зачем зовёшь? Лишила такого зрелища…
– Угу, – поддакнул Мэтт, всё это время подслушивающий наш разговор и явно подзабывший, что он, вообще-то, вышибала и должен предотвращать драки, а не любоваться на них.
– Эли, что ты здесь делаешь? – судя, по запаху и тому, как парень тяжело навалился на стойку, выпил он прилично. – Так значит я был прав? Ты…
– Тссс, – приложила я указательный палец к губам Лишера. Тот удивлённо скосил глаза к переносице и замолчал. – Теперь у каждого из нас своя тайна. Давай поговорим об этом в другом месте. Выходи на улицу и жди меня на заднем дворе.
– Что ты задумала? – поинтересовался Джед, когда маркиз послушно отправился к дверям.
– Остудить его хмельную голову, – с тревогой провожая Курта взглядом (лишь бы дружки не остановили), пояснила я.
– Осторожнее, он слишком пьян, – предупредил мужчина вдогонку.
Лишер ждал меня, сидя на крыльце заднего входа в таверну. Само собой, без верхней одежды. Не зря я прихватила старую шаль Марты, чьё главное достоинство было в необъятных размерах.
– Вставай, холодно, – накидывая вязаный платок на плечи маркиза, проворчала я. В воздухе пролетали редкие снежинки. Несколько белых звёздочек запутались в тёмных волосах Курта. Парень досадливо мотнул головой.
– Ты права, я – подлец, – глухо, сквозь зубы произнёс он, продолжая сидеть на обледеневших досках.
– Ну, у тебя были причины так поступить. Это не оправдание, конечно, но…
– Меня раздражает, что именно ты знаешь об этом, – рявкнул Курт.
– Почему? Я не из болтливых. Умею хранить чужие тайны.
Эх, была не была! Я опустилась на крыльцо рядом с парнем. Бррр…
– Потому что не хочу выглядеть подлецом в твоих глазах, Джана, – повернул ко мне голову маркиз.
– Даже обидно немного, что мнение выдуманной Джаны значит для тебя больше моего, – фыркнула в ответ. Пользуясь состоянием Лишера, я позволила себе говорить свободно и легко – так, как обычно общалась только с близкими людьми.
– Больше не отрицаешь, что ты – Джана? – наклонился ко мне Курт, будто силясь разглядеть лицо. Тусклый масляный фонарь под козырьком крыльца догорал, мигал и грозил погаснуть в любой момент.
Я демонстративно зажала нос пальцами и гнусаво ответила:
– Не отрицаю. Но тебе всё равно никто не поверит.
– Вставай, – маркиз резко поднялся на ноги и потянул меня за собой. –Отморозить ничего не боишься?
Чтобы увеличить расстояние между нами, я попятилась и оказалась на узкой площадке крыльца, спиной к двери, Курт покачивался из стороны в сторону двумя ступеньками ниже.
– Знаешь, твой танец вызывает во мне странное чувство облегчения и опустошения, – прошептал парень, медленно приближаясь. – Ты – словно глоток свежего воздуха, Джана.
Я попыталась отступить и не успела, Лишер сделал ещё один шаг, запнулся за свесившийся до ступеней край шали и внезапно навалился всем весом, уткнувшись лицом мне в плечо. От неожиданности я потеряла равновесие. Дверь, как назло, открывалась внутрь, а не наружу. Под напором двух тел она так быстро распахнулась, что ничуть не смягчила падения навзничь. Моя спина… Я глухо застонала и попыталась спихнуть с себя маркиза. На шум из кухни выскочили повара. Курт странно безмолвствовал.
– Он жив? – поинтересовался юный кухонный помощник Симен.
– Спит, – авторитетно пробасил главный повар.
– Эли, ты жива?! – всплеснула руками Марта.
Ума не приложу, как в такой ситуации можно было уснуть? И когда успел? Неужели в полёте?
Повара перетащили Курта в мою комнату. Других свободных здесь не было. Всё-таки «Подкова» не постоялый двор, хотя Барт и мечтал со временем надстроить второй этаж и начать сдавать номера.
Кровать, платяной шкаф, круглый стол и табурет – вот и всё убранство гостевой, которую хозяева таверны с лета отдали в моё полное распоряжение. На полу – тканый пёстрый половик, на подушке – вязаная кружевная салфетка – подарок Марты.
– Ты уверена, что хочешь его здесь оставить? – тихо спросила женщина.
Я задумчиво посмотрела на маркиза. Кровать для Лишера оказалась коротковата, ноги болтались в воздухе. Ничего, поменяет положение тела, подогнёт их в коленях и всё будет в порядке.
– Хочу, – утвердительно кивнула в ответ. – Тут ему безопаснее.
– А что случилось-то?
– Да так, – пожала я плечами. Надо будет предупредить дружков Курта, чтобы зря не искали.
Ночевала я на печке. Уютно, но очень жарко, особенно в обнимку с тремя кошками, которые, несмотря на тёплые густые шубки, жались ко мне вплотную с громким довольным мурчанием. К утру я не выдержала и спустилась вниз на широкую лавку, да так крепко уснула, что не слышала, как поднявшаяся раньше всех Марта разводит огонь, греет воду, заводит тесто, печёт оладьи. Даже соблазнительный запах съестного не разбудил. И лишь когда Симен, проходя мимо, неосторожно задел мою руку, сознание неохотно вынырнуло из глубокого забытья.
– Доброе утро, – весело поздоровался поварёнок. – Эли, почему ты здесь?
– А ты? – зевнула я, потягиваясь, и тут же охнула – дала о себе знать отбитая с вечера спина.
– Я-то, – удивился паренёк. – Работаю.
За окном давно рассвело, Симен занимался чисткой овощей к обеду на суп и гарниры.
– Где Марта? – поинтересовалась я, подходя к умывальнику. Недавно залитая в подвесной бачок колодезная вода хорошо освежила и прогнала остатки липкого сна.
– В зале. Они с Бартом вчерашнего гостя потчуют – того, что упал на тебя.
Неужели Курт до сих пор здесь?!
Заскочив в комнату, чтобы привести себя в порядок, я обнаружила, что постельное бельё снято, а кровать аккуратно заправлена льняным покрывалом, вышитым по краям умелой заботливой рукой.
Почему он сразу не уехал?!
Причесавшись и скрутив волосы в удобный пучок, я переоделась в чёрное шерстяное платье, одиноко висящее в шкафу. (Все наряды Джаны хранились в задвинутом глубоко под кровать и запертом на прочный замок сундуке). Платье досталось мне почти даром, подозреваю, оно было траурным и, скорее всего, один раз уже надето, зато тёплое, удобное и чистое после стирки. Наконец-то заберу его отсюда, а то постоянно забываю.
В зал вошла с замиранием сердца и надеждой, что Лишер предпочёл не злоупотреблять гостеприимством и поспешил вернуться в Школу. К глубокому разочарованию, он явно никуда не торопился, с аппетитом уничтожая горку ароматных оладушек на большом глиняном блюде. Хозяева «Подковы» с удовольствием наблюдали за чужим здоровым аппетитом.
– А вот и наша спящая красавица, – обрадовалась моему появлению Марта. – Я уж думала, приболела. Садись скорее.
На столе каких только яств не было. Ягодный взвар на меду, варенье, сметана, масло, сыр, колбасы, свежеиспечённый хлеб и варёные яйца. Попыталась притулиться с краю скамьи возле Барта, но тот предложил мне пересесть к Курту, взгляда которого я старательно избегала.
Да что происходит-то? Хозяева «Подковы» смотрят с хитринкой и потчуют маркиза так, словно он свататься к их дочери приехал. Названой дочери. Смутившись от подобных мыслей, я поспешила приступить к завтраку.
– Не торопись, – улыбнулась Марта, заговорщицки. – Значит, вы учитесь вместе? Маркиз много расспрашивал нас о Джане. Однажды он видел, как она танцует, и ему очень понравилось. Жаль, не получится больше встретиться. Она уехала навсегда. Вернулась на родину. Но ведь хорошо танцевать умеет не только Джана.
Я поперхнулась, услышав последнее утверждение, попыталась остановить кашель глотком взвара и неудачно глотнула несколько ягод.
– Извините, – с трудом выдавила, вскакивая из-за стола. Лишер поднялся следом.
Марта испуганно охнула, Барт авторитетно заявил: «Надо по спине похлопать». Маркиз протянул руку, но прежде, чем успел коснуться, я просипела:
– Всё в порядке. Нам пора.
Хорошо, что прихватила на завтрак все свои вещи. Не слушая причитаний Марты об оставленной без должного внимания еде, я выбежала на улицу. Курт догнал меня у конюшни.
– Куда ты так торопишься? – насмешливо спросил он, отбирая седло. – Дай. Я сам.
Росинка недовольно покосилась на бывшего хозяина и несколько раз топнула передней ногой. Однако властные уверенные действия Лишера быстро её успокоили. Курт делал это так ловко, словно был опытным конюхом, а не благородным господином.
Двор таверны покидали по-прежнему молча. Я теребила в руках поводья, то и дело вызывая у Росинки возмущённое фырканье. Изящная тонконогая кобыла выглядела ещё более грациозной на фоне приземистого, мощного вороного жеребца Курта.
– Конечно помогу, – улыбнулась я, накидывая на голову белую косынку, без которых хозяева «Подковы» подавальщиц в зал не выпускали, и завязывая свободные концы в двойной узел на затылке.
– Подожди, – придержала меня за руку Марта. – Там сегодня много адептов из Истимора. Что-то отмечают. Ты в зал не выходи. Сиди за стойкой. А то узнают, начнут судачить. Гоже ли образованной благородной девице в таком месте подрабатывать?
– Здесь – гоже.
О своём графском титуле я предпочитала умалчивать, тем не менее Барт и Марта догадывались, кем является их новая знакомая по происхождению. Выдавали внешность, повадки, речь. Впрочем, первоначальная насторожённость быстро исчезла, уступив место искренней симпатии. Теперь они нежно опекали меня как Элиану, а не рассматривали лишь как Джану – взаимовыгодный источник дохода.
Коротким коридором я выбралась из кухни прямо за стойку, быстрым взглядом окинула зал: народу битком, все столы заняты, а табуретов и стульев явно не хватает. Некоторые посетители умудряются есть и пить стоя, только успевай обслуживать. Барт несказанно обрадовался моему внезапному появлению, попросил собрать со стойки пустые кружки и присмотреть за Мэттом, наполняющим пивом новые. Здоровяк-вышибала по-свойски мне подмигнул, однако прихлёбывать из кружки, отставленной чуть в сторону от остальных, перестал. Так-то лучше.
Я выполнила просьбу Барта, прибралась за стойкой, перекинулась парой слов со знакомыми посетителями, а глазами между делом искала своих соучеников, мелькавших в толпе то там, то здесь. Эльфы сидели за отдельным столом, не перемешиваясь с людьми. Их противники отмечали победу в противоположном углу. Капитан был мрачен, как грозовая туча, и опасно сверкал взглядом-молнией в сторону дивных.
– Эли! – окликнул знакомый голос.
Это был Джед, поклонник Джаны, благодаря которому я заработала крупную сумму денег и, можно сказать, положила начало своему капиталу, сделав вклад в надёжный гномий банк, о коем узнала, подрабатывая переводчиком.
– Давненько тебя не было видно. Пропала вместе с Джаной, – широко улыбаясь, мужчина тараном разрезал толпу и облокотился на стойку.
– Учёба, – притворно вздохнула ему в ответ.
Джед питал ко мне симпатии не меньше, чем к таинственной танцовщице, не подозревая, что мы с южанкой едно целое. Дар позволял как с лёгкостью понимать чужеземцев, так и подражать их произношению, тону, даже тембру голоса. Моя Джана говорила с ярко выраженным гортанным акцентом и лёгкой чарующей хрипотцой.
От подозрений спасала ещё одна удивительная особенность, происходившая с внешностью только во время танца и за которую в детстве меня прозвали «синеглазкой»: мои тёмно-серые глаза приобретали удивительно чистый цвет ясного неба. Не знаю, случилась ли эта метаморфоза на балу и заметил ли её Курт, но подозреваю, что дело было не столько в танце, сколько во внутреннем настрое, который возникал, когда я исполняла джигу, – ощущении невероятной свободы и радости.
Мужчина попросил налить ему пива и принялся рассказывать о своих делах. Я любила его слушать. Джед занимался коневодством, превосходно разбирался в лошадях и мог говорить о них бесконечно, но неизменно увлекательно.
Между тем шум в зале нарастал. Во-первых, многие из посетителей решили размяться джигой, подтягиваясь ближе к помосту с музыкантами. Во-вторых, за столом Лишера и его команды разгорелся жаркий спор. Победители воинственно косились в сторону проигравших, а те и ухом не вели, хотя, скорее всего, прекрасно слышали нелестные высказывания в свой адрес.
– Похоже, будет драка, – крякнул Джед привычным жестом оглаживая усы. – При Джане такого бы не случилось.
– Почему? При чём здесь она? – удивилась я, за разговором успев рассчитать парочку крепко подвыпивших клиентов, которые держались друг за друга не столько по дружбе, сколько из страха потерять равновесие и растянуться на полу, откуда подняться уже точно не смогут, по крайней мере, своими силами.
– Её танец и само присутствие в зале расслабляло, – туманно высказался Джед, подсмеиваясь над озадаченным выражением моего лица. – Глядя на неё, думать о высоком, конечно, не хотелось, но и на низости или агрессию никого не тянуло. Хотя контингент здесь всегда был приличным, случалось всякое. Эти вон тоже, вроде как, из благородных, но ещё чуть-чуть и пойдут чесать кулаки об чужеземцев.
– А вы воевали? – осторожно спросила я, наполняя стоящую перед мужчиной щербатую миску жареными семечками, крупными, пузатыми, в меру присоленными. В другой, такой же потрёпанной временем и неаккуратным отношением посудине быстро росла горка скорлупок.
– Конечно. Куда деваться-то было? – равнодушно пожал плечами Джед. – Мамка пускать не хотела, так её никто не спрашивал.
– И как… Вы их сильно ненавидите? Не злит, что они здесь вот так запросто отдыхают?
– Эти? – мужчина коротко глянул через плечо. – Они – другое поколение, сразу видно. Твои ровесники, небось. Приветливо улыбаются, на подавальщиц заглядываются. Нет, их отцы были совсем другими. Высокомерные гордецы, ни взглядом, ни словом не удостоят. Наш король почему войну-то начал? Ради обогащения. Эльфов мало. Живут обособленно, в отличие от других нелюдей союзов ни с кем не заключают. А земли у них, по словам торговцев, хорошие. Долины плодородные, горы богаты драгоценными каменьями. Давно прошли те времена, когда остроухих боялись, думали, что они обладают волшебной силой и бессмертием. Лечить-то они умеют превосходно, но против тяжёлых ранений, как и люди, бессильны.
Раздался грохот опрокинутого навзничь стула. То ли Курт неудачно встал из-за стола, то ли специально расшумелся. Друзья попыталась схватить маркиза за руки, но тот лишь небрежно от них отмахнулся и шагнул в сторону эльфов.
– Воины они никакие, – невозмутимо продолжал рассказывать Джед, полуобернувшись к залу и с ленивым интересом наблюдая за происходящим. – В смысле, воевать не приучены. Стреляют метко, это да. Но никакой лучник не выстоит против арбалета. С рукопашной та же история. Мечи тонкие, длинные, для благородного поединка лишь и сгодятся, в ближнем бою – совершенно бесполезны. Честно говоря, мы думали, что перебьём остроухих в первые несколько дней. Мне их даже жалко тогда стало. Однако пирожок неожиданно оказался с начинкой.
– Курт! – я рискнула вмешаться в назревающий конфликт.
– Оглушила, – проворчал собеседник, морщась и потирая левое ухо.
Зато привлекла внимание. Лишер недоумённо оглянулся, увидел знакомое лицо, изумился ещё сильнее и качнулся в мою сторону, желая разглядеть, не почудилось ли. Опасаясь, что маркиз передумает менять направление, я поманила его рукой.
– Ты его знаешь? – заинтересовался Джед.
– Учимся вместе.
– Зачем зовёшь? Лишила такого зрелища…
– Угу, – поддакнул Мэтт, всё это время подслушивающий наш разговор и явно подзабывший, что он, вообще-то, вышибала и должен предотвращать драки, а не любоваться на них.
– Эли, что ты здесь делаешь? – судя, по запаху и тому, как парень тяжело навалился на стойку, выпил он прилично. – Так значит я был прав? Ты…
– Тссс, – приложила я указательный палец к губам Лишера. Тот удивлённо скосил глаза к переносице и замолчал. – Теперь у каждого из нас своя тайна. Давай поговорим об этом в другом месте. Выходи на улицу и жди меня на заднем дворе.
– Что ты задумала? – поинтересовался Джед, когда маркиз послушно отправился к дверям.
– Остудить его хмельную голову, – с тревогой провожая Курта взглядом (лишь бы дружки не остановили), пояснила я.
– Осторожнее, он слишком пьян, – предупредил мужчина вдогонку.
Лишер ждал меня, сидя на крыльце заднего входа в таверну. Само собой, без верхней одежды. Не зря я прихватила старую шаль Марты, чьё главное достоинство было в необъятных размерах.
– Вставай, холодно, – накидывая вязаный платок на плечи маркиза, проворчала я. В воздухе пролетали редкие снежинки. Несколько белых звёздочек запутались в тёмных волосах Курта. Парень досадливо мотнул головой.
– Ты права, я – подлец, – глухо, сквозь зубы произнёс он, продолжая сидеть на обледеневших досках.
– Ну, у тебя были причины так поступить. Это не оправдание, конечно, но…
– Меня раздражает, что именно ты знаешь об этом, – рявкнул Курт.
– Почему? Я не из болтливых. Умею хранить чужие тайны.
Эх, была не была! Я опустилась на крыльцо рядом с парнем. Бррр…
– Потому что не хочу выглядеть подлецом в твоих глазах, Джана, – повернул ко мне голову маркиз.
– Даже обидно немного, что мнение выдуманной Джаны значит для тебя больше моего, – фыркнула в ответ. Пользуясь состоянием Лишера, я позволила себе говорить свободно и легко – так, как обычно общалась только с близкими людьми.
– Больше не отрицаешь, что ты – Джана? – наклонился ко мне Курт, будто силясь разглядеть лицо. Тусклый масляный фонарь под козырьком крыльца догорал, мигал и грозил погаснуть в любой момент.
Я демонстративно зажала нос пальцами и гнусаво ответила:
– Не отрицаю. Но тебе всё равно никто не поверит.
– Вставай, – маркиз резко поднялся на ноги и потянул меня за собой. –Отморозить ничего не боишься?
Чтобы увеличить расстояние между нами, я попятилась и оказалась на узкой площадке крыльца, спиной к двери, Курт покачивался из стороны в сторону двумя ступеньками ниже.
– Знаешь, твой танец вызывает во мне странное чувство облегчения и опустошения, – прошептал парень, медленно приближаясь. – Ты – словно глоток свежего воздуха, Джана.
Я попыталась отступить и не успела, Лишер сделал ещё один шаг, запнулся за свесившийся до ступеней край шали и внезапно навалился всем весом, уткнувшись лицом мне в плечо. От неожиданности я потеряла равновесие. Дверь, как назло, открывалась внутрь, а не наружу. Под напором двух тел она так быстро распахнулась, что ничуть не смягчила падения навзничь. Моя спина… Я глухо застонала и попыталась спихнуть с себя маркиза. На шум из кухни выскочили повара. Курт странно безмолвствовал.
– Он жив? – поинтересовался юный кухонный помощник Симен.
– Спит, – авторитетно пробасил главный повар.
– Эли, ты жива?! – всплеснула руками Марта.
Ума не приложу, как в такой ситуации можно было уснуть? И когда успел? Неужели в полёте?
Повара перетащили Курта в мою комнату. Других свободных здесь не было. Всё-таки «Подкова» не постоялый двор, хотя Барт и мечтал со временем надстроить второй этаж и начать сдавать номера.
Кровать, платяной шкаф, круглый стол и табурет – вот и всё убранство гостевой, которую хозяева таверны с лета отдали в моё полное распоряжение. На полу – тканый пёстрый половик, на подушке – вязаная кружевная салфетка – подарок Марты.
– Ты уверена, что хочешь его здесь оставить? – тихо спросила женщина.
Я задумчиво посмотрела на маркиза. Кровать для Лишера оказалась коротковата, ноги болтались в воздухе. Ничего, поменяет положение тела, подогнёт их в коленях и всё будет в порядке.
– Хочу, – утвердительно кивнула в ответ. – Тут ему безопаснее.
– А что случилось-то?
– Да так, – пожала я плечами. Надо будет предупредить дружков Курта, чтобы зря не искали.
ГЛАВА 10
Ночевала я на печке. Уютно, но очень жарко, особенно в обнимку с тремя кошками, которые, несмотря на тёплые густые шубки, жались ко мне вплотную с громким довольным мурчанием. К утру я не выдержала и спустилась вниз на широкую лавку, да так крепко уснула, что не слышала, как поднявшаяся раньше всех Марта разводит огонь, греет воду, заводит тесто, печёт оладьи. Даже соблазнительный запах съестного не разбудил. И лишь когда Симен, проходя мимо, неосторожно задел мою руку, сознание неохотно вынырнуло из глубокого забытья.
– Доброе утро, – весело поздоровался поварёнок. – Эли, почему ты здесь?
– А ты? – зевнула я, потягиваясь, и тут же охнула – дала о себе знать отбитая с вечера спина.
– Я-то, – удивился паренёк. – Работаю.
За окном давно рассвело, Симен занимался чисткой овощей к обеду на суп и гарниры.
– Где Марта? – поинтересовалась я, подходя к умывальнику. Недавно залитая в подвесной бачок колодезная вода хорошо освежила и прогнала остатки липкого сна.
– В зале. Они с Бартом вчерашнего гостя потчуют – того, что упал на тебя.
Неужели Курт до сих пор здесь?!
Заскочив в комнату, чтобы привести себя в порядок, я обнаружила, что постельное бельё снято, а кровать аккуратно заправлена льняным покрывалом, вышитым по краям умелой заботливой рукой.
Почему он сразу не уехал?!
Причесавшись и скрутив волосы в удобный пучок, я переоделась в чёрное шерстяное платье, одиноко висящее в шкафу. (Все наряды Джаны хранились в задвинутом глубоко под кровать и запертом на прочный замок сундуке). Платье досталось мне почти даром, подозреваю, оно было траурным и, скорее всего, один раз уже надето, зато тёплое, удобное и чистое после стирки. Наконец-то заберу его отсюда, а то постоянно забываю.
В зал вошла с замиранием сердца и надеждой, что Лишер предпочёл не злоупотреблять гостеприимством и поспешил вернуться в Школу. К глубокому разочарованию, он явно никуда не торопился, с аппетитом уничтожая горку ароматных оладушек на большом глиняном блюде. Хозяева «Подковы» с удовольствием наблюдали за чужим здоровым аппетитом.
– А вот и наша спящая красавица, – обрадовалась моему появлению Марта. – Я уж думала, приболела. Садись скорее.
На столе каких только яств не было. Ягодный взвар на меду, варенье, сметана, масло, сыр, колбасы, свежеиспечённый хлеб и варёные яйца. Попыталась притулиться с краю скамьи возле Барта, но тот предложил мне пересесть к Курту, взгляда которого я старательно избегала.
Да что происходит-то? Хозяева «Подковы» смотрят с хитринкой и потчуют маркиза так, словно он свататься к их дочери приехал. Названой дочери. Смутившись от подобных мыслей, я поспешила приступить к завтраку.
– Не торопись, – улыбнулась Марта, заговорщицки. – Значит, вы учитесь вместе? Маркиз много расспрашивал нас о Джане. Однажды он видел, как она танцует, и ему очень понравилось. Жаль, не получится больше встретиться. Она уехала навсегда. Вернулась на родину. Но ведь хорошо танцевать умеет не только Джана.
Я поперхнулась, услышав последнее утверждение, попыталась остановить кашель глотком взвара и неудачно глотнула несколько ягод.
– Извините, – с трудом выдавила, вскакивая из-за стола. Лишер поднялся следом.
Марта испуганно охнула, Барт авторитетно заявил: «Надо по спине похлопать». Маркиз протянул руку, но прежде, чем успел коснуться, я просипела:
– Всё в порядке. Нам пора.
Хорошо, что прихватила на завтрак все свои вещи. Не слушая причитаний Марты об оставленной без должного внимания еде, я выбежала на улицу. Курт догнал меня у конюшни.
– Куда ты так торопишься? – насмешливо спросил он, отбирая седло. – Дай. Я сам.
Росинка недовольно покосилась на бывшего хозяина и несколько раз топнула передней ногой. Однако властные уверенные действия Лишера быстро её успокоили. Курт делал это так ловко, словно был опытным конюхом, а не благородным господином.
Двор таверны покидали по-прежнему молча. Я теребила в руках поводья, то и дело вызывая у Росинки возмущённое фырканье. Изящная тонконогая кобыла выглядела ещё более грациозной на фоне приземистого, мощного вороного жеребца Курта.
