Тёмно-зелёная экипировка эльфийской команды сидела как влитая, подчёркивая статные фигуры нелюдей. Защитный шлем из кожи украшала щётка белого конского волоса. Только у Дэниэля она была угольно-чёрной.
Лошади, которых дивные привезли с собой, разительно отличались от наших, предназначенных для бассета, – высокие, тонконогие, с длинными гибкими шеями. Шелковистые гривы и пышные хвосты плотно заплетены и надёжно подвязаны. Тем не менее клюшки у эльфов оказались стандартных размеров. Значит, им придётся наклоняться ниже, чем людям, кони которых приземистей и мощнее.
Команды выстроились в две шеренги друг против друга. Наши были в чёрном. Вороной жеребец Курта нетерпеливо грыз удила, однако стоял как вкопанный. Одежда маркиза напоминала военные доспехи, столько на ней было щитков, заклёпок и ремней. Смотрелось это красиво и одновременно весьма устрашающе. Ещё бы забрало на лицо и копьё в руку…
– Ты на кого поставил? – тихо спросила я у Гордэна.
– Ни на кого, – также шепотом ответил парень. – Сначала надо посмотреть, на что способны остроухие. Но ставки сегодня необычайно высоки.
Был подан знак к началу игры. Я забыла про холод, во все глаза глядя на поле. Капюшон тёплого, подбитого мехом плаща, который одолжила мне Ния, соскользнул с головы. Ветер тут же растрепал сделанный наспех пучок, и серебристо-пепельные пряди небрежно рассыпались по плечам. Сейчас Курт забьёт эльфам решающий гол в конце второго раунда! Не получилось. Я не уследила, что произошло и кто из этих двоих виноват, лишь увидела, как падает лошадь Дэниэля, а эльф чудом успевает выпрыгнуть из седла. Зрители вскочили с мест, пытаясь лучше рассмотреть, в чём дело. К столкнувшимся подъехали судьи. Эльфийский скакун уже был на ногах, и Дэниэль ласково трепал четвероногого друга по шее. Курт невозмутимо смотрел в сторону. Остальные игроки что-то горячо обсуждали между собой.
– Ах, бедняжка! – охнула Касси.
Гордэн поморщился. Я нахмурилась. Как подобное вообще могло произойти? Неужели ради победы Лишер способен на подлость? Он мог ударить лошадь противника в чувствительное место. Они с Дэниэлем находились достаточно близко, чтобы дотянуться ногой.
– Не может быть! – возмутилась Касси. – Курт – маркиз, он не опустится до подобной низости.
Похоже, я невольно озвучила свои предположения вслух.
– Куда ты? – удивился Гор.
Подруга тоже попыталась меня остановить:
– Не уходи.
– Надо кое-что проверить.
Зрительские трибуны шумели, как растревоженный пчелиный улей. Выдвигались разные мнения по поводу падения и сможет ли пострадавший эльф участвовать в игре дальше. Посовещавшись, судьи решили сделать перерыв.
Игроки разных команд отдыхали в стороне друг от друга. Подходя к окружившей дивных толпе, я заметила Онорину, замедлила шаг и глубже натянула на голову капюшон. Мне хотелось послушать, о чём говорят эльфы, но сталкиваться с герцогиней я не желала. Поэтому повернула в сторону команды людей. Народу здесь столпилось не меньше.
– Остроухие сами виноваты, что не меняют лошадей, вот те и падают от изнеможения, – громко высказался один из бассетеров.
Курт молчал. Он сидел на скамейке и сосредоточенно ковырял носком высокого сапога каменистую землю.
– Точно! – поддержали из толпы.
Эти слова заставили меня скептически хмыкнуть – я разбиралась в лошадях достаточно, чтобы знать наверняка: конь Дэниэля упал из-за чего угодно, только не от усталости.
– Судья подал знак!
– Возвращаемся!
Воспользовавшись тем, что все вокруг засуетились, я опустилась возле скамейки, где только что сидел Курт. На одной из пожухлых травинок осталось маленькое пятнышко крови.
– Что ты делаешь? – раздался над головой грозный шепот, заставивший мигом вскочить и обернуться.
Курт явно пребывает в тихой ярости: взгляд потемнел, на скулах играли желваки.
– Что ты там высматриваешь? – повторил вопрос маркиз, подходя ещё ближе и опасно нависая надо мной.
Подумав, что сейчас не время и не место для обвинений и прочих претензий, я стянула края капюшона вокруг лица, прячась от колючего взгляда:
– Ничего.
– Не лезь не в своё дело, Эли, – внезапно утверждая меня в самых худших догадках, прошипел Лишер. Кажется, он и сам был крайне раздосадован своим бесчестным поступком.
Игрокам команды надоело ждать, раздались возмущённые крики:
– Курт!
– Игра начинается!
– Ещё поговорим, – процедил он сквозь зубы, резко развернулся и, нервно чеканя шаг, пошёл прочь.
Когда я поднялась на трибуну к Гордэну и Касси, подруга тут же набросилась с расспросами:
– Что Курт от тебя хотел? Почему стоял так близко? Создатель! Ты бы видела, как перекосило Онорину!
Раздался протяжный звук рога, оповестивший о начале игры. В третьем раунде эльфы снова не сменили лошадей. Все, кроме Дэниэля. Победа досталась нашим. После окончания игры Касси, сильно озябшая в своём кокетливом, тонком и коротком полушубке, поспешно сбежала. Мы с Гордэном остались вдвоём, задумчиво глядя на опустевшую арену. Солнце наполовину скрылось за кромкой видневшегося невдалеке леса. Ветер стих.
– Зачем Курт это сделал? – первой нарушила я молчание. – Подобное неспортивное поведение могло спровоцировать конфликт.
– Думаю, всё дело в деньгах, – не глядя на меня ответил друг. – Я же говорил, ставки сегодня очень высоки. И, похоже, большинство поставило на эльфов.
– То есть Курт сделал это ради денег? Но если правда откроется…
– Да кто посмеет обвинить Лишера? Его дружки по-любому ставили на нашу команду. Все, кто, как ты, догадались, будут молчать. Преподавателям никто не скажет, потому что делать ставки незаконно. Маркиз слишком честолюбив. Ради поддержания своего авторитета он пошёл на всё, чтобы выиграть. Заодно отомстил тем, кто в нём сомневался.
– Это подло и глупо. Эльфы осмотрят лошадь и обо всём догадаются.
– А может, ты ошибаешься? – повернулся ко мне друг. Круглые стёкла очков блеснули в лучах заходящего солнца. – Может, тебе показалось?
– Давай проверим, – тут же предложила я, поднимаясь с места. Сходим после ужина на конюшню. Там как раз никого не будет.
– Зачем?
– Чтобы развеять твои сомнения. А заодно и мои.
Эльфийский жеребец отнёсся к нашему появлению в его деннике весьма благосклонно. Возможно, купился на морковку и яблоко, прихваченные с кухни. Хрустя угощением, конь позволил осмотреть себя от кончиков ушей до копыт, лишь пофыркивая от наших осторожных прикосновений к шелковистой шкуре.
– Смотри, – я указала на внутреннюю часть передней лошадиной ноги, где красовалась большая ссадина с подсохшей коркой крови. – У Курта носки сапог окованы железом…
– Тогда бы ему пришлось бросить стремя, – протянул Гордэн, не спеша с выводами.
– Он мог с лёгкостью бросить стремя и тут же подобрать его после удара. Курт – великолепный наездник.
– Ты думаешь, одного удара носком ноги будет достаточно, чтобы лошадь упала?
– Этого будет достаточно, чтобы она оступилась и потеряла равновесие, – уверенно заявила я.
– А если поскользнулась и поранилась при падении? На арене довольно каменистый грунт и снег до сих пор не выпал.
– Почему ты выгораживаешь Курта?
– Почему ты защищаешь эльфов?
– Я не защищаю!
– Тихо! Слышала? – испуганно обернулся к выходу Гордэн. – Замок брякнул.
– Наверное, ветер? – пожала я плечами, продолжая ласково оглаживать лошадиную шею.
– Идём!
Парень подхватил стоявшую на земле лампадку и выскочил из стойла. Я немного отстала, по пути заглядывая в денники любимцев.
– Эли! Дверь закрыта! Кто-то запер нас снаружи!
– Может, конюхи? – я достала из-за пазухи последнюю морковку, чтобы угостить Росинку.
Гор принялся барабанить по двери кулаками:
– Выпустите нас! Эй! Мы здесь!
– Странно. Они обычно, проверяют, чтобы в конюшне никого не было, – удивилась я, подходя и прислушиваясь. – Там чьи-то голоса! Откройте! Вы заперли нас!
В ответ раздался смех. Моя рука, занесённая для удара, замерла на полпути.
– Они, что, сделали это намеренно? – озвучил общие мысли Гор, опускаясь на корточки и хватаясь за голову. – Зачем?
– Чья-то злая шутка, – присела я рядом. Мы одновременно посмотрели на догорающую у ног лампадку. Где-то в темноте незримо хрупали овсом лошади.
– Отсюда есть другой выход? – с надеждой спросил друг.
– Нет, – отрицательно покачала я головой, следя за быстро уменьшающимся язычком пламени.
– А через окно?
– Не получится. Решетки крепкие.
– Зачем?! Это же не тюрьма?!
– Чтобы сэкономить на сторожах.
Гор выругался и вскочил на ноги. Одновременно с этим погас фитиль.
– Ты хоть понимаешь, почему они это сделали?! – с досадой воскликнул друг.
– Почему?
– Потому, Эли, что, если нас обнаружат здесь поздно вечером вдвоём, все решат, будто мы… – послышался звук покатившейся по полу лампады. – Нашей репутации конец.
Я встала на ноги, прислонилась спиной к шершавой двери и с усмешкой заметила:
– Моей репутации конец, а твоей только начало.
– Не смешно. Что подумает Касси?
– А-а-а… Ты об этом. Не переживай. Касси никогда в подобное не поверит.
– Я не хочу, чтобы нас обсуждали, – продолжал паниковать Гордэн. – Нас не должны видеть здесь вместе.
– Предлагаешь зарыться в солому? – улыбнулась я и похлопала друга по плечу. – Успокойся. Нас просто закрыли, чтобы попугать. И всё. Кстати, у них получилось. Тебя они точно напугали.
– Надо что-то делать, – парень в сердцах пнул запертую дверь.
– Хватит. Утром придут конюхи и откроют. Все знают, что мы с тобой просто друзья.
Привыкшие к темноте глаза начали различать вокруг отдельные предметы. Мне надоело топтаться возле двери, и я с удовольствием опустилась на кучу свежей соломы.
– Ты права, кому-то из нас надо спрятаться.
– Ерунда. Если они придут для того, чтобы застать нас вместе, найдут. Будет только хуже.
– Эли, – Гор подошёл и сел рядом. – Прости, что паникую. Но если дойдёт до преподавателей, и мои родители узнают… А они и так против, чтобы я с тобой общался. Вдруг они потребуют, чтобы тебя отчислили?
По спине пробежал неприятный холодок. Гор прав. Если за всем этим стоит Онорина, нам обоим не поздоровится. Разница лишь в том, что, в отличие от меня, за друга есть кому постоять. Обвинение в распущенности достаточно веский повод для отчисления. Никакой дар тут не поможет. Вдвойне обидно, что учиться осталось меньше года.
– Что будем делать? – с надеждой, что я обязательно что-нибудь придумаю, толкнул меня в плечо Гор.
– Будем делать ноги, – медленно произнесла я. – Идём!
Я вернулась к деннику, где стояла Росинка:
– Поможешь оседлать?
– Зачем?
– Когда двери откроют, ты постараешься как можно шире их распахнуть, чтобы мы успели проскочить, – пояснила я, надевая уздечку и выводя лошадь.
– Но это же кобыла Курта! – продолжал нервничать друг. – Зачем связываться с Лишером? Выбери другую.
– С этой я буду чувствовать себя увереннее. Гор, хватит паниковать. Курт подарил Росинку Онорине. Она отказалась от подарка, но обратно маркиз лошадь не забрал. Бедная, никому не нужная кобыла стоит здесь взаперти целыми днями. Если бы не я…
– Хочешь сказать, ты уже ездила на ней?!
– Да. Всё лето. Дай щётку и принеси седло.
– Хорошо, – смирился Гордэн. – А дальше? Предположим, ты сможешь ускакать. Но как вернёшься в комнату? Куда денешь Росинку? Во время вечернего обхода всё равно заметят, что тебя нет.
– Кто будет делать обход в выходной? Половина адептов отсутствует. Не переживай. Главное, чтобы никто не догадался, что я – это я.
Седлали практически наощупь. Росинка относилась к нашей возне флегматично, лишь недовольно фыркнула, когда затягивали подпругу, и привычно попыталась «надуться». Дальше оставалось только ждать, желательно в тишине, чтобы не пропустить возвращения тюремщиков. Время тянулось мучительно медленно. Я крепко завязала вокруг лица капюшон, чтобы тот ненароком не соскользнул с головы: теперь пускай попробуют доказать, что в конюшне с Гором была именно я.
– Почему Онорина так тебя ненавидит? – первым не выдержал гнетущего молчания друг. – Знаю, что завидует, но разве за столько лет ей не надоело к тебе цепляться? С появлением эльфов она совсем озверела.
Да, зависть сильное чувство, способное толкнуть на странные и даже страшные поступки, тем более, когда тебя с кем-то сравнивают. Отчим и мачеха редко привозили меня в столичный особняк, и всё-таки несколько раз за годы учёбы я там бывала. Помню Адела сильно гордилась, что в их дом вхож герцог Лерок, однажды я с ним тоже встретилась. Это сейчас Онорина красавица – глаз не оторвать, а тогда она была полным, прыщавым подростком и больше походила на мать, чем на обаятельного блондина-отца. Франц Лерок заинтересовался чужой одарённой девочкой, расспрашивал об учёбе в школе, о преподавателях. Адела красочно живописала мои успехи, которых было не так уж и много, но герцог меня похвалил, поставил в пример дочери и вознамерился отправить Онорину в Истимор. Пожалуй, именно с того дня началась история её лютой ненависти. Герцогиня назначила меня источником всех своих бед. Она не желала покидать столицу и получать образование в провинции, однако её отец был непреклонен, имея на это свои тайные причины, о которых я случайно узнала позднее и не стала распространяться сейчас, когда рассказывала Гору о нашей с Онориной первой встрече.
– Кажется идут! – встрепенулся друг и бросился к дверям.
Я вскочила в седло.
– Тебе не послышалось? – но тут же сама уловила звуки шагов и голосов. Застоявшаяся Росинка приплясывала на месте, настороженно прядая ушами.
Раздался лязг отодвигаемого засова и Гордэн с силой толкнул дверные створки. Снаружи испуганно вскрикнули.
– Посторонись! – крикнул парень, отпихивая с дороги Онорину.
Я прищёлкнула языком, и резвая кобыла послушно взяла с места в карьер.
– Держите! – завизжала герцогиня.
Кто-то действительно бросится наперерез, но тут же испуганно отшатнулся прочь, чудом не попав под копыта. Вихрем пролетев мимо «шутников», я направила Росинку к одному из многочисленных проломов в окружающей Истимор ограды. Необходимо было позаботиться о правдивой причине отсутствия, если с меня всё-таки потребуют объяснение, и я решила поискать её в Зирге.
От пережитого волнения сердце до сих пор бешено колотилось. Это помогало не мёрзнуть, хотя к ночи студёный ветер задул сильнее, нагнав облака и спрятав за ними луну и звёзды. Стало совсем темно. Но впереди уже виднелись городские огни: у каждого питейного заведения, освещая вывески, призывно горели фонари и факелы. Из открытых дверей слышались звуки музыки, пение, хохот, громкие разговоры, дробный стук каблуков, танцующих задорную джигу.
Стражники у ворот с удивлением покосились на одинокую всадницу, но пропустили без лишних вопросов. Зато обнаружившая меня на заднем дворе «Подковы» Марта устроила самый настоящий допрос с пристрастием: зачем? Почему? Что случилось?
– Мне нужна ваша помощь.
Вскоре выяснилось, что и от моей помощи никто бы не отказался. Полный зал для «Подковы» не редкость, однако сегодня между завсегдатаями затесались эльфы, из-за которых обычно проворные подавальщицы вмиг утратили свою расторопность. Каждая норовила обслужить стол остроухих или хотя бы обласкать дивных гостей своим присутствием и взглядом. Дошло до того, что Барту приходилось самому выбегать в зал и принимать заказы, оставив стойку под присмотром одного из вышибал. Марта помочь не могла, поскольку нужна была на кухне, где дым стоял коромыслом.
Лошади, которых дивные привезли с собой, разительно отличались от наших, предназначенных для бассета, – высокие, тонконогие, с длинными гибкими шеями. Шелковистые гривы и пышные хвосты плотно заплетены и надёжно подвязаны. Тем не менее клюшки у эльфов оказались стандартных размеров. Значит, им придётся наклоняться ниже, чем людям, кони которых приземистей и мощнее.
Команды выстроились в две шеренги друг против друга. Наши были в чёрном. Вороной жеребец Курта нетерпеливо грыз удила, однако стоял как вкопанный. Одежда маркиза напоминала военные доспехи, столько на ней было щитков, заклёпок и ремней. Смотрелось это красиво и одновременно весьма устрашающе. Ещё бы забрало на лицо и копьё в руку…
– Ты на кого поставил? – тихо спросила я у Гордэна.
– Ни на кого, – также шепотом ответил парень. – Сначала надо посмотреть, на что способны остроухие. Но ставки сегодня необычайно высоки.
Был подан знак к началу игры. Я забыла про холод, во все глаза глядя на поле. Капюшон тёплого, подбитого мехом плаща, который одолжила мне Ния, соскользнул с головы. Ветер тут же растрепал сделанный наспех пучок, и серебристо-пепельные пряди небрежно рассыпались по плечам. Сейчас Курт забьёт эльфам решающий гол в конце второго раунда! Не получилось. Я не уследила, что произошло и кто из этих двоих виноват, лишь увидела, как падает лошадь Дэниэля, а эльф чудом успевает выпрыгнуть из седла. Зрители вскочили с мест, пытаясь лучше рассмотреть, в чём дело. К столкнувшимся подъехали судьи. Эльфийский скакун уже был на ногах, и Дэниэль ласково трепал четвероногого друга по шее. Курт невозмутимо смотрел в сторону. Остальные игроки что-то горячо обсуждали между собой.
– Ах, бедняжка! – охнула Касси.
Гордэн поморщился. Я нахмурилась. Как подобное вообще могло произойти? Неужели ради победы Лишер способен на подлость? Он мог ударить лошадь противника в чувствительное место. Они с Дэниэлем находились достаточно близко, чтобы дотянуться ногой.
– Не может быть! – возмутилась Касси. – Курт – маркиз, он не опустится до подобной низости.
Похоже, я невольно озвучила свои предположения вслух.
– Куда ты? – удивился Гор.
Подруга тоже попыталась меня остановить:
– Не уходи.
– Надо кое-что проверить.
Зрительские трибуны шумели, как растревоженный пчелиный улей. Выдвигались разные мнения по поводу падения и сможет ли пострадавший эльф участвовать в игре дальше. Посовещавшись, судьи решили сделать перерыв.
Игроки разных команд отдыхали в стороне друг от друга. Подходя к окружившей дивных толпе, я заметила Онорину, замедлила шаг и глубже натянула на голову капюшон. Мне хотелось послушать, о чём говорят эльфы, но сталкиваться с герцогиней я не желала. Поэтому повернула в сторону команды людей. Народу здесь столпилось не меньше.
– Остроухие сами виноваты, что не меняют лошадей, вот те и падают от изнеможения, – громко высказался один из бассетеров.
Курт молчал. Он сидел на скамейке и сосредоточенно ковырял носком высокого сапога каменистую землю.
– Точно! – поддержали из толпы.
Эти слова заставили меня скептически хмыкнуть – я разбиралась в лошадях достаточно, чтобы знать наверняка: конь Дэниэля упал из-за чего угодно, только не от усталости.
– Судья подал знак!
– Возвращаемся!
Воспользовавшись тем, что все вокруг засуетились, я опустилась возле скамейки, где только что сидел Курт. На одной из пожухлых травинок осталось маленькое пятнышко крови.
– Что ты делаешь? – раздался над головой грозный шепот, заставивший мигом вскочить и обернуться.
Курт явно пребывает в тихой ярости: взгляд потемнел, на скулах играли желваки.
– Что ты там высматриваешь? – повторил вопрос маркиз, подходя ещё ближе и опасно нависая надо мной.
Подумав, что сейчас не время и не место для обвинений и прочих претензий, я стянула края капюшона вокруг лица, прячась от колючего взгляда:
– Ничего.
– Не лезь не в своё дело, Эли, – внезапно утверждая меня в самых худших догадках, прошипел Лишер. Кажется, он и сам был крайне раздосадован своим бесчестным поступком.
Игрокам команды надоело ждать, раздались возмущённые крики:
– Курт!
– Игра начинается!
– Ещё поговорим, – процедил он сквозь зубы, резко развернулся и, нервно чеканя шаг, пошёл прочь.
Когда я поднялась на трибуну к Гордэну и Касси, подруга тут же набросилась с расспросами:
– Что Курт от тебя хотел? Почему стоял так близко? Создатель! Ты бы видела, как перекосило Онорину!
Раздался протяжный звук рога, оповестивший о начале игры. В третьем раунде эльфы снова не сменили лошадей. Все, кроме Дэниэля. Победа досталась нашим. После окончания игры Касси, сильно озябшая в своём кокетливом, тонком и коротком полушубке, поспешно сбежала. Мы с Гордэном остались вдвоём, задумчиво глядя на опустевшую арену. Солнце наполовину скрылось за кромкой видневшегося невдалеке леса. Ветер стих.
– Зачем Курт это сделал? – первой нарушила я молчание. – Подобное неспортивное поведение могло спровоцировать конфликт.
– Думаю, всё дело в деньгах, – не глядя на меня ответил друг. – Я же говорил, ставки сегодня очень высоки. И, похоже, большинство поставило на эльфов.
– То есть Курт сделал это ради денег? Но если правда откроется…
– Да кто посмеет обвинить Лишера? Его дружки по-любому ставили на нашу команду. Все, кто, как ты, догадались, будут молчать. Преподавателям никто не скажет, потому что делать ставки незаконно. Маркиз слишком честолюбив. Ради поддержания своего авторитета он пошёл на всё, чтобы выиграть. Заодно отомстил тем, кто в нём сомневался.
– Это подло и глупо. Эльфы осмотрят лошадь и обо всём догадаются.
– А может, ты ошибаешься? – повернулся ко мне друг. Круглые стёкла очков блеснули в лучах заходящего солнца. – Может, тебе показалось?
– Давай проверим, – тут же предложила я, поднимаясь с места. Сходим после ужина на конюшню. Там как раз никого не будет.
– Зачем?
– Чтобы развеять твои сомнения. А заодно и мои.
***
Эльфийский жеребец отнёсся к нашему появлению в его деннике весьма благосклонно. Возможно, купился на морковку и яблоко, прихваченные с кухни. Хрустя угощением, конь позволил осмотреть себя от кончиков ушей до копыт, лишь пофыркивая от наших осторожных прикосновений к шелковистой шкуре.
– Смотри, – я указала на внутреннюю часть передней лошадиной ноги, где красовалась большая ссадина с подсохшей коркой крови. – У Курта носки сапог окованы железом…
– Тогда бы ему пришлось бросить стремя, – протянул Гордэн, не спеша с выводами.
– Он мог с лёгкостью бросить стремя и тут же подобрать его после удара. Курт – великолепный наездник.
– Ты думаешь, одного удара носком ноги будет достаточно, чтобы лошадь упала?
– Этого будет достаточно, чтобы она оступилась и потеряла равновесие, – уверенно заявила я.
– А если поскользнулась и поранилась при падении? На арене довольно каменистый грунт и снег до сих пор не выпал.
– Почему ты выгораживаешь Курта?
– Почему ты защищаешь эльфов?
– Я не защищаю!
– Тихо! Слышала? – испуганно обернулся к выходу Гордэн. – Замок брякнул.
– Наверное, ветер? – пожала я плечами, продолжая ласково оглаживать лошадиную шею.
– Идём!
Парень подхватил стоявшую на земле лампадку и выскочил из стойла. Я немного отстала, по пути заглядывая в денники любимцев.
– Эли! Дверь закрыта! Кто-то запер нас снаружи!
– Может, конюхи? – я достала из-за пазухи последнюю морковку, чтобы угостить Росинку.
Гор принялся барабанить по двери кулаками:
– Выпустите нас! Эй! Мы здесь!
– Странно. Они обычно, проверяют, чтобы в конюшне никого не было, – удивилась я, подходя и прислушиваясь. – Там чьи-то голоса! Откройте! Вы заперли нас!
В ответ раздался смех. Моя рука, занесённая для удара, замерла на полпути.
– Они, что, сделали это намеренно? – озвучил общие мысли Гор, опускаясь на корточки и хватаясь за голову. – Зачем?
– Чья-то злая шутка, – присела я рядом. Мы одновременно посмотрели на догорающую у ног лампадку. Где-то в темноте незримо хрупали овсом лошади.
– Отсюда есть другой выход? – с надеждой спросил друг.
– Нет, – отрицательно покачала я головой, следя за быстро уменьшающимся язычком пламени.
– А через окно?
– Не получится. Решетки крепкие.
– Зачем?! Это же не тюрьма?!
– Чтобы сэкономить на сторожах.
Гор выругался и вскочил на ноги. Одновременно с этим погас фитиль.
– Ты хоть понимаешь, почему они это сделали?! – с досадой воскликнул друг.
– Почему?
– Потому, Эли, что, если нас обнаружат здесь поздно вечером вдвоём, все решат, будто мы… – послышался звук покатившейся по полу лампады. – Нашей репутации конец.
Я встала на ноги, прислонилась спиной к шершавой двери и с усмешкой заметила:
– Моей репутации конец, а твоей только начало.
– Не смешно. Что подумает Касси?
– А-а-а… Ты об этом. Не переживай. Касси никогда в подобное не поверит.
– Я не хочу, чтобы нас обсуждали, – продолжал паниковать Гордэн. – Нас не должны видеть здесь вместе.
– Предлагаешь зарыться в солому? – улыбнулась я и похлопала друга по плечу. – Успокойся. Нас просто закрыли, чтобы попугать. И всё. Кстати, у них получилось. Тебя они точно напугали.
– Надо что-то делать, – парень в сердцах пнул запертую дверь.
– Хватит. Утром придут конюхи и откроют. Все знают, что мы с тобой просто друзья.
Привыкшие к темноте глаза начали различать вокруг отдельные предметы. Мне надоело топтаться возле двери, и я с удовольствием опустилась на кучу свежей соломы.
– Ты права, кому-то из нас надо спрятаться.
– Ерунда. Если они придут для того, чтобы застать нас вместе, найдут. Будет только хуже.
– Эли, – Гор подошёл и сел рядом. – Прости, что паникую. Но если дойдёт до преподавателей, и мои родители узнают… А они и так против, чтобы я с тобой общался. Вдруг они потребуют, чтобы тебя отчислили?
По спине пробежал неприятный холодок. Гор прав. Если за всем этим стоит Онорина, нам обоим не поздоровится. Разница лишь в том, что, в отличие от меня, за друга есть кому постоять. Обвинение в распущенности достаточно веский повод для отчисления. Никакой дар тут не поможет. Вдвойне обидно, что учиться осталось меньше года.
– Что будем делать? – с надеждой, что я обязательно что-нибудь придумаю, толкнул меня в плечо Гор.
– Будем делать ноги, – медленно произнесла я. – Идём!
ГЛАВА 9
Я вернулась к деннику, где стояла Росинка:
– Поможешь оседлать?
– Зачем?
– Когда двери откроют, ты постараешься как можно шире их распахнуть, чтобы мы успели проскочить, – пояснила я, надевая уздечку и выводя лошадь.
– Но это же кобыла Курта! – продолжал нервничать друг. – Зачем связываться с Лишером? Выбери другую.
– С этой я буду чувствовать себя увереннее. Гор, хватит паниковать. Курт подарил Росинку Онорине. Она отказалась от подарка, но обратно маркиз лошадь не забрал. Бедная, никому не нужная кобыла стоит здесь взаперти целыми днями. Если бы не я…
– Хочешь сказать, ты уже ездила на ней?!
– Да. Всё лето. Дай щётку и принеси седло.
– Хорошо, – смирился Гордэн. – А дальше? Предположим, ты сможешь ускакать. Но как вернёшься в комнату? Куда денешь Росинку? Во время вечернего обхода всё равно заметят, что тебя нет.
– Кто будет делать обход в выходной? Половина адептов отсутствует. Не переживай. Главное, чтобы никто не догадался, что я – это я.
Седлали практически наощупь. Росинка относилась к нашей возне флегматично, лишь недовольно фыркнула, когда затягивали подпругу, и привычно попыталась «надуться». Дальше оставалось только ждать, желательно в тишине, чтобы не пропустить возвращения тюремщиков. Время тянулось мучительно медленно. Я крепко завязала вокруг лица капюшон, чтобы тот ненароком не соскользнул с головы: теперь пускай попробуют доказать, что в конюшне с Гором была именно я.
– Почему Онорина так тебя ненавидит? – первым не выдержал гнетущего молчания друг. – Знаю, что завидует, но разве за столько лет ей не надоело к тебе цепляться? С появлением эльфов она совсем озверела.
Да, зависть сильное чувство, способное толкнуть на странные и даже страшные поступки, тем более, когда тебя с кем-то сравнивают. Отчим и мачеха редко привозили меня в столичный особняк, и всё-таки несколько раз за годы учёбы я там бывала. Помню Адела сильно гордилась, что в их дом вхож герцог Лерок, однажды я с ним тоже встретилась. Это сейчас Онорина красавица – глаз не оторвать, а тогда она была полным, прыщавым подростком и больше походила на мать, чем на обаятельного блондина-отца. Франц Лерок заинтересовался чужой одарённой девочкой, расспрашивал об учёбе в школе, о преподавателях. Адела красочно живописала мои успехи, которых было не так уж и много, но герцог меня похвалил, поставил в пример дочери и вознамерился отправить Онорину в Истимор. Пожалуй, именно с того дня началась история её лютой ненависти. Герцогиня назначила меня источником всех своих бед. Она не желала покидать столицу и получать образование в провинции, однако её отец был непреклонен, имея на это свои тайные причины, о которых я случайно узнала позднее и не стала распространяться сейчас, когда рассказывала Гору о нашей с Онориной первой встрече.
– Кажется идут! – встрепенулся друг и бросился к дверям.
Я вскочила в седло.
– Тебе не послышалось? – но тут же сама уловила звуки шагов и голосов. Застоявшаяся Росинка приплясывала на месте, настороженно прядая ушами.
Раздался лязг отодвигаемого засова и Гордэн с силой толкнул дверные створки. Снаружи испуганно вскрикнули.
– Посторонись! – крикнул парень, отпихивая с дороги Онорину.
Я прищёлкнула языком, и резвая кобыла послушно взяла с места в карьер.
– Держите! – завизжала герцогиня.
Кто-то действительно бросится наперерез, но тут же испуганно отшатнулся прочь, чудом не попав под копыта. Вихрем пролетев мимо «шутников», я направила Росинку к одному из многочисленных проломов в окружающей Истимор ограды. Необходимо было позаботиться о правдивой причине отсутствия, если с меня всё-таки потребуют объяснение, и я решила поискать её в Зирге.
От пережитого волнения сердце до сих пор бешено колотилось. Это помогало не мёрзнуть, хотя к ночи студёный ветер задул сильнее, нагнав облака и спрятав за ними луну и звёзды. Стало совсем темно. Но впереди уже виднелись городские огни: у каждого питейного заведения, освещая вывески, призывно горели фонари и факелы. Из открытых дверей слышались звуки музыки, пение, хохот, громкие разговоры, дробный стук каблуков, танцующих задорную джигу.
Стражники у ворот с удивлением покосились на одинокую всадницу, но пропустили без лишних вопросов. Зато обнаружившая меня на заднем дворе «Подковы» Марта устроила самый настоящий допрос с пристрастием: зачем? Почему? Что случилось?
– Мне нужна ваша помощь.
Вскоре выяснилось, что и от моей помощи никто бы не отказался. Полный зал для «Подковы» не редкость, однако сегодня между завсегдатаями затесались эльфы, из-за которых обычно проворные подавальщицы вмиг утратили свою расторопность. Каждая норовила обслужить стол остроухих или хотя бы обласкать дивных гостей своим присутствием и взглядом. Дошло до того, что Барту приходилось самому выбегать в зал и принимать заказы, оставив стойку под присмотром одного из вышибал. Марта помочь не могла, поскольку нужна была на кухне, где дым стоял коромыслом.
