ГЛАВА 1
Я искренне считала, что стоит мне только вернуться домой, в Новосибирск, сбежать из сумрачного, ветреного Санкт-Петербурга, чье тело испещрено ранами каналов, и моя собственная жизнь снова станет нормальной, обычной, точно такой, какой она и была прежде… До школьной поездки.
Всегда хочется верить в лучшее.
Как же я ошибалась. Питер и его злые чудеса меньше чем за две недели изменил меня, заставил не только поверить в то, чего словно и быть не может, но заодно повзрослеть и открыть глаза на слишком многое.
Я начала спорить родителями, отстаивать свое мнение там, где раньше бы просто смолчала, потому что как будто и неважно, больше времени старалась проводить проводила в одиночестве…
Родители пришли в ужас от таких перемен и через раз твердили о настигшем меня переходном возрасте. Они желали получить назад свою тихую послушную девочку, а я не была уже ни тихой, ни послушной. Останься я такой, не выбралась бы из града Петрова живой.
Теперь частенько приходилось слышать, как мама вполголоса сетовала по телефону бабушке, что «мою девочку словно подменили», сама бабушка же принялась едва не через день таскать меня в церковь, наверное, рассчитывала так изгнать из «бесов». Я бы не слишком удивилась, если бы однажды бабушка пришла к нам в гости с экзорцистом. Забавно, учитывая, что все пошло наперекосяк как раз из-за подложенных все той же бабушкой фамильных сережек.
О том, чтобы рассказать правду о поезде в Санкт-Петербург, и речи быть не могло, после этого точно бы затаскали по самым разным врачам, и, в лучшем случае, пришлось бы плотно общаться с неврологом… Про худший и говорить не хотелось. Впрочем и без разговоров мама с папой о чем-то начали догадываться, оно и не мудрено, учитывая, что через раз я подрывалась с ночью с криком. Стоило только заснуть, как в мои видения приходила та самая навь с моим лицом, и она улыбалась. Выбросить все из головы не удавалось, ведь я прекрасно знала: доппельгангер пошел за мной с неспешностью и упорством существа изначально неживого. Он бредет следом, ведомый чутьем и рано или поздно доберется до Новосибирска. Что тогда делать неясно...
Мою новую лучшую подругу, Вику Яковлеву, родители дружно возненавидели, будучи полностью уверенными, что «это все она». Что именно «все» мне никак не удавалось понять, возможно, они и сами не знали.
Да, Катьку у меня дома тоже не особенно любили, подозревая (как оказалось, не зря) и в зависти, и в подлости, но она не удостаивалась такого дружного и сильного неприятия. Вику я пригласила к нам домой только единожды, чтобы понять раз и навсегда – этот опыт точно лучше не повторять. Если бы не спокойствие Вики и ее просто противоестественная уверенность в себе, уже после пары косых взглядов и недовольных фраз, я осталась бы и без этой подруги.
Однако, Яковлева по жизни оказалась настоящим дзен-буддистом и после прямого столкновения с моей матерью сказала только, что лучше встречаться на нейтральной территории или у нее дома. Яковлевы-старшие по отношению ко мне какого-то особого радушия не продемонстрировали, но держались с ровной любезностью воспитанных людей. Они как раз не считали, будто на их Викторию (дочку Яковлевы звали всегда исключительно полным именем, никаких намеков на уменьшительно-ласкательные варианты) вообще кто-то во всем мире не способен оказать дурное влияние.
С Катькой же я больше не связывалась и старательно избегала тех мест, где имелся шанс с ней встретиться. Мне… хватило. Если она относится ко мне так, что едва не обратилась из-за этого безликой навью, то лучше точно держаться как можно дальше.
То и дело всплывала в воспоминаниях Смотрительница. И если бы только она… Во сне я видела и Хозяина теней, который крался следом, и Привратника… А еще в мои сны частенько заглядывал Вадим. Он улыбался молча, смотрел, будто выжидал что-то. Пару раз я как будто слышала его пение, не видя самого Вебера. И пусть парень ничего как будто не делал, каждый раз, когда он навещал мои сновидения, я пробуждалась в холодном поту, а то и с испуганным криком.
Из-за кошмаров родители всполошились еще больше, начали таскать по психологам и пытались разговорить… Вот только сказать им мне было попросту не было! Пришлось отчаянно врать, а обманывать у меня никогда особенно хорошо не получалось. Естественно, мама с папой навоображали всякого… И даже думать не хотелось, зачем мне пришлось сдавать кровь столько раз.
Еще и классная насвистела про то, что мы с Викой с ну очень взрослыми парнями вместе гуляли. После такого маму с папой вообще чуть удар не хватил, и вопросы мне стали задавать еще неприятней прежнего.
Словом, жизнь становилась все хуже и хуже.
А потом в последнее воскресенье августа я стояла у пешеходного перехода, ожидая, когда же на светофоре начнет бодро шагать зеленый человечек, и увидела… себя. На противоположной стороне проспекта.
Доппельгангер все-таки дошел. И трех месяцев не потребовалось. Упорство все-таки завидное.
В этот момент я забыла все на свете и сломя голову кинула к оперному театру. Вика жила за ним. И вроде бы она была дома…
Набирала номер подруги я на бегу. Задыхалась, сбивалась с шага, но замедлить шаг не рисковала. Доппельгангер идет неспешно, вот только не останавливается ни на мгновение.
Яковлева и в самом деле была дома и уже это стало огромнейшей удачей. Подруга впустила меня, выслушала путаное испуганное бормотание, после чего всучила кружку чаем, а сама взялась за мобильный и кому-то позвонила.
После первых же слов стало ясно – Третьякову звонит. Да толку с того? Олег-то в Питере, а мы – в Новосибирске. И доппельгангер мой тоже.
Минуты две Вика с гоетом говорила. Сама она только «да» и повторяла, а когда разговор закончился, Яковлева и говорит:
– Помогай мне чемодан собирать. А потом к тебе поедем – багаж твой упаковывать. В Петербург уезжаем. Сегодня же.
Меня будто пыльным мешком по голове ударили.
Уезжаем в Петербург? Это же совершенно невозможно!
– Ты совсем чокнулась.
Вика повернулась, прядь рыжую от лица отбросила и на меня уставилась.
– А что, хочешь с навью один на один остаться? – спрашивает Вика с удивлением.
Как у нее все просто… Чемоданы в зубы – и в Петербург прямым ходом. Вот только это не сказка, это жизнь. Значит, так не получится.
– Как я могу куда-то уехать?! У меня денег на билет нет… И на жилье… У меня ни на что денег нет! И родители не отпустят!
Ох как Вика на меня глянула… Будто ну такую я ерунду сморозила, что и словами не описать.
– Третьяковы все решат. И с жильем, и с билетами. И Веберы с ними тоже впишутся, раз уж сыночка воспитать не сумели как следует. Не волнуйся, с них причитается – заплатят как миленькие. И в школу подходящую пристроят, пока все не решится с твоей нечистью. Олег пообещал.
Слышала я слова подруги, а поверить вот так просто не выходило. Конечно, так оно и было, Веберы за сыном недосмотрели, а поплатилась я. Но только очень сомнительно, что они станут содержать меня в Петербурге только из-за этого. Деньги-то выйдут немалые.
– Ты не сомневайся, – махнула рукой подруга, когда я ей все свои мысли до единой озвучила. – Их законы требуют обычным людям не вредить. А если навредили – то все исправлять.
Нет, со мной-то понятно… Но вот сама Вика чего в Питер собирается-то? Ее-то из Новосибирска точно никто не гонит.
– А тебе зачем переезжать? – спрашиваю напрямик. – За тобой навь не охотится.
Яковлева плечами повела.
– Ну… как сказать… Тебя бросать одну не хочется. Ты же вляпаешься в новую историю только в путь. Петербург мне всегда хотелось… Да и Олег с июля зовет… – принялась объясняться Вика, понемногу все больше и больше краснея.
Похоже, у этих двоих там серьезно все закрутилось. Вот только…
– Вика, тебе только семнадцать! – напоминаю я с беспокойством. – Ты же не собираешься… Ну… С ним съезжаться?
Яковлева от моих расспросов залилась краской.
– Совсем дурная?! Жить я стану с тобой. А с Олегом… дружим мы. Дружим.
Дружат они, подумать только! У меня-то самой, конечно, парня пока не было, но я и то ой как сильно сомневалась, что Вика с Третьяковым только друзья.
– И не надо на меня так смотреть! – почти взмолилась рыжая и расстроенно вздохнула. – Там пока и правда… Неясно ничего. И вообще, ты бы лучше про доппельгангера думала.
Ну… В словах подруги была доля правды, мне и в самом деле следовало больше ломать голову как избавиться от увязавшейся нави, а вот увлечения Вики – это исключительно Викино же дело.
Багаж Виктории мы в четыре руки собрали минут за двадцать, просто ненормально быстро, особенно учитывая, сколько вещей подружка считала для себя жизненно важными. Мне и половины всей той одежды, что собрала Вика, не требовалось. В итоге из дома Яковлевых пришлось вытаскивать два чемодана практически волоком. И все казалось, что они могут треснуть в любую минуту.
– Господи, что мама-то скажет, когда увидит нас с твоей поклажей... – осознала я весь ужас ситуации, когда мы с рыжей уже стояли у подъезда.
Выходной. Родители дома, а, стало быть, наверняка примутся задавать очень неудобные вопросы. Множество вопросов… И уж точно мама с папой не обрадуются появлению моей подруги, которая, как они полностью уверены, повинна вообще во всех наших новых проблемах.
Вика с невозмутимым видом вызывала такси.
– Скажешь, что я сбежала из дома. А через несколько часов приедут Третьяковы и все решится само собой.
Кажется, мою подругу ничем не пронять, а в чары Ольги и Олега она верила безоговорочно.
– Магия-шмагия… – проворчала я и вздохнула, примиряясь с неизбежным.
Полагаться на что-то этакое, сверхъестественное, на самом деле казалось делом совершенно неправильным, ведь один гоет уже наворотил бед. Пусть в этом упорно не признается. А теперь приходится просить о помощи других гоетов. Утешает только одно – еще попробуй сделай мне хуже.
– Ну… без магии нам теперь никак. Предки тебя в Питер по доброй воле точно не отпустят. Никто бы не отпустил, – пожала плечами Вика. – Что уж поделать, Алён. Хотя, вообще, Олег говорит, что с доппельгангером придется в Контору обратиться. А там не гоеты работают – нормальные люди.
Еще хуже. Разве людям без колдовских способностей по силам отогнать нечисть? Метлой, что ли размахивать будут? Вот гоеты ничем помочь не смогли, а в этом странном учреждении, у которого как будто и нормального названия не имелось, вдруг все разрешится?
– Вик, вот теперь у меня вообще надежды не осталось, – вздохнула я тяжело. – Я про Контору это ничего не знаю, но уже кажется, что мне конец… Если там работают обычные люди, то с навью им не совладать.
Яковлева похлопала меня по плечу, успокаивала, стало быть, как могла.
– Ну, Ольга с Олегом говорят, Контора уже не первый век с нечистью как-то справляется. И без колдовства. По крайней мере, без гоетского колдовства. Так что руки опускать пока рано.
Может, и рано, а все равно накатывала полнейшая безнадежность.
Хорошо еще, такси подъехало и стало не до раздумий.
Что я наплела родителям, по итогу даже сама вспомнить не могла, но врала явно убедительно и вдохновенно, потому что с порога Вику с чемоданами не поперли. Пусть визит моей новой подруги маму с папой ни разу не порадовал.
– Ну, вот видишь, уже добрый знак! – шепнула Яковлева, когда мы заперлись с ней в моей спальне. – Теперь осталось только Ольгу с Олегом, там уже полегче будет.
Третьяковы появились спустя четыре часа. И тут точно не обошлось без магии, учитывая, что лететь до Новосибирска нужно три с половиной часа. А тут еще и путь по городу днем через все пробки. Одно слово – гоеты.
Гости вошли в квартиру без звонка и стука, замок для них открылся сам собой. Родители, разумеется, увидев незваных и очень наглых визитеров, перепугались до полусмерти и мама даже кинулась звонить в полицию… но вдруг передумала.
Не прошло и пятнадцати минут, как мы все впятером преспокойно пили чай с печеньем и обсуждали мое радужное будущее в Северной столице. И родители воспринимали отъезд единственной дочери с незнакомыми людьми буквально накануне учебного года как что-то совершенно нормальное и даже естественное!
Нет, наверное, именно такого ожидать и следовало, раз уж в дело ввязались колдуны, но я все равно пребывала в глубочайшем шоке! А Ольга, которая воодушевленно расписывала моим родителями красоты Петербурга, только подмигивала мне изредка.
Я несколько раз пробовала заводить разговор то с мамой, то с папой и по итогу пришла к выводу, что они полностью зачарованы и готовы с легкой душой согласиться совершенно на все, чего только попросят гоеты.
– Жуть какая, – сказала я тихо Третьяковой, которая с веселой усмешкой наблюдала за моими попытками проверить, как там мои родители. Нет, вроде как мне только на руку, что домашние не станут вмешиваться и позволят гоетам спасать мою повинную голову от нави… И все-таки становилось не по себе от одной только мысли, что однажды в твой дом могут прийти незнакомцы и полностью подчинить своей воле.
– Чары, – развела руками девушка. – Цени, в Сибири вашей колдовать на порядок сложней, чем в Питере. До Изнанки тут ой как далеко. Так что нам с Олежей ради тебя пришлось изрядно потрудиться.
Я ценила и поблагодарила от всей души, что Третьяковы пришли на выручку. И все равно было чертовски сильно не по себе.
Перевод в петербургскую школу и прочие бюрократические проблемы Ольга тоже пообещала решить. И уже не приходилось сомневаться, что такое ей более чем по плечу.
Теперь, когда разобрались с формальностями, пришел черед паковать уже мои чемоданы. Вика и Ольга старательно помогали разбираться с вещами, пока Олег осматривал квартиру и в который раз заговаривал зубы моим родителям.
– Да уж, как-то не слишком много тебе надо для счастья, – повздыхала подруга, когда моя жизнь уместилась, по сути, в один чемодан. Ну и сумка с ноутбуком в довесок. Что поделать, я всегда была немного… не материалисткой.
– По крайней мере, тащить много не придется, – развела руками Ольга и позвала брата, чтобы тот помог с вещами.
Я готова была сама дотащить свой багаж, но этому воспротивились разом и Виктория, и даже сама Ольга. Обе хором заявили, что нечего возиться с тяжестями, если под боком есть целый один мужчина.
– Но можно же и самой… – пробормотала я смущенно.
Однако, в ответ услышала решительное «нет».
Смущением я буквально захлебнулась, однако, смирилась с тем, что кому-то придется работать за меня.
Обычно поездка до Толмачево, новосибирского аэропорта – это отдельный вид пытки. Нужно пересечь Обь и еще долго добираться до самой окраины города. В общей сложности что-то около семнадцати километров по всем пробкам, на которые Новосибирск всегда оказывался особенно щедр.
Но то было раньше.
Путь на такси с Третьяковыми пролетел молниеносно. Машины перед нашим автомобилем буквально расступались. Как по волшебству. В прямом смысле, по волшебству.
Всю дорогу я глядела за окно, пытаясь впитать виды родного города. Почему-то не оставляло странное предчувствие, что Новосибирск мне еще нескоро доведется увидеться. От одной мысли об этом становилось… грустно. Пусть в последние недели навалилось много неприятного, однако, тут мой дом, родители, учителя, одноклассники… Даже первая любовь, будь она неладна.
