Тем более что со свадьбой вопрос давно решенный, так какая разница, когда это произойдет — сейчас или немного позднее, — Эван ходил из угла в угол, заметно нервничая. — Я мужчина, Сесиль!
Возможно, он был прав, какая разница, когда это случится. Особенно учитывая, что я очень бедна и не знатна, а моя мать вообще родила меня без мужа. О своем отце я ничего не слышала. Никому дела нет до моей личной жизни и чести. Но есть одно но.
— Эван, ты же знаешь, я обещала своей матери, что не буду делить с тобой ложе, пока мы не поженимся на Элране, пока наш брак не одобрят высшие силы. И ты тоже ей это обещал перед ее смертью, — и это являлось чистой правдой. Эван знал это, отчего на мгновение смутился. — Эван, я не нарушу свое слово. И мне не понятно, неужели ты хочешь нарушить свое?
— Но что делать, Сесиль, если я сгораю огнем желания? — Эван ходил по комнате из угла в угол, а его слова были полны горечи. — Твоей матери больше нет, а я есть, Сесиль, и я живой, и у меня есть свои потребности.
— Может быть, нам тогда не стоит больше ждать и следует пожениться немедленно? — я видела только такой выход из сложившейся ситуации, чтобы и Эвану угодить, и в то же время слово свое не нарушить.
Но Эван почему-то нахмурился:
— Ты же знаешь, что мы не можем сейчас пожениться. Тебе перестанут платить пособие, которое обязаны давать до достижения восемнадцатилетия, а я пока не могу тебе помогать, у меня все средства уходят на поступление, занятия … — это и правда, только восемнадцать мне исполнится уже буквально через два месяца, а это пособие такое маленькое, что выжить на него все равно невозможно. Эван, видя, что данное объяснение меня не удовлетворило, продолжил:
— Да и мне нужно поступить, обжиться в других условиях. А уж потом жениться. Я же не знаю, какие порядки на этом Элране. Вдруг к женам магов без силы относятся совершенно неуважительно, и тогда это причинит тебе боль, а я не хочу этого…
— Я слышала, что на Элране не все обладают силой, и уж тем более никто не смеет унижать чьих-то жен… — попыталась рассказать я то, что знала.
Но Эван меня перебил:
— Сесиль, это все только слухи. Вот я попаду туда, буду знать все наверняка и тогда решим.
А затем Эван снова подошел ко мне, обхватил мое лицо обеими руками и просящим голосом прошептал:
— Селли, ну, пожалуйста, давай забудем про все обещания. Подари мне эту ночь, — и он начал целовать мое лицо, шею, плечи. И делал он это так страстно. — Может быть, тебе не нравятся мои поцелуи? Я могу быть очень нежным, я буду очень ласковым, тебе обязательно все понравится, обещаю!
Его голос становился все более взволнованным, глаза горели, а поцелуи обжигали так, что я испуганно отпрыгнула от Эвана, испугавшись своих собственных ощущений:
— Нет, Эван, нет.
— Ах, так! А ты знаешь, что Ксарина сказала, что стала бы моей, только бы я захотел, не раздумывая? И вообще, она красивее тебя и силы у нее больше. Подумай об этом!
Поведение Эвана вдруг стало мне понятным. Конечно же, Ксарина!
— Тут и думать нечего, — тихо произнесла. Я старалась говорить спокойно, не выдавая свое волнение, хотя на самом деле мне было очень обидно. Не из-за того, что Ксарина предложила себя Эвану, но из-за того, что он упрекнул меня моей силой. С этим я ничего поделать не могла. Мы любили друг друга еще до того, как у меня появилась искра, и до того, как сила проснулась у Эвана. Но если теперь его любовь зависит от наличия у меня сил, то тогда… Тогда я ничего не могу с этим поделать. Тогда, наверное, и не было ее, любви. Ведь она или есть, или ее нет.
— Ты можешь выбрать Ксарину, если для тебя так важна сила, — продолжила я тихо, наклоняя голову и смаргивая накатившую слезу, а Эван вдруг упал передо мной на колени, обнимая мои ноги поверх платья:
— Селли, прости меня, родная моя, я просто хотел заставить тебя немного ревновать. Ты же знаешь, я никогда не буду с Ксариной. Мне обидно стало, что она готова стать моей без раздумий, а ты нет. Ты все время отказываешь мне, не понимаешь, как я мучаюсь, как мне тяжело целовать тебя, трогать тебя и не иметь возможности быть полностью твоим. Я же все для тебя готов сделать. А ты нет, я тебе не так важен и дорог. Ты меня совсем не любишь. Ты совершенно меня не жалеешь, не думаешь обо мне.
Я погладила Эвана по голове, прощая его жестокие слова.
— Эван, осталось подождать совсем немного. Ты же понимаешь, я не могу нарушить слово, которое дала своей матери. А тебе необходимо сперва поступить на обучение к магам. Ты лучше иди домой, а то еще и тетя Марита будет на меня сердиться. Она сейчас переживает за экзамен гораздо больше, чем ты сам. И ей будет спокойнее, если бы будешь дома отдыхать, набираться сил и заниматься. Иди.
Я практически вытолкала его за дверь, запирая ее. Я чувствовала, что Эван был страшно разочарован, он подарил на прощание мне такой взгляд, что я готова была забыть про все обещания и оставить его у себя. Но здравый смысл взял верх. Даже если решиться провести ночь с Эваном вопреки всем обетам, то из-за желания, по любви, а не из-за жалости и давления. А сейчас, кроме данных чувств и еще облегчения от того, что он уходит, я ничего больше не испытывала. Он был сегодня таким настойчивым, взбудораженным, что я действительно испугалась его, его страсти.
Я понимала, что мой жених был на взводе из-за откровенного предложения Ксарины, но все равно не могла его понять. К тому же он сказал, что она красивее. Я только сейчас поняла, что мое женское самолюбие было поранено. Я рассматривала себя в зеркале, наблюдая длинные светло русые волосы, пухлые губы, серые глаза и точеную худенькую фигурку. Может быть, конечно, волосам надо было быть светлее, а глазам ярче?! Или груди пышнее, как у Ксарины?! Я вообще никогда не задумывалась о своей красоте. Хороша ли я? Я смотрела на себя в зеркало и ничего отталкивающего не видела. Но и оценить свою привлекательность было сложно. Мы с самого детства дружим с Эваном, он всегда был рядом, нас всегда считали парой. И мне не было нужды задумываться, как я выгляжу. Да и имело ли это значение, если он меня любил?
Вот я люблю Эвана, но важно ли для меня — красив он или нет? Наверное, он все же красив. Высокий, ярко голубые глаза, которые после пробуждения магии стали еще ярче и насыщеннее, словно сама сила плескалась в глубине его взгляда. Волосы очень светлые, немного кучерявые, он их всегда коротко стриг, чтобы они не мешали работать, и не приходилось забирать их в хвост. И тело все такое подтянутое, руки сильные, привыкшие к тяжелому физическому труду. Должна признать, что Эван был очень привлекательным. Хотела бы я сказать, что пока у него не проснулась сила, он не интересовал других девушек, кроме меня, но это было не так. Та же Ксарина всегда увивалась около него, даже в то время, пока он был всего лишь кузнецом. Просто я не обращала на это внимания. Так как сам Эван, как мне казалось, не обращал. А сегодня я поняла, что, возможно, чего-то упускала из виду. Его слова ранили меня. Оказывается, он все время сравнивал нас. Или он начал сравнивать сейчас, когда в нем проснулась сила, и я оказалась не самой достойной спутницей для мага? Мне бы очень хотелось, чтобы это были всего лишь мои мысли.
Я с тоской взглянула на свое потрепанное старое платье, на котором заплатка стояла на заплатке. Я даже не помню, откуда оно у меня взялось. Скорее всего, это еще мамино, одно из немногих, которое оказалось мне впору, я его донашивала. И впервые ощутила стыд за свое бедное одеяние. Что-что, а вот платье у меня точно было некрасивым. Совершенно простое, серого цвета, без изысков, из довольно грубой ткани. Из сундука я достала еще одно, более новое, приложила его к себе. Оно, конечно, лучше выглядит, хотя бы не зашито все вдоль и поперек, но я его берегла к свадьбе. Честно говоря, оно мне сейчас показалось тоже жутко потрепанным и безвкусным. Я как-то обреченно отбросила его в сторону, отошла от зеркала, устало взглянув на гору тряпок, которые нужно было залатать. У меня еще столько работы, а я страдаю из-за какой-то неоценимой красоты. Страдаю из-за слов, которые Эван бросил, скорее всего, сгоряча. Он, наверняка, уже забыл об этом, а я все думаю. Но все же я решила взять больше подработки на дом и отложить вырученные деньги на новое платье. Я улыбнулась этой мысли, сразу же успокоившись. Если проблема только в платье, неужели я не смогу ее решить?!
Расположилась за столом, зажгла лампу и принялась за работу. Кроме вещей тети Мариты, тут лежала еще небольшая горка от хозяйки пекарни — тети Розы, хозяйки прачечной, соседки по дому и нескольких жен рыбаков. Женщины были достаточно обеспеченными и сами не умели штопать свою одежду, а у меня получалось неплохо. А вот мать Эвана не являлась обеспеченной, но и денег с тети Мариты я не брала, так как она практически уже была моей семьей. А горка одежды по сравнению с другими возвышалась намного больше, я тяжело вздохнула, но начала именно с одежды матери Эвана.
Спать легла уже ближе к полуночи, а через три с половиной часа пришлось уже подниматься и идти в пекарню.
— Сесиль, ты что-то плохо выглядишь, опять не выспалась? — хозяйка пекарни — госпожа Роза — была, как всегда, очень наблюдательна. Но я не стала жаловаться. Да и к чему? Я ведь сама решила сделать побольше перед сном, сама взяла на дом работу. А раз обещала, значит, нужно выполнить.
— Опять эта Марита загрузила тебя по полной? — Роза только качала головой.
— Не говорите так, прошу Вас, вы ведь знаете, что мы с Эваном скоро станем мужем и женой, и я буду членом их семьи, — я постаралась сразу же на корню пресечь все разговоры о моих будущих родственниках. Я говорила строго и с пылом, но госпожа Роза не унималась. Она хмыкнула и продолжила:
— Что, у нее рук нет, что ли, сама не может заштопать и постирать, все тебе несет? Не стыда — не совести, — причитала женщина.
— Зачем Вы так. Для своей матери я делала бы то же самое, не задумываясь. А Марита скоро будет мне матерью, — На самом деле я уже считала ее ей, у меня никого не осталось, а Марита и Эван стали моей семьей. Неужели я не могла о них позаботиться? Могла, и нисколечко не жалела об этом. Мне даже нравилось делать это. На этих словах на кухне появилась Ксарина, которая приходилась дочерью Розе и иногда помогала матери в пекарне. Ксарина бросила на меня неприязненный взгляд со словами:
— Ты сперва замуж выйди, а то передумает-то жених и все, — в ее голосе сочился яд. Я тоже не могла смотреть на девушку спокойно после слов, брошенных вчера Эваном. Я бросила на нее взгляд и поняла, конечно, платье на ней точно красивее, мать ее хорошо обеспечена и может позволить для дочери новые наряды. На Ксарине было одето темно бордовое платье, под которым шуршали нижние юбки, с открытым декольте, украшенным белыми рюшами, грудь из которого буквально выпрыгивала. Девушка нарядилась явно не для работы с мукой. Украшения на шее, серьги в ушах, конечно, все это делало девушку привлекательной. И мне даже на мгновение стало завидно. Я даже испугалась своих чувств, ведь я и раньше видела Ксарину в разных платьях, даже понаряднее этого. У нее же не одно платье, как у меня. Были и еще, даже намного красивее. Но я даже не замечала их красоты, а сейчас после слов Эвана я невольно начала себя с ней сравнивать, понимая, что если все дело именно в платьях, так как на лице я не нашла ни в себе, ни в ней никаких изъянов, то я не смогу соперничать с Ксариной. Только если дело в этом, то я и не хочу ни с кем соперничать, тогда это и не любовь вовсе. Я пыталась успокоиться, все время повторяя про себя, что любовь не зависит от одежки, наличия силы или денег, но внутри у меня зародилось сомнение, и в себе, и в Эване, которое просто разъедало меня, заставляя мучиться и переживать.
— Не будь такой злой, Ксара, — тетя Роза погрозила своей дочери, но та только отмахнулась:
— Это не злость, мама, а адекватная оценка ситуации. Это раньше Эван был простым кузнецом и был парой нашей Сесиль. А сейчас в нем проснулась сила. Он улетит на Элран. И еще не известно, что будет дальше. Но одно очевидно — Селли теперь ему не пара, это точно!
Одна из работниц пекарни, пожилая женщина Марта с уже седыми волосами, усмехнувшись, приподняла одну бровь и насмешливо бросила Ксарине:
— А кто же ему теперь пара? Уж не ты ли? — Ксарина гордо задрала подбородок и, ничего не ответив, прошла в другой конец кухни, обмахиваясь веером. Роза, чтобы пресечь перепалку, прикрикнула на всех, призывая начать работу и не отвлекаться. Что мы и сделали.
День выдался тяжелым. Чувствовался недосып, да и растревоженное сердце давало о себе знать. Я неловко пару раз едва не рассыпала мешок с мукой, хорошо Грег, младший сын Розы, успел поддержать меня и мою ношу. Хозяйка пекарни поглядывала на меня осуждающе. Нет, не из-за практически рассыпанной муки, а из-за того, что она догадывалась, что я не выспалась, не набралась сил, а сейчас, понятное дело, спотыкаюсь на ровном месте, и руки дрожат от усталости. Но Роза больше ничего не сказала, не желая расстраивать меня еще больше, а Грег находился все время рядом, помогая мне носить тяжелое.
День грозился быть жарким. Еще только рассвело, а уже чувствовалась духота. Не спроста пекарня начинает свою работу пораньше, еще до восхода солнца, когда еще более-менее прохладно на улице. А когда разводят огонь в печах, да еще и солнце палит, внутри помещения находиться невыносимо. Я чувствовала, как по моей спине стекают капельки пота, как горячий воздух врывается в мои легкие, затрудняя дыхание, но стойко терпела, превозмогая головную боль. До конца моей смены осталось совсем немного. Да и все остальные женщины работали, не жалуясь, все уже привыкли.
Я уже мыла руки, собираясь уходить, когда заметила, как Роза нетерпеливо ходит около дверей, чего-то ожидая.
— Что-то случилось? — я не могла не спросить, переживая за хозяйку. Та посмотрела на меня и грустно ответила:
— Похоже, что Свэн опять напился, а он должен был отвезти срочный заказ за реку, в Луми. И что теперь делать?
Роза выглядела очень расстроенной. Луми – поселок, располагавшийся сразу же по ту сторону реки. Небольшой, но очень известный на весь наш мир, так как там проживали блудницы, сосланные с разных уголков нашего королевства. Местные жители уже давно свыклись с таким соседством, однако же, приближаться к месту обитания блудниц не стремились. Во всяком случае, открыто. Хотя всем было известно, что в Луми постоянно прибывают довольно богатые мужчины с разных уголков мира.
Рейт, наш поселок, был известен своей ткацкой фабрикой, к тому же географически расположен таким образом, что от любого крупного центра добраться можно было всего за пару часов на лошади. Это способствовало торговле и развитию текстильного дела. А когда к власти несколько веков назад пришел король Луи III, он провел ряд реформ, направленных на укрепление института брака. Его наследники данную политику только поддерживали. А потому все заведения с доступными женщинами решено было вынести за черту крупных городов. Полностью запретить подобное не осмелились, а потому основали несколько поселков, подобных Луми. Местоположение Луми выбрали именно здесь, чтобы и удалить его за черту столицы и близлежащих больших центров, но и чтобы добраться все же было легко.
Возможно, он был прав, какая разница, когда это случится. Особенно учитывая, что я очень бедна и не знатна, а моя мать вообще родила меня без мужа. О своем отце я ничего не слышала. Никому дела нет до моей личной жизни и чести. Но есть одно но.
— Эван, ты же знаешь, я обещала своей матери, что не буду делить с тобой ложе, пока мы не поженимся на Элране, пока наш брак не одобрят высшие силы. И ты тоже ей это обещал перед ее смертью, — и это являлось чистой правдой. Эван знал это, отчего на мгновение смутился. — Эван, я не нарушу свое слово. И мне не понятно, неужели ты хочешь нарушить свое?
— Но что делать, Сесиль, если я сгораю огнем желания? — Эван ходил по комнате из угла в угол, а его слова были полны горечи. — Твоей матери больше нет, а я есть, Сесиль, и я живой, и у меня есть свои потребности.
— Может быть, нам тогда не стоит больше ждать и следует пожениться немедленно? — я видела только такой выход из сложившейся ситуации, чтобы и Эвану угодить, и в то же время слово свое не нарушить.
Но Эван почему-то нахмурился:
— Ты же знаешь, что мы не можем сейчас пожениться. Тебе перестанут платить пособие, которое обязаны давать до достижения восемнадцатилетия, а я пока не могу тебе помогать, у меня все средства уходят на поступление, занятия … — это и правда, только восемнадцать мне исполнится уже буквально через два месяца, а это пособие такое маленькое, что выжить на него все равно невозможно. Эван, видя, что данное объяснение меня не удовлетворило, продолжил:
— Да и мне нужно поступить, обжиться в других условиях. А уж потом жениться. Я же не знаю, какие порядки на этом Элране. Вдруг к женам магов без силы относятся совершенно неуважительно, и тогда это причинит тебе боль, а я не хочу этого…
— Я слышала, что на Элране не все обладают силой, и уж тем более никто не смеет унижать чьих-то жен… — попыталась рассказать я то, что знала.
Но Эван меня перебил:
— Сесиль, это все только слухи. Вот я попаду туда, буду знать все наверняка и тогда решим.
А затем Эван снова подошел ко мне, обхватил мое лицо обеими руками и просящим голосом прошептал:
— Селли, ну, пожалуйста, давай забудем про все обещания. Подари мне эту ночь, — и он начал целовать мое лицо, шею, плечи. И делал он это так страстно. — Может быть, тебе не нравятся мои поцелуи? Я могу быть очень нежным, я буду очень ласковым, тебе обязательно все понравится, обещаю!
Его голос становился все более взволнованным, глаза горели, а поцелуи обжигали так, что я испуганно отпрыгнула от Эвана, испугавшись своих собственных ощущений:
— Нет, Эван, нет.
— Ах, так! А ты знаешь, что Ксарина сказала, что стала бы моей, только бы я захотел, не раздумывая? И вообще, она красивее тебя и силы у нее больше. Подумай об этом!
Поведение Эвана вдруг стало мне понятным. Конечно же, Ксарина!
— Тут и думать нечего, — тихо произнесла. Я старалась говорить спокойно, не выдавая свое волнение, хотя на самом деле мне было очень обидно. Не из-за того, что Ксарина предложила себя Эвану, но из-за того, что он упрекнул меня моей силой. С этим я ничего поделать не могла. Мы любили друг друга еще до того, как у меня появилась искра, и до того, как сила проснулась у Эвана. Но если теперь его любовь зависит от наличия у меня сил, то тогда… Тогда я ничего не могу с этим поделать. Тогда, наверное, и не было ее, любви. Ведь она или есть, или ее нет.
— Ты можешь выбрать Ксарину, если для тебя так важна сила, — продолжила я тихо, наклоняя голову и смаргивая накатившую слезу, а Эван вдруг упал передо мной на колени, обнимая мои ноги поверх платья:
— Селли, прости меня, родная моя, я просто хотел заставить тебя немного ревновать. Ты же знаешь, я никогда не буду с Ксариной. Мне обидно стало, что она готова стать моей без раздумий, а ты нет. Ты все время отказываешь мне, не понимаешь, как я мучаюсь, как мне тяжело целовать тебя, трогать тебя и не иметь возможности быть полностью твоим. Я же все для тебя готов сделать. А ты нет, я тебе не так важен и дорог. Ты меня совсем не любишь. Ты совершенно меня не жалеешь, не думаешь обо мне.
Я погладила Эвана по голове, прощая его жестокие слова.
— Эван, осталось подождать совсем немного. Ты же понимаешь, я не могу нарушить слово, которое дала своей матери. А тебе необходимо сперва поступить на обучение к магам. Ты лучше иди домой, а то еще и тетя Марита будет на меня сердиться. Она сейчас переживает за экзамен гораздо больше, чем ты сам. И ей будет спокойнее, если бы будешь дома отдыхать, набираться сил и заниматься. Иди.
Я практически вытолкала его за дверь, запирая ее. Я чувствовала, что Эван был страшно разочарован, он подарил на прощание мне такой взгляд, что я готова была забыть про все обещания и оставить его у себя. Но здравый смысл взял верх. Даже если решиться провести ночь с Эваном вопреки всем обетам, то из-за желания, по любви, а не из-за жалости и давления. А сейчас, кроме данных чувств и еще облегчения от того, что он уходит, я ничего больше не испытывала. Он был сегодня таким настойчивым, взбудораженным, что я действительно испугалась его, его страсти.
Я понимала, что мой жених был на взводе из-за откровенного предложения Ксарины, но все равно не могла его понять. К тому же он сказал, что она красивее. Я только сейчас поняла, что мое женское самолюбие было поранено. Я рассматривала себя в зеркале, наблюдая длинные светло русые волосы, пухлые губы, серые глаза и точеную худенькую фигурку. Может быть, конечно, волосам надо было быть светлее, а глазам ярче?! Или груди пышнее, как у Ксарины?! Я вообще никогда не задумывалась о своей красоте. Хороша ли я? Я смотрела на себя в зеркало и ничего отталкивающего не видела. Но и оценить свою привлекательность было сложно. Мы с самого детства дружим с Эваном, он всегда был рядом, нас всегда считали парой. И мне не было нужды задумываться, как я выгляжу. Да и имело ли это значение, если он меня любил?
Вот я люблю Эвана, но важно ли для меня — красив он или нет? Наверное, он все же красив. Высокий, ярко голубые глаза, которые после пробуждения магии стали еще ярче и насыщеннее, словно сама сила плескалась в глубине его взгляда. Волосы очень светлые, немного кучерявые, он их всегда коротко стриг, чтобы они не мешали работать, и не приходилось забирать их в хвост. И тело все такое подтянутое, руки сильные, привыкшие к тяжелому физическому труду. Должна признать, что Эван был очень привлекательным. Хотела бы я сказать, что пока у него не проснулась сила, он не интересовал других девушек, кроме меня, но это было не так. Та же Ксарина всегда увивалась около него, даже в то время, пока он был всего лишь кузнецом. Просто я не обращала на это внимания. Так как сам Эван, как мне казалось, не обращал. А сегодня я поняла, что, возможно, чего-то упускала из виду. Его слова ранили меня. Оказывается, он все время сравнивал нас. Или он начал сравнивать сейчас, когда в нем проснулась сила, и я оказалась не самой достойной спутницей для мага? Мне бы очень хотелось, чтобы это были всего лишь мои мысли.
Я с тоской взглянула на свое потрепанное старое платье, на котором заплатка стояла на заплатке. Я даже не помню, откуда оно у меня взялось. Скорее всего, это еще мамино, одно из немногих, которое оказалось мне впору, я его донашивала. И впервые ощутила стыд за свое бедное одеяние. Что-что, а вот платье у меня точно было некрасивым. Совершенно простое, серого цвета, без изысков, из довольно грубой ткани. Из сундука я достала еще одно, более новое, приложила его к себе. Оно, конечно, лучше выглядит, хотя бы не зашито все вдоль и поперек, но я его берегла к свадьбе. Честно говоря, оно мне сейчас показалось тоже жутко потрепанным и безвкусным. Я как-то обреченно отбросила его в сторону, отошла от зеркала, устало взглянув на гору тряпок, которые нужно было залатать. У меня еще столько работы, а я страдаю из-за какой-то неоценимой красоты. Страдаю из-за слов, которые Эван бросил, скорее всего, сгоряча. Он, наверняка, уже забыл об этом, а я все думаю. Но все же я решила взять больше подработки на дом и отложить вырученные деньги на новое платье. Я улыбнулась этой мысли, сразу же успокоившись. Если проблема только в платье, неужели я не смогу ее решить?!
Расположилась за столом, зажгла лампу и принялась за работу. Кроме вещей тети Мариты, тут лежала еще небольшая горка от хозяйки пекарни — тети Розы, хозяйки прачечной, соседки по дому и нескольких жен рыбаков. Женщины были достаточно обеспеченными и сами не умели штопать свою одежду, а у меня получалось неплохо. А вот мать Эвана не являлась обеспеченной, но и денег с тети Мариты я не брала, так как она практически уже была моей семьей. А горка одежды по сравнению с другими возвышалась намного больше, я тяжело вздохнула, но начала именно с одежды матери Эвана.
Спать легла уже ближе к полуночи, а через три с половиной часа пришлось уже подниматься и идти в пекарню.
ГЛАВА 2
— Сесиль, ты что-то плохо выглядишь, опять не выспалась? — хозяйка пекарни — госпожа Роза — была, как всегда, очень наблюдательна. Но я не стала жаловаться. Да и к чему? Я ведь сама решила сделать побольше перед сном, сама взяла на дом работу. А раз обещала, значит, нужно выполнить.
— Опять эта Марита загрузила тебя по полной? — Роза только качала головой.
— Не говорите так, прошу Вас, вы ведь знаете, что мы с Эваном скоро станем мужем и женой, и я буду членом их семьи, — я постаралась сразу же на корню пресечь все разговоры о моих будущих родственниках. Я говорила строго и с пылом, но госпожа Роза не унималась. Она хмыкнула и продолжила:
— Что, у нее рук нет, что ли, сама не может заштопать и постирать, все тебе несет? Не стыда — не совести, — причитала женщина.
— Зачем Вы так. Для своей матери я делала бы то же самое, не задумываясь. А Марита скоро будет мне матерью, — На самом деле я уже считала ее ей, у меня никого не осталось, а Марита и Эван стали моей семьей. Неужели я не могла о них позаботиться? Могла, и нисколечко не жалела об этом. Мне даже нравилось делать это. На этих словах на кухне появилась Ксарина, которая приходилась дочерью Розе и иногда помогала матери в пекарне. Ксарина бросила на меня неприязненный взгляд со словами:
— Ты сперва замуж выйди, а то передумает-то жених и все, — в ее голосе сочился яд. Я тоже не могла смотреть на девушку спокойно после слов, брошенных вчера Эваном. Я бросила на нее взгляд и поняла, конечно, платье на ней точно красивее, мать ее хорошо обеспечена и может позволить для дочери новые наряды. На Ксарине было одето темно бордовое платье, под которым шуршали нижние юбки, с открытым декольте, украшенным белыми рюшами, грудь из которого буквально выпрыгивала. Девушка нарядилась явно не для работы с мукой. Украшения на шее, серьги в ушах, конечно, все это делало девушку привлекательной. И мне даже на мгновение стало завидно. Я даже испугалась своих чувств, ведь я и раньше видела Ксарину в разных платьях, даже понаряднее этого. У нее же не одно платье, как у меня. Были и еще, даже намного красивее. Но я даже не замечала их красоты, а сейчас после слов Эвана я невольно начала себя с ней сравнивать, понимая, что если все дело именно в платьях, так как на лице я не нашла ни в себе, ни в ней никаких изъянов, то я не смогу соперничать с Ксариной. Только если дело в этом, то я и не хочу ни с кем соперничать, тогда это и не любовь вовсе. Я пыталась успокоиться, все время повторяя про себя, что любовь не зависит от одежки, наличия силы или денег, но внутри у меня зародилось сомнение, и в себе, и в Эване, которое просто разъедало меня, заставляя мучиться и переживать.
— Не будь такой злой, Ксара, — тетя Роза погрозила своей дочери, но та только отмахнулась:
— Это не злость, мама, а адекватная оценка ситуации. Это раньше Эван был простым кузнецом и был парой нашей Сесиль. А сейчас в нем проснулась сила. Он улетит на Элран. И еще не известно, что будет дальше. Но одно очевидно — Селли теперь ему не пара, это точно!
Одна из работниц пекарни, пожилая женщина Марта с уже седыми волосами, усмехнувшись, приподняла одну бровь и насмешливо бросила Ксарине:
— А кто же ему теперь пара? Уж не ты ли? — Ксарина гордо задрала подбородок и, ничего не ответив, прошла в другой конец кухни, обмахиваясь веером. Роза, чтобы пресечь перепалку, прикрикнула на всех, призывая начать работу и не отвлекаться. Что мы и сделали.
День выдался тяжелым. Чувствовался недосып, да и растревоженное сердце давало о себе знать. Я неловко пару раз едва не рассыпала мешок с мукой, хорошо Грег, младший сын Розы, успел поддержать меня и мою ношу. Хозяйка пекарни поглядывала на меня осуждающе. Нет, не из-за практически рассыпанной муки, а из-за того, что она догадывалась, что я не выспалась, не набралась сил, а сейчас, понятное дело, спотыкаюсь на ровном месте, и руки дрожат от усталости. Но Роза больше ничего не сказала, не желая расстраивать меня еще больше, а Грег находился все время рядом, помогая мне носить тяжелое.
День грозился быть жарким. Еще только рассвело, а уже чувствовалась духота. Не спроста пекарня начинает свою работу пораньше, еще до восхода солнца, когда еще более-менее прохладно на улице. А когда разводят огонь в печах, да еще и солнце палит, внутри помещения находиться невыносимо. Я чувствовала, как по моей спине стекают капельки пота, как горячий воздух врывается в мои легкие, затрудняя дыхание, но стойко терпела, превозмогая головную боль. До конца моей смены осталось совсем немного. Да и все остальные женщины работали, не жалуясь, все уже привыкли.
Я уже мыла руки, собираясь уходить, когда заметила, как Роза нетерпеливо ходит около дверей, чего-то ожидая.
— Что-то случилось? — я не могла не спросить, переживая за хозяйку. Та посмотрела на меня и грустно ответила:
— Похоже, что Свэн опять напился, а он должен был отвезти срочный заказ за реку, в Луми. И что теперь делать?
Роза выглядела очень расстроенной. Луми – поселок, располагавшийся сразу же по ту сторону реки. Небольшой, но очень известный на весь наш мир, так как там проживали блудницы, сосланные с разных уголков нашего королевства. Местные жители уже давно свыклись с таким соседством, однако же, приближаться к месту обитания блудниц не стремились. Во всяком случае, открыто. Хотя всем было известно, что в Луми постоянно прибывают довольно богатые мужчины с разных уголков мира.
Рейт, наш поселок, был известен своей ткацкой фабрикой, к тому же географически расположен таким образом, что от любого крупного центра добраться можно было всего за пару часов на лошади. Это способствовало торговле и развитию текстильного дела. А когда к власти несколько веков назад пришел король Луи III, он провел ряд реформ, направленных на укрепление института брака. Его наследники данную политику только поддерживали. А потому все заведения с доступными женщинами решено было вынести за черту крупных городов. Полностью запретить подобное не осмелились, а потому основали несколько поселков, подобных Луми. Местоположение Луми выбрали именно здесь, чтобы и удалить его за черту столицы и близлежащих больших центров, но и чтобы добраться все же было легко.
