Лизка уже вовсю готовила нам ужин, напевая веселую песенку на кухне. Я поражалась, как она может столько смеяться и быть все время в прекрасном расположении духа. Особенно удивительно, как это мы с ней подружились. Я, такая все время серьезная и не любящая веселье и шумные компании. И она — легкая, все время улыбающаяся, стремящаяся быть в центре внимания, заводила.
Я присела за стол, подбирая слова, чтобы начать.
— Лиза, я твоего Вовку видела… — и через паузу, дождавшись, пока подруга посмотрит на меня, — С девушкой…
— Ирка, пожалуйста, не начинай, — разозлилась Лизка. Ее хорошее настроение как рукой сняло, — Тебе он никогда не нравился, и совершенно напрасно. А он… Он такой внимательный, он меня любит, он даже предложил мне жить вместе! А я еще думала, как ты тут одна без меня! Дура! А ты! Ты сама ни с кем не встречаешься, и хочешь, чтобы и у меня никого не было, чтобы я была такая же несчастная, как и ты!
Я задохнулась от возмущения. Слова Лизки звучали для меня очень обидно. Я не ханжа, и совсем не стараюсь испортить Лизке жизнь. Разве мне ее жених никогда не нравился? Но, если признаться, то да, это правда. Вовка всегда вызывал у меня неприязнь. Что-то меня настораживало в нем, он был слишком милым, что ли. Слишком красиво говорил, слишком модно одевался. Но кто я такая, чтобы судить его? Главное, Лизе он нравился, и ей было с ним хорошо. Да и подруга моя уже не маленькая, сама разберется. Невыносимо наблюдать за ее поджатыми губами, насупленными бровями.
Мы не разговаривали с подругой весь вечер. Я ушла в комнату, а она так и осталась сидеть на кухне. И, в конце концов, я не выдержала и пошла к ней просить прощения.
— Лиза, прости меня. Мне и правда не нравится твой Вовка. Но ты уже взрослая девочка и сама можешь со своим другом все решить.
Подруга, все еще надувшись, сидела за столом, листая журналы.
— Ну, хочешь, пойдем в выходные вместе на ярмарку? — пошла я на подкуп, зная, как Лизка хотела туда сходить. А я сопротивлялась, так как не люблю большие сборища людей.
— Правда, пойдешь со мной? — подняла на меня глаза подруга.
— Пойду, — согласилась я.
Мы бродили с подругой среди палаток с изделиями народных промыслов. Неподалеку была сооружена небольшая сцена, на которой девочка лет двенадцати в красном сарафане зычным голосом пела русские народные песни. Около сцены стояло несколько рядов с лавочками для зрителей, а за сценой толпились выступающие, готовясь к своему выходу.
Все оказалось не таким страшным, как я думала. Здесь было много детей и бабушек, солнышко припекало, и я была рада, что мы сюда пришли. Я чувствовала себя здесь безопасно, не то, что в каком-нибудь кафе, где в основном обитали молодые люди. Подруга притормозила около палатки с украшениями из камней, перебирая сережки и бусы из янтаря. Потом она потянулась к жемчугу, обрамленному серебром. И я поняла, что подругу я потеряла. Если Лизе что-то понравилось, то, значит, она будет долго на это смотреть, перебирать, примерять. Я отстраненно подумала, что, действительно, украшения достойны восхищения, это же надо такую красоту руками создать. Сама я просто не носила ни брошей, ни заколок. У меня не было ни одного кольца, не было цепочки, и даже уши я не прокалывала. А потому я мысленно оценила работу мастеров, восхитилась, похвалила и пошла дальше, рассматривая деревянную посуду, матрешек и различные поделки. Периодически я оглядывалась, ища глазами подругу, но Лизка словно приклеилась к лавке с самоцветами. Я вздохнула, если я ее сейчас буду отвлекать и уговаривать пойти дальше, то заслуженно получу от подруги ворчание на тему того, какая я скучная и ничего не понимаю в женских побрякушках. А потому я одиноко побрела к лавочкам около сцены, взглядом посматривая на различные заколки, магниты и пряники. Подожду подругу там, посижу, послушаю концерт. Как раз в это время выступал небольшой танцевальный коллектив подростков.
Я уже подходила к последней палатке. В ней было примерно все тоже самое, что и в остальных — брелоки, сувениры. И тут мое внимание притянуло колечко. Обычно, полупрозрачное, с коричнево-желтыми переливами. Я даже подумала, что это пластмасса, протянула руку, чтобы поближе рассмотреть его. Оно меня завораживало.
— Девушка, возьмите колечко! Это агат, — начала расхваливать свой товар большая грузная женщина-продавец, — Очень сильный минерал, обладает свойствами притягивать к себе успех. Помогает видеть хорошие сны, — вот тут я вообще заинтересовалась, останавливаясь и ожидая, что женщина скажет еще. — С давних времен к нам дошло поверье, что этот камень помогает влюбленным сохранить верность друг другу. Перед длительной разлукой они дарили друг другу агатовые кольца. А еще агат отгоняет дурные мысли, и …
Но я больше не слушала продавщицу, любуясь этим скромным украшением. Я стала перебирать агатовые кольца, примеряя на палец, ища подходящий размер. И тут над ухом раздался знакомый голос:
— Милая вещица. Подаришь мне? — я резко обернулась, обнаружив за спиной в опасной близости Арсения Петровича. Испуганными глазами я уставилась на него, не зная, что сказать. А он спокойно уточнил у продавщицы, сколько стоит колечко, отдал деньги и, подхватив меня под руку, повел к лавочкам, где располагались зрители.
Я даже не поздоровалась с ним, хотя теперь мое приветствие будет выглядеть несколько запоздавшим. И даже забыла о своем решении в присутствии шефа перебирать кучу мыслей, шокированная его появлением. Кольцо так и осталось у меня на пальце. Мы сидели рядом, наблюдая за концертом. Я молчала, а Арсений Петрович даже не напрягался, как будто все так и должно было происходить. Что ж, я тоже попробовала расслабиться. Что такого, уговаривала себя я, встретила на ярмарке шефа, он купил мне колечко из агата, недорогое, сильно я его не разорила. Конечно, лучше бы он чаю где-нибудь раздобыл и поесть...
И словно подслушав мои мысли, Арсений произнес:
— Сиди тут, сейчас вернусь, — и через некоторое время и правда принес чай и пряник. А мне стало неудобно, как будто я выпросила это. Мысленно, конечно, но выпросила. И где моя подруга пропала? Бежать отсюда нужно, бежать. Я оглядывалась по сторонам, ища Лизку.
— Тебя так сильно напрягает мое общество? — серьезно спросил Арсений Петрович, а я смутилась.
— Простите? — я же даже ни слова не произнесла за время нашей встречи. И думала только о чае и Лизке.
— Ты так красноречиво оглядываешься по сторонам, что тебе даже говорить ничего не нужно, — ответил на мои мысли шеф, а я в который раз покраснела. И все же решилась ему что-то объяснить, чтобы меня не уволили, в конце концов, в понедельник.
— Я просто не ожидала Вас тут встретить. Я пришла сюда с подругой, а она где-то потерялась, вот я ее и выглядываю. Простите, что была с Вами не достаточно вежлива.
Я взглянула на него, чтобы увидеть, подействовало ли мое объяснение. Он руками сжимал свой пустой стаканчик из-под чая. Руки у него были волосатые. И тут до меня дошло, что до этого момента я не то чтобы слово не произнесла, я даже ни разу не взглянула на него. Оказывается, он сегодня в обычной черной футболке, а не в строгой рубашке с длинным рукавом, как я привыкла наблюдать его в офисе. И джинсах, темно-синих, обычных, а не брюках. Должна признать, в который раз, мой шеф очень даже красив. И в свободной одежде выглядит еще лучше, чем в строгом костюме. Несколько небрежно, более мужественно. Я даже залюбовалась им, а он улыбнулся.
Потянулся ко мне:
— Давай свой стаканчик. Я выкину.
А на его руке было такое же колечко, какое я себе сегодня приобрела, полупрозрачное из агата. У меня дар речи пропал. Я схватила его за кисть, рассматривая:
— У Вас такое же кольцо? — я не понимала, от чего у меня внутри все так волнуется, из глубин души поднимается целый ураган чувств. Я себя не узнаю – обычно такая спокойная, невозмутимая. Я даже не думала, что умею, в принципе, испытывать какие-то сильные чувства, кроме, разве что, страха и паники. А то, что какое-то непримечательное колечко вызывает во мне такую бурю, вообще, казалось, нереальным. С непривычки, я даже определения не могла дать тому, что чувствую.
Наверное, с моей стороны, это было очень нагло, хвататься за начальственные руки. Но я, как только увидела на прилавке эту вещицу, сразу же была не в себе, потеряв над собой контроль. Эта вещица притянула мое внимание, у меня в голове всплывали какие-то воспоминания, которые я пока никак не могла уловить, образы были не ясными, размытыми, только на уровне ощущений. А тут на руке Арсения Петровича подобное. Двойной удар по моему разыгравшемуся воображению. Это ведь не золото, не драгоценный металл, зачем ему носить такое?
— Это подарок, — просто ответил он, а я испуганно смотрела на свою руку, которая по-прежнему сжимала кисть шефа. Он не пытался вырваться, давая мне рассмотреть, а меня словно обожгло прикосновение. Наконец-то на горизонте появилась Лизка. Я вскочила, отстраняясь от теплой руки шефа как от огня, и бросилась к подруге, бросив на прощание Арсению Петровичу:
— Извините.
Я старалась не смотреть в его изучающие глаза и не обращать внимания на что-то такое в его взгляде, похожее на тоску. Конечно, он сейчас вспоминает дарителя. Видно, ему очень дорого это простое колечко, раз он носит его с собой.
Я подбежала к подруге и, схватив ее за руку, потянула к выходу с ярмарки. Лиза, конечно, хотела было возмутиться, но, увидев мой безумный взгляд, спорить со мной не стала.
Успокоилась я только дома. Обычно я такая сдержанная, меня вообще из себя сложно вывести. Это надо же, чего я за сегодня натворила. Сначала при встрече с шефом я не могла и пары слов связать, потом схватила его за руку, позволила себе такую фамильярность. А закончилась наша встреча тем, что я вообще сбежала, не прощаясь. Я чувствовала себя ненормальной. Конечно, у меня и раньше в жизни появлялось такое ощущение после очередного кошмара, но сейчас, мне кажется, это ощущение разделил и мой шеф. Совсем не хотелось выглядеть сумасшедшей в его глазах. Он меня в понедельник точно уволит. Эта мысль почему-то успокоила. Может быть, оно и к лучшему. Слишком сильно задевал Арсений в моей душе какие-то струны, все внутри переворачивалось при встрече с ним. Я не понимала своих ощущений. То ли это сильная симпатия, то ли страх. Он волновал меня, пугал, вырывал меня из моего привычного мирка, где я чувствовала себя безопасно и по большей степени равнодушно, заставлял чувствовать. И мне это не нравилось, пугало, я сама себя не узнавала, когда находилась рядом с ним, совершала дикие и нелогичные поступки.
Сильные руки сжимают меня в объятиях, и мне так хорошо, что не хочется, чтобы это прекращалось. Без него так холодно и одиноко.
— Я ненадолго уезжаю. Я скоро вернусь. Ты будешь скучать?
Буду ли я скучать, да я с ума сойду, дожидаясь его возвращения. Он целует мои руки, а у меня из глаз начинает катиться слеза. Он губами собирает влагу с моих щек, покрывает поцелуями мое лицо:
— Не плачь, милая. Я люблю тебя.
Я протягиваю свою ладошку, раскрываю ее, а там полупрозрачное простое агатовое колечко.
— Подарок, чтобы ты меня не забыл, — почему-то я уверенна, что мы больше никогда не увидимся. Но я молчу об этом, не желая огорчать его.
— Я и так тебя никогда не забуду, — я пытаюсь вглядеться в его лицо, рассмотреть его, чтобы запомнить каждую его черточку, глаза, нос, губы. Но у меня не получается. Образ расплывается, а я боюсь напрячься сильнее, чтобы не проснуться. Почему-то я знаю, что если сильно начать стараться, то сон развеется.
— Останься со мной еще на эту ночь, — и это прошу я, обнимаю его сильные плечи, тянусь к его губам, и он сдается. А дальше наши разгоряченные тела сплетаются в одно целое. Он целует мою грудь, мои ноги обвивают его бедра, мне очень хорошо, я чувствую его теплые руки на своем теле, он словно знает, что и как мне нравится. Я в который раз силюсь рассмотреть его лицо. Мой взгляд скользит по обнаженному телу, по широким плечам, волосатым рукам. Спотыкается о кольцо, что подарила я, на его пальце, и я поднимаю свой взгляд вверх и встречаюсь взглядом уже со своим шефом — Арсением Петровичем. Я не знаю, был тот человек, которого я пыталась рассмотреть вначале и мой шеф – одно и то же лицо. Я знаю, так бывает во сне, что одна личность плавно подменяет другую, но во сне это так легко принимается и не кажется странным. Вот и сейчас, мне так легко представить своего шефа в моих объятиях, мои руки скользят уже по его сильному подтянутому телу, сильнее прижимаюсь, желая слиться с ним воедино. Его руки плавно ощупывают мои округлости, спускаясь все ниже, а губы вовсю изучают изгиб моей шеи, и вот уже я вскрикиваю от восторга. Глаза затуманиваются от страсти. Я запрокидываю голову, слегка поворачивая ее в сторону. А рядом за нашей бурной сценой в строгом костюме стоит и наблюдает Арсений Петрович. Я испуганно вскрикиваю, переводя взгляд на своего любовника. Шеф! Рядом – тоже шеф. Начинаю водить головой по кругу — Арсений Петрович размножился в бесконечном количестве. Мир вокруг начал кружиться, я слышу отовсюду смех, зажимаю уши, просыпаясь.
Ну, ничего себе сон? Я разглядывала свое раскрасневшееся лицо в зеркало в ванной, умываясь. Мне становилось неловко от одной мысли о том, что мне приснилось. Я, конечно, очень бы хотела все свалить на воспоминания. Костя же говорил, что они могут прорываться сквозь сны. Но больше склонялась к мысли, что наш шеф мне, похоже, мне все-таки очень даже приглянулся. Я с Арсением Петровичем занималась сексом! Не знаю даже, как теперь я буду на него смотреть, когда даже сейчас, когда его нет рядом, при одной мысли о сцене из моего сна, я покрываюсь красными пятнами.
Понедельник — день тяжелый? Мне пришлось провести практически весь день в обществе Арсения Петровича. Как ни странно, он меня не уволил. И даже снова загрузил работой, которая помогала держаться, чтобы не думать. Хотя, признаюсь честно, исподтишка я все время старалась на него посмотреть, чтобы рассмотреть черты его лица, его фигуру. Раньше мужчины не вызывали у меня даже каких-то романтических чувств, а тут сразу эротические появились. Было непривычно, но, в то же время, я не могла противиться своим ощущениям. Меня как магнитом тянуло уставиться на нашего босса и разглядывать его до тех пор, пока не пойму, что в нем так меня зацепило. В целом, он совершенно обычный — красивый, конечно, но это на мой вкус. Вот, секретарша Наденька гораздо больше оценила стоимость его часов и туфлей, хорошо выглаженный костюмчик и высокопоставленную должность. Но лично для меня это не имело вообще никакого значения. Я просто не могла оценить деньгами имеющиеся у него предметы роскоши, так как никогда не интересовалась такими вещами, а свои покупки совершала на рынке, где подобные предметы, естественно, не водились. Меня гораздо больше волновало то обычное колечко из агата, которое я и сегодня обнаружила у него на пальце. В глаза оно не бросалось, но, похоже, он всегда его носил, не стесняясь его дешевизны и простоты. При взгляде на колечко меня снова бросило в жар от воспоминаний, и я постаралась на него больше не смотреть, чтобы не думать и не выдать себя с головой.
Я присела за стол, подбирая слова, чтобы начать.
— Лиза, я твоего Вовку видела… — и через паузу, дождавшись, пока подруга посмотрит на меня, — С девушкой…
— Ирка, пожалуйста, не начинай, — разозлилась Лизка. Ее хорошее настроение как рукой сняло, — Тебе он никогда не нравился, и совершенно напрасно. А он… Он такой внимательный, он меня любит, он даже предложил мне жить вместе! А я еще думала, как ты тут одна без меня! Дура! А ты! Ты сама ни с кем не встречаешься, и хочешь, чтобы и у меня никого не было, чтобы я была такая же несчастная, как и ты!
Я задохнулась от возмущения. Слова Лизки звучали для меня очень обидно. Я не ханжа, и совсем не стараюсь испортить Лизке жизнь. Разве мне ее жених никогда не нравился? Но, если признаться, то да, это правда. Вовка всегда вызывал у меня неприязнь. Что-то меня настораживало в нем, он был слишком милым, что ли. Слишком красиво говорил, слишком модно одевался. Но кто я такая, чтобы судить его? Главное, Лизе он нравился, и ей было с ним хорошо. Да и подруга моя уже не маленькая, сама разберется. Невыносимо наблюдать за ее поджатыми губами, насупленными бровями.
Мы не разговаривали с подругой весь вечер. Я ушла в комнату, а она так и осталась сидеть на кухне. И, в конце концов, я не выдержала и пошла к ней просить прощения.
— Лиза, прости меня. Мне и правда не нравится твой Вовка. Но ты уже взрослая девочка и сама можешь со своим другом все решить.
Подруга, все еще надувшись, сидела за столом, листая журналы.
— Ну, хочешь, пойдем в выходные вместе на ярмарку? — пошла я на подкуп, зная, как Лизка хотела туда сходить. А я сопротивлялась, так как не люблю большие сборища людей.
— Правда, пойдешь со мной? — подняла на меня глаза подруга.
— Пойду, — согласилась я.
ГЛАВА 7
Мы бродили с подругой среди палаток с изделиями народных промыслов. Неподалеку была сооружена небольшая сцена, на которой девочка лет двенадцати в красном сарафане зычным голосом пела русские народные песни. Около сцены стояло несколько рядов с лавочками для зрителей, а за сценой толпились выступающие, готовясь к своему выходу.
Все оказалось не таким страшным, как я думала. Здесь было много детей и бабушек, солнышко припекало, и я была рада, что мы сюда пришли. Я чувствовала себя здесь безопасно, не то, что в каком-нибудь кафе, где в основном обитали молодые люди. Подруга притормозила около палатки с украшениями из камней, перебирая сережки и бусы из янтаря. Потом она потянулась к жемчугу, обрамленному серебром. И я поняла, что подругу я потеряла. Если Лизе что-то понравилось, то, значит, она будет долго на это смотреть, перебирать, примерять. Я отстраненно подумала, что, действительно, украшения достойны восхищения, это же надо такую красоту руками создать. Сама я просто не носила ни брошей, ни заколок. У меня не было ни одного кольца, не было цепочки, и даже уши я не прокалывала. А потому я мысленно оценила работу мастеров, восхитилась, похвалила и пошла дальше, рассматривая деревянную посуду, матрешек и различные поделки. Периодически я оглядывалась, ища глазами подругу, но Лизка словно приклеилась к лавке с самоцветами. Я вздохнула, если я ее сейчас буду отвлекать и уговаривать пойти дальше, то заслуженно получу от подруги ворчание на тему того, какая я скучная и ничего не понимаю в женских побрякушках. А потому я одиноко побрела к лавочкам около сцены, взглядом посматривая на различные заколки, магниты и пряники. Подожду подругу там, посижу, послушаю концерт. Как раз в это время выступал небольшой танцевальный коллектив подростков.
Я уже подходила к последней палатке. В ней было примерно все тоже самое, что и в остальных — брелоки, сувениры. И тут мое внимание притянуло колечко. Обычно, полупрозрачное, с коричнево-желтыми переливами. Я даже подумала, что это пластмасса, протянула руку, чтобы поближе рассмотреть его. Оно меня завораживало.
— Девушка, возьмите колечко! Это агат, — начала расхваливать свой товар большая грузная женщина-продавец, — Очень сильный минерал, обладает свойствами притягивать к себе успех. Помогает видеть хорошие сны, — вот тут я вообще заинтересовалась, останавливаясь и ожидая, что женщина скажет еще. — С давних времен к нам дошло поверье, что этот камень помогает влюбленным сохранить верность друг другу. Перед длительной разлукой они дарили друг другу агатовые кольца. А еще агат отгоняет дурные мысли, и …
Но я больше не слушала продавщицу, любуясь этим скромным украшением. Я стала перебирать агатовые кольца, примеряя на палец, ища подходящий размер. И тут над ухом раздался знакомый голос:
— Милая вещица. Подаришь мне? — я резко обернулась, обнаружив за спиной в опасной близости Арсения Петровича. Испуганными глазами я уставилась на него, не зная, что сказать. А он спокойно уточнил у продавщицы, сколько стоит колечко, отдал деньги и, подхватив меня под руку, повел к лавочкам, где располагались зрители.
Я даже не поздоровалась с ним, хотя теперь мое приветствие будет выглядеть несколько запоздавшим. И даже забыла о своем решении в присутствии шефа перебирать кучу мыслей, шокированная его появлением. Кольцо так и осталось у меня на пальце. Мы сидели рядом, наблюдая за концертом. Я молчала, а Арсений Петрович даже не напрягался, как будто все так и должно было происходить. Что ж, я тоже попробовала расслабиться. Что такого, уговаривала себя я, встретила на ярмарке шефа, он купил мне колечко из агата, недорогое, сильно я его не разорила. Конечно, лучше бы он чаю где-нибудь раздобыл и поесть...
И словно подслушав мои мысли, Арсений произнес:
— Сиди тут, сейчас вернусь, — и через некоторое время и правда принес чай и пряник. А мне стало неудобно, как будто я выпросила это. Мысленно, конечно, но выпросила. И где моя подруга пропала? Бежать отсюда нужно, бежать. Я оглядывалась по сторонам, ища Лизку.
— Тебя так сильно напрягает мое общество? — серьезно спросил Арсений Петрович, а я смутилась.
— Простите? — я же даже ни слова не произнесла за время нашей встречи. И думала только о чае и Лизке.
— Ты так красноречиво оглядываешься по сторонам, что тебе даже говорить ничего не нужно, — ответил на мои мысли шеф, а я в который раз покраснела. И все же решилась ему что-то объяснить, чтобы меня не уволили, в конце концов, в понедельник.
— Я просто не ожидала Вас тут встретить. Я пришла сюда с подругой, а она где-то потерялась, вот я ее и выглядываю. Простите, что была с Вами не достаточно вежлива.
Я взглянула на него, чтобы увидеть, подействовало ли мое объяснение. Он руками сжимал свой пустой стаканчик из-под чая. Руки у него были волосатые. И тут до меня дошло, что до этого момента я не то чтобы слово не произнесла, я даже ни разу не взглянула на него. Оказывается, он сегодня в обычной черной футболке, а не в строгой рубашке с длинным рукавом, как я привыкла наблюдать его в офисе. И джинсах, темно-синих, обычных, а не брюках. Должна признать, в который раз, мой шеф очень даже красив. И в свободной одежде выглядит еще лучше, чем в строгом костюме. Несколько небрежно, более мужественно. Я даже залюбовалась им, а он улыбнулся.
Потянулся ко мне:
— Давай свой стаканчик. Я выкину.
А на его руке было такое же колечко, какое я себе сегодня приобрела, полупрозрачное из агата. У меня дар речи пропал. Я схватила его за кисть, рассматривая:
— У Вас такое же кольцо? — я не понимала, от чего у меня внутри все так волнуется, из глубин души поднимается целый ураган чувств. Я себя не узнаю – обычно такая спокойная, невозмутимая. Я даже не думала, что умею, в принципе, испытывать какие-то сильные чувства, кроме, разве что, страха и паники. А то, что какое-то непримечательное колечко вызывает во мне такую бурю, вообще, казалось, нереальным. С непривычки, я даже определения не могла дать тому, что чувствую.
Наверное, с моей стороны, это было очень нагло, хвататься за начальственные руки. Но я, как только увидела на прилавке эту вещицу, сразу же была не в себе, потеряв над собой контроль. Эта вещица притянула мое внимание, у меня в голове всплывали какие-то воспоминания, которые я пока никак не могла уловить, образы были не ясными, размытыми, только на уровне ощущений. А тут на руке Арсения Петровича подобное. Двойной удар по моему разыгравшемуся воображению. Это ведь не золото, не драгоценный металл, зачем ему носить такое?
— Это подарок, — просто ответил он, а я испуганно смотрела на свою руку, которая по-прежнему сжимала кисть шефа. Он не пытался вырваться, давая мне рассмотреть, а меня словно обожгло прикосновение. Наконец-то на горизонте появилась Лизка. Я вскочила, отстраняясь от теплой руки шефа как от огня, и бросилась к подруге, бросив на прощание Арсению Петровичу:
— Извините.
Я старалась не смотреть в его изучающие глаза и не обращать внимания на что-то такое в его взгляде, похожее на тоску. Конечно, он сейчас вспоминает дарителя. Видно, ему очень дорого это простое колечко, раз он носит его с собой.
Я подбежала к подруге и, схватив ее за руку, потянула к выходу с ярмарки. Лиза, конечно, хотела было возмутиться, но, увидев мой безумный взгляд, спорить со мной не стала.
Успокоилась я только дома. Обычно я такая сдержанная, меня вообще из себя сложно вывести. Это надо же, чего я за сегодня натворила. Сначала при встрече с шефом я не могла и пары слов связать, потом схватила его за руку, позволила себе такую фамильярность. А закончилась наша встреча тем, что я вообще сбежала, не прощаясь. Я чувствовала себя ненормальной. Конечно, у меня и раньше в жизни появлялось такое ощущение после очередного кошмара, но сейчас, мне кажется, это ощущение разделил и мой шеф. Совсем не хотелось выглядеть сумасшедшей в его глазах. Он меня в понедельник точно уволит. Эта мысль почему-то успокоила. Может быть, оно и к лучшему. Слишком сильно задевал Арсений в моей душе какие-то струны, все внутри переворачивалось при встрече с ним. Я не понимала своих ощущений. То ли это сильная симпатия, то ли страх. Он волновал меня, пугал, вырывал меня из моего привычного мирка, где я чувствовала себя безопасно и по большей степени равнодушно, заставлял чувствовать. И мне это не нравилось, пугало, я сама себя не узнавала, когда находилась рядом с ним, совершала дикие и нелогичные поступки.
***
Сильные руки сжимают меня в объятиях, и мне так хорошо, что не хочется, чтобы это прекращалось. Без него так холодно и одиноко.
— Я ненадолго уезжаю. Я скоро вернусь. Ты будешь скучать?
Буду ли я скучать, да я с ума сойду, дожидаясь его возвращения. Он целует мои руки, а у меня из глаз начинает катиться слеза. Он губами собирает влагу с моих щек, покрывает поцелуями мое лицо:
— Не плачь, милая. Я люблю тебя.
Я протягиваю свою ладошку, раскрываю ее, а там полупрозрачное простое агатовое колечко.
— Подарок, чтобы ты меня не забыл, — почему-то я уверенна, что мы больше никогда не увидимся. Но я молчу об этом, не желая огорчать его.
— Я и так тебя никогда не забуду, — я пытаюсь вглядеться в его лицо, рассмотреть его, чтобы запомнить каждую его черточку, глаза, нос, губы. Но у меня не получается. Образ расплывается, а я боюсь напрячься сильнее, чтобы не проснуться. Почему-то я знаю, что если сильно начать стараться, то сон развеется.
— Останься со мной еще на эту ночь, — и это прошу я, обнимаю его сильные плечи, тянусь к его губам, и он сдается. А дальше наши разгоряченные тела сплетаются в одно целое. Он целует мою грудь, мои ноги обвивают его бедра, мне очень хорошо, я чувствую его теплые руки на своем теле, он словно знает, что и как мне нравится. Я в который раз силюсь рассмотреть его лицо. Мой взгляд скользит по обнаженному телу, по широким плечам, волосатым рукам. Спотыкается о кольцо, что подарила я, на его пальце, и я поднимаю свой взгляд вверх и встречаюсь взглядом уже со своим шефом — Арсением Петровичем. Я не знаю, был тот человек, которого я пыталась рассмотреть вначале и мой шеф – одно и то же лицо. Я знаю, так бывает во сне, что одна личность плавно подменяет другую, но во сне это так легко принимается и не кажется странным. Вот и сейчас, мне так легко представить своего шефа в моих объятиях, мои руки скользят уже по его сильному подтянутому телу, сильнее прижимаюсь, желая слиться с ним воедино. Его руки плавно ощупывают мои округлости, спускаясь все ниже, а губы вовсю изучают изгиб моей шеи, и вот уже я вскрикиваю от восторга. Глаза затуманиваются от страсти. Я запрокидываю голову, слегка поворачивая ее в сторону. А рядом за нашей бурной сценой в строгом костюме стоит и наблюдает Арсений Петрович. Я испуганно вскрикиваю, переводя взгляд на своего любовника. Шеф! Рядом – тоже шеф. Начинаю водить головой по кругу — Арсений Петрович размножился в бесконечном количестве. Мир вокруг начал кружиться, я слышу отовсюду смех, зажимаю уши, просыпаясь.
***
Ну, ничего себе сон? Я разглядывала свое раскрасневшееся лицо в зеркало в ванной, умываясь. Мне становилось неловко от одной мысли о том, что мне приснилось. Я, конечно, очень бы хотела все свалить на воспоминания. Костя же говорил, что они могут прорываться сквозь сны. Но больше склонялась к мысли, что наш шеф мне, похоже, мне все-таки очень даже приглянулся. Я с Арсением Петровичем занималась сексом! Не знаю даже, как теперь я буду на него смотреть, когда даже сейчас, когда его нет рядом, при одной мысли о сцене из моего сна, я покрываюсь красными пятнами.
***
Понедельник — день тяжелый? Мне пришлось провести практически весь день в обществе Арсения Петровича. Как ни странно, он меня не уволил. И даже снова загрузил работой, которая помогала держаться, чтобы не думать. Хотя, признаюсь честно, исподтишка я все время старалась на него посмотреть, чтобы рассмотреть черты его лица, его фигуру. Раньше мужчины не вызывали у меня даже каких-то романтических чувств, а тут сразу эротические появились. Было непривычно, но, в то же время, я не могла противиться своим ощущениям. Меня как магнитом тянуло уставиться на нашего босса и разглядывать его до тех пор, пока не пойму, что в нем так меня зацепило. В целом, он совершенно обычный — красивый, конечно, но это на мой вкус. Вот, секретарша Наденька гораздо больше оценила стоимость его часов и туфлей, хорошо выглаженный костюмчик и высокопоставленную должность. Но лично для меня это не имело вообще никакого значения. Я просто не могла оценить деньгами имеющиеся у него предметы роскоши, так как никогда не интересовалась такими вещами, а свои покупки совершала на рынке, где подобные предметы, естественно, не водились. Меня гораздо больше волновало то обычное колечко из агата, которое я и сегодня обнаружила у него на пальце. В глаза оно не бросалось, но, похоже, он всегда его носил, не стесняясь его дешевизны и простоты. При взгляде на колечко меня снова бросило в жар от воспоминаний, и я постаралась на него больше не смотреть, чтобы не думать и не выдать себя с головой.
