Фигурка у нее, что надо. Особенно ножки, выглядывающие из-под коротенькой рубашки, в которой она ходила по дому. Гер расположился в другом конце стола, чтобы спасительница не могла до него дотянуться, и наблюдал за Светой, прищуривая глаза.
Через какое-то время девушка, закончив проверку, убрала тетрадки обратно в пакет, а сама перебралась в комнату, расположившись на диване, поджав под себя ноги. Гер с гордым независимым видом проследовал за ней, держась на почтительном расстоянии. И, о, чудо! Девушка взяла в руки книгу, ту самую, что хотел бы дочитать Гер, этой ужасной женщины, но вполне себе неплохой и очень популярной писательницы Эльвиры Светловой. Правда, у Светы был бумажный вариант, но так может быть даже удобнее читать будет. Что ж, хотя бы есть возможность заняться делом, обрадовался маг, воодушевленно запрыгивая и располагаясь рядом с девушкой. Он даже согласен немного потерпеть эти жуткие ласки, которые вызывали в нем неведомые раньше ощущения. А, быть может, он просто искал оправдание для своих действий и чувств. В любом случае, он смирно сидел на коленях Светы и даже давал ей поглаживать себя одной рукой, периодически ставя лапу на страницу, которую не успел дочитать, не давая ее перелистывать.
Но затем Света зачем-то взяла карандаш с небольшого журнального столика, стоящего рядом. И начала подчеркивать некоторые фразы и задумчиво сидеть, прижимая карандаш к губам. Мечтает она, что ли? Гер с сомнением поглядел на девушку, решая, в своем ли она уме. А затем до него дошло — она же, наверняка, не знает, кто на самом деле эта писательница! Эта соседка Клавдия Иванова вряд ли поделилась с ней своим секретом. Что ж это за тайна будет, если все соседи в курсе?! А там, где один человек в курсе, там тайна перестанет являться таковой.
Света же, как и он, не представляет, что эти умные фразы принадлежат перу этой грубой вульгарной женщины, что научить она реально-то ничему не может, разве что ругаться матом и беспричинной агрессии. Хотя, он задумался на мгновение, вот этому Свету поучить немного стоило бы, вместо тех глупостей, что она сейчас читает и так близко принимает к сердцу, а то она вся такая хрупкая, беззащитная, наивная. И он так печально выдохнул, что девушка успокаивающе начала гладить его за ушком. Вот ведь глупенькая. Кто кого сейчас должен успокаивать! Ему стало так ее жалко, он снова поднял на девушку свои небесно-голубые глаза, выражавшие искреннее сочувствие ее глупости и доверчивости. Он вдруг почувствовал себя таким взрослым, таким умным и продвинутым, что захотелось как-то защитить Свету от реалий этого мира. Он даже положил лапу ей на руку и совершенно не сопротивлялся ее ласкам. Глупенькая малышка, размышлял про себя Гер, все так же с превосходством поглядывая ей в глаза. Главное, пусть на сценах секса не останавливается. Этого он не позволит ей читать. Нечего развращать славную девушку. Перед его глазами при мыслях о сексе неизменно вставал образ лысого мужичка, дышащего на него перегаром, и Клавы, держащей в руках скалку и выражающей свои мысли на таком отборном русском языке, в котором ни одно слово из ее речи нельзя было бы использовать ни в одной книге. Его передернуло от отвращения. Н-да. С такими ассоциациями секс вообще может разонравиться…
От размышлений его отвлекла Света, которая и не собиралась дальше перелистывать страницы. Она обвела целый абзац карандашом, поставив сбоку восклицательный знак! Наверное, ей очень понравилось это место, будет перечитывать, снова вздохнул Гер, нехотя слезая с коленей девушки, на которых он уже успел пригреться. Он уже забыл, что сам-то он совершенно не желал там находиться, что это вынужденная мера, чтобы лучше изучить творчество Эльвиры Светловой, когда девушка его легонько спихнула, вставая со своего места. Света направилась в ванную, а Гер заинтересованно направился вслед за ней. Только вот перед самым его носом дверь закрыли. Он разочарованно сел на задние лапы, обиженно посматривая на эту злосчастную дверь. Вот с чего такая несправедливость? Чего это она его не пустила? Можно подумать, что он будет подглядывать?! Ну, посмотрит немножко. Так ведь он сейчас кот, ему можно.
К его чести, он не стал себя и нас обманывать, что он стремиться попасть в ванную, чтобы выяснить важную информацию по делу, которая наверняка сокрыта в этой мокрой комнате. Нет, он прекрасно понимал, что его туда тянет. Точнее, кто. Ему нравилась Света. И, может быть, именно сейчас он принял это не простое для него решение — познакомиться с этой девушкой по-настоящему. Почему бы и нет? И тогда эта Света уж точно не захлопнет перед ним дверь вот так. В этом он уверен! Он может быть неотразим! А пока пусть купается. Одна. Без него. Он подождет своего часа.
На следующий день Гер встречал девушку, возвращающуюся с работы. Ему не терпелось попасть в гости к соседке. Чего он только не переделал за день, пока находился здесь один. Прежде всего, принял человеческое обличье, разминая свои косточки и вновь привыкая к другому распределению центра масс. И кофе он допил, и яичницу себе пожарил, и, щелкнув пальцем, убрал все за собой, скрывая следы своей жизнедеятельности. И даже в ванной ее помылся, злорадно представляя лицо Светы, если бы она сейчас зашла и его бы на этом деле застукала. И повалялся на Светиной кровати, покопался у нее в шкафу, рассматривая ее вещи. Особенно его поразили одни симпатичные стринги. Тоненькие ниточки сзади, небольшой треугольник кружев спереди, украшенный стразами и почему-то голубым бантиком, ведь сами трусики были красные. У Гера сперва начало тянуть в паху, представляя Свету в этом одеянии. Но затем он с ужасом вспомнил, что как раз на описании именно этой части нижнего белья они остановились вчера со Светой в романе, именно это чудо-одеяние было описано Эльвирой Светловой. Один в один. Прекрасный образ стринг перекрыло видение бабы Клавы в них же, и Гер брезгливо отбросил трусы на место, закрывая быстро шкаф, чтобы ни в коем образе не представить, как пышные формы писательницы поглотили бы эти полосочки, оставляя виднеться на поверхности тела, быть может, только вот этот голубой бантик. Такими темпами, у Гера скоро даже эротичное белье не будет вызывать никакого желания, если его будет описывать в своих романах баба Клава.
Бедная Светочка, купила себе такие же трусы, как в романе. Гер захотел еще скорее предстать перед девушкой человеком. Уж он найдет, чем ее занять, чтобы ей некогда было даже думать о книгах, не то, чтобы их читать.
Опять же, он никоим образом не оправдывал себя тем, что ищет какие-то улики. Он просто делал это из любопытства, посмотреть, что нравится девушке, узнать ее получше, чтобы понять, как с ней себя вести. В общем, не сделал ничего полезного для дела, за которым он был здесь. Читать книги ему совершенно не хотелось, особенно вспоминая соседку Клаву, эту писательницу. Да и не переживал он особенно, зная, что шанс пробраться к ужасной соседке представится вечером.
Но к вечеру на него все же накатило ощущение бесцельного прожитого дня, и он весь горел жаждой действия, всеми фибрами души желая поскорее отправиться к Клаве, чтобы найти артефакт.
Гер счастливо встречал Свету. Нет, он, конечно, не бросился ее обнимать, но ходил рядом, многозначительно поглядывая на дверь суровым видом. Он пытался намекнуть Свете, что их ждут в квартире напротив, Клава Иванова пирог испекла, да и ему уже давно пора делом заниматься. Но девушка отчего-то совершенно по-другому восприняла его намеки. Она сначала озадаченно застыла у порога, а затем начала странно принюхиваться и оглядываться, подозревая Гера в самом худшем. Причем, она так откровенно заглядывала в углы, ни капельки не скрывая свое подозрение, не веря в то, что кот нигде не сходил в туалет, что Гер снова обиделся. Он надулся и просто сел на задние лапы, тоскливо наблюдая за розыскными мероприятиями.
А потом девушка вытащила из пакета лоток, поставила его в туалет, схватила Гера и зашла вместе с ним в кабинку. Прикрыла за собой дверь и ожидающе уставилась на белого кота. Гер с трудом пытался сообразить, чего от него хотят. Света же ласково начала приговаривать:
— Ну, давай, мой хороший, я тебе лоток купила. Ты такой умница, целый день терпел, давай — пописай сюда. А потом пойдем к тете Клаве — похвалимся, какой ты у меня замечательный. Пусть знает, что напрасно обвиняла тебя…
Гер побагровел, хорошо, этого не было видно сквозь толстый белый пух, покрывающий его кошачью кожу. Он неловко переминался, рассчитывая хотя бы на то, что девушка выйдет. Но та упрямо нависала сверху, ожидая, когда он начнет действовать. Он прекрасно справил свои нужды, когда обращался в человека. Вот надо было ей быть такой внимательной. Вот чего ей не хватало? Все же хорошо — кот нигде ничего не пометил, не испортил — радовалась бы, а она! Привязалась. Знал бы, что так будет, налил бы около двери воды, создал бы иллюзию того, что она от него добивалась. А вот теперь-то чего делать? Как из этой ситуации выкручиваться?
А она еще произнесла эти заветные слова — «пойдем к тете Клаве»… Что ж за невезуха такая — доступ к заветной квартире будет открыт Геру только через очередное унижение. Он поднял на девушку свои огромные голубые глаза, пытаясь заглянуть ей прямо в душу. Неужели она не понимает, как ему сейчас неловко? Неужели в ней нет ни капельки жалости к его мужской гордости, которую за последние двое суток постоянно растаптывали все, кому не лень? Он как-нибудь переживет то, как он опозорился перед Клавдией, но перед Светой… Перед ней он не мог оконфузиться. Ну, не может он при девушке, которая ему нравится, и с которой он даже еще не познакомился, как следует, ходить в туалет. И куда? В лоток! Даже ради спасения мира. Да у него все сфинктеры сжались, и он не сможет их расслабить при всем желании.
Спасла Гера громкая трель звонка в дверь. Света отвлеклась и вышла из туалета, прикрыв дверь и оставляя кота наедине с лотком. Гер облегченно выдохнул, радуясь этой временной передышке. Сначала он хотел было все же отметиться в лотке, по-быстрому, пока нет Светы. Но вдруг и это ему не показалось замечательной идеей. Она ведь вернется, будет это убирать за ним. Он зверем метался по небольшой комнате, нарезая круги и не зная, что же предпринять, когда его озарило.
Света открыла дверь уборной комнаты, а Гер спрыгнул с толчка ей навстречу, предварительно надавив лапой на боковой рычажок смыва. Изумление, застывшее на лице Светы, было словно бальзам, пролившийся на его израненную за последние дни душу. Он гордо прошествовал мимо нее, оставляя девушку стоять, обескураженную и удивленную. Она никак не могла подобрать слов, чтобы что-то сказать Геру. Вот ведь, дожил, чтобы произвести на девушку впечатление, он показывает ей, как хорошо умеет обращаться с устройством смыва.
— Ну, ты даешь, Пухлик, — все же прозвучало восхищенно ему вслед. И он бы еще какое-то время порадовался и тому, как он удачно выкрутился — теперь уж его точно не будут заставлять прилюдно отмечаться в лотке, и откровенному восхищению в голосе Светы, если бы не этот «Пухлик». Это она кого так назвала? Гера? Он даже смирился бы с «Пушком», «Снежком» и даже с «Зайчиком». Но Пухлик? Он даже замер на миг, осознавая произошедшее. Морда его обиженно вытянулась. И что она этим хотела сказать? Что он толстый? Да это не правда, это все шерсть, длинные пушистые волосы. Если их убрать — он стройный, очень. Ни одной лишней жиринки на его коте нет. Это все пух. Он покосился назад на Свету, не зная, какого подвоха ожидать еще.
— Пойдем, я тебя накормлю, малыш, — улыбнулась ему девушка, а Гер успокоился. Уж малышом он точно не был. Конечно, не тигр, но огромный белый кот с мощными лапами и хвостом. Даже по любым стандартным меркам котов — он не малыш. А, значит, Пухлик — тоже образное имя. Только вот оно ему все равно не нравилось. Уж лучше пусть малышом называет.
И Гер продолжил свое движение на кухню.
В целом, он, конечно, был сыт, за день неплохо разжился у Светы в холодильнике. И питаться из мисочки не собирался. А в другое место Света вряд ли бы догадалась ему накрыть ужин. Но он рассчитывал, что Света сварит еще такого же вкусного кофе, как вчера. Вот его бы он выпил, сидя рядом с ней. Вскинув свой хвост вверх, Гер плавно перемещался к заветной кухне, когда в коридоре заметил большие мужские кроссовки, размера, эдак, сорок пятого, если не больше. Размер обуви несколько вывел Гера из себя, у самого него был размер сорок третий. Не понял, что это за обувь тут обнаружилась такая, остановился, не произвольно зашевелив усами, принюхиваясь к незнакомому запаху мужчины. Звонок в дверь был не просто звуком? Кто-то пришел? И этот кто-то, очевидно, мужского пола с огромными ножищами? И Света запустила его в квартиру?
Гер ускорил шаг и уже практически вбежал на кухню, обнаружив там за столом огромного мужика в синем спортивном костюме, который развалился на стуле и наливал себе в стакан чай, хозяйничая как у себя дома. Гер сам не ожидал, как прыгнул на стол, занимая свое вчерашнее место, и начал шипеть на этого гостя, который невольно расположился практически на месте Гера, только на стуле.
— Петя, ты, я смотрю, уже познакомился с Пухликом? Не бойся, он добрый и не кусается, — Света взяла Гера на руки, начиная трепать ему морду. В таком положении продолжать шипеть было проблематично, хотя Гер был возмущен. Это как это он не кусается? Очень даже кусается. А как только обернется в человека, еще и дерется, и вполне так себе не плохо, уж этому укладчику своих глаз на чужое (а Свету Гер уже начал считать своей) точно в эти самые глаза заедет. А что? Нечего их разбрасывать, глаза, в смысле. Значит, не нужны… Только вот он находился на руках Светы и достать до соперника никак не мог. Девушку же кусать у него лапа не поднималась. Оставалось только шипеть в направлении этого конкурента. Только вот, похоже, ни на кого это впечатления не производило. Как всегда, в общем. Во всем виновата эта его белая шкура! Точнее, шерсть. И толстым обозвали, и не боится никто. Думают, раз белый и пушистый, значит, несомненно, добрый и безобидный? Гер разозлился не на шутку. Как бы он хотел сейчас вернуть себе свой истинный вид, чтобы этот гость понял, что Света — занята. Этому Пете тут делать нечего. Только он не мог ставить под удар всю операцию по спасению мира. Он даже свесил лапы, находясь в руках у Светы, отчаянно раздумывая, что же делать. Ну почему, как только нужно быть собой, так этого ну никак нельзя делать? Почему всегда нужно выбирать между личным счастьем и благополучием всего человечества? Ну, вот что может предпринять пусть необычный, но все же кот, чтобы показать такому большому мужику все, что он о нем думает? К сожалению, колдовать он в состоянии оборота не мог. Сам оборот являлся, по сути, колдовством, на которое затрачивалось много сил. И в человеческий вид он не мог вернуться. Что ж это за жизнь такая, что поставила его в такие условия, где Гер бессилен что-то предпринять. Или все же есть выход?
Мысль оформилась мгновенно. Гер вырвался из рук Светы и бросился в коридор, естественно, к этим огромным кроссовкам. Очень, кстати, удобно в них располагаться, когда они такие большие, мстительно думал маг, без всякого стыда отмечаясь на них.
***
Через какое-то время девушка, закончив проверку, убрала тетрадки обратно в пакет, а сама перебралась в комнату, расположившись на диване, поджав под себя ноги. Гер с гордым независимым видом проследовал за ней, держась на почтительном расстоянии. И, о, чудо! Девушка взяла в руки книгу, ту самую, что хотел бы дочитать Гер, этой ужасной женщины, но вполне себе неплохой и очень популярной писательницы Эльвиры Светловой. Правда, у Светы был бумажный вариант, но так может быть даже удобнее читать будет. Что ж, хотя бы есть возможность заняться делом, обрадовался маг, воодушевленно запрыгивая и располагаясь рядом с девушкой. Он даже согласен немного потерпеть эти жуткие ласки, которые вызывали в нем неведомые раньше ощущения. А, быть может, он просто искал оправдание для своих действий и чувств. В любом случае, он смирно сидел на коленях Светы и даже давал ей поглаживать себя одной рукой, периодически ставя лапу на страницу, которую не успел дочитать, не давая ее перелистывать.
Но затем Света зачем-то взяла карандаш с небольшого журнального столика, стоящего рядом. И начала подчеркивать некоторые фразы и задумчиво сидеть, прижимая карандаш к губам. Мечтает она, что ли? Гер с сомнением поглядел на девушку, решая, в своем ли она уме. А затем до него дошло — она же, наверняка, не знает, кто на самом деле эта писательница! Эта соседка Клавдия Иванова вряд ли поделилась с ней своим секретом. Что ж это за тайна будет, если все соседи в курсе?! А там, где один человек в курсе, там тайна перестанет являться таковой.
Света же, как и он, не представляет, что эти умные фразы принадлежат перу этой грубой вульгарной женщины, что научить она реально-то ничему не может, разве что ругаться матом и беспричинной агрессии. Хотя, он задумался на мгновение, вот этому Свету поучить немного стоило бы, вместо тех глупостей, что она сейчас читает и так близко принимает к сердцу, а то она вся такая хрупкая, беззащитная, наивная. И он так печально выдохнул, что девушка успокаивающе начала гладить его за ушком. Вот ведь глупенькая. Кто кого сейчас должен успокаивать! Ему стало так ее жалко, он снова поднял на девушку свои небесно-голубые глаза, выражавшие искреннее сочувствие ее глупости и доверчивости. Он вдруг почувствовал себя таким взрослым, таким умным и продвинутым, что захотелось как-то защитить Свету от реалий этого мира. Он даже положил лапу ей на руку и совершенно не сопротивлялся ее ласкам. Глупенькая малышка, размышлял про себя Гер, все так же с превосходством поглядывая ей в глаза. Главное, пусть на сценах секса не останавливается. Этого он не позволит ей читать. Нечего развращать славную девушку. Перед его глазами при мыслях о сексе неизменно вставал образ лысого мужичка, дышащего на него перегаром, и Клавы, держащей в руках скалку и выражающей свои мысли на таком отборном русском языке, в котором ни одно слово из ее речи нельзя было бы использовать ни в одной книге. Его передернуло от отвращения. Н-да. С такими ассоциациями секс вообще может разонравиться…
От размышлений его отвлекла Света, которая и не собиралась дальше перелистывать страницы. Она обвела целый абзац карандашом, поставив сбоку восклицательный знак! Наверное, ей очень понравилось это место, будет перечитывать, снова вздохнул Гер, нехотя слезая с коленей девушки, на которых он уже успел пригреться. Он уже забыл, что сам-то он совершенно не желал там находиться, что это вынужденная мера, чтобы лучше изучить творчество Эльвиры Светловой, когда девушка его легонько спихнула, вставая со своего места. Света направилась в ванную, а Гер заинтересованно направился вслед за ней. Только вот перед самым его носом дверь закрыли. Он разочарованно сел на задние лапы, обиженно посматривая на эту злосчастную дверь. Вот с чего такая несправедливость? Чего это она его не пустила? Можно подумать, что он будет подглядывать?! Ну, посмотрит немножко. Так ведь он сейчас кот, ему можно.
К его чести, он не стал себя и нас обманывать, что он стремиться попасть в ванную, чтобы выяснить важную информацию по делу, которая наверняка сокрыта в этой мокрой комнате. Нет, он прекрасно понимал, что его туда тянет. Точнее, кто. Ему нравилась Света. И, может быть, именно сейчас он принял это не простое для него решение — познакомиться с этой девушкой по-настоящему. Почему бы и нет? И тогда эта Света уж точно не захлопнет перед ним дверь вот так. В этом он уверен! Он может быть неотразим! А пока пусть купается. Одна. Без него. Он подождет своего часа.
***
На следующий день Гер встречал девушку, возвращающуюся с работы. Ему не терпелось попасть в гости к соседке. Чего он только не переделал за день, пока находился здесь один. Прежде всего, принял человеческое обличье, разминая свои косточки и вновь привыкая к другому распределению центра масс. И кофе он допил, и яичницу себе пожарил, и, щелкнув пальцем, убрал все за собой, скрывая следы своей жизнедеятельности. И даже в ванной ее помылся, злорадно представляя лицо Светы, если бы она сейчас зашла и его бы на этом деле застукала. И повалялся на Светиной кровати, покопался у нее в шкафу, рассматривая ее вещи. Особенно его поразили одни симпатичные стринги. Тоненькие ниточки сзади, небольшой треугольник кружев спереди, украшенный стразами и почему-то голубым бантиком, ведь сами трусики были красные. У Гера сперва начало тянуть в паху, представляя Свету в этом одеянии. Но затем он с ужасом вспомнил, что как раз на описании именно этой части нижнего белья они остановились вчера со Светой в романе, именно это чудо-одеяние было описано Эльвирой Светловой. Один в один. Прекрасный образ стринг перекрыло видение бабы Клавы в них же, и Гер брезгливо отбросил трусы на место, закрывая быстро шкаф, чтобы ни в коем образе не представить, как пышные формы писательницы поглотили бы эти полосочки, оставляя виднеться на поверхности тела, быть может, только вот этот голубой бантик. Такими темпами, у Гера скоро даже эротичное белье не будет вызывать никакого желания, если его будет описывать в своих романах баба Клава.
Бедная Светочка, купила себе такие же трусы, как в романе. Гер захотел еще скорее предстать перед девушкой человеком. Уж он найдет, чем ее занять, чтобы ей некогда было даже думать о книгах, не то, чтобы их читать.
Опять же, он никоим образом не оправдывал себя тем, что ищет какие-то улики. Он просто делал это из любопытства, посмотреть, что нравится девушке, узнать ее получше, чтобы понять, как с ней себя вести. В общем, не сделал ничего полезного для дела, за которым он был здесь. Читать книги ему совершенно не хотелось, особенно вспоминая соседку Клаву, эту писательницу. Да и не переживал он особенно, зная, что шанс пробраться к ужасной соседке представится вечером.
Но к вечеру на него все же накатило ощущение бесцельного прожитого дня, и он весь горел жаждой действия, всеми фибрами души желая поскорее отправиться к Клаве, чтобы найти артефакт.
***
Гер счастливо встречал Свету. Нет, он, конечно, не бросился ее обнимать, но ходил рядом, многозначительно поглядывая на дверь суровым видом. Он пытался намекнуть Свете, что их ждут в квартире напротив, Клава Иванова пирог испекла, да и ему уже давно пора делом заниматься. Но девушка отчего-то совершенно по-другому восприняла его намеки. Она сначала озадаченно застыла у порога, а затем начала странно принюхиваться и оглядываться, подозревая Гера в самом худшем. Причем, она так откровенно заглядывала в углы, ни капельки не скрывая свое подозрение, не веря в то, что кот нигде не сходил в туалет, что Гер снова обиделся. Он надулся и просто сел на задние лапы, тоскливо наблюдая за розыскными мероприятиями.
А потом девушка вытащила из пакета лоток, поставила его в туалет, схватила Гера и зашла вместе с ним в кабинку. Прикрыла за собой дверь и ожидающе уставилась на белого кота. Гер с трудом пытался сообразить, чего от него хотят. Света же ласково начала приговаривать:
— Ну, давай, мой хороший, я тебе лоток купила. Ты такой умница, целый день терпел, давай — пописай сюда. А потом пойдем к тете Клаве — похвалимся, какой ты у меня замечательный. Пусть знает, что напрасно обвиняла тебя…
Гер побагровел, хорошо, этого не было видно сквозь толстый белый пух, покрывающий его кошачью кожу. Он неловко переминался, рассчитывая хотя бы на то, что девушка выйдет. Но та упрямо нависала сверху, ожидая, когда он начнет действовать. Он прекрасно справил свои нужды, когда обращался в человека. Вот надо было ей быть такой внимательной. Вот чего ей не хватало? Все же хорошо — кот нигде ничего не пометил, не испортил — радовалась бы, а она! Привязалась. Знал бы, что так будет, налил бы около двери воды, создал бы иллюзию того, что она от него добивалась. А вот теперь-то чего делать? Как из этой ситуации выкручиваться?
А она еще произнесла эти заветные слова — «пойдем к тете Клаве»… Что ж за невезуха такая — доступ к заветной квартире будет открыт Геру только через очередное унижение. Он поднял на девушку свои огромные голубые глаза, пытаясь заглянуть ей прямо в душу. Неужели она не понимает, как ему сейчас неловко? Неужели в ней нет ни капельки жалости к его мужской гордости, которую за последние двое суток постоянно растаптывали все, кому не лень? Он как-нибудь переживет то, как он опозорился перед Клавдией, но перед Светой… Перед ней он не мог оконфузиться. Ну, не может он при девушке, которая ему нравится, и с которой он даже еще не познакомился, как следует, ходить в туалет. И куда? В лоток! Даже ради спасения мира. Да у него все сфинктеры сжались, и он не сможет их расслабить при всем желании.
Спасла Гера громкая трель звонка в дверь. Света отвлеклась и вышла из туалета, прикрыв дверь и оставляя кота наедине с лотком. Гер облегченно выдохнул, радуясь этой временной передышке. Сначала он хотел было все же отметиться в лотке, по-быстрому, пока нет Светы. Но вдруг и это ему не показалось замечательной идеей. Она ведь вернется, будет это убирать за ним. Он зверем метался по небольшой комнате, нарезая круги и не зная, что же предпринять, когда его озарило.
Света открыла дверь уборной комнаты, а Гер спрыгнул с толчка ей навстречу, предварительно надавив лапой на боковой рычажок смыва. Изумление, застывшее на лице Светы, было словно бальзам, пролившийся на его израненную за последние дни душу. Он гордо прошествовал мимо нее, оставляя девушку стоять, обескураженную и удивленную. Она никак не могла подобрать слов, чтобы что-то сказать Геру. Вот ведь, дожил, чтобы произвести на девушку впечатление, он показывает ей, как хорошо умеет обращаться с устройством смыва.
— Ну, ты даешь, Пухлик, — все же прозвучало восхищенно ему вслед. И он бы еще какое-то время порадовался и тому, как он удачно выкрутился — теперь уж его точно не будут заставлять прилюдно отмечаться в лотке, и откровенному восхищению в голосе Светы, если бы не этот «Пухлик». Это она кого так назвала? Гера? Он даже смирился бы с «Пушком», «Снежком» и даже с «Зайчиком». Но Пухлик? Он даже замер на миг, осознавая произошедшее. Морда его обиженно вытянулась. И что она этим хотела сказать? Что он толстый? Да это не правда, это все шерсть, длинные пушистые волосы. Если их убрать — он стройный, очень. Ни одной лишней жиринки на его коте нет. Это все пух. Он покосился назад на Свету, не зная, какого подвоха ожидать еще.
— Пойдем, я тебя накормлю, малыш, — улыбнулась ему девушка, а Гер успокоился. Уж малышом он точно не был. Конечно, не тигр, но огромный белый кот с мощными лапами и хвостом. Даже по любым стандартным меркам котов — он не малыш. А, значит, Пухлик — тоже образное имя. Только вот оно ему все равно не нравилось. Уж лучше пусть малышом называет.
И Гер продолжил свое движение на кухню.
***
В целом, он, конечно, был сыт, за день неплохо разжился у Светы в холодильнике. И питаться из мисочки не собирался. А в другое место Света вряд ли бы догадалась ему накрыть ужин. Но он рассчитывал, что Света сварит еще такого же вкусного кофе, как вчера. Вот его бы он выпил, сидя рядом с ней. Вскинув свой хвост вверх, Гер плавно перемещался к заветной кухне, когда в коридоре заметил большие мужские кроссовки, размера, эдак, сорок пятого, если не больше. Размер обуви несколько вывел Гера из себя, у самого него был размер сорок третий. Не понял, что это за обувь тут обнаружилась такая, остановился, не произвольно зашевелив усами, принюхиваясь к незнакомому запаху мужчины. Звонок в дверь был не просто звуком? Кто-то пришел? И этот кто-то, очевидно, мужского пола с огромными ножищами? И Света запустила его в квартиру?
Гер ускорил шаг и уже практически вбежал на кухню, обнаружив там за столом огромного мужика в синем спортивном костюме, который развалился на стуле и наливал себе в стакан чай, хозяйничая как у себя дома. Гер сам не ожидал, как прыгнул на стол, занимая свое вчерашнее место, и начал шипеть на этого гостя, который невольно расположился практически на месте Гера, только на стуле.
— Петя, ты, я смотрю, уже познакомился с Пухликом? Не бойся, он добрый и не кусается, — Света взяла Гера на руки, начиная трепать ему морду. В таком положении продолжать шипеть было проблематично, хотя Гер был возмущен. Это как это он не кусается? Очень даже кусается. А как только обернется в человека, еще и дерется, и вполне так себе не плохо, уж этому укладчику своих глаз на чужое (а Свету Гер уже начал считать своей) точно в эти самые глаза заедет. А что? Нечего их разбрасывать, глаза, в смысле. Значит, не нужны… Только вот он находился на руках Светы и достать до соперника никак не мог. Девушку же кусать у него лапа не поднималась. Оставалось только шипеть в направлении этого конкурента. Только вот, похоже, ни на кого это впечатления не производило. Как всегда, в общем. Во всем виновата эта его белая шкура! Точнее, шерсть. И толстым обозвали, и не боится никто. Думают, раз белый и пушистый, значит, несомненно, добрый и безобидный? Гер разозлился не на шутку. Как бы он хотел сейчас вернуть себе свой истинный вид, чтобы этот гость понял, что Света — занята. Этому Пете тут делать нечего. Только он не мог ставить под удар всю операцию по спасению мира. Он даже свесил лапы, находясь в руках у Светы, отчаянно раздумывая, что же делать. Ну почему, как только нужно быть собой, так этого ну никак нельзя делать? Почему всегда нужно выбирать между личным счастьем и благополучием всего человечества? Ну, вот что может предпринять пусть необычный, но все же кот, чтобы показать такому большому мужику все, что он о нем думает? К сожалению, колдовать он в состоянии оборота не мог. Сам оборот являлся, по сути, колдовством, на которое затрачивалось много сил. И в человеческий вид он не мог вернуться. Что ж это за жизнь такая, что поставила его в такие условия, где Гер бессилен что-то предпринять. Или все же есть выход?
Мысль оформилась мгновенно. Гер вырвался из рук Светы и бросился в коридор, естественно, к этим огромным кроссовкам. Очень, кстати, удобно в них располагаться, когда они такие большие, мстительно думал маг, без всякого стыда отмечаясь на них.
