Вспомнила. как шуршала торопливо срываемая детскими руками обёртка, показалось, что в воздухе разлился терпкий запах хвои и смолы. Потом детишек мамаши разогнали по комнатам и кроватям, а мы отнесли грязную посуду на кухню, заставив, и столы, и крышку плиты, и подоконник.
Освобождённый круглый обеденный стол покрыли бумагой, быстро написали буквы, цифры, да/нет. Блюдце с нарисованной стрелкой. Свечи. Я помрачнела: мы вызывали Лёшу – блюдце стояло, кто-то сказал: “Не пришёл”. Виталик предложил вызвать Пушкина, и все с задором кинулись задавать вопросы, а я села на диван, настроение развлекаться пропало.
– Значит, праздник и развлечение...
– Ну да, забава такая.
– Забава... Эта забава делает прокол между миром живых и миром мёртвых. На ваше счастье, он почти сразу затягивается, на вашу беду – призванная душа не может вернуться домой. – В голосе Тэда прозвучало обвинение.
– Да ну. Блюдце двигается потому, что его толкают. За ними смешно было наблюдать – один толкает, другой тянет, потом упрекают друг друга. А ответы порой такие несуразные. – принялась оправдываться я. – Это лишь развлечение. Забава.
– Может и забава, но лишь там, где рядом нет некромага. Если рядом некромаг, прокол превращается в брешь... Хотя... Не так... – Тэд задумался. Молчал он долго, и наконец заговорил: – Некромагом человек не рождается, становится. После смерти, вы называете её “клинической”. Так вот, вернувшись к жизни некоторые обретают дар, порой даже не догадываясь об этом. В вашем мире ежегодно умирают и возрождаются тысячи, представь количество некромагов! А потом среди них находится кто-то способный не только понять свой дар, но и использовать его. В нашем мире призвание мёртвых относится к магии крови, и под запретом, Пэнуэры жестко наказывают даже за попытку. А вот забирать из вашего легко.
Мой мозг быстренько обработал инфу. Да уж!
– То есть, вы меня подставили со всех сторон?!
– Не понял! – Мужчина вытаращился на меня. – Почему?
– Да потому, что гладиолус! Никакой войны между вами и нами не было! Ваши договорились с нашими! Наши нелегально поставляли призраков, ваши использовали для своих целей! – У меня перехватило дыхание: орать, лежа на животе, то ещё удовольствие. – Народу вы наврали, что мы на вас напали! Потом вы якобы победили. А теперь одни будут ненавидеть меня, как агрессора, а вторые за то, что могу разоблачить! Не настолько я дура, чтобы не понимать, что вы своих не всех выловили! Блеск!
Вся моя симпатия и к королю, и к Тэду улетучилась, да и к Лису тоже поутихла. Теперь мои мысли направились к одной единственной цели – в этом дурдоме я должна выжить за время отбора, раз не могу слинять сейчас, и вернуться домой. Но, пусть они даже не надеются, что легко отделаются, уж я найду как нервы потрепать, впредь умнее будут – не станут тащить кого попало.
– Тэд, я устала, спать хочу, завтра договорим.
– Сегодня, – поправил мужчина, – утро уже.
Я подождала пока за ним закрылась дверь и принялась перебирать варианты, впрочем, их немного и было, вернее, один – научиться пользоваться своими силами. А там посмотрим.
Спина болела адски, и уснуть я так и не смогла, да и не хотелось особо, зато, очень захотелось стать королевой в этом бедламе, хотя бы для того, чтобы объяснить этим малоразумным, что бросать раненого человека одного не гоже.
Помаявшись, помаявшись, пришла к очевидному выводу – бодрствовать лучше в компании. Кену моя идея пообщаться среди ночи, глянулась не очень, но, что-то пробурчав себе под нос, он поплотнее завернулся в длинный балахон, что был на нём, поправил колпак на голове, и со смиренным видом уселся в кресло. Правда, последовавшее ворчание мигом разрушило образ скромника.
– Сама не спишь, другим не даёшь. И чего звала?
– Про войну вы знаете? – Мужчина поднял глаза к потолку: что де взять с глупой. – Знаете. Ну вот. Мне уже влетело, и думаю я не последний раз.
– Влетело? Это как?
Да чтоб тебя!
– Это мы так говорим, когда нам плохо сделали!
– Ты потише, потише. А то задохнешься ненароком, и мне за это посещение не заплатят. Как я понял, ты защиту хочешь?
– Нет уж, нет уж! Нафик, нафик! Меня уже защищали, чуть не померла. Теперь я как-нибудь сама.
– Это ты зря. Был я у Лиса. От артефактора с одной рукой такой прыти никто не ожидал. Он глаза отвёл тем, кто в комнате был, а Лис заметил, что он уходит. Так Ллёр ему несчастный случай подстроил, вроде как в горло что-то попало, вот и задохнулся твой охранник. Гениальный артефактор!
– Вы придумали как его наказать?
Кен отвёл глаза.
– Мы обсудили, но получается – не за что. Если только Лис жалобу подаст, но, зная его, скорее сам расквитаться захочет.
– То есть... – Я развела руки в стороны, спина тут же отозвалась болью. – Кен, вы обезболивать можете? Сил терпеть нет!
– Так ты и сама можешь. Или? Они что? Тебе самого простого не показали.
– А зачем я вас звала?! Мне силы мои нужны. И знания.
– Хочешь, чтобы я тебя учил? – Белые брови Кена превратились в два шалашика. – Но... Странная просьба. – Он потёр подбородок, качнул кресло и задумался.
– А вы можете? – Мужчина молчал. Я повысила голос. – Так можете или нет?!
– Могу, только, вряд ли это понравится королю и Рэму. Обидятся. Наверно, лучше...
– Переживут. – Перебила я его. – А уж я их обиду тем более. Я ведь правильно поняла – наш договор не позволяет вам вредить мне?
– Да... Да ты... Да как... – От возмущения Кен заикаться начал. И покраснел. Даже не так. Он краснел, бледнел, опять краснел. Я непочтительно хихикнула. Мужчина вскочил, толкнув кресло, и шагнул ко мне. – А ну, вставай!
Я понаблюдала: перевернётся кресло или нет – оно устояло, и, стиснув зубы, поднялась.
Кен глубоко вздохнул и резко выдохнул, фыркнув как лошадь. Я снова захихикала, но мужчина не обратил на это внимания – он обходил меня, проводя вдоль моего тела раскрытой ладонью. Остановившись передо мной, он покрутил головой и довольно улыбнулся.
– Интересная задача. Как ты там говоришь? Блеск? – Я кивнула. – Блеск! Не завидую я Рэму, когда ты в полную силу войдёшь.
– Я такая крутая?
– Крутая?
– Ну, в смысле, сильная?
– Очень! Надо полагать, что твоя мать из высшего круга гномов.
– Ну, у меня уже есть одна. – Я вспомнила, как мать сообщила, что на похороны Лёши не приедет – дорого. – Мне хватит.
– Так я тебе не искать её предлагаю, а воспользоваться тем, что ты от неё унаследовала.
– А конкретнее? Или мне каждое слово выпрашивать надо?
– Да зачем? Начнём! – Кен в предвкушении потёр ладони.
И мы начали! Через стопятьсот попыток я магию возненавидела, она тоже в любви признаваться мне не торопилась. В итоге, когда в окна засветилось бледно – розовым, в голове шумело так, что птичкам, запевшим приветствие рассвету, хотелось настучать по клювикам. Хорошим стало то, что спину я всё-таки научилась обезболивать самостоятельно, ну и ещё кое-что, по мелочи. В какой-то момент я просто отрубилась, Кену пришлось покинуть меня по-английски.
Проснулась я от прикосновения прохладных пальцев к голове: кто-то отделял прядь волос, поднимал её и проводил кончиками пальцев по пробору. Где-то высоко едва слышно бубнил мужской голос, периодически прерываемый вопросами, задаваемыми тихими голосами. Первая мысль – не комната, проходной двор, потом я открыла глаза, и мой взгляд уткнулся в обтянутые серой тканью коленки. Я от души шлёпнула по ним.
– Ой! – воскликнула сидевшая возле меня девушка. – Больная проснулась.
Я поставила руку на локоть и, приподнявшись, легла на ладонь щекой и огляделась.
– Леди Марина! Доброе утро! – поприветствовал меня архимагистр Рэм. – А я студентов пятой ступени привёл. – И с гордостью. – Будущие целители.
Вижу. Панорама – загляденье: смешанный частокол из женских и мужских ног, обутых в одинаковые ботинки. По моему ковру! Удоды!
Дав мне время свыкнуться с оказанной честью, архимагистр приступил к пространным объяснениям, суть которых, однако, свелась к тому, что я подопытный кролик.
Я, конечно же, “порадовалась” за себя, поднялась, и “поблагодарила” – крошечные огоньки весело проскакали по головам моих гостей, оставляя небольшие проплешины на их макушках и запах палёных волос. Потом я вежливо сказала:
– Вон!
Стиснув зубы я смотрела как студенты, одаривая меня злобными взглядами, покидают комнату. Архимагистр останавливал то одного, то другого, проводил над их головами рукой и что-то шептал: на опалённых макушках прямо на глазах отрастали волосы. Правда, лечил он не всех, видимо, остальные могли справиться с проблемой сами.
К вновь вернувшейся боли в спине добавилась боль в челюстях, так и до местного стоматолога достискиваюсь. Подождав пока за последним студентом закроется дверь Рэм повернулся ко мне с явным желанием прочитать мораль. Зря.
– Вы оставили меня одну! С болью! – влёт пресекла я его намерение. – Я промучилась полночи, а утром вы притаскиваете в мою... мою! комнату посторонних людей, даже не поинтересовавшись желаю ли я с кем-либо общаться! Меня трогают! Меня будят! – Я поймала себя на том, что истерично кричу. Замолчав, я вспомнила наставления Кена и принялась за дыхательные упражнения, которым он научил. Через несколько минут – надо же, помогает, – я чувствовала себя уже вполне адекватно. По крайней мере, желание крушить всё подряд пропало. – У вас что? Так принято?
Архимагистр спокойно выслушал меня и неожиданно извинился:
– Прошу прощения, леди Марина! Имело место недопонимание. В нашем мире, если случается необычная ситуация, требующая вмешательства целителей, то мы сразу знакомим с ней студентов. Когда ваши раны закроются, обучение... – Он развёл руками и менее напыщенно сказал: – Это будет бесполезно. Наблюдение надо вести с первого дня, так как я лечу вашу спину послойно.
– Я тоже прошу прощения за свою выходку. Но, меня всё достало! Спина болит, я хожу почти голая. В ванной ещё не была с утра, не завтракала. – Я всхлипнула, чуть не задохнувшись от жалости к себе, и тихо попросила: – Уйдите.
– Но, я...
– Пожалуйста!
Мужчина ушёл, а я отправилась в ванную. Бывают в жизни мелкие радости – сверкающий нежно - розовый кафель; удобный унитаз с поручнями; огромное окно – судя по виднеющимся дорожкам, обрамлённым стриженным кустарником, и фонтана с высокими, переливающимися на солнце струями, мы на первом этаже, с размерами я перестаралась, но, ничего, занавески всё исправят; глубокая, большая, раковина. Взгляд упал на зеркало и полочку над раковиной. А ведь, точно помню, на них у меня сил не хватило. Кто-то постарался за меня. И плоская, приличных размеров шкатулка на полочке тоже не моя.
В комнату я вышла, захватив с собой неожиданное обретение, любопытно же – что там? Резкая смена тонкого лимнногозапаха в ванной на вонь палёных волос стала последней каплей добившей меня, прижав шкатулку одной рукой к груди, второй скользя по косяку я села на пол, прямо в дверях, тупо уставившись в пол. Мне бы сейчас крепкое плечо, чтобы пореветь от души, чтобы погладил кто по голове и пообщал, что всё уладится. Сама не знаю почему, но с моих губ слетело незнакомое, нежное, музыкальное имя:
– Еолия.
Неожиданно перед глазами заколыхался подол, я подняла глаза – девушка – артефакт с неизменным подносом, заставленным вкусностями, стояла рядом и спокойно смотрела на меня. Откуда силы взялись? Спустя несколько минут я уже сидела за столом и завтракала. Вернее, налила кофе, забелила его сливками, подвинула к себе тарелку с какими-то ароматно пахнущими тушеными овощами – аж рот слюной забило, и тут почувствовала, что возвышающаяся надо мной фигура несколько некомфортна. Пришлось подняться и притащить кресло. На моё приглашение сесть глаза девушки расширились, а брови чуть приподнялись. На мгновение, но я успела его уловить, значит, что-то в ней большее есть, нежели только магия. Так как Еолия продолжала стоять, я повторила приглашение, и – ну да, нехорошо, шантаж, сказала, что не буду есть, пока она столб изображает. Девушка села.
Я допивала кофе, когда в дверь постучали. Пришла мисс Риаль. Наконец-то! Пригласить меня к завтраку в общей столовой. Вот интересно мне, у них с мозгами напряг что ли здесь? Я в штанах с полуголым торсом, и в общую столовую! Через пару секунд, глядя на побледневшее лицо распорядительницы, пришлось признать, что с мозгами напряг у меня – она же не знала, что я уже вляпалась в очередной раз, да ещё так круто, что хожу в “гипсе”.
Я поблагодарила, объяснять своё состояние не стала – раз не знаю, кому и что сказать можно, лучше вообще молчать, открывая рот в крайнем случае. И попросила прислать Орсию. Помрачнев, мис Риаль сообщила, что на девушку напали вчера вечером, и она сможет приступить к своим обязанностям только завтра. Пообещав прислать кого-нибудь, мисс Риаль удалилась, оставив после себя шлейф душного, аромата гиацинтов, и острую зависть: нежно-сиреневое платье идеально облегало стройную фигурку, волосы сияли, нежный румянец цвёл – я когда-нибудь буду выглядеть подобно?!
Но, стоило двери закрыться, меня охватила паника – не слишком ли много пострадавших вокруг меня?
Еолия меняла композицию на столе. Тарелки исчезли, совсем, при моём минимализме мебели, она могла их только унести – интересно, как она перемещается? Девушка поставила блюдце со сладостями – есть точно не буду: болотно - зелёный цвет меня не прельщает. А вот ещё одну чашку горячего кофе с удовольствием выпью – оно здесь превосходное.
Как оказалось этого же мнения придерживался и незванно появившийся Кен. Вытащив из сумки – набрюшника огромный талмуд, сунул мне его в руки и, нахально сев на моё место, взял мою кружку и принялся наслаждаться моим кофе, разглядывая мою гостью. Еолия и глазом не повела, изящно опустилась в кресло и замерла, а я, наконец поняла кого она мне напоминает – брюлловский портрет Марии Бек, репродукция которого висела у отца в кабинете. Та же потрясающая красота в сочетании с аристократизмом. В этот момент Пэнуэр потянулся к блюдцу с забракованным мной лакомством, девушка плавно наклонилась и забрала блюдце прямо из-под его пальцев. Мужчина покосился на неё и, хмыкнув, сказал:
– Вам симпатизируют даже артефакты, леди Марина. Мало того, что вас угощают редким утшёк, так ещё и следят чтобы его никто другой не съел.
Я рассмеялась, представив всю сцену в целом: огромная комната; разбросанные подушки, скомканное одеяло; из мебели стол, табурет, кресло; хрупкий, полупрозрачный старик с растрёпанной белой шевелюрой; изящная черноволосая девушка; и я, с копной нечёсаных, длинных волос, рослая, широкоплечая, столб, столбом, в штанах, гипсе, и с тяжёлым талмудом в руках. Получив два недоумённых взгляда и смутившись, я открыла книгу.
На странице шевелись, крутились и дрожали полчища мелких муравьев, иначе представшее перед глазами описать нельзя. Я изумлённо уставилась на партнёра с немым вопросом: “Издеваетесь?!” Тот понимающе улыбнулся и пояснил:
– Артефакт подстраивается. Если Ллёр зашил язык гномов, то скоро буквы станут чёткими. Попытайтесь ещё раз.
Попыталась. И прочитала вслух заголовок – “Изготовление медной проволоки заданного сечения из имеющейся заготовки, в условиях отсутствия печи, методом открытого огня”!
– Вы температуру плавления меди знаете? – возмущённо спросила я Кена.
Освобождённый круглый обеденный стол покрыли бумагой, быстро написали буквы, цифры, да/нет. Блюдце с нарисованной стрелкой. Свечи. Я помрачнела: мы вызывали Лёшу – блюдце стояло, кто-то сказал: “Не пришёл”. Виталик предложил вызвать Пушкина, и все с задором кинулись задавать вопросы, а я села на диван, настроение развлекаться пропало.
– Значит, праздник и развлечение...
– Ну да, забава такая.
– Забава... Эта забава делает прокол между миром живых и миром мёртвых. На ваше счастье, он почти сразу затягивается, на вашу беду – призванная душа не может вернуться домой. – В голосе Тэда прозвучало обвинение.
– Да ну. Блюдце двигается потому, что его толкают. За ними смешно было наблюдать – один толкает, другой тянет, потом упрекают друг друга. А ответы порой такие несуразные. – принялась оправдываться я. – Это лишь развлечение. Забава.
– Может и забава, но лишь там, где рядом нет некромага. Если рядом некромаг, прокол превращается в брешь... Хотя... Не так... – Тэд задумался. Молчал он долго, и наконец заговорил: – Некромагом человек не рождается, становится. После смерти, вы называете её “клинической”. Так вот, вернувшись к жизни некоторые обретают дар, порой даже не догадываясь об этом. В вашем мире ежегодно умирают и возрождаются тысячи, представь количество некромагов! А потом среди них находится кто-то способный не только понять свой дар, но и использовать его. В нашем мире призвание мёртвых относится к магии крови, и под запретом, Пэнуэры жестко наказывают даже за попытку. А вот забирать из вашего легко.
Мой мозг быстренько обработал инфу. Да уж!
– То есть, вы меня подставили со всех сторон?!
– Не понял! – Мужчина вытаращился на меня. – Почему?
– Да потому, что гладиолус! Никакой войны между вами и нами не было! Ваши договорились с нашими! Наши нелегально поставляли призраков, ваши использовали для своих целей! – У меня перехватило дыхание: орать, лежа на животе, то ещё удовольствие. – Народу вы наврали, что мы на вас напали! Потом вы якобы победили. А теперь одни будут ненавидеть меня, как агрессора, а вторые за то, что могу разоблачить! Не настолько я дура, чтобы не понимать, что вы своих не всех выловили! Блеск!
Вся моя симпатия и к королю, и к Тэду улетучилась, да и к Лису тоже поутихла. Теперь мои мысли направились к одной единственной цели – в этом дурдоме я должна выжить за время отбора, раз не могу слинять сейчас, и вернуться домой. Но, пусть они даже не надеются, что легко отделаются, уж я найду как нервы потрепать, впредь умнее будут – не станут тащить кого попало.
– Тэд, я устала, спать хочу, завтра договорим.
– Сегодня, – поправил мужчина, – утро уже.
Я подождала пока за ним закрылась дверь и принялась перебирать варианты, впрочем, их немного и было, вернее, один – научиться пользоваться своими силами. А там посмотрим.
Глава 7
Спина болела адски, и уснуть я так и не смогла, да и не хотелось особо, зато, очень захотелось стать королевой в этом бедламе, хотя бы для того, чтобы объяснить этим малоразумным, что бросать раненого человека одного не гоже.
Помаявшись, помаявшись, пришла к очевидному выводу – бодрствовать лучше в компании. Кену моя идея пообщаться среди ночи, глянулась не очень, но, что-то пробурчав себе под нос, он поплотнее завернулся в длинный балахон, что был на нём, поправил колпак на голове, и со смиренным видом уселся в кресло. Правда, последовавшее ворчание мигом разрушило образ скромника.
– Сама не спишь, другим не даёшь. И чего звала?
– Про войну вы знаете? – Мужчина поднял глаза к потолку: что де взять с глупой. – Знаете. Ну вот. Мне уже влетело, и думаю я не последний раз.
– Влетело? Это как?
Да чтоб тебя!
– Это мы так говорим, когда нам плохо сделали!
– Ты потише, потише. А то задохнешься ненароком, и мне за это посещение не заплатят. Как я понял, ты защиту хочешь?
– Нет уж, нет уж! Нафик, нафик! Меня уже защищали, чуть не померла. Теперь я как-нибудь сама.
– Это ты зря. Был я у Лиса. От артефактора с одной рукой такой прыти никто не ожидал. Он глаза отвёл тем, кто в комнате был, а Лис заметил, что он уходит. Так Ллёр ему несчастный случай подстроил, вроде как в горло что-то попало, вот и задохнулся твой охранник. Гениальный артефактор!
– Вы придумали как его наказать?
Кен отвёл глаза.
– Мы обсудили, но получается – не за что. Если только Лис жалобу подаст, но, зная его, скорее сам расквитаться захочет.
– То есть... – Я развела руки в стороны, спина тут же отозвалась болью. – Кен, вы обезболивать можете? Сил терпеть нет!
– Так ты и сама можешь. Или? Они что? Тебе самого простого не показали.
– А зачем я вас звала?! Мне силы мои нужны. И знания.
– Хочешь, чтобы я тебя учил? – Белые брови Кена превратились в два шалашика. – Но... Странная просьба. – Он потёр подбородок, качнул кресло и задумался.
– А вы можете? – Мужчина молчал. Я повысила голос. – Так можете или нет?!
– Могу, только, вряд ли это понравится королю и Рэму. Обидятся. Наверно, лучше...
– Переживут. – Перебила я его. – А уж я их обиду тем более. Я ведь правильно поняла – наш договор не позволяет вам вредить мне?
– Да... Да ты... Да как... – От возмущения Кен заикаться начал. И покраснел. Даже не так. Он краснел, бледнел, опять краснел. Я непочтительно хихикнула. Мужчина вскочил, толкнув кресло, и шагнул ко мне. – А ну, вставай!
Я понаблюдала: перевернётся кресло или нет – оно устояло, и, стиснув зубы, поднялась.
Кен глубоко вздохнул и резко выдохнул, фыркнув как лошадь. Я снова захихикала, но мужчина не обратил на это внимания – он обходил меня, проводя вдоль моего тела раскрытой ладонью. Остановившись передо мной, он покрутил головой и довольно улыбнулся.
– Интересная задача. Как ты там говоришь? Блеск? – Я кивнула. – Блеск! Не завидую я Рэму, когда ты в полную силу войдёшь.
– Я такая крутая?
– Крутая?
– Ну, в смысле, сильная?
– Очень! Надо полагать, что твоя мать из высшего круга гномов.
– Ну, у меня уже есть одна. – Я вспомнила, как мать сообщила, что на похороны Лёши не приедет – дорого. – Мне хватит.
– Так я тебе не искать её предлагаю, а воспользоваться тем, что ты от неё унаследовала.
– А конкретнее? Или мне каждое слово выпрашивать надо?
– Да зачем? Начнём! – Кен в предвкушении потёр ладони.
И мы начали! Через стопятьсот попыток я магию возненавидела, она тоже в любви признаваться мне не торопилась. В итоге, когда в окна засветилось бледно – розовым, в голове шумело так, что птичкам, запевшим приветствие рассвету, хотелось настучать по клювикам. Хорошим стало то, что спину я всё-таки научилась обезболивать самостоятельно, ну и ещё кое-что, по мелочи. В какой-то момент я просто отрубилась, Кену пришлось покинуть меня по-английски.
Проснулась я от прикосновения прохладных пальцев к голове: кто-то отделял прядь волос, поднимал её и проводил кончиками пальцев по пробору. Где-то высоко едва слышно бубнил мужской голос, периодически прерываемый вопросами, задаваемыми тихими голосами. Первая мысль – не комната, проходной двор, потом я открыла глаза, и мой взгляд уткнулся в обтянутые серой тканью коленки. Я от души шлёпнула по ним.
– Ой! – воскликнула сидевшая возле меня девушка. – Больная проснулась.
Я поставила руку на локоть и, приподнявшись, легла на ладонь щекой и огляделась.
– Леди Марина! Доброе утро! – поприветствовал меня архимагистр Рэм. – А я студентов пятой ступени привёл. – И с гордостью. – Будущие целители.
Вижу. Панорама – загляденье: смешанный частокол из женских и мужских ног, обутых в одинаковые ботинки. По моему ковру! Удоды!
Дав мне время свыкнуться с оказанной честью, архимагистр приступил к пространным объяснениям, суть которых, однако, свелась к тому, что я подопытный кролик.
Я, конечно же, “порадовалась” за себя, поднялась, и “поблагодарила” – крошечные огоньки весело проскакали по головам моих гостей, оставляя небольшие проплешины на их макушках и запах палёных волос. Потом я вежливо сказала:
– Вон!
Стиснув зубы я смотрела как студенты, одаривая меня злобными взглядами, покидают комнату. Архимагистр останавливал то одного, то другого, проводил над их головами рукой и что-то шептал: на опалённых макушках прямо на глазах отрастали волосы. Правда, лечил он не всех, видимо, остальные могли справиться с проблемой сами.
К вновь вернувшейся боли в спине добавилась боль в челюстях, так и до местного стоматолога достискиваюсь. Подождав пока за последним студентом закроется дверь Рэм повернулся ко мне с явным желанием прочитать мораль. Зря.
– Вы оставили меня одну! С болью! – влёт пресекла я его намерение. – Я промучилась полночи, а утром вы притаскиваете в мою... мою! комнату посторонних людей, даже не поинтересовавшись желаю ли я с кем-либо общаться! Меня трогают! Меня будят! – Я поймала себя на том, что истерично кричу. Замолчав, я вспомнила наставления Кена и принялась за дыхательные упражнения, которым он научил. Через несколько минут – надо же, помогает, – я чувствовала себя уже вполне адекватно. По крайней мере, желание крушить всё подряд пропало. – У вас что? Так принято?
Архимагистр спокойно выслушал меня и неожиданно извинился:
– Прошу прощения, леди Марина! Имело место недопонимание. В нашем мире, если случается необычная ситуация, требующая вмешательства целителей, то мы сразу знакомим с ней студентов. Когда ваши раны закроются, обучение... – Он развёл руками и менее напыщенно сказал: – Это будет бесполезно. Наблюдение надо вести с первого дня, так как я лечу вашу спину послойно.
– Я тоже прошу прощения за свою выходку. Но, меня всё достало! Спина болит, я хожу почти голая. В ванной ещё не была с утра, не завтракала. – Я всхлипнула, чуть не задохнувшись от жалости к себе, и тихо попросила: – Уйдите.
– Но, я...
– Пожалуйста!
Мужчина ушёл, а я отправилась в ванную. Бывают в жизни мелкие радости – сверкающий нежно - розовый кафель; удобный унитаз с поручнями; огромное окно – судя по виднеющимся дорожкам, обрамлённым стриженным кустарником, и фонтана с высокими, переливающимися на солнце струями, мы на первом этаже, с размерами я перестаралась, но, ничего, занавески всё исправят; глубокая, большая, раковина. Взгляд упал на зеркало и полочку над раковиной. А ведь, точно помню, на них у меня сил не хватило. Кто-то постарался за меня. И плоская, приличных размеров шкатулка на полочке тоже не моя.
В комнату я вышла, захватив с собой неожиданное обретение, любопытно же – что там? Резкая смена тонкого лимнногозапаха в ванной на вонь палёных волос стала последней каплей добившей меня, прижав шкатулку одной рукой к груди, второй скользя по косяку я села на пол, прямо в дверях, тупо уставившись в пол. Мне бы сейчас крепкое плечо, чтобы пореветь от души, чтобы погладил кто по голове и пообщал, что всё уладится. Сама не знаю почему, но с моих губ слетело незнакомое, нежное, музыкальное имя:
– Еолия.
Неожиданно перед глазами заколыхался подол, я подняла глаза – девушка – артефакт с неизменным подносом, заставленным вкусностями, стояла рядом и спокойно смотрела на меня. Откуда силы взялись? Спустя несколько минут я уже сидела за столом и завтракала. Вернее, налила кофе, забелила его сливками, подвинула к себе тарелку с какими-то ароматно пахнущими тушеными овощами – аж рот слюной забило, и тут почувствовала, что возвышающаяся надо мной фигура несколько некомфортна. Пришлось подняться и притащить кресло. На моё приглашение сесть глаза девушки расширились, а брови чуть приподнялись. На мгновение, но я успела его уловить, значит, что-то в ней большее есть, нежели только магия. Так как Еолия продолжала стоять, я повторила приглашение, и – ну да, нехорошо, шантаж, сказала, что не буду есть, пока она столб изображает. Девушка села.
Я допивала кофе, когда в дверь постучали. Пришла мисс Риаль. Наконец-то! Пригласить меня к завтраку в общей столовой. Вот интересно мне, у них с мозгами напряг что ли здесь? Я в штанах с полуголым торсом, и в общую столовую! Через пару секунд, глядя на побледневшее лицо распорядительницы, пришлось признать, что с мозгами напряг у меня – она же не знала, что я уже вляпалась в очередной раз, да ещё так круто, что хожу в “гипсе”.
Я поблагодарила, объяснять своё состояние не стала – раз не знаю, кому и что сказать можно, лучше вообще молчать, открывая рот в крайнем случае. И попросила прислать Орсию. Помрачнев, мис Риаль сообщила, что на девушку напали вчера вечером, и она сможет приступить к своим обязанностям только завтра. Пообещав прислать кого-нибудь, мисс Риаль удалилась, оставив после себя шлейф душного, аромата гиацинтов, и острую зависть: нежно-сиреневое платье идеально облегало стройную фигурку, волосы сияли, нежный румянец цвёл – я когда-нибудь буду выглядеть подобно?!
Но, стоило двери закрыться, меня охватила паника – не слишком ли много пострадавших вокруг меня?
Еолия меняла композицию на столе. Тарелки исчезли, совсем, при моём минимализме мебели, она могла их только унести – интересно, как она перемещается? Девушка поставила блюдце со сладостями – есть точно не буду: болотно - зелёный цвет меня не прельщает. А вот ещё одну чашку горячего кофе с удовольствием выпью – оно здесь превосходное.
Как оказалось этого же мнения придерживался и незванно появившийся Кен. Вытащив из сумки – набрюшника огромный талмуд, сунул мне его в руки и, нахально сев на моё место, взял мою кружку и принялся наслаждаться моим кофе, разглядывая мою гостью. Еолия и глазом не повела, изящно опустилась в кресло и замерла, а я, наконец поняла кого она мне напоминает – брюлловский портрет Марии Бек, репродукция которого висела у отца в кабинете. Та же потрясающая красота в сочетании с аристократизмом. В этот момент Пэнуэр потянулся к блюдцу с забракованным мной лакомством, девушка плавно наклонилась и забрала блюдце прямо из-под его пальцев. Мужчина покосился на неё и, хмыкнув, сказал:
– Вам симпатизируют даже артефакты, леди Марина. Мало того, что вас угощают редким утшёк, так ещё и следят чтобы его никто другой не съел.
Я рассмеялась, представив всю сцену в целом: огромная комната; разбросанные подушки, скомканное одеяло; из мебели стол, табурет, кресло; хрупкий, полупрозрачный старик с растрёпанной белой шевелюрой; изящная черноволосая девушка; и я, с копной нечёсаных, длинных волос, рослая, широкоплечая, столб, столбом, в штанах, гипсе, и с тяжёлым талмудом в руках. Получив два недоумённых взгляда и смутившись, я открыла книгу.
На странице шевелись, крутились и дрожали полчища мелких муравьев, иначе представшее перед глазами описать нельзя. Я изумлённо уставилась на партнёра с немым вопросом: “Издеваетесь?!” Тот понимающе улыбнулся и пояснил:
– Артефакт подстраивается. Если Ллёр зашил язык гномов, то скоро буквы станут чёткими. Попытайтесь ещё раз.
Попыталась. И прочитала вслух заголовок – “Изготовление медной проволоки заданного сечения из имеющейся заготовки, в условиях отсутствия печи, методом открытого огня”!
– Вы температуру плавления меди знаете? – возмущённо спросила я Кена.
