Болела голова, спина, всё, вплоть до пальцев. Надо мной - белый потолок. Попыталась пошевелиться, но тело не слушалось меня: я была плотно примотана к доске.
Боль не позволяла сосредоточиться, я лежала, бессмысленно глядя в потолок и подслушивая чужой разговор, не пытаясь вникнуть в его смысл. Просто слушала два мягких тихих голоса, которые успокаиваивали, погружая в дрёму.
- Посмотри на неё, Сима. Если Иродин не справится, девочка никогда не сможет встать с кровати. Ей повезло, что я вернулась, что бы принести ей платье. Иначе, Марда просто забила бы ребёнка. Я с трудом оторвала её. Хорошо ещё Птичка успела привести Ирану. Но, однажды это случиться, и Марда убьёт кого-нибудь из воспитанниц. Мы не можем больше терпеть этого. Как хочешь, можешь молчать. Я написала митрополиту, не дело - храм стоит без служб, и патронажа над приютом как такового нет.
- Попомнишь мои слова. Мэр будет оправдывать сестру, и всё свалят на нас.
- Мэру тоже сладко не будет. Птичка беременна.
- Сволочь. Ей же и пятнадцати нет.
- Вот-вот...Я всё пыталась поговорить с девочками, странно было: как только девочке исполняется пятнадцать так сразу другую в услужение берут. Но, так как мэр женат, к тому же на такой известной женщине, мне и в голову подобное не приходило. А оно вон как повернулось.
Тут одна из воспитательниц, видимо, взглянула на меня.
- Ой, милая, очнулась...
Надо мной склонилась немолодая женщина с веснушчатым лицом и ласковыми голубыми глазами..
- Как ты, маленькая? Пить хочешь?
Я прикрыла глаза. Женщина выпрямилась, я мельком увидела тёмно-русые волосы собранные в узел и широкие плечи, обтянутые белым халатом. Лекарь.
И до моего сознания дошло, что та девочка, которая не сможет встать с кровати, это я.
- Ну-ну, не надо, не надо плакать, - приговаривала женщина, осторожно вытирая слёзы, а они всё текли и текли. - Может и уладится всё, с божьей помощью. Меня сестра Сима зовут, монахиня я, и лекарь в приюте. Буду молиться за тебя, сама молиться не забывай. Не вовремя тебя привезли. У Марды обострение. Слухи ходили, сватались к ней, да не сладилось, видать. А тут ты, такая милая и красивая. Сорвалась она.
Наверно в воде, которой напоила меня Сима, было что-то добавлено, постепенно боль отступала. Но на смену ей приходил страх. Что я буду делать, если я останусь увеченной?
- Ну вот, опять плачешь. - укоризненно покивала головой лекарь. - Тебе силы беречь надо. Пригодятся. Опять же , красоту всю выплачешь.
Я...красивая? Это Таюшка моя красивая, а я обыкновенная. Вспомнились Тая, мама...Клонило в сон, почему-то подумалось - быть моей подруге спорченной, иначе зачем она с такой гордостью и нежностью смотрела на кузнеца, заступившегося за меня. Мысли путались, мне казалось, что, то я дома, рядом с мамой, плетущей кружева, то у реки, которую я и узнать то не могла, то на поле, поросшем васильками и крохотными маками...Я очень люблю маки...
- Спи, спи, - уговаривал меня певучий, ласковый голос, и я закрыла глаза...
- Пошла вон! - громкий, резкий, злой голос директора Ираны прозвучал над моей головой.
- Не кричите. Девочка только заснула.
- Что это за мерзость?
- А что вы хотите? Она на ноги не встаёт, под себя ходит.
- Убери немедленно! Совсем разленились! Гнать надо бы половину, тогда остальные работать научатся...
- Меня вы выгнать не можете. Я монастырём сюда приставлена. И прекратите кричать. Я уже сказала - девочка только заснула. А, если я вам так неугодна, напишите митрополиту. Заодно объясните увечье ребёнка.
- Ах ты дрянь! - госпожа директор сорвалась на визг. - Ты! Мне! Угрожать! Да я тебя!
- Уймись, Ирана. - произнес скрипучий мужской голос. - Проблем и так хватает. Сестра Сима, вы позволите осмотреть девочку. Надеюсь, ещё не поздно, и я смогу ей помочь.
- Хорошо, господин Иродин. Пойду пока застираю тряпки.
Мне хотелось подсмотреть, но страх вынуждал меня лежать тихо, крепко закрыв глаза.
- Долго ещё?
- Не торопи меня, Ирана. Не так просто всё тут. У девочки есть магия. Хороший резерв...
- Ты издеваешься. Если она не поднимется на ноги, ты ни капли не получишь больше.
- Сколько раз говорил тебе - отправь Марду в лечебницу. А ты - доченька, доченька...Дождёшься, пришлют инквизитора, тогда мы все кандалы примерим.
- Тебе то чего боятся? Все твои делишки покроют богатенькие.
- Сука ты, Ирана. Злобная, похотливая, алчная сука. Тебя к такому месту пристроили. Всё, что от тебя требовалось, находить сирот с магическими способностями. Но, ты всё пытаешься урвать. Девчонки работают везде, полгорода обслуги - приютские. Думаешь, брат будет тебя выгораживать? Сдаст, как только пригрозят каменоломнями.
- Болтал бы поменьше. Девчонка выживет?
- Выжить - выживет. А вот поднимется ли на ноги неизвестно. От кого у неё магия? Кто родители?
- Мать убили, простая деревенская баба. А вот от кого нагуляла никто из соседей не знает. Ты что определить не можешь? Раньше же определял. Что теперь?
- А теперь...Теперь у нас проблема, и большая: у девчонки магия водная, а от кого непонятно, не встречал такого.
Кто-то легонечко потряс меня за плечо, и тело взорвалось болью. Боль - хорошо, по словам сестры Симы, хуже, если не болело бы. Боль означает, что тело живо, я смогу встать на ноги, надо ждать.
С трудом повернула голову, на меня с любопытством смотрела худенькая девочка с пепельно-серыми волосами и чёрными глазами. Я улыбнулась: ей и называть себя не надо. В её движениях, то, как она смотрела, наклоняя и чуть поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, то, как она сидела, было что-то, делавшее её похожей на птичку.
- Я Птичка, - подтвердила девочка мою догадку. - Жанка Симу отвлекает, а я узнать. Ты как? Мы так испугались, так испугались. Марда никогда так никого не била. Ногами, ногами. Ой, меня Жанка прибьёт. Она не велела. Ты как?
Она говорила быстро, подкартавливая, будто щебетала.
- Нормально.
- Марда ударила, и как хрустнуло. Я за Иранкой побежала. Сами мы не справились бы. Марду закрыли. Ты ходить то будешь? Говорят, к тебе Ирода приводили. Не верь ему, он хуже Иранки. Такая тварь! - ненависть в голосе Птичке, была столь велика, что я вдруг подумала - а как она помещается в таком щупленьком тельце? - Он...Ой...
Девочка стремительно нырнула под кровать и дёрнула вниз край простыни, опуская её.
Вошедшего я не видела, поэтому подушка, опустившаяся мне на лицо стала полной неожиданностью.
- Жанна! Жанна! Жанна! - раздался пронзительный крик Птички.
Последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание.
- Ах ты ж сука! - незнакомый низкий женский голос и звук удара. - Убийца! - ещё удар. - Тварь!
- Жанночка, остановись, Жанночка... - плачущий голос Птички.
Подушку с моего лица так и не убрали, я задыхалась, ненавидя свою полную беспомощность и бестолковых людей. Наконец, до кого-то дошло моё состояние, подушку убрали, и я смогла сделать первый глубокий вдох.
- Что тут происходит?
Госпожа директор...
- Марда пыталась новенькую убить! - это, как я понимаю, таинственная Жанна.
- И совсем нет. Хотела посмотреть, как она себя чувствует и подушку поправить. - я первый раз услышала голос своей несостоявшейся убийцы. Под стать внешности - гнусавый, противный.
- Все вон!
- Я останусь! - Жанна
- Я сказала - вооон! - директор
- Попробуй выгнать!
Странно, из всего, произошедшего со мной понятно, что директора, Марду, мужчину по имени Иродин боятся. Все. А тут воспитанница нагло разговаривает с Ираной, после того, как избила её любимую доченьку. Тем не менее, скрипнув зубами, директор ушла, уводя с собой дочь.
- Хочешь я отвяжу голову? Если бы они тебе её не привязали, ты бы Марду увидела. А где колокольчик? Хорошо, что Птичка здесь была. А то...Ты как?
У меня дыхание перехватило от восхищения. Она прекрасна. Крупные тёмно-рыжые кудри обрамляют лицо с нежным румянцем, тёмные брови - тонкой дугой, и ярко-зелёный глаз в пушистых ресницах. Чёрная повязка, закрывающая второй глаз нисколько не портит её красоту.
Девушка тихо рассмеялась, очевидно, она знала, какое производит впечатление. На щеках появились две неглубокие ямочки, захотелось тронуть их пальцем.
- Я Жанна. Буду теперь здесь, с тобой. Раз уж фурия свою шавку из клетки выпустила. Когда буду уходить, девчонки приглядят. А ты не бойся. Кричи, если что. Ну вот, так луч...ше. Чёрт!
Жанна развязала полоску ткани, которая, проходя вдоль лба, крепила мою голову к доске.
- Шрам у тебя на лбу останется. У Марды подковки на каблуках. Сука...Ничего. Я сейчас. Сестра. Сима.
- Чего ж ты орёшь, блажная?!
- Глянь, пока схожу.
- Жаль немного...Волосы у тебя как шёлк. - Жанна отодвинулась немного. - Пока сойдёт, потом поровняю. Смотри. - она поднесла маленькое металлическое зеркальце.
Она обстригла мне волосы.
- Потом, когда вставать начнёшь, поровняю. Привыкнешь. Сейчас чёлки многие носят, попервости непривычно, потом и замечать забудешь.
- Жанна! Жанна! - влетевшая в мою комнату Птичка от возбуждения не могла стоять на месте. - Жанна! Мирополит умер!
- Что ж ты орёшь, дура?!
Личико Птички обиженно сморщилось:
- Ты же сама говорила - его смерть освободит нас.
- Орать то чего? Когда умер? - кажется у Жанны и сомнений не возникло, что Птичка принесла правдивую весть.
- Ночью, сегодня ночью... - девочка подпрыгивала на месте.
- Посиди с Рани. Пойду, пройдусь, узнаю, говорят наверно все. Кто-то что-то да знает.
- Нет. Ещё колокол не бил. Ирод прибежал к фурии, взмыленный как лошадь. Нам священника пришлют. Он боится до одури. Сидят сейчас у неё в кабинете, шепчутся. Я случайно подслушала.
- Ты?! Случайно?! Не дуйся. Молодец...Всё одно, месяца три минует пока до нас дойдёт. Надо переждать. Сиди, гляну.
- А почему смерть мирополита так тебя радует? Нельзя так.
- Дурочка ты, Рани. На мирополита покушались. Сатанисты. Говорят, - она наклонилась ко мне и зашептала на ухо, - говорят, его секретарь участвовал. Вот. - Птичка выпрямилась и продолжила тихим голосом: - Мирополит два последних года как ты...Ой, прости...Лежал он. Вот. А всеми делами секретарь заправлял.
- А вы откуда узнали? Это же секрет. Наверно.
- Как ты думаешь, почему Жанка повязку носит? Ей Марда два года назад глаз повредила, глаз есть, а не открывается. Вот. У нас тогда воспитательница была. Так она жалобу мирополиту послала. А эту жалобу фурии переслали, с припиской, чтоб больше такого не повторялось. И, чтоб дела тихо вела. Вот. А воспитательница утонула.
- А ты откуда знаешь?
- Так я это письмо и перехватила. У мэра. Я у него два года...в служанках была.
- И что? Он не узнал?
- Не-а. Он думает, что Наталия забрала, это его жена, она дико из-за меня бесилась. Они так ругались: она кричит - не брала, он орёт. Потом она ко мне пристала, да только я...спала я с ним тогда, и пожаловалась. Вот. Так письмо и не нашли. А потом парень один нашей фурии записку кинул, что, если она Жанку хоть раз обидит, он с письмом до инквизиторов пойдёт. Теперь Жанка нас всех спасает, как может. Вот. Она же в таверне, подавальщицей. Когда она на работе, Марда и лютует. Зато сейчас, всё поменяется. Мэр храм будет ремонтировать, давно пора, а там и батюшку пришлют...Живём!
Птичка умудрялась приплясывать на стуле, припевая:
- Скоро, скоро, скоро.
- А вдруг нового мирополита сатанисты своего поставят?
-Рани, ты где жила до приюта? Совсем жизни не понимаешь? Нового мирополита птица выбирает. Открывают клетку и выпускают столько белых голубей, сколько батюшек захотели мирополитом стать. Кому на плечо птица сядет, тот и мирополит.
- А если двоим?
- Дурочка, кому первому...Да и не было такого, чтоб две птицы зараз садились. Батюшка прежний рассказывал нам. Точно, не было.
- А где сейчас этот батюшка?
- Так лесница на колокольню упала и батюшка с ней, года два наверное назад. Не помню. Жанку спроси. Тогда Иранка и стала магиков привозить. Таких как ты. Сначала мальчишек везли, а теперь и девчонок везут. Ироду всё мало.
- Мальчишек? Разве это не девчачий приют?
- Ты ж не знаешь...Второе крыло парнями занято. Таких, как я совсем мало. Почти все магики, слабенькие, но магики. А ты чего умеешь?
- Кружева плести, читать, писать, математику знаю, немного историю мира и географию.
- Вот это да! Я о магии спрашивала...Здорово, что ты столько знаешь. Нас ведь...Ой. Обязательно за ухо?
- Я тебе когда сказала прийти зелье выпить? Или хочешь невинную душу погубить? - незаметно подошедшая сестра Сима крепко держала Птичку за ухо, потом потянула, заставив ту подняться. - Пошли-пошли. Ишь, что удумала. Сама щепка щепкой и малыша такого же выродишь...
Господин Иродин сидел на стуле возле стены. Сестра Сима держала меня за руку. Вот уже несколько дней меня ставили на ноги, но ходить не разрешали. Сегодня, под присмотром мага - Птичка по секрету рассказала, я должна сделать первый шаг, или не сделать, по словам сестры - на всё милость богов.
Чистой тряпочкой Сима стёрла пот с моего лба, и отпустила мою ладонь:
- Давай, деточка. С Богом!
Нога казалась очень тяжёлой, но я смогла поднять её, смогла переставить. Покачнулась, сестра тут же подхватила меня подмышки.
- Отпусти! - приказал Ирод. - Будет знать, что упадёт, будет стараться.
- Своей будешь командовать! - зло отозвалась Сима, продолжая удерживать меня. Заглянула мне в лицо, улыбнулась и подбодрила:
- Первый шаг сделала, давай вместе, потихоньку-помаленьку.
Так потихоньку-помаленьку мы и дошли до господина Иродина, с брезгливой гримасой наблюдавшего за моими усилиями.
Он поднялся со стула, подхватил меня на руки, отнёс к окну и, поставив на ноги, велел:
- Теперь сама, или хочешь калекой всю жизнь оставаться.
Прикусив губу, я сделала шаг, потом ещё, ещё. Спина стала противно мокрой, рубашка из грубого полотна липла к телу, но я шла. Левую ногу я передвигала спокойно, а правую подволакивала, слегка шоркая ступнёй о пол.
Я шла и плакала, вспоминая, как весело бегала с друзьями наперегонки, как играла с ними в тряпичный мяч. Всё это осталось в прошлом. И я никогда не вернусь к той жизни.
Чем больше я шла, тем тяжелее поднимала правую ногу. В конце концов, она подвернулась, Сима кинулась мне на помощь, а эта сволочь поймала её и не позволила помочь мне. Я упала вперёд на выставленные руки, но они подогнулись, и я ударилась лицом об пол. Права была Птичка - сволочь он, Ирод, как в рассказах о злобных духах и чертях.
Маг склонился надо мной и назидательно произнёс:
- Пока сама не научишься, будешь падать. В жизни тебе помогать никто не будет. Учись выживать мелкая водница. - и неожиданно спросил: - Кто твой отец?
Я упрямо сжала зубы, Сима помогла мне подняться, и, взглянув в глаза мужчине, я прошептала с издёвкой:
- Не скажу!
И пусть я не знаю, кто мой отец, но и Ирод определить не смог, а значит я могу придумать себе такого папу, какого захочу.
Широкая ладонь закрыла мне рот, придавив голову к подушке, я в ужасе забилась, разом проснувшись.
- Тихо, тихо, маленькая водница, пришло время отдавать должок.
Ирод откинул одеяло, задрал мою рубашку и положил мне на живот чуть выше пупка какой-то холодный предмет. Я почувствовала как из меня что-то уходит. Пальцы ног и рук стали холодеть, я попыталась ещё раз вырваться, но эта сволочь всё сильнее и сильнее вдавливала меня в кровать. Я испугалась, вдруг он мне снова спину сломает, и затихла, а потом и вовсе потеряла сознание.
Боль не позволяла сосредоточиться, я лежала, бессмысленно глядя в потолок и подслушивая чужой разговор, не пытаясь вникнуть в его смысл. Просто слушала два мягких тихих голоса, которые успокаиваивали, погружая в дрёму.
- Посмотри на неё, Сима. Если Иродин не справится, девочка никогда не сможет встать с кровати. Ей повезло, что я вернулась, что бы принести ей платье. Иначе, Марда просто забила бы ребёнка. Я с трудом оторвала её. Хорошо ещё Птичка успела привести Ирану. Но, однажды это случиться, и Марда убьёт кого-нибудь из воспитанниц. Мы не можем больше терпеть этого. Как хочешь, можешь молчать. Я написала митрополиту, не дело - храм стоит без служб, и патронажа над приютом как такового нет.
- Попомнишь мои слова. Мэр будет оправдывать сестру, и всё свалят на нас.
- Мэру тоже сладко не будет. Птичка беременна.
- Сволочь. Ей же и пятнадцати нет.
- Вот-вот...Я всё пыталась поговорить с девочками, странно было: как только девочке исполняется пятнадцать так сразу другую в услужение берут. Но, так как мэр женат, к тому же на такой известной женщине, мне и в голову подобное не приходило. А оно вон как повернулось.
Тут одна из воспитательниц, видимо, взглянула на меня.
- Ой, милая, очнулась...
Надо мной склонилась немолодая женщина с веснушчатым лицом и ласковыми голубыми глазами..
- Как ты, маленькая? Пить хочешь?
Я прикрыла глаза. Женщина выпрямилась, я мельком увидела тёмно-русые волосы собранные в узел и широкие плечи, обтянутые белым халатом. Лекарь.
И до моего сознания дошло, что та девочка, которая не сможет встать с кровати, это я.
- Ну-ну, не надо, не надо плакать, - приговаривала женщина, осторожно вытирая слёзы, а они всё текли и текли. - Может и уладится всё, с божьей помощью. Меня сестра Сима зовут, монахиня я, и лекарь в приюте. Буду молиться за тебя, сама молиться не забывай. Не вовремя тебя привезли. У Марды обострение. Слухи ходили, сватались к ней, да не сладилось, видать. А тут ты, такая милая и красивая. Сорвалась она.
Наверно в воде, которой напоила меня Сима, было что-то добавлено, постепенно боль отступала. Но на смену ей приходил страх. Что я буду делать, если я останусь увеченной?
- Ну вот, опять плачешь. - укоризненно покивала головой лекарь. - Тебе силы беречь надо. Пригодятся. Опять же , красоту всю выплачешь.
Я...красивая? Это Таюшка моя красивая, а я обыкновенная. Вспомнились Тая, мама...Клонило в сон, почему-то подумалось - быть моей подруге спорченной, иначе зачем она с такой гордостью и нежностью смотрела на кузнеца, заступившегося за меня. Мысли путались, мне казалось, что, то я дома, рядом с мамой, плетущей кружева, то у реки, которую я и узнать то не могла, то на поле, поросшем васильками и крохотными маками...Я очень люблю маки...
- Спи, спи, - уговаривал меня певучий, ласковый голос, и я закрыла глаза...
- Пошла вон! - громкий, резкий, злой голос директора Ираны прозвучал над моей головой.
- Не кричите. Девочка только заснула.
- Что это за мерзость?
- А что вы хотите? Она на ноги не встаёт, под себя ходит.
- Убери немедленно! Совсем разленились! Гнать надо бы половину, тогда остальные работать научатся...
- Меня вы выгнать не можете. Я монастырём сюда приставлена. И прекратите кричать. Я уже сказала - девочка только заснула. А, если я вам так неугодна, напишите митрополиту. Заодно объясните увечье ребёнка.
- Ах ты дрянь! - госпожа директор сорвалась на визг. - Ты! Мне! Угрожать! Да я тебя!
- Уймись, Ирана. - произнес скрипучий мужской голос. - Проблем и так хватает. Сестра Сима, вы позволите осмотреть девочку. Надеюсь, ещё не поздно, и я смогу ей помочь.
- Хорошо, господин Иродин. Пойду пока застираю тряпки.
Мне хотелось подсмотреть, но страх вынуждал меня лежать тихо, крепко закрыв глаза.
- Долго ещё?
- Не торопи меня, Ирана. Не так просто всё тут. У девочки есть магия. Хороший резерв...
- Ты издеваешься. Если она не поднимется на ноги, ты ни капли не получишь больше.
- Сколько раз говорил тебе - отправь Марду в лечебницу. А ты - доченька, доченька...Дождёшься, пришлют инквизитора, тогда мы все кандалы примерим.
- Тебе то чего боятся? Все твои делишки покроют богатенькие.
- Сука ты, Ирана. Злобная, похотливая, алчная сука. Тебя к такому месту пристроили. Всё, что от тебя требовалось, находить сирот с магическими способностями. Но, ты всё пытаешься урвать. Девчонки работают везде, полгорода обслуги - приютские. Думаешь, брат будет тебя выгораживать? Сдаст, как только пригрозят каменоломнями.
- Болтал бы поменьше. Девчонка выживет?
- Выжить - выживет. А вот поднимется ли на ноги неизвестно. От кого у неё магия? Кто родители?
- Мать убили, простая деревенская баба. А вот от кого нагуляла никто из соседей не знает. Ты что определить не можешь? Раньше же определял. Что теперь?
- А теперь...Теперь у нас проблема, и большая: у девчонки магия водная, а от кого непонятно, не встречал такого.
Кто-то легонечко потряс меня за плечо, и тело взорвалось болью. Боль - хорошо, по словам сестры Симы, хуже, если не болело бы. Боль означает, что тело живо, я смогу встать на ноги, надо ждать.
С трудом повернула голову, на меня с любопытством смотрела худенькая девочка с пепельно-серыми волосами и чёрными глазами. Я улыбнулась: ей и называть себя не надо. В её движениях, то, как она смотрела, наклоняя и чуть поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, то, как она сидела, было что-то, делавшее её похожей на птичку.
- Я Птичка, - подтвердила девочка мою догадку. - Жанка Симу отвлекает, а я узнать. Ты как? Мы так испугались, так испугались. Марда никогда так никого не била. Ногами, ногами. Ой, меня Жанка прибьёт. Она не велела. Ты как?
Она говорила быстро, подкартавливая, будто щебетала.
- Нормально.
- Марда ударила, и как хрустнуло. Я за Иранкой побежала. Сами мы не справились бы. Марду закрыли. Ты ходить то будешь? Говорят, к тебе Ирода приводили. Не верь ему, он хуже Иранки. Такая тварь! - ненависть в голосе Птичке, была столь велика, что я вдруг подумала - а как она помещается в таком щупленьком тельце? - Он...Ой...
Девочка стремительно нырнула под кровать и дёрнула вниз край простыни, опуская её.
Вошедшего я не видела, поэтому подушка, опустившаяся мне на лицо стала полной неожиданностью.
- Жанна! Жанна! Жанна! - раздался пронзительный крик Птички.
Последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание.
- Ах ты ж сука! - незнакомый низкий женский голос и звук удара. - Убийца! - ещё удар. - Тварь!
- Жанночка, остановись, Жанночка... - плачущий голос Птички.
Подушку с моего лица так и не убрали, я задыхалась, ненавидя свою полную беспомощность и бестолковых людей. Наконец, до кого-то дошло моё состояние, подушку убрали, и я смогла сделать первый глубокий вдох.
- Что тут происходит?
Госпожа директор...
- Марда пыталась новенькую убить! - это, как я понимаю, таинственная Жанна.
- И совсем нет. Хотела посмотреть, как она себя чувствует и подушку поправить. - я первый раз услышала голос своей несостоявшейся убийцы. Под стать внешности - гнусавый, противный.
- Все вон!
- Я останусь! - Жанна
- Я сказала - вооон! - директор
- Попробуй выгнать!
Странно, из всего, произошедшего со мной понятно, что директора, Марду, мужчину по имени Иродин боятся. Все. А тут воспитанница нагло разговаривает с Ираной, после того, как избила её любимую доченьку. Тем не менее, скрипнув зубами, директор ушла, уводя с собой дочь.
- Хочешь я отвяжу голову? Если бы они тебе её не привязали, ты бы Марду увидела. А где колокольчик? Хорошо, что Птичка здесь была. А то...Ты как?
У меня дыхание перехватило от восхищения. Она прекрасна. Крупные тёмно-рыжые кудри обрамляют лицо с нежным румянцем, тёмные брови - тонкой дугой, и ярко-зелёный глаз в пушистых ресницах. Чёрная повязка, закрывающая второй глаз нисколько не портит её красоту.
Девушка тихо рассмеялась, очевидно, она знала, какое производит впечатление. На щеках появились две неглубокие ямочки, захотелось тронуть их пальцем.
- Я Жанна. Буду теперь здесь, с тобой. Раз уж фурия свою шавку из клетки выпустила. Когда буду уходить, девчонки приглядят. А ты не бойся. Кричи, если что. Ну вот, так луч...ше. Чёрт!
Жанна развязала полоску ткани, которая, проходя вдоль лба, крепила мою голову к доске.
- Шрам у тебя на лбу останется. У Марды подковки на каблуках. Сука...Ничего. Я сейчас. Сестра. Сима.
- Чего ж ты орёшь, блажная?!
- Глянь, пока схожу.
- Жаль немного...Волосы у тебя как шёлк. - Жанна отодвинулась немного. - Пока сойдёт, потом поровняю. Смотри. - она поднесла маленькое металлическое зеркальце.
Она обстригла мне волосы.
- Потом, когда вставать начнёшь, поровняю. Привыкнешь. Сейчас чёлки многие носят, попервости непривычно, потом и замечать забудешь.
- Жанна! Жанна! - влетевшая в мою комнату Птичка от возбуждения не могла стоять на месте. - Жанна! Мирополит умер!
- Что ж ты орёшь, дура?!
Личико Птички обиженно сморщилось:
- Ты же сама говорила - его смерть освободит нас.
- Орать то чего? Когда умер? - кажется у Жанны и сомнений не возникло, что Птичка принесла правдивую весть.
- Ночью, сегодня ночью... - девочка подпрыгивала на месте.
- Посиди с Рани. Пойду, пройдусь, узнаю, говорят наверно все. Кто-то что-то да знает.
- Нет. Ещё колокол не бил. Ирод прибежал к фурии, взмыленный как лошадь. Нам священника пришлют. Он боится до одури. Сидят сейчас у неё в кабинете, шепчутся. Я случайно подслушала.
- Ты?! Случайно?! Не дуйся. Молодец...Всё одно, месяца три минует пока до нас дойдёт. Надо переждать. Сиди, гляну.
- А почему смерть мирополита так тебя радует? Нельзя так.
- Дурочка ты, Рани. На мирополита покушались. Сатанисты. Говорят, - она наклонилась ко мне и зашептала на ухо, - говорят, его секретарь участвовал. Вот. - Птичка выпрямилась и продолжила тихим голосом: - Мирополит два последних года как ты...Ой, прости...Лежал он. Вот. А всеми делами секретарь заправлял.
- А вы откуда узнали? Это же секрет. Наверно.
- Как ты думаешь, почему Жанка повязку носит? Ей Марда два года назад глаз повредила, глаз есть, а не открывается. Вот. У нас тогда воспитательница была. Так она жалобу мирополиту послала. А эту жалобу фурии переслали, с припиской, чтоб больше такого не повторялось. И, чтоб дела тихо вела. Вот. А воспитательница утонула.
- А ты откуда знаешь?
- Так я это письмо и перехватила. У мэра. Я у него два года...в служанках была.
- И что? Он не узнал?
- Не-а. Он думает, что Наталия забрала, это его жена, она дико из-за меня бесилась. Они так ругались: она кричит - не брала, он орёт. Потом она ко мне пристала, да только я...спала я с ним тогда, и пожаловалась. Вот. Так письмо и не нашли. А потом парень один нашей фурии записку кинул, что, если она Жанку хоть раз обидит, он с письмом до инквизиторов пойдёт. Теперь Жанка нас всех спасает, как может. Вот. Она же в таверне, подавальщицей. Когда она на работе, Марда и лютует. Зато сейчас, всё поменяется. Мэр храм будет ремонтировать, давно пора, а там и батюшку пришлют...Живём!
Птичка умудрялась приплясывать на стуле, припевая:
- Скоро, скоро, скоро.
- А вдруг нового мирополита сатанисты своего поставят?
-Рани, ты где жила до приюта? Совсем жизни не понимаешь? Нового мирополита птица выбирает. Открывают клетку и выпускают столько белых голубей, сколько батюшек захотели мирополитом стать. Кому на плечо птица сядет, тот и мирополит.
- А если двоим?
- Дурочка, кому первому...Да и не было такого, чтоб две птицы зараз садились. Батюшка прежний рассказывал нам. Точно, не было.
- А где сейчас этот батюшка?
- Так лесница на колокольню упала и батюшка с ней, года два наверное назад. Не помню. Жанку спроси. Тогда Иранка и стала магиков привозить. Таких как ты. Сначала мальчишек везли, а теперь и девчонок везут. Ироду всё мало.
- Мальчишек? Разве это не девчачий приют?
- Ты ж не знаешь...Второе крыло парнями занято. Таких, как я совсем мало. Почти все магики, слабенькие, но магики. А ты чего умеешь?
- Кружева плести, читать, писать, математику знаю, немного историю мира и географию.
- Вот это да! Я о магии спрашивала...Здорово, что ты столько знаешь. Нас ведь...Ой. Обязательно за ухо?
- Я тебе когда сказала прийти зелье выпить? Или хочешь невинную душу погубить? - незаметно подошедшая сестра Сима крепко держала Птичку за ухо, потом потянула, заставив ту подняться. - Пошли-пошли. Ишь, что удумала. Сама щепка щепкой и малыша такого же выродишь...
Господин Иродин сидел на стуле возле стены. Сестра Сима держала меня за руку. Вот уже несколько дней меня ставили на ноги, но ходить не разрешали. Сегодня, под присмотром мага - Птичка по секрету рассказала, я должна сделать первый шаг, или не сделать, по словам сестры - на всё милость богов.
Чистой тряпочкой Сима стёрла пот с моего лба, и отпустила мою ладонь:
- Давай, деточка. С Богом!
Нога казалась очень тяжёлой, но я смогла поднять её, смогла переставить. Покачнулась, сестра тут же подхватила меня подмышки.
- Отпусти! - приказал Ирод. - Будет знать, что упадёт, будет стараться.
- Своей будешь командовать! - зло отозвалась Сима, продолжая удерживать меня. Заглянула мне в лицо, улыбнулась и подбодрила:
- Первый шаг сделала, давай вместе, потихоньку-помаленьку.
Так потихоньку-помаленьку мы и дошли до господина Иродина, с брезгливой гримасой наблюдавшего за моими усилиями.
Он поднялся со стула, подхватил меня на руки, отнёс к окну и, поставив на ноги, велел:
- Теперь сама, или хочешь калекой всю жизнь оставаться.
Прикусив губу, я сделала шаг, потом ещё, ещё. Спина стала противно мокрой, рубашка из грубого полотна липла к телу, но я шла. Левую ногу я передвигала спокойно, а правую подволакивала, слегка шоркая ступнёй о пол.
Я шла и плакала, вспоминая, как весело бегала с друзьями наперегонки, как играла с ними в тряпичный мяч. Всё это осталось в прошлом. И я никогда не вернусь к той жизни.
Чем больше я шла, тем тяжелее поднимала правую ногу. В конце концов, она подвернулась, Сима кинулась мне на помощь, а эта сволочь поймала её и не позволила помочь мне. Я упала вперёд на выставленные руки, но они подогнулись, и я ударилась лицом об пол. Права была Птичка - сволочь он, Ирод, как в рассказах о злобных духах и чертях.
Маг склонился надо мной и назидательно произнёс:
- Пока сама не научишься, будешь падать. В жизни тебе помогать никто не будет. Учись выживать мелкая водница. - и неожиданно спросил: - Кто твой отец?
Я упрямо сжала зубы, Сима помогла мне подняться, и, взглянув в глаза мужчине, я прошептала с издёвкой:
- Не скажу!
И пусть я не знаю, кто мой отец, но и Ирод определить не смог, а значит я могу придумать себе такого папу, какого захочу.
Широкая ладонь закрыла мне рот, придавив голову к подушке, я в ужасе забилась, разом проснувшись.
- Тихо, тихо, маленькая водница, пришло время отдавать должок.
Ирод откинул одеяло, задрал мою рубашку и положил мне на живот чуть выше пупка какой-то холодный предмет. Я почувствовала как из меня что-то уходит. Пальцы ног и рук стали холодеть, я попыталась ещё раз вырваться, но эта сволочь всё сильнее и сильнее вдавливала меня в кровать. Я испугалась, вдруг он мне снова спину сломает, и затихла, а потом и вовсе потеряла сознание.
