Вещи, которые были не по нутру Марлену, он как бы не слышал, пропускал мимо ушей. Удобная особенность слуха!
– Теперь наберись терпения и послушай меня! Роль ненормальной глупышки ты уже отыграла на бис! Мне мой друг и коллега Саша сделал операцию, неполостную, удалил из желчного протока застрявший камень. У меня несколько дней повторялись приступы, нужно было оперироваться, и Сашка предложил попробовать на мне новую методику, которую он еще не освоил: вытащить камень из протока через желудок. Мысль удалить желчный пузырь из-за одного камушка мне совсем не нравилась, и я согласился стать для Сашки первым подопытным кроликом. Несколько дней чувствовал себя паршиво: Сашка следил по УЗИ, чтобы камень можно было схватить щупом со стороны желудка.
– Почему ты мне ничего не говорил?
– Вспомнил, как ты восприняла мое коматозное состояние, когда мы с друзьями решили подшутить над тобой. Не хотел беспокоить.
– На этот раз шутка безусловно удалась: получилась даже намного круче, креативней!
– Ночью, когда терпеть уже не мог, вызвал Сашку, чтобы что-то сделал, убрал этот дурацкий камень хоть орально, хоть анально. Он через пищевод пропустил в желудок трубку, через нее какой-то управляемый щуп. Я, чтобы как-то облегчить состояние, заглотил до этого днем несколько таблеток активированного угля. Сашка ругался, что у меня в желудке черно, как у африканца в заднице. Принялся осветлять содержимое желудка. Натерпелся я! Не сказать, чтобы нетерпимая боль, но всё это неприятно до чёртиков. К тому же он этим механизмом впервые в жизни управлял. Поэтому вся эта операция заняла столько же времени, как серьёзнейшая операция на сердце. Наконец ему удалось вытянуть камень. Он был изможден, и я в совершенно непотребном состоянии. Сотку я забыл дома, твой номер сотового не мог вспомнить, попросил Сашу позвонить тебе, а он, видно, сразу же завалился от усталости спать, позже, когда очухался, позвонил и сказал, что в нашей квартире никого нет.
– В твоей квартире...
– В нашей квартире. Ты ушла, вещи зачем-то забрала. Данке ничего толком не объяснила. Она считает, что у тети Найли что-то случилось, и маме нужно было срочно находиться рядом с ней.
– Я ещё раз зайду к тебе, заберу книги, чемоданчик «Бош» с инструментами, кое-какие кухонные мелочи и замету все свои следы. Ключи от машины и квартиры оставлю. А ты положи ключи от моей квартиры в прихожей, чтобы я забрала.
– Давай позвоним Александру! Выслушай его.
– Ты с ним договорился, что он будет выдавать выгодную тебе версию?
– Поговори с ним! Я набрал номер, – сует мне в руки телефон.
– Санечка, здравствуй!
– Арманчик, никогда больше твоего хазбанта лечить не буду! Истеричный,
нетерпеливый, хамло настоящее! Обратился ко мне, и я обнаружил камень в
желчном протоке. Нужна была операция – удаление пузыря. Тут меня будто дернули за язык, и я сказал, что привез причиндалы для орального проведения подобной операции. Привязался ко мне, чтобы я на нем попробовал. Всю ночь пробовали! Я ведь эту штуку никогда в руках не держал! Учился на Марлене управлять ею. Он, оказывается, ещё и угля наглотался! Чернота, ничего не видно! Глаза выкатил, еще и бумагу с карандашом потребовал и эпистолярно матерился! Грозился, что засадит! Я тебе покажу снимок с камнем, большим, колючим. И бумажку с его жуткими ругателствами я сохранил. Обязательно тебе покажу, чтобы ты знала, с каким страшным зверем ты по соседству находишься. Могу даже завтра заехать к вам.
– Через несколько дней. Мы сейчас в Москве.
– Мой пациент ненормальный! Какая Москва, на хрен, когда ему нужны постельный режим ещё пару дней и неделю, не меньше, строгая диета!
Я выслушивала это с гордой осанкой, презрительно поджав губы, и вдруг неожиданно для себя размякла, жалость меня пронзила, проснулась и заворочалась совесть. Хотела поставить жирную точку в отношениях, а получилась хилая-прехилая запятая.
Вдруг звонок.
– Кого это ещё принесло?
Найля собственной персоной!
– Ты жива ещё, моя старушка? Привет! На звонки не отвечаешь, – обнимая и целуя меня в прихожей, начала верещать подруга. – Чем занята?
– Я тут неожиданно вынуждена принимать почётного гостя издалека. Найлёнушка, а где твой козлёнок Ренатушка?
– Остался внизу. Говорит, что незванный гость хуже татарина, а нам, татарам, куда еще хуже? – ответила она, входя в комнату. – О, какие люди тут, а я не в смокинге!
– Я тоже не во фраке! Привет, красотка! Цветёшь и благоухаешь! Годы тебя не берут! Нельзя быть такой неотразимой! – чмокнул ее Марлен по-дружески в щечку.
– Не разбрасывайся комплиментами! Сглазишь ненароком! Скажи лучше, пошто жинку-то свою, боярыню несравненную, обижаешь?
– Показалось ей! На руках ношу, на коленях перед ней стою, боготворю, молюсь на нее, всячески ублажаю, на шею сажу, в рот заглядываю, каждое слово ловлю, все желания выполняю, тучи над ней развожу, пылинки с неё сдуваю!
– Это в определенной последовательности или одновременно?! В любом случае ты прямо-таки настоящий сторукий Шива, – пошутила Найля.
– Это всё он под наркозом делает! - встряла я. – Рената будем звать?
– Нет, не нужно! Убедилась, что ты жива. Завтра приглашаю в гости ко мне на обед. Ухожу!
– Забери пакет с казы, жая. Конфеты, сухофрукты я привезла. Вдруг мы решим утром прогуляться, неудобно нам будет с пакетами ходить.
После ухода Найли я засуетилась, проснулись задремавшие инстинкты заботливой мамочки.
– Я же попросила Леночку молочко и курочку на рынке купить. Я тебя сейчас бульончиком напою и быстро рисовую кашку-размазню на молочке приготовлю. Творожок есть. Сметанку, наверно, не стоит добавлять.
Кормлю придурка. Желудок настойчиво напоминает мне, что в нем сегодня, кроме скудного завтрака, ничего путного не было. Я так увлеклась работой, что совсем позабыла про обед. Поздний семейный ужин.
– Из тебя типично женские словечки посыпались! Ты никогда так не разговаривала. Я как-то статью твою читал, о женском языке. Точно: молочко, курочка, кашка, бульончик, творожок, сметанка. Так ласково и вкусно звучит! Целую неделю не ел! Вкусно! И вот я сыт, и вот я рад, – напевает он.
– Как с малым ребёнком с тобой засюсюкала! Не думала, что ты мои статьи почитываешь! И сурок твой с типично женским языком при тебе, хочешь сказать?
– Много лет назад мне так хотелось попасть в эту квартиру! – переводит Марлен разговор в другое русло.
– Мечте твоей суждено было исполниться. А дальше что? Что ты прибедняешься? Мы ведь здесь останавливались, когда на каникулах привозили Дану и Жаника, чтобы показать им столицу! Три раза! Два раза на зимних, и летом. Кстати, я тебе письмо на мэйл сбросила. Не читай его, хорошо?
– Может, нам стоит вместе его прочитать? Камень из жёлчного пузыря исчез, теперь нужно, чтобы у тебя и у меня камни с сердца свалились. У тебя он очень увесистый!
– Давай не сейчас, не сегодня.
Иду в ванную и пугаюсь своего отражения в зеркале: лицо одутловатое, глаза зарёваные, красные, как у вампира, нахлебавшегося кровушки, опухший нос картошкой, скорбные морщинки у уголков рта появились... Одним словом – урода, если по-польски! Надо будет срочно у массажистки побывать! Не дело это! Где вы, мои эстрогены? Я-то ещё гордилась, что мужики на улице на меня засматривались! А они меня, чучело азиатское, просто жалели, оказывается...
Облачаюсь в пижаму. Возвращаюсь. Уже не могу сохранять свой неприступно гордый и независимый вид. Два слегка потрёпаных сапога – замечательная пара! Я сдалась. Провела кончиками пальцев по его колючей щетине, погладила нежно брови и виски, дотронулась до густой поросли кудрявой гривы. Морщинки, как солнечные лучики, в уголках глаз, синяя тень под глазами, серебристые волосы на висках. Осунулся. Но это всё ему идет, не портит. Такой родной, весь напряженый, твердый, будто из гранита.
Тебе нужно лечь спать. В Алма-Ате уже 12 ночи. Иди, прими душ, постель готова.
– Посиди со мной! Полежи рядом!
– Я поняла, что несуразно себя вела, совсем как глупая девчонка. Но ... -
Умеет он так всё повернуть, что я теперь чувствую себя немного виноватой! Вот зачем я оправдываюсь?!
– Не менее нелепо вёл себя я, совсем как неразумный мальчишка. (Что это с ним?! Он ведь никогда до последнего не сдаётся! Всегда прав!)
– Самое главное, чтобы наш мальчишка не узнал, какие дурные выбросы произошли у его сумасшедших родителей!
– Он был бы на твоей стороне! (Это правда! Для сына я святая, всегда правая, самая лучшая!) Помнишь, какой показательный трибунал он устроил, когда разводились родители его друга?
– Знаешь, почему измена страшнее смерти? После смерти – тишина, покой, забвение, умиротворение, а после измены нужно собирать кровавые куски, на которые тебя изорвали, наверно, чтобы скормить диким зверям, надо соединять их, заживить, чтобы до смерти ещё суметь дошагать, сначала переделав все свои земные обязанности. А чем бы я могла заглушить дикую боль, которая от старых ран временами накатывает? Любовниками до упоения, работой до отупения, социальными сетями до умопомрачения, вступлением в какую-нибудь секту, прикладываясь к бутылке не только в выходные дни до забытья?
Глава 32. Борец за справедливость
Глава 32
Борец за справедливость
Еще бы не помнить! Ребёнок учился тогда в первом классе. Он пришёл из школы в слезах. Его одноклассник и лучший друг Денис переживал драму: разводились родители. Любовница отца забеременела, и он решил оставить семью. «Представляешь, он бросает нас ради ребёнка, которого он ещё в глаза не видел! Значит, он притворялся, что любит меня и маму!» – поделился несчастный мальчик с моим сыном.
Отец Дениса оказался ещё тем мерзавцем! Как это можно было открытым текстом сказать семилетнему мальчику, что ни его и ни его мать он никогда не любил, потому что вынужден был жениться и жить с ними по принуждению. Только теперь с любимой женщиной он понял, что такое ждать желанного ребенка. Он не будет платить за карате, пусть мать выкручивается и выкраивает деньги из алиментов. Не сумеет, так обойдется и без какого-то карате. И он уверен, что сын, когда повзрослеет, станет мужчиной, сможет понять отца и не будет держать на него зла и обиды.
Я поговорила с общим тренером мальчишек, объяснила ситуацию, договорилась, что я буду платить за Дениску. Тренер сказал, что мальчик очень способный, возможно, он вскоре, если тот будет показывать хорошие результаты, снизит значительно цену, а через пару лет переведет на бесплатные тренировки.
«Как же так? С нами же такого не может произойти?» – стал с беспокойством теребить меня Рыжик. «Ручаюсь, что я тебя никогда не брошу! – успокоила я его. – За твоего папу отвечать не могу. Мы свободные люди, он не привязан ко мне. Если подобная вещь произойдёт с нами, это ударит по моему самолюбию, по моей гордости. Если отец решит уйти от меня, это не значит, что он забудет тебя! И я не буду запрещать тебе общаться с отцом, но сама с ним никаких дел иметь не буду.»
На следующий день сразу после ужина сын торжественно и строго пригласил нас в квартиру моих родителей. Мы пошли, не совсем понимая, что нас ожидает. Мы вчетвером, мой отец, мама, Дана и я, заняли места за столом, один стул Жан отставил в сторону и усадил на него отца. «Прошу считать наше заседание открытым! – начал мой мальчик напряжённым голосом. – Дедуля говорит, что семья – это прочная цепь, и только если какое-то звено с дефектом, она разрывается. В честности и порядочности тех, кто за столом, я не сомневаюсь.»
– А почему я попал в число сомнительных личностей?» – удивился Марлен.
– Потому что ты мужчина! Как и папа Дениса. Не отвлекай меня! Если в нашей семье произойдет подобное, то я хочу предупредить всех, что я тут же поменяю свою фамилию на фамилию деда и мамы, отчество возьму от имени мамы. Я ведь ее сын, а Арман – имя как женское, так и мужское. И буду всем говорить, что я кипчак, а не какой-то там адаец. Мама сказала, что если в нашей семье подобное произойдёт, то она не запретит мне общение с тобой. А я клянусь, что ноги моей в твоём доме не будет, и если ты придешь в мой дом, я тебя за порог не пущу, а если мы столкнёмся случайно на улице, я пройду мимо, даже не поздоровавшись. Я всё сказал!» – такими словами закончил Жан свою гневную речь и буквально пригвоздил взглядом отца.
– Спасибо за предупреждение, белолицый, рыжий сын! – только и сумел сказать Марлен.
– Правильным растет наш мальчик, слава Аллаху! Предательство, обман и измену не выносит», - произнёс довольно папа.
– А ты что молчишь? Собираешься остаться на его фамилии? – хлестнул едким вопросом Жаник сестру.
– Ну ещё ведь ничего не произошло! – отделалась от него Дана и как-то жалостливо посмотрела на Марлена.
А Жаник вдруг со слезами бросился ко мне:
– Я никому не позволю тебя обидеть!
Я прижимала его к груди и чувствовала бешеный стук его маленького и доброго сердечка.
– Ты мой бесстрашный рыцарь!
Эти превентивные меры, предпринятые сыном, слегка огорошили Марлена.
– Ты что, перешла из стана либеральных феминисток к радикальным? С чего это вдруг ребенок так разошелся, решил меня у позорного столба выставить? Ты ему такие глупости внушила?!
– Разве Жаник тебе не рассказал о предательстве отца своего лучшего друга? Тот перед уходом из семьи навалил на ребенка столько мерзости! Что он нежеланный ребёнок от нелюбимой женщины, которая вынудила его жениться на ней. Мы всей семьей успокаивали мальчика. Я оплатила за него посещение секции карате и обещала, что и в будущем буду платить, если ему и Жанику этот вид спорта не надоест, потому что его отец отказался оплачивать занятия, сказав, что Денис и без карате обойдется.
– Скотина он! А я причем?!
– Жаник спросил, не бросишь ли ты нас.
– И что ты ответила?
– Что ты свободен, не привязан цепями ко мне, если вдруг соберешься уйти, то я цепляться за тебя не буду. Но Жаник сможет встречаться с тобой, когда захочет. Ты от него, как отец Дениски, не откажешься.
– Вольнолюбивая и правдолюбивая моя, ты не могла ему сказать, что с нами подобного случиться не может?!
– Я не умею вешать на уши лапшу! Знаю, что очень неприятно ее потом стряхивать!
У меня потеплело на душе, когда я вспомнила, как мой сынуля пытался оградить меня от возможных несчастий.
– Солнышко мое рыжее! У меня есть верный защитник! Что бы я без него делала?
Глава 33. До нашего брака
Глава 33
До нашего брака
– Знаешь, я ведь никогда не интересовалась твоим первым браком. Я хочу знать, как ты жил со своей первой женой. Когда мы ссорились, мне всегда казалось, что ты злишься на меня потому, что я не такая красивая, как она, что не такая покладистая, не такая хозяйственная, рачительная, не такая умелая в постели, и я чувствовала себя виноватой. Я сокрушалась, что я пришла к тебе не девочкой, ещё и с чужим ребенком на руках и кучей своих проблем. Мне было совестно, что в ту новогоднюю ночь я прямо-таки по-хамски навязалась тебе, какое-то затмение на меня нашло! Типичный комплекс неполноценности! И сейчас я уже далеко не та девочка, в которую ты когда-то, как уверяешь, без оглядки и навсегда влюбился. Тебе ведь это не помешало жениться на другой, менять напропалую баб.
– Теперь наберись терпения и послушай меня! Роль ненормальной глупышки ты уже отыграла на бис! Мне мой друг и коллега Саша сделал операцию, неполостную, удалил из желчного протока застрявший камень. У меня несколько дней повторялись приступы, нужно было оперироваться, и Сашка предложил попробовать на мне новую методику, которую он еще не освоил: вытащить камень из протока через желудок. Мысль удалить желчный пузырь из-за одного камушка мне совсем не нравилась, и я согласился стать для Сашки первым подопытным кроликом. Несколько дней чувствовал себя паршиво: Сашка следил по УЗИ, чтобы камень можно было схватить щупом со стороны желудка.
– Почему ты мне ничего не говорил?
– Вспомнил, как ты восприняла мое коматозное состояние, когда мы с друзьями решили подшутить над тобой. Не хотел беспокоить.
– На этот раз шутка безусловно удалась: получилась даже намного круче, креативней!
– Ночью, когда терпеть уже не мог, вызвал Сашку, чтобы что-то сделал, убрал этот дурацкий камень хоть орально, хоть анально. Он через пищевод пропустил в желудок трубку, через нее какой-то управляемый щуп. Я, чтобы как-то облегчить состояние, заглотил до этого днем несколько таблеток активированного угля. Сашка ругался, что у меня в желудке черно, как у африканца в заднице. Принялся осветлять содержимое желудка. Натерпелся я! Не сказать, чтобы нетерпимая боль, но всё это неприятно до чёртиков. К тому же он этим механизмом впервые в жизни управлял. Поэтому вся эта операция заняла столько же времени, как серьёзнейшая операция на сердце. Наконец ему удалось вытянуть камень. Он был изможден, и я в совершенно непотребном состоянии. Сотку я забыл дома, твой номер сотового не мог вспомнить, попросил Сашу позвонить тебе, а он, видно, сразу же завалился от усталости спать, позже, когда очухался, позвонил и сказал, что в нашей квартире никого нет.
– В твоей квартире...
– В нашей квартире. Ты ушла, вещи зачем-то забрала. Данке ничего толком не объяснила. Она считает, что у тети Найли что-то случилось, и маме нужно было срочно находиться рядом с ней.
– Я ещё раз зайду к тебе, заберу книги, чемоданчик «Бош» с инструментами, кое-какие кухонные мелочи и замету все свои следы. Ключи от машины и квартиры оставлю. А ты положи ключи от моей квартиры в прихожей, чтобы я забрала.
– Давай позвоним Александру! Выслушай его.
– Ты с ним договорился, что он будет выдавать выгодную тебе версию?
– Поговори с ним! Я набрал номер, – сует мне в руки телефон.
– Санечка, здравствуй!
– Арманчик, никогда больше твоего хазбанта лечить не буду! Истеричный,
нетерпеливый, хамло настоящее! Обратился ко мне, и я обнаружил камень в
желчном протоке. Нужна была операция – удаление пузыря. Тут меня будто дернули за язык, и я сказал, что привез причиндалы для орального проведения подобной операции. Привязался ко мне, чтобы я на нем попробовал. Всю ночь пробовали! Я ведь эту штуку никогда в руках не держал! Учился на Марлене управлять ею. Он, оказывается, ещё и угля наглотался! Чернота, ничего не видно! Глаза выкатил, еще и бумагу с карандашом потребовал и эпистолярно матерился! Грозился, что засадит! Я тебе покажу снимок с камнем, большим, колючим. И бумажку с его жуткими ругателствами я сохранил. Обязательно тебе покажу, чтобы ты знала, с каким страшным зверем ты по соседству находишься. Могу даже завтра заехать к вам.
– Через несколько дней. Мы сейчас в Москве.
– Мой пациент ненормальный! Какая Москва, на хрен, когда ему нужны постельный режим ещё пару дней и неделю, не меньше, строгая диета!
Я выслушивала это с гордой осанкой, презрительно поджав губы, и вдруг неожиданно для себя размякла, жалость меня пронзила, проснулась и заворочалась совесть. Хотела поставить жирную точку в отношениях, а получилась хилая-прехилая запятая.
Вдруг звонок.
– Кого это ещё принесло?
Найля собственной персоной!
– Ты жива ещё, моя старушка? Привет! На звонки не отвечаешь, – обнимая и целуя меня в прихожей, начала верещать подруга. – Чем занята?
– Я тут неожиданно вынуждена принимать почётного гостя издалека. Найлёнушка, а где твой козлёнок Ренатушка?
– Остался внизу. Говорит, что незванный гость хуже татарина, а нам, татарам, куда еще хуже? – ответила она, входя в комнату. – О, какие люди тут, а я не в смокинге!
– Я тоже не во фраке! Привет, красотка! Цветёшь и благоухаешь! Годы тебя не берут! Нельзя быть такой неотразимой! – чмокнул ее Марлен по-дружески в щечку.
– Не разбрасывайся комплиментами! Сглазишь ненароком! Скажи лучше, пошто жинку-то свою, боярыню несравненную, обижаешь?
– Показалось ей! На руках ношу, на коленях перед ней стою, боготворю, молюсь на нее, всячески ублажаю, на шею сажу, в рот заглядываю, каждое слово ловлю, все желания выполняю, тучи над ней развожу, пылинки с неё сдуваю!
– Это в определенной последовательности или одновременно?! В любом случае ты прямо-таки настоящий сторукий Шива, – пошутила Найля.
– Это всё он под наркозом делает! - встряла я. – Рената будем звать?
– Нет, не нужно! Убедилась, что ты жива. Завтра приглашаю в гости ко мне на обед. Ухожу!
– Забери пакет с казы, жая. Конфеты, сухофрукты я привезла. Вдруг мы решим утром прогуляться, неудобно нам будет с пакетами ходить.
После ухода Найли я засуетилась, проснулись задремавшие инстинкты заботливой мамочки.
– Я же попросила Леночку молочко и курочку на рынке купить. Я тебя сейчас бульончиком напою и быстро рисовую кашку-размазню на молочке приготовлю. Творожок есть. Сметанку, наверно, не стоит добавлять.
Кормлю придурка. Желудок настойчиво напоминает мне, что в нем сегодня, кроме скудного завтрака, ничего путного не было. Я так увлеклась работой, что совсем позабыла про обед. Поздний семейный ужин.
– Из тебя типично женские словечки посыпались! Ты никогда так не разговаривала. Я как-то статью твою читал, о женском языке. Точно: молочко, курочка, кашка, бульончик, творожок, сметанка. Так ласково и вкусно звучит! Целую неделю не ел! Вкусно! И вот я сыт, и вот я рад, – напевает он.
– Как с малым ребёнком с тобой засюсюкала! Не думала, что ты мои статьи почитываешь! И сурок твой с типично женским языком при тебе, хочешь сказать?
– Много лет назад мне так хотелось попасть в эту квартиру! – переводит Марлен разговор в другое русло.
– Мечте твоей суждено было исполниться. А дальше что? Что ты прибедняешься? Мы ведь здесь останавливались, когда на каникулах привозили Дану и Жаника, чтобы показать им столицу! Три раза! Два раза на зимних, и летом. Кстати, я тебе письмо на мэйл сбросила. Не читай его, хорошо?
– Может, нам стоит вместе его прочитать? Камень из жёлчного пузыря исчез, теперь нужно, чтобы у тебя и у меня камни с сердца свалились. У тебя он очень увесистый!
– Давай не сейчас, не сегодня.
Иду в ванную и пугаюсь своего отражения в зеркале: лицо одутловатое, глаза зарёваные, красные, как у вампира, нахлебавшегося кровушки, опухший нос картошкой, скорбные морщинки у уголков рта появились... Одним словом – урода, если по-польски! Надо будет срочно у массажистки побывать! Не дело это! Где вы, мои эстрогены? Я-то ещё гордилась, что мужики на улице на меня засматривались! А они меня, чучело азиатское, просто жалели, оказывается...
Облачаюсь в пижаму. Возвращаюсь. Уже не могу сохранять свой неприступно гордый и независимый вид. Два слегка потрёпаных сапога – замечательная пара! Я сдалась. Провела кончиками пальцев по его колючей щетине, погладила нежно брови и виски, дотронулась до густой поросли кудрявой гривы. Морщинки, как солнечные лучики, в уголках глаз, синяя тень под глазами, серебристые волосы на висках. Осунулся. Но это всё ему идет, не портит. Такой родной, весь напряженый, твердый, будто из гранита.
Тебе нужно лечь спать. В Алма-Ате уже 12 ночи. Иди, прими душ, постель готова.
– Посиди со мной! Полежи рядом!
– Я поняла, что несуразно себя вела, совсем как глупая девчонка. Но ... -
Умеет он так всё повернуть, что я теперь чувствую себя немного виноватой! Вот зачем я оправдываюсь?!
– Не менее нелепо вёл себя я, совсем как неразумный мальчишка. (Что это с ним?! Он ведь никогда до последнего не сдаётся! Всегда прав!)
– Самое главное, чтобы наш мальчишка не узнал, какие дурные выбросы произошли у его сумасшедших родителей!
– Он был бы на твоей стороне! (Это правда! Для сына я святая, всегда правая, самая лучшая!) Помнишь, какой показательный трибунал он устроил, когда разводились родители его друга?
– Знаешь, почему измена страшнее смерти? После смерти – тишина, покой, забвение, умиротворение, а после измены нужно собирать кровавые куски, на которые тебя изорвали, наверно, чтобы скормить диким зверям, надо соединять их, заживить, чтобы до смерти ещё суметь дошагать, сначала переделав все свои земные обязанности. А чем бы я могла заглушить дикую боль, которая от старых ран временами накатывает? Любовниками до упоения, работой до отупения, социальными сетями до умопомрачения, вступлением в какую-нибудь секту, прикладываясь к бутылке не только в выходные дни до забытья?
Глава 32. Борец за справедливость
Глава 32
Борец за справедливость
Еще бы не помнить! Ребёнок учился тогда в первом классе. Он пришёл из школы в слезах. Его одноклассник и лучший друг Денис переживал драму: разводились родители. Любовница отца забеременела, и он решил оставить семью. «Представляешь, он бросает нас ради ребёнка, которого он ещё в глаза не видел! Значит, он притворялся, что любит меня и маму!» – поделился несчастный мальчик с моим сыном.
Отец Дениса оказался ещё тем мерзавцем! Как это можно было открытым текстом сказать семилетнему мальчику, что ни его и ни его мать он никогда не любил, потому что вынужден был жениться и жить с ними по принуждению. Только теперь с любимой женщиной он понял, что такое ждать желанного ребенка. Он не будет платить за карате, пусть мать выкручивается и выкраивает деньги из алиментов. Не сумеет, так обойдется и без какого-то карате. И он уверен, что сын, когда повзрослеет, станет мужчиной, сможет понять отца и не будет держать на него зла и обиды.
Я поговорила с общим тренером мальчишек, объяснила ситуацию, договорилась, что я буду платить за Дениску. Тренер сказал, что мальчик очень способный, возможно, он вскоре, если тот будет показывать хорошие результаты, снизит значительно цену, а через пару лет переведет на бесплатные тренировки.
«Как же так? С нами же такого не может произойти?» – стал с беспокойством теребить меня Рыжик. «Ручаюсь, что я тебя никогда не брошу! – успокоила я его. – За твоего папу отвечать не могу. Мы свободные люди, он не привязан ко мне. Если подобная вещь произойдёт с нами, это ударит по моему самолюбию, по моей гордости. Если отец решит уйти от меня, это не значит, что он забудет тебя! И я не буду запрещать тебе общаться с отцом, но сама с ним никаких дел иметь не буду.»
На следующий день сразу после ужина сын торжественно и строго пригласил нас в квартиру моих родителей. Мы пошли, не совсем понимая, что нас ожидает. Мы вчетвером, мой отец, мама, Дана и я, заняли места за столом, один стул Жан отставил в сторону и усадил на него отца. «Прошу считать наше заседание открытым! – начал мой мальчик напряжённым голосом. – Дедуля говорит, что семья – это прочная цепь, и только если какое-то звено с дефектом, она разрывается. В честности и порядочности тех, кто за столом, я не сомневаюсь.»
– А почему я попал в число сомнительных личностей?» – удивился Марлен.
– Потому что ты мужчина! Как и папа Дениса. Не отвлекай меня! Если в нашей семье произойдет подобное, то я хочу предупредить всех, что я тут же поменяю свою фамилию на фамилию деда и мамы, отчество возьму от имени мамы. Я ведь ее сын, а Арман – имя как женское, так и мужское. И буду всем говорить, что я кипчак, а не какой-то там адаец. Мама сказала, что если в нашей семье подобное произойдёт, то она не запретит мне общение с тобой. А я клянусь, что ноги моей в твоём доме не будет, и если ты придешь в мой дом, я тебя за порог не пущу, а если мы столкнёмся случайно на улице, я пройду мимо, даже не поздоровавшись. Я всё сказал!» – такими словами закончил Жан свою гневную речь и буквально пригвоздил взглядом отца.
– Спасибо за предупреждение, белолицый, рыжий сын! – только и сумел сказать Марлен.
– Правильным растет наш мальчик, слава Аллаху! Предательство, обман и измену не выносит», - произнёс довольно папа.
– А ты что молчишь? Собираешься остаться на его фамилии? – хлестнул едким вопросом Жаник сестру.
– Ну ещё ведь ничего не произошло! – отделалась от него Дана и как-то жалостливо посмотрела на Марлена.
А Жаник вдруг со слезами бросился ко мне:
– Я никому не позволю тебя обидеть!
Я прижимала его к груди и чувствовала бешеный стук его маленького и доброго сердечка.
– Ты мой бесстрашный рыцарь!
Эти превентивные меры, предпринятые сыном, слегка огорошили Марлена.
– Ты что, перешла из стана либеральных феминисток к радикальным? С чего это вдруг ребенок так разошелся, решил меня у позорного столба выставить? Ты ему такие глупости внушила?!
– Разве Жаник тебе не рассказал о предательстве отца своего лучшего друга? Тот перед уходом из семьи навалил на ребенка столько мерзости! Что он нежеланный ребёнок от нелюбимой женщины, которая вынудила его жениться на ней. Мы всей семьей успокаивали мальчика. Я оплатила за него посещение секции карате и обещала, что и в будущем буду платить, если ему и Жанику этот вид спорта не надоест, потому что его отец отказался оплачивать занятия, сказав, что Денис и без карате обойдется.
– Скотина он! А я причем?!
– Жаник спросил, не бросишь ли ты нас.
– И что ты ответила?
– Что ты свободен, не привязан цепями ко мне, если вдруг соберешься уйти, то я цепляться за тебя не буду. Но Жаник сможет встречаться с тобой, когда захочет. Ты от него, как отец Дениски, не откажешься.
– Вольнолюбивая и правдолюбивая моя, ты не могла ему сказать, что с нами подобного случиться не может?!
– Я не умею вешать на уши лапшу! Знаю, что очень неприятно ее потом стряхивать!
У меня потеплело на душе, когда я вспомнила, как мой сынуля пытался оградить меня от возможных несчастий.
– Солнышко мое рыжее! У меня есть верный защитник! Что бы я без него делала?
Глава 33. До нашего брака
Глава 33
До нашего брака
– Знаешь, я ведь никогда не интересовалась твоим первым браком. Я хочу знать, как ты жил со своей первой женой. Когда мы ссорились, мне всегда казалось, что ты злишься на меня потому, что я не такая красивая, как она, что не такая покладистая, не такая хозяйственная, рачительная, не такая умелая в постели, и я чувствовала себя виноватой. Я сокрушалась, что я пришла к тебе не девочкой, ещё и с чужим ребенком на руках и кучей своих проблем. Мне было совестно, что в ту новогоднюю ночь я прямо-таки по-хамски навязалась тебе, какое-то затмение на меня нашло! Типичный комплекс неполноценности! И сейчас я уже далеко не та девочка, в которую ты когда-то, как уверяешь, без оглядки и навсегда влюбился. Тебе ведь это не помешало жениться на другой, менять напропалую баб.
