Потом вдруг отрезала себе хороший такой ломоть батона, намазала его маслом, сверху положила кусочки очищенной селёдки, намазала всё это мёдом и с большим аппетитом съела. И до меня дошло: это просто – «Здравствуй, дорогой токсикоз!» При первой беременности я обошлась без него, не до него было: я носилась как ломовая лошадь, сдавала экзамены для кандидатского минимума, писала статьи, печатала окончательный вариант диссертации. Сейчас же я могла его себе позволить! Слава богу, что ему у меня совсем не понравилось! Больше подобных причуд с извращением вкуса не проявлялось.
Еще до заключения брака у меня была незапланированная беременность и выкидыш, поэтому, наверно, Марлен предельно внимательно отнесся к этому, когда я забеременела. Он устроил мне ежедневные проверки по вечерам веса, объема талии, прослушивал меня, затем сердцебиение плода, делал какие-то записи в специальной тетради. Заставлял делать специальную гимнастику утром и перед сном обязательно «выгуливал». Мне будущий папаша изрядно надоел! Мне приходилось в последние месяцы время от времени стоять на четвереньках, чтобы вернуть ребенка в положение «головой к выходу», он был очень ветрлявым и крутился, как акробат.
Рожать я должна была у его однокурсницы, которую он уважал, считал знающим врачом и доверял ей. Хорошо, что хоть такие прелести интересного положения, как усталость, токсикоз, сонливость, заторможенность, отёки, перепады настроения, извращение вкуса, меня опасливо обошли стороной. Носилась как юная горная козочка.
Схватки начались раньше предполагаемого срока, поздно вечером. Марлен позвонил сразу же однокурснице, курировавшей меня, велел ей быть готовой через 20 минут, посадил меня в машину, мы заехали за ней и через полчаса мы были в роддоме.
Приятельница мужа ворчала, что можно было не спешить, хорошо, если это произойдет где-то утром. Но тут вмешалась я. Мои первые роды длились всего пять часов, а вторые могли оказаться еще более стремительными. И правда, через четыре часа малыш уже орал у нее на руках.
Мальчик, как я и страстно мечтала, но неожиданно огненно-рыжий, совсем как морковка. Личико – в отца, руки его, кудряшки – его, моё – только форма зеленых глаз, а в кого рыжий? Занялась кропотливо выяснением: оказалось, что мамин прадед был рыжий и зеленоглазый.
У мамули моей в роду вообще много всяких странностей. Какой-то ее прапрапрадед выкрал у кровных врагов понравившуюся ему девушку-джунгарку и женился на ней, насильно. Она несколько раз пыталась удрать, но он ее ловил. И эта красотка, уже будучи седовласой старухой, однажды чуть не искалечила свою сноху. Швырнула в нее топор. Хорошо что невестка успела отскочить. За что, спрашивается? За то что молодуха во время подготовки к переезду на новое пастбище подняла с земли выпавший из вьюка казан и сказала: «Да что этот проклятый казан падает и падает, ну совсем как отрубленная джунгарская башка!»
Это, получается, в пятом поколении не очень понятно откуда взявшийся цвет волос до моего сынули дошел?Со временем мой золотой рыжик немного потемнел, и волосы стали цвета ржавого железа. Роскошный цвет, надо отметить!
Вспомнилось, что как-то прочитала дурацкую историю, что-то вроде анекдота, о туристе, который в карете ехал по территории Франции. Раннее утро. Выглянул из окна и увидел рыжеволосую девушку. Заснул. Проснулся днем, вышел из кареты размяться, огляделся и увидел рыжего мальчика. Поехал дальше. К вечеру кучер остановился, чтобы уточнить у рыжего мужчины, как ему лучше проехать к границе. Путешественник же позже в своей книге о поездке по Европе написал: «Во Франции все французы рыжие.» Видно, я предназначала своему мальчику жизнь в стране среди себе подобных. Невестка моя тоже рыжеволосая.
Асем
Бабуль,
а моя мама очень обрадовалась, когда у нее появился рыжий братик?
Ответ бабушки Асем
Асик,
она совсем не была ему рада. Она привыкла быть в центре всеобщего внимания, ярким светом в окне и в конкурентах абсолютно не нуждалась. Страшно ревновала. Когда я была в интересном положении, она проводила со мной совсем по-взрослому серьезные нравоучительные беседы. «И зачем тебе это? Ты не видишь, что ли, что стала толстой и неповоротливой. Папа может тебя разлюбить. Вот родится он, и у меня не будет больше своей комнаты, как я буду перед мальчиком раздеваться? Представляешь, столько шума и неудобства от него, будет с воплями носиться, в войнушку играть, игрушки ломать, всем будет доставаться.» У нее была привычка, проснувшись, сразу бежать к нам и ложиться с нами в постель. Теперь она заставала в нашей кровати брата. Тогда она стала под предлогом, что не может спать нормально из-за плача младенца, уходить на ночь к моим родителям и пропадать у них весь день.
Родители предложили нам поменяться квартирами: им четыре комнаты были ни к чему. К тому же, мне это было удобнее: моя двухкомнатная квартирка, которую я использовала в качестве рабочего кабинета, была на той же лестничной площадке. После ремонта мы поселились в родительской квартире.
Поздравить с малышом в выходной день зашли ко мне мои друзья – Марат и Таня с пятилетней дочкой. Мы сидели в гостиной и пили чай, Марлен взялся удивить нас каким-то кулинарным изыском, Дана увела Динару играть в свою комнату. И когда вечером друзья стали собираться уйти, Динара выдала странную речь:
– Мальчика нашего могли бы уже приготовить. Заверните его, пожалуйста!
– Какого мальчика? – поинтересовалась я, решив, что она говорит о какой-то игрушке.
– Живого, – ответила бойкая девица. – Я его купила.
– Как?!
– За три рубля!
– Всего за три рубля?!
– А сколько вы хотели за полтора киляграма?!
– Как полтора килограмма?! Четыре кило! – у меня чуть было слезы на глазах не выступили.
Дочь загнала родного брата за трёшку! Марлен и мои друзья хохотали, мне же было не до смеха. Сделку сообща признали недействительной. Девочкам объяснили, что торговля людьми в современном мире запрещена, преследуется и карается законом.
Когда Жанчик немного подрос и стал узнавать, по-особенному радостно улыбаться ей, Дана к нему привязалась. Это правильно: родители рано или поздно уйдут, и рядом останется родной человек. Она для него стала авторитетом, самой умной, красивой и доброй сестрой во всем мире. Я счастлива, что они очень близки!
Бабушка
Вот сейчас я вспоминаю папу, и сразу же спазмы в горле, слезы из глаз. Дорогой мой папа, для всех всегда такой правильный, справедливый, но дома, в семье – не всегда. Ко мне чересчур требовательный.Может быть, это и правильно. Ведь всё, чего я достигла в жизни – это ради него, из-за него! Господи, я так говорю, будто в этой жизни я, как Мари Кюри, две Нобелевские премии отхватила!
Как он обрадовался внуку! Каждый день гулял с ним. Разговаривал с ним полдня только по-казахски, оставшееся время – как получится. Играл с ним в шашки и шахматы. Читал с ним, как он говорил, нужные и полезные книги, решал с ним математические и логические загадки, задачи, обсуждал книги, фильмы, вместе с ним ходил в кино. Учил хорошему.
Безымянная козявка отвалилась от груди и барахталась между мной и Марленом. Сосредоточенный взгляд вдруг смягчился. Я уже знала, предвестником чего это является, и аккуратно высадила его над тазиком. Он послушно пустил струю, и я вернула его на место. Мини-адаец удобно раскинулся морским спрутиком. Такой махонький, а сумел нас к краям постели отодвинуть. Хозяин жизни!
– Как вы ловко действуете! – восхитился Марлен.
– Нужно будет его подкарауливать. Естественно, будут моменты, когда я прозеваю. Но и это на пользу. Он сразу смекнет, что быть сухим намного приятней, чем лежать в мокром, и сам станет подавать знаки – издавать какие-то звуки, кряхтеть, пыхтеть. Ты уже забыл, наверно, как это было с Даной.
– Она кричала: «Эй!». Я думал, что она от природы такая чистюля.
– Нет, ее тоже дрессировали. Время тратишь, конечно, но зато потом обходишься без кучи мокрых пеленок и ползунков.
– Рачительная ты моя!
– А то! Знаешь, я впервые задумалась о том, как далеко мы отошли от образа жизни своих предков, во время одного пребывания в Германии. Меня попросили рассказать о жизни кочевников. Я стала готовиться к выступлению. Тогда таких больших возможностей Интернет еще не давал. Я сделала рисунки, чтобы демонстрировать их на кодоскопе. И как-то до меня стал доходить рационализм, разумность образа жизни степняков.
Их основное жилище, юрта, это микромир в макромире. За час с небольшим её можно разобрать и собрать. У нее нет фундамента – она едина с Землей и по сути ее копия. Круглая стена – это горизонт, круглый потолок – шанырак – это небосвод.
А бесик, детская колыбель – это вообще предел изобретательности и мудрости! Легкая и удобная для переноса и перевозки с места на место, ребенок всегда чистый, не лежит в мокрой постели, поэтому спокойно спит. Если вдруг во время стычки с врагом колыбель упадет с арбы, то ребенок, прочно прикрепленный к ней, не получит ощутимых травм. Он тоже в своем защищеном микромире...
Четыре времени года – четыре пастбища. Чуткое отношение к матери-Земле, к природе: у каждого пастбища было время для восстановления до следующего возвращения стада. А сейчас дикие животные, у которых человек отнял необходимое жизненное пространство, выбираются покормиться к мусоркам соседних деревень и городов... Печально всё это! И знаешь, я хотела с тобой серьезно поговорить.
– Боюсь я серьезных разговоров! Я в чем-то провинился? Или тебе бесик, казахскую колыбель, нужно достать?
– Что ты! Нет! Мальчишка наш до сих пор без имени. Папа с мамой предложили несколько имен прославленных героев. Папины варианты совсем уж выспренные – Джахангир, Бейбарс, от мамули, конечно, Жанибек, Алибек. Может, Жан? Простенько, звучно, легко произносить. Я думала, что Ален красиво, но Ален Марленович – звучит комично.
И еще один вопрос, очень серьезный. Ведь мальчику положено делать обрезание, причем в таком возрасте, когда он еще не понимает, зачем это делается, как он к этому относится. Я вообще, признаюсь, к этому обряду несколько скептически отношусь. Почему верующий в Аллаха человек вообразил, что он искусснее создателя и может поправлять его творение?! Мне кажется, что нужно этот обряд отложить, чтобы мальчик мог сам осознанно сделать выбор – нужно ему это или нет. Вот у тебя, например, что с этим делом?
– Это как? – муж изумленно смотрел на меня.
– Ну, ты перенес эту операцию?
– Ты что, после шести лет совместной жизни спрашиваешь это?
– Может, по казахским понятиям, я в постели бесстыдно себя веду, но у меня нет привычки таращиться и разглядывать человека ниже пояса.
– Мы же сколько раз были с тобой в бане! Ты только в глаза мне смотрела? И в постели мы с тобой каждую ночь не в скафандрах!
– Я же видела только тебя, других же мужчин не было, чтобы сравнивать! И как-то не было надобности узнавать разницу между обрезаным и необрезаным самцом.
– Железная логика! Кому-то это рассказать, у него будет заворот кишок от
дикого смеха.
– Похихикай со своими верными друзьями и попроси их прислать мне фото их мужских достоинств в разных состояниях! И чтобы не забыли написать, обрезан или не обрезан.
– Договорились, солнышко, – прекратил зубоскальство мой развесёлый супруг, ловко уклонившись от прямого ответа на мою реплику. – Родителям скажем, что нам нравится имя Жан, а обрезание отложим до того момента, когда ребенок поймет его смысл.
Жан был моим сынулей, и когда вырос, именно со мной он делился своими секретами. Бакалавриат он закончил в Германии. И нужно же было произойти тому, что встретился случайно в Дрездене с французской девчонкой! В картинной галерее. В зале французской пастели. Возле Лиотаровской знаменитой «Шоколадницы». Вспомнил мои слова, что этот шедевр произвел на меня даже большее впечатление, чем «Сикстинская мадонна», что я испытала настоящий экстаз, когда мне показалось – девушка живая, поднос подрагивает в ее руках. Первым долгом нашел этот зал. Зашёл. А перед «Шоколадницей» Лиотара застыла хрупкая девушка. Глаз оторвать от картины не может.
– Так на тебя, мамуль, похожа!
Ну да! Прямо моя рыжеволосая копия! Влюбился.
– Совсем как папа в тебя – с первого взгляда и навсегда! Это судьба, мамуля! Если бы ты мне с таким восторгом об этом зале и девушке с подносом не говорила, я бы в этот зал и не пошел!
Юная француженка оказалась не такой вредной, как я. Они сразу же познакомились.
– Как хорошо, что ты заставила меня учить французский! Оказалось, твоя подруга Майя мне хорошее произношение поставила, и лексический запас у меня очень приличный! Ты мой добрый ангел!
Страдал. «Вдруг я ей не так уж и сильно понравился? Тебе ведь папа тоже не сразу понравился?» При каждом разговоре по телефону говорил о ней. В каждом письме писал, какая она, Аннет, замечательная, удивительная, милая, трогательная, добрая, особенная, безупречная, бесподобная. Ради нее он готов горы свернуть! И чем-то она напоминала сыну меня: так же морщит носик, так же всплекивает руками, когда пугается, так же наклоняет голову, когда внимательно слушает. «Сынуля, горы не для того тысячелетия стоят, чтобы ты их разворотил! Не забывай просто делать для нее всегда что-то нужное, полезное, приятное, чтобы она чувствовала постоянно твое внимание, тепло, понимание, любовь. Только не говори ей никогда, что она похожа на меня, а то она меня возненавидит! Все девушки считают, что они особые, особенные, ни на кого не похожие, единственные в своем роде.»
Он ездил к ней, она приезжала к нему. Когда я была в Берлине, она гостила у него, и мы познакомились. Милая девочка, очаровательная, воспитанная, неискушённая, непорочная. Ей повезло, что ее полюбил мой сын! Он у меня замечательный, удивительный, умный, добрый! Может, и наоборот, моему сыну повезло. Плохо лишь, что она француженка. Она ведь не переедет в Казахстан! Да и что хорошего сейчас в Казахстане?
– Аннет завтра будет моей! Я буду у нее первым! Как мне вести себя, мама? У меня еще никогда не было девственниц, – взволнованно спрашивал он по телефону, позабыв, что у меня три часа ночи.
– Сынуля, самое главное – будь осторожным и нежным. Не жди от первого раза слишком многого. Девочке страшно, она боится боли. Подольше ласкай, чтобы была расслабленной, если будет очень больно, то спроси, не отложить ли остальное на следующий раз, когда она придет в себя. Будь внимательным к ней, не иди на поводу своих эгоистичных мужских инстинктов. Не действуй никогда нахрапом.
А вот когда у него в постели успели недевственницы побывать?! Об этом он мне не сообщал. И от меня у него были тайны, выясняется. Или не хотел делиться не очень важными для него событиями? Не хотел расстраивать? Но ведь самые первые отношения с девушкой, пусть даже не девственницей, разве это не важно для юноши? Странно... Может, отцу говорил? Но Марлен в тот же день рассказал бы мне.
Через неделю Жан поехал в Париж и позвонил мне оттуда.
– Ма, у нас с Аннет сегодня был потрясающий, просто улетный секс!
– А о защите вы не забываете, сынуль?
Я, конечно же, поспешила сообщить эту радостную весть его отцу.
– У нашего сына был улетный секс, потрясающий, с французской девочкой, которая досталась ему девственницей.
Еще до заключения брака у меня была незапланированная беременность и выкидыш, поэтому, наверно, Марлен предельно внимательно отнесся к этому, когда я забеременела. Он устроил мне ежедневные проверки по вечерам веса, объема талии, прослушивал меня, затем сердцебиение плода, делал какие-то записи в специальной тетради. Заставлял делать специальную гимнастику утром и перед сном обязательно «выгуливал». Мне будущий папаша изрядно надоел! Мне приходилось в последние месяцы время от времени стоять на четвереньках, чтобы вернуть ребенка в положение «головой к выходу», он был очень ветрлявым и крутился, как акробат.
Рожать я должна была у его однокурсницы, которую он уважал, считал знающим врачом и доверял ей. Хорошо, что хоть такие прелести интересного положения, как усталость, токсикоз, сонливость, заторможенность, отёки, перепады настроения, извращение вкуса, меня опасливо обошли стороной. Носилась как юная горная козочка.
Схватки начались раньше предполагаемого срока, поздно вечером. Марлен позвонил сразу же однокурснице, курировавшей меня, велел ей быть готовой через 20 минут, посадил меня в машину, мы заехали за ней и через полчаса мы были в роддоме.
Приятельница мужа ворчала, что можно было не спешить, хорошо, если это произойдет где-то утром. Но тут вмешалась я. Мои первые роды длились всего пять часов, а вторые могли оказаться еще более стремительными. И правда, через четыре часа малыш уже орал у нее на руках.
Мальчик, как я и страстно мечтала, но неожиданно огненно-рыжий, совсем как морковка. Личико – в отца, руки его, кудряшки – его, моё – только форма зеленых глаз, а в кого рыжий? Занялась кропотливо выяснением: оказалось, что мамин прадед был рыжий и зеленоглазый.
У мамули моей в роду вообще много всяких странностей. Какой-то ее прапрапрадед выкрал у кровных врагов понравившуюся ему девушку-джунгарку и женился на ней, насильно. Она несколько раз пыталась удрать, но он ее ловил. И эта красотка, уже будучи седовласой старухой, однажды чуть не искалечила свою сноху. Швырнула в нее топор. Хорошо что невестка успела отскочить. За что, спрашивается? За то что молодуха во время подготовки к переезду на новое пастбище подняла с земли выпавший из вьюка казан и сказала: «Да что этот проклятый казан падает и падает, ну совсем как отрубленная джунгарская башка!»
Это, получается, в пятом поколении не очень понятно откуда взявшийся цвет волос до моего сынули дошел?Со временем мой золотой рыжик немного потемнел, и волосы стали цвета ржавого железа. Роскошный цвет, надо отметить!
Вспомнилось, что как-то прочитала дурацкую историю, что-то вроде анекдота, о туристе, который в карете ехал по территории Франции. Раннее утро. Выглянул из окна и увидел рыжеволосую девушку. Заснул. Проснулся днем, вышел из кареты размяться, огляделся и увидел рыжего мальчика. Поехал дальше. К вечеру кучер остановился, чтобы уточнить у рыжего мужчины, как ему лучше проехать к границе. Путешественник же позже в своей книге о поездке по Европе написал: «Во Франции все французы рыжие.» Видно, я предназначала своему мальчику жизнь в стране среди себе подобных. Невестка моя тоже рыжеволосая.
Асем
Бабуль,
а моя мама очень обрадовалась, когда у нее появился рыжий братик?
Ответ бабушки Асем
Асик,
она совсем не была ему рада. Она привыкла быть в центре всеобщего внимания, ярким светом в окне и в конкурентах абсолютно не нуждалась. Страшно ревновала. Когда я была в интересном положении, она проводила со мной совсем по-взрослому серьезные нравоучительные беседы. «И зачем тебе это? Ты не видишь, что ли, что стала толстой и неповоротливой. Папа может тебя разлюбить. Вот родится он, и у меня не будет больше своей комнаты, как я буду перед мальчиком раздеваться? Представляешь, столько шума и неудобства от него, будет с воплями носиться, в войнушку играть, игрушки ломать, всем будет доставаться.» У нее была привычка, проснувшись, сразу бежать к нам и ложиться с нами в постель. Теперь она заставала в нашей кровати брата. Тогда она стала под предлогом, что не может спать нормально из-за плача младенца, уходить на ночь к моим родителям и пропадать у них весь день.
Родители предложили нам поменяться квартирами: им четыре комнаты были ни к чему. К тому же, мне это было удобнее: моя двухкомнатная квартирка, которую я использовала в качестве рабочего кабинета, была на той же лестничной площадке. После ремонта мы поселились в родительской квартире.
Поздравить с малышом в выходной день зашли ко мне мои друзья – Марат и Таня с пятилетней дочкой. Мы сидели в гостиной и пили чай, Марлен взялся удивить нас каким-то кулинарным изыском, Дана увела Динару играть в свою комнату. И когда вечером друзья стали собираться уйти, Динара выдала странную речь:
– Мальчика нашего могли бы уже приготовить. Заверните его, пожалуйста!
– Какого мальчика? – поинтересовалась я, решив, что она говорит о какой-то игрушке.
– Живого, – ответила бойкая девица. – Я его купила.
– Как?!
– За три рубля!
– Всего за три рубля?!
– А сколько вы хотели за полтора киляграма?!
– Как полтора килограмма?! Четыре кило! – у меня чуть было слезы на глазах не выступили.
Дочь загнала родного брата за трёшку! Марлен и мои друзья хохотали, мне же было не до смеха. Сделку сообща признали недействительной. Девочкам объяснили, что торговля людьми в современном мире запрещена, преследуется и карается законом.
Когда Жанчик немного подрос и стал узнавать, по-особенному радостно улыбаться ей, Дана к нему привязалась. Это правильно: родители рано или поздно уйдут, и рядом останется родной человек. Она для него стала авторитетом, самой умной, красивой и доброй сестрой во всем мире. Я счастлива, что они очень близки!
Бабушка
Вот сейчас я вспоминаю папу, и сразу же спазмы в горле, слезы из глаз. Дорогой мой папа, для всех всегда такой правильный, справедливый, но дома, в семье – не всегда. Ко мне чересчур требовательный.Может быть, это и правильно. Ведь всё, чего я достигла в жизни – это ради него, из-за него! Господи, я так говорю, будто в этой жизни я, как Мари Кюри, две Нобелевские премии отхватила!
Как он обрадовался внуку! Каждый день гулял с ним. Разговаривал с ним полдня только по-казахски, оставшееся время – как получится. Играл с ним в шашки и шахматы. Читал с ним, как он говорил, нужные и полезные книги, решал с ним математические и логические загадки, задачи, обсуждал книги, фильмы, вместе с ним ходил в кино. Учил хорошему.
Безымянная козявка отвалилась от груди и барахталась между мной и Марленом. Сосредоточенный взгляд вдруг смягчился. Я уже знала, предвестником чего это является, и аккуратно высадила его над тазиком. Он послушно пустил струю, и я вернула его на место. Мини-адаец удобно раскинулся морским спрутиком. Такой махонький, а сумел нас к краям постели отодвинуть. Хозяин жизни!
– Как вы ловко действуете! – восхитился Марлен.
– Нужно будет его подкарауливать. Естественно, будут моменты, когда я прозеваю. Но и это на пользу. Он сразу смекнет, что быть сухим намного приятней, чем лежать в мокром, и сам станет подавать знаки – издавать какие-то звуки, кряхтеть, пыхтеть. Ты уже забыл, наверно, как это было с Даной.
– Она кричала: «Эй!». Я думал, что она от природы такая чистюля.
– Нет, ее тоже дрессировали. Время тратишь, конечно, но зато потом обходишься без кучи мокрых пеленок и ползунков.
– Рачительная ты моя!
– А то! Знаешь, я впервые задумалась о том, как далеко мы отошли от образа жизни своих предков, во время одного пребывания в Германии. Меня попросили рассказать о жизни кочевников. Я стала готовиться к выступлению. Тогда таких больших возможностей Интернет еще не давал. Я сделала рисунки, чтобы демонстрировать их на кодоскопе. И как-то до меня стал доходить рационализм, разумность образа жизни степняков.
Их основное жилище, юрта, это микромир в макромире. За час с небольшим её можно разобрать и собрать. У нее нет фундамента – она едина с Землей и по сути ее копия. Круглая стена – это горизонт, круглый потолок – шанырак – это небосвод.
А бесик, детская колыбель – это вообще предел изобретательности и мудрости! Легкая и удобная для переноса и перевозки с места на место, ребенок всегда чистый, не лежит в мокрой постели, поэтому спокойно спит. Если вдруг во время стычки с врагом колыбель упадет с арбы, то ребенок, прочно прикрепленный к ней, не получит ощутимых травм. Он тоже в своем защищеном микромире...
Четыре времени года – четыре пастбища. Чуткое отношение к матери-Земле, к природе: у каждого пастбища было время для восстановления до следующего возвращения стада. А сейчас дикие животные, у которых человек отнял необходимое жизненное пространство, выбираются покормиться к мусоркам соседних деревень и городов... Печально всё это! И знаешь, я хотела с тобой серьезно поговорить.
– Боюсь я серьезных разговоров! Я в чем-то провинился? Или тебе бесик, казахскую колыбель, нужно достать?
– Что ты! Нет! Мальчишка наш до сих пор без имени. Папа с мамой предложили несколько имен прославленных героев. Папины варианты совсем уж выспренные – Джахангир, Бейбарс, от мамули, конечно, Жанибек, Алибек. Может, Жан? Простенько, звучно, легко произносить. Я думала, что Ален красиво, но Ален Марленович – звучит комично.
И еще один вопрос, очень серьезный. Ведь мальчику положено делать обрезание, причем в таком возрасте, когда он еще не понимает, зачем это делается, как он к этому относится. Я вообще, признаюсь, к этому обряду несколько скептически отношусь. Почему верующий в Аллаха человек вообразил, что он искусснее создателя и может поправлять его творение?! Мне кажется, что нужно этот обряд отложить, чтобы мальчик мог сам осознанно сделать выбор – нужно ему это или нет. Вот у тебя, например, что с этим делом?
– Это как? – муж изумленно смотрел на меня.
– Ну, ты перенес эту операцию?
– Ты что, после шести лет совместной жизни спрашиваешь это?
– Может, по казахским понятиям, я в постели бесстыдно себя веду, но у меня нет привычки таращиться и разглядывать человека ниже пояса.
– Мы же сколько раз были с тобой в бане! Ты только в глаза мне смотрела? И в постели мы с тобой каждую ночь не в скафандрах!
– Я же видела только тебя, других же мужчин не было, чтобы сравнивать! И как-то не было надобности узнавать разницу между обрезаным и необрезаным самцом.
– Железная логика! Кому-то это рассказать, у него будет заворот кишок от
дикого смеха.
– Похихикай со своими верными друзьями и попроси их прислать мне фото их мужских достоинств в разных состояниях! И чтобы не забыли написать, обрезан или не обрезан.
– Договорились, солнышко, – прекратил зубоскальство мой развесёлый супруг, ловко уклонившись от прямого ответа на мою реплику. – Родителям скажем, что нам нравится имя Жан, а обрезание отложим до того момента, когда ребенок поймет его смысл.
Жан был моим сынулей, и когда вырос, именно со мной он делился своими секретами. Бакалавриат он закончил в Германии. И нужно же было произойти тому, что встретился случайно в Дрездене с французской девчонкой! В картинной галерее. В зале французской пастели. Возле Лиотаровской знаменитой «Шоколадницы». Вспомнил мои слова, что этот шедевр произвел на меня даже большее впечатление, чем «Сикстинская мадонна», что я испытала настоящий экстаз, когда мне показалось – девушка живая, поднос подрагивает в ее руках. Первым долгом нашел этот зал. Зашёл. А перед «Шоколадницей» Лиотара застыла хрупкая девушка. Глаз оторвать от картины не может.
– Так на тебя, мамуль, похожа!
Ну да! Прямо моя рыжеволосая копия! Влюбился.
– Совсем как папа в тебя – с первого взгляда и навсегда! Это судьба, мамуля! Если бы ты мне с таким восторгом об этом зале и девушке с подносом не говорила, я бы в этот зал и не пошел!
Юная француженка оказалась не такой вредной, как я. Они сразу же познакомились.
– Как хорошо, что ты заставила меня учить французский! Оказалось, твоя подруга Майя мне хорошее произношение поставила, и лексический запас у меня очень приличный! Ты мой добрый ангел!
Страдал. «Вдруг я ей не так уж и сильно понравился? Тебе ведь папа тоже не сразу понравился?» При каждом разговоре по телефону говорил о ней. В каждом письме писал, какая она, Аннет, замечательная, удивительная, милая, трогательная, добрая, особенная, безупречная, бесподобная. Ради нее он готов горы свернуть! И чем-то она напоминала сыну меня: так же морщит носик, так же всплекивает руками, когда пугается, так же наклоняет голову, когда внимательно слушает. «Сынуля, горы не для того тысячелетия стоят, чтобы ты их разворотил! Не забывай просто делать для нее всегда что-то нужное, полезное, приятное, чтобы она чувствовала постоянно твое внимание, тепло, понимание, любовь. Только не говори ей никогда, что она похожа на меня, а то она меня возненавидит! Все девушки считают, что они особые, особенные, ни на кого не похожие, единственные в своем роде.»
Он ездил к ней, она приезжала к нему. Когда я была в Берлине, она гостила у него, и мы познакомились. Милая девочка, очаровательная, воспитанная, неискушённая, непорочная. Ей повезло, что ее полюбил мой сын! Он у меня замечательный, удивительный, умный, добрый! Может, и наоборот, моему сыну повезло. Плохо лишь, что она француженка. Она ведь не переедет в Казахстан! Да и что хорошего сейчас в Казахстане?
– Аннет завтра будет моей! Я буду у нее первым! Как мне вести себя, мама? У меня еще никогда не было девственниц, – взволнованно спрашивал он по телефону, позабыв, что у меня три часа ночи.
– Сынуля, самое главное – будь осторожным и нежным. Не жди от первого раза слишком многого. Девочке страшно, она боится боли. Подольше ласкай, чтобы была расслабленной, если будет очень больно, то спроси, не отложить ли остальное на следующий раз, когда она придет в себя. Будь внимательным к ней, не иди на поводу своих эгоистичных мужских инстинктов. Не действуй никогда нахрапом.
А вот когда у него в постели успели недевственницы побывать?! Об этом он мне не сообщал. И от меня у него были тайны, выясняется. Или не хотел делиться не очень важными для него событиями? Не хотел расстраивать? Но ведь самые первые отношения с девушкой, пусть даже не девственницей, разве это не важно для юноши? Странно... Может, отцу говорил? Но Марлен в тот же день рассказал бы мне.
Через неделю Жан поехал в Париж и позвонил мне оттуда.
– Ма, у нас с Аннет сегодня был потрясающий, просто улетный секс!
– А о защите вы не забываете, сынуль?
Я, конечно же, поспешила сообщить эту радостную весть его отцу.
– У нашего сына был улетный секс, потрясающий, с французской девочкой, которая досталась ему девственницей.
