- Мдя…. – резюмировал Артем. – А пяткой об колесо?
- А предупредить?!
- Ладно, давай по другому. Просто встань на педали и постой, сколько сможешь. Почувствуй баланс.
После нескольких неудачных попыток я этот чертов баланс прочувствовала. Следующим этапом освоения чудо-байка был прыжок «банник». Смысл сего действа сводился к следующему – задрать переднее колесо вверх на маленькую «козу», а затем прыгнуть на заднем колесе и приземлиться хоть как-нибудь. Пару раз спасла стена и соседская дверь от травм несовместимых с жизнью.
- Пойдет, теперь давай банник в движении. Метр едешь и прыжок! – продолжил Артем, когда я криво-косо, но смогла удержаться в вертикальном положении после банника, который я возненавидела всем своим естеством.
Через пол часа, экипированная по последней тинейджеровской моде – необъятных размеров толстовка, узкие скини с открытыми щиколотками и бейсболка, натянутая на самые брови, я выкатилась из подъезда на «голом энтузиазме». Оседлав железного коня прямо у подъездной двери, я кивнула другу Артема, который был предупрежден, сделала этот гребанный банник, с приземлением на переднее колесо и понеслась по чистой инерции. Видимо со стороны выглядело довольно круто, потому что друг Артема одобряюще кивнул и двинул за мной.
Мой триумф продолжался не долго. На углу дома я разминулась с мамочкой с коляской и улетела украшать ландшафтный дизайн своей персоной. Велосипед оказался крепким парнем и не пострадал, чего нельзя было сказать обо мне. Я ободрала в кровь ладони и правую часть лица. В общем полет длился не долго и осознать траекторию приземления у меня времени не хватило.
Виктор Семенович внес дельное предложение наведаться в бар Михаила и тщательно посмотреть на внутренности, вдруг что найдем. Понедельник, утро, стремящееся к полудню – самое удобное время для визита. Туда мы и направились.
Хоттабыч осмотрел периметр и дал добро на взлом. Михаил был у себя на квартире и помещение бара в этот момент никого не интересовало, ну, кроме нас, конечно.
Евгений Александрович рассматривал чертежи планировки помещения и периодически встряхивал своей шевелюрой.
- Ну…, потайных комнат я не наблюдаю. И скрытых нишей тоже, - констатировал он, после детального осмотра.
- Здесь, нутром чую, здесь он прячет информацию! – сказал Виктор Семенович и покатился в очередной обход.
Я слонялась по бару, не совсем понимая, что мы ищем.
- Как хоть это должно выглядеть? – спросила я. – Как бумаги или флешка или хард?
- Да кто ж знает. Может и папки, может и хард, может и флешка, - развел руками Достоевский.
Мы добрались до винного погреба. На стеллажах лежали разнокалиберные бутылки. Некоторые были совсем пыльные, некоторые сияли начищенными стеклянными боками. Старики разбойник простукивали полки и стенки стеллажей, а я слонялась бездумно, рассматривая этикетки. Добралась до полки с деревянными ящиками с надписью Screaming Eagle 1992 и вслух прочитала ее.
- Еще раз! – крикнул Виктор Семенович из другого конца погреба.
- Это вы мне? – переспросила я.
- Да! Еще раз повтори год.
- 1992! – крикнула я.
- Удивительно!
- Что удивительно? – уже все хором спросили мы и заинтересованно уставились на Виктора Семеновича.
- Это слишком дорогое вино для этого заведения. Слишком!
Достоевский достал из кармана перочинный ножик и легким движением руки вскрыл коробку. Внутри оказалась пыльная бутылка с такой же надписью, как на коробке, обложенная соломой.
- Странно! – снова произнес Виктор Семенович и тут же пояснил, глядя на наши, полные недоумения, физиономии. – Стоимость одной бутылки такого вина около 80 тысяч долларов. На первый взгляд все очень натурально и ящик и сама оригинальная бутылка. Может Михаил для себя держит?
Я не удержалась от любопытства и аккуратно достала темную бутылку. Внутри плескалась жидкость, и я подняла бутылку на свет под испуганный, то ли вздох, то ли возглас, Виктора Семеновича.
- А там что-то есть! – сказала я.
- Там вино из калифорнийской долины Напа! – заявил Виктор Семенович и протянул руку к бутылке.
- Не, помимо вина. Там пакет что ли? Или так должно быть в дорогущем вине?
- Какой еще пакет? – хором спросили старики-разбойники.
- Не знаю, смотрите сами! – я протянула бутылку Виктору Семеновичу, и он внимательно разглядывал ее под светом электрической лампы.
- Точно! Там … - Виктор Семенович не договорил и шарахнул бутылку об ящик. Стекло разлетелось, перемешиваясь с брызгами темно бордовой жидкости, даже по запаху не напоминающей вино. Внутри бутылки оказались герметично упакованные документы. – Нутро не подвело! – довольно хмыкнул Виктор Семенович.
Через час мы перебили все дорогостоящие бутылки и банки – нашли две флешки и килограмма три упакованных документов. Улов сложили в пластиковый мешок и отчалили, пока кто-нибудь не явился.
Михаил в приподнятом настроении вышагивал в сторону своего бара. Он любил приходить на пол часа раньше, чем персонал и собственноручно открывать свою «пещеру Алладина». День близился к закату, погода стояла прекрасная и пешая прогулка доставляла удовольствие. Парни Антона Олеговича тащились следом, метрах в пяти. Силовиков не было видно, но Михаил чувствовал, что они тоже где-то рядом.
- Вот и прогуляемся все вместе, - пробормотал Михаил и довольно прищурился. В кармане тренькнул телефон – на мессенджер пришло сообщение. Лениво достав телефон, бармен уставился на экран. Сердце ухнуло в горле, и он остановился, внимательно всматриваясь в экран и не веря своим глазам. Сообщение от Александры Кирилловны Получкиной: «Screaming Eagle 1992».
Михаил пару секунд стоял как вкопанный. В паре метров от него остановились парни в черном. Еще через пару метров замер в ожидании неопределенного вида и возраста человек в сером и, слегка подальше от всей гирлянды, довольно хмыкнул Хоттабыч.
Михаил рванул к бару на спринтерской скорости. Парни в черном не ожидали такой прыти и наплевав на все «меры предосторожности» помчались за ним. Человек в сером что-то пробормотал и, спустя несколько секунд прыгнул в непонятно откуда взявшийся автомобиль. Хоттабыч не спеша поехал к бару в объезд.
Обведя глазами микро Армагедон в винном погребе Михаил закричал. Он стоял и кричал, как ребенок – от бессилия, от злости, от страха. Он кричал, пытаясь заглушить слова банкира, набатом звучащие в его голове: «Ты на этой Получкиной весь свой хорошо отлаженный бизнес потеряешь!» Он кричал от непонимания, что делать дальше. Он кричал и кричал, пока не охрип и крик не превратился в свист.
Обессиленный, Михаил поднялся в свой кабинет, сел за стол и уставился в стену. Надо валить! Может договориться с этой Получкиной? Не, надо валить прямо сейчас! Хотя в облаке есть все оцифрованные копии, можно на этом еще какое-то время продержаться и потом спокойно уйти от дел. НЕ, рискованно! Надо валить прямо сейчас. Скинуть хвост и в аэропорт. Черт! Паспорт дома. Хвост надо скинуть…, два хвоста.
Михаил достал телефон и написал в группу «котики каждый день» сообщение: «Мой Кузя алкаш! Вылакал из бокала остатки коньяка! Кто знает, надо к ветеринару везти? Или проспится – отойдет? Его по всей квартире шатает и орет благим матом!»
В течении минуты на сообщение ответили пятнадцать человек и только трое из пятнадцати были нужными. Со своими помощниками Миша общался только лично. Но если срочно надо было собрать всех вместе и решить вопросы, то пользовался кошачьей группой в телеграмме. Для понимающих, данное сообщение гласило: «Срочно, коллективный сбор в баре. Приехать под видом поставки алкоголя. За мной следят, снять наблюдателей!»
Вместе с уловом мы отправились к Евгению Семеновичу в гараж, так как он был ближе всего, а времени у нас было в обрез. То, что Драгунский уже догадался, что ни консервации, ни банок в квартире Достоевского и не планировалось, мы были уверенны. Значит, Кирилл уже в ожидании кровавой мести сидит дома и терроризирует Екатерину Андреевну. А нам надо было еще разобраться, что мы нашли и что с этим делать. Телефоны свои старики-разбойники повырубали и были на связи на левых номерах. Екатерина Андреевна левые номера знала, но выдавать их не станет до последнего.
Евгений Алексеевич сразу приступил к изучению флешек, а мы сидели и разбирали документы. Я не очень понимала их значение, а вот Достоевский, Хоттабыч и Виктор Семенович под возгласы «ни хрена себе» и «да это же бомба» разбирали бумаги по стопочкам.
- За эти бумаги нас всех в пыль сотрут, если они попадут не в те руки! – резюмировал Виктор Семенович.
- Давайте Драгунскому отдадим и пусть они там сами разбираются, что с ними делать! – предложила я.
- И Драгунского тоже сотрут, без суда и следствия. Здесь на его начальника целый букет! Вот почему они Михаила не трогают, а только мирно ведут.
- Надо связываться с Кардиналом! – сказал Достоевский и все закивали в знак согласия, кроме меня. Я понятия не имела, кто такой Кардинал и зачем с ним связываться, о чем и спросила прямо в лоб.
- Саша, вот сейчас у тебя случится амнезия и ты забудешь слово Кардинал и все что услышала после него. Ясно? – очень серьезно заявил мне Хоттабыч. Милый, веселый Хоттабыч смотрел на меня стальным взглядом от которого бегали мурашки по коже. Я молча кивнула.
- Сашу домой, - продолжил Достоевский и тоже весьма серьезным тоном, поэтому спорить я не стала.
- Домой приедешь и расскажешь, что мы были в баре с обыском. Если сможешь соврать – соври, что ничего не нашли. Если нет – расскажешь все как было. Но лучше соврать и продержаться часов пять-семь.
- Продержусь! – уверенно пообещала я.
Я ехала в такси с удивительным чувством спокойствия. Кто такой Кардинал для меня оставалась загадкой, к которой я, возможно вернусь позже (загадки я люблю, но только в связке с отгадками). А сейчас мои мысли были заняты романом. Предшествующие события требовали модернизации и внедрения в текст. Зло в романе обретало форму «овцы в волчьей шкуре» и уже не казалось злом, что безмерно радовало.
Даже не пытаясь мимикрировать под Артема, я вылезла из такси, забрала велосипед и бодрым шагом направилась к подъезду. Краем глаза я уловила шевеление в припаркованном неподалеку от подъезда седане. Понятно. Встречать будут с песнями и плясками! Ладно, продержимся как-нибудь часов семь.
Вернув реквизит Артему, я пешком поднялась на этаж выше и увидела в открытой двери недовольную физиономию Драгунского.
- Хоть бы тебя уже пристрелили! – поздоровался Кирилл.
- И я очень рада тебя видеть!
Я небрежно отодвинула рукой Драгунского и вошла в прихожую, в которой примерно так же радостно встречал меня Сергей.
- Судя по физиономии, тебя не добили… жаль…
- Не дождетесь! Я просто упала с велосипеда.
- Где остальные? – гневно спросил Сергей.
- А понятия не имею.
- Получкина! А ну выкладывай, что вы там еще затеяли? – второй скрипкой вступил Кирилл.
- Да все то же. Пытаемся вам помочь, ну и мне заодно.
- Хреново у вас получается!
- Ага, - кивнула я и прямиком отправилась на кухню, проведать Екатерину Андреевну. Она на кухне не нашлась, а обнаружилась в гостиной вместе с Василием Алибабаевичем на руках и довольной улыбкой на лице.
- Ну как? – спросила меня Екатерина Андреевна. Я в ответ отрицательно скривилась, но задорно подмигнула.
- Серега, давай наручники. Надоел мне этот детский сад! – грозно произнес Драгунский.
- Мальчики, давайте сначала пообедаем, а потом будете арестовывать, кого захотите, хоть Сашу, хоть меня, хоть Василия Алибабаевича! – Екатерина Андреевна грациозно поднялась с кресла, спустила на пол кошку и вальяжно отправилась на кухню, накрывать на стол.
- Мне кажется отличная идея. Только мне бы сначала в душ и аптечку, ага? – я одела на свое лицо самое идиотское выражение лица и прошествовала в свою комнату за сменной одеждой.
Парни стояли с довольно растерянным видом и не могли решить, что им делать дальше. То ли исполнять роль супергероев в гневе, то ли подчинится обстоятельствам и позволить этим особям женского пола контролировать ситуацию. Сергей замялся. Все-таки Екатерина Андреевна его мама, а спорить с мамой – себе дороже. Драгунский тоже мялся на одном месте и вроде как наезжать на маму друга не решался. Единственный персонаж, на которого можно спустить всех собак – это Получкина, но я уже щелкнула замком двери от ванной комнаты.
- А, - махнул рукой Кирилл. – Хоть поедим нормально!
В ванной я проторчала намеренно долго. Затем, я еще дольше поглощала свой обед и наотрез отказалась рассказывать свои приключения во время еды и только, когда дело дошло до чая я соизволила открыть рот. Драгунский был готов утопить меня в тарелке с супом, а Сергей – сделать из меня бифштекс.
- Мы обыскивали бар Михаила, - спокойно сообщила я и глотнула из чашки.
- Что нашли? – хором отреагировали парни и даже поддались чуть в мою сторону.
- А ничего, - откинулась я на стуле. – перебили кучу стеклотары и ничего не нашли.
- Врешь! – рявкнул Драгунский.
- Вру, - спокойно согласилась я.
- Не доводи до греха, Получкина! А ну рассказывай!
- Не могу, - развела я руками. – Слово дала, что не расскажу, хоть режьте!
- Идиотка! Ты же не только себе хуже делаешь, еще и стариков подставляешь! – возмутился Сергей.
- Да, - согласилась я. – Все равно не расскажу!
- Встала! – гаркнул Драгунский. Я встала. – Руки вперед! – я протянула руки, и Кирилл защелкнул наручники. – Игры закончились! – я кивнула.
- Мальчики, может не надо так сурово? – залепетала Екатерина Андреевна.
- Мама сядь и не лезь! – таким же тоном рявкнул Сергей.
- На выход! – скомандовал мне Драгунский и я безропотно подчинилась.
В прихожей произошла небольшая заминка. Скованные руки не позволяли натянуть кеды, и я вопросительно уставилась на Драгунского. Кирилл выругался, нагнулся и натянул на меня обувь. Я улыбалась во всю широту своего лица. Ну, прямо, золушка и принц!
- Можно ручку и тетрадку с собой в тюрьму взять? – дурашливо спросила я, ожидая в ответ злобное «нет».
- Там получишь, карандаш и бумагу!
Тюрьма ФСБ представлялась мне чем-то вроде длинного коридора с металлическими дверями по обе стороны. Все должно быть обязательно серого цвета и обязательно глубоко под землей. Не угадала я только с цветом. Шли мы по длинному коридору темно зеленого цвета, такие же были и двери. А, да, еще это называлось не тюрьмой, а изолятором временного содержания, но суть от этого не менялась. Охранники хихикали мне в след, что точно ужаса не прибавляло, а поддерживало стойкое ощущение забавного приключения. Я довольно вышагивала, подталкиваемая Драгунским не столько для ускорения, сколько для выведения из себя. Не на ту напал. Простыми тычками в спину меня из равновесия не выведешь!
Лязгнул замок на двери, и охранник открыл камеру, Драгунский ускорил мое новоселье и захлопнул дверь с обратной стороны. Я стояла и осматривала свои апартаменты. Все как в кино, за исключением кровавых пятен на полу, ну может и не кровавых, но уж очень на них похожих. Стол, стул, кровать с панцирной сеткой и нечто, отдаленно напоминающее санузел – унитаз, если эту конструкцию можно так назвать и умывальник. Ну, и «предел мечтаний» любой женщины – камера, направленная на санузел. Класс! Напугали!
- А предупредить?!
- Ладно, давай по другому. Просто встань на педали и постой, сколько сможешь. Почувствуй баланс.
После нескольких неудачных попыток я этот чертов баланс прочувствовала. Следующим этапом освоения чудо-байка был прыжок «банник». Смысл сего действа сводился к следующему – задрать переднее колесо вверх на маленькую «козу», а затем прыгнуть на заднем колесе и приземлиться хоть как-нибудь. Пару раз спасла стена и соседская дверь от травм несовместимых с жизнью.
- Пойдет, теперь давай банник в движении. Метр едешь и прыжок! – продолжил Артем, когда я криво-косо, но смогла удержаться в вертикальном положении после банника, который я возненавидела всем своим естеством.
Через пол часа, экипированная по последней тинейджеровской моде – необъятных размеров толстовка, узкие скини с открытыми щиколотками и бейсболка, натянутая на самые брови, я выкатилась из подъезда на «голом энтузиазме». Оседлав железного коня прямо у подъездной двери, я кивнула другу Артема, который был предупрежден, сделала этот гребанный банник, с приземлением на переднее колесо и понеслась по чистой инерции. Видимо со стороны выглядело довольно круто, потому что друг Артема одобряюще кивнул и двинул за мной.
Мой триумф продолжался не долго. На углу дома я разминулась с мамочкой с коляской и улетела украшать ландшафтный дизайн своей персоной. Велосипед оказался крепким парнем и не пострадал, чего нельзя было сказать обо мне. Я ободрала в кровь ладони и правую часть лица. В общем полет длился не долго и осознать траекторию приземления у меня времени не хватило.
***
Виктор Семенович внес дельное предложение наведаться в бар Михаила и тщательно посмотреть на внутренности, вдруг что найдем. Понедельник, утро, стремящееся к полудню – самое удобное время для визита. Туда мы и направились.
Хоттабыч осмотрел периметр и дал добро на взлом. Михаил был у себя на квартире и помещение бара в этот момент никого не интересовало, ну, кроме нас, конечно.
Евгений Александрович рассматривал чертежи планировки помещения и периодически встряхивал своей шевелюрой.
- Ну…, потайных комнат я не наблюдаю. И скрытых нишей тоже, - констатировал он, после детального осмотра.
- Здесь, нутром чую, здесь он прячет информацию! – сказал Виктор Семенович и покатился в очередной обход.
Я слонялась по бару, не совсем понимая, что мы ищем.
- Как хоть это должно выглядеть? – спросила я. – Как бумаги или флешка или хард?
- Да кто ж знает. Может и папки, может и хард, может и флешка, - развел руками Достоевский.
Мы добрались до винного погреба. На стеллажах лежали разнокалиберные бутылки. Некоторые были совсем пыльные, некоторые сияли начищенными стеклянными боками. Старики разбойник простукивали полки и стенки стеллажей, а я слонялась бездумно, рассматривая этикетки. Добралась до полки с деревянными ящиками с надписью Screaming Eagle 1992 и вслух прочитала ее.
- Еще раз! – крикнул Виктор Семенович из другого конца погреба.
- Это вы мне? – переспросила я.
- Да! Еще раз повтори год.
- 1992! – крикнула я.
- Удивительно!
- Что удивительно? – уже все хором спросили мы и заинтересованно уставились на Виктора Семеновича.
- Это слишком дорогое вино для этого заведения. Слишком!
Достоевский достал из кармана перочинный ножик и легким движением руки вскрыл коробку. Внутри оказалась пыльная бутылка с такой же надписью, как на коробке, обложенная соломой.
- Странно! – снова произнес Виктор Семенович и тут же пояснил, глядя на наши, полные недоумения, физиономии. – Стоимость одной бутылки такого вина около 80 тысяч долларов. На первый взгляд все очень натурально и ящик и сама оригинальная бутылка. Может Михаил для себя держит?
Я не удержалась от любопытства и аккуратно достала темную бутылку. Внутри плескалась жидкость, и я подняла бутылку на свет под испуганный, то ли вздох, то ли возглас, Виктора Семеновича.
- А там что-то есть! – сказала я.
- Там вино из калифорнийской долины Напа! – заявил Виктор Семенович и протянул руку к бутылке.
- Не, помимо вина. Там пакет что ли? Или так должно быть в дорогущем вине?
- Какой еще пакет? – хором спросили старики-разбойники.
- Не знаю, смотрите сами! – я протянула бутылку Виктору Семеновичу, и он внимательно разглядывал ее под светом электрической лампы.
- Точно! Там … - Виктор Семенович не договорил и шарахнул бутылку об ящик. Стекло разлетелось, перемешиваясь с брызгами темно бордовой жидкости, даже по запаху не напоминающей вино. Внутри бутылки оказались герметично упакованные документы. – Нутро не подвело! – довольно хмыкнул Виктор Семенович.
Через час мы перебили все дорогостоящие бутылки и банки – нашли две флешки и килограмма три упакованных документов. Улов сложили в пластиковый мешок и отчалили, пока кто-нибудь не явился.
Глава 29
Михаил в приподнятом настроении вышагивал в сторону своего бара. Он любил приходить на пол часа раньше, чем персонал и собственноручно открывать свою «пещеру Алладина». День близился к закату, погода стояла прекрасная и пешая прогулка доставляла удовольствие. Парни Антона Олеговича тащились следом, метрах в пяти. Силовиков не было видно, но Михаил чувствовал, что они тоже где-то рядом.
- Вот и прогуляемся все вместе, - пробормотал Михаил и довольно прищурился. В кармане тренькнул телефон – на мессенджер пришло сообщение. Лениво достав телефон, бармен уставился на экран. Сердце ухнуло в горле, и он остановился, внимательно всматриваясь в экран и не веря своим глазам. Сообщение от Александры Кирилловны Получкиной: «Screaming Eagle 1992».
Михаил пару секунд стоял как вкопанный. В паре метров от него остановились парни в черном. Еще через пару метров замер в ожидании неопределенного вида и возраста человек в сером и, слегка подальше от всей гирлянды, довольно хмыкнул Хоттабыч.
Михаил рванул к бару на спринтерской скорости. Парни в черном не ожидали такой прыти и наплевав на все «меры предосторожности» помчались за ним. Человек в сером что-то пробормотал и, спустя несколько секунд прыгнул в непонятно откуда взявшийся автомобиль. Хоттабыч не спеша поехал к бару в объезд.
Обведя глазами микро Армагедон в винном погребе Михаил закричал. Он стоял и кричал, как ребенок – от бессилия, от злости, от страха. Он кричал, пытаясь заглушить слова банкира, набатом звучащие в его голове: «Ты на этой Получкиной весь свой хорошо отлаженный бизнес потеряешь!» Он кричал от непонимания, что делать дальше. Он кричал и кричал, пока не охрип и крик не превратился в свист.
Обессиленный, Михаил поднялся в свой кабинет, сел за стол и уставился в стену. Надо валить! Может договориться с этой Получкиной? Не, надо валить прямо сейчас! Хотя в облаке есть все оцифрованные копии, можно на этом еще какое-то время продержаться и потом спокойно уйти от дел. НЕ, рискованно! Надо валить прямо сейчас. Скинуть хвост и в аэропорт. Черт! Паспорт дома. Хвост надо скинуть…, два хвоста.
Михаил достал телефон и написал в группу «котики каждый день» сообщение: «Мой Кузя алкаш! Вылакал из бокала остатки коньяка! Кто знает, надо к ветеринару везти? Или проспится – отойдет? Его по всей квартире шатает и орет благим матом!»
В течении минуты на сообщение ответили пятнадцать человек и только трое из пятнадцати были нужными. Со своими помощниками Миша общался только лично. Но если срочно надо было собрать всех вместе и решить вопросы, то пользовался кошачьей группой в телеграмме. Для понимающих, данное сообщение гласило: «Срочно, коллективный сбор в баре. Приехать под видом поставки алкоголя. За мной следят, снять наблюдателей!»
***
Вместе с уловом мы отправились к Евгению Семеновичу в гараж, так как он был ближе всего, а времени у нас было в обрез. То, что Драгунский уже догадался, что ни консервации, ни банок в квартире Достоевского и не планировалось, мы были уверенны. Значит, Кирилл уже в ожидании кровавой мести сидит дома и терроризирует Екатерину Андреевну. А нам надо было еще разобраться, что мы нашли и что с этим делать. Телефоны свои старики-разбойники повырубали и были на связи на левых номерах. Екатерина Андреевна левые номера знала, но выдавать их не станет до последнего.
Евгений Алексеевич сразу приступил к изучению флешек, а мы сидели и разбирали документы. Я не очень понимала их значение, а вот Достоевский, Хоттабыч и Виктор Семенович под возгласы «ни хрена себе» и «да это же бомба» разбирали бумаги по стопочкам.
- За эти бумаги нас всех в пыль сотрут, если они попадут не в те руки! – резюмировал Виктор Семенович.
- Давайте Драгунскому отдадим и пусть они там сами разбираются, что с ними делать! – предложила я.
- И Драгунского тоже сотрут, без суда и следствия. Здесь на его начальника целый букет! Вот почему они Михаила не трогают, а только мирно ведут.
- Надо связываться с Кардиналом! – сказал Достоевский и все закивали в знак согласия, кроме меня. Я понятия не имела, кто такой Кардинал и зачем с ним связываться, о чем и спросила прямо в лоб.
- Саша, вот сейчас у тебя случится амнезия и ты забудешь слово Кардинал и все что услышала после него. Ясно? – очень серьезно заявил мне Хоттабыч. Милый, веселый Хоттабыч смотрел на меня стальным взглядом от которого бегали мурашки по коже. Я молча кивнула.
- Сашу домой, - продолжил Достоевский и тоже весьма серьезным тоном, поэтому спорить я не стала.
- Домой приедешь и расскажешь, что мы были в баре с обыском. Если сможешь соврать – соври, что ничего не нашли. Если нет – расскажешь все как было. Но лучше соврать и продержаться часов пять-семь.
- Продержусь! – уверенно пообещала я.
***
Я ехала в такси с удивительным чувством спокойствия. Кто такой Кардинал для меня оставалась загадкой, к которой я, возможно вернусь позже (загадки я люблю, но только в связке с отгадками). А сейчас мои мысли были заняты романом. Предшествующие события требовали модернизации и внедрения в текст. Зло в романе обретало форму «овцы в волчьей шкуре» и уже не казалось злом, что безмерно радовало.
Даже не пытаясь мимикрировать под Артема, я вылезла из такси, забрала велосипед и бодрым шагом направилась к подъезду. Краем глаза я уловила шевеление в припаркованном неподалеку от подъезда седане. Понятно. Встречать будут с песнями и плясками! Ладно, продержимся как-нибудь часов семь.
Вернув реквизит Артему, я пешком поднялась на этаж выше и увидела в открытой двери недовольную физиономию Драгунского.
- Хоть бы тебя уже пристрелили! – поздоровался Кирилл.
- И я очень рада тебя видеть!
Я небрежно отодвинула рукой Драгунского и вошла в прихожую, в которой примерно так же радостно встречал меня Сергей.
- Судя по физиономии, тебя не добили… жаль…
- Не дождетесь! Я просто упала с велосипеда.
- Где остальные? – гневно спросил Сергей.
- А понятия не имею.
- Получкина! А ну выкладывай, что вы там еще затеяли? – второй скрипкой вступил Кирилл.
- Да все то же. Пытаемся вам помочь, ну и мне заодно.
- Хреново у вас получается!
- Ага, - кивнула я и прямиком отправилась на кухню, проведать Екатерину Андреевну. Она на кухне не нашлась, а обнаружилась в гостиной вместе с Василием Алибабаевичем на руках и довольной улыбкой на лице.
- Ну как? – спросила меня Екатерина Андреевна. Я в ответ отрицательно скривилась, но задорно подмигнула.
- Серега, давай наручники. Надоел мне этот детский сад! – грозно произнес Драгунский.
- Мальчики, давайте сначала пообедаем, а потом будете арестовывать, кого захотите, хоть Сашу, хоть меня, хоть Василия Алибабаевича! – Екатерина Андреевна грациозно поднялась с кресла, спустила на пол кошку и вальяжно отправилась на кухню, накрывать на стол.
- Мне кажется отличная идея. Только мне бы сначала в душ и аптечку, ага? – я одела на свое лицо самое идиотское выражение лица и прошествовала в свою комнату за сменной одеждой.
Парни стояли с довольно растерянным видом и не могли решить, что им делать дальше. То ли исполнять роль супергероев в гневе, то ли подчинится обстоятельствам и позволить этим особям женского пола контролировать ситуацию. Сергей замялся. Все-таки Екатерина Андреевна его мама, а спорить с мамой – себе дороже. Драгунский тоже мялся на одном месте и вроде как наезжать на маму друга не решался. Единственный персонаж, на которого можно спустить всех собак – это Получкина, но я уже щелкнула замком двери от ванной комнаты.
- А, - махнул рукой Кирилл. – Хоть поедим нормально!
В ванной я проторчала намеренно долго. Затем, я еще дольше поглощала свой обед и наотрез отказалась рассказывать свои приключения во время еды и только, когда дело дошло до чая я соизволила открыть рот. Драгунский был готов утопить меня в тарелке с супом, а Сергей – сделать из меня бифштекс.
- Мы обыскивали бар Михаила, - спокойно сообщила я и глотнула из чашки.
- Что нашли? – хором отреагировали парни и даже поддались чуть в мою сторону.
- А ничего, - откинулась я на стуле. – перебили кучу стеклотары и ничего не нашли.
- Врешь! – рявкнул Драгунский.
- Вру, - спокойно согласилась я.
- Не доводи до греха, Получкина! А ну рассказывай!
- Не могу, - развела я руками. – Слово дала, что не расскажу, хоть режьте!
- Идиотка! Ты же не только себе хуже делаешь, еще и стариков подставляешь! – возмутился Сергей.
- Да, - согласилась я. – Все равно не расскажу!
- Встала! – гаркнул Драгунский. Я встала. – Руки вперед! – я протянула руки, и Кирилл защелкнул наручники. – Игры закончились! – я кивнула.
- Мальчики, может не надо так сурово? – залепетала Екатерина Андреевна.
- Мама сядь и не лезь! – таким же тоном рявкнул Сергей.
- На выход! – скомандовал мне Драгунский и я безропотно подчинилась.
В прихожей произошла небольшая заминка. Скованные руки не позволяли натянуть кеды, и я вопросительно уставилась на Драгунского. Кирилл выругался, нагнулся и натянул на меня обувь. Я улыбалась во всю широту своего лица. Ну, прямо, золушка и принц!
- Можно ручку и тетрадку с собой в тюрьму взять? – дурашливо спросила я, ожидая в ответ злобное «нет».
- Там получишь, карандаш и бумагу!
***
Тюрьма ФСБ представлялась мне чем-то вроде длинного коридора с металлическими дверями по обе стороны. Все должно быть обязательно серого цвета и обязательно глубоко под землей. Не угадала я только с цветом. Шли мы по длинному коридору темно зеленого цвета, такие же были и двери. А, да, еще это называлось не тюрьмой, а изолятором временного содержания, но суть от этого не менялась. Охранники хихикали мне в след, что точно ужаса не прибавляло, а поддерживало стойкое ощущение забавного приключения. Я довольно вышагивала, подталкиваемая Драгунским не столько для ускорения, сколько для выведения из себя. Не на ту напал. Простыми тычками в спину меня из равновесия не выведешь!
Лязгнул замок на двери, и охранник открыл камеру, Драгунский ускорил мое новоселье и захлопнул дверь с обратной стороны. Я стояла и осматривала свои апартаменты. Все как в кино, за исключением кровавых пятен на полу, ну может и не кровавых, но уж очень на них похожих. Стол, стул, кровать с панцирной сеткой и нечто, отдаленно напоминающее санузел – унитаз, если эту конструкцию можно так назвать и умывальник. Ну, и «предел мечтаний» любой женщины – камера, направленная на санузел. Класс! Напугали!
