-Ну конечно… Майкл.
Майкл. Майкл. Смакую имя на губах, как сладкий запретный плод. Теперь я узнала, как его зовут, но от этого не легче.
-Я умерла?
Майкл громко хохочет, словно я сморозила несусветную глупость.
-Что? Я что-то не то спросила?
-Нет, ты не умерла. Ты…просто спишь. Давай называть это так.
-А ты?
-И я сплю. Меня почти убили, помнишь?
-Такое не забудешь.
Снова оглядываюсь вокруг, словно белое Ничто способно мне подсказать, как себя вести дальше.
-Хорошо, - потираю пальцами переносицу, усердно пытаясь сложить слова в нормальные вопросы. –Хорошо. Допустим, что все так, и я действительно не сошла с ума и не умерла. Эм…Я не знаю, что еще спросить… Я…Сколько тебе лет?
Умнее ничего не придумала?
Майкл снова смеется. Ну, натурально находится на самом смешном представлении в своей жизни.
-Очень много.
-А с виду и не скажешь, - меня задевает то, что он так потешается над моими словами.
А теперь самый главный вопрос.
-Кто ты?
Майкл перестает смеяться и внимательно смотрит. Улыбчивость улетучивается даже из взгляда его угольных глаз. Теперь-то я спросила то, что надо.
-Ты же не человек, верно? Я заметила, что рана от ножа затянулась и превратилась в шрам за каких-то две недели. Это невозможно.
-Да, я не человек.
-Так кто же ты, черт возьми?
-Джес. Я Ангел Хранитель.
Настала моя очередь смеяться.
-Что? Ангел Хранитель? Их же не существует! – какой же бред он несет.
-Ага, и раны сами собой заживают за две недели, -Майкл был спокоен, мой каламбур его ничуть не задел, либо он не показал виду, хотя еще пару минут назад его крайне забавляли мои вопросы.
–Я знаю, это просто меня сморила усталость, и это все сон. Хоть и бредовый, но все же сон! У Ангелов вообще-то крылья должны быть, а у тебя их нет.
-Джес, послушай, - от его мягких интонаций меня практически трясет. Нельзя, нельзя так реагировать на мужчину. Это просто немыслимо. –Я действительно Ангел Хранитель, и если ты послушаешь, я тебе все объясню.
-Давай, валяй. Можешь начать с самого начала. Ты сам сказал, что времени у тебя завались.
-Как ты думаешь, что происходит с человеком, когда он умирает?
-Ну…он попадает в рай или в ад, в зависимости от своих грехов. Хоть я не сильно верю во всю эту чепуху.
-Это не чепуха. После смерти нас действительно ожидает рай, но не так, как нам его расписывали все религии мира.
Медленно киваю.
-Хорошо, допустим, что после смерти меня действительно ждет что-то светлое и прекрасное, но ты-то здесь причем?
-Всю историю человечества люди считали, что ангелы оберегают их, ведут по правильному пути. Это правда лишь отчасти, - Майкл устремляет взгляд в бесконечную белизну. –Мы действительно спасаем людей, но немного по-другому.
До меня начинает доходить, головоломка складывается в единую картину абсурда.
-Вы умираете вместо них?
Майкл кивает.
-Но зачем?
-Понимаешь, Джес, - от того, как он произносит мое имя, внутри все поет, словно только на его губах оно звучит правильным. –Люди в большинстве своем прожигают эту жизнь просто так, не задумываясь о последствиях, много грешат. А когда они умирают, им дается шанс на искупление.
-Чтобы попасть в рай?
-Именно! Тебе дают возможность искупить свои грехи. А то, каким образом ты будешь это делать, зависит лишь от твоих земных поступков.
-В чем же ты согрешил?
Кажется, я знаю ответ, но не хочу в этом признаваться.
-Я убил человека.
Ну, я же говорила, уголовник!
Оцепенение было недолгим, я стряхиваю головой, пытаясь прогнать тяжелые мысли. Майкл молчит, позволяя мне переварить услышанное.
-Не ожидала?
Нервно пожимаю плечами. Я с самого начала чувствовала в нем что-то дикое, что заставляло трястись все поджилки. С самого первого появления в нашем кафе, мысль держаться от него подальше была единственно правильной.
-И когда я умер, мне дали шанс на искупление. Так как я оборвал чужую жизнь, мой путь был лишь один – тысяча чужих смертей. Я должен был умирать за других людей, но умереть я не мог физически.
-Потому что ты уже не человек?
-Все верно. Поэтому раны так быстро заживают. Я должен чувствовать всю боль этих людей, но не имею права умереть снова. Раз за разом, смерть за смертью я искупаю свой грех.
-Поэтому на тебе столько шрамов? – мне было очень тяжело это слышать. На секунду представила, какого это – постоянно умирать, и ужаснулась.
-Да, все раны заживают, оставляя на теле отметки, как напоминание, зачем я здесь.
-Кого ты убил?
-Ты действительно хочешь знать это? – он хмурится.
Коротко киваю.
-Да, если уж мы честны друг с другом, почему бы не знать первопричину твоих страданий.
-Однажды я ехал на машине домой после долгой командировки. Я работал региональным менеджером, что заставляло часто быть в разъездах. Тем вечером на заправке почти никого не было. Я залил полный бак и уже направлялся к машине, как услышал в кустах недалеко какую-то возню.
Его взгляд стал отстраненным, летая где-то в прошлой жизни.
-Там был мужчина в синем комбинезоне и маленькая девочка.
Его слова прибивают меня к земле.
-Он ее насиловал, а когда я закричал, чтобы он отпустил ребенка, мужик испугался и убежал. Я тут же подхватил девочку на руки и отнес на заправку, велел работникам вызвать скорую.
-Это скорее похоже на спасение, чем на убийство.
-Я сел в свою машину и помчался по трассе в ту сторону, куда он убежал.
-Зачем?
-Мною двигала жажда мести. Мою младшую сестру в девять лет изнасиловал и убил приезжий садовник. Его поймали и судили, а через полгода он повесился в своей камере. Но чувство беспомощности, что я ничем не смог помочь свой маленькой Эме, жгло меня постоянно с того времени. Поэтому… Я просто поехал за этим подонком.
-Ты нашел его?
-Да, в старом рыбацком домике у берега озера. Вооружившись молотком, я вершил правосудие, каким видел его, как считал правильным. Я думал, что имею право на это. Я бил и бил, пока его голова не превратилась в кровавое месиво.
-А потом?
Майкл устало вздыхает.
-Сдался полиции. Рассказал, все как есть. Девочка выжила и сейчас у нее все хорошо. Большая семья и любящий муж. Тот мужчина оказался педофилом, полиция смогла доказать его причастность еще к трем случаям растления детей.
-Майкл, это настоящий ужас…-меня глубоко потрясают его история.
-Мне приписали состояние аффекта, и один полицейский сказал, что хоть меня и будут судить, но они мне благодарны. Такие твари, как он не должны жить.
-Тогда почему же ты искупаешь этот грех? Ты же вроде как убил преступника, плохого человека.
-Потому что я не имел никакого права убивать его. Даже педофила. Не я дал ему жизнь, не мне ее забирать.
Минут пять мы молчим. Я пытаюсь переварить полученную информацию, которая, к слову, меня ни разу не радует. Я, конечно, предполагала, что он не такой, как все, но чтоб настолько. Да он даже не человек.
-Сколько раз ты уже умер?
-Восемьсот тридцать два раза. Вчера был восемьсот тридцать третий.
-То есть…тебе осталось немного…смертей?
Майкл кивает и внезапно улыбается. Его улыбка дышит горькой отрешенностью и смирением.
-Еще немного, и я буду свободен. По-настоящему.
-Значит, если бы не ты, Боби меня убил бы? Я была бы уже мертва?
Снова кивает. Осознание, что еще сегодня я прошла по лезвию бритвы, разрежающей бытие на жизнь и смерть, пронзает мой мозг. Я могла умереть. Я должна была умереть. Мой Ангел Хранитель спас меня. Мой Майкл.
-Лишь боль приносит очищение. Искупление. Страдание раз за разом воспитывают дух и заставляют многое переосмыслить. Пройдя через все эти смерти, ты рано или поздно понимаешь, что ты готов. Что вины больше нет. Тебя простили. Ты простил себя сам.
-А я уж думала, что ты просто убил невиновного человека, ради…
-Прихоти? Я что, по-твоему, похож на маньяка? – он находит этот вопрос смешным, а я лишь дергано киваю. – Серьезно?
-Ну, когда я тебя первый раз увидела, то подумала, что от таких лучше держаться подальше.
-И как? – опять смеется. – Получилось «держаться подальше»?
-Очень смешно! Послушай, а что с реальными убийцами происходит? Я имею в виду с теми, кто убивает по прихоти.
-Таким не дают шанс исправиться. Их уже не поменять, их человеческая натура сломалась и дала сбой.
-Они попадают в ад?
-Не совсем. Они просто перестают быть. Великое забвение, бесконечная пустота и парящая без времени душа изгоя, терзаемая муками совести. Их не ждет ничего: ни света, ни конца, ничего.
Киваю, считая, что это звучит, как минимум, справедливо.
-Сколько лет уже ты умираешь?
-Больше пятнадцати. Обычно раз в неделю меня снова и снова убивают.
-Поэтому ты тогда ушел? В первый раз?
-Да, рана зажила, и я не мог больше оставаться у тебя, как бы мне этого не хотелось. Я должен идти дальше, должен искупить свою вину до конца.
-А что будет потом? Когда ты дойдешь до тысячи?
-Меня не встретят апостолы около врат рая, если ты об этом. Никаких ворот-то и нет. Верховные просто дадут выбор – вернуться к жизни и прожить ее достойным человеком или отправиться дальше.
-В рай, - киваю сама себе.
-Только на моей памяти еще никто не выбирал первое. Я встречал несколько Ангелов, которым оставалось около десяти смертей. В их глазах было лишь ожидание заслуженного покоя. Они так устали от человеческой сущности, что сама мысль вернуться и жить среди людей казалась им абсурдом. И я с ними согласен.
Да, я бы тоже хрен на с два сюда вернулась снова.
-Ты тоже уйдешь? – от этой мысли внутри противно защемило.
-Конечно, ведь ради этого я все это и делаю. Но все же я знаю одного Ангела, которого отправили на перерождение, правда, не по его воле. Знаешь, кто был этим Ангелом?
Дергаю плечами – откуда мне знать.
-Ты, Джессика. Это была ты.
-ЧТОООО???? Ты совсем с ума сошел? – он так сильно шокировал меня этой мыслью, что я не смогла усидеть – резко вскочила и почти отпрыгнула от него, словно Ангел Хранитель – это заразная болезнь. – Что ты несешь? Это какая-то шутка? Ты что-то перепутал!
-Послушай, Джес… - он медленно поднимается на ноги и направляется ко мне. – Позволь, я покажу тебе?
С опаской смотрю на вытянутые в мою сторону руки.
-Покажешь что? Мою тысячу смертей? Мой грех? Ты понимаешь, что это бред? Я абсолютно точно помню свою жизнь до мельчайших подробностей, я не возвращалась от врат рая, чтобы прожить эту дерьмовую жизнь еще раз! Я бы точно выбрала Рай!
Начинаю распаляться еще сильнее.
-Потому что с самого детства эта жизнь, кроме дерьма ведрами, мне ничего не дала. Приют, где меня били и обижали, когда мне надевали мешок из-под картошки на голову, связывали и запирали в чулане, пока сестры не находили меня рыдающей! Издевательства сверстников, когда они фотографировали у меня под юбкой, а потом всем показывали эти унизительные фото! Отсутствие родителей, как таковых, и материнской любви в принципе. Потом Боби еще этот с навязанным чувством вины, вечно обвиняющий меня во всех смертных грехах!
Майкл лишь молча слушает мою истерику, позволяя обиде и злости разгуляться на полную катушку.
-И после этого всего, ты хочешь сказать, что Я САМА выбрала снова ТАКУЮ жизнь?
-Нет.
-Тогда я вообще ничего не понимаю…
-Если ты успокоишься и сядешь, я тебе все расскажу. Обещаю.
-И ответишь на все мои вопросы?
-Отвечу.
Брякаюсь на землю, снова сложив ноги по-турецки, махнув на него рукой.
-Валяй, я слушаю. Можешь начать с того…Хотя не важно, начинай откуда угодно. Это, все равно, все большой бред умалишенного.
-Я же сказал, тебя отправили на перерождение против твоей воли. Ты не желала этого, но другого выбора не было. Я понимаю, что все это звучит неправдоподобно…
-Да все, сказанное здесь, - обвожу руками бесконечное Ничто без ветра и теней, - звучит неправдоподобно. Даже ты звучишь неправдоподобно.
-Я могу продолжить?
Молчи киваю, мне не остается ничего другого, как слушать его.
-Около двадцати трех лет назад, задолго до того, как я стал…
-Крылатым.
-Можно сказать и так. Ты была ученым химиком в секретной лаборатории, расположенной на юге страны. В период холодной войны, государство очень важно было иметь преимущества перед противником в вооружении. В том числе, в химическом или биологическом. Ты изобрела порошковую смесь, которую назвали «Голубой полет».
Допустим.
-Каково было ее действие?
-Если ее смешать с водой и оставить на воздухе, за пару минут воздух вокруг накалялся до такой степени, что люди… Практически сгорали заживо.
-Что-то вроде фосфорной бомбы?
-Да, вроде того.
-Ее применяли на живых людях? – кажется, я начинаю догадываться, в чем именно согрешила.
-Именно, но ты об этом не знала. Первое ее применение унесло жизни семидесяти семи человек в крохотной деревне в Конго. Второе применение забрало уже более пятисот человек.
-Боже мой! -это все звучит как дичайший абсурд, но подсознательно я почему-то ему верю. –Я, действительно, это сделала? Изобрела смертельное оружие? Я всю жизнь думала, что я настолько бестолковая, что даже грамматика для меня – это целая наука!
-К сожалению, да. Когда ты узнала об испытаниях этого порошка на живых людях, то попыталась уничтожить все формулы, но тебе не позволили.
-Меня убили?
-Да.
Вот так история. Вот это я дала жару.
-Знаешь…Это, конечно, все занимательно, но я…я тебе не верю. Откуда тебе-то знать, что со мной было? Ты же сам сказал, что это было задолго до того, как ты опернатился. Соответственно, ты не можешь знать, что со мной было!
Майкл снова замолчал, даже не пытаясь перебивать меня.
-О! Я знаю, знаю! Я спятила. Ты спятил. Ты давно умер, а я сейчас нахожусь в белой комнате с мягкими стенами и жую свои волосы.
Он делает резкий шаг ко мне, что я не успеваю отступить, и сильно прижимает ладонь к моему лбу. Голову прожигает острая боль, молниеносно проткнув черепную коробку с другой стороны. Еще секунду я вижу его горящие черные глаза, а потом мир меркнет.
Пронзительный холод обдувает мою душу, словно тела больше не существует. Меня больше не существует. Я ничего не вижу. Ничего не слышу. Душа несется по спирали вверх, без цели и смысла. Меня переполняет потрясающее умиротворение, что хочется плыть так целую вечность. В никуда, без конца и края.
В какой-то миг все вокруг замедляется, а впереди я начинаю различать фигуры, поддернутые серым туманом, и даже немного обижаюсь на них за то, что посмели прервать мой полет. Все размытое и смазанное, никак не получается сфокусировать зрение, но до меня сквозь бесконечную толщу воды доносятся голоса.
Постепенно очертания прорисовываются. Впереди на коленях сидит девушка с поникшей головой. Темные длинные волосы полностью закрывают ее лицо, ладони уперты в пол, а из груди доносятся хрипы. Она плачет?
-Ее душа сломана, - говорит высокая фигура справа, одетая в длинные сиреневые одеяния, струящиеся, словно лавандовое поле на ветру. Лицо закрыто опущенным капюшоном, а с ладоней льется тонкими струйками свет. – Посмотрите, Верховный, на ее Свет. Он почти погас.
Только сейчас замечаю над девушкой рваное лазурное сияние, пронизанное вдоль и поперек огромными дырами и лоскутами. Оно еле теплится, словно легкий туман, разгоняемый ветром.
-Кто с ней это сделал, Сестра? – спрашивает вторая фигура. Девушка все это время сидит неподвижно и будто не замечает исполинов, что стоят около нее. Лишь редкие всхлипы заставляют ее тело вздрагивать.
Майкл. Майкл. Смакую имя на губах, как сладкий запретный плод. Теперь я узнала, как его зовут, но от этого не легче.
-Я умерла?
Майкл громко хохочет, словно я сморозила несусветную глупость.
-Что? Я что-то не то спросила?
-Нет, ты не умерла. Ты…просто спишь. Давай называть это так.
-А ты?
-И я сплю. Меня почти убили, помнишь?
-Такое не забудешь.
Снова оглядываюсь вокруг, словно белое Ничто способно мне подсказать, как себя вести дальше.
-Хорошо, - потираю пальцами переносицу, усердно пытаясь сложить слова в нормальные вопросы. –Хорошо. Допустим, что все так, и я действительно не сошла с ума и не умерла. Эм…Я не знаю, что еще спросить… Я…Сколько тебе лет?
Умнее ничего не придумала?
Майкл снова смеется. Ну, натурально находится на самом смешном представлении в своей жизни.
-Очень много.
-А с виду и не скажешь, - меня задевает то, что он так потешается над моими словами.
А теперь самый главный вопрос.
-Кто ты?
Майкл перестает смеяться и внимательно смотрит. Улыбчивость улетучивается даже из взгляда его угольных глаз. Теперь-то я спросила то, что надо.
-Ты же не человек, верно? Я заметила, что рана от ножа затянулась и превратилась в шрам за каких-то две недели. Это невозможно.
-Да, я не человек.
-Так кто же ты, черт возьми?
-Джес. Я Ангел Хранитель.
Настала моя очередь смеяться.
-Что? Ангел Хранитель? Их же не существует! – какой же бред он несет.
-Ага, и раны сами собой заживают за две недели, -Майкл был спокоен, мой каламбур его ничуть не задел, либо он не показал виду, хотя еще пару минут назад его крайне забавляли мои вопросы.
–Я знаю, это просто меня сморила усталость, и это все сон. Хоть и бредовый, но все же сон! У Ангелов вообще-то крылья должны быть, а у тебя их нет.
-Джес, послушай, - от его мягких интонаций меня практически трясет. Нельзя, нельзя так реагировать на мужчину. Это просто немыслимо. –Я действительно Ангел Хранитель, и если ты послушаешь, я тебе все объясню.
-Давай, валяй. Можешь начать с самого начала. Ты сам сказал, что времени у тебя завались.
-Как ты думаешь, что происходит с человеком, когда он умирает?
-Ну…он попадает в рай или в ад, в зависимости от своих грехов. Хоть я не сильно верю во всю эту чепуху.
-Это не чепуха. После смерти нас действительно ожидает рай, но не так, как нам его расписывали все религии мира.
Медленно киваю.
-Хорошо, допустим, что после смерти меня действительно ждет что-то светлое и прекрасное, но ты-то здесь причем?
-Всю историю человечества люди считали, что ангелы оберегают их, ведут по правильному пути. Это правда лишь отчасти, - Майкл устремляет взгляд в бесконечную белизну. –Мы действительно спасаем людей, но немного по-другому.
До меня начинает доходить, головоломка складывается в единую картину абсурда.
-Вы умираете вместо них?
Майкл кивает.
-Но зачем?
-Понимаешь, Джес, - от того, как он произносит мое имя, внутри все поет, словно только на его губах оно звучит правильным. –Люди в большинстве своем прожигают эту жизнь просто так, не задумываясь о последствиях, много грешат. А когда они умирают, им дается шанс на искупление.
-Чтобы попасть в рай?
-Именно! Тебе дают возможность искупить свои грехи. А то, каким образом ты будешь это делать, зависит лишь от твоих земных поступков.
-В чем же ты согрешил?
Кажется, я знаю ответ, но не хочу в этом признаваться.
-Я убил человека.
Ну, я же говорила, уголовник!
Глава 19.
Оцепенение было недолгим, я стряхиваю головой, пытаясь прогнать тяжелые мысли. Майкл молчит, позволяя мне переварить услышанное.
-Не ожидала?
Нервно пожимаю плечами. Я с самого начала чувствовала в нем что-то дикое, что заставляло трястись все поджилки. С самого первого появления в нашем кафе, мысль держаться от него подальше была единственно правильной.
-И когда я умер, мне дали шанс на искупление. Так как я оборвал чужую жизнь, мой путь был лишь один – тысяча чужих смертей. Я должен был умирать за других людей, но умереть я не мог физически.
-Потому что ты уже не человек?
-Все верно. Поэтому раны так быстро заживают. Я должен чувствовать всю боль этих людей, но не имею права умереть снова. Раз за разом, смерть за смертью я искупаю свой грех.
-Поэтому на тебе столько шрамов? – мне было очень тяжело это слышать. На секунду представила, какого это – постоянно умирать, и ужаснулась.
-Да, все раны заживают, оставляя на теле отметки, как напоминание, зачем я здесь.
-Кого ты убил?
-Ты действительно хочешь знать это? – он хмурится.
Коротко киваю.
-Да, если уж мы честны друг с другом, почему бы не знать первопричину твоих страданий.
-Однажды я ехал на машине домой после долгой командировки. Я работал региональным менеджером, что заставляло часто быть в разъездах. Тем вечером на заправке почти никого не было. Я залил полный бак и уже направлялся к машине, как услышал в кустах недалеко какую-то возню.
Его взгляд стал отстраненным, летая где-то в прошлой жизни.
-Там был мужчина в синем комбинезоне и маленькая девочка.
Его слова прибивают меня к земле.
-Он ее насиловал, а когда я закричал, чтобы он отпустил ребенка, мужик испугался и убежал. Я тут же подхватил девочку на руки и отнес на заправку, велел работникам вызвать скорую.
-Это скорее похоже на спасение, чем на убийство.
-Я сел в свою машину и помчался по трассе в ту сторону, куда он убежал.
-Зачем?
-Мною двигала жажда мести. Мою младшую сестру в девять лет изнасиловал и убил приезжий садовник. Его поймали и судили, а через полгода он повесился в своей камере. Но чувство беспомощности, что я ничем не смог помочь свой маленькой Эме, жгло меня постоянно с того времени. Поэтому… Я просто поехал за этим подонком.
-Ты нашел его?
-Да, в старом рыбацком домике у берега озера. Вооружившись молотком, я вершил правосудие, каким видел его, как считал правильным. Я думал, что имею право на это. Я бил и бил, пока его голова не превратилась в кровавое месиво.
-А потом?
Майкл устало вздыхает.
-Сдался полиции. Рассказал, все как есть. Девочка выжила и сейчас у нее все хорошо. Большая семья и любящий муж. Тот мужчина оказался педофилом, полиция смогла доказать его причастность еще к трем случаям растления детей.
-Майкл, это настоящий ужас…-меня глубоко потрясают его история.
-Мне приписали состояние аффекта, и один полицейский сказал, что хоть меня и будут судить, но они мне благодарны. Такие твари, как он не должны жить.
-Тогда почему же ты искупаешь этот грех? Ты же вроде как убил преступника, плохого человека.
-Потому что я не имел никакого права убивать его. Даже педофила. Не я дал ему жизнь, не мне ее забирать.
Минут пять мы молчим. Я пытаюсь переварить полученную информацию, которая, к слову, меня ни разу не радует. Я, конечно, предполагала, что он не такой, как все, но чтоб настолько. Да он даже не человек.
-Сколько раз ты уже умер?
-Восемьсот тридцать два раза. Вчера был восемьсот тридцать третий.
-То есть…тебе осталось немного…смертей?
Майкл кивает и внезапно улыбается. Его улыбка дышит горькой отрешенностью и смирением.
-Еще немного, и я буду свободен. По-настоящему.
-Значит, если бы не ты, Боби меня убил бы? Я была бы уже мертва?
Снова кивает. Осознание, что еще сегодня я прошла по лезвию бритвы, разрежающей бытие на жизнь и смерть, пронзает мой мозг. Я могла умереть. Я должна была умереть. Мой Ангел Хранитель спас меня. Мой Майкл.
-Лишь боль приносит очищение. Искупление. Страдание раз за разом воспитывают дух и заставляют многое переосмыслить. Пройдя через все эти смерти, ты рано или поздно понимаешь, что ты готов. Что вины больше нет. Тебя простили. Ты простил себя сам.
-А я уж думала, что ты просто убил невиновного человека, ради…
-Прихоти? Я что, по-твоему, похож на маньяка? – он находит этот вопрос смешным, а я лишь дергано киваю. – Серьезно?
-Ну, когда я тебя первый раз увидела, то подумала, что от таких лучше держаться подальше.
-И как? – опять смеется. – Получилось «держаться подальше»?
-Очень смешно! Послушай, а что с реальными убийцами происходит? Я имею в виду с теми, кто убивает по прихоти.
-Таким не дают шанс исправиться. Их уже не поменять, их человеческая натура сломалась и дала сбой.
-Они попадают в ад?
-Не совсем. Они просто перестают быть. Великое забвение, бесконечная пустота и парящая без времени душа изгоя, терзаемая муками совести. Их не ждет ничего: ни света, ни конца, ничего.
Киваю, считая, что это звучит, как минимум, справедливо.
-Сколько лет уже ты умираешь?
-Больше пятнадцати. Обычно раз в неделю меня снова и снова убивают.
-Поэтому ты тогда ушел? В первый раз?
-Да, рана зажила, и я не мог больше оставаться у тебя, как бы мне этого не хотелось. Я должен идти дальше, должен искупить свою вину до конца.
-А что будет потом? Когда ты дойдешь до тысячи?
-Меня не встретят апостолы около врат рая, если ты об этом. Никаких ворот-то и нет. Верховные просто дадут выбор – вернуться к жизни и прожить ее достойным человеком или отправиться дальше.
-В рай, - киваю сама себе.
-Только на моей памяти еще никто не выбирал первое. Я встречал несколько Ангелов, которым оставалось около десяти смертей. В их глазах было лишь ожидание заслуженного покоя. Они так устали от человеческой сущности, что сама мысль вернуться и жить среди людей казалась им абсурдом. И я с ними согласен.
Да, я бы тоже хрен на с два сюда вернулась снова.
-Ты тоже уйдешь? – от этой мысли внутри противно защемило.
-Конечно, ведь ради этого я все это и делаю. Но все же я знаю одного Ангела, которого отправили на перерождение, правда, не по его воле. Знаешь, кто был этим Ангелом?
Дергаю плечами – откуда мне знать.
-Ты, Джессика. Это была ты.
Глава 20.
-ЧТОООО???? Ты совсем с ума сошел? – он так сильно шокировал меня этой мыслью, что я не смогла усидеть – резко вскочила и почти отпрыгнула от него, словно Ангел Хранитель – это заразная болезнь. – Что ты несешь? Это какая-то шутка? Ты что-то перепутал!
-Послушай, Джес… - он медленно поднимается на ноги и направляется ко мне. – Позволь, я покажу тебе?
С опаской смотрю на вытянутые в мою сторону руки.
-Покажешь что? Мою тысячу смертей? Мой грех? Ты понимаешь, что это бред? Я абсолютно точно помню свою жизнь до мельчайших подробностей, я не возвращалась от врат рая, чтобы прожить эту дерьмовую жизнь еще раз! Я бы точно выбрала Рай!
Начинаю распаляться еще сильнее.
-Потому что с самого детства эта жизнь, кроме дерьма ведрами, мне ничего не дала. Приют, где меня били и обижали, когда мне надевали мешок из-под картошки на голову, связывали и запирали в чулане, пока сестры не находили меня рыдающей! Издевательства сверстников, когда они фотографировали у меня под юбкой, а потом всем показывали эти унизительные фото! Отсутствие родителей, как таковых, и материнской любви в принципе. Потом Боби еще этот с навязанным чувством вины, вечно обвиняющий меня во всех смертных грехах!
Майкл лишь молча слушает мою истерику, позволяя обиде и злости разгуляться на полную катушку.
-И после этого всего, ты хочешь сказать, что Я САМА выбрала снова ТАКУЮ жизнь?
-Нет.
-Тогда я вообще ничего не понимаю…
-Если ты успокоишься и сядешь, я тебе все расскажу. Обещаю.
-И ответишь на все мои вопросы?
-Отвечу.
Брякаюсь на землю, снова сложив ноги по-турецки, махнув на него рукой.
-Валяй, я слушаю. Можешь начать с того…Хотя не важно, начинай откуда угодно. Это, все равно, все большой бред умалишенного.
-Я же сказал, тебя отправили на перерождение против твоей воли. Ты не желала этого, но другого выбора не было. Я понимаю, что все это звучит неправдоподобно…
-Да все, сказанное здесь, - обвожу руками бесконечное Ничто без ветра и теней, - звучит неправдоподобно. Даже ты звучишь неправдоподобно.
-Я могу продолжить?
Молчи киваю, мне не остается ничего другого, как слушать его.
-Около двадцати трех лет назад, задолго до того, как я стал…
-Крылатым.
-Можно сказать и так. Ты была ученым химиком в секретной лаборатории, расположенной на юге страны. В период холодной войны, государство очень важно было иметь преимущества перед противником в вооружении. В том числе, в химическом или биологическом. Ты изобрела порошковую смесь, которую назвали «Голубой полет».
Допустим.
-Каково было ее действие?
-Если ее смешать с водой и оставить на воздухе, за пару минут воздух вокруг накалялся до такой степени, что люди… Практически сгорали заживо.
-Что-то вроде фосфорной бомбы?
-Да, вроде того.
-Ее применяли на живых людях? – кажется, я начинаю догадываться, в чем именно согрешила.
-Именно, но ты об этом не знала. Первое ее применение унесло жизни семидесяти семи человек в крохотной деревне в Конго. Второе применение забрало уже более пятисот человек.
-Боже мой! -это все звучит как дичайший абсурд, но подсознательно я почему-то ему верю. –Я, действительно, это сделала? Изобрела смертельное оружие? Я всю жизнь думала, что я настолько бестолковая, что даже грамматика для меня – это целая наука!
-К сожалению, да. Когда ты узнала об испытаниях этого порошка на живых людях, то попыталась уничтожить все формулы, но тебе не позволили.
-Меня убили?
-Да.
Вот так история. Вот это я дала жару.
-Знаешь…Это, конечно, все занимательно, но я…я тебе не верю. Откуда тебе-то знать, что со мной было? Ты же сам сказал, что это было задолго до того, как ты опернатился. Соответственно, ты не можешь знать, что со мной было!
Майкл снова замолчал, даже не пытаясь перебивать меня.
-О! Я знаю, знаю! Я спятила. Ты спятил. Ты давно умер, а я сейчас нахожусь в белой комнате с мягкими стенами и жую свои волосы.
Он делает резкий шаг ко мне, что я не успеваю отступить, и сильно прижимает ладонь к моему лбу. Голову прожигает острая боль, молниеносно проткнув черепную коробку с другой стороны. Еще секунду я вижу его горящие черные глаза, а потом мир меркнет.
Пронзительный холод обдувает мою душу, словно тела больше не существует. Меня больше не существует. Я ничего не вижу. Ничего не слышу. Душа несется по спирали вверх, без цели и смысла. Меня переполняет потрясающее умиротворение, что хочется плыть так целую вечность. В никуда, без конца и края.
В какой-то миг все вокруг замедляется, а впереди я начинаю различать фигуры, поддернутые серым туманом, и даже немного обижаюсь на них за то, что посмели прервать мой полет. Все размытое и смазанное, никак не получается сфокусировать зрение, но до меня сквозь бесконечную толщу воды доносятся голоса.
Постепенно очертания прорисовываются. Впереди на коленях сидит девушка с поникшей головой. Темные длинные волосы полностью закрывают ее лицо, ладони уперты в пол, а из груди доносятся хрипы. Она плачет?
-Ее душа сломана, - говорит высокая фигура справа, одетая в длинные сиреневые одеяния, струящиеся, словно лавандовое поле на ветру. Лицо закрыто опущенным капюшоном, а с ладоней льется тонкими струйками свет. – Посмотрите, Верховный, на ее Свет. Он почти погас.
Только сейчас замечаю над девушкой рваное лазурное сияние, пронизанное вдоль и поперек огромными дырами и лоскутами. Оно еле теплится, словно легкий туман, разгоняемый ветром.
-Кто с ней это сделал, Сестра? – спрашивает вторая фигура. Девушка все это время сидит неподвижно и будто не замечает исполинов, что стоят около нее. Лишь редкие всхлипы заставляют ее тело вздрагивать.
