Их обучают по индивидуальным программам. А что касается квоты, то пока в Фаргоцию каждый год уезжает один такой выпускник
Мы с отцом посмотрели друг на друга.
— И со скольки лет туда принимают учиться? — спросил он.
— С десяти, мой дорогой друг, с десяти, — грустно проговорил профессор.
— Но ведь это замечательно! — воскликнула я. — Я смогу получить образование и раскрыть свой дар!
На это профессор лишь тяжело вздохнул:
— К сожалению, имеется одно очень весомое препятствие, моя маленькая анна...
Он с грусть на меня посмотрел, сожалея о чем-то. Ни я, ни отец торопить его не стали, но нам очень хотелось узнать, что же это за препятствие. И, как это ни странно, одновременно хотелось оттянуть этот миг, чтобы не расставаться с только что появившейся надеждой.
— …Туда берут только мальчиков, — оборвал проф все мои надежды одной фразой.
На несколько минут в комнате повисло молчание. Наконец, профессор снова его прервал очень злободневным вопросом:
— Ратмир-аха, а что вы собираетесь делать с этой интриганкой и несостоявшейся убийцей Мирой?
Отец вздрогнул и как-то разом потемнел лицом:
— К сожалению, я ничего не могу ей сделать. Лекарь против нее свидетельствовать не станет, так как не верит в ее виновность и считает все происшедшее простой случайностью. А показания Лейлы, как вы понимаете, не смогут стать доказательством.
— Н-да, опасно оставлять за спиной такую змею... — протянул профессор.
— Опасно, — согласился отец, — но вариантов нет. Не будь у нее дочери, о которой надо кому-то заботиться… — глухо продолжил он. — В любом случае, я поговорю с ней так, что она на всю жизнь заречётся подходить к моей семье ближе, чем на полет стрелы! — жестко закончил отец.
На этом мы решили разойтись, но когда отец уже вышел за дверь, профессор попросил меня задержаться:
— Лейла, помнишь, ты просила меня позаниматься с Ромичем?
Признаться, это был очень неожиданный вопрос. Да, не так давно я просила профессора начать обучение Ромича, все-таки я чувствовала себя… не обязанной ему чем-то, просто очень хотелось помочь мальчишке, а умение читать и писать в любом случае будущем сослужит ему хорошую службу. Но проф даже слушать меня не стал, и я решила, что как только у меня появится лишняя минутка, сама буду с ним заниматься.
— Да, конечно! — недоуменно ответила я. — Только вы тогда на отрез отказались.
— Тогда отказался, теперь согласился. — Брюзжа проговорил он. — Скажи этому прохвосту, пусть подойдет ко мне, как только освободится.
— Спасибо! Профессор-аха, спасибо вам большое! — просияла я и, подбежав к старику, крепко его обняла.
Тот немного покряхтел, выражая свое неодобрение моим поведением, но ругать не стал, а я видела, что он остался доволен моей реакцией.
— Ну все, беги, маленькая шикана.
Я уже собралась уходить, когда в голове возник вопрос:
— Профессор, а почему вы передумали?
— Почему-почему… — снова пробрюзжал он. — Захотелось! Языки вам вдвоем будет быстрее и веселее учить. Понятно? Все, беги давай, а то я могу снова передумать.
Я видела, что он не сказал мне правды, но перечить не стала. Мало ли, действительно передумает?
Три года спустя
Я снова стояла за стойкой, и мне не верилось, что сегодня исполнилось ровно три года со дня открытия моей кофейни «Лейма». Смешно сказать, но часто меня даже называли не Лейлой, а Леймой, особенно те, кто еще не успел со мной познакомиться. Хотя все чаще я слышала и другое прозвище, которое уже давно в обиходе у офицеров — они стали моими постоянными клиентами. И кто бы мог подумать, что эти брутальные мужчины окажутся такими сладкоежками! Вот они-то, хотя и под страхом смертной казни не признаются, дали мне подпольное прозвище Сладкая девочка. С одной стороны — приятно, а с другой — уж больно двусмысленно звучит. Чем они беззастенчиво и пользовались, чтобы подшутить над новыми сослуживцами. Это уже стало своеобразным билетом для принятия новичков в офицерское братство. Как только в крепость — да именно в крепость, потому что за эти годы наш городок превратился в настоящий портовый город с крепостью, под сенью которой он и раскинулся — прибывал новый офицер, эти обалдуи рассказывали ему о некоем заведении, которое делает их жизнь ярче и приятнее во всех отношениях, и что есть в этом месте особенная Сладкая девочка. И вот если за дело берется именно она, то жизнь действительно расцветает новыми красками и становится вкусной и сладкой! А уж если попросить ее о чем-то особенном, что она может… Ммм… Ну а причмокивание губами и закатывание глаз довершали картину. В общем, можно представить с какими мыслями и в каком настроении этот бедолага, подгоняемый заботливыми сослуживцами, приходил ко мне в заведение. Я это все знаю, потому что однажды прикоснулась к руке одного из шалунов и считала лежавшую на поверхности сознания информацию. Когда же я попыталась высказать им по этому поводу свою претензию, то увидела лишь честные-пречестные глаза и заверения в том, что они и подумать не могли, что их безобидные слова кто-то может понять так превратно! Одним словом, цирк!
Я уже немного стала понимать свой дар и как он работает. Например, при кратком прикосновении я могу считать лишь то, что лежит на самой поверхности сознания, то, что практически выплескивается из человека. Но если хочу копнуть глубже, то для этого нужен более длительный контакт и сосредоточение. Но такие финты получались не всегда, да и не любитель я копаться в чужих жизнях. Так, попробовала несколько раз, чтобы оценить свои способности, и больше не экспериментировала. Чужая душа — потемки и, как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Да и зачем оно мне?
Колокольчик при входе в значительно разросшуюся со дня открытия кофейню сообщил, что пришел новый клиент. Я подняла глаза и увидела барона Саргайла Веренского, капитана эльмирантийской армии, в компании лекаря Хорвуса, сына Вуркаса. Эти двое три года назад сильно поддержали нас, когда мама рожала, и мы все сильно переживали. С того времени они стали друзьями нашей семьи. И сегодня, судя по всему, пришли нас поздравить. Сэйра тут же пошла им навстречу, предлагая присесть за столик, однако Хорвус вытащил из-за спины букет и, подарив ей со словами поздравления, вместе с Саргайлом прошел к стойке, за которой я все еще стояла на стульчике, который был уже поменьше размером. Расту!
— Лейла, наша маленькая Лейма и вообще Сладкая девочка! — заговорил он, плутовато улыбаясь. И ведь знает, что я не люблю, когда меня вот так в глаза называют этим прозвищем! — Мы поздравляем тебя с днем рождения кофейни! — И вытянул из-за спины руки. В одной был еще один букет, а в другой — корзина с мандаринами, которые я очень любила и которые сейчас довольно трудно достать.
Невольно губы растянула довольная улыбка. На этого смешливого обаятельного брюнета с глазами-маслинами просто невозможно сердиться! Эх, где мои семнадцать лет?!
— Спасибо! — зарделась я, принимая букет. — Вам как обычно: завтрак и кофе со сладостями?
— Лейла, из твоих рук хоть яд, — тут же отозвался Саргайл.
Я на это лишь фыркнула.
— Ну, яд Лейла никому не предложит, — улыбаясь, проговорила Сэйра. — А вот новый тортик и пирог на завтрак — вполне.
— Лейла, солнышко, я тебя люблю! — тут же заорал этот паяц.
А Сэйра огрела его полотенцем:
— Скажи спасибо, что ее отец этого не слышал… — сварливо проговорила она.
— А то что? Заставит жениться? — рассмеялся он в ответ. — Так я готов! Даже ждать сколько нужно готов! — проорал он громче, видимо, чтобы я его услышала, а то как раз отошла в кухню. Не дай Всевышний эти важные признания до меня не долетят! — Больше того: ради лейлиных пирогов я готов уничтожать всех ее воздыхателей, только, чтобы она обратила на меня внимание!
— Полгорода придется покалечить, — привычная к таким пикировкам, парировала Сэйра.
Я обычно в них не лезла. Почему-то при мне Саргайл вел себя вполне прилично, но вот так попикироваться, чтобы я слышала, но не участвовала, очень любил. А я довольно улыбалась — понравились местной публике мои пироги! К этому времени я уже ввела в меню линейку мясных, капустных и луковых пирогов. Каждое утро ими могли полакомиться все желающие. Могли бы, наверное, и после обеда, но пирогов к этому времени уже просто не оставалось. Вне зависимости от того, сколько их испекли. Я даже подумывала расширить кухню и пригласить еще помощников. Взятых полтора года назад двух женщин уже не хватало, ведь нужно было не просто поддерживать ассортимент, но и выполнять заказы на дом — я приучила местных жителей к покупке еды на вынос.
А еще я ввела в обиход местных домохозяек мясорубку. О-о сколько нервов мне стоило создание этого нужного каждой домохозяйке артефакта! Самым проблемным, как ни странно, было объяснить кузнецу, что конкретно ему надо сделать. А потом еще убедить, что эту самую «несуразную кракозябру» делать все-таки нужно, а вот цену за свои услуги необходимо как-то убавить, а то получается не «несуразная кракозябра», а «золотая кракозября»! И закавыка состояла в том, что объяснять ему лично я не могла: меня бы просто бы выставили вон из кузни и даже слушать не стали! Приходилось объяснять через Ромича. Я объясняла Ромичу, он — кузнецу, кузнец задавал вопросы, Ромич, не зная ответов, бежал ко мне, потом опять к кузнецу… Вот так и работали.
Конечно, если бы мне помог в этом вопросе профессор или отец, все бы было гораздо проще и быстрее, но папа был слишком занят какими-то своими торговыми делами. Да и в народе начали упорно ходить слухи о скорой войне с Фаргоцией, что не добавляло ему спокойствия. Но денег на это дело он мне выделил, не пожадничав. За что я была ему искренне благодарна! Профессор же, когда узнал, что агрегат нужен мне для кухни, наотрез отказался заниматься подобными вещами. Если бы перед этим я не рассказала ему о принципе действия парового двигателя, то он бы очень даже заинтересовался интересной штуковиной, но мой довольно общий и практически не имевший деталей рассказ о якобы увиденном во сне агрегате ввел его в такое возбуждение, что он уже с полгода занимался какими-то чертежами и опытами, которые спонсировал отец.
В замечательном настроении я нарезала пирог и вынесла в зал, напевая переведенную песенку Мэри Поппинс:
Ах, какое блаженство,
Ах, какое блаженство,
Знать, что ты совершенство,
Знать, что ты идеал!
К сожалению, как раз это время выбрали горе-офицеры, чтобы притащить в кофейню своего неофита. Завидев толпу у стойки и уже зная примерный сценарий развития событий, я не стала даже подходить. Надоели, честное слово! Хотя бы сегодня не занимались этой ерундой! Поэтому к столику друзей я отправилась в некотором раздражении. Поставила перед ними их второй завтрак и пообещала лично приготовить кофе. Почему-то все упорно считали, что самый вкусный получается только у меня, хотя, по моему глубокому убеждению, Сэйра готовила не хуже.
По дороге в кухню меня остановил офицер. Он явно заподозрил, что сослуживцы его обманывают, но решил все же проверить. Признаться, парень меня впечатлил. Я таких в наших краях не видела: светлые, почти белые, волосы, вопреки местной моде не были коротко обрезаны, а были заплетены в косу, однако, вопреки ожиданию, женственности ему не придавали. Глаза были темными, почти черными, хотя это могло мне и показаться, так как он стоял спиной к входу, и утреннее солнце обрисовывало его высокую гибкую фигуру, не давая отчетливо различить черты лица.
— Девочка… Девушка… — зачем-то поправился он, глядя мне в глаза. — Мне сказали, что здесь исполнят мои самые смелые мечты... — низким глубоким голосом заговорил он.
Сзади раздался приглушенный смешок и такие же приглушенные шикания, чтобы, не дай Всевышний, не спугнуть и не пропустить самое интересное. Наверное, если бы я на них хоть раз пожаловалась или высказала отрицательное отношение к подобным демаршам, то они бы и не подумали продолжать эти походы с новичками. Но мне нравилось чувствовать себя частью общности этих молодых веселых ребят, нравилось, что они почему-то считали меня своей, и нравилось некое чувство возврата к своему уже такому далекому прошлому. А наша разница в возрасте пока позволяла все свести к шутке. Хотя Сэйра относилась ко всему этому крайне неодобрительно.
А сегодня мне не хотелось играть в эти игры. Поэтому я обломала оболтусам весь кайф, просто ответив:
— Конечно, господин офицер, — улыбнулась. — В кофейне «Лейма» исполняются самые сладкие… кулинарные мечты. Что вы желаете? Сегодня в честь годовщины открытия нашего заведения могу предложить совершенно новый и еще никем не опробованный десерт — торт Эстерхази. А к нему кофей, скажем… — я задумалась, — …с гвоздикой и корицей.
Офицер несколько мгновений не мигая смотрел на меня, а потом медленно перевел взгляд за спину, хмыкнул и сказал:
— Что ж, давайте попробуем, юная анна. Но учтите, если мои фантазии не будут удовлетворены… — Он снова хмыкнул и обернулся к сослуживцам, — я буду сильно разочарован.
На этот выпад я лишь фыркнула.
— И нам! Нам тоже тортик! Но для начала твоих пирогов и кофей! — послышалось из толпы офицеров.
Я решила, что с меня этих шуточек хватит, а то и правда, как говорит Сэйра, могут поползти ненужные слухи. Все-таки мне совсем скоро девять, а здесь это уже тот рубеж, когда девочка почти перестает быть ребенком. Поэтому ответила не им, а офицеру с белыми волосами:
— А вашим друзьям передайте, что раз они такие веселые и находчивые, то пусть исполняют свои сладкие мечты сами. Лавочка закрылась!
И направилась к кухне.
За спиной переглянулись и, быстро осознав угрозу, запричитали:
— Ну, Лейла, как же так?
— Мы так больше не будем!
— Поняли, исправимся!
— Лейла, мы уже не сможем без Леймы!
— И без твоего фирменного кофе!
— И без пирогов!
— И тортов!
Вопли продолжались довольно долго, но я не обращала внимания, варила кофе для друзей и незнакомого офицера и с грустью вспоминала Питера Пена, которому очень не хотелось взрослеть. Эх, какая я сегодня непостоянная! То где мои семнадцать, то где мои семь. Я улыбнулась и, выбросив из головы ненужные мысли, нагрузила поднос и снова пошла в зал.
А там уже ждала группа девушек, которых Сэйра провожала в соседний зал. Я с гордостью проследила за ними. Ох, и не сразу эта категория населения пошла ко мне в кофейню. Я уже даже подумывала убрать женский зал, когда потихоньку они начали заходить. И кто бы мог подумать, что их приведут вовсе не мужья и братья, а дети! Изредка я разрезала сладости на маленькие кусочки и несла на подносе местной детворе, которая частенько крутилась неподалеку. Им редкое угощение очень нравилось, и хотелось пробовать вкусняшки побольше и почаще, вот и тащили они своих мам в кофейню. А потом никого уже и тащить не нужно было — женщины стали с удовольствием здесь собираться. По-моему, чем дальше, тем больше они воспринимали «Лейму» как некий женский клуб, где можно было отдохнуть и поделиться своими достижениями или спросить друг у друга совета.
Подойдя к офицеру, я поставила перед ним тарелку с пирогом:
— Вам кофей сейчас подавать или вместе с десертом?
Внезапно он ухватил меня за руку и, рассматривая мои пальцы, спросил:
— Ты правда сама все это готовила?
Я растерялась, а потом в голове появилась смутная картинка…
Мы с отцом посмотрели друг на друга.
— И со скольки лет туда принимают учиться? — спросил он.
— С десяти, мой дорогой друг, с десяти, — грустно проговорил профессор.
— Но ведь это замечательно! — воскликнула я. — Я смогу получить образование и раскрыть свой дар!
На это профессор лишь тяжело вздохнул:
— К сожалению, имеется одно очень весомое препятствие, моя маленькая анна...
Он с грусть на меня посмотрел, сожалея о чем-то. Ни я, ни отец торопить его не стали, но нам очень хотелось узнать, что же это за препятствие. И, как это ни странно, одновременно хотелось оттянуть этот миг, чтобы не расставаться с только что появившейся надеждой.
— …Туда берут только мальчиков, — оборвал проф все мои надежды одной фразой.
На несколько минут в комнате повисло молчание. Наконец, профессор снова его прервал очень злободневным вопросом:
— Ратмир-аха, а что вы собираетесь делать с этой интриганкой и несостоявшейся убийцей Мирой?
Отец вздрогнул и как-то разом потемнел лицом:
— К сожалению, я ничего не могу ей сделать. Лекарь против нее свидетельствовать не станет, так как не верит в ее виновность и считает все происшедшее простой случайностью. А показания Лейлы, как вы понимаете, не смогут стать доказательством.
— Н-да, опасно оставлять за спиной такую змею... — протянул профессор.
— Опасно, — согласился отец, — но вариантов нет. Не будь у нее дочери, о которой надо кому-то заботиться… — глухо продолжил он. — В любом случае, я поговорю с ней так, что она на всю жизнь заречётся подходить к моей семье ближе, чем на полет стрелы! — жестко закончил отец.
На этом мы решили разойтись, но когда отец уже вышел за дверь, профессор попросил меня задержаться:
— Лейла, помнишь, ты просила меня позаниматься с Ромичем?
Признаться, это был очень неожиданный вопрос. Да, не так давно я просила профессора начать обучение Ромича, все-таки я чувствовала себя… не обязанной ему чем-то, просто очень хотелось помочь мальчишке, а умение читать и писать в любом случае будущем сослужит ему хорошую службу. Но проф даже слушать меня не стал, и я решила, что как только у меня появится лишняя минутка, сама буду с ним заниматься.
— Да, конечно! — недоуменно ответила я. — Только вы тогда на отрез отказались.
— Тогда отказался, теперь согласился. — Брюзжа проговорил он. — Скажи этому прохвосту, пусть подойдет ко мне, как только освободится.
— Спасибо! Профессор-аха, спасибо вам большое! — просияла я и, подбежав к старику, крепко его обняла.
Тот немного покряхтел, выражая свое неодобрение моим поведением, но ругать не стал, а я видела, что он остался доволен моей реакцией.
— Ну все, беги, маленькая шикана.
Я уже собралась уходить, когда в голове возник вопрос:
— Профессор, а почему вы передумали?
— Почему-почему… — снова пробрюзжал он. — Захотелось! Языки вам вдвоем будет быстрее и веселее учить. Понятно? Все, беги давай, а то я могу снова передумать.
Я видела, что он не сказал мне правды, но перечить не стала. Мало ли, действительно передумает?
Глава 6
Три года спустя
Я снова стояла за стойкой, и мне не верилось, что сегодня исполнилось ровно три года со дня открытия моей кофейни «Лейма». Смешно сказать, но часто меня даже называли не Лейлой, а Леймой, особенно те, кто еще не успел со мной познакомиться. Хотя все чаще я слышала и другое прозвище, которое уже давно в обиходе у офицеров — они стали моими постоянными клиентами. И кто бы мог подумать, что эти брутальные мужчины окажутся такими сладкоежками! Вот они-то, хотя и под страхом смертной казни не признаются, дали мне подпольное прозвище Сладкая девочка. С одной стороны — приятно, а с другой — уж больно двусмысленно звучит. Чем они беззастенчиво и пользовались, чтобы подшутить над новыми сослуживцами. Это уже стало своеобразным билетом для принятия новичков в офицерское братство. Как только в крепость — да именно в крепость, потому что за эти годы наш городок превратился в настоящий портовый город с крепостью, под сенью которой он и раскинулся — прибывал новый офицер, эти обалдуи рассказывали ему о некоем заведении, которое делает их жизнь ярче и приятнее во всех отношениях, и что есть в этом месте особенная Сладкая девочка. И вот если за дело берется именно она, то жизнь действительно расцветает новыми красками и становится вкусной и сладкой! А уж если попросить ее о чем-то особенном, что она может… Ммм… Ну а причмокивание губами и закатывание глаз довершали картину. В общем, можно представить с какими мыслями и в каком настроении этот бедолага, подгоняемый заботливыми сослуживцами, приходил ко мне в заведение. Я это все знаю, потому что однажды прикоснулась к руке одного из шалунов и считала лежавшую на поверхности сознания информацию. Когда же я попыталась высказать им по этому поводу свою претензию, то увидела лишь честные-пречестные глаза и заверения в том, что они и подумать не могли, что их безобидные слова кто-то может понять так превратно! Одним словом, цирк!
Я уже немного стала понимать свой дар и как он работает. Например, при кратком прикосновении я могу считать лишь то, что лежит на самой поверхности сознания, то, что практически выплескивается из человека. Но если хочу копнуть глубже, то для этого нужен более длительный контакт и сосредоточение. Но такие финты получались не всегда, да и не любитель я копаться в чужих жизнях. Так, попробовала несколько раз, чтобы оценить свои способности, и больше не экспериментировала. Чужая душа — потемки и, как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Да и зачем оно мне?
Колокольчик при входе в значительно разросшуюся со дня открытия кофейню сообщил, что пришел новый клиент. Я подняла глаза и увидела барона Саргайла Веренского, капитана эльмирантийской армии, в компании лекаря Хорвуса, сына Вуркаса. Эти двое три года назад сильно поддержали нас, когда мама рожала, и мы все сильно переживали. С того времени они стали друзьями нашей семьи. И сегодня, судя по всему, пришли нас поздравить. Сэйра тут же пошла им навстречу, предлагая присесть за столик, однако Хорвус вытащил из-за спины букет и, подарив ей со словами поздравления, вместе с Саргайлом прошел к стойке, за которой я все еще стояла на стульчике, который был уже поменьше размером. Расту!
— Лейла, наша маленькая Лейма и вообще Сладкая девочка! — заговорил он, плутовато улыбаясь. И ведь знает, что я не люблю, когда меня вот так в глаза называют этим прозвищем! — Мы поздравляем тебя с днем рождения кофейни! — И вытянул из-за спины руки. В одной был еще один букет, а в другой — корзина с мандаринами, которые я очень любила и которые сейчас довольно трудно достать.
Невольно губы растянула довольная улыбка. На этого смешливого обаятельного брюнета с глазами-маслинами просто невозможно сердиться! Эх, где мои семнадцать лет?!
— Спасибо! — зарделась я, принимая букет. — Вам как обычно: завтрак и кофе со сладостями?
— Лейла, из твоих рук хоть яд, — тут же отозвался Саргайл.
Я на это лишь фыркнула.
— Ну, яд Лейла никому не предложит, — улыбаясь, проговорила Сэйра. — А вот новый тортик и пирог на завтрак — вполне.
— Лейла, солнышко, я тебя люблю! — тут же заорал этот паяц.
А Сэйра огрела его полотенцем:
— Скажи спасибо, что ее отец этого не слышал… — сварливо проговорила она.
— А то что? Заставит жениться? — рассмеялся он в ответ. — Так я готов! Даже ждать сколько нужно готов! — проорал он громче, видимо, чтобы я его услышала, а то как раз отошла в кухню. Не дай Всевышний эти важные признания до меня не долетят! — Больше того: ради лейлиных пирогов я готов уничтожать всех ее воздыхателей, только, чтобы она обратила на меня внимание!
— Полгорода придется покалечить, — привычная к таким пикировкам, парировала Сэйра.
Я обычно в них не лезла. Почему-то при мне Саргайл вел себя вполне прилично, но вот так попикироваться, чтобы я слышала, но не участвовала, очень любил. А я довольно улыбалась — понравились местной публике мои пироги! К этому времени я уже ввела в меню линейку мясных, капустных и луковых пирогов. Каждое утро ими могли полакомиться все желающие. Могли бы, наверное, и после обеда, но пирогов к этому времени уже просто не оставалось. Вне зависимости от того, сколько их испекли. Я даже подумывала расширить кухню и пригласить еще помощников. Взятых полтора года назад двух женщин уже не хватало, ведь нужно было не просто поддерживать ассортимент, но и выполнять заказы на дом — я приучила местных жителей к покупке еды на вынос.
А еще я ввела в обиход местных домохозяек мясорубку. О-о сколько нервов мне стоило создание этого нужного каждой домохозяйке артефакта! Самым проблемным, как ни странно, было объяснить кузнецу, что конкретно ему надо сделать. А потом еще убедить, что эту самую «несуразную кракозябру» делать все-таки нужно, а вот цену за свои услуги необходимо как-то убавить, а то получается не «несуразная кракозябра», а «золотая кракозября»! И закавыка состояла в том, что объяснять ему лично я не могла: меня бы просто бы выставили вон из кузни и даже слушать не стали! Приходилось объяснять через Ромича. Я объясняла Ромичу, он — кузнецу, кузнец задавал вопросы, Ромич, не зная ответов, бежал ко мне, потом опять к кузнецу… Вот так и работали.
Конечно, если бы мне помог в этом вопросе профессор или отец, все бы было гораздо проще и быстрее, но папа был слишком занят какими-то своими торговыми делами. Да и в народе начали упорно ходить слухи о скорой войне с Фаргоцией, что не добавляло ему спокойствия. Но денег на это дело он мне выделил, не пожадничав. За что я была ему искренне благодарна! Профессор же, когда узнал, что агрегат нужен мне для кухни, наотрез отказался заниматься подобными вещами. Если бы перед этим я не рассказала ему о принципе действия парового двигателя, то он бы очень даже заинтересовался интересной штуковиной, но мой довольно общий и практически не имевший деталей рассказ о якобы увиденном во сне агрегате ввел его в такое возбуждение, что он уже с полгода занимался какими-то чертежами и опытами, которые спонсировал отец.
В замечательном настроении я нарезала пирог и вынесла в зал, напевая переведенную песенку Мэри Поппинс:
Ах, какое блаженство,
Ах, какое блаженство,
Знать, что ты совершенство,
Знать, что ты идеал!
К сожалению, как раз это время выбрали горе-офицеры, чтобы притащить в кофейню своего неофита. Завидев толпу у стойки и уже зная примерный сценарий развития событий, я не стала даже подходить. Надоели, честное слово! Хотя бы сегодня не занимались этой ерундой! Поэтому к столику друзей я отправилась в некотором раздражении. Поставила перед ними их второй завтрак и пообещала лично приготовить кофе. Почему-то все упорно считали, что самый вкусный получается только у меня, хотя, по моему глубокому убеждению, Сэйра готовила не хуже.
По дороге в кухню меня остановил офицер. Он явно заподозрил, что сослуживцы его обманывают, но решил все же проверить. Признаться, парень меня впечатлил. Я таких в наших краях не видела: светлые, почти белые, волосы, вопреки местной моде не были коротко обрезаны, а были заплетены в косу, однако, вопреки ожиданию, женственности ему не придавали. Глаза были темными, почти черными, хотя это могло мне и показаться, так как он стоял спиной к входу, и утреннее солнце обрисовывало его высокую гибкую фигуру, не давая отчетливо различить черты лица.
— Девочка… Девушка… — зачем-то поправился он, глядя мне в глаза. — Мне сказали, что здесь исполнят мои самые смелые мечты... — низким глубоким голосом заговорил он.
Сзади раздался приглушенный смешок и такие же приглушенные шикания, чтобы, не дай Всевышний, не спугнуть и не пропустить самое интересное. Наверное, если бы я на них хоть раз пожаловалась или высказала отрицательное отношение к подобным демаршам, то они бы и не подумали продолжать эти походы с новичками. Но мне нравилось чувствовать себя частью общности этих молодых веселых ребят, нравилось, что они почему-то считали меня своей, и нравилось некое чувство возврата к своему уже такому далекому прошлому. А наша разница в возрасте пока позволяла все свести к шутке. Хотя Сэйра относилась ко всему этому крайне неодобрительно.
А сегодня мне не хотелось играть в эти игры. Поэтому я обломала оболтусам весь кайф, просто ответив:
— Конечно, господин офицер, — улыбнулась. — В кофейне «Лейма» исполняются самые сладкие… кулинарные мечты. Что вы желаете? Сегодня в честь годовщины открытия нашего заведения могу предложить совершенно новый и еще никем не опробованный десерт — торт Эстерхази. А к нему кофей, скажем… — я задумалась, — …с гвоздикой и корицей.
Офицер несколько мгновений не мигая смотрел на меня, а потом медленно перевел взгляд за спину, хмыкнул и сказал:
— Что ж, давайте попробуем, юная анна. Но учтите, если мои фантазии не будут удовлетворены… — Он снова хмыкнул и обернулся к сослуживцам, — я буду сильно разочарован.
На этот выпад я лишь фыркнула.
— И нам! Нам тоже тортик! Но для начала твоих пирогов и кофей! — послышалось из толпы офицеров.
Я решила, что с меня этих шуточек хватит, а то и правда, как говорит Сэйра, могут поползти ненужные слухи. Все-таки мне совсем скоро девять, а здесь это уже тот рубеж, когда девочка почти перестает быть ребенком. Поэтому ответила не им, а офицеру с белыми волосами:
— А вашим друзьям передайте, что раз они такие веселые и находчивые, то пусть исполняют свои сладкие мечты сами. Лавочка закрылась!
И направилась к кухне.
За спиной переглянулись и, быстро осознав угрозу, запричитали:
— Ну, Лейла, как же так?
— Мы так больше не будем!
— Поняли, исправимся!
— Лейла, мы уже не сможем без Леймы!
— И без твоего фирменного кофе!
— И без пирогов!
— И тортов!
Вопли продолжались довольно долго, но я не обращала внимания, варила кофе для друзей и незнакомого офицера и с грустью вспоминала Питера Пена, которому очень не хотелось взрослеть. Эх, какая я сегодня непостоянная! То где мои семнадцать, то где мои семь. Я улыбнулась и, выбросив из головы ненужные мысли, нагрузила поднос и снова пошла в зал.
А там уже ждала группа девушек, которых Сэйра провожала в соседний зал. Я с гордостью проследила за ними. Ох, и не сразу эта категория населения пошла ко мне в кофейню. Я уже даже подумывала убрать женский зал, когда потихоньку они начали заходить. И кто бы мог подумать, что их приведут вовсе не мужья и братья, а дети! Изредка я разрезала сладости на маленькие кусочки и несла на подносе местной детворе, которая частенько крутилась неподалеку. Им редкое угощение очень нравилось, и хотелось пробовать вкусняшки побольше и почаще, вот и тащили они своих мам в кофейню. А потом никого уже и тащить не нужно было — женщины стали с удовольствием здесь собираться. По-моему, чем дальше, тем больше они воспринимали «Лейму» как некий женский клуб, где можно было отдохнуть и поделиться своими достижениями или спросить друг у друга совета.
Подойдя к офицеру, я поставила перед ним тарелку с пирогом:
— Вам кофей сейчас подавать или вместе с десертом?
Внезапно он ухватил меня за руку и, рассматривая мои пальцы, спросил:
— Ты правда сама все это готовила?
Я растерялась, а потом в голове появилась смутная картинка…
