Тут было даже уютно, хотя свет почти не проникал сюда. Правда, ветви всего лишь шириной в мой рост. Маловато для поселения будет. Хотя, как знать... Всё зависит уже не от нас. В случае чего, можно тут даже заночевать, да и безопасно, как мне кажется. Я бы не прочь здесь остаться на пару дней. Почему я не взяла еды с собой? Муж обещал прогулку. Да, она удалась на славу.
"Вью, ты где?" - послышался голос мужа в моей голове.
"Я на последней нижней ветви".
"Иди к стволу".
Я и пошла.
Вскоре добралась до нужного места. Увидела внизу мелькнувшую тень.
"Теперь стой на месте. Какая ширина ветки?" - спросил супруг.
Значит, это он. Добрался. Хвала небесам!
Снег неподалёку начал чернеть и проваливаться, но вместо очертаний мужчины я увидела пташку, которая задевала пласт снега над веткой своими размерами. Лишь потом показался супруг.
- Ты вышележащие ветви не обследовала? - спросил он уже вслух.
- Нет.
- Ладно, иди сюда, сперва поедим.
- У тебя есть еда?
- Есть неприкосновенный запас в пташке. Так что забирайся внутрь. Муж заключил в объятия и поймал мою руку, помог влезть.
Внутри Ветер зажёг слабенькое освещение. Из уборной достал ведро с крышкой. Там оказался высушенный заплесневелый старый хлеб, сухое высушенное тесто полосками да вяленое мясо. Муж вытащил хлеб, а вот мясо и тесто оставил, залил водой, полученной прикосновением к снегу. Включил двигатель пташки у ушёл наружу с ведром.
Я мучилась ожиданием, живот сводило сильнее прежнего.
Приход мужа сопровождался сильным запахом пищи, радостным урчанием моего желудка.
- К сожалению, придётся есть руками. Я разбавил горячую лапшу снегом, обжечься не должны, - нарушил он тишину своим низким голосом.
Собиралась уже есть, но тут вспомнила о белом существе. Так и не донесла до рта лапшу.
- Что не так? - насторожился супруг.
Вздохнула и передала мужу крик о помощи.
- Мы можем ему помочь? - с тоской в голосе прошептала я.
- А ты знаешь, где он?
- Нет.
- А как далеко ты слышишь?
- Не знаю. Когда дома были, я общалась с дельфинами на расстоянии твоего полёта.
- Хорошо, тогда давай так. Как ясно ты слышишь голоса в своём сознании? - и он перешёл на мыслеречь. - "Зависит ли от расстояния. Я говорю громко? Тихо?"
"Очень ясно, будто ты рядом".
Муж вышел наружу.
"А сейчас слышишь?"
"Слышу".
"Громче? Тише?"
"Ежели и тише, то не сильно".
Повисло молчание.
"А сейчас?" - через какое-то время спросил он.
"Тише".
"Значит, рисуй в своём воображении местность. Я сейчас нахожусь на верхушке дерева".
Я последовала совету. Вскоре муж вновь спросил.
"Приблизительно так же".
"Я нахожусь на том же расстоянии от тебя, только уже снизу. Что-то изменилось?"
Прислушалась к себе, стараясь сравнить предыдущий голос. Голос и правда, чуть глуше, будто из-под земли шёл. Отметила про себя.
Он перемещался, я запоминала, незаметно для себя уплетая приготовленное мужем яство, отметая лишь кусочки мяса, разварившиеся немного.
Хотя лапша, благодаря ему, приобрела хоть какой-то вкус. Как я поняла, соли у нас не было..
Так увлеклась, что почти всё варёное тесто выела. Опомнилась, когда совсем чуточка осталась. Отставила ведро, пока не поздно.
- Ну что, любимая? - послышался позади меня голос мужа.
Я обернулась. В приглушённом свете увидела его с новой стороны. Обнажён! Красив! Так, сейчас не время об этом думать!
- Позавтракаешь? - спросила его, будто это я кормлю, а не он. Смутилась.
- А ты сама уже поела? - поинтересовался он.
- Да, доедай, что осталось. Благодарю.
- Уверена, что больше не хочешь? Это все запасы.
- Мясо точно не буду, - решила не говорить наперёд.
- Я съем мясо. Остальное оставим на потом.
- Так что с тем малышом? - решила переключить внимание.
- Ищи его своим даром. только сперва проверь, нужна ли по-прежнему ему помощь, - муж тут же принялся жевать мясо, а я отвернулась, стараясь не думать о живом существе, которое сейчас он ест.
Надеюсь, того детёныша не постигнет участь этого мяса. Может, не стоит его искать? С голодухи на многое пойти можно.
Так, не думать об этом!
Причин не доверять мужу не было. Думать только о хорошем!
Закрыла очи и постаралась позвать существо. Оно откликнулось. Тревога в его голосе означала, что ничего в лучшую сторону не изменилось.
А потом решилась опробовать то, что недавно с мужем делала. Стать посредником между мамой и дитятком.
Представила тот образ мамы, который увидела.
"Кто ты?" - спросила она.
"Я человек. Самка, ждущая малыша. А ты?"
"Я здесь живу. И нет самки меня сильнее".
"У тебя есть имя?"
"Сейчас я мама".
"Я услышала крик о помощи твоего детёныша. Могу попробовать дать вам поговорить," - решила развеять её тревогу.
"Хорошо".
И я стала связкой.
Пока они общались, постаралась понять, где находится она, я и малыш. И мне это удалось.
"Самка человека, ждущая малыша," - услышала голос белого зверя, обращающийся ко мне. Мамы.
"Да," - я не смогу помочь сыну. А ты можешь помочь?
"Помогу, чем смогу. Я нашла его".
"Я тоже по запаху иду. Но он провалился под землю. Попробует лезть вверх".
На этом связь я прервала. Рассказала мужу о своих достижениях.
- Умничка! - похвалил он. - Может, наше вмешательство и не понадобится.
- А как он с дерева перепрыгнет на снег?
- Думаешь, они прыгать не умеют? - подразумевал он этих существ под "они".
Безымянность не очень мне понравилась.
- Не знаю, - пожала плечами, думая о назывании существ. - Как по-другому можно назвать маму?
- Матушка, мать, матерь, кормящая, берегиня.
Последнее слово мне больше всего приглянулось.
- А что если сократить до бера? Бер*, бера, берёныш, - размышляла вслух.
- Спроси у неё.
Решила попозже спросить, когда буду узнавать, как дела. Ветер уже доел и занялся подъёмом пташки до тех ветвей, которые её выдержат. А потом принялся расчищать всё, что выше, чтобы пташка могла взлететь. Мне же велено было оставаться на дереве. Понимала, что буду лишь мешаться под ногами. Муж беспокоился о нашем дитятке, поэтому не разрешал помогать. Я же видела, как он несколько раз срывался, не в силах оттолкнуться от проваливающегося под ним снега. Поэтому решила нарисовать в воображении и на карте пташки местность, слыша песню деревьев.
Когда закончила, связалась с белой мамой.
"Нам нужна твоя помощь, самка человека, ждущая малыша".
Как я поняла, прыгать они не умеют. Спросила насчёт названия. Маме понравилось стать берой. Она несколько раз произнесла его, будто пробуя на вкус.
Я пошла с мужем, не желая оставаться одной. К тому же, съедаемая любопытством.
Ветер снял мягкие чехлы с сидений пташки, а воспользовались мы ими лишь поднявшись на верхушку дерева.
Оказавшись на возвышении перед распростёршейся белой гладью, я закрыла очи, стараясь точно понять, в каком направлении нам выдвигаться.
- Вон туда, - сказал супруг.
- Откуда знаешь? - удивилась я.
- Бера идёт по следу. Видишь, стоит у дерева и глядит вниз? - спросил муж.
Я присмотрелась, но кроме белого снега ничего не увидела.
- Не вижу.
- Ладно, держись! - муж расстелил чехлы на ветке, встал на один, руками обхватив край. И прыгнул. Приземление вышло удачным - провала не было. - Твоя очередь!
Я прыгнула на снежный наст. Приземлилась рядом с мужем.
- Хорошо, постарайся не отставать! - молвила я, решив продолжить путь в указанном направлении.
Бера ощетинилась при нашем подходе. Но... Какая же она красивая! Мохнатая, пушистая. С нею был миленький малыш.
"Это я. Мы пришли с мужем на помощь твоему малышу".
Настороженность ушла. Мама просто повернулась к стволу дерева. Другой малыш обхватил лапами верхушку ствола, будто из последних сил. Только сейчас заметила, что белоснежная шёрстка окрасилась в красный цвет. Ранен? И этому виной я, как ни печально это осознавать.
Муж оставил чехол на снегу и прыгнул к малышу. И хоть мы с родительницей пытались его успокоить, он боялся отцепить ствол при этом теряя последние силы.
- Поговори с ним, - предложил муж.
- Так этим и занимаюсь. Толку-то? Давай я попробую снять его?
Муж явно обиделся. Но я ощущала, как из малыша тонкой струйкой по капле утекает жизнь.
Ветер уступил. И я заняла его место.
- Тихо, не переживай, - я решила говорить с ним вслух. Пусть он и не понимает, но, возможно, мой голос успокоит его. - Всё хорошо. Мама и твоя сестрёнка ждут тебя, - и я погладила берёнка за ухом, по головке, по раненой лапке.
"Всё хорошо! - подумала про себя. - Рана затягивается. Кровь останавливается".
В какой-то миг я увидела, как выпущенные когти ослабленных лап спрятались, чем я и воспользовалась. Схватила его за спину и прыгнула. Вот только хоть малыш и не казался тяжёлым, а сил не хватило, чтобы допрыгнуть до чехла.
Да, такая особенность к морозоустойчивости однозначно не очень полезна, поскольку проваливаться уж совсем не хочется. Надеюсь, это обратимо. Пожалуй, нужно возвращать прежнее состояние тела до обретения способности выдерживать такой холод.
Муж подхватил меня в воздухе, перекувыркнулся и приземлился на подстилку, использовав промежуточную опору.
Я вздохнула с облегчением. Положила малыша на наст, погладила его по головке. Лишь после этого подняла взгляд на беру.
Она вставала со снега. Странно. Когда успела лечь? И только потом сообразила, какую именно промежуточную опору использовал муж. Я встревоженно заглянула в очи мамы.
"Прости, он не хотел сделать тебе больно. Мы проваливаемся на снегу, если к нему прикасаемся," - попыталась я сгладить неловкость.
"Не переживай, самка, ждущая малыша, я не сержусь," - ответила белоснежная мама, подходя к сыну, обнюхивая его. Лизнула повреждённую лапу.
Малыш в ответ заскулил. А у меня навернулись слёзы на очи.
"С ним всё будет хорошо? Может, рану обработать чем-то?" - спросила у мужа.
"Ему уже обработали слюной. Прощайся, нам пора," - супруг положил руку мне на плечо.
Я кивнула. Ещё бы одежду нашу найти.
Спросила у мамы позволения погладить малышку. Предупредила, что человеки бывают разные, лучше обходить их стороной, поинтересовалась здоровьем спасённого.
"Окрепнет, - отмахнулась мама, а вот погладить себя не разрешила. - Я пример показываю своим детям. Нельзя, чтобы они доверяли человеку".
На этом и простились. Теперь бы найти одежду нашу.
Муж же прыгнул на дерево, где ещё недавно был берёнок.
- Ты куда? - забеспокоилась я.
- Кажется, я знаю, где наша одежда может быть, - пояснил свои действия супруг. Я же не понимала его рассуждений.
- Ты о чём говоришь?
- Шуба сделана из овчины, а беры - хищники. Берёнок, видно, учуял овцу, - сказал муж, спускаясь вниз. - Будь тут. Ежели что - прыгай на дерево и сиди на нём.
- Хорошо.
Рана больше не кровила у малыша, да и после вылизывания её вообще не было видно. Бера вскоре ушла, оставив детей на меня.
"Поглядишь за ними?" - спросила она на прощанье.
"Да, конечно. А какая опасность им угрожает?"
"Самцы наши".
Ох, ну ничего ж себе. Как можно убивать себе подобных, тем более, малышей?
Вскоре вернулся муж, с одеждой. Это хорошо. Вот только одеваться я пока не стала, а то тепловой удар схлопочу. Муж надел сапоги и, забрав одежду и один чехол, понёс их в пташку.
Бер появился в поле зрения в поисках пищи. И говорить со мной отказался, предпочитая убить всех.
"Трус! Нападать на маленьких или детей? А ещё бер называется!" - буркнула я мысленно.
Сзади на наст приземлился супруг. И в руках у него сверкнул нож. Медведь, до того не проявляющий враждебности, разве что на словах, ощетинился.
"Мы не несём для тебя опасность," - попыталась воззвать к его разуму.
Он сел, облизнулся.
"Я хочу есть," - сказал он.
"Малыши тоже хотят".
"Он слабый, не выживет, а я насычусь," - привёл он довод.
"Пойди и поймай себе рыбу, - возмутилась я. - Зачем есть себе подобных?"
"Не охота," - и даже лениво зевнул.
Вот это да!
"Ну так и голодай тогда!" - возмутилась я.
- Порядок? - нарушил тишину муж.
- Он есть хочет, но охотиться ленится. Вот, решил малыша съесть, - не оборачиваясь к мужу, сказала я.
- Пусть только попробует! - громко заявил супруг.
Бер встал.
Краем ока заметила, что рисунки на теле мужа засветились. Белый зверь встал на задние лапы, оказавшись выше меня раза в два. Ого! Ох, какой огромный! Аж дух перехватило, когда осознала опасность, исходящую от него. А когти - почти что с мою ладошку! Подобралась, готовая в любое мгновение отпрыгнуть к дереву.
Не успела заметить, как эти двое сцепились. Каждый удар когтистой лапой я вздрагивала, но отвести взгляд так и не смогла. Муж брал ловкостью, бер - силою. В какой-то миг зверь умудрился впить зубы в плечо мужа.
Я вскрикнула. Малыши жались ко мне, но продолжали наблюдать за схваткой. Зверь взвыл, потом ещё и ещё. А потом просто провалился вниз, а супруг отпрыгнул назад, в нашу сторону.
Ветер, пошатываясь, рухнул на снег. Я едва успела подстелить под него свой чехол, оттолкнув от себя чад малых.
Прикоснулась к раненому плечу супруга. Но на месте укуса была оторвана древесная кора, обнажающая кусок дерева. Я не поверила своим очам, прикоснулась к дереву, выходящему из ключицы мужа. Толщина защитного контура была с высоту шеи любимого.
Дерево засветилось и исчезло. Являя на защищённом месте синяк и тоненькую струйку крови. На моих очах из мужа вышла ветка, ещё недавно пронизывавшая его насквозь.
Любимый выглядел неважно. Бледный, почти как окружающий нас наст.
Я зажала место выхода ветки и место входа двумя руками. Нужно остановить кровь. В голову лезли страшные мысли. Что, если он умрёт? Даже не представляла своей жизни без него. Лучше уж умереть вместе с ним. Под руки стали меня,толкать.
Берята хотели приобщиться к оказанию помощи.
- Мои хорошие, - я отпустила руки, позволив холодным носам сунуться к ранам. Погладила мордочки, пока они зализывали их. - Вы правы: всё будет хорошо. Не может не быть!
Я закрыла очи, положив его голову себе на колени, и представила здорового супруга, улыбающегося мне. Прекрасного в своей естественности. Запустила руки в его волосы. Он мне отдавал силу, когда я растила дом, посредством связанных наших волос. Что, если мне попробовать сделать то же самое?
Я принялась расплетать свои косы.
Накрыла мужа рыжей гривой, представила, что с кончиков волос сила идёт к нему. А ещё вдруг подумала, как сильно люблю его. И захотелось, чтобы он ощутил мои чувства, а не слова. Почувствовала, как сила устремилась к нему. Всё будет хорошо, даже замечательно! Обняла его.
- Хватит, - ворвался в моё сознание его голос так неожиданно, что я вздрогнула. Сила перестала уходить. Я отстранилась. Встретилась с такой родной яркой зеленью его очей. Скользнула взглядом по коже лица. На щеках появился румянец. Это хорошо.
Какое-то время мы так и замерли. Его очи источали свет и тепло, дарили любовь и нежность. Где-то поблизости послышалось громкое чавканье.
Развернувшись, увидела огромную нерпу, которую пожирали, по-другому не скажешь, беры. Мама сидела поблизости и внимательно осматривала место сражения.
"Благодарю, Самка, ждущая малыша, что защитила моих деток, - обратилась она. - Чем я могу быть тебе полезна?"
Да разве ж я могу требовать плату за спасение жизни? Мы ведь сделали это от чистого сердца. Разве нет?
Я попыталась объяснить это, но слов и образов общения было недостаточно.
"Вью, ты где?" - послышался голос мужа в моей голове.
"Я на последней нижней ветви".
"Иди к стволу".
Я и пошла.
Вскоре добралась до нужного места. Увидела внизу мелькнувшую тень.
"Теперь стой на месте. Какая ширина ветки?" - спросил супруг.
Значит, это он. Добрался. Хвала небесам!
Снег неподалёку начал чернеть и проваливаться, но вместо очертаний мужчины я увидела пташку, которая задевала пласт снега над веткой своими размерами. Лишь потом показался супруг.
- Ты вышележащие ветви не обследовала? - спросил он уже вслух.
- Нет.
- Ладно, иди сюда, сперва поедим.
- У тебя есть еда?
- Есть неприкосновенный запас в пташке. Так что забирайся внутрь. Муж заключил в объятия и поймал мою руку, помог влезть.
Внутри Ветер зажёг слабенькое освещение. Из уборной достал ведро с крышкой. Там оказался высушенный заплесневелый старый хлеб, сухое высушенное тесто полосками да вяленое мясо. Муж вытащил хлеб, а вот мясо и тесто оставил, залил водой, полученной прикосновением к снегу. Включил двигатель пташки у ушёл наружу с ведром.
Я мучилась ожиданием, живот сводило сильнее прежнего.
Приход мужа сопровождался сильным запахом пищи, радостным урчанием моего желудка.
- К сожалению, придётся есть руками. Я разбавил горячую лапшу снегом, обжечься не должны, - нарушил он тишину своим низким голосом.
Собиралась уже есть, но тут вспомнила о белом существе. Так и не донесла до рта лапшу.
- Что не так? - насторожился супруг.
Вздохнула и передала мужу крик о помощи.
- Мы можем ему помочь? - с тоской в голосе прошептала я.
- А ты знаешь, где он?
- Нет.
- А как далеко ты слышишь?
- Не знаю. Когда дома были, я общалась с дельфинами на расстоянии твоего полёта.
- Хорошо, тогда давай так. Как ясно ты слышишь голоса в своём сознании? - и он перешёл на мыслеречь. - "Зависит ли от расстояния. Я говорю громко? Тихо?"
"Очень ясно, будто ты рядом".
Муж вышел наружу.
"А сейчас слышишь?"
"Слышу".
"Громче? Тише?"
"Ежели и тише, то не сильно".
Повисло молчание.
"А сейчас?" - через какое-то время спросил он.
"Тише".
"Значит, рисуй в своём воображении местность. Я сейчас нахожусь на верхушке дерева".
Я последовала совету. Вскоре муж вновь спросил.
"Приблизительно так же".
"Я нахожусь на том же расстоянии от тебя, только уже снизу. Что-то изменилось?"
Прислушалась к себе, стараясь сравнить предыдущий голос. Голос и правда, чуть глуше, будто из-под земли шёл. Отметила про себя.
Он перемещался, я запоминала, незаметно для себя уплетая приготовленное мужем яство, отметая лишь кусочки мяса, разварившиеся немного.
Хотя лапша, благодаря ему, приобрела хоть какой-то вкус. Как я поняла, соли у нас не было..
Так увлеклась, что почти всё варёное тесто выела. Опомнилась, когда совсем чуточка осталась. Отставила ведро, пока не поздно.
- Ну что, любимая? - послышался позади меня голос мужа.
Я обернулась. В приглушённом свете увидела его с новой стороны. Обнажён! Красив! Так, сейчас не время об этом думать!
- Позавтракаешь? - спросила его, будто это я кормлю, а не он. Смутилась.
- А ты сама уже поела? - поинтересовался он.
- Да, доедай, что осталось. Благодарю.
- Уверена, что больше не хочешь? Это все запасы.
- Мясо точно не буду, - решила не говорить наперёд.
- Я съем мясо. Остальное оставим на потом.
- Так что с тем малышом? - решила переключить внимание.
- Ищи его своим даром. только сперва проверь, нужна ли по-прежнему ему помощь, - муж тут же принялся жевать мясо, а я отвернулась, стараясь не думать о живом существе, которое сейчас он ест.
Надеюсь, того детёныша не постигнет участь этого мяса. Может, не стоит его искать? С голодухи на многое пойти можно.
Так, не думать об этом!
Причин не доверять мужу не было. Думать только о хорошем!
Закрыла очи и постаралась позвать существо. Оно откликнулось. Тревога в его голосе означала, что ничего в лучшую сторону не изменилось.
А потом решилась опробовать то, что недавно с мужем делала. Стать посредником между мамой и дитятком.
Представила тот образ мамы, который увидела.
"Кто ты?" - спросила она.
"Я человек. Самка, ждущая малыша. А ты?"
"Я здесь живу. И нет самки меня сильнее".
"У тебя есть имя?"
"Сейчас я мама".
"Я услышала крик о помощи твоего детёныша. Могу попробовать дать вам поговорить," - решила развеять её тревогу.
"Хорошо".
И я стала связкой.
Пока они общались, постаралась понять, где находится она, я и малыш. И мне это удалось.
"Самка человека, ждущая малыша," - услышала голос белого зверя, обращающийся ко мне. Мамы.
"Да," - я не смогу помочь сыну. А ты можешь помочь?
"Помогу, чем смогу. Я нашла его".
"Я тоже по запаху иду. Но он провалился под землю. Попробует лезть вверх".
На этом связь я прервала. Рассказала мужу о своих достижениях.
- Умничка! - похвалил он. - Может, наше вмешательство и не понадобится.
- А как он с дерева перепрыгнет на снег?
- Думаешь, они прыгать не умеют? - подразумевал он этих существ под "они".
Безымянность не очень мне понравилась.
- Не знаю, - пожала плечами, думая о назывании существ. - Как по-другому можно назвать маму?
- Матушка, мать, матерь, кормящая, берегиня.
Последнее слово мне больше всего приглянулось.
- А что если сократить до бера? Бер*, бера, берёныш, - размышляла вслух.
- Спроси у неё.
Решила попозже спросить, когда буду узнавать, как дела. Ветер уже доел и занялся подъёмом пташки до тех ветвей, которые её выдержат. А потом принялся расчищать всё, что выше, чтобы пташка могла взлететь. Мне же велено было оставаться на дереве. Понимала, что буду лишь мешаться под ногами. Муж беспокоился о нашем дитятке, поэтому не разрешал помогать. Я же видела, как он несколько раз срывался, не в силах оттолкнуться от проваливающегося под ним снега. Поэтому решила нарисовать в воображении и на карте пташки местность, слыша песню деревьев.
Когда закончила, связалась с белой мамой.
"Нам нужна твоя помощь, самка человека, ждущая малыша".
Как я поняла, прыгать они не умеют. Спросила насчёт названия. Маме понравилось стать берой. Она несколько раз произнесла его, будто пробуя на вкус.
Я пошла с мужем, не желая оставаться одной. К тому же, съедаемая любопытством.
Ветер снял мягкие чехлы с сидений пташки, а воспользовались мы ими лишь поднявшись на верхушку дерева.
Оказавшись на возвышении перед распростёршейся белой гладью, я закрыла очи, стараясь точно понять, в каком направлении нам выдвигаться.
- Вон туда, - сказал супруг.
- Откуда знаешь? - удивилась я.
- Бера идёт по следу. Видишь, стоит у дерева и глядит вниз? - спросил муж.
Я присмотрелась, но кроме белого снега ничего не увидела.
- Не вижу.
- Ладно, держись! - муж расстелил чехлы на ветке, встал на один, руками обхватив край. И прыгнул. Приземление вышло удачным - провала не было. - Твоя очередь!
Я прыгнула на снежный наст. Приземлилась рядом с мужем.
- Хорошо, постарайся не отставать! - молвила я, решив продолжить путь в указанном направлении.
Бера ощетинилась при нашем подходе. Но... Какая же она красивая! Мохнатая, пушистая. С нею был миленький малыш.
"Это я. Мы пришли с мужем на помощь твоему малышу".
Настороженность ушла. Мама просто повернулась к стволу дерева. Другой малыш обхватил лапами верхушку ствола, будто из последних сил. Только сейчас заметила, что белоснежная шёрстка окрасилась в красный цвет. Ранен? И этому виной я, как ни печально это осознавать.
Муж оставил чехол на снегу и прыгнул к малышу. И хоть мы с родительницей пытались его успокоить, он боялся отцепить ствол при этом теряя последние силы.
- Поговори с ним, - предложил муж.
- Так этим и занимаюсь. Толку-то? Давай я попробую снять его?
Муж явно обиделся. Но я ощущала, как из малыша тонкой струйкой по капле утекает жизнь.
Ветер уступил. И я заняла его место.
- Тихо, не переживай, - я решила говорить с ним вслух. Пусть он и не понимает, но, возможно, мой голос успокоит его. - Всё хорошо. Мама и твоя сестрёнка ждут тебя, - и я погладила берёнка за ухом, по головке, по раненой лапке.
"Всё хорошо! - подумала про себя. - Рана затягивается. Кровь останавливается".
В какой-то миг я увидела, как выпущенные когти ослабленных лап спрятались, чем я и воспользовалась. Схватила его за спину и прыгнула. Вот только хоть малыш и не казался тяжёлым, а сил не хватило, чтобы допрыгнуть до чехла.
Да, такая особенность к морозоустойчивости однозначно не очень полезна, поскольку проваливаться уж совсем не хочется. Надеюсь, это обратимо. Пожалуй, нужно возвращать прежнее состояние тела до обретения способности выдерживать такой холод.
Муж подхватил меня в воздухе, перекувыркнулся и приземлился на подстилку, использовав промежуточную опору.
Я вздохнула с облегчением. Положила малыша на наст, погладила его по головке. Лишь после этого подняла взгляд на беру.
Она вставала со снега. Странно. Когда успела лечь? И только потом сообразила, какую именно промежуточную опору использовал муж. Я встревоженно заглянула в очи мамы.
"Прости, он не хотел сделать тебе больно. Мы проваливаемся на снегу, если к нему прикасаемся," - попыталась я сгладить неловкость.
"Не переживай, самка, ждущая малыша, я не сержусь," - ответила белоснежная мама, подходя к сыну, обнюхивая его. Лизнула повреждённую лапу.
Малыш в ответ заскулил. А у меня навернулись слёзы на очи.
"С ним всё будет хорошо? Может, рану обработать чем-то?" - спросила у мужа.
"Ему уже обработали слюной. Прощайся, нам пора," - супруг положил руку мне на плечо.
Я кивнула. Ещё бы одежду нашу найти.
Спросила у мамы позволения погладить малышку. Предупредила, что человеки бывают разные, лучше обходить их стороной, поинтересовалась здоровьем спасённого.
"Окрепнет, - отмахнулась мама, а вот погладить себя не разрешила. - Я пример показываю своим детям. Нельзя, чтобы они доверяли человеку".
На этом и простились. Теперь бы найти одежду нашу.
Муж же прыгнул на дерево, где ещё недавно был берёнок.
- Ты куда? - забеспокоилась я.
- Кажется, я знаю, где наша одежда может быть, - пояснил свои действия супруг. Я же не понимала его рассуждений.
- Ты о чём говоришь?
- Шуба сделана из овчины, а беры - хищники. Берёнок, видно, учуял овцу, - сказал муж, спускаясь вниз. - Будь тут. Ежели что - прыгай на дерево и сиди на нём.
- Хорошо.
Рана больше не кровила у малыша, да и после вылизывания её вообще не было видно. Бера вскоре ушла, оставив детей на меня.
"Поглядишь за ними?" - спросила она на прощанье.
"Да, конечно. А какая опасность им угрожает?"
"Самцы наши".
Ох, ну ничего ж себе. Как можно убивать себе подобных, тем более, малышей?
Вскоре вернулся муж, с одеждой. Это хорошо. Вот только одеваться я пока не стала, а то тепловой удар схлопочу. Муж надел сапоги и, забрав одежду и один чехол, понёс их в пташку.
Бер появился в поле зрения в поисках пищи. И говорить со мной отказался, предпочитая убить всех.
"Трус! Нападать на маленьких или детей? А ещё бер называется!" - буркнула я мысленно.
Сзади на наст приземлился супруг. И в руках у него сверкнул нож. Медведь, до того не проявляющий враждебности, разве что на словах, ощетинился.
"Мы не несём для тебя опасность," - попыталась воззвать к его разуму.
Он сел, облизнулся.
"Я хочу есть," - сказал он.
"Малыши тоже хотят".
"Он слабый, не выживет, а я насычусь," - привёл он довод.
"Пойди и поймай себе рыбу, - возмутилась я. - Зачем есть себе подобных?"
"Не охота," - и даже лениво зевнул.
Вот это да!
"Ну так и голодай тогда!" - возмутилась я.
- Порядок? - нарушил тишину муж.
- Он есть хочет, но охотиться ленится. Вот, решил малыша съесть, - не оборачиваясь к мужу, сказала я.
- Пусть только попробует! - громко заявил супруг.
Бер встал.
Краем ока заметила, что рисунки на теле мужа засветились. Белый зверь встал на задние лапы, оказавшись выше меня раза в два. Ого! Ох, какой огромный! Аж дух перехватило, когда осознала опасность, исходящую от него. А когти - почти что с мою ладошку! Подобралась, готовая в любое мгновение отпрыгнуть к дереву.
Не успела заметить, как эти двое сцепились. Каждый удар когтистой лапой я вздрагивала, но отвести взгляд так и не смогла. Муж брал ловкостью, бер - силою. В какой-то миг зверь умудрился впить зубы в плечо мужа.
Я вскрикнула. Малыши жались ко мне, но продолжали наблюдать за схваткой. Зверь взвыл, потом ещё и ещё. А потом просто провалился вниз, а супруг отпрыгнул назад, в нашу сторону.
Ветер, пошатываясь, рухнул на снег. Я едва успела подстелить под него свой чехол, оттолкнув от себя чад малых.
Прикоснулась к раненому плечу супруга. Но на месте укуса была оторвана древесная кора, обнажающая кусок дерева. Я не поверила своим очам, прикоснулась к дереву, выходящему из ключицы мужа. Толщина защитного контура была с высоту шеи любимого.
Дерево засветилось и исчезло. Являя на защищённом месте синяк и тоненькую струйку крови. На моих очах из мужа вышла ветка, ещё недавно пронизывавшая его насквозь.
Любимый выглядел неважно. Бледный, почти как окружающий нас наст.
Я зажала место выхода ветки и место входа двумя руками. Нужно остановить кровь. В голову лезли страшные мысли. Что, если он умрёт? Даже не представляла своей жизни без него. Лучше уж умереть вместе с ним. Под руки стали меня,толкать.
Берята хотели приобщиться к оказанию помощи.
- Мои хорошие, - я отпустила руки, позволив холодным носам сунуться к ранам. Погладила мордочки, пока они зализывали их. - Вы правы: всё будет хорошо. Не может не быть!
Я закрыла очи, положив его голову себе на колени, и представила здорового супруга, улыбающегося мне. Прекрасного в своей естественности. Запустила руки в его волосы. Он мне отдавал силу, когда я растила дом, посредством связанных наших волос. Что, если мне попробовать сделать то же самое?
Я принялась расплетать свои косы.
Накрыла мужа рыжей гривой, представила, что с кончиков волос сила идёт к нему. А ещё вдруг подумала, как сильно люблю его. И захотелось, чтобы он ощутил мои чувства, а не слова. Почувствовала, как сила устремилась к нему. Всё будет хорошо, даже замечательно! Обняла его.
- Хватит, - ворвался в моё сознание его голос так неожиданно, что я вздрогнула. Сила перестала уходить. Я отстранилась. Встретилась с такой родной яркой зеленью его очей. Скользнула взглядом по коже лица. На щеках появился румянец. Это хорошо.
Какое-то время мы так и замерли. Его очи источали свет и тепло, дарили любовь и нежность. Где-то поблизости послышалось громкое чавканье.
Развернувшись, увидела огромную нерпу, которую пожирали, по-другому не скажешь, беры. Мама сидела поблизости и внимательно осматривала место сражения.
"Благодарю, Самка, ждущая малыша, что защитила моих деток, - обратилась она. - Чем я могу быть тебе полезна?"
Да разве ж я могу требовать плату за спасение жизни? Мы ведь сделали это от чистого сердца. Разве нет?
Я попыталась объяснить это, но слов и образов общения было недостаточно.
