"Змеи?" - уточнила опасность у друзей.
"Змеи!"
- Змеи! - предупредила людей.
- Бери выше! - велел муж. - Я прыгаю вниз, подберёшь меня!
Ветер скинул верёвку за борт и прыгнул.
Я ослабила ремень и заглянула за борт, правда увидела лишь голубой шарик, уходящий под воду.
Боже! Только бы его не проглотила змея! А мы стремительно взмывали в небеса.
Казалось, время остановилось.
"Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо, - твердила себе. На плечо опустилась рука отца.
"Огонёк, мне надо, чтобы ты выгнала змей за границу. Всех," - услышала мысленный голос супруга.
Вздох облегчения всё же вырвался.
"Как?"
"Летите за обвод*. Попробуй приманить их чем-нибудь".
Вот только чем?
- Лети вперёд, - сказала Соколу.
- Зачем?
- Нужно выманить змей перед тем, как включится последний отпугиватель.
А когда мы оказались впереди, я отстегнулась, и, пока успел кто-то сообразить, прыгнула за борт.
Вода стремительно приближалась. С такой высоты я прежде не ныряла. Перед погружением успела выпрямиться и войти в толщу воды ровно.
"Ну, змейки, ваша добыча вот тут!"
Я закрыла очи, стараясь слиться с водой, почувствовать всех животных в округе. Дельфины были далеко, рыбы, и те уплыли. Я одна, опускаюсь всё ниже. Шум с разных сторон всё ближе. Почему эти существа не имеют разум? Почему? Или образы общения настолько разные, что я не могу понять их, а они - меня?
Когда шум стал казаться достаточно близким, я открыла очи. И увидела тьму и светящиеся огоньки. Как в моём сне. Страх сковал тело. Где-то вдалеке мелькнуло сознание дельфина. Но светящиеся очи приковывали к себе. А потом я увидела открывающуюся пасть.
Казалось, жизнь кончилась. Челюсти стали смыкаться надо мною. И я повернула кольцо. Вокруг меня появился шар, я оттолкнулась от почти сомкнувшихся челюстей и тут меня подхватил дельфин.
"Убери защиту," - сказал муж мысленно.
Я и убрала. И очутилась в объятиях любимого. Он тут же вновь включил свою защиту. И нас вытолкнуло на поверхность. Защита выключилась и муж схватился за спускающуюся с небес верёвку, удерживая меня. А дельфин уплывал уже восвояси, в то время, как нас несли над волнами.
- Ну что ж ты понимаешь всё буквально, безрассудная ты моя, - ласково шептал муж, удерживая нас на верёвке.
- Прости, не было времени на размышления.
- Ладно, пенять тебе не буду, сам виноват. Надо выражаться точнее.
- Что ты хочешь сказать?
- Что надо было воспользоваться своими способностями, может шум отвлекающий создать или ещё что. Вовсе не обязательно прыгать самой в воду. Спасая, решила оставить меня вдовцом, а дочь сиротой?
Я потупила взгляд. Щёки от стыда покраснели. Виновата.
- Прости, - прошептала я.
- Ладно, гляди, какая красота!
Я подняла взгляд. Поглядеть было на что. Солнышко садилось на небосклоне, освещая водную гладь золотистым сиянием. А дельфины радостно кувыркались в воздухе.
"Благодарю, друзья!"
"Всегда рады помочь!" - ответил гул голосов в моей голове.
Мы так и летели всю дорогу, пока пташка не села на дерево, а мы с визгом бултыхнулись в воду. Вот только далекова-то до камня. Сил уже не было, чтобы доплыть и взобраться на него.
- Может, ты сделаешь тут ветку? - предложила я мужу. Она уж было начала расти, но так и не высунулась на поверхность. Мы просили дерево, но оно сказало, что ему что-то мешает. А что - так и не нашли.
- Завтра, - пообещал утомлённый муж. Я стала разминать его затёкшие руки.
- Давай я запрыгну.
- Иди, а я тут отдохну маленько. Там Сола тебя заждалась.
Он был прав, но оставлять его не хотелось.
- Тогда давай сам забирайся.
- Какая ты упрямая, женщина! - буркнул он. - Давай на раз! Раз!
И мы запрыгнули, оттолкнувшись от ствола.
Примечания по главе:
Верста* - (Даль) путевая мера в 500 саженей
вершок* - старорусская единица измерения длины, первоначально равнялась длине основной фаланги указательного пальца. 1 вершок = 4,445 см = 44,45 мм.
обвод* - контур, внешнее очертание предмета, окоёмок.
Но на утро Ветер не встал. Завтрак пропустил, вызывая тем самым в моей душе тревогу. Уложив малышку после утренней пробудки в колыбельки под мамин присмотр, я поднялась в нашу горенку.
Притронулась ко лбу любимого. Горячий. Очень.
Ну вот, отчего заболел? Вспомнилось, как он вчера выглядел, что не было сил взобраться на дерево. Сглотнула.
И что мне с ним делать?
Когда ещё супруг был здоров, провёл сюда водопровод, часть горенки отделили, сделав тут уборную. Смочила полотенце холодной водой, обтирая его лоб. За всю жизнь я видела лишь раз, как отец болел, маме некогда всегда, а вот отец дал тогда жару всем домочадцам своими капризами. Будто малое дитя.
Но сейчас меня не это беспокоило, а причина хвори. Может ли быть истощение силы? Вчера дельфин слишком быстро до меня домчался. Мог ли супруг отдавать часть своей силы для скорости?
Ох! Я тогда виновата.
Муж вёл себя тихо, что настораживало. Я забрала малышку к себе, развернула покрывало на полу, и мы игрались вместе, пока она не уснула в купели, куда я подстелила соломы, накрыв ту пелёнкой.
Ветер несколько раз шептал моё имя, но на мыслеречь не отвечал. Из отдельных окриков стало понятно, что он очень сильно за меня переволновался.
- Глупая девчонка! - слышалось бормотание.
Как-то мы за лето совместной жизни столько всего пережили. Я постоянно заставляю его поволноваться. Мне стало совестно.
Отпаивала целебными настоями супруга. Пару раз жар был настолько сильным, что приходилось выливать на него ведро холодной воды.
- Вью, обедать пойдёшь? - заглянула ко мне мама.
А я как раз устроила обливание. Вода стекала по постели на пол. С мокрой постели она тут же испарялась.
- Вью, ты что делаешь?
- Мам, на тебе Солу, извини, не до еды сейчас.
Я вручила маме корзинку.
- Давай помогу, - предложила она.
- Пришли Вятшу*, - попросила маму.
Мама спорить не стала, ушла с малышкой. Вскоре подошёл старшой брат.
- Вью, чем помочь?
- Вятша, помоги снести его в уборную.
Брат сам поднял на руки Ветра и отнёс в лохань с набранной холодной водой. Хорошо, что отец большую сделал, целиком взрослый умещается.
Вода тут же нагрелась. Воду я слила с помощью брата да ещё наполнила. После третьего раза вода больше не нагревалась, поэтому решила закончить охлаждение. Постель перестелить успела, пока Вятко нёс супруга.
- Ещё чем помочь? Может, тебе обед принести сюда?
- Не уходи далеко, я позову. А обед... некогда сейчас.
- Пока жар спал, поешь. Тебе ведь дочку кормить. Да и держаться на ногах надо. А откуда ещё черпать силы? - мудрые слова мой шестнадцатилетний братец глаголит.
- Ты прав. Пришли тогда Младко, пусть снесёт еды мне. И кипятка с травами, - попросила я, садясь рядом с мужем, ощупывая его лоб. Жара пока не было. Надеюсь, больше и не будет.
Время длилось бесконечно. Муж метался в горячке, но жар был не критичным. Поэтому обходилась мокрыми повязками на челе да обтираниями в самых потливых местах. Стоит ли говорить, что лежал он полностью раздетым. Я таки поела. Лишь под вечер жар спал.
Попыталась вновь использовать мыслеречь, но напоролась на такую кашу образов, что ужаснулась и лезть не стала, а на зов он не отвечал. Поэтому просто шептала ему слова любви. Силой хотела поделиться, но вспомнив, что всему виной то, что подвергла себя опасности, не решилась. Всё же кормящая, и малышка целиком на мне.
- Вью, - охрипшим голосом позвал муж. Я встрепенулась, встала с покрывала, на котором играла с малышкой, и подошла к мужу.
- Любимый, - прижалась к его руке. И слёзы на очи выступили. - Прости меня, это из-за меня ты прикован к постели.
- Вью, я тебя давно простил. Помоги мне подняться.
- В уборную?
- Да.
Муж захотел ещё и душ принять, правда, тёплый. Потом попросил помочь одеться. На ногах еле стоит.
- Зачем? - не поняла я.
- Мне надо пойти с деревом пообщаться. Я обещал.
- Ты что, - возразила я. - Жар только спал. У тебя слабость, а ты хочешь себя ещё больше извести?
- Вью, либо ты мне помогаешь, либо я сам, - стоял он на своём. Какой упрямый! Своё слово, правда, всегда держал.
Я вздохнула, натянула мужу портки, дала рубаху. Сама же Солу снесла к маме.
- Мам, пригляди за малышкой, прошу.
- Хорошо, милая. Ему опять плохо?
- Уже лучше.
Мама расспрашивать не стала. А я поднялась к мужу. Он откинулся на лежанку и глядел в потолок. Рубаху всё же надел. Видно, израсходовал последние силы.
- Ну что, идём? - спросила у него.
- Нет.
Расспрашивать не стала. Просто начала распускать волосы. Нависла над ним, встретила его взгляд.
- Нет!
- Хорошо. Как скажешь, любимый.
Наклонилась и поцеловала. Он слабо отвечал на мои ласки. Но я продолжала дарить свою любовь. Его руки прикоснулись к моим бокам. - Пойдём, я встала, решив, что хотя бы чуточку он мог подкрепиться моими чувствами. Протянула ему руку.
Он вложил свою ладонь.
Рывком я подняла его, и выпрыгнула с ним в окошко.
В несколько прыжков мы достигли ствола родового дерева, и муж прислонился к нему, постепенно опускаясь в сидящее положение.
Надписи на его лице засветились и погасли. Очи закрыты, тяжко дышит. Села рядом с ним, оплетая своими волосами его. И на этот раз даря силу.
"Знаешь, кто-то обидел дерево. Под ветвью есть глубокая рана, невидимая внешне".
"Ты знаешь, кто это сделал?"
"Его уж нет вживых".
"Мы можем помочь дереву?"
"Я попробую вытолкнуть эту вещь, но мне не хватит сил".
"Бери мою".
На удивление, Ветер возражать не стал. Надписи на нём то вспыхивали зелёным светом, то чёрным, то полностью исчезали. Усталость давала о себе знать. Я уже присела рядом с ним, потому что стоять сил не было.
"Всё, я вытолкнул водой эту вещь. Теперь дереву понадобится время, чтобы залечить рану. Водопровод я поломал," - муж замолчал. Окликнув его, поняла, что он либо уснул, либо потерял сознание. Я прикоснулась к его руке. Какая холодная. Надписей на лице не было вообще.
Собрав волю в кулак, я встала, подхватила супруга и в несколько прыжков оказалась дома. Не стоит оставаться на очах у людей. И так, наверняка перессуды пойдут из-за поломанного водопровода, которым все пользовались. Мама даже говорила, что соседи завидуют ей. Да не только соседи. Сплетничают все, мол, какой зять маме достался. Золото просто. И пусть негласно, но дар Ветра приняли, что грело его душу. А теперь начнут опять злые языки болтать.
Я вздохнула и сделала последний рывок, переносящий нас в горенку.
То жар у него, то холодный, будто ледышка. Из одной крайности в другую.
- Милая, всё хорошо? - спросила мама, заходя с малышкой на руках. - Возьмёшь её, она проголодалась?
- Да, мам.
- Пойдём, поужинаешь?
Я подумала о том, что лучше без завтрака останусь, чем вновь спускаться вниз, да ещё и надо чинно заходить, спускаясь по ступеням, а не прыжком.
- Нет, мам, я не голодна.
- Значит, попей. Я принесу взвар.
Согласно кивнула, забирая малышку.
- Аааа, - закричала она, радостно размахивая ручонками.
- Солушка, соскучилась без мамы? - обратилась к дочке. Она тут же стала улыбаться. - Радость моя, и я тосковала без тебя. Батюшке совсем худо.
А малышка повернулась осмысленно к Ветру, протянула к нему ручки.
Я не смогла устоять её просьбе. Положила на отца. Доча издала какой-то радостный визг, а Ветер вдруг нежно приобнял её рукой. Даже очи приоткрыл.
- Сола, моя малышка, - прошептал он, ласково проводя по её тёмным волосикам. - Люблю тебя, моё солнышко.
Доченька что-то молвила на своём языке, но я не понимала. А вот муж общался так, словно знал, о чём толкует. Лезть же в мысли её у меня не было сил.
Прислушалась к их разговору.
- Так тебе нравятся дяди твои? Здорово! А бабушка? - в ответ слышался довольный смех. - Значит, и бабушка хорошая. Очень рад за тебя.
Тут мама пришла с кувшином да Младко с миской, полной мочёных плодов.
- Как муж?
- Пришёл в себя. Общается с дочкой.
Родичи не стали заходить в горенку. Передали мне всё, а я поставила на сундук.
- Ветер, попьёшь взвару*?
- Да, милая.
Дочка внимательно глядела, пока родители пили. Супруг от еды отказался, а я решила, что лишним не будет. А как закончили, малышка потребовала грудь. Я уложила её на себя. Да так и уснула.
- Милая, - растолкал меня Ветер.
- А? Что случилось? - тут же пробудилась я.
- Переложи Солушку, дабы не заспать.
Пришлось вставать, хотя ноги гудели. Малышку положила в застеленную лоханку.
- Как ты? - спросила у мужа.
- Сносно, но сон - лучшее лекарство.
- Доброй ночи, любимый.
- Доброй.
Вот только сразу уснуть не получилось. Разные мысли мешали спать. Да и, судя по дыханию, муж не спал.
- Ветерок, ты спишь?
- Нет, Огонёк.
- Что с тобой сталось? Это ведь я виновата. Ты всю свою силу потратил.
- Не бери в голову. Я сделал то, что был должен - защитил тебя.
- Да, но какой ценой?
- За необдуманность приходится платить.
- Но платишь ведь ты, а не я.
- Уверена?
Ежели поразмыслить, то супруг был в беспамятстве всё это время, а вот я переживала, винила себя, ухаживала за ним.
- Этого больше не повторится, - сказала вслух.
- Не обещай того, чего не сможешь выполнить.
- Но...
Он повернулся ко мне провёл по щеке мозолистой ладонью. За эти сутки любимый так исхудал.
- Просто не рискуй понапрасну. Я не представляю жизни без тебя.
Он положил голову мне на грудь. Я погладила его.
- Скажи так ещё раз, - прошептал супруг.
- Как так?
- Как ты назвала меня.
- Ветерок, - тихо ответили мои уста. В сердце разлилась любовь и нежность.
Мы долго молчали. Каждый думал о своём.
- Ветерок, - беззвучно позвала я, шевеля лишь устами.
- Да, Огонёк.
- Кто мог желать зла дереву и зачем?
- Не знаю. Это ведь ты можешь общаться с деревьями. Мне передала Змейка то, что я сказал. Видно, для неё это не важно.
- Ну а ежели хорошенько подумать? Зачем желать зла дереву? Оно ведь и засохнуть может. Мы ведь тогда все умрём, ведь еды не будет вовсе да жить негде. У нас, конечно, есть ещё священное древо, но оно не даёт еды. Его плодов много не съешь, пусть и восполнишь силу..
- Может быть кто-то хочет выжить вас, - предположил супруг.
- Мы ведь не уйдём по своему желанию. Будем сражаться, - возразила ему.
- Только, ежели будет кому сражаться.
- Но ведь они и сами не смогут жить здесь без еды.
- Вовсе не обязательно здесь жить. А ежели взять наши возможности, то становится страшно.
- Намекаешь на то, что это могли быть твои родичи?
- Нет. Мы не делаем ничего из мёртвого дерева, ты же знаешь. И природу так же чтим.
- Ты преувеличиваешь. Вовсе не так же, - обиделась я.
- Просто вы считаете, что нельзя и беречь и пользоваться ею, а мы считаем, что можно, ежели с любовью да заботою, самим вырастили. В природе ведь тоже все друг друга едят. И не морочатся можно или нельзя. Это мы всеядны и можем выбирать, но мы не выживем в условиях наших холодов на одних плодах. Даже ежели будем получать от вас их за свои изобретения, - шёпотом разъяснил он.
Возможно.
- Но это случилось во времена, когда я маленькая была. Лет десять назад или пятнадцать.
- Я же просто предположил. Но либо это свои сделали, либо кто-то тоже может быстро перемещаться.
А мне вдруг вспомнились сказки про то, как добрый молодец в одно ушко влезает, а из другого вылезает. Значит, такая возможность есть, не бывает дыма без огня.
"Змеи!"
- Змеи! - предупредила людей.
- Бери выше! - велел муж. - Я прыгаю вниз, подберёшь меня!
Ветер скинул верёвку за борт и прыгнул.
Я ослабила ремень и заглянула за борт, правда увидела лишь голубой шарик, уходящий под воду.
Боже! Только бы его не проглотила змея! А мы стремительно взмывали в небеса.
Казалось, время остановилось.
"Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо, - твердила себе. На плечо опустилась рука отца.
"Огонёк, мне надо, чтобы ты выгнала змей за границу. Всех," - услышала мысленный голос супруга.
Вздох облегчения всё же вырвался.
"Как?"
"Летите за обвод*. Попробуй приманить их чем-нибудь".
Вот только чем?
- Лети вперёд, - сказала Соколу.
- Зачем?
- Нужно выманить змей перед тем, как включится последний отпугиватель.
А когда мы оказались впереди, я отстегнулась, и, пока успел кто-то сообразить, прыгнула за борт.
Вода стремительно приближалась. С такой высоты я прежде не ныряла. Перед погружением успела выпрямиться и войти в толщу воды ровно.
"Ну, змейки, ваша добыча вот тут!"
Я закрыла очи, стараясь слиться с водой, почувствовать всех животных в округе. Дельфины были далеко, рыбы, и те уплыли. Я одна, опускаюсь всё ниже. Шум с разных сторон всё ближе. Почему эти существа не имеют разум? Почему? Или образы общения настолько разные, что я не могу понять их, а они - меня?
Когда шум стал казаться достаточно близким, я открыла очи. И увидела тьму и светящиеся огоньки. Как в моём сне. Страх сковал тело. Где-то вдалеке мелькнуло сознание дельфина. Но светящиеся очи приковывали к себе. А потом я увидела открывающуюся пасть.
Казалось, жизнь кончилась. Челюсти стали смыкаться надо мною. И я повернула кольцо. Вокруг меня появился шар, я оттолкнулась от почти сомкнувшихся челюстей и тут меня подхватил дельфин.
"Убери защиту," - сказал муж мысленно.
Я и убрала. И очутилась в объятиях любимого. Он тут же вновь включил свою защиту. И нас вытолкнуло на поверхность. Защита выключилась и муж схватился за спускающуюся с небес верёвку, удерживая меня. А дельфин уплывал уже восвояси, в то время, как нас несли над волнами.
- Ну что ж ты понимаешь всё буквально, безрассудная ты моя, - ласково шептал муж, удерживая нас на верёвке.
- Прости, не было времени на размышления.
- Ладно, пенять тебе не буду, сам виноват. Надо выражаться точнее.
- Что ты хочешь сказать?
- Что надо было воспользоваться своими способностями, может шум отвлекающий создать или ещё что. Вовсе не обязательно прыгать самой в воду. Спасая, решила оставить меня вдовцом, а дочь сиротой?
Я потупила взгляд. Щёки от стыда покраснели. Виновата.
- Прости, - прошептала я.
- Ладно, гляди, какая красота!
Я подняла взгляд. Поглядеть было на что. Солнышко садилось на небосклоне, освещая водную гладь золотистым сиянием. А дельфины радостно кувыркались в воздухе.
"Благодарю, друзья!"
"Всегда рады помочь!" - ответил гул голосов в моей голове.
Мы так и летели всю дорогу, пока пташка не села на дерево, а мы с визгом бултыхнулись в воду. Вот только далекова-то до камня. Сил уже не было, чтобы доплыть и взобраться на него.
- Может, ты сделаешь тут ветку? - предложила я мужу. Она уж было начала расти, но так и не высунулась на поверхность. Мы просили дерево, но оно сказало, что ему что-то мешает. А что - так и не нашли.
- Завтра, - пообещал утомлённый муж. Я стала разминать его затёкшие руки.
- Давай я запрыгну.
- Иди, а я тут отдохну маленько. Там Сола тебя заждалась.
Он был прав, но оставлять его не хотелось.
- Тогда давай сам забирайся.
- Какая ты упрямая, женщина! - буркнул он. - Давай на раз! Раз!
И мы запрыгнули, оттолкнувшись от ствола.
Примечания по главе:
Верста* - (Даль) путевая мера в 500 саженей
вершок* - старорусская единица измерения длины, первоначально равнялась длине основной фаланги указательного пальца. 1 вершок = 4,445 см = 44,45 мм.
обвод* - контур, внешнее очертание предмета, окоёмок.
Глава 18
Но на утро Ветер не встал. Завтрак пропустил, вызывая тем самым в моей душе тревогу. Уложив малышку после утренней пробудки в колыбельки под мамин присмотр, я поднялась в нашу горенку.
Притронулась ко лбу любимого. Горячий. Очень.
Ну вот, отчего заболел? Вспомнилось, как он вчера выглядел, что не было сил взобраться на дерево. Сглотнула.
И что мне с ним делать?
Когда ещё супруг был здоров, провёл сюда водопровод, часть горенки отделили, сделав тут уборную. Смочила полотенце холодной водой, обтирая его лоб. За всю жизнь я видела лишь раз, как отец болел, маме некогда всегда, а вот отец дал тогда жару всем домочадцам своими капризами. Будто малое дитя.
Но сейчас меня не это беспокоило, а причина хвори. Может ли быть истощение силы? Вчера дельфин слишком быстро до меня домчался. Мог ли супруг отдавать часть своей силы для скорости?
Ох! Я тогда виновата.
Муж вёл себя тихо, что настораживало. Я забрала малышку к себе, развернула покрывало на полу, и мы игрались вместе, пока она не уснула в купели, куда я подстелила соломы, накрыв ту пелёнкой.
Ветер несколько раз шептал моё имя, но на мыслеречь не отвечал. Из отдельных окриков стало понятно, что он очень сильно за меня переволновался.
- Глупая девчонка! - слышалось бормотание.
Как-то мы за лето совместной жизни столько всего пережили. Я постоянно заставляю его поволноваться. Мне стало совестно.
Отпаивала целебными настоями супруга. Пару раз жар был настолько сильным, что приходилось выливать на него ведро холодной воды.
- Вью, обедать пойдёшь? - заглянула ко мне мама.
А я как раз устроила обливание. Вода стекала по постели на пол. С мокрой постели она тут же испарялась.
- Вью, ты что делаешь?
- Мам, на тебе Солу, извини, не до еды сейчас.
Я вручила маме корзинку.
- Давай помогу, - предложила она.
- Пришли Вятшу*, - попросила маму.
Мама спорить не стала, ушла с малышкой. Вскоре подошёл старшой брат.
- Вью, чем помочь?
- Вятша, помоги снести его в уборную.
Брат сам поднял на руки Ветра и отнёс в лохань с набранной холодной водой. Хорошо, что отец большую сделал, целиком взрослый умещается.
Вода тут же нагрелась. Воду я слила с помощью брата да ещё наполнила. После третьего раза вода больше не нагревалась, поэтому решила закончить охлаждение. Постель перестелить успела, пока Вятко нёс супруга.
- Ещё чем помочь? Может, тебе обед принести сюда?
- Не уходи далеко, я позову. А обед... некогда сейчас.
- Пока жар спал, поешь. Тебе ведь дочку кормить. Да и держаться на ногах надо. А откуда ещё черпать силы? - мудрые слова мой шестнадцатилетний братец глаголит.
- Ты прав. Пришли тогда Младко, пусть снесёт еды мне. И кипятка с травами, - попросила я, садясь рядом с мужем, ощупывая его лоб. Жара пока не было. Надеюсь, больше и не будет.
Время длилось бесконечно. Муж метался в горячке, но жар был не критичным. Поэтому обходилась мокрыми повязками на челе да обтираниями в самых потливых местах. Стоит ли говорить, что лежал он полностью раздетым. Я таки поела. Лишь под вечер жар спал.
Попыталась вновь использовать мыслеречь, но напоролась на такую кашу образов, что ужаснулась и лезть не стала, а на зов он не отвечал. Поэтому просто шептала ему слова любви. Силой хотела поделиться, но вспомнив, что всему виной то, что подвергла себя опасности, не решилась. Всё же кормящая, и малышка целиком на мне.
- Вью, - охрипшим голосом позвал муж. Я встрепенулась, встала с покрывала, на котором играла с малышкой, и подошла к мужу.
- Любимый, - прижалась к его руке. И слёзы на очи выступили. - Прости меня, это из-за меня ты прикован к постели.
- Вью, я тебя давно простил. Помоги мне подняться.
- В уборную?
- Да.
Муж захотел ещё и душ принять, правда, тёплый. Потом попросил помочь одеться. На ногах еле стоит.
- Зачем? - не поняла я.
- Мне надо пойти с деревом пообщаться. Я обещал.
- Ты что, - возразила я. - Жар только спал. У тебя слабость, а ты хочешь себя ещё больше извести?
- Вью, либо ты мне помогаешь, либо я сам, - стоял он на своём. Какой упрямый! Своё слово, правда, всегда держал.
Я вздохнула, натянула мужу портки, дала рубаху. Сама же Солу снесла к маме.
- Мам, пригляди за малышкой, прошу.
- Хорошо, милая. Ему опять плохо?
- Уже лучше.
Мама расспрашивать не стала. А я поднялась к мужу. Он откинулся на лежанку и глядел в потолок. Рубаху всё же надел. Видно, израсходовал последние силы.
- Ну что, идём? - спросила у него.
- Нет.
Расспрашивать не стала. Просто начала распускать волосы. Нависла над ним, встретила его взгляд.
- Нет!
- Хорошо. Как скажешь, любимый.
Наклонилась и поцеловала. Он слабо отвечал на мои ласки. Но я продолжала дарить свою любовь. Его руки прикоснулись к моим бокам. - Пойдём, я встала, решив, что хотя бы чуточку он мог подкрепиться моими чувствами. Протянула ему руку.
Он вложил свою ладонь.
Рывком я подняла его, и выпрыгнула с ним в окошко.
В несколько прыжков мы достигли ствола родового дерева, и муж прислонился к нему, постепенно опускаясь в сидящее положение.
Надписи на его лице засветились и погасли. Очи закрыты, тяжко дышит. Села рядом с ним, оплетая своими волосами его. И на этот раз даря силу.
"Знаешь, кто-то обидел дерево. Под ветвью есть глубокая рана, невидимая внешне".
"Ты знаешь, кто это сделал?"
"Его уж нет вживых".
"Мы можем помочь дереву?"
"Я попробую вытолкнуть эту вещь, но мне не хватит сил".
"Бери мою".
На удивление, Ветер возражать не стал. Надписи на нём то вспыхивали зелёным светом, то чёрным, то полностью исчезали. Усталость давала о себе знать. Я уже присела рядом с ним, потому что стоять сил не было.
"Всё, я вытолкнул водой эту вещь. Теперь дереву понадобится время, чтобы залечить рану. Водопровод я поломал," - муж замолчал. Окликнув его, поняла, что он либо уснул, либо потерял сознание. Я прикоснулась к его руке. Какая холодная. Надписей на лице не было вообще.
Собрав волю в кулак, я встала, подхватила супруга и в несколько прыжков оказалась дома. Не стоит оставаться на очах у людей. И так, наверняка перессуды пойдут из-за поломанного водопровода, которым все пользовались. Мама даже говорила, что соседи завидуют ей. Да не только соседи. Сплетничают все, мол, какой зять маме достался. Золото просто. И пусть негласно, но дар Ветра приняли, что грело его душу. А теперь начнут опять злые языки болтать.
Я вздохнула и сделала последний рывок, переносящий нас в горенку.
То жар у него, то холодный, будто ледышка. Из одной крайности в другую.
- Милая, всё хорошо? - спросила мама, заходя с малышкой на руках. - Возьмёшь её, она проголодалась?
- Да, мам.
- Пойдём, поужинаешь?
Я подумала о том, что лучше без завтрака останусь, чем вновь спускаться вниз, да ещё и надо чинно заходить, спускаясь по ступеням, а не прыжком.
- Нет, мам, я не голодна.
- Значит, попей. Я принесу взвар.
Согласно кивнула, забирая малышку.
- Аааа, - закричала она, радостно размахивая ручонками.
- Солушка, соскучилась без мамы? - обратилась к дочке. Она тут же стала улыбаться. - Радость моя, и я тосковала без тебя. Батюшке совсем худо.
А малышка повернулась осмысленно к Ветру, протянула к нему ручки.
Я не смогла устоять её просьбе. Положила на отца. Доча издала какой-то радостный визг, а Ветер вдруг нежно приобнял её рукой. Даже очи приоткрыл.
- Сола, моя малышка, - прошептал он, ласково проводя по её тёмным волосикам. - Люблю тебя, моё солнышко.
Доченька что-то молвила на своём языке, но я не понимала. А вот муж общался так, словно знал, о чём толкует. Лезть же в мысли её у меня не было сил.
Прислушалась к их разговору.
- Так тебе нравятся дяди твои? Здорово! А бабушка? - в ответ слышался довольный смех. - Значит, и бабушка хорошая. Очень рад за тебя.
Тут мама пришла с кувшином да Младко с миской, полной мочёных плодов.
- Как муж?
- Пришёл в себя. Общается с дочкой.
Родичи не стали заходить в горенку. Передали мне всё, а я поставила на сундук.
- Ветер, попьёшь взвару*?
- Да, милая.
Дочка внимательно глядела, пока родители пили. Супруг от еды отказался, а я решила, что лишним не будет. А как закончили, малышка потребовала грудь. Я уложила её на себя. Да так и уснула.
- Милая, - растолкал меня Ветер.
- А? Что случилось? - тут же пробудилась я.
- Переложи Солушку, дабы не заспать.
Пришлось вставать, хотя ноги гудели. Малышку положила в застеленную лоханку.
- Как ты? - спросила у мужа.
- Сносно, но сон - лучшее лекарство.
- Доброй ночи, любимый.
- Доброй.
Вот только сразу уснуть не получилось. Разные мысли мешали спать. Да и, судя по дыханию, муж не спал.
- Ветерок, ты спишь?
- Нет, Огонёк.
- Что с тобой сталось? Это ведь я виновата. Ты всю свою силу потратил.
- Не бери в голову. Я сделал то, что был должен - защитил тебя.
- Да, но какой ценой?
- За необдуманность приходится платить.
- Но платишь ведь ты, а не я.
- Уверена?
Ежели поразмыслить, то супруг был в беспамятстве всё это время, а вот я переживала, винила себя, ухаживала за ним.
- Этого больше не повторится, - сказала вслух.
- Не обещай того, чего не сможешь выполнить.
- Но...
Он повернулся ко мне провёл по щеке мозолистой ладонью. За эти сутки любимый так исхудал.
- Просто не рискуй понапрасну. Я не представляю жизни без тебя.
Он положил голову мне на грудь. Я погладила его.
- Скажи так ещё раз, - прошептал супруг.
- Как так?
- Как ты назвала меня.
- Ветерок, - тихо ответили мои уста. В сердце разлилась любовь и нежность.
Мы долго молчали. Каждый думал о своём.
- Ветерок, - беззвучно позвала я, шевеля лишь устами.
- Да, Огонёк.
- Кто мог желать зла дереву и зачем?
- Не знаю. Это ведь ты можешь общаться с деревьями. Мне передала Змейка то, что я сказал. Видно, для неё это не важно.
- Ну а ежели хорошенько подумать? Зачем желать зла дереву? Оно ведь и засохнуть может. Мы ведь тогда все умрём, ведь еды не будет вовсе да жить негде. У нас, конечно, есть ещё священное древо, но оно не даёт еды. Его плодов много не съешь, пусть и восполнишь силу..
- Может быть кто-то хочет выжить вас, - предположил супруг.
- Мы ведь не уйдём по своему желанию. Будем сражаться, - возразила ему.
- Только, ежели будет кому сражаться.
- Но ведь они и сами не смогут жить здесь без еды.
- Вовсе не обязательно здесь жить. А ежели взять наши возможности, то становится страшно.
- Намекаешь на то, что это могли быть твои родичи?
- Нет. Мы не делаем ничего из мёртвого дерева, ты же знаешь. И природу так же чтим.
- Ты преувеличиваешь. Вовсе не так же, - обиделась я.
- Просто вы считаете, что нельзя и беречь и пользоваться ею, а мы считаем, что можно, ежели с любовью да заботою, самим вырастили. В природе ведь тоже все друг друга едят. И не морочатся можно или нельзя. Это мы всеядны и можем выбирать, но мы не выживем в условиях наших холодов на одних плодах. Даже ежели будем получать от вас их за свои изобретения, - шёпотом разъяснил он.
Возможно.
- Но это случилось во времена, когда я маленькая была. Лет десять назад или пятнадцать.
- Я же просто предположил. Но либо это свои сделали, либо кто-то тоже может быстро перемещаться.
А мне вдруг вспомнились сказки про то, как добрый молодец в одно ушко влезает, а из другого вылезает. Значит, такая возможность есть, не бывает дыма без огня.
