И два с половиной месяца, проведенных с Даней, все еще не лишили их голубые глаза настороженного блеска.
– Такой сегодня аншлаг, ого. Остается только спеть, – бодро заметила Даня, осознавая печальный факт: братья Шацкие ждали плохих новостей и были к ним абсолютно готовы. А почему? Всего лишь потому, что большую часть их сознательной жизни окружающий мир преподносил им только худшие вести.
– И? – Хоть Кира и отличался терпением, сегодня эту черту своего характера он явно демонстрировать был не намерен.
Даня вздохнула.
– Этот так называемый «пижон» полез ко мне под юбку. А когда я ему отказала, предварительно врезав статуэткой по лбу, уволил. Да, уволил. Вот так, народ.
Губы Киры стремительно побелели. Явный признак того, что юношу охватывает приступ ярости.
Однако быстрее него взорвался другой брат.
– Грязный сукин сын! – Гера взвился со стула.
Даня погрозила мальчишке пальцем.
– Иди помой рот с мылом. А потом напихай туда зефирок.
– Но этот гад…
– Сегодня целую ночь будет страдать от мигрени. Я позаботилась об этом, уж поверь.
Даня приблизилась к Кире. Тот слегка покачивался, а кулаки были сжаты так, что костяшки пальцев побелели.
– Будешь тратить время на эмоции? – осведомилась девушка.
– Я хочу набить ему морду, – тихо прошипел Кира.
– Это не в твоем стиле, – холодно напомнила Даня и, подцепив брата за локоть, заставила его подняться. Кира остывал быстрее, когда пребывал в движении. – К черту Зотова. – Она заняла место Киры. – Мне надо что-нибудь придумать. И срочно. Накопления, конечно, есть, но это, скорее, на черный день.
– Я возьму вторую подработку, – глухо сообщил Кира, отвернувшись к холодильнику.
– Мы можем раздавать флаеры. – Лёля посмотрел на Геру, ища поддержки. Тот немедленно кивнул, соглашаясь.
– Щас, разбежались, спасатели. – Даня откинулась на стену, заложив руки за голову. – Ты, – она ткнула подбородком в сторону Киры, – никаких вторых подработок. А вы, – тот же жест в сторону близнецов, – и не думайте задвигать спортивные секции ради сомнительных заработков. Во-первых, мелкие еще – штанишки да сандалики, а, во-вторых, вам учиться надо. Это ваша святая обязанность. А я займусь поиском работы, а иначе вмешаются драконихи из опеки, и нам придется скоропостижно расстаться.
– А ты и рада будешь, – буркнул Кира.
– Чего? – Даня прищурилась. – Чего? Чего?
– Брось, ты же спишь и видишь, как избавишься от нас и вернешься к своей вольной жизни.
Ножки стула скрипнули, подвинувшись на плитке. Даня развернулась всем корпусом к Кире.
– И что это за вяканье только что…
Даня осеклась, потому что Кира внезапно наклонился к ней и, обхватив пальцами подбородок девушки, впился своими губами в ее. Секунду спустя, он также стремительно отстранился, еще больше побледнев.
– Опять ты за свое! – Даня, разозлено заскрежетав зубами, утерла губы тыльной стороной ладони. – На фига?!
– Только попробуй нас бросить. – Голубые глаза Киры сверкали. – И я скажу, что ты меня развращала. Под какую-нибудь статью уголовного кодекса да подпадешь. А Лёля и Гера подтвердят.
Даня покосилась на близнецов. Те медленно кивнули. Судя по их непроницаемым лицам, сомневаться не приходилось: они уже выбрали для себя правую сторону.
– Засранцы. – Даня уже даже не знала, то ли злиться, то ли восхищаться. – Набрала мелюзги на свою голову. Одни врушки да шантажисты.
– К тебе нет доверия, – холодно сообщил Кира. Гера и Лёля за его спиной синхронно закивали.
– Больше двух месяцев прошло, как я взяла на себя ответственность за вас. И ко мне нет доверия?! Ничего себе заявление.
– На протяжении семи лет ты даже в гости к нам ни разу не приходила. – Кира подбоченился. – С чего ты решила, что мы вот так сразу поверим, что ты не собираешься скрыться от нас в любую секунду?
Даня прикусила губу. В какой-то момент она даже ощутила привкус крови.
– Ясно. – Она встала и, взяв со стола яблоко, направилась прочь из кухни. – Кира, покормишь остальных. Посуда на мне. А я что-то окончательно расхотела есть.
– Даня.
Девушка остановилась и нехотя обернулась. Лёля, как никогда походивший теперь на брошенного щенка, жалобно шмыгнул носом.
– Я не хочу, чтобы ты нас бросала.
Пальцы до боли впились в твердь яблока, оставив маленькие вмятины.
– Яблоко. – Даня выставила перед собой руку с фруктом. – Символ вечера. Все-таки раздор… Или что-то иное?
– Что-то иное. Рюук любит яблоки. – Кира избегал встречаться взглядом с сестрой. – Намек на то, что Лёля хотел бы косплеить именно его.
Даня огладила поверхность яблока.
– Гладенький… как лысина Сайтамы. – Даня раздраженно цыкнула. – Кучка идиотов, а не семья.
– Не семья, – тихо согласился Кира.
До самого отхода ко сну они больше не разговаривали. Даня закрылась в своей комнате и, сидя на раскладном диване, сверлила взглядом кучу у стены, на которую была наброшена простыня. То, что хранилось там, под хлопковой тканью, по-прежнему причиняло ей боль.
Когда за стеной все стихло – мальчишки наконец уснули, – Даня выключила свет и, положив на подушку чупа-чупс – тот самый, что сбросило ей на голову крикливое создание из гостиницы, устроилась рядом.
«Не доверяете мне, да? Гадкие дворняжки. Как будто мне легко. Но вы же все равно хотите, чтобы я заботилась о вас… И я буду заботиться. Сдаваться уж точно не собираюсь. – Даня, сдержав слезы, коснулась пальцем обертки чупа-чупса. – Я справлюсь. Правда ведь, Принцесса из башни?
От привычек сложно скрыться.
Осознание того, что ей, в общем-то, уже некуда спешить, пришло к Дане на этапе вдохновенной чистки зубов и музыкального полоскания горла. Саднящая боль в горле как раз и напомнила девушке о том, что случилось накануне: внезапная потеря работы и последующие скитания по холоду налегке. Утешало одно: болезни не любили Даню, поэтому особо и не липли. А горло похрипит еще с часик для успокоения совести и перестанет. Порой она ощущала себя толстокожим моржом, отлеживающим бока на льду.
Братья все еще избегали ее. Молча оделись, молча перехватили что-то на завтрак и также молча собрались в школу. Даня в отместку тоже не намеревалась баловать их разговорами. Укутавшись в длинный теплый халат, она стояла в прихожей, прислонившись к стене, и наблюдала, как близнецы зашнуровывают ботинки. Кира, проигнорировав ее присутствие, выскочил за дверь. Гера, чуть задержавшись, неуверенно глянул на нее, а затем тоже вышел. А вот Лёля застрял на месте.
Даня наблюдала, как на лице мальчика ходят желваки, хмурятся брови, кривятся губы. Гримасы выдавали его растерянность. Дело в том, что каждое их утреннее прощание сопровождалось своеобразным ритуалом.
Так как Лёля никогда не просил ласк, Даня сама выступала инициатором. Перед уходом в школу, вот так стоя в прихожей, она гладила его по голове. Ничего особенного. Пару раз проводила рукой по волосам и бросала небрежное «Под машины не кидаться».
Но сегодня Даня так и не подошла к брату. Лёля топтался в прихожей, сопровождая душевные метания растерянными взглядами из-под челки. Несколько раз поворачивался к двери, собираясь выйти, но, секунду спустя, вновь возвращался к изначальной точке.
Вздохнув, Даня отлипла от стены и приблизилась к страдальцу.
– Под машины не кидаться, – буркнула она, проводя рукой по мягким волосам брата.
Сколько же радости в глазах! И всего-то из-за какого-то прикосновения.
Лёля вприпрыжку умчался вниз по лестнице – удовлетворенный и вдохновленный. А Даня, покосившись на свою ладонь, пожала плечами. Если бы кто-то коснулся ее волос, она, скорее всего, раздражилась бы. Ни у одного из ее кратковременных ухажеров не было подобных привилегий.
Перемыв всю посуду, Даня пару минут послонялась по кухне. Затем вышла в коридор и остановилась около двери, ведущей в ее комнату. Светлая, но практически пустая. Раскладной диван у самого окна, у стены – еще один, но малюсенький. При должном ухищрении на нем могли уместиться разве что Лёля или Гера, и то – свернувшись клубочком. Слева от двери стоял шкаф. От его ножек вдоль стены протянулась простыня, укрывающая когда-то дорогие сердцу вещи.
Даня подошла к распластавшемуся по полу краю ткани и осторожно поддела его пальцами ноги. Сердце пропустило удар. Краешек книжного переплета на миг показался из искусственно созданной тьмы.
– Проклятье! – Даня резко отдернула ногу, край простыни неспешно опустился на прежнее место. – Так… тихо… спокойно… дыши… дыши…
Даня скинула халат, оставшись в белых майке и коротеньких шортиках, и рухнула на все еще расправленную постель. Пододвинув левое колено к груди, она провела пальцем по шрамам, протянувшимся по ноге – от колена до самой лодыжки.
«Надо поспать. Да. Пока появилось свободное время. Нужно набраться сил».
Даня перевернулась и уткнулась лицом в подушку. Чупа-чупс съехал в образовавшуюся низину и коснулся ее щеки. Но девушка уже забылась тревожным сном.
Разбудил же Даню звонок мобильного.
Мельком глянув на дисплей («Четвертый час! Уже вечер! Да я в жизни столько не дрыхла! Целый день потерян!»), она бросила телефон на подушку и придавила его сверху головой так, чтобы ухо уперлось точно в гаджет.
– Созвездие мертвых планет слушает.
– Данюша! Можешь говорить?
– Когда не смогу, буду утвердительно или отрицательно мычать.
На другом конце растерянно примолкли. Тетя Агафья была не сильна в распознавании иронии.
– Так я не мешаю?
Решив, что тете рановато знать о возникших проблемах, Даня, старательно перестроив интонационный спектр, мягко сообщила:
– Я сегодня пораньше освободилась.
– Правда? Как чудесно! – Агафья никогда не подвергала сомнению слова племянницы. – А подсобить еще разочек сможешь?
Даня потерла глаза и зевнула.
– Делать то же самое, что и вчера?
– Да, да, да! Вот прямо то же самое! Чуточку постоять у окон!
– А твоя Леночка не может консультировать тебя в какое-нибудь более подходящее время? Нерабочее, имеется в виду?
– Нет, что ты…
Далее бормотание тети превратилось в совсем уж бессвязный щелкающий стрекот. Даня шикнула на телефон, и Агафья притихла.
– Буду через час.
– Ой, спасибо, Даню…
Даня нажала на «отбой», тюкнув носом в сенсорную панель.
«Ладно. – Она сбросила одеяло на пол. – Конец меланхолии. В бой, Шацкая».
* * *
Отражение в стеклянной стене гостиницы выглядело не менее угрюмым, чем его обладательница.
– И на черта я так расфуфырилась? – спросила Даня у своего отражения, но то в ответ лишь раздраженно нахмурило ровные бровки.
Да, прежде чем покинуть дом, Даня провернула с собой все те процедуры, что и в обычное утро перед уходом на работу. Нанесла макияж, позаботилась о том, чтобы длинные распущенные волосы не путались и не лохматились, и натянула еще одно презентабельное короткое черное платье. Одним словом, собралась на работу.
«Привычки – зло. – Даня скривилась, осматривая свои сдобренные кремом руки с аккуратным маникюром и хрупкие запястья, одно из которых обвивала тонкая золотая цепочка браслета. – Я же уборщицей пришла притворяться, а не офис-леди. Тело просто на автомате двигалось».
В вестибюле Даню перехватила Агафья. То ли тетя интуитивно чувствовала ее приближение, то ли просто караулила у входа, успешно забив на работу. При подобном отношении персонала неудивительно, что управляющий зверел день ото дня. Отлынивающих никто не жалует.
– Полчаса, – заверила девушку Агафья. – Займу всего полчаса. В крайнем случае, еще плюс десять минуток.
– Угу. – Девушка расстегнула плащ, раздумывая, что повседневный боевой раскрас был все же к месту – этакий неосознанный стратегический ход, чтобы тетя не заподозрила, что у ее племяши проблемы. Тетины причитания все равно ничем не помогли бы.
– Значит, ты не против? – робко шаркая ножкой, как провинившаяся маленькая девочка, переспросила Агафья.
– Я уже согласилась. – Даня повесила на крючок в подсобке свой плащ и хватанула за шиворот метнувшуюся к выходу женщину. – Но прежде требую рабочую безрукавку.
Стоять на холоде по-прежнему было невесело. Хотя сапоги и утепленная безрукавка, надетая поверх рабочего халата, спасали дело.
«Неужто управляющий настолько глуп? – Даня сдвинула плотнее все слои шарфа на шее и уткнулась носом в шерстяную поверхность. – С другой стороны, если поленится или испугается холода и не выйдет наружу, то вряд ли заметит внезапную смену лиц в штате».
На этот раз Агафья наказала ей стоять с другой стороны от подпорки, поддерживающей балкон, на котором вчера ошивалось швыряющееся леденцами Оно. Здесь располагалось еще два окна, через которые были видны очертания спортзала. На стекле было полно грязевых разводов, а на нижней раме в месте сцепления с наружной стеной какой-то умник маркером вывел каллиграфическим почерком слово «хук». Присмотревшись, Даня сообразила, что прочитала неверно, и оформленному по краям крестиками слову требовалось гораздо больше цензуры, чем могло обеспечить ему белоснежное пластиковое пространство оконной рамы.
«Как быть с работой? – размышляла Даня, пряча руки в карманы безрукавки. – Может, сунуться в университет? Нет, нельзя. Преподы тогда мне очень сильно с Владимиром помогли, а я его взяла и подвела. Как в глаза им смотреть буду, если сейчас приду о помощи просить?»
Где-то вдалеке послышались крики. Часть обычного уличного шума. Даня, удерживая руки в карманах, сжала их в кулаки, а затем разжала, ощупывая внутренний слой ткани. Пачку сигарет она захватить с собой подзабыла.
«Наверное, это и к лучшему. – Даня, решив, что с конспирацией усердствовать не стоит, вытянула волосы из-под шарфа. До этого она скрупулезно прятала их, чтобы у вздумавшего провести внеплановую проверку управляющего не возникло вопросов, каким это образом Агафья вдруг обзавелась длинной и пышной шевелюрой. – Достала бы я из пачки сигарету, и откуда-нибудь опять выскочила бы Принцесса из башни и принялась бы гнобить меня. А так понадеюсь на получасовое спокойное времяпровож…»
ХЛОПС!
Прямо перед носом Дани пронеслось что-то разноцветное и шлепнулось на землю.
Рюкзак.
Оценив масштаб своей удачливости, спасшей ее от перспективы получить по кумполу, девушка осторожно обошла рюкзак и задрала голову.
Что там было насчет удачливости? Пардон, это не про нее.
По балкону металось то самое создание без определенного пола. Светловолосый лакомка из башни сегодня был явно не в своей тарелке. Периодически оглядывался да и вообще вел себя как только что совершивший побег заключенный.
Крики, которые Даня ранее приняла за обычный уличный антураж, стали громче. И доносились они из глубин гостиницы.
«А ну вернись!» – услышала Даня.
Существо на балконе чертыхнулось и, накинув на голову капюшон своей бело-красной спортивной кофты, полезло на перила.
«Опять?! Да чтоб тебя!»
Даня дернулась в одну сторону. В другую. Принцесса, похоже, собралась свернуть себе шею, и как-то не хотелось быть свидетелем этого действа. Кричать Даня тоже не решилась, боясь напугать создание. А вдруг вальнется с перепугу?
А Принцесса уже успела перебраться через перила и теперь держалась за них, упираясь мысками кроссовок в узенькую брешь в кладке балкона.
Громкие вдох и выдох. Медленное приседание, сопровождаемое полным переносом веса тела на руки.
– Такой сегодня аншлаг, ого. Остается только спеть, – бодро заметила Даня, осознавая печальный факт: братья Шацкие ждали плохих новостей и были к ним абсолютно готовы. А почему? Всего лишь потому, что большую часть их сознательной жизни окружающий мир преподносил им только худшие вести.
– И? – Хоть Кира и отличался терпением, сегодня эту черту своего характера он явно демонстрировать был не намерен.
Даня вздохнула.
– Этот так называемый «пижон» полез ко мне под юбку. А когда я ему отказала, предварительно врезав статуэткой по лбу, уволил. Да, уволил. Вот так, народ.
Губы Киры стремительно побелели. Явный признак того, что юношу охватывает приступ ярости.
Однако быстрее него взорвался другой брат.
– Грязный сукин сын! – Гера взвился со стула.
Даня погрозила мальчишке пальцем.
– Иди помой рот с мылом. А потом напихай туда зефирок.
– Но этот гад…
– Сегодня целую ночь будет страдать от мигрени. Я позаботилась об этом, уж поверь.
Даня приблизилась к Кире. Тот слегка покачивался, а кулаки были сжаты так, что костяшки пальцев побелели.
– Будешь тратить время на эмоции? – осведомилась девушка.
– Я хочу набить ему морду, – тихо прошипел Кира.
– Это не в твоем стиле, – холодно напомнила Даня и, подцепив брата за локоть, заставила его подняться. Кира остывал быстрее, когда пребывал в движении. – К черту Зотова. – Она заняла место Киры. – Мне надо что-нибудь придумать. И срочно. Накопления, конечно, есть, но это, скорее, на черный день.
– Я возьму вторую подработку, – глухо сообщил Кира, отвернувшись к холодильнику.
– Мы можем раздавать флаеры. – Лёля посмотрел на Геру, ища поддержки. Тот немедленно кивнул, соглашаясь.
– Щас, разбежались, спасатели. – Даня откинулась на стену, заложив руки за голову. – Ты, – она ткнула подбородком в сторону Киры, – никаких вторых подработок. А вы, – тот же жест в сторону близнецов, – и не думайте задвигать спортивные секции ради сомнительных заработков. Во-первых, мелкие еще – штанишки да сандалики, а, во-вторых, вам учиться надо. Это ваша святая обязанность. А я займусь поиском работы, а иначе вмешаются драконихи из опеки, и нам придется скоропостижно расстаться.
– А ты и рада будешь, – буркнул Кира.
– Чего? – Даня прищурилась. – Чего? Чего?
– Брось, ты же спишь и видишь, как избавишься от нас и вернешься к своей вольной жизни.
Ножки стула скрипнули, подвинувшись на плитке. Даня развернулась всем корпусом к Кире.
– И что это за вяканье только что…
Даня осеклась, потому что Кира внезапно наклонился к ней и, обхватив пальцами подбородок девушки, впился своими губами в ее. Секунду спустя, он также стремительно отстранился, еще больше побледнев.
– Опять ты за свое! – Даня, разозлено заскрежетав зубами, утерла губы тыльной стороной ладони. – На фига?!
– Только попробуй нас бросить. – Голубые глаза Киры сверкали. – И я скажу, что ты меня развращала. Под какую-нибудь статью уголовного кодекса да подпадешь. А Лёля и Гера подтвердят.
Даня покосилась на близнецов. Те медленно кивнули. Судя по их непроницаемым лицам, сомневаться не приходилось: они уже выбрали для себя правую сторону.
– Засранцы. – Даня уже даже не знала, то ли злиться, то ли восхищаться. – Набрала мелюзги на свою голову. Одни врушки да шантажисты.
– К тебе нет доверия, – холодно сообщил Кира. Гера и Лёля за его спиной синхронно закивали.
– Больше двух месяцев прошло, как я взяла на себя ответственность за вас. И ко мне нет доверия?! Ничего себе заявление.
– На протяжении семи лет ты даже в гости к нам ни разу не приходила. – Кира подбоченился. – С чего ты решила, что мы вот так сразу поверим, что ты не собираешься скрыться от нас в любую секунду?
Даня прикусила губу. В какой-то момент она даже ощутила привкус крови.
– Ясно. – Она встала и, взяв со стола яблоко, направилась прочь из кухни. – Кира, покормишь остальных. Посуда на мне. А я что-то окончательно расхотела есть.
– Даня.
Девушка остановилась и нехотя обернулась. Лёля, как никогда походивший теперь на брошенного щенка, жалобно шмыгнул носом.
– Я не хочу, чтобы ты нас бросала.
Пальцы до боли впились в твердь яблока, оставив маленькие вмятины.
– Яблоко. – Даня выставила перед собой руку с фруктом. – Символ вечера. Все-таки раздор… Или что-то иное?
– Что-то иное. Рюук любит яблоки. – Кира избегал встречаться взглядом с сестрой. – Намек на то, что Лёля хотел бы косплеить именно его.
Даня огладила поверхность яблока.
– Гладенький… как лысина Сайтамы. – Даня раздраженно цыкнула. – Кучка идиотов, а не семья.
– Не семья, – тихо согласился Кира.
До самого отхода ко сну они больше не разговаривали. Даня закрылась в своей комнате и, сидя на раскладном диване, сверлила взглядом кучу у стены, на которую была наброшена простыня. То, что хранилось там, под хлопковой тканью, по-прежнему причиняло ей боль.
Когда за стеной все стихло – мальчишки наконец уснули, – Даня выключила свет и, положив на подушку чупа-чупс – тот самый, что сбросило ей на голову крикливое создание из гостиницы, устроилась рядом.
«Не доверяете мне, да? Гадкие дворняжки. Как будто мне легко. Но вы же все равно хотите, чтобы я заботилась о вас… И я буду заботиться. Сдаваться уж точно не собираюсь. – Даня, сдержав слезы, коснулась пальцем обертки чупа-чупса. – Я справлюсь. Правда ведь, Принцесса из башни?
Глава 3. ЛАКОМКА ИЗ БАШНИ
От привычек сложно скрыться.
Осознание того, что ей, в общем-то, уже некуда спешить, пришло к Дане на этапе вдохновенной чистки зубов и музыкального полоскания горла. Саднящая боль в горле как раз и напомнила девушке о том, что случилось накануне: внезапная потеря работы и последующие скитания по холоду налегке. Утешало одно: болезни не любили Даню, поэтому особо и не липли. А горло похрипит еще с часик для успокоения совести и перестанет. Порой она ощущала себя толстокожим моржом, отлеживающим бока на льду.
Братья все еще избегали ее. Молча оделись, молча перехватили что-то на завтрак и также молча собрались в школу. Даня в отместку тоже не намеревалась баловать их разговорами. Укутавшись в длинный теплый халат, она стояла в прихожей, прислонившись к стене, и наблюдала, как близнецы зашнуровывают ботинки. Кира, проигнорировав ее присутствие, выскочил за дверь. Гера, чуть задержавшись, неуверенно глянул на нее, а затем тоже вышел. А вот Лёля застрял на месте.
Даня наблюдала, как на лице мальчика ходят желваки, хмурятся брови, кривятся губы. Гримасы выдавали его растерянность. Дело в том, что каждое их утреннее прощание сопровождалось своеобразным ритуалом.
Так как Лёля никогда не просил ласк, Даня сама выступала инициатором. Перед уходом в школу, вот так стоя в прихожей, она гладила его по голове. Ничего особенного. Пару раз проводила рукой по волосам и бросала небрежное «Под машины не кидаться».
Но сегодня Даня так и не подошла к брату. Лёля топтался в прихожей, сопровождая душевные метания растерянными взглядами из-под челки. Несколько раз поворачивался к двери, собираясь выйти, но, секунду спустя, вновь возвращался к изначальной точке.
Вздохнув, Даня отлипла от стены и приблизилась к страдальцу.
– Под машины не кидаться, – буркнула она, проводя рукой по мягким волосам брата.
Сколько же радости в глазах! И всего-то из-за какого-то прикосновения.
Лёля вприпрыжку умчался вниз по лестнице – удовлетворенный и вдохновленный. А Даня, покосившись на свою ладонь, пожала плечами. Если бы кто-то коснулся ее волос, она, скорее всего, раздражилась бы. Ни у одного из ее кратковременных ухажеров не было подобных привилегий.
Перемыв всю посуду, Даня пару минут послонялась по кухне. Затем вышла в коридор и остановилась около двери, ведущей в ее комнату. Светлая, но практически пустая. Раскладной диван у самого окна, у стены – еще один, но малюсенький. При должном ухищрении на нем могли уместиться разве что Лёля или Гера, и то – свернувшись клубочком. Слева от двери стоял шкаф. От его ножек вдоль стены протянулась простыня, укрывающая когда-то дорогие сердцу вещи.
Даня подошла к распластавшемуся по полу краю ткани и осторожно поддела его пальцами ноги. Сердце пропустило удар. Краешек книжного переплета на миг показался из искусственно созданной тьмы.
– Проклятье! – Даня резко отдернула ногу, край простыни неспешно опустился на прежнее место. – Так… тихо… спокойно… дыши… дыши…
Даня скинула халат, оставшись в белых майке и коротеньких шортиках, и рухнула на все еще расправленную постель. Пододвинув левое колено к груди, она провела пальцем по шрамам, протянувшимся по ноге – от колена до самой лодыжки.
«Надо поспать. Да. Пока появилось свободное время. Нужно набраться сил».
Даня перевернулась и уткнулась лицом в подушку. Чупа-чупс съехал в образовавшуюся низину и коснулся ее щеки. Но девушка уже забылась тревожным сном.
Разбудил же Даню звонок мобильного.
Мельком глянув на дисплей («Четвертый час! Уже вечер! Да я в жизни столько не дрыхла! Целый день потерян!»), она бросила телефон на подушку и придавила его сверху головой так, чтобы ухо уперлось точно в гаджет.
– Созвездие мертвых планет слушает.
– Данюша! Можешь говорить?
– Когда не смогу, буду утвердительно или отрицательно мычать.
На другом конце растерянно примолкли. Тетя Агафья была не сильна в распознавании иронии.
– Так я не мешаю?
Решив, что тете рановато знать о возникших проблемах, Даня, старательно перестроив интонационный спектр, мягко сообщила:
– Я сегодня пораньше освободилась.
– Правда? Как чудесно! – Агафья никогда не подвергала сомнению слова племянницы. – А подсобить еще разочек сможешь?
Даня потерла глаза и зевнула.
– Делать то же самое, что и вчера?
– Да, да, да! Вот прямо то же самое! Чуточку постоять у окон!
– А твоя Леночка не может консультировать тебя в какое-нибудь более подходящее время? Нерабочее, имеется в виду?
– Нет, что ты…
Далее бормотание тети превратилось в совсем уж бессвязный щелкающий стрекот. Даня шикнула на телефон, и Агафья притихла.
– Буду через час.
– Ой, спасибо, Даню…
Даня нажала на «отбой», тюкнув носом в сенсорную панель.
«Ладно. – Она сбросила одеяло на пол. – Конец меланхолии. В бой, Шацкая».
* * *
Отражение в стеклянной стене гостиницы выглядело не менее угрюмым, чем его обладательница.
– И на черта я так расфуфырилась? – спросила Даня у своего отражения, но то в ответ лишь раздраженно нахмурило ровные бровки.
Да, прежде чем покинуть дом, Даня провернула с собой все те процедуры, что и в обычное утро перед уходом на работу. Нанесла макияж, позаботилась о том, чтобы длинные распущенные волосы не путались и не лохматились, и натянула еще одно презентабельное короткое черное платье. Одним словом, собралась на работу.
«Привычки – зло. – Даня скривилась, осматривая свои сдобренные кремом руки с аккуратным маникюром и хрупкие запястья, одно из которых обвивала тонкая золотая цепочка браслета. – Я же уборщицей пришла притворяться, а не офис-леди. Тело просто на автомате двигалось».
В вестибюле Даню перехватила Агафья. То ли тетя интуитивно чувствовала ее приближение, то ли просто караулила у входа, успешно забив на работу. При подобном отношении персонала неудивительно, что управляющий зверел день ото дня. Отлынивающих никто не жалует.
– Полчаса, – заверила девушку Агафья. – Займу всего полчаса. В крайнем случае, еще плюс десять минуток.
– Угу. – Девушка расстегнула плащ, раздумывая, что повседневный боевой раскрас был все же к месту – этакий неосознанный стратегический ход, чтобы тетя не заподозрила, что у ее племяши проблемы. Тетины причитания все равно ничем не помогли бы.
– Значит, ты не против? – робко шаркая ножкой, как провинившаяся маленькая девочка, переспросила Агафья.
– Я уже согласилась. – Даня повесила на крючок в подсобке свой плащ и хватанула за шиворот метнувшуюся к выходу женщину. – Но прежде требую рабочую безрукавку.
Стоять на холоде по-прежнему было невесело. Хотя сапоги и утепленная безрукавка, надетая поверх рабочего халата, спасали дело.
«Неужто управляющий настолько глуп? – Даня сдвинула плотнее все слои шарфа на шее и уткнулась носом в шерстяную поверхность. – С другой стороны, если поленится или испугается холода и не выйдет наружу, то вряд ли заметит внезапную смену лиц в штате».
На этот раз Агафья наказала ей стоять с другой стороны от подпорки, поддерживающей балкон, на котором вчера ошивалось швыряющееся леденцами Оно. Здесь располагалось еще два окна, через которые были видны очертания спортзала. На стекле было полно грязевых разводов, а на нижней раме в месте сцепления с наружной стеной какой-то умник маркером вывел каллиграфическим почерком слово «хук». Присмотревшись, Даня сообразила, что прочитала неверно, и оформленному по краям крестиками слову требовалось гораздо больше цензуры, чем могло обеспечить ему белоснежное пластиковое пространство оконной рамы.
«Как быть с работой? – размышляла Даня, пряча руки в карманы безрукавки. – Может, сунуться в университет? Нет, нельзя. Преподы тогда мне очень сильно с Владимиром помогли, а я его взяла и подвела. Как в глаза им смотреть буду, если сейчас приду о помощи просить?»
Где-то вдалеке послышались крики. Часть обычного уличного шума. Даня, удерживая руки в карманах, сжала их в кулаки, а затем разжала, ощупывая внутренний слой ткани. Пачку сигарет она захватить с собой подзабыла.
«Наверное, это и к лучшему. – Даня, решив, что с конспирацией усердствовать не стоит, вытянула волосы из-под шарфа. До этого она скрупулезно прятала их, чтобы у вздумавшего провести внеплановую проверку управляющего не возникло вопросов, каким это образом Агафья вдруг обзавелась длинной и пышной шевелюрой. – Достала бы я из пачки сигарету, и откуда-нибудь опять выскочила бы Принцесса из башни и принялась бы гнобить меня. А так понадеюсь на получасовое спокойное времяпровож…»
ХЛОПС!
Прямо перед носом Дани пронеслось что-то разноцветное и шлепнулось на землю.
Рюкзак.
Оценив масштаб своей удачливости, спасшей ее от перспективы получить по кумполу, девушка осторожно обошла рюкзак и задрала голову.
Что там было насчет удачливости? Пардон, это не про нее.
По балкону металось то самое создание без определенного пола. Светловолосый лакомка из башни сегодня был явно не в своей тарелке. Периодически оглядывался да и вообще вел себя как только что совершивший побег заключенный.
Крики, которые Даня ранее приняла за обычный уличный антураж, стали громче. И доносились они из глубин гостиницы.
«А ну вернись!» – услышала Даня.
Существо на балконе чертыхнулось и, накинув на голову капюшон своей бело-красной спортивной кофты, полезло на перила.
«Опять?! Да чтоб тебя!»
Даня дернулась в одну сторону. В другую. Принцесса, похоже, собралась свернуть себе шею, и как-то не хотелось быть свидетелем этого действа. Кричать Даня тоже не решилась, боясь напугать создание. А вдруг вальнется с перепугу?
А Принцесса уже успела перебраться через перила и теперь держалась за них, упираясь мысками кроссовок в узенькую брешь в кладке балкона.
Громкие вдох и выдох. Медленное приседание, сопровождаемое полным переносом веса тела на руки.
