Покуда генерал-губернатор ломал голову, отправленный им гонец был принят с почестями в столичном сенате. Доклад его был заслушан, опасения приняты к сведению и сочтены "очень весомыми". Подход Мирона Крагса назвали "вполне себе основательным". На этом, в общем-то, все и закончилось – красные мантии городского сената, люди в титулах, «лейкоциты», отнеслись к возможному переходу Рамидов через Шайтан со сдержанным скепсисом.
–– А что этот Мирон. –– Сказал один из них, Куляка Максвэл, человек, неоднократно замеченный в поедании бубликов, браворавских белобоких рябчиков, семги, калимовых раков, овсового пудинга, яблок, вафлей akro, сгу?щенного молока, гусиных шеек, кремовых пирогов, а также в других делах, не менее важных и государственных. –– Что он, не может найти эти... м-м-м... полчища? От них же должно на всю округу вонять! Ну так пусть ищет! К тому же потенциальная территория для поисков у вас не большая – полтора локтя по карте так сказать, туда-сюда. Если бы серые были бы по сю сторону, уж мы-то наверняка знали б об этом... Кстати, скажите, гражданин... Эм...
–– Шударт.
–– Гражданин Шударт. Вы посещали когда-нибудь акробатически-музыкальные номера?..
В итоге гонец получил от сената следующий список распоряжений: 1) сообщить Мирону о полном спокойствии в столичной провинции, 2) обязать губернатора найти неприятеля, 3) обязать губернатора, раз тот уж нашел его, врага победить. С этими новостями Шударт убыл обратно.
В это же время Мирон Крагс и сам склонялся к таким же выводам. Из расположенного в нескольких дней пути на север селения пришло сначала одно, а затем еще несколько донесений о том, что серые, "наблюдаемые очевидцами вполне достоверными" то по одиночке, то большими и малыми группами стали нападать на окрестные села. С дистанцией в день были разграблены Мукомольное, Глызд, Шакриева запруда, Монокль. По провинции Машина вперед беды пополз классический слух о том, что Рамиды идут к городу Савтвору, что все это, разумеется, кара небесная, что надо чаще молиться и, как это часто бывает в таких ситуациях, что власть продала и предала всех, что они брошены и забыты, сенат бездействует. Еще через день к Мирону прибыл посол от руководства Савтвора. Граждане города были встревожены. Деревенские старосты – возмущены. Городской совет уговаривал генерала отдать приказ сниматься с лагеря и идти на защиту провинциального центра. Деревенские делегаты по старинке приперли с собой тройку баб, которые бросились под ноги и заголосили: «–– Милая, харошай, бяда у на-а-ас! Жития от них не-э-э-э-ту-у-у!». Спустя еще шесть дней, в течении которых мольбы о помощи стали приходить с интервалом в четыре часа, а завывания баб перестали тушиться даже пинками, генерал-губернатор принял решение.
Ранним утром финального месяца 8938 года воинство Вечной Империи снялось с позиций и выдвинулось в сторону Савтора. В лагере остался лишь его гарнизон да несколько посыльных для экстренной связи, от которых Мирон первым делом потребовали по возращении гонца отправляться к нему с донесениями из столицы. Примерное содержание их он знал заранее: «Дорогой гражданин Мирон Крагс! Рамиды ловко вас обмишурили, чего мы, конечно, от вас не ожидали. То, что они не пойдут на столицу, нам с самого начала было ясно, как погожий день. Теперь же богопротивные выродки почти две недели безнаказанно резвятся на просторах провинции, вверенной вам. Столичный сенат не доволен и все в таком духе. Требуют поспешать».
Суммарно в поход выступали два легиона Вечной Империи. Облаченные в доспехи с изображением песочных часов, вооруженные копьями-самострелами, клинками, они брели вперед вереницами, оставляя за собой след из обозных телег, подвязавшихся к походу сапожников, деревенских девиц, умеющих зарабатывать только телами и тому подобное. Орест Красная перчатка данным решением был недоволен. Он все еще полагал (и как выяснится много позже – полагал безошибочно), что все это какой-то обманный маневр Рамидов, что враг, возможно, снова дурачит их, что, нужно, нет, необходимо хотя бы дождаться вестей из столицы и выслать отряд для детальной разведки, в том числе – боем. В кандидаты разведчика он предлагал себя и верных ему милиционеров. Мирон Ореста спокойно осаживал. «–– Вот увидишь, друг мой, Шударт нагонит нас дня через три/четыре. И скажет он нам примерно тоже, что я тебе уже говорил». «–– Ну не знаю, не знаю». «––Увидишь».
За одним из подобных препинаний генерала Крагса и Перчатку настиг конный отряд. То были разведчики, в последний раз высланные губернатором к подножию гор. Все пятеро подтвердили, что следов стоянки Рамидов не обнаружено. Есть кое-какие ошметки – кусочки кожи с ремней, отпечаток-другой от сапог, в нескольких местах примята трава, на паре валунов видны царапки, но в целом основательной стоянки возле гор не было. К тому же несколько опрошенных жителей сообщили, что с интервалом в один-два дня отряды Рамидов были замечены в нескольких узлах от деревни Дю. «Все ясно. Набег. Скорее всего – тактика веера» –– Подумал Мирон и, пусть предположение это предполагало затяжные блукания по прилегающей местности в поисках чумных банд, генерал-губернатор с большим облегчением рассудил, что опасность столице больше не угрожает. По долгу службы он уже имел дела с обычной тактикой серых – так называемым "веером", когда их силы какое-то время скапливаются в одной точке, а затем стремятся как можно быстрее и как можно обширнее рассредоточиться по траектории транспортирной дуги, сжигая и грабя все, что успеют. Подобное поведение является излюбленным приемом Рамидов, Темного братства хомяков (от прочих слуг Бога Жадности это объединение отличает способность "защечный анабиоз" – уменье впадать в глубокую спячку, погрузив свое тело себе же за щеки. В состоянии этом они делаются практически не уязвимы и лишь особый ритуал колдунов Вечной Империи – могучее и неустанное шестидневное тапанье, в ходе которого колдунам запрещается есть, пить и спать, способно разрушить пухлощекие чары), а также прихвостней Бога Военных Раздоров. Обычный рейд, какие в галактике случаются сплошь и рядом. Чаще всего в подобных случаях Рамиды бушуют какое-то время, а затем, когда их начинают зажимать, создают портал и улепетывают. Мирон поблагодарил разведчиков и присоединил их к своим силам, отдав под руку Красной перчатке. От них же они узнали о снегопаде, что разыгрался в горах вчера. «Ну, теперь уже точно все с этим ясно» –– Подумал Крагс и, наметив примерно возможный маршрут набега Рамидов, стал рассылать воинов, чтобы те начали сужать кольцо вокруг серых. Сам Мирон, вместе со все также не унимавшимся Орестом направился огибать Савтор по цийломиндской дороге. В это же утро из столицы навстречу им выехал гонец с донесением, содержание которого полностью соответствовало тому, что губернатор сто раз к ряду предполагал Оресту.
–– Нет, ну вы представляете, что, по глупости способны выдумать эти вояки? –– Произнес Куляка Максвэл, наклоняясь к собеседникам и опирая на бока руки. Дело происходило на обеденном часе после сенатского совещания и потому слушателей вокруг сенатора собралось предостаточно.
–– Нет, нет! –– Отвечали ему со всех сторон. –– Расскажите, Максвэл!
–– Обстояло все вот как: не далее как неделю назад еще до положенного по расписанию завтрака ко мне в кабинет заваливается и в обход всех приличий требует принять его один из тех, кого называют зерцалом народа: лицо такое – ну чистая морда, щеки, ни дать ни взять, рублены топором, ручищи длинные и, хоть и чищенные, явно не чистые. Другими словами – военный посланник. Рапортует мне. Ну, тут я сказать ничего не могу, этому дело я не обучен, я, знаете ли не грядки копать или маршировать здесь поставлен, я между прочим порядок блюду. Управление. –– Он многозначительно поднял палец. –– Так вот. Рапорт я принял. За ним последовал поклон гражданский, как кодекс требует. Надо сказать вам, в поклоне его не было никакой грации! Ни тьма ни рассвет является к тебе с какими-то там донесениями и даже не старается сделать поклону. Чему их вообще учат в их армиях?!
Последнее восклицание вызвало бурный девичий хохот, сдерживаемый ужимками и веерами. Рассказчик же продолжал:
–– Скрепя чувство собственно достоинства я примирился с его внешним видом и со всей учтивостию обратился в слух. Вызвал граждан сенаторов из нижней палаты. Какую околесицу он нам только не нес! Обходы, маневры, пош-ло-та! Надо сказать еще, сенатор Свизглин даже пытался вникать в его рассуждения. Да-да, пытался! Он подошел к нему и слушал с вниманием и даже задал ему пару вопросов. При этом старался держаться естественно, как будто вот он... Вот эта вот... –– Говорящий поднял ладони к лицу и их движением попытался помочь себе разогнать мысли, но нужное слово все как-то не шло. ––... Ну как будто они с ними одинаковые!
–– Ну это вы, гражданин, конечно, дали! Не мог гражданин Свизглин повести так себя!
–– А я, между прочим, всегда говорил, что гражданин Свизглин большого ума, благородный, но не без странностей...
Две девицы по моложе игриво прикрыли губы ладонями и подняли к потолку искрящиеся смехом глаза, веселость которых, казалось, желала вырваться из прутьев приличий.
–– И что, и что было дальше?
–– Так вот... –– Этот... Как бишь его?
–– Шударт, гражданин.
–– Ну да, точно, Шударт.
–– Какое имя земельное! Его отец крот?
–– Хи-хи-хи!
–– Так вот. Он продолжал и казалось задор его никогда не уймется, но...
Тут из прихожей донеслись звуки шагов и два голоса. Первый звучал учтиво, извиняясь и напоминал колыбель ужа, другой – снисходительно, громко повелительно, но без склонностей. Через секунду идущие приблизились к дверям настолько, что все присутствующие в зале смогли расслышать их разговор.
–– ... Я все понимаю, но да поймите же, и вы меня! Человек я подневольный, велено не пускать! Ну вот как я могу сообщить о вас вот так схода?! –– Почти умоляюще шипел первый. Топот звучал у самой двери.
–– Переживать обо мне тебе не стоит! –– Ободряюще произнесло лицо, судя по голосу, довольно важное. –– И о себе не беспокойся. Ну, давай, давай, голубчик, ступай.
–– Да как же...
–– Поверь, твой хозяин будет рад меня видеть. А сообщать ему обо мне ты попросту устанешь.
–– Да как вас зовут?!
–– Что же, позвольте. Имя мое длинно?. Зовут меня Калатон Ишимир Уверкридонсап Мирикульд Азазазазазгерд Пумба-Польд Жирмимокрупасан и так далее, далее, но друзья завсегда зовут меня скромно...
–– Львина Тереньтьевич! –– Донеслось отовсюду, когда двое – лейкоцит и потерявший лицо лакей показались в обеденной, вынырнув из-под латунной портьеры. Несколько сенаторов встали со своих мест и с улыбкой поспешили им на встречу.
–– Вот видишь? –– Спросил вошедший, в параллель принимая рукопожатия и отвечая на приметные взгляды. –– Все хорошо, принят я превосходно. Можешь идти.
Лакей, пристыженный и немного растерянный, вышел из зала и уже из дали коридора донеслось тихое:
–– Ну ведь... ну без порядку-то...
Хозяин обедни, Инокен Вестерн, восседавший за столом, расположенным в двух столешницах от державшего речь Максвэла, радостно уступил собственное высокое кресло Львине Тереньтьевичу. Сумеречный Вальдшнеп, также находившийся здесь, к его глубокому не удовольствию, приветствовал гостя одним лишь наклонением широкополой шляпы, краешек которой он примял пальцами.
–– А что же вы так безмятежно и весело сидите здесь? –– Спросил Львина, когда приливы приветствий вокруг улеглись.
–– А что?
–– Ах вы не знаете? –– Львина Тереньтьевич с деланным удивлением взглянул на собравшихся и произнес, всплеснув руками: –– Так ведь серые в городе!
–– Ахаха! –– Гейзеры смеха прыснули во всей зале.
–– И ведь наслушаешься по пути! Крестьяне эти... Все гомонят-гомонят! Горы мол, горы!.. Благодарю! –– С выражением большой радости Львина Тереньтьевич принял шампэ из рук ходунчика, принес поднос с питьем и закусками. Второю рукой он налег на курицу также решительно. –– Ном-ном!.. А фто, по правде... Ну хватит смеяться! А что, мой дорогой гражданин Инокен, кто у вас ответственный за оборону? Ном-ном!..
Вестерн принял по истине царственный вид и произнес не без гордости:
–– Колен Барнс! Сенатор, первая шашка обоих Вулво и мой будущий зять. Позвольте вас познакомить!
–– Ах да? Не знал-не знал! Что ж вы молчали, друг мой? Искренне поздравляю вас. А вас – особенно! –– Воскликнул Львина, предаваясь рукопожатию Колена Барнса, поспешившего утопить его пятерню в обеих ладонях. –– Приятно познакомиться!
–– И мне! Гражданин Барнс, к вашим услугам. Помимо прочего – на нынешнем времени поставлен нижней палатой главой гарнизона вместо уважаемого Тюти Сэптима. Они болеют. Головушка...
–– Э-эх. –– Понимающе произнес Лвина.
–– Хотите экскурсии? Я проведу вам. В моем кабинете висит огромная карта. На ней видны все укрепления. Также приглашаю вас обозреть город с террасы. Моцион...
–– А что? Было бы замечательно. Говорят, это полезно... Со мной как раз прибыл один военный...
–– Военный? –– Спросили присутствующие, к этому времени настроенные к военным особым образом.
–– Да. Оливер Асгер Второй. Толковейший человекик! Расторопный. Способный к наукам. Я полагаю, вы не откажете нам в удовольствии быть экскурсируемыми вами.
–– Конечно. Я с удовольствием... Но где же...
–– Мой господин! –– Из-за шторы донесся знакомый голос.
–– Да, Пахайло?
–– В прихожей стоит крепкий мужчина. Одеты благородно. Велите позвать?
–– Зови конечно! И это не какой-то мужчина, это друг нашего гостя – Оливер Асгер... Какой говорите, он там по номеру?
–– Второй.
–– Второй!
–– Выполняю. –– Сказал лакей и спешно ушел, обрадованный тем, что этого гостя он сможет представить уже по всем правилам.
–– Позвольте, сэр!.. –– Задумчиво произнес Сакапука, прервав на миг вещающего Оливера Асгера. –– Но ведь это выходит... Он предок ваш?
–– Покойный отец мой.
Все замолчали. История, рассказываемая генерал-губернатором, занимала поистине умы всех легионеров. Оливер в это время подошел к краю стены и посмотрел на серых. Те находились все в том же положении, в каком он наблюдал их несколько часов назад – полукругом. «Не иначе план какой измышляют, демоны!» –– Подумал про себя генерал-губернатор и после возвратился к своему полукругу, чтобы продолжить рассказ. Калпарис высо?ко стоял над ними.
Все то время, пока Мирон Крагс по крупицам собирал военные сведенья, пока слал гонцов, пока ждал приказов, пускался в обсуждения и принимал мучительные решения, Рамиды действовали и действовали холоднокровно. Под предводительством всех трех владык чумная орда встретилась у самого подножия Шайтана и в самый вечер, пока Орест соскребал с затылка оплавленные волосы, они потоком устремились к вершинам, не тратя на отдых ни капли времени. Под их ногами колебалась земля, вода, составляющая снега, мутнела, густые сугробы серели со временем, обращались в серые кучи, напоминавшие сгустки спускавшейся ночи, в которую многие из них вошли еще белыми, а утром остались беспросветно черны. Шествие Рамидов напоминало ужасающую и дерзкую насмешку над самой природой: их когорты, буквально дышали насилием, он были точно реки, текущие вспять, живые ужасной, обратной жизнью.
–– А что этот Мирон. –– Сказал один из них, Куляка Максвэл, человек, неоднократно замеченный в поедании бубликов, браворавских белобоких рябчиков, семги, калимовых раков, овсового пудинга, яблок, вафлей akro, сгу?щенного молока, гусиных шеек, кремовых пирогов, а также в других делах, не менее важных и государственных. –– Что он, не может найти эти... м-м-м... полчища? От них же должно на всю округу вонять! Ну так пусть ищет! К тому же потенциальная территория для поисков у вас не большая – полтора локтя по карте так сказать, туда-сюда. Если бы серые были бы по сю сторону, уж мы-то наверняка знали б об этом... Кстати, скажите, гражданин... Эм...
–– Шударт.
–– Гражданин Шударт. Вы посещали когда-нибудь акробатически-музыкальные номера?..
В итоге гонец получил от сената следующий список распоряжений: 1) сообщить Мирону о полном спокойствии в столичной провинции, 2) обязать губернатора найти неприятеля, 3) обязать губернатора, раз тот уж нашел его, врага победить. С этими новостями Шударт убыл обратно.
В это же время Мирон Крагс и сам склонялся к таким же выводам. Из расположенного в нескольких дней пути на север селения пришло сначала одно, а затем еще несколько донесений о том, что серые, "наблюдаемые очевидцами вполне достоверными" то по одиночке, то большими и малыми группами стали нападать на окрестные села. С дистанцией в день были разграблены Мукомольное, Глызд, Шакриева запруда, Монокль. По провинции Машина вперед беды пополз классический слух о том, что Рамиды идут к городу Савтвору, что все это, разумеется, кара небесная, что надо чаще молиться и, как это часто бывает в таких ситуациях, что власть продала и предала всех, что они брошены и забыты, сенат бездействует. Еще через день к Мирону прибыл посол от руководства Савтвора. Граждане города были встревожены. Деревенские старосты – возмущены. Городской совет уговаривал генерала отдать приказ сниматься с лагеря и идти на защиту провинциального центра. Деревенские делегаты по старинке приперли с собой тройку баб, которые бросились под ноги и заголосили: «–– Милая, харошай, бяда у на-а-ас! Жития от них не-э-э-э-ту-у-у!». Спустя еще шесть дней, в течении которых мольбы о помощи стали приходить с интервалом в четыре часа, а завывания баб перестали тушиться даже пинками, генерал-губернатор принял решение.
Ранним утром финального месяца 8938 года воинство Вечной Империи снялось с позиций и выдвинулось в сторону Савтора. В лагере остался лишь его гарнизон да несколько посыльных для экстренной связи, от которых Мирон первым делом потребовали по возращении гонца отправляться к нему с донесениями из столицы. Примерное содержание их он знал заранее: «Дорогой гражданин Мирон Крагс! Рамиды ловко вас обмишурили, чего мы, конечно, от вас не ожидали. То, что они не пойдут на столицу, нам с самого начала было ясно, как погожий день. Теперь же богопротивные выродки почти две недели безнаказанно резвятся на просторах провинции, вверенной вам. Столичный сенат не доволен и все в таком духе. Требуют поспешать».
Суммарно в поход выступали два легиона Вечной Империи. Облаченные в доспехи с изображением песочных часов, вооруженные копьями-самострелами, клинками, они брели вперед вереницами, оставляя за собой след из обозных телег, подвязавшихся к походу сапожников, деревенских девиц, умеющих зарабатывать только телами и тому подобное. Орест Красная перчатка данным решением был недоволен. Он все еще полагал (и как выяснится много позже – полагал безошибочно), что все это какой-то обманный маневр Рамидов, что враг, возможно, снова дурачит их, что, нужно, нет, необходимо хотя бы дождаться вестей из столицы и выслать отряд для детальной разведки, в том числе – боем. В кандидаты разведчика он предлагал себя и верных ему милиционеров. Мирон Ореста спокойно осаживал. «–– Вот увидишь, друг мой, Шударт нагонит нас дня через три/четыре. И скажет он нам примерно тоже, что я тебе уже говорил». «–– Ну не знаю, не знаю». «––Увидишь».
За одним из подобных препинаний генерала Крагса и Перчатку настиг конный отряд. То были разведчики, в последний раз высланные губернатором к подножию гор. Все пятеро подтвердили, что следов стоянки Рамидов не обнаружено. Есть кое-какие ошметки – кусочки кожи с ремней, отпечаток-другой от сапог, в нескольких местах примята трава, на паре валунов видны царапки, но в целом основательной стоянки возле гор не было. К тому же несколько опрошенных жителей сообщили, что с интервалом в один-два дня отряды Рамидов были замечены в нескольких узлах от деревни Дю. «Все ясно. Набег. Скорее всего – тактика веера» –– Подумал Мирон и, пусть предположение это предполагало затяжные блукания по прилегающей местности в поисках чумных банд, генерал-губернатор с большим облегчением рассудил, что опасность столице больше не угрожает. По долгу службы он уже имел дела с обычной тактикой серых – так называемым "веером", когда их силы какое-то время скапливаются в одной точке, а затем стремятся как можно быстрее и как можно обширнее рассредоточиться по траектории транспортирной дуги, сжигая и грабя все, что успеют. Подобное поведение является излюбленным приемом Рамидов, Темного братства хомяков (от прочих слуг Бога Жадности это объединение отличает способность "защечный анабиоз" – уменье впадать в глубокую спячку, погрузив свое тело себе же за щеки. В состоянии этом они делаются практически не уязвимы и лишь особый ритуал колдунов Вечной Империи – могучее и неустанное шестидневное тапанье, в ходе которого колдунам запрещается есть, пить и спать, способно разрушить пухлощекие чары), а также прихвостней Бога Военных Раздоров. Обычный рейд, какие в галактике случаются сплошь и рядом. Чаще всего в подобных случаях Рамиды бушуют какое-то время, а затем, когда их начинают зажимать, создают портал и улепетывают. Мирон поблагодарил разведчиков и присоединил их к своим силам, отдав под руку Красной перчатке. От них же они узнали о снегопаде, что разыгрался в горах вчера. «Ну, теперь уже точно все с этим ясно» –– Подумал Крагс и, наметив примерно возможный маршрут набега Рамидов, стал рассылать воинов, чтобы те начали сужать кольцо вокруг серых. Сам Мирон, вместе со все также не унимавшимся Орестом направился огибать Савтор по цийломиндской дороге. В это же утро из столицы навстречу им выехал гонец с донесением, содержание которого полностью соответствовало тому, что губернатор сто раз к ряду предполагал Оресту.
***
–– Нет, ну вы представляете, что, по глупости способны выдумать эти вояки? –– Произнес Куляка Максвэл, наклоняясь к собеседникам и опирая на бока руки. Дело происходило на обеденном часе после сенатского совещания и потому слушателей вокруг сенатора собралось предостаточно.
–– Нет, нет! –– Отвечали ему со всех сторон. –– Расскажите, Максвэл!
–– Обстояло все вот как: не далее как неделю назад еще до положенного по расписанию завтрака ко мне в кабинет заваливается и в обход всех приличий требует принять его один из тех, кого называют зерцалом народа: лицо такое – ну чистая морда, щеки, ни дать ни взять, рублены топором, ручищи длинные и, хоть и чищенные, явно не чистые. Другими словами – военный посланник. Рапортует мне. Ну, тут я сказать ничего не могу, этому дело я не обучен, я, знаете ли не грядки копать или маршировать здесь поставлен, я между прочим порядок блюду. Управление. –– Он многозначительно поднял палец. –– Так вот. Рапорт я принял. За ним последовал поклон гражданский, как кодекс требует. Надо сказать вам, в поклоне его не было никакой грации! Ни тьма ни рассвет является к тебе с какими-то там донесениями и даже не старается сделать поклону. Чему их вообще учат в их армиях?!
Последнее восклицание вызвало бурный девичий хохот, сдерживаемый ужимками и веерами. Рассказчик же продолжал:
–– Скрепя чувство собственно достоинства я примирился с его внешним видом и со всей учтивостию обратился в слух. Вызвал граждан сенаторов из нижней палаты. Какую околесицу он нам только не нес! Обходы, маневры, пош-ло-та! Надо сказать еще, сенатор Свизглин даже пытался вникать в его рассуждения. Да-да, пытался! Он подошел к нему и слушал с вниманием и даже задал ему пару вопросов. При этом старался держаться естественно, как будто вот он... Вот эта вот... –– Говорящий поднял ладони к лицу и их движением попытался помочь себе разогнать мысли, но нужное слово все как-то не шло. ––... Ну как будто они с ними одинаковые!
–– Ну это вы, гражданин, конечно, дали! Не мог гражданин Свизглин повести так себя!
–– А я, между прочим, всегда говорил, что гражданин Свизглин большого ума, благородный, но не без странностей...
Две девицы по моложе игриво прикрыли губы ладонями и подняли к потолку искрящиеся смехом глаза, веселость которых, казалось, желала вырваться из прутьев приличий.
–– И что, и что было дальше?
–– Так вот... –– Этот... Как бишь его?
–– Шударт, гражданин.
–– Ну да, точно, Шударт.
–– Какое имя земельное! Его отец крот?
–– Хи-хи-хи!
–– Так вот. Он продолжал и казалось задор его никогда не уймется, но...
Тут из прихожей донеслись звуки шагов и два голоса. Первый звучал учтиво, извиняясь и напоминал колыбель ужа, другой – снисходительно, громко повелительно, но без склонностей. Через секунду идущие приблизились к дверям настолько, что все присутствующие в зале смогли расслышать их разговор.
–– ... Я все понимаю, но да поймите же, и вы меня! Человек я подневольный, велено не пускать! Ну вот как я могу сообщить о вас вот так схода?! –– Почти умоляюще шипел первый. Топот звучал у самой двери.
–– Переживать обо мне тебе не стоит! –– Ободряюще произнесло лицо, судя по голосу, довольно важное. –– И о себе не беспокойся. Ну, давай, давай, голубчик, ступай.
–– Да как же...
–– Поверь, твой хозяин будет рад меня видеть. А сообщать ему обо мне ты попросту устанешь.
–– Да как вас зовут?!
–– Что же, позвольте. Имя мое длинно?. Зовут меня Калатон Ишимир Уверкридонсап Мирикульд Азазазазазгерд Пумба-Польд Жирмимокрупасан и так далее, далее, но друзья завсегда зовут меня скромно...
–– Львина Тереньтьевич! –– Донеслось отовсюду, когда двое – лейкоцит и потерявший лицо лакей показались в обеденной, вынырнув из-под латунной портьеры. Несколько сенаторов встали со своих мест и с улыбкой поспешили им на встречу.
–– Вот видишь? –– Спросил вошедший, в параллель принимая рукопожатия и отвечая на приметные взгляды. –– Все хорошо, принят я превосходно. Можешь идти.
Лакей, пристыженный и немного растерянный, вышел из зала и уже из дали коридора донеслось тихое:
–– Ну ведь... ну без порядку-то...
Хозяин обедни, Инокен Вестерн, восседавший за столом, расположенным в двух столешницах от державшего речь Максвэла, радостно уступил собственное высокое кресло Львине Тереньтьевичу. Сумеречный Вальдшнеп, также находившийся здесь, к его глубокому не удовольствию, приветствовал гостя одним лишь наклонением широкополой шляпы, краешек которой он примял пальцами.
–– А что же вы так безмятежно и весело сидите здесь? –– Спросил Львина, когда приливы приветствий вокруг улеглись.
–– А что?
–– Ах вы не знаете? –– Львина Тереньтьевич с деланным удивлением взглянул на собравшихся и произнес, всплеснув руками: –– Так ведь серые в городе!
–– Ахаха! –– Гейзеры смеха прыснули во всей зале.
–– И ведь наслушаешься по пути! Крестьяне эти... Все гомонят-гомонят! Горы мол, горы!.. Благодарю! –– С выражением большой радости Львина Тереньтьевич принял шампэ из рук ходунчика, принес поднос с питьем и закусками. Второю рукой он налег на курицу также решительно. –– Ном-ном!.. А фто, по правде... Ну хватит смеяться! А что, мой дорогой гражданин Инокен, кто у вас ответственный за оборону? Ном-ном!..
Вестерн принял по истине царственный вид и произнес не без гордости:
–– Колен Барнс! Сенатор, первая шашка обоих Вулво и мой будущий зять. Позвольте вас познакомить!
–– Ах да? Не знал-не знал! Что ж вы молчали, друг мой? Искренне поздравляю вас. А вас – особенно! –– Воскликнул Львина, предаваясь рукопожатию Колена Барнса, поспешившего утопить его пятерню в обеих ладонях. –– Приятно познакомиться!
–– И мне! Гражданин Барнс, к вашим услугам. Помимо прочего – на нынешнем времени поставлен нижней палатой главой гарнизона вместо уважаемого Тюти Сэптима. Они болеют. Головушка...
–– Э-эх. –– Понимающе произнес Лвина.
–– Хотите экскурсии? Я проведу вам. В моем кабинете висит огромная карта. На ней видны все укрепления. Также приглашаю вас обозреть город с террасы. Моцион...
–– А что? Было бы замечательно. Говорят, это полезно... Со мной как раз прибыл один военный...
–– Военный? –– Спросили присутствующие, к этому времени настроенные к военным особым образом.
–– Да. Оливер Асгер Второй. Толковейший человекик! Расторопный. Способный к наукам. Я полагаю, вы не откажете нам в удовольствии быть экскурсируемыми вами.
–– Конечно. Я с удовольствием... Но где же...
–– Мой господин! –– Из-за шторы донесся знакомый голос.
–– Да, Пахайло?
–– В прихожей стоит крепкий мужчина. Одеты благородно. Велите позвать?
–– Зови конечно! И это не какой-то мужчина, это друг нашего гостя – Оливер Асгер... Какой говорите, он там по номеру?
–– Второй.
–– Второй!
–– Выполняю. –– Сказал лакей и спешно ушел, обрадованный тем, что этого гостя он сможет представить уже по всем правилам.
***
–– Позвольте, сэр!.. –– Задумчиво произнес Сакапука, прервав на миг вещающего Оливера Асгера. –– Но ведь это выходит... Он предок ваш?
–– Покойный отец мой.
Все замолчали. История, рассказываемая генерал-губернатором, занимала поистине умы всех легионеров. Оливер в это время подошел к краю стены и посмотрел на серых. Те находились все в том же положении, в каком он наблюдал их несколько часов назад – полукругом. «Не иначе план какой измышляют, демоны!» –– Подумал про себя генерал-губернатор и после возвратился к своему полукругу, чтобы продолжить рассказ. Калпарис высо?ко стоял над ними.
***
Все то время, пока Мирон Крагс по крупицам собирал военные сведенья, пока слал гонцов, пока ждал приказов, пускался в обсуждения и принимал мучительные решения, Рамиды действовали и действовали холоднокровно. Под предводительством всех трех владык чумная орда встретилась у самого подножия Шайтана и в самый вечер, пока Орест соскребал с затылка оплавленные волосы, они потоком устремились к вершинам, не тратя на отдых ни капли времени. Под их ногами колебалась земля, вода, составляющая снега, мутнела, густые сугробы серели со временем, обращались в серые кучи, напоминавшие сгустки спускавшейся ночи, в которую многие из них вошли еще белыми, а утром остались беспросветно черны. Шествие Рамидов напоминало ужасающую и дерзкую насмешку над самой природой: их когорты, буквально дышали насилием, он были точно реки, текущие вспять, живые ужасной, обратной жизнью.
