Враг был здесь, по ту сторону как заставы, так и горных хребтов. Он был основательно потрепан, лишен боеспособности, да! Но он был здесь. И он был опытен. Словно рука, доселе скрывавшаяся в тени, в углах, за шкафами и маковками торшеров, под столами и в гуще теней, опасность предстала наконец перед ним, явив ему железные пальцы с острыми когтями, схватившими его за горло. Забыв все слова, забыв присутствие женщин, Колен Барнс сделал два шага к стене и одеревенелыми руками стянул с нее на стол карту, вновь и вновь бросая взгляды во все ее концы. Доступных сил вокруг почти не было.
–– Как вы считаете, Фрол? –– Обратился он, спустя минуту молчания, утяжелившей, казалось, все в его голове. –– Будет у нас возможность отбиться?
–– Безусловно да. –– Ответил Паскудо. –– Нам понадобится стянуть силы прямо в столицу, вооружить горожан. Возможно стоит рассмотреть ополчение...
Барнс перебил его.
–– Я говорю не об этом. Будет у нас возможность дождаться сил Мирона Крагса, столь опрометчиво отосланных мной, если я прикажу послать к нему сию же минуту? Если я вызову...
–– Габривия, душенька, думаю, тебе стоит удалиться к себе. –– Вкрадчиво произнес Инокен, начав аккуратно выдавливать дочь из комнаты. –– Августа, сестрица, будь так добра...
Тем временем Фрол подошел к карте. Несмотря на карьеризм, самомнение и заносчивость, он оставался человеком военным. Взглядом лучшего ученика прикладной гимназии обвел он нивы, деревни, озера, равнины. Точно прицеливаясь оценил расстояние.
–– В теории – да. Это возможно. Мы можем уцелеть, послав людей прямо в ночь. Но все равно, должны быть хоть кто-то, кого мы могли бы задействовать для задержки потенциального наступленья противника.
–– Вы полагаете, оно будет скорым?
–– Не могу знать. Но готовиться на войне всегда нужно к худшему.
–– Так, так, так. –– Произнес Барнс. Снова и снова смотрел он на карту. Наконец он сказал, опустив палец на небольшой город Валфар, находившийся от столицы в тридцати дратумах. –– Вот здесь у нас есть гарнизон. Не удивляйтесь. –– Фрол смотрел на него с максимальными удивлением и недоверием, т.к. любому военному было известно, что в Валфаре находится только рекрутский пункт.
–– Это... Новобранцы.
–– Да. –– Как-то глухо произнес Барнс. –– Это новобранцы... Послушайте, Фрол. Я... Не могу допустить осады столицы. Врученные мне... –– Он замешался, не зная, о чем сказать – о власти или полномочиях, но Паскудо прервал его.
–– Я понимаю...
–– Дочка, иди. Тебе здесь не место...
–– Как думаете –– Спросил между тем Барнс. –– сражения могут оказаться тяжелыми. Не стоит ли нам послать за всеми доступными нам военными, чтобы усилить позиции нашего оборонного штаба? –– Сенатор уже все решил. В голове Барнса его кабинет отныне именовался уже не иначе как оборонительным штабом.
–– Если нужен хороший военный, я знаю как минимум одного. –– Сказал вдруг молчавший до того Ликерн. Вестерн, к этому моменту почти выдворивший дочку за дверь, обернулся на него с выражением невыразимых злобы и ужаса. Как вспугнутая куропатка, он помчался к Ликерну, стремясь оборвать роковые слова. –– Кустар Вакунастари. Очень способный малый. Должно быть слышали? Он еще закончил с отличием Пайфондрат. В двадцать три года имеет банты...
–– Полно тебе, братец. –– Словно удушаемый прошипел Инокен, подобно коршуну вцепившись в оба его локтя и прилагая теперь все усилия для того, чтобы удалить из комнаты уже Вальдшнепа. –– В этом... юноше нет никакой необходимости. У нас есть генерал Курт, у нас есть Мирон Крагс, подчиненные ему силы, наш хороший друг, лейкоцит Фрол (Фрол легко поклонился), в конце концов, может и полковник Огло на что-то сгодиться. Плюс у нас есть Оливер-Асгер Второй, хороший друг уважаемого всеми нами Львины Тереньтевича.
–– Спасибо, Инокен.
–– Не за что, Львина Тереньтьевич. Он как раз вместе с Огло, возможно они вскоре подойдут к нам. Нет на мой взгляд никакой надобности посылать гонца за одним офицером, молодым и не опытным, который, к тому же, был –– Тут Инокен сделал голос тише и подошел к Колену, зашептав доверительно. –– удален из столицы из-за причины, насколько я знаю, его не красящей. К тому же, у нас нет с ним никакой связи, а посылать гонца, повторюсь, было бы расточительно. К тому моменту, как этот молодчик получит письмо, эта... смешно говорить, война, уже закончится.
Колен, уже начавший погружаться в мысли, кивнул. Габривия, все еще стоявшая в начале комнаты вместе с Августой-Лерок, ушла, устрашенная и огорченная отцовской речью. Сумеречный Вальдшнеп кисло скривился. Он не мог этого доподлинно знать, однако чувствовал, что Инокен наврал им всем и наврал бестактно. Инокен же, внешне спокойный, внутренне торжествовал. Обмолвиться хоть одним словом о том, что у него с Рекаменом, его поверенным по слежке за молодым офицером, имеется прямая связь через магический медальон он и не думал.
Неожиданное прерывание 3-ей главы, рассказывающей о Компании на Большом Вулве 8938-8940 годов, более известная как «Огненная война», коротенько рассказанной Парпаратом и Оливером Асгером серым и вечным рыцарям соответственно за пару часиков и независимо друг от друга, прямо в середине повествования, вызванное, на первый взгляд, не самыми интересными на то обстоятельствами.
В то самое время, пока Оливер Асгер Второй и Парпарат были заняты тем, что обстоятельно, пусть и коротко, пересказывали своим подопечным историю «Огненной войны», в безымянной деревне, той самой, окрестности которой вчера ночью подверглись плазменному обстрелу, в своей кровати проснулась девушка. Звали ее Мнара. Едва открыв веки, отяжелевшие от нездорового сна, она вспомнила сон, снившийся ей всю ночь и тут же подумала: «Жены, как странно! Как... Удивительно. Нет ведь, ну... Приснится же такое... А мне ведь все показалось взаправду. Как будто я все бегаю, бегаю... И...». Рассуждая так, Мнара подошла к окнам и открыла ставни. Свет запоздалого дня, начавшегося для Мнары только сейчас, дня, все это время длившегося в поразительном безмолвии, ворвался в дом, освещая убогое убранство комнат – земляные полы и простую, но добротную деревянную мебель: лавки и стол, убранный скатертью, а также низкий проход в коридор. Переведя дыхание и держась за живот, девушка прошла в другую комнату (точнее – угол), занавешенный запыленными зимними куртками. «Все-таки стоит попробовать сегодня убраться».
–– Дедуля! –– Позвала она. –– Дедушка, ты... Как странно.
Она остановилась около лавки, со стороны стены приткнутой снопами старой соломы. Привычная дедова телогрейка, служившее ему одеялом, все также лежало на ее конце, свернутое и словно нетронутое. Мнара осмотрела комнату, стоя между курток в дверном проеме. «Что же получается... Ты не ночевал дома?.. Отчего так?. Может быть ушел в город... Хм... Ну...».
Она вышла обратно и почти сразу устала, пройдя, от силы, всего пару шагов. Подойдя к стоявшей у окна лавке, она присела, подперев ладонью лицо и стала медленно и тяжело дышать, положив голову на косяк. Живот опять начинал болеть. Вот уже к ряду несколько месяцев, от самого второго снега, терпимые, но непрекращающиеся боли заставляли Мнару останавливаться и ежиться, иногда загоняя ее, скрученную, в постель. Те немногие проезжие лекари, за с трудом скопленные медяки соглашавшиеся принять ее, в одинаковом изумлении разводили руками. «Ничего не понятно... Вам бы в Мафор». Здоровому легко наставлять захворавшего. Попасть в Мафор и попасть в Мафоре на прием к лекарю, это была большая разница. «–– Ничего, дедушка» –– Говорила она обнимавшему ее колени старику Джену, когда, придя с лесопилки, он заставал ее сидящей на лавке перед оставленной на время работой. –– «–– Я буду просить всех трех жен о помощи и заступничестве перед господом нашим. Понадеемся же на их отзывчивость» –– Говорила. Дедушка молча на это кивал. В последние дни он стал застигать ее согнутой все чаще и чаще.
Внезапно откуда-то донеслись голоса. На лбу Мнары выступили капли пота, она устала, а потому определить точное направление не могла. Прислушавшись, она подумала: «Дедушка, получается, не закрыл дверь». Она всегда отворяла ее перед его приходом.
–– Идем скорей, Квада! Я уверена, она уже давно в городе. Вдруг ворота закроются раньше? Мне еще нужно домой заглянуть. Да идем скорее. Не могла же она не видеть полей.
Услышав это, Мнара подняла чуть выше голову и увидела за окном выжженные поля. На месте рыжей ржи, еще вчера колосившейся, теперь чернела выжженная земля. «Что же случилось?..» –– Подумала девушка и тут вдруг вспомнила, как видела во сне перед тем, как ей приснилось то, что ее взволновало, словно бы проникший сквозь веки огромный отсвет огня. –– «О, жены бога! Неужели все это мне не привиделось?».
–– Не подгоняй меня, Таташа. Зайдем посмотреть. С нас не убудет.
–– Ага, как же, сейчас, с нас не убудет. С тебя не убудет, козочка быстроногая.
–– Хватит дразниться... Мнарочка, вот и ты! –– Воскликнула вошедшая Квада – девушка двадцати с небольшим лет, высокая, стройная, в простом и скромном одеянии фермеров. –– Почему ты здесь? Неужели ты не слышала, о том, что случилось вчера? Неужели старичок Джен тебя не предупредил?
–– Да. Где, кстати, эта заноза в заднице? –– Спросила вошедшая следом Таташа. Таташа была на голову ниже Квады, немного дородней, с головой-луковкой, большими и выразительными глазами (как пишется в умных книгах – монетными), недлинной толстой косой, спадающей на грудь, почему-то темнеющую под белой одеждой, с красивыми полненькими руками и привлекательной нижней частью стана, который как она шалью не прикрывала, прикрыть решительно было нельзя. Насмешку над дедом, вроде бы неуместную, Мнара не восприняла, как оскорбление. Квада и Таташа были ее подруги.
–– Ну чего ты сидишь, птенчик мой? –– Пролепетала Квада, подходя к ней и трогая у нее лоб. –– Опять плохо?
Мнара чуть слышно выдохнула, ощутив легкий спазм.
–– Н-нет... Не очень.
–– Пойдем скорей!
–– Куда?
–– В Мафор!
–– В Мафор?
–– Ну да.
–– Зачем?
Подруги переглянулись.
–– Так ты что, не видела?..
–– Удивляюсь тебе! Сидишь здесь и вовсе ничего не знаешь! –– Воскликнула Таташа и сделав к ней шаг понизила голос. –– В окрестностях видели слуг темных богов. Вчера, со стен, по ним стреляли плазмой. Я сама видела.
Слегка скривив лицо, она отошла и коснулась груди рукой.
–– Господи-господи! –– Зашептала Мнара. –– Какой ужас!
–– Да, страсти те еще. Пойдем скорей. Вся деревня давно ушла за стены.
«Теперь понимаю, почему шум меня не разбудил» –– Подумала Мнара и встала.
–– Пойдемте.
Дорогой, залитой чернотой по обе стороны, они разговаривали все больше о чудищах, а также о мальчиках, которым бы стоило их защитить. О домашних делах говорили мало.
–– Мой-то...
–– Сын пекаря?
–– Он самый. Так вот... Он сразу позвал за мной из лавки посыльного. –– Сказала Таташа.
–– А чего ж ты не пошла?
–– А может я не хочу. –– Хитро ухмыльнувшись, сказала она. –– Может быть я хотела посмотреть на этих серых, иль как их там?
–– Будит дурачится!
–– А может быть я и не шучу?
–– Шутишь, шутишь! И страшно шутишь!
–– А может и не шучу?
–– Шутишь!..
–– Девочки... –– Сказала Квада и остановилась, как вкопанная. Из растрепанных кустов показалась взъерошенная голова. Человек, а это был именно человек, шел, но делал это настолько медленно и с трудом, что казалось, он вертикально ползет, настолько тяжело давались ему движения. Каждый шаг он делал, помогая себе левой рукой, которую отводил, словно отыскивая опору в пространстве. Удерживаемый в правой руке, за ним волочился топор, почти до конца древка испачканный чем-то черным и запекшимся. Рваная одежда вздымалась от ветра. Лицо осунулось, как бывало у Мнары во время самых жестоких спазмов. Изможденная девушка узнала его.
–– Мрик! –– Из уст ужаснувшейся вырвался слабый вскрик. Забыв, что больна, она схватилась за голову, отпустив, таким образом руку державшей ее Квады.
–– М... Мнара?.. –– С трудом произнес Мрик. Губы его были опалены, на правой руке красовались следы ужасных ожогов. Однако глаза, сфокусировавшиеся на ее лице, обрели сознание. –– Что?.. Кх-кх!.. Что ты здесь делаешь?
Спросив это, он весь согнулся в сухом и громком кашле. Мнара подошла к нему и обняла, как получилось.
–– Я?.. Я иду в Мафор. Девочки говорят... Так страшно! Серые... Я слышала, они просто чудовища!.. Это ужасно.
–– Кх-кх!.. Та, так и есть. –– Произнес он, обняв ее левой рукой. Ни выпустить топора, ни поднять правую сил у него не было.
–– Ты... Ты их видел?
–– И не только видел.
И Мрик скосил взгляд сперва на руку, потом на топор.
–– Так ты... О господи!..
Через пару минут они шли к Мафору уже вчетвером. Таташа и Квада говорили без умолку. Шагая справа и слева от помогавшего идти Мнаре Мрика, они на все лады обсуждали рассказанную Мирком историю о внезапной атаке серых на амбар. О том, что произошло с Мнариным дедушкой Мрик решил не говорить. Наконец, когда они были меньше, чем в половине дратума от столицы, а с двух сторон на минуту возникла тишина, юноша повернулся к Мнаре и спросил ее, желая развеять пугавшие девушку помыслы.
–– Так а что тебе снилось?
–– А?.. Ах да! Ой, ты знаешь!.. Как будто бы я собачкой была. И я все бегала, бегала. Чего-то грызлась и лаяла... И опять носилась туда-сюда. Все время бегала!
Он улыбнулся правой стороной лица.
–– Представляешь, если бы мы были бы на самом деле собачками? А собачки – нами?
–– О-о, вот была бы потеха! –– Сказала Таташа. –– Особенно ты.
–– Прекрати, язва! –– Зло прервал ее Мрик. –– Уж сколько знаю тебя Татаха, тебе бы лишь бы галдеть.
–– Ну и ладно. –– Ответила та и, дойдя до поворота, ведшего к ее дому, махнула им. –– Идите. Мне надо кое-чего забрать.
–– Хорошо.
–– Не задерживайся! –– Крикнула ей Мнара, которую к этому времени Мрик окончательно поднял на руки. Почерневший топор остался лежать на дороге. –– Слушай, как думаешь, а вот если серьезно... Какой бы я собачкой была?
–– Ну... –– Он растерянно улыбнулся, отвел глаза и снова с улыбкой посмотрел на нее. –– Ну не знаю... Какой-нибудь очень милой и маленькой.
Окончание неожиданного прерывания 3-ей главы, рассказывающей о Компании на Большом Вулве 8938-8940 годов, более известная как «Огненная война», коротенько рассказанной Парпаратом и Оливером Асгером серым и вечным рыцарям соответственно за пару часиков и независимо друг от друга, прямо в середине повествования, вызванное, на первый взгляд, не самыми интересными на то обстоятельствами.
IV
С расторопностью, которой в иное время и при иных обстоятельствах от него трудно было бы ожидать, Фрол Паскудо прибыл в Валфар в начале следующего вечера. Предзакатная тьма уже поднималась далеко на востоке и городок, стены которого освещали последние лучи Калпариса, произвел на лейтенанта скверное впечатление. Выстроенный весь из кирпича, камня, теса и глины, с криво сколоченными оконными рамами; с шумящими, но не плодоносящими ветвями деревьями; с ярморочными навесами; с давно мощенными, в яминах улицами, на которых, в темных углах крысы сновали у канализационных протоков, в которых, потехи ради, бросались чем придется мальчишки и подвыпившие легионеры; с крышами в выжженной Калпарисом черепицей, Валфар напоминал скорей попытку построить город из деревенской заначки, основанную на расчете: «–– Ну твой-то брат город видел? Ну так и пускай и расскажет нам, что там, да как.
–– Как вы считаете, Фрол? –– Обратился он, спустя минуту молчания, утяжелившей, казалось, все в его голове. –– Будет у нас возможность отбиться?
–– Безусловно да. –– Ответил Паскудо. –– Нам понадобится стянуть силы прямо в столицу, вооружить горожан. Возможно стоит рассмотреть ополчение...
Барнс перебил его.
–– Я говорю не об этом. Будет у нас возможность дождаться сил Мирона Крагса, столь опрометчиво отосланных мной, если я прикажу послать к нему сию же минуту? Если я вызову...
–– Габривия, душенька, думаю, тебе стоит удалиться к себе. –– Вкрадчиво произнес Инокен, начав аккуратно выдавливать дочь из комнаты. –– Августа, сестрица, будь так добра...
Тем временем Фрол подошел к карте. Несмотря на карьеризм, самомнение и заносчивость, он оставался человеком военным. Взглядом лучшего ученика прикладной гимназии обвел он нивы, деревни, озера, равнины. Точно прицеливаясь оценил расстояние.
–– В теории – да. Это возможно. Мы можем уцелеть, послав людей прямо в ночь. Но все равно, должны быть хоть кто-то, кого мы могли бы задействовать для задержки потенциального наступленья противника.
–– Вы полагаете, оно будет скорым?
–– Не могу знать. Но готовиться на войне всегда нужно к худшему.
–– Так, так, так. –– Произнес Барнс. Снова и снова смотрел он на карту. Наконец он сказал, опустив палец на небольшой город Валфар, находившийся от столицы в тридцати дратумах. –– Вот здесь у нас есть гарнизон. Не удивляйтесь. –– Фрол смотрел на него с максимальными удивлением и недоверием, т.к. любому военному было известно, что в Валфаре находится только рекрутский пункт.
–– Это... Новобранцы.
–– Да. –– Как-то глухо произнес Барнс. –– Это новобранцы... Послушайте, Фрол. Я... Не могу допустить осады столицы. Врученные мне... –– Он замешался, не зная, о чем сказать – о власти или полномочиях, но Паскудо прервал его.
–– Я понимаю...
–– Дочка, иди. Тебе здесь не место...
–– Как думаете –– Спросил между тем Барнс. –– сражения могут оказаться тяжелыми. Не стоит ли нам послать за всеми доступными нам военными, чтобы усилить позиции нашего оборонного штаба? –– Сенатор уже все решил. В голове Барнса его кабинет отныне именовался уже не иначе как оборонительным штабом.
–– Если нужен хороший военный, я знаю как минимум одного. –– Сказал вдруг молчавший до того Ликерн. Вестерн, к этому моменту почти выдворивший дочку за дверь, обернулся на него с выражением невыразимых злобы и ужаса. Как вспугнутая куропатка, он помчался к Ликерну, стремясь оборвать роковые слова. –– Кустар Вакунастари. Очень способный малый. Должно быть слышали? Он еще закончил с отличием Пайфондрат. В двадцать три года имеет банты...
–– Полно тебе, братец. –– Словно удушаемый прошипел Инокен, подобно коршуну вцепившись в оба его локтя и прилагая теперь все усилия для того, чтобы удалить из комнаты уже Вальдшнепа. –– В этом... юноше нет никакой необходимости. У нас есть генерал Курт, у нас есть Мирон Крагс, подчиненные ему силы, наш хороший друг, лейкоцит Фрол (Фрол легко поклонился), в конце концов, может и полковник Огло на что-то сгодиться. Плюс у нас есть Оливер-Асгер Второй, хороший друг уважаемого всеми нами Львины Тереньтевича.
–– Спасибо, Инокен.
–– Не за что, Львина Тереньтьевич. Он как раз вместе с Огло, возможно они вскоре подойдут к нам. Нет на мой взгляд никакой надобности посылать гонца за одним офицером, молодым и не опытным, который, к тому же, был –– Тут Инокен сделал голос тише и подошел к Колену, зашептав доверительно. –– удален из столицы из-за причины, насколько я знаю, его не красящей. К тому же, у нас нет с ним никакой связи, а посылать гонца, повторюсь, было бы расточительно. К тому моменту, как этот молодчик получит письмо, эта... смешно говорить, война, уже закончится.
Колен, уже начавший погружаться в мысли, кивнул. Габривия, все еще стоявшая в начале комнаты вместе с Августой-Лерок, ушла, устрашенная и огорченная отцовской речью. Сумеречный Вальдшнеп кисло скривился. Он не мог этого доподлинно знать, однако чувствовал, что Инокен наврал им всем и наврал бестактно. Инокен же, внешне спокойный, внутренне торжествовал. Обмолвиться хоть одним словом о том, что у него с Рекаменом, его поверенным по слежке за молодым офицером, имеется прямая связь через магический медальон он и не думал.
Неожиданное прерывание 3-ей главы, рассказывающей о Компании на Большом Вулве 8938-8940 годов, более известная как «Огненная война», коротенько рассказанной Парпаратом и Оливером Асгером серым и вечным рыцарям соответственно за пару часиков и независимо друг от друга, прямо в середине повествования, вызванное, на первый взгляд, не самыми интересными на то обстоятельствами.
В то самое время, пока Оливер Асгер Второй и Парпарат были заняты тем, что обстоятельно, пусть и коротко, пересказывали своим подопечным историю «Огненной войны», в безымянной деревне, той самой, окрестности которой вчера ночью подверглись плазменному обстрелу, в своей кровати проснулась девушка. Звали ее Мнара. Едва открыв веки, отяжелевшие от нездорового сна, она вспомнила сон, снившийся ей всю ночь и тут же подумала: «Жены, как странно! Как... Удивительно. Нет ведь, ну... Приснится же такое... А мне ведь все показалось взаправду. Как будто я все бегаю, бегаю... И...». Рассуждая так, Мнара подошла к окнам и открыла ставни. Свет запоздалого дня, начавшегося для Мнары только сейчас, дня, все это время длившегося в поразительном безмолвии, ворвался в дом, освещая убогое убранство комнат – земляные полы и простую, но добротную деревянную мебель: лавки и стол, убранный скатертью, а также низкий проход в коридор. Переведя дыхание и держась за живот, девушка прошла в другую комнату (точнее – угол), занавешенный запыленными зимними куртками. «Все-таки стоит попробовать сегодня убраться».
–– Дедуля! –– Позвала она. –– Дедушка, ты... Как странно.
Она остановилась около лавки, со стороны стены приткнутой снопами старой соломы. Привычная дедова телогрейка, служившее ему одеялом, все также лежало на ее конце, свернутое и словно нетронутое. Мнара осмотрела комнату, стоя между курток в дверном проеме. «Что же получается... Ты не ночевал дома?.. Отчего так?. Может быть ушел в город... Хм... Ну...».
Она вышла обратно и почти сразу устала, пройдя, от силы, всего пару шагов. Подойдя к стоявшей у окна лавке, она присела, подперев ладонью лицо и стала медленно и тяжело дышать, положив голову на косяк. Живот опять начинал болеть. Вот уже к ряду несколько месяцев, от самого второго снега, терпимые, но непрекращающиеся боли заставляли Мнару останавливаться и ежиться, иногда загоняя ее, скрученную, в постель. Те немногие проезжие лекари, за с трудом скопленные медяки соглашавшиеся принять ее, в одинаковом изумлении разводили руками. «Ничего не понятно... Вам бы в Мафор». Здоровому легко наставлять захворавшего. Попасть в Мафор и попасть в Мафоре на прием к лекарю, это была большая разница. «–– Ничего, дедушка» –– Говорила она обнимавшему ее колени старику Джену, когда, придя с лесопилки, он заставал ее сидящей на лавке перед оставленной на время работой. –– «–– Я буду просить всех трех жен о помощи и заступничестве перед господом нашим. Понадеемся же на их отзывчивость» –– Говорила. Дедушка молча на это кивал. В последние дни он стал застигать ее согнутой все чаще и чаще.
Внезапно откуда-то донеслись голоса. На лбу Мнары выступили капли пота, она устала, а потому определить точное направление не могла. Прислушавшись, она подумала: «Дедушка, получается, не закрыл дверь». Она всегда отворяла ее перед его приходом.
–– Идем скорей, Квада! Я уверена, она уже давно в городе. Вдруг ворота закроются раньше? Мне еще нужно домой заглянуть. Да идем скорее. Не могла же она не видеть полей.
Услышав это, Мнара подняла чуть выше голову и увидела за окном выжженные поля. На месте рыжей ржи, еще вчера колосившейся, теперь чернела выжженная земля. «Что же случилось?..» –– Подумала девушка и тут вдруг вспомнила, как видела во сне перед тем, как ей приснилось то, что ее взволновало, словно бы проникший сквозь веки огромный отсвет огня. –– «О, жены бога! Неужели все это мне не привиделось?».
–– Не подгоняй меня, Таташа. Зайдем посмотреть. С нас не убудет.
–– Ага, как же, сейчас, с нас не убудет. С тебя не убудет, козочка быстроногая.
–– Хватит дразниться... Мнарочка, вот и ты! –– Воскликнула вошедшая Квада – девушка двадцати с небольшим лет, высокая, стройная, в простом и скромном одеянии фермеров. –– Почему ты здесь? Неужели ты не слышала, о том, что случилось вчера? Неужели старичок Джен тебя не предупредил?
–– Да. Где, кстати, эта заноза в заднице? –– Спросила вошедшая следом Таташа. Таташа была на голову ниже Квады, немного дородней, с головой-луковкой, большими и выразительными глазами (как пишется в умных книгах – монетными), недлинной толстой косой, спадающей на грудь, почему-то темнеющую под белой одеждой, с красивыми полненькими руками и привлекательной нижней частью стана, который как она шалью не прикрывала, прикрыть решительно было нельзя. Насмешку над дедом, вроде бы неуместную, Мнара не восприняла, как оскорбление. Квада и Таташа были ее подруги.
–– Ну чего ты сидишь, птенчик мой? –– Пролепетала Квада, подходя к ней и трогая у нее лоб. –– Опять плохо?
Мнара чуть слышно выдохнула, ощутив легкий спазм.
–– Н-нет... Не очень.
–– Пойдем скорей!
–– Куда?
–– В Мафор!
–– В Мафор?
–– Ну да.
–– Зачем?
Подруги переглянулись.
–– Так ты что, не видела?..
–– Удивляюсь тебе! Сидишь здесь и вовсе ничего не знаешь! –– Воскликнула Таташа и сделав к ней шаг понизила голос. –– В окрестностях видели слуг темных богов. Вчера, со стен, по ним стреляли плазмой. Я сама видела.
Слегка скривив лицо, она отошла и коснулась груди рукой.
–– Господи-господи! –– Зашептала Мнара. –– Какой ужас!
–– Да, страсти те еще. Пойдем скорей. Вся деревня давно ушла за стены.
«Теперь понимаю, почему шум меня не разбудил» –– Подумала Мнара и встала.
–– Пойдемте.
Дорогой, залитой чернотой по обе стороны, они разговаривали все больше о чудищах, а также о мальчиках, которым бы стоило их защитить. О домашних делах говорили мало.
–– Мой-то...
–– Сын пекаря?
–– Он самый. Так вот... Он сразу позвал за мной из лавки посыльного. –– Сказала Таташа.
–– А чего ж ты не пошла?
–– А может я не хочу. –– Хитро ухмыльнувшись, сказала она. –– Может быть я хотела посмотреть на этих серых, иль как их там?
–– Будит дурачится!
–– А может быть я и не шучу?
–– Шутишь, шутишь! И страшно шутишь!
–– А может и не шучу?
–– Шутишь!..
–– Девочки... –– Сказала Квада и остановилась, как вкопанная. Из растрепанных кустов показалась взъерошенная голова. Человек, а это был именно человек, шел, но делал это настолько медленно и с трудом, что казалось, он вертикально ползет, настолько тяжело давались ему движения. Каждый шаг он делал, помогая себе левой рукой, которую отводил, словно отыскивая опору в пространстве. Удерживаемый в правой руке, за ним волочился топор, почти до конца древка испачканный чем-то черным и запекшимся. Рваная одежда вздымалась от ветра. Лицо осунулось, как бывало у Мнары во время самых жестоких спазмов. Изможденная девушка узнала его.
–– Мрик! –– Из уст ужаснувшейся вырвался слабый вскрик. Забыв, что больна, она схватилась за голову, отпустив, таким образом руку державшей ее Квады.
–– М... Мнара?.. –– С трудом произнес Мрик. Губы его были опалены, на правой руке красовались следы ужасных ожогов. Однако глаза, сфокусировавшиеся на ее лице, обрели сознание. –– Что?.. Кх-кх!.. Что ты здесь делаешь?
Спросив это, он весь согнулся в сухом и громком кашле. Мнара подошла к нему и обняла, как получилось.
–– Я?.. Я иду в Мафор. Девочки говорят... Так страшно! Серые... Я слышала, они просто чудовища!.. Это ужасно.
–– Кх-кх!.. Та, так и есть. –– Произнес он, обняв ее левой рукой. Ни выпустить топора, ни поднять правую сил у него не было.
–– Ты... Ты их видел?
–– И не только видел.
И Мрик скосил взгляд сперва на руку, потом на топор.
–– Так ты... О господи!..
Через пару минут они шли к Мафору уже вчетвером. Таташа и Квада говорили без умолку. Шагая справа и слева от помогавшего идти Мнаре Мрика, они на все лады обсуждали рассказанную Мирком историю о внезапной атаке серых на амбар. О том, что произошло с Мнариным дедушкой Мрик решил не говорить. Наконец, когда они были меньше, чем в половине дратума от столицы, а с двух сторон на минуту возникла тишина, юноша повернулся к Мнаре и спросил ее, желая развеять пугавшие девушку помыслы.
–– Так а что тебе снилось?
–– А?.. Ах да! Ой, ты знаешь!.. Как будто бы я собачкой была. И я все бегала, бегала. Чего-то грызлась и лаяла... И опять носилась туда-сюда. Все время бегала!
Он улыбнулся правой стороной лица.
–– Представляешь, если бы мы были бы на самом деле собачками? А собачки – нами?
–– О-о, вот была бы потеха! –– Сказала Таташа. –– Особенно ты.
–– Прекрати, язва! –– Зло прервал ее Мрик. –– Уж сколько знаю тебя Татаха, тебе бы лишь бы галдеть.
–– Ну и ладно. –– Ответила та и, дойдя до поворота, ведшего к ее дому, махнула им. –– Идите. Мне надо кое-чего забрать.
–– Хорошо.
–– Не задерживайся! –– Крикнула ей Мнара, которую к этому времени Мрик окончательно поднял на руки. Почерневший топор остался лежать на дороге. –– Слушай, как думаешь, а вот если серьезно... Какой бы я собачкой была?
–– Ну... –– Он растерянно улыбнулся, отвел глаза и снова с улыбкой посмотрел на нее. –– Ну не знаю... Какой-нибудь очень милой и маленькой.
Окончание неожиданного прерывания 3-ей главы, рассказывающей о Компании на Большом Вулве 8938-8940 годов, более известная как «Огненная война», коротенько рассказанной Парпаратом и Оливером Асгером серым и вечным рыцарям соответственно за пару часиков и независимо друг от друга, прямо в середине повествования, вызванное, на первый взгляд, не самыми интересными на то обстоятельствами.
IV
С расторопностью, которой в иное время и при иных обстоятельствах от него трудно было бы ожидать, Фрол Паскудо прибыл в Валфар в начале следующего вечера. Предзакатная тьма уже поднималась далеко на востоке и городок, стены которого освещали последние лучи Калпариса, произвел на лейтенанта скверное впечатление. Выстроенный весь из кирпича, камня, теса и глины, с криво сколоченными оконными рамами; с шумящими, но не плодоносящими ветвями деревьями; с ярморочными навесами; с давно мощенными, в яминах улицами, на которых, в темных углах крысы сновали у канализационных протоков, в которых, потехи ради, бросались чем придется мальчишки и подвыпившие легионеры; с крышами в выжженной Калпарисом черепицей, Валфар напоминал скорей попытку построить город из деревенской заначки, основанную на расчете: «–– Ну твой-то брат город видел? Ну так и пускай и расскажет нам, что там, да как.
