Что мы, сделаем хуже?». Прежде, чем въехать в городские ворота Паскудо миновал находившиеся за городом земляные участки, на большей части которых велось нескончаемое строительство. Почти каждая стройка, кем-то когда-то была начата, а затем брошена ввиду отсутствия материалов. Временно остановленные от остановленных насовсем отличить было практически невозможно, т.к. стены, фундамент, заборы всюду покрывались витиеватыми коврами растений, которые местные высушивали осенью для зимнего обогрева. Рекрутские казармы, совмещенные с двухэтажным зданием земельного управления, над массивными дверями которого красовались два треугольника из серых камней, изображавших часы, располагались в юго-восточной части города, чуть дальше рынка. Проехав строй обходивших улицы рекрутов во главе с сержантом, Фрол справился у него о командовании и, получив ответ, направился туда.
Коня он оставил прямо у входа. Привязывать его не было никакой нужды, т.к. рядом со входом, немного левее, находились кормушка с овсом. Отдав уздцы безусому рекруту в серой рубахе и смахивавших на кожаные штанах, Фрол Паскудо вошел в помещение. Он оказался в каменном здании с деревянным полами, стены которого были сделаны решительно из всего. Возможно даже, что при их строительстве все те же зодчие руководствовались известным тезисом: «–– Ну, не для себя ж, все-таки строим. Для армии». И подворовывали, само собой.
Сперва Фрол решил, что капитана на месте не оказалось, однако вскоре он выяснил, что капитан в этом центре не был предусмотрен в принципе, т.к. в Валфаре, а также в местах, ему подобных, согласно регламенту мирного времени, военные начальствующие чины замещались чинами гражданскими, ибо накладно содержать лишнее место. Данное обстоятельство и составляло т.н. городской тип военного комплектования, принятый в Вечной Империи на не богатых планетах. В этой связи Фрол натолкнулся не на военного, которого он ожидал здесь увидеть, а на пузатого городничего лет сорока восьми на вид. Звали его Купатий Купатиевич Купатскай. Купатий Купатиевич был человек во всех сферах и отношениях неординарный и замечательный. Во всех, однако, кроме военной. Будучи выходцем из торговой среды, впервые в роду занявшим административное положение, он когда-то давно, во времена, возможно, еще прямых Валфаровских улиц, пробовал приобщиться к военной культуре, однако в скорости выяснилось, что способности его в этом деле ограничены до масштаба самого что ни наесть невзыскательного. Другими словами, Купатий Купатиевич был прирожденный младший солдат. Поскольку в военной карьере нужды вот уже сорок лет как не было, Купатий Купатиевич сосредоточился на делах поземельных. Он очень искусно управлялся с городом, особенно иметь в виду отсутствия каких угодно проверок в течении ближайших полсотни лет. Единственным проверяющим был его шурин, с которым на пару они вели дела свиного хозяйства Купатия Купатиевича, приносившего обоим умеренных размеров доход, а также лишающий их надобности покупать местную пищу, за качество которой Купатий Купатиевич к личному своему неудовольствию поручиться не мог. Вообще, во всем городе были лишь три более-менее хороших места, за которые городничий не устыдился бы поддержать разговор. Это были Скалюшенская пивная лавка, располагавшаяся на углу Халтуры и Трех Гусей (пиво в ней гнали в бревенчатом подвале, из стенного мха, вымоченного на самом дешевом хмеле и разливая его пополам с таким дрянным спиртом, что попадись он на пробу сотруднику центра изучения ядов Передовой Имперской Академии, он был бы немедленно внесен во все возможные перечни), ферма "Чихуа-хуа-хло?бысь" – ее держал Глейморс, переселенец с планеты Соскок-14, снабжавший город овощами, а также лепешками и дешевым хлебом, ну и, конечно, сам рекрутский центр, а точнее – рабочий, или, как сам городничий звал его – "капитанский" кабинет Купатия Купатьевича, в которой как раз и зашел Фрол.
Это был кабинет три на четыре, с деревянными, в щербинах, оконными рамами, плешивыми стенами из кирпича, камня и обожженной глины в углах, в которых помещались также крохотные книжные полки, по большей части пустеющие. Посередине комнаты, преграждая путь к вышеуказанному окну и табуретке с питьевым кувшином стоял большой стол дешевого дерева, на котором помещались: средних размеров стеклянное блюдо-пепельница, высокая переносная лампа-фонарь органических материалов (светом выступали живые светлячки, изо дня в день сменяемые Савбасским – верным слугой Купатия Купатьевича), кусок холщовой скатерти, сложенный вдвое и занимавший весь правый верхний угол, рядом с которым помещалась книга Риккардо Кардиограммы «Загадочное происшествие на планете Галран», из которой хозяин кабинета успел прочитать только несколько страниц, повествующих о загадочной гибели четверых уважаемых лиц, потенциально задушенных жгутами с проводным электричеством. Посреди же стола лежала выцветшая серая карта, на которой лежали, рубашками вверх, игральные карты и крохотный бочонок для игры в «бочки». Все это Фрол разглядел, пока входил и жал руку хозяину, невысокому человеку в высоком стуле. Оба они – и он, и спинка стула, были также, как стены, изрядно плешивые.
–– И так. –– Произнес Купатий Купатиевич, когда Фрол Паскудо объявил ему о намерении сената задействовать его город для отражения военной угрозы. –– Чем же я могу служить столице моей?
–– Вам придется превратить Валфар в боевой организм, способный выдержать, как минимум, трехдневную осаду. Да –– Фрол склонил голову, кивая не столько словам, сколько собственным мыслям. ––, для этого придется изрядно попотеть, сделать быстро и многое. Может ли сенат рассчитывать на вас? В противном случае, я обязан уведомить вас, что возьму на себя командование расквартированными у вас частями.
–– Оборону организовать я организую. Тут не должно быть ничего сложного. Не даром же я занимаю свой пост, раздери меня демон! Позвольте, как вас?..
–– Фрол.
–– Так вот, гражданин лейкоцит Фрол, можете положиться на меня. Я свое дело знаю вот как эти стены. –– Сказав это, городничий зачем-то погладил себя по голове. –– Сколько у нас времени?
–– Дня два, считая сегодняшний. Самое большее – три.
–– Что ж, –– Купатий поднял глаза в потолок и, обхватив подбородок рукою, задумчиво произнес. –– этого вполне хватит...
Фрол посмотрел на него. Он желал понять, о чем тот думает. На миг взгляд городничего показался ему словно бы отрешенным.
–– Вы...
–– А?.. Ах, да-да. Позвольте спросить, как вы настроены действовать?
–– Согласно приказа сената я намерен, организовав здесь оборону, выдвинуться навстречу превосходящим силам противника, чтобы...
–– Позвольте спросить вас. –– Сказал Купатий и глаза его в эту минуту уподобились чему-то... Чему-то странному, что, Фролу именно это и показалось странным, он словно бы видел совсем недавно, но так и не смог вспомнить, где именно. –– А насколько же сильно враг превосходит нас?
Как бы несуразен не казался Фролу Купатий, лейтенант решил действовать через то, что он считал наиболее верным, исходя из суждений, наиболее полно ему доступных – суждений о людях по самому себе. Он решил действовать через лесть и обещание наград и почестей.
–– Скажу вам, как человеку надежному и ответственному. –– Начал Фрол. –– Превосходство врага внушительное. Я сам видел...
–– Я верю вам, верю.
–– Так вот. Мне приказано, не тратя ни секунды, отправляться на его поиски примерно в тот район, где он может быть, беря в расчет продвижение к столице. Я планирую завязать с серыми бой и, маневрируя, подвести их к городу. Ваша задача – успеть организовать оборону к моему возвращению.
–– Превосходно! –– Сказал Купатий. –– Отличный план. Я приступлю к его выполнению немедленно, сию же секунду.
–– Замечательно. –– Ответил Фрол, на которого слова городничего подействовали, как облегчение.
–– Скажите, правильно ли я понимаю: вы ведь отправитесь туда, на юг?
–– Да, по коваходскому тракту.
–– Хорошо. Тогда я распоряжусь особо укрепить южные ворота. Идите же теперь прямо к ним, это направо и прямо по этой улице. –– Подойдя к окну, Купатий указал на мостовую. Затем он вернулся к столу и стал в нем что-то искать. –– Где-то у меня здесь была припасена... Вот! Это бумага особых дел, сами знаете для его она.
–– Да.
–– В воротах подзовете Гелморуса, отдадите ее ему, берите весь его конный отряд, его самого и выезжайте. Его подразделение у нас самое боеготовое. А я сейчас сяду писать распоряжения.
–– Хорошо. –– Промолчав немного, Фрол сказал: –– Вы отличный служащий императора. Я в вас не сомневался.
Купатий, который к этому времени уже склонился над бумагой, быстро кивнул, Фрол развернулся и вышел из комнаты. Как только его шаги раздались на лестнице, городничий остановился, откинулся на спинку стула и положил перо перед собой. Когда же Фрол, видимый из окна, оседлал коня и скрылся с улицы, скомканная, полетела на пол.
К тому моменту, когда Фрол Паскудо нашел южные ворота, от звезды на горизонте оставался один только чуб. Нижние этажи зданий темнели, верхние же, чуть медленнее, вторили им. Свет первых ламп стал наполнил окна. Воздух свежел, редкие прохожие спешили домой. Трое доходяг толпились у лестницы. Они были бездомными и вот уже пару дней как спали здесь. Хозяева гнали их, но не усердно.
Гелморус – высокий, на пол головы выше Фрола, на вид – лет тридцати, хотя на самом деле ему было ровно двести, с короткой стальной копной, глазами, цвета окуневого брюшка и идеальнейшими зубами явился к нему незамедлительно.
–– Лучи звезды! –– Воскликнул он, получив от Фрола бумагу. –– Для особых дел!
–– Все верно. Купатий Купатиевич лично мне ее отдал. Вас что-то смущает?
–– Да просто... Я их не видел тысячу лет.
–– Ну так особый случай.
–– Правда? А что же?
И Фрол рассказал ему уже известное.
Чем больше Гелморус слушал лейтенанта, тем сильнее мысль, возникшая у него в первые минуты и готовая было сорваться с языка, отступала на второй план, как бы ненамеренно забывалась, словно нижний кирпич, погребенный при обрушении всей стены и исходно правильная настороженность постепенно затихла. Если бы Гелморус, выслушав Фрола, мысленно вернулся, перепроверил бы свои ощущения, он понял бы их правильность, понял бы, что не просто так Купатий Купатиевич, городничий, с которым они вот уже девять лет грызлись, отослал прибывшего именно к нему. В эту минуту ему следовало бы спросить себя, разумно ли оставлять город человеку, который ни разу не садился в седло и передвигался конно только посредством торговой телеги? Разумно ли доверять организацию вывода жителей человеку, который за все время своего назначения не сумел наладить почтового сообщения даже в одном квартале? И наконец, разумно ли доверять в минуту опасности стремительно беднеющий город человеку, у которого примерно таким же темпом идет прирост в списке земельных владений? Ведь сам же Гелморус неоднократно ловил себя на том, что если бы в одну ночь в Валфаре случайно вспыхнула бы пара зданий, хранящих выписки и векселя, то Купатий Купатиевич наверняка чувствовал бы себя намного вольготнее и перестал бы краснеть каждый раз, когда он, Гелморус, угрожал ему письменным заявлением. Обо всем этом стоило бы подумать, но сержант, сперва сбитый новостями, а затем зараженный общим настроением Фрола, его энергией (а ведь хорошее настроение вышестоящего всегда заразительно) сам словно бы стал чуточку энергичней. Вечно скучающий, прозябающий на однотипной размеренной службе он был теперь точно слабнувший голодающий, к которому вдруг поднесли питание. Его организм вдруг потребовал деятельности. От командира заряд энтузиазма передался всем подчиненным. Секунду назад еще ворчавшие, с неохотой встающие из постелей, они, выслушав все необходимое уже одетыми в седлах. Словно заржавевшие настенные часы, наконец починенные, они скакали в ночи с тихим похрустываньем доспехов. Так ощущение Фрола, пройдя через них, возвратилось к нему же, но в большем объеме, придав Пакудо еще больше уверенности. Он и подумать не мог ни о каких-либо кознях со стороны Купатия.
Вместо этого Фрол беззаботно смотрел на ехавших рядом с ним. Паскудо раньше видел подобные лица. Такой же настрой, столько же рвения. Однако прежде подобные люди встречались ему в одних с ним званиях. Это обстоятельство автоматически превращало их в конкурентов, которых он обходил со всей своей хитростью и безжалостностью, иногда честно, а иногда и подставляя по службе. Теперь же сборники тех же качеств вновь были здесь, но на этот раз они происходили от людей, стоявших от него неизмеримо ниже по службе – каждый из ехавших с ним, за исключением Гелморуса, который до этого отслужил восьмерку, был обычный солдат. Да и тот же Гелморус все восемь лет прослужил в ни разу не задействованном кулаке. Вот почему впервые за все время службы Фролу не нужно было держать с окружающими ухо востро и это новое ощущение казалось ему и приятным, и странным. Благосклонно кивая иногда шуткам, он, тем не менее, взращенный интригами и подозрительностью, пропитавшийся и прожженный ими насквозь, не мог, ехав рядом с Гелморусом, подумать: «Мне довелось ехать с неплохими людьми».
Поздней ночью, когда служанки и матери задули последние свечи, из здания рекрутских казарм вышел человек в плаще. Наблюдавшему со стороны, случайно заметившему его в просвете между плывущих над улицами облаков, могло показаться что тело его в эти момент было как будто слегка подсвечено. Наиболее же сообразительный мог бы подумать о фонаре. Крадущейся тенью, жавшейся к самым черным углам, человек этот миновал улицу, переулок, прошел под деревом возле канализации, вспугнув тем самым копошившихся под досками крыс и, подойдя к неказистому дому с толстыми резными балками у крыльца, отворил дверцу почти беззвучно, шмыгнув в темноту. Единственными свидетелями этого были две крысы, поднявшиеся из канавы на задние лапки.
Оказавшись внутри, вошедший расстегнул плащ и, подсвечивая таким образом себе дорогу фонарем со светлячками, прошел вдоль стены до дверного проема. В движениях его было нечто змеиное.
В сумеречной комнате с большими и высокими креслами перед камином, заставленным, как и все вокруг, всяким хламом, горел слабый огонь. Высокая фигура с колючей бородой, из-за бликов костра и медвежьей шубы казавшаяся еще больше, неподвижно сидела в направленном к выходу кресле. Шурин Купатия открыл глаза, из-за светотени показавшиеся белыми. Медальон связи висел у него на груди.
–– Я получил твое сообщение. Я согласен. Лучшего шанса и не придумаешь.
–– Хорошо. –– Тихо произнес Купатий Купатиевич, брови которого во тьме казались темнее и больше. –– Весь завтрашний день я буду делать вид кипучей деятельности. Ты в это время организуй вывоз нашей свинофермы, а также вещей. Поджоги...
–– Здесь нужен человек верный.
–– Савбасск мне обязан. Он сделает. Так, в том числе, он избавится от кредита.
Шурин кивнул.
–– Вроде бы все...
–– Пока ждал тебя, вот о чем подумал... Хорошо было бы страховку оформить на все задним числом. Так и вещей вывозить меньше, и подозрений. Бланки все у тебя, сделать – плевое дело.
–– А это мысль. –– Сказал Купатий и поставил фонарь в ноги рядом с огнем. Какое-то время они беседовали, в то время как нагреваемые насекомые судорожно кружились за стеклом по спирали.
Коня он оставил прямо у входа. Привязывать его не было никакой нужды, т.к. рядом со входом, немного левее, находились кормушка с овсом. Отдав уздцы безусому рекруту в серой рубахе и смахивавших на кожаные штанах, Фрол Паскудо вошел в помещение. Он оказался в каменном здании с деревянным полами, стены которого были сделаны решительно из всего. Возможно даже, что при их строительстве все те же зодчие руководствовались известным тезисом: «–– Ну, не для себя ж, все-таки строим. Для армии». И подворовывали, само собой.
Сперва Фрол решил, что капитана на месте не оказалось, однако вскоре он выяснил, что капитан в этом центре не был предусмотрен в принципе, т.к. в Валфаре, а также в местах, ему подобных, согласно регламенту мирного времени, военные начальствующие чины замещались чинами гражданскими, ибо накладно содержать лишнее место. Данное обстоятельство и составляло т.н. городской тип военного комплектования, принятый в Вечной Империи на не богатых планетах. В этой связи Фрол натолкнулся не на военного, которого он ожидал здесь увидеть, а на пузатого городничего лет сорока восьми на вид. Звали его Купатий Купатиевич Купатскай. Купатий Купатиевич был человек во всех сферах и отношениях неординарный и замечательный. Во всех, однако, кроме военной. Будучи выходцем из торговой среды, впервые в роду занявшим административное положение, он когда-то давно, во времена, возможно, еще прямых Валфаровских улиц, пробовал приобщиться к военной культуре, однако в скорости выяснилось, что способности его в этом деле ограничены до масштаба самого что ни наесть невзыскательного. Другими словами, Купатий Купатиевич был прирожденный младший солдат. Поскольку в военной карьере нужды вот уже сорок лет как не было, Купатий Купатиевич сосредоточился на делах поземельных. Он очень искусно управлялся с городом, особенно иметь в виду отсутствия каких угодно проверок в течении ближайших полсотни лет. Единственным проверяющим был его шурин, с которым на пару они вели дела свиного хозяйства Купатия Купатиевича, приносившего обоим умеренных размеров доход, а также лишающий их надобности покупать местную пищу, за качество которой Купатий Купатиевич к личному своему неудовольствию поручиться не мог. Вообще, во всем городе были лишь три более-менее хороших места, за которые городничий не устыдился бы поддержать разговор. Это были Скалюшенская пивная лавка, располагавшаяся на углу Халтуры и Трех Гусей (пиво в ней гнали в бревенчатом подвале, из стенного мха, вымоченного на самом дешевом хмеле и разливая его пополам с таким дрянным спиртом, что попадись он на пробу сотруднику центра изучения ядов Передовой Имперской Академии, он был бы немедленно внесен во все возможные перечни), ферма "Чихуа-хуа-хло?бысь" – ее держал Глейморс, переселенец с планеты Соскок-14, снабжавший город овощами, а также лепешками и дешевым хлебом, ну и, конечно, сам рекрутский центр, а точнее – рабочий, или, как сам городничий звал его – "капитанский" кабинет Купатия Купатьевича, в которой как раз и зашел Фрол.
Это был кабинет три на четыре, с деревянными, в щербинах, оконными рамами, плешивыми стенами из кирпича, камня и обожженной глины в углах, в которых помещались также крохотные книжные полки, по большей части пустеющие. Посередине комнаты, преграждая путь к вышеуказанному окну и табуретке с питьевым кувшином стоял большой стол дешевого дерева, на котором помещались: средних размеров стеклянное блюдо-пепельница, высокая переносная лампа-фонарь органических материалов (светом выступали живые светлячки, изо дня в день сменяемые Савбасским – верным слугой Купатия Купатьевича), кусок холщовой скатерти, сложенный вдвое и занимавший весь правый верхний угол, рядом с которым помещалась книга Риккардо Кардиограммы «Загадочное происшествие на планете Галран», из которой хозяин кабинета успел прочитать только несколько страниц, повествующих о загадочной гибели четверых уважаемых лиц, потенциально задушенных жгутами с проводным электричеством. Посреди же стола лежала выцветшая серая карта, на которой лежали, рубашками вверх, игральные карты и крохотный бочонок для игры в «бочки». Все это Фрол разглядел, пока входил и жал руку хозяину, невысокому человеку в высоком стуле. Оба они – и он, и спинка стула, были также, как стены, изрядно плешивые.
–– И так. –– Произнес Купатий Купатиевич, когда Фрол Паскудо объявил ему о намерении сената задействовать его город для отражения военной угрозы. –– Чем же я могу служить столице моей?
–– Вам придется превратить Валфар в боевой организм, способный выдержать, как минимум, трехдневную осаду. Да –– Фрол склонил голову, кивая не столько словам, сколько собственным мыслям. ––, для этого придется изрядно попотеть, сделать быстро и многое. Может ли сенат рассчитывать на вас? В противном случае, я обязан уведомить вас, что возьму на себя командование расквартированными у вас частями.
–– Оборону организовать я организую. Тут не должно быть ничего сложного. Не даром же я занимаю свой пост, раздери меня демон! Позвольте, как вас?..
–– Фрол.
–– Так вот, гражданин лейкоцит Фрол, можете положиться на меня. Я свое дело знаю вот как эти стены. –– Сказав это, городничий зачем-то погладил себя по голове. –– Сколько у нас времени?
–– Дня два, считая сегодняшний. Самое большее – три.
–– Что ж, –– Купатий поднял глаза в потолок и, обхватив подбородок рукою, задумчиво произнес. –– этого вполне хватит...
Фрол посмотрел на него. Он желал понять, о чем тот думает. На миг взгляд городничего показался ему словно бы отрешенным.
–– Вы...
–– А?.. Ах, да-да. Позвольте спросить, как вы настроены действовать?
–– Согласно приказа сената я намерен, организовав здесь оборону, выдвинуться навстречу превосходящим силам противника, чтобы...
–– Позвольте спросить вас. –– Сказал Купатий и глаза его в эту минуту уподобились чему-то... Чему-то странному, что, Фролу именно это и показалось странным, он словно бы видел совсем недавно, но так и не смог вспомнить, где именно. –– А насколько же сильно враг превосходит нас?
Как бы несуразен не казался Фролу Купатий, лейтенант решил действовать через то, что он считал наиболее верным, исходя из суждений, наиболее полно ему доступных – суждений о людях по самому себе. Он решил действовать через лесть и обещание наград и почестей.
–– Скажу вам, как человеку надежному и ответственному. –– Начал Фрол. –– Превосходство врага внушительное. Я сам видел...
–– Я верю вам, верю.
–– Так вот. Мне приказано, не тратя ни секунды, отправляться на его поиски примерно в тот район, где он может быть, беря в расчет продвижение к столице. Я планирую завязать с серыми бой и, маневрируя, подвести их к городу. Ваша задача – успеть организовать оборону к моему возвращению.
–– Превосходно! –– Сказал Купатий. –– Отличный план. Я приступлю к его выполнению немедленно, сию же секунду.
–– Замечательно. –– Ответил Фрол, на которого слова городничего подействовали, как облегчение.
–– Скажите, правильно ли я понимаю: вы ведь отправитесь туда, на юг?
–– Да, по коваходскому тракту.
–– Хорошо. Тогда я распоряжусь особо укрепить южные ворота. Идите же теперь прямо к ним, это направо и прямо по этой улице. –– Подойдя к окну, Купатий указал на мостовую. Затем он вернулся к столу и стал в нем что-то искать. –– Где-то у меня здесь была припасена... Вот! Это бумага особых дел, сами знаете для его она.
–– Да.
–– В воротах подзовете Гелморуса, отдадите ее ему, берите весь его конный отряд, его самого и выезжайте. Его подразделение у нас самое боеготовое. А я сейчас сяду писать распоряжения.
–– Хорошо. –– Промолчав немного, Фрол сказал: –– Вы отличный служащий императора. Я в вас не сомневался.
Купатий, который к этому времени уже склонился над бумагой, быстро кивнул, Фрол развернулся и вышел из комнаты. Как только его шаги раздались на лестнице, городничий остановился, откинулся на спинку стула и положил перо перед собой. Когда же Фрол, видимый из окна, оседлал коня и скрылся с улицы, скомканная, полетела на пол.
К тому моменту, когда Фрол Паскудо нашел южные ворота, от звезды на горизонте оставался один только чуб. Нижние этажи зданий темнели, верхние же, чуть медленнее, вторили им. Свет первых ламп стал наполнил окна. Воздух свежел, редкие прохожие спешили домой. Трое доходяг толпились у лестницы. Они были бездомными и вот уже пару дней как спали здесь. Хозяева гнали их, но не усердно.
Гелморус – высокий, на пол головы выше Фрола, на вид – лет тридцати, хотя на самом деле ему было ровно двести, с короткой стальной копной, глазами, цвета окуневого брюшка и идеальнейшими зубами явился к нему незамедлительно.
–– Лучи звезды! –– Воскликнул он, получив от Фрола бумагу. –– Для особых дел!
–– Все верно. Купатий Купатиевич лично мне ее отдал. Вас что-то смущает?
–– Да просто... Я их не видел тысячу лет.
–– Ну так особый случай.
–– Правда? А что же?
И Фрол рассказал ему уже известное.
Чем больше Гелморус слушал лейтенанта, тем сильнее мысль, возникшая у него в первые минуты и готовая было сорваться с языка, отступала на второй план, как бы ненамеренно забывалась, словно нижний кирпич, погребенный при обрушении всей стены и исходно правильная настороженность постепенно затихла. Если бы Гелморус, выслушав Фрола, мысленно вернулся, перепроверил бы свои ощущения, он понял бы их правильность, понял бы, что не просто так Купатий Купатиевич, городничий, с которым они вот уже девять лет грызлись, отослал прибывшего именно к нему. В эту минуту ему следовало бы спросить себя, разумно ли оставлять город человеку, который ни разу не садился в седло и передвигался конно только посредством торговой телеги? Разумно ли доверять организацию вывода жителей человеку, который за все время своего назначения не сумел наладить почтового сообщения даже в одном квартале? И наконец, разумно ли доверять в минуту опасности стремительно беднеющий город человеку, у которого примерно таким же темпом идет прирост в списке земельных владений? Ведь сам же Гелморус неоднократно ловил себя на том, что если бы в одну ночь в Валфаре случайно вспыхнула бы пара зданий, хранящих выписки и векселя, то Купатий Купатиевич наверняка чувствовал бы себя намного вольготнее и перестал бы краснеть каждый раз, когда он, Гелморус, угрожал ему письменным заявлением. Обо всем этом стоило бы подумать, но сержант, сперва сбитый новостями, а затем зараженный общим настроением Фрола, его энергией (а ведь хорошее настроение вышестоящего всегда заразительно) сам словно бы стал чуточку энергичней. Вечно скучающий, прозябающий на однотипной размеренной службе он был теперь точно слабнувший голодающий, к которому вдруг поднесли питание. Его организм вдруг потребовал деятельности. От командира заряд энтузиазма передался всем подчиненным. Секунду назад еще ворчавшие, с неохотой встающие из постелей, они, выслушав все необходимое уже одетыми в седлах. Словно заржавевшие настенные часы, наконец починенные, они скакали в ночи с тихим похрустываньем доспехов. Так ощущение Фрола, пройдя через них, возвратилось к нему же, но в большем объеме, придав Пакудо еще больше уверенности. Он и подумать не мог ни о каких-либо кознях со стороны Купатия.
Вместо этого Фрол беззаботно смотрел на ехавших рядом с ним. Паскудо раньше видел подобные лица. Такой же настрой, столько же рвения. Однако прежде подобные люди встречались ему в одних с ним званиях. Это обстоятельство автоматически превращало их в конкурентов, которых он обходил со всей своей хитростью и безжалостностью, иногда честно, а иногда и подставляя по службе. Теперь же сборники тех же качеств вновь были здесь, но на этот раз они происходили от людей, стоявших от него неизмеримо ниже по службе – каждый из ехавших с ним, за исключением Гелморуса, который до этого отслужил восьмерку, был обычный солдат. Да и тот же Гелморус все восемь лет прослужил в ни разу не задействованном кулаке. Вот почему впервые за все время службы Фролу не нужно было держать с окружающими ухо востро и это новое ощущение казалось ему и приятным, и странным. Благосклонно кивая иногда шуткам, он, тем не менее, взращенный интригами и подозрительностью, пропитавшийся и прожженный ими насквозь, не мог, ехав рядом с Гелморусом, подумать: «Мне довелось ехать с неплохими людьми».
Поздней ночью, когда служанки и матери задули последние свечи, из здания рекрутских казарм вышел человек в плаще. Наблюдавшему со стороны, случайно заметившему его в просвете между плывущих над улицами облаков, могло показаться что тело его в эти момент было как будто слегка подсвечено. Наиболее же сообразительный мог бы подумать о фонаре. Крадущейся тенью, жавшейся к самым черным углам, человек этот миновал улицу, переулок, прошел под деревом возле канализации, вспугнув тем самым копошившихся под досками крыс и, подойдя к неказистому дому с толстыми резными балками у крыльца, отворил дверцу почти беззвучно, шмыгнув в темноту. Единственными свидетелями этого были две крысы, поднявшиеся из канавы на задние лапки.
Оказавшись внутри, вошедший расстегнул плащ и, подсвечивая таким образом себе дорогу фонарем со светлячками, прошел вдоль стены до дверного проема. В движениях его было нечто змеиное.
В сумеречной комнате с большими и высокими креслами перед камином, заставленным, как и все вокруг, всяким хламом, горел слабый огонь. Высокая фигура с колючей бородой, из-за бликов костра и медвежьей шубы казавшаяся еще больше, неподвижно сидела в направленном к выходу кресле. Шурин Купатия открыл глаза, из-за светотени показавшиеся белыми. Медальон связи висел у него на груди.
–– Я получил твое сообщение. Я согласен. Лучшего шанса и не придумаешь.
–– Хорошо. –– Тихо произнес Купатий Купатиевич, брови которого во тьме казались темнее и больше. –– Весь завтрашний день я буду делать вид кипучей деятельности. Ты в это время организуй вывоз нашей свинофермы, а также вещей. Поджоги...
–– Здесь нужен человек верный.
–– Савбасск мне обязан. Он сделает. Так, в том числе, он избавится от кредита.
Шурин кивнул.
–– Вроде бы все...
–– Пока ждал тебя, вот о чем подумал... Хорошо было бы страховку оформить на все задним числом. Так и вещей вывозить меньше, и подозрений. Бланки все у тебя, сделать – плевое дело.
–– А это мысль. –– Сказал Купатий и поставил фонарь в ноги рядом с огнем. Какое-то время они беседовали, в то время как нагреваемые насекомые судорожно кружились за стеклом по спирали.
