Генерал-губернатор, глава второго эшелона песчаной стражи города и окрестностей, гражданин Оливер Асгер Третий, завидев вечером облака пыли на горизонте привел гарнизон города в боевую готовность. Песчаная стража и войны Вечной Империи, обгоняя друг друга заняли укрепления и боевые посты, готовясь, в случае приступа залить слуг Хвори шквалом огня. А то, что это были именно серые Оливеру Асгеру Третьему сомневаться не приходилось. Примерно за час до этого к нему в кабинет, разбив латной перчаткой губу пытавшегося остановить его слугу, ворвался предводитель высланного Киропортом отряда «Воронов» с позывным "Ветер". Стоило тому описать увиденные им разрушения Жикмо, как опытному военному Оливеру Асгеру стало понятно, с какой напастью они имеют дело. Из трехсот шестнадцати прожитых им в галактике лет, двести тридцать из них генерал-губернатор отдал воинской службе. Он давил темных выблядков в шести системах, имел семь признаний, сорок ранений и столько же шрамов на своем лице, сколько морщин. Когда сражаются с прихвостнями Бога Военных Раздоров, обычно говорят: «запахло жаренным», однако здесь, Оливер Асгер был уверен в том, он имел дело со слугами Хвори. А значит в полях пахло гнильцой.
Немедленно в гарнизон были высланы ассистенты и все расквартированные по казармам полу-когорты пришли в движение. С ящиков плазмы для дальнострелов срывались крышки с надписью «не срывать!», в малочисленных зеркалах мелькали доспехи, гремели вынимаемые из ножен сабли. Реки огней наполнили улицы. Передвигаясь бегом, без строя и не столько от темноты (город освещали ряды фонарей, в том числе только начавшие входить в моду двухцветные фонари), сколько для того, чтобы взмахами факелов заставлять жителей расступиться, вечные войны бежали к воротам. К не главе Гильдии лекарей, как его ошибочно назвал покойный лесоруб, а к ее, Всеимперской Гильдии Лекарей, представителю Вифиру Мифиру, приехавшему в город на этот месяц, от генерал-губернатора также послали. В итоге, когда темнота опустилась на город, Мафор не спал. От дома к дому поползли робкие слухи, однако общее настроение жителей, большая часть которых никогда не сталкивалась врагами Империи и слышавшая о "чумных", "серых", "черноруких" и "вспаханных" разве еще в колыбели, да при посещении музея Великого Изгнания, со спокойствием и огульностью было таково: «У нас есть военные. То их забота. Кто бы там ни был, пусть только сунуться – так отгребут на орехи, что ой-ой-ой».
Парпарат просил не терять времени. Фенорамей же, прибыв к Мафору видел, что оно потеряно, однако мощь, исходившая от топора и питавшая его мускулы, по-багратионовски требовала штурма. Штурма! И серый решил попытать счастье. Сжав свой топор, он погнал в бой Рамидов. План его был прост – под мантией ночи все массой мускулов влететь в ворота, вышибить их и начать свинорез. В его разгоряченном мозгу план этот казался вполне продуманным. Однако еще на подходе к городу с серыми произошел оксюморон: их огненный пыл был огнем же и охлажден. Будучи всецело уверенными в своих силах, а также подгоняемые державшим их за помыслы Фенорамеем, Рамиды нисколько не озаботились вопросами маскировки. Как всегда у них водится, они завопили на бегу на все лады, а также завыли и заревели. Помимо этого, каждому из них захотелось еще немного порезвиться в деревне, а поскольку Фенорамей слышал их мысли, то вся эта жажда насилия передалась и ему. «Ну-у, разве только немного» –– Уступил он, направившись вместе с серыми к ближайшей деревне. В это же время находившихся на стенах рядовых Сигурда и Сакапуку Оливер Асгер Третий, напутствовал немного в военном деле, а также в том, как плазма работает.
–– В военном деле есть да главных факта: атаковать с головой и атаковать в голову. Так говорили все, начиная воителями древнейших дней, заканчивая и героем нашей планеты. Кустар Громоходящий потому-то и победил в «Огненной войне», что в отличии от предшественников бился с врагами, думая не о славе, а о том, как победить. Вот, гляньте вниз. Вам сейчас не видно, но слышно отменно во-он где-то там (генерал-губернатор обвел рукой область шума) орут скотиняки. О чем это нам говорит? Ну, рассуждая логически, вы могли подумать, что возмо-о-ожно они пытаются нас обмануть, скажем так, привлечь к вон той области наше внимание. Такой взгляд на дело имеет место. Однако слышите шум?
Рядовые кивнули.
–– Это значит, они не отвлекают, а атакуют. Поскольку тварей на Большом Вулво не было уже четыре столетья, я думаю это – новообращенные. Они разграбили один город, разрушили пару деревень и теперь думают, что стали всесильными. Ошибка новичков. –– Генерал ехидно улыбнулся, движеньем ладони поправил русые волосы, в свете огней напоминавшие еще один факел, и пренебрежительно махнул в сторону шума. –– Но, вам-то, конечно, больше охота пульнуть плазмой, а не слушать бормотание старика, а?
Сигурд и Сакапука, два сапога пара, только вчера из учебного лагеря, радостно закивали.
–– Ага-а-а.
–– Ну так не сдерживайтесь. Только того, –– Генерал протянул вечным по резинке для волос. ––, волосы берегите.
Завязав в пучок локоны, вечные без шлемов (потому что ну в первый раз-то хочется посмотреть без шлемов, че там будет-то) вынули из ящика снаряды плазмы. Это была старая-добрая КА-1-6 – сапфировая плазма с вкраплением красного, напоминавшая собой небольшую доску, толщиною в полдюйма, на выходе выдающая 6000 градусов. Следуя порядку общего наведения, шестерка пластин КА-1-6 была помещена в стволы дальнострелов. Наведя арбалетную установку, Сигурд и Сакапука уже отошли и приготовились к выстрелу.
–– А, чуть не забыл. –– Сказал Оливер Асгер и протянул парням пару черных очков.
–– Та ладно, че там.
–– Ну, как хотите. Стреляйте уже.
Парни дернули за рычаг.
Рамиды почти преодолели поле, когда их отряд понес потери. Сначала послышался едва слышный «тю-у-у», а затем в небе, освещая камень городских стен белыми отсветами, вспыхнули шесть непомерно гигантских змей розового огня. В мгновение ока они протянулись дугами навстречу серым, точно между Мафором и деревушкой перебросили огненное шоссе. Находившиеся в домах люди бросились к окнам. Еще через мгновение огненная река излилась в поле, вставая стеной, уходящей вверх на десяток метров. Не успел Фенорамей закрыть лицо, как из топора в его голову понеслись: «–– Твою мать, это шо?!», «Твою ма-а-а!..», «Хл-хл-х-ха-а-а!». Попавших в огонь испепелило. Глядя на все десятками глаз, Фенораме видел моменты смерти товарищей, когда кожа по всему телу сначала вздымались в одну секунду, точно под ней надули шар, затем всюду лопалась, а затем только огонь, тьма и силуэты почерневших скелетов. Видел Фенормаей и другими глазами, глазами тех, кого пронесло. Он видел огненный вал, видел попавших в него собратьев, видел, как те почернели, видел, как их разорвало.
Как еще недавно им владела жестокость всего отряда, так теперь им овладела всеобщая паника. Под довольное улюлюканье утиравших слезы Сигурда и Сакапуки и гордое «–– Гм!» генерал-губернатора, Фенорамей отступил. Отступил в беспорядке. Отступил в панике. Из шестнадцати его бойцов восемь вечные стерли огненным ластиком.
Отступив в ближайшую рощу, Фенорамей бросил топор возле себя, но затем спохватился и снова схватил его. Вовремя. Его бойцы уже собрались тикать от города куда угодно, только б подальше. Так, подавленный мощью невиданного доселе людского оружия и тем, насколько в сравнении с этой мощью меркла его хваленая сила, как меркнут сумерки перед рассветом, он просидел меж деревьев до тех пор, пока дуб, под которым он расположился не прогнил от тлетворного его влияние и ствол не свалился Рамиду на спину. Выбравшись из-под ствола, Фенорамей посмотрел на небо. Наступал новый день. Ни от Парпарата, ни от Вуликфера вестей пока не было.
Не только Фенорамей бодрствовал в ту ночь – отряду Вуликфера также пришлось не сладко. Подоспевшие на подмогу лесорубам «Вороны» на полном скаку влетели в их построение. Их скакуны, крупные и неутомимые, по ноздри закованные в черную сталь, буквально смяли первую линию серых. Дерн, от которого еще секунду назад поднимались облака пыли, превратился в жижу от мутной крови. В нем вязли лапы Рамидов, а черви и гниль летели в разные стороны. В ошалевших глазницах от злобы и неожиданности всхлюпывали и закипали глаза.
Так, дымя веками и с клокотавшим в клыках шипением, поминая нечестивый хребет Великого Смафла, серые прогибались под бешенным натиском, чередуя удары и шаг назад. Краматорская сталь бликами вспыхивала на всем протяжении лини боя в лучах садящегося Калпариса. Во все времена клинки дозорных отрядов Вечной Империи славились невнушительными размерами, но большой пакостью и тварям Вуликфера предстояло убедиться в этом на собственной шкуре. Гремели доспехи, бешено ржали лошади, мотая головами, как рок-н-роллщики. Что удивительно, лесорубы – эти жалкие и никчемные смертные, в телах которых на глаз было больше жил и волос, нежели духа, также набросились на Рамидов. Изрыгая проклятия, смертные вонзали в безобразные мускулистые тела грабли и кирки. В локоть Фусгеру вошел топор. В результате разыгравшейся какофонии чудовища замешались. И без того лишенный равнения строй их смешался и люди начали теснить тварей к домам. Один из Рамидов махнул наотмашь. В небеса взмыли руки, державшиеся за мотыги. Одна из голов прокатилась под ним, клацнув зубами. Трещали кости. Крови было так много, что многие поскальзывались.
Ценой невероятного напряжения сил смертным удалось оттеснить Рамидов к воротам лагеря, когда Вуликфер понял, что надо что-то менять. «Если промедлить, нас передавят!». Выкрикнув: «–– Не отступать!», благословленный Парпаратом утопил обе ноги в земле. Он отбросил одну из насевших на него лошадей, второй разворотил брюхо. Ее всадник свалился и его буквально похоронила волна требухи. Вуликфер сделал шаг на него, однако в этот момент подоспел новый рыцарь. Блеснула сталь.
Вуликфер умудрился перехватить клинок в десяти сантиметрах от головы. Не тратя время на убийство всадника, Рамид вцепился в голову лошади. Крики коня сковали жилы. Он оседал на задние лапы, отчаянно маша головой, но все было тщетно: клыки Вуликфера смяли тонкую сталь, защищавшую морду и чудовище вырвало лист железа вместе со лбом и верхней челюстью. Конь завалился на бок. В следующую секунду серый уже разрывал рыцаря. Пусть не без трудностей, но его когти проникли в доспех. Послышался медленный треск рвущейся плоти и, выпрямившись, Рамид издал победный рев, потрясая трупом на кончиках лапы. Его рука проникла в доспех по запястье, прошившие тело когти торчали у подбородка. То был шматпор, добрая сталь, чье имя с кафпитского означает «одеяние ночи». Одеяние ночи не выдержало когтей. На мгновение серые остановились. Бежавшие за ними смертные дрогнули и как будто осели на собственных ногах. Вуликфер ликовал.
Черная тень возникла из-под дымящихся останков лошади, сбрасывая с себя кольца кишок. И без того черный рыцарь чернел от крови. Металлические крылья на его груди как будто вспучились, отражая биение благородного сердца, хотя это была всего лишь игра лучей погасавшей звезды. Кровь коня была почти не видима, а кровь заколотых им Рамидов казалась подтеками. Его собратья осведомились о его состоянии только взглядом, всего на миг повернув головы. Он поднял руку, точно бы отстранялся, и рыцари набросились на серых с удвоенной силой. Едва завязавшись, бой грозил перерасти для Рамидов в петлю. Вуликфер смерил смертного пылающим взглядом. Тот только покрепче сжал древко копья.
Не когти, но молнии вонзились в то место, где секунду назад стоял Ветер. Вся спина Вуликфера превратилась в с силой расправленную пружину. Удар расквасил тело лошади надвое, отрезанное стремя улетело на черепицу, однако рыцарь в черном успел отскочить. Выпадом, быстрым даже серого он возил огромное, трехметровое копье, секунду назад казавшееся Рамиду таким неуклюжим прямо в живот. Острие вошло в плоть, затем почти на два метра за ним прошло древко, разворотив брюхо Вуликфера и сделав в нем трещину, образовавшуюся одновременно с омерзительным плюханьем. В дыре, сквозь которую Ветер мог видеть происходившие сзади сражение, показались шляпки болотных грибочков, которые служили Рамиду внутренним эпидермисом, давая его органам дополнительную защиту. Часть из них была срезана с ножек беспощадным ударом и теперь отсеченные и покрытые гнилью грибные шляпки падали вниз, превратившись в полете в коричневых жаб, передняя половина тела которых была жива, а задняя – нет. Вместе с этим тело Вуликфера из страха начали покидать черви. Они падали вслед за жабами и устремлялись к развороченному трупу коня, отчего тот яростно затрепыхался. На секунду серому показалось, что он почувствовал, как немеет язык.
Вуликфер заревел и рывком вырвал из тела копье, отшвырнув его в сторону. Ветер выхватил «краматор» из ножен, и они продолжили драку среди трепыхавшихся между ними ног лошади.
Справа и слева все выкипело. Рамидам было не сладко, смертным – тоже соль. Кровь лилась ведрами. Серые зачерпывали ее прямо из развороченных грудей и заливали ей лица «Воронов», надеясь, что кровь просочится в доспехи. Шматроп был крепок и не поддавался, однако некоторые «Вороны» все же лишились глаз – они вытекли сквозь глазные прорези вместе с оплавившимися бровями. Исцарапав себе обе руки, Тумакей что было силы ударил когтями по латам «Ворона». В темноте, что опускалась уже им на плечи, вспыхнула россыпь искр. Рамид зажег ими руки и бился, пылая и мелкая в дыму. Несмотря на выучку, кони «Воронов» бесновались. Они вскакивали на дыбы, били копытами. В их прикрытых сталью глазах блистал огонь. Двусторонний Рамид, тот самый, которому спина говорила, что он их позорит и чем вызывала усмешки друзей, теперь оказался в выигрышном положении. Он видел сразу на обе стороны и отбивался от всех атак, хотя временами они и успевали переругиваться со спиной о наиболее приоритетных противниках. Спустя минуту сражения смертные начали путаться у «Воронов» под ногами.
–– Вы славно потрудились, ребята! –– Закричал им один из «Воронов». –– Теперь бегите отсюда в город! Спасайтесь, ну!
Немногие из оставшихся в живых лесорубов вняли советам «Воронов». Они отступили вдоль складской стены на пересечении 1-ой и 2-ой улицы, возле которой несколько рыцарей хлесталось с одним Рамидом. Едва приметив людей, разгневанный серый снес кирпичную стену и ее ошметки побили многих людей.
В полном неистовстве ревели серые. Пылали постройки. Черные наседали неумолимы. Этот отряд был настоящей стилетом Большого Вулво. Его бойцы, помимо прочего, участвовали в той самой серии межкосмических стычек на Пяточке Парадоксов, а если точней, Ветер и его люди крошили врагов в самом центре так называемых «Жестоких борозд» – авангардной планете, настоящем пекле, горниле войны и потому потеснить их было не просто.
Снова расстроив начавшие было выстраиваться оборонительные построения серых, «Вороны» начали зажимать их так, чтобы на каждого Рамида пришлось по двойке рыцарей. Безжалостные длинные копья делали свое дело. Лишь изредка изрекая отражавшееся от шлемов гулкое «–– Р-р-а-а!», походящее скорее на смех бешенных псов, грызущих друг друга под церковными сводами, «Вороны» одного за одним протыкали Рамидов, пригвождая серых к стенам и держали их так до тех пора, покуда за них не принимался огонь.
Немедленно в гарнизон были высланы ассистенты и все расквартированные по казармам полу-когорты пришли в движение. С ящиков плазмы для дальнострелов срывались крышки с надписью «не срывать!», в малочисленных зеркалах мелькали доспехи, гремели вынимаемые из ножен сабли. Реки огней наполнили улицы. Передвигаясь бегом, без строя и не столько от темноты (город освещали ряды фонарей, в том числе только начавшие входить в моду двухцветные фонари), сколько для того, чтобы взмахами факелов заставлять жителей расступиться, вечные войны бежали к воротам. К не главе Гильдии лекарей, как его ошибочно назвал покойный лесоруб, а к ее, Всеимперской Гильдии Лекарей, представителю Вифиру Мифиру, приехавшему в город на этот месяц, от генерал-губернатора также послали. В итоге, когда темнота опустилась на город, Мафор не спал. От дома к дому поползли робкие слухи, однако общее настроение жителей, большая часть которых никогда не сталкивалась врагами Империи и слышавшая о "чумных", "серых", "черноруких" и "вспаханных" разве еще в колыбели, да при посещении музея Великого Изгнания, со спокойствием и огульностью было таково: «У нас есть военные. То их забота. Кто бы там ни был, пусть только сунуться – так отгребут на орехи, что ой-ой-ой».
Парпарат просил не терять времени. Фенорамей же, прибыв к Мафору видел, что оно потеряно, однако мощь, исходившая от топора и питавшая его мускулы, по-багратионовски требовала штурма. Штурма! И серый решил попытать счастье. Сжав свой топор, он погнал в бой Рамидов. План его был прост – под мантией ночи все массой мускулов влететь в ворота, вышибить их и начать свинорез. В его разгоряченном мозгу план этот казался вполне продуманным. Однако еще на подходе к городу с серыми произошел оксюморон: их огненный пыл был огнем же и охлажден. Будучи всецело уверенными в своих силах, а также подгоняемые державшим их за помыслы Фенорамеем, Рамиды нисколько не озаботились вопросами маскировки. Как всегда у них водится, они завопили на бегу на все лады, а также завыли и заревели. Помимо этого, каждому из них захотелось еще немного порезвиться в деревне, а поскольку Фенорамей слышал их мысли, то вся эта жажда насилия передалась и ему. «Ну-у, разве только немного» –– Уступил он, направившись вместе с серыми к ближайшей деревне. В это же время находившихся на стенах рядовых Сигурда и Сакапуку Оливер Асгер Третий, напутствовал немного в военном деле, а также в том, как плазма работает.
–– В военном деле есть да главных факта: атаковать с головой и атаковать в голову. Так говорили все, начиная воителями древнейших дней, заканчивая и героем нашей планеты. Кустар Громоходящий потому-то и победил в «Огненной войне», что в отличии от предшественников бился с врагами, думая не о славе, а о том, как победить. Вот, гляньте вниз. Вам сейчас не видно, но слышно отменно во-он где-то там (генерал-губернатор обвел рукой область шума) орут скотиняки. О чем это нам говорит? Ну, рассуждая логически, вы могли подумать, что возмо-о-ожно они пытаются нас обмануть, скажем так, привлечь к вон той области наше внимание. Такой взгляд на дело имеет место. Однако слышите шум?
Рядовые кивнули.
–– Это значит, они не отвлекают, а атакуют. Поскольку тварей на Большом Вулво не было уже четыре столетья, я думаю это – новообращенные. Они разграбили один город, разрушили пару деревень и теперь думают, что стали всесильными. Ошибка новичков. –– Генерал ехидно улыбнулся, движеньем ладони поправил русые волосы, в свете огней напоминавшие еще один факел, и пренебрежительно махнул в сторону шума. –– Но, вам-то, конечно, больше охота пульнуть плазмой, а не слушать бормотание старика, а?
Сигурд и Сакапука, два сапога пара, только вчера из учебного лагеря, радостно закивали.
–– Ага-а-а.
–– Ну так не сдерживайтесь. Только того, –– Генерал протянул вечным по резинке для волос. ––, волосы берегите.
Завязав в пучок локоны, вечные без шлемов (потому что ну в первый раз-то хочется посмотреть без шлемов, че там будет-то) вынули из ящика снаряды плазмы. Это была старая-добрая КА-1-6 – сапфировая плазма с вкраплением красного, напоминавшая собой небольшую доску, толщиною в полдюйма, на выходе выдающая 6000 градусов. Следуя порядку общего наведения, шестерка пластин КА-1-6 была помещена в стволы дальнострелов. Наведя арбалетную установку, Сигурд и Сакапука уже отошли и приготовились к выстрелу.
–– А, чуть не забыл. –– Сказал Оливер Асгер и протянул парням пару черных очков.
–– Та ладно, че там.
–– Ну, как хотите. Стреляйте уже.
Парни дернули за рычаг.
Рамиды почти преодолели поле, когда их отряд понес потери. Сначала послышался едва слышный «тю-у-у», а затем в небе, освещая камень городских стен белыми отсветами, вспыхнули шесть непомерно гигантских змей розового огня. В мгновение ока они протянулись дугами навстречу серым, точно между Мафором и деревушкой перебросили огненное шоссе. Находившиеся в домах люди бросились к окнам. Еще через мгновение огненная река излилась в поле, вставая стеной, уходящей вверх на десяток метров. Не успел Фенорамей закрыть лицо, как из топора в его голову понеслись: «–– Твою мать, это шо?!», «Твою ма-а-а!..», «Хл-хл-х-ха-а-а!». Попавших в огонь испепелило. Глядя на все десятками глаз, Фенораме видел моменты смерти товарищей, когда кожа по всему телу сначала вздымались в одну секунду, точно под ней надули шар, затем всюду лопалась, а затем только огонь, тьма и силуэты почерневших скелетов. Видел Фенормаей и другими глазами, глазами тех, кого пронесло. Он видел огненный вал, видел попавших в него собратьев, видел, как те почернели, видел, как их разорвало.
Как еще недавно им владела жестокость всего отряда, так теперь им овладела всеобщая паника. Под довольное улюлюканье утиравших слезы Сигурда и Сакапуки и гордое «–– Гм!» генерал-губернатора, Фенорамей отступил. Отступил в беспорядке. Отступил в панике. Из шестнадцати его бойцов восемь вечные стерли огненным ластиком.
Отступив в ближайшую рощу, Фенорамей бросил топор возле себя, но затем спохватился и снова схватил его. Вовремя. Его бойцы уже собрались тикать от города куда угодно, только б подальше. Так, подавленный мощью невиданного доселе людского оружия и тем, насколько в сравнении с этой мощью меркла его хваленая сила, как меркнут сумерки перед рассветом, он просидел меж деревьев до тех пор, пока дуб, под которым он расположился не прогнил от тлетворного его влияние и ствол не свалился Рамиду на спину. Выбравшись из-под ствола, Фенорамей посмотрел на небо. Наступал новый день. Ни от Парпарата, ни от Вуликфера вестей пока не было.
***
Не только Фенорамей бодрствовал в ту ночь – отряду Вуликфера также пришлось не сладко. Подоспевшие на подмогу лесорубам «Вороны» на полном скаку влетели в их построение. Их скакуны, крупные и неутомимые, по ноздри закованные в черную сталь, буквально смяли первую линию серых. Дерн, от которого еще секунду назад поднимались облака пыли, превратился в жижу от мутной крови. В нем вязли лапы Рамидов, а черви и гниль летели в разные стороны. В ошалевших глазницах от злобы и неожиданности всхлюпывали и закипали глаза.
Так, дымя веками и с клокотавшим в клыках шипением, поминая нечестивый хребет Великого Смафла, серые прогибались под бешенным натиском, чередуя удары и шаг назад. Краматорская сталь бликами вспыхивала на всем протяжении лини боя в лучах садящегося Калпариса. Во все времена клинки дозорных отрядов Вечной Империи славились невнушительными размерами, но большой пакостью и тварям Вуликфера предстояло убедиться в этом на собственной шкуре. Гремели доспехи, бешено ржали лошади, мотая головами, как рок-н-роллщики. Что удивительно, лесорубы – эти жалкие и никчемные смертные, в телах которых на глаз было больше жил и волос, нежели духа, также набросились на Рамидов. Изрыгая проклятия, смертные вонзали в безобразные мускулистые тела грабли и кирки. В локоть Фусгеру вошел топор. В результате разыгравшейся какофонии чудовища замешались. И без того лишенный равнения строй их смешался и люди начали теснить тварей к домам. Один из Рамидов махнул наотмашь. В небеса взмыли руки, державшиеся за мотыги. Одна из голов прокатилась под ним, клацнув зубами. Трещали кости. Крови было так много, что многие поскальзывались.
Ценой невероятного напряжения сил смертным удалось оттеснить Рамидов к воротам лагеря, когда Вуликфер понял, что надо что-то менять. «Если промедлить, нас передавят!». Выкрикнув: «–– Не отступать!», благословленный Парпаратом утопил обе ноги в земле. Он отбросил одну из насевших на него лошадей, второй разворотил брюхо. Ее всадник свалился и его буквально похоронила волна требухи. Вуликфер сделал шаг на него, однако в этот момент подоспел новый рыцарь. Блеснула сталь.
Вуликфер умудрился перехватить клинок в десяти сантиметрах от головы. Не тратя время на убийство всадника, Рамид вцепился в голову лошади. Крики коня сковали жилы. Он оседал на задние лапы, отчаянно маша головой, но все было тщетно: клыки Вуликфера смяли тонкую сталь, защищавшую морду и чудовище вырвало лист железа вместе со лбом и верхней челюстью. Конь завалился на бок. В следующую секунду серый уже разрывал рыцаря. Пусть не без трудностей, но его когти проникли в доспех. Послышался медленный треск рвущейся плоти и, выпрямившись, Рамид издал победный рев, потрясая трупом на кончиках лапы. Его рука проникла в доспех по запястье, прошившие тело когти торчали у подбородка. То был шматпор, добрая сталь, чье имя с кафпитского означает «одеяние ночи». Одеяние ночи не выдержало когтей. На мгновение серые остановились. Бежавшие за ними смертные дрогнули и как будто осели на собственных ногах. Вуликфер ликовал.
Черная тень возникла из-под дымящихся останков лошади, сбрасывая с себя кольца кишок. И без того черный рыцарь чернел от крови. Металлические крылья на его груди как будто вспучились, отражая биение благородного сердца, хотя это была всего лишь игра лучей погасавшей звезды. Кровь коня была почти не видима, а кровь заколотых им Рамидов казалась подтеками. Его собратья осведомились о его состоянии только взглядом, всего на миг повернув головы. Он поднял руку, точно бы отстранялся, и рыцари набросились на серых с удвоенной силой. Едва завязавшись, бой грозил перерасти для Рамидов в петлю. Вуликфер смерил смертного пылающим взглядом. Тот только покрепче сжал древко копья.
Не когти, но молнии вонзились в то место, где секунду назад стоял Ветер. Вся спина Вуликфера превратилась в с силой расправленную пружину. Удар расквасил тело лошади надвое, отрезанное стремя улетело на черепицу, однако рыцарь в черном успел отскочить. Выпадом, быстрым даже серого он возил огромное, трехметровое копье, секунду назад казавшееся Рамиду таким неуклюжим прямо в живот. Острие вошло в плоть, затем почти на два метра за ним прошло древко, разворотив брюхо Вуликфера и сделав в нем трещину, образовавшуюся одновременно с омерзительным плюханьем. В дыре, сквозь которую Ветер мог видеть происходившие сзади сражение, показались шляпки болотных грибочков, которые служили Рамиду внутренним эпидермисом, давая его органам дополнительную защиту. Часть из них была срезана с ножек беспощадным ударом и теперь отсеченные и покрытые гнилью грибные шляпки падали вниз, превратившись в полете в коричневых жаб, передняя половина тела которых была жива, а задняя – нет. Вместе с этим тело Вуликфера из страха начали покидать черви. Они падали вслед за жабами и устремлялись к развороченному трупу коня, отчего тот яростно затрепыхался. На секунду серому показалось, что он почувствовал, как немеет язык.
Вуликфер заревел и рывком вырвал из тела копье, отшвырнув его в сторону. Ветер выхватил «краматор» из ножен, и они продолжили драку среди трепыхавшихся между ними ног лошади.
Справа и слева все выкипело. Рамидам было не сладко, смертным – тоже соль. Кровь лилась ведрами. Серые зачерпывали ее прямо из развороченных грудей и заливали ей лица «Воронов», надеясь, что кровь просочится в доспехи. Шматроп был крепок и не поддавался, однако некоторые «Вороны» все же лишились глаз – они вытекли сквозь глазные прорези вместе с оплавившимися бровями. Исцарапав себе обе руки, Тумакей что было силы ударил когтями по латам «Ворона». В темноте, что опускалась уже им на плечи, вспыхнула россыпь искр. Рамид зажег ими руки и бился, пылая и мелкая в дыму. Несмотря на выучку, кони «Воронов» бесновались. Они вскакивали на дыбы, били копытами. В их прикрытых сталью глазах блистал огонь. Двусторонний Рамид, тот самый, которому спина говорила, что он их позорит и чем вызывала усмешки друзей, теперь оказался в выигрышном положении. Он видел сразу на обе стороны и отбивался от всех атак, хотя временами они и успевали переругиваться со спиной о наиболее приоритетных противниках. Спустя минуту сражения смертные начали путаться у «Воронов» под ногами.
–– Вы славно потрудились, ребята! –– Закричал им один из «Воронов». –– Теперь бегите отсюда в город! Спасайтесь, ну!
Немногие из оставшихся в живых лесорубов вняли советам «Воронов». Они отступили вдоль складской стены на пересечении 1-ой и 2-ой улицы, возле которой несколько рыцарей хлесталось с одним Рамидом. Едва приметив людей, разгневанный серый снес кирпичную стену и ее ошметки побили многих людей.
В полном неистовстве ревели серые. Пылали постройки. Черные наседали неумолимы. Этот отряд был настоящей стилетом Большого Вулво. Его бойцы, помимо прочего, участвовали в той самой серии межкосмических стычек на Пяточке Парадоксов, а если точней, Ветер и его люди крошили врагов в самом центре так называемых «Жестоких борозд» – авангардной планете, настоящем пекле, горниле войны и потому потеснить их было не просто.
Снова расстроив начавшие было выстраиваться оборонительные построения серых, «Вороны» начали зажимать их так, чтобы на каждого Рамида пришлось по двойке рыцарей. Безжалостные длинные копья делали свое дело. Лишь изредка изрекая отражавшееся от шлемов гулкое «–– Р-р-а-а!», походящее скорее на смех бешенных псов, грызущих друг друга под церковными сводами, «Вороны» одного за одним протыкали Рамидов, пригвождая серых к стенам и держали их так до тех пора, покуда за них не принимался огонь.
