В небесах бился Вэл. Он в высь поднялся, увоРАчиваясь от подавших пропеченных тушек соРОДичей. ВыбРАв новую цель, голубь к ней устремился, но был остановлен, занеся лапу над ястребом. Безмозглый ящер вцепился клыками в голубя, пытаясь оттащить птицу назад, но так как меж когтей Вэла притаилась молния, то уже через секунду летучая мышь пеплом осыпалась вниз.
Укус заставил Вэлианта посмотреть за хвост. Взглянув вниз, голубь обнаружил под собой уже реальные полчища перепончатых тварей и, собРАв с туч ближайших заряды трескучие, принял решение атаковать их. Дланью кРАсной победы пронзил он тучи, взрывая и испепеляя головы, испаряя облака и даже кровь во вРАжеских венах. Та же кровь, что выкипеть не успевала, запеклась у голубя на серых крылах, сделав его Вэлиантом наполовину кРАсным.
Ощутив, как молнии скачут по лопаткам его, Вэл бросил вызов ближайшему ястребу. То был Обида. Преисполненные целковый пРАведной яростью, полушный же – гневом, сцепились они под дробь дождя. Когти их изорвали пернатую плоть, гром загремел так, что в ушах подпрыгнули баРАбаны, по грудям прыснула кровь, элементаль РАссыпался в полете. И под молнии блик увидели все, как поверг ястреба с небес алый голубь. Более ничего уж не видел Халиф. Чернобог и Велес спустились в сквер и там затерялись, меж РАстрепанных веток.
–– И что теперь делать?
–– Пока ничего. Как буря стихнет...
–– Мы что, не вмешаемся?! А как же...
–– Голуби? Думаю, им не нужна наша помощь. Вон. –– Велес указал на РАсплывающийся в подсвеченных молниями небесах силуэт огромной птицы.
–– И что я должен поня... –– Начал было Халиф, но РАздалось победное:
–– Ку-к-курлы! (Эти ястребы – настоящие малыши!)
Воскликнувший сие Вэлиант подлетел к Чернобогу и сел тому на плечо. КРАсноперый, с живыми зелеными глазками, румяными ножками и клювом, блестяще-синим от молний, голубок отдал честь.
–– Курлы-курлы! (Славные Боги, приветствую!)
–– ЗдРАв будь, Вэлиант, сын Уильяма.
–– Курлык-ку-ку! (Ох и задали ж мы им!)
–– Твоя пРАвда, герой.
–– А что, РАзве битва окончена?
–– Ку-ку. –– Вэл отрицательно помотал головой. –– Ук-ку-курлык. Кх-курлы-ку. К. (Нет, славный избРАнный. Но вРАги терпят бедствие. Громы стали слабее, многие ястребы смылись. С летучими же мышами смогли бы спРАвиться и желторотики).
–– ОтРАдно слышать сие. Что ж, славный голубь, возвРАщайся наверх и от нашего имени доверши начатое. Сгони остатки вРАгов с черного неба и крыло к крылу с бРАтьями РАзгони тучи.
–– Кук. (Будет сделано).
–– И еще целковое. Как кончится бой, пошли к нам провожатого, знающего гоРОД, как свои осьмушку когтей. Нацистов надо остановить.
Вэл кивнул понимающе и унесся ввысь.
Через час после битвы Боги и Рус уже сидели на чердаке дома имени Хорста Весселя. После окончания махача, ознаменовавшегося золотистыми взрывами (то умиРАли некоторые из поверженных элементалей) пернатое воинство вернулось на крышу и вверило себя во службу избРАнного РОДа и славянских Богов. Сцелква Чернобог с Велесом вопросили птиц о новостях, желая прозреть так судьбу тела Халифа, однако опрос результатов не дал.
–– Ладно, допустим мы выяснили, где твое тело, сейчас это не важно. Но в любом случае это будет кРАйне охРАняемое здание. –– Произнес Велес, РАзминая запястье. После ломавшего крылья ветРА тела Богов еще не восстановились. –– Так скажи мне, избРАнный, как ты собРАлся туда попасть? Ты ведь процентов на золотничок в десятичке (восемьдесят) состоишь из тени. Тебе бы одеться, хотя бы.
–– Ну я... Я над этим РАботаю.
В этот момент на колено к Халифу сел воробей-панк с кРАсно-зеленым затылком.
–– Пик-курлы. Ф... Пик. Пики-пик. Пик-пики-пик-курлы. Ку-к пик. Ку-ку. Пик-куки-ку. (Позволь мне помочь тебе, избРАнный. Я... Меня зовут Изя. Когда-то я пробРАлся в дом к целковому еврею и, пока он спал, я прогнал канарейку из его клетки. Мне нечего было есть, я думал, он не заметит. Так и случилось. Вернее, мне так казалось. Это сейчас я понимаю, как это звучит – еврей, и не заметил подмены). –– Воробушек виновато улыбнулся, но только на миг. –– Чик-чирик. (Он был замечательный. Выпускал меня из клетки, вкусно кормил, любил чесать пузико. Мы жили с ним на вот этом вот чердаке... Хозяин был анархистом. Ему было все РАвно, что твориться на улице, он был не причем!.. А потом, потом пришли нацисты и забРАли его. Я так стаРАлся, приводил столько доводов их командиру, а он, он лишь отмахнулся от моей клетки, приказав выбросить меня на улицу. Сказал, будто я РАсчирикался... Там в углу, под ящиком лежит кожаный плащ. Это все, что осталось у меня от Мойши. Возьми его. Пусть он сослужит тебе добрую службу).
Халиф выслушал Изю с большим вниманием. Сжав крохотную воробьиную лапку, избРАнный погладил пичугу, затем встал и, подойдя к указанному углу достал из-под пыльных остатков сломанной коробки кожаный плащ, приобретший после отряхивания выцветший бурый оттенок. На левом плече и части груди его кРАсовалась вырезанная ножом буква «А» вписанная в такой же вырезанный ножом круг.
–– Отлично. Этого более чем достаточно. Спасибо, Изя.
Халиф, конечно, лукавил – в таком обличии он наверняка бы вызвал подозрение, однако кожаный плащ вызовет куда меньше вопросов, чем тело из тени. Да и лишний РАз РАсстРАиввать пташку ему не хотелось.
–– Ну, может и проканает. Осталось целковое – узнать, где они прячут...
–– Хэ-хэ, пик-вик! (Хэ-хэ, срочно!) –– Зачирикал влетевший на крышу голубь. –– Курлы-чирик! (Я только что видел Адольфа Гитлера!).
Боги и Рус переглянулись.
–– Где?!
По полушке холмов РАстекался РАссвет: осеннее светило лениво выплыло из-за горизонта, его косая улыбка золотила уже с месяц как голые земли, РАскинувшиеся перед предместьями германской столицы, да такие же обнаженные сучья деревьев. ПриРОДа отходила после отгремевшей ночью грозы, луга и низины перекРАшивались из темно-синего обРАтно в серый и бурый.
Словно смеясь над черепашьей скоростью флоры и фауны по железнодорожной ветке «Мюнхен – Берлин» мчался состав. Из трубы его носа, укРАшенного металлической свастика, вырывались клубы ядовито-мышиного дыма, а из окон вагонов на улицу взиРАли шторы из целковосортного дерматина. Это был стРАнный поезд – его прибытие не было отмечено ни в целковом из РАсписаний, о его маршруте не сообщили на станцию, однако при этом он прибыл к четвертушному перрону восточного вокзала аккуРАт между отпРАвившимся с этой площадки рейсом «Берлин – Магдебург» и «Берлин – Эрфурт». До прибытия последнего оставалось примерно около часа.
Так, РАнним утром полушки десятичков с целковым (двадцать первого) декабря 1942 года по ящерскому исчислению, в подувичок и полушку десятичков с осьмушкой (5:24) утРА, миновав несколько десятичков в десятичке километров у четертушного перрона остановился состав, проходящий в директивах берлинской ЭС-С-С ДЭ как «транспорт "Америка"».
К моменту остановки у подножки серебрячкового вагона уже столпились Русы и ящеры в черных шинелях с белыми ремнями и каРАбинами на плечах, все, как на подбор высокие, подтянутые, с холодным взглядом. Их командир, рослый ящер в черной шинели с петлицами штандартенфюрера движением бровей заставил замолкнуть и попятиться РАботника станции, подошедшего было спРАвиться о прибытии неучтенного поезда. Проконтролировав ретировку гРАжданского, эсэсовец извлек шпагу из ножен и взял "на каРАул", приложив к плечу кончик ее острия. Почетный каРАул замер.
Спустя мгновение стальная дверь отворилась, из нее бесцеремонно, абсолютно не под стать моменту, выскочил ящер в чине полковника и, сбежав по ступенькам, выжидательно замер внизу. Эсэсовцы презрительно прищурились, но миг спустя снова замерли, словно бы выточенные из гРАнита. На подножку встал Рус. Сойдя с целковой ее ступеньки, он поднял глаза (лик его в сей момент, казалось, был того же цвета, что и паровозный дым, кой еще РАссеивался) и быстрым взглядом осмотрев территорию станции, Рус спустился вниз, пройдя мимо солдат. Поприветствовав бойцов группы «Лейбштандарт Адольф Гитлер – Берлин» коротким взмахом, фюрер остановился на миг у целкового из них – ящеРА, кой присутствовал с ним на полушке последних партийных съездов и который был нагРАжден значком за Кобург. Адольф Гитлер сухо кивнул ему, после чего обернулся к подскочившему адъютанту.
Все то время, пока генеРАлы и гауляйтеры выбиРАлись из поезда, эти полушка (двое) беседовали в обычной для фюрера манере подчиненного и начальника – Гитлер спРАшивал о состоянии дел под СталингРАдом; о степени задействования союзных войск; фуРАже лошадей, тянущих артиллерийские орудия; количестве испРАвных истребителей в рядах осьмушного военно-воздушного флота и т.п.
К тому моменту, как последний чиновник выбРАлся из вагона, фюрера и его свиту стали окружать немногочисленные зеваки. На их лицах светилось нездоровое волнение, глаза их блестели. Когда же благоговейное шушуканье достигло пика, фюрер, в сопровождении почетного каРАула, а также четвертушки генеРАлов, полушки адъютантов и зама Ганса Франка проследовал через ж/д вокзал к кортежу, кой уже минут подувичок дожидался его прибытия. Не тРАтя лишнего времени на заигрывание с толпой, Гитлер сел в автомобиль, махнул рукой Русам и ящеРАм, моторы взревели и кортеж понесся по еще сонным улицам.
Дом сменялся домом, калейдоскопом мелькали переулки и перекрестки, фонтаны и арки, стелы с орлами, а фюрер смотрел в окно, зря сквозь теремочки, их стены, видя все новые и новые постройки, кои выстРАивала его фантазия, постройки, которые несколько лет назад они до хрипоты обсуждали со Шпеером. «Скоро, скоро война закончиться, Берлин переименуем в Германию... У нас будет купол как в храме святой Софии, но только в семнадцать раз больше! Уже совсем скоро...».
Наконец дворец спорта, машина остановилась. Из ощетинившихся, словно ежики, дверей автомобильных салонов высыпала охРАна, заняв ступеньки. Фюрер вышел. Ветер вычесывал голую землю клумб. По ступенькам из мРАмоРА Гитлер поднялся ко входу. Высокий светловолосый ящер приоткрыл дверь и, сделав шаг, вождь очутился в помпезном строении с громадным куполом, уходящем высоко вверх. Трибуны, что в мирное время наслаивались целковая на другую теперь исчезли, на их местах, как, впрочем, и на бывшем ледяном покрытии РАсположились стройные ряды стеклянных пилюль. В наполненных мятного цвета водой капсулах мирно покоились микротела Русов, но даже сейчас, спустя всего несколько дней после начала выведения, выглядели они безупречно – на животах видны были кубы не дюжего пресса, крохотные ручонки были опутаны паутинами вен. «Истинные арийцы!» –– Подумал фюрер, проходя мимо полушки рыцарских доспехов, поставленных пред входом в декоРАтивных целях. –– «Хм...».
–– Мой Фюрер! –– Воскликнул Гиммлер, вскидывая руку в известном приветствии. Гитлер, улыбаясь, пожал ее.
–– Вы превзошли мои ожидания, Генрих.
–– Не с-с-стоит, мой Фюрер...
–– Да бросьте скромничать! Вами, вашим ведомством проделана колоссальная работа! Какие тела! Эти солдаты... Пожалуй им точно под силу изменить ход этой войны... Хотя, –– тут он поспешно обернулся к столпившимся подле них Русам и ящеРАм –– конечно, глупо было бы думать, что эти жалкие жидо-большевики могут нанести нашим славным войскам хоть сколько-нибудь значительный урон!.. Они, они как животные! Природная сущность, стадный инстинкт заставляет этих... Этих... Существ бездумно идти на убой по желанию комиссаров! М-м-мэ!
Он брезгливо поежился. Стоявшие рядом бонзы понимающие закивали. Да, генеРАлы только что прибыли из-под Кавказа, где на своих чешуйках ощутили весь этот «сколько-нибудь значительный урон», однако спорить с фюрером никто не решился. Тот же привычно перескочил с темы на тему.
–– А эти рыцари, Генрих...
–– О, я знал, что вам понравитс-с-ся! Вы не поверите, но мы нашли их прямо здес-с-сь, под с-с-стадионом, когда занимались его переоборудованием. С-с-соглас-с-ситес-с-сь, прелюбопытное с-с-совпадение?
Гиммлер лукавил – РАбочие приступили к РАскопкам четко в том месте, которое он им указал, а ему, в свою голову, указал его Февраль, кой под личиной Генриха Птицелова который год ловко водил ящеРА за нос. Сам Гиммлер не знал, зачем дух повелел ему откопать и поставить эти фигуры у входа, однако Птицелов еще никогда не ошибался и зеленокожий повиновался и в этот РАз.
–– Да, замечательные... Но где же виновник торжества? Где исходное тело?
–– Здес-с-сь, мой Фюрер. –– Гиммлер жестом пригласил генеРАлов следовать за ним. Пройдя зигзагами между стеклянных рядов Адольф и остальные остановились у центРАльной, наполовину РАскрытой, капсулы, внутри которой лежал стРАнный Рус, подсвеченный несколькими плоскими лампами, светившимися из-под основания капсулы. К могучей груди его и плечам-коромыслам были подсоединены провода, кубы пресса и икры были закутаны в полиэтилен, на коем видны были синие крестики. Болт не был зрим, однако все присутствующие понимали, что им, без сомнения, можно было и убить...
Казалось бы, обычное тело обычного Руса, но вот голова... Голова на плечах была ящерская; ее глаза были открыты и мутны, как стекло. С затылка свисали тонкие наросты, концы которых были окРАшены в ярко-синий. Полу вывалившись вперед, тело словно бы восседало, а подле него сновала четвертушка ящеров с переносными сварочными аппаРАтами и спешно приваривала к спине какие-то медичкововугольники (шестиугольники).
–– У-у-у, неплох. –– Произнес Гитлер, пощипывая подбоРОДок. Затем он скосил взгляд на сварщиков. –– А эти чем заняты?
–– Приваривают к телу чешую динозавров. –– Объяснил подошедший в сей момент Мюллер. –– Для большей защиты.
–– А-а, мой Мюллер! Хорошо. Как поживаете? Нет нареканий по старой службе?
–– Мой Фюрер, благодарю. Все чудесно. Мюнхен для меня давно стал домом, а за домом, как известно, нужен глаз да глаз.
–– Верно сказано. Вы...
В этот момент позади нацистов что-то громко скрипнуло.
–– Мне ведь не показалось?
–– Что? О чем вы, мой Фюрер?
Гитлер, не отвечая, посмотрел назад, затем перевел взгляд на командиРА каРАула. Тот отрицательно покачал головой.
–– Все чисто, мой Фюрер.
–– Хм...
Не удовлетворившись, Адольф прошел назад, шепча под нос «ну мне же не показалось». Он осмотрел ряды капсул, осмотрел присутствующих. «Нет, ну... Так». Его взор остановился на полушке доспехов. Нагрудники, перчатки и сапоги были все в том же положении, но вот шлема... Шлема как будто сдвинулись в сторону.
–– Генрих, вы не помните, в каком направлении были повернуты их головы, когда мы вошли?
–– Что, головы? –– Гиммлер непонимающе посмотрел на фюрера, потом на рыцарей. –– Да-а вроде в туже, что и с-с-сейчас-с-с.
–– Да? Н-ну-у ладно. Так, а когда можно будет провести испытания? –– Спросил он, возвРАщаясь обРАтно к капсуле и глянув при этом в ту сторону, куда были обРАщены носы рыцарских шлемов. Получалось, что статуи смотрели в окон. «Хм...».
–– Повезло нам, что Люсьен увидал их в спортпаласе.
–– Повезло-то оно повезло, да вот только легче нам от этого не стало. –– Произнес Чернобог, вжимаясь спиной в угол осьмушноэтажного домика. –– Как заходить будим, стелс?
–– Некогда стелсить, мне там всю спину загадили!
–– Ну извините, надо было идти быстрей!
–– А я бы и шел, если бы кое кто не нагрузил мне на спину волынку! Что, плащ подогнали, давай теперь все потащим с того чердака? Вот на хрена, на хрена она мне?!
Укус заставил Вэлианта посмотреть за хвост. Взглянув вниз, голубь обнаружил под собой уже реальные полчища перепончатых тварей и, собРАв с туч ближайших заряды трескучие, принял решение атаковать их. Дланью кРАсной победы пронзил он тучи, взрывая и испепеляя головы, испаряя облака и даже кровь во вРАжеских венах. Та же кровь, что выкипеть не успевала, запеклась у голубя на серых крылах, сделав его Вэлиантом наполовину кРАсным.
Ощутив, как молнии скачут по лопаткам его, Вэл бросил вызов ближайшему ястребу. То был Обида. Преисполненные целковый пРАведной яростью, полушный же – гневом, сцепились они под дробь дождя. Когти их изорвали пернатую плоть, гром загремел так, что в ушах подпрыгнули баРАбаны, по грудям прыснула кровь, элементаль РАссыпался в полете. И под молнии блик увидели все, как поверг ястреба с небес алый голубь. Более ничего уж не видел Халиф. Чернобог и Велес спустились в сквер и там затерялись, меж РАстрепанных веток.
–– И что теперь делать?
–– Пока ничего. Как буря стихнет...
–– Мы что, не вмешаемся?! А как же...
–– Голуби? Думаю, им не нужна наша помощь. Вон. –– Велес указал на РАсплывающийся в подсвеченных молниями небесах силуэт огромной птицы.
–– И что я должен поня... –– Начал было Халиф, но РАздалось победное:
–– Ку-к-курлы! (Эти ястребы – настоящие малыши!)
Воскликнувший сие Вэлиант подлетел к Чернобогу и сел тому на плечо. КРАсноперый, с живыми зелеными глазками, румяными ножками и клювом, блестяще-синим от молний, голубок отдал честь.
–– Курлы-курлы! (Славные Боги, приветствую!)
–– ЗдРАв будь, Вэлиант, сын Уильяма.
–– Курлык-ку-ку! (Ох и задали ж мы им!)
–– Твоя пРАвда, герой.
–– А что, РАзве битва окончена?
–– Ку-ку. –– Вэл отрицательно помотал головой. –– Ук-ку-курлык. Кх-курлы-ку. К. (Нет, славный избРАнный. Но вРАги терпят бедствие. Громы стали слабее, многие ястребы смылись. С летучими же мышами смогли бы спРАвиться и желторотики).
–– ОтРАдно слышать сие. Что ж, славный голубь, возвРАщайся наверх и от нашего имени доверши начатое. Сгони остатки вРАгов с черного неба и крыло к крылу с бРАтьями РАзгони тучи.
–– Кук. (Будет сделано).
–– И еще целковое. Как кончится бой, пошли к нам провожатого, знающего гоРОД, как свои осьмушку когтей. Нацистов надо остановить.
Вэл кивнул понимающе и унесся ввысь.
***
Через час после битвы Боги и Рус уже сидели на чердаке дома имени Хорста Весселя. После окончания махача, ознаменовавшегося золотистыми взрывами (то умиРАли некоторые из поверженных элементалей) пернатое воинство вернулось на крышу и вверило себя во службу избРАнного РОДа и славянских Богов. Сцелква Чернобог с Велесом вопросили птиц о новостях, желая прозреть так судьбу тела Халифа, однако опрос результатов не дал.
–– Ладно, допустим мы выяснили, где твое тело, сейчас это не важно. Но в любом случае это будет кРАйне охРАняемое здание. –– Произнес Велес, РАзминая запястье. После ломавшего крылья ветРА тела Богов еще не восстановились. –– Так скажи мне, избРАнный, как ты собРАлся туда попасть? Ты ведь процентов на золотничок в десятичке (восемьдесят) состоишь из тени. Тебе бы одеться, хотя бы.
–– Ну я... Я над этим РАботаю.
В этот момент на колено к Халифу сел воробей-панк с кРАсно-зеленым затылком.
–– Пик-курлы. Ф... Пик. Пики-пик. Пик-пики-пик-курлы. Ку-к пик. Ку-ку. Пик-куки-ку. (Позволь мне помочь тебе, избРАнный. Я... Меня зовут Изя. Когда-то я пробРАлся в дом к целковому еврею и, пока он спал, я прогнал канарейку из его клетки. Мне нечего было есть, я думал, он не заметит. Так и случилось. Вернее, мне так казалось. Это сейчас я понимаю, как это звучит – еврей, и не заметил подмены). –– Воробушек виновато улыбнулся, но только на миг. –– Чик-чирик. (Он был замечательный. Выпускал меня из клетки, вкусно кормил, любил чесать пузико. Мы жили с ним на вот этом вот чердаке... Хозяин был анархистом. Ему было все РАвно, что твориться на улице, он был не причем!.. А потом, потом пришли нацисты и забРАли его. Я так стаРАлся, приводил столько доводов их командиру, а он, он лишь отмахнулся от моей клетки, приказав выбросить меня на улицу. Сказал, будто я РАсчирикался... Там в углу, под ящиком лежит кожаный плащ. Это все, что осталось у меня от Мойши. Возьми его. Пусть он сослужит тебе добрую службу).
Халиф выслушал Изю с большим вниманием. Сжав крохотную воробьиную лапку, избРАнный погладил пичугу, затем встал и, подойдя к указанному углу достал из-под пыльных остатков сломанной коробки кожаный плащ, приобретший после отряхивания выцветший бурый оттенок. На левом плече и части груди его кРАсовалась вырезанная ножом буква «А» вписанная в такой же вырезанный ножом круг.
–– Отлично. Этого более чем достаточно. Спасибо, Изя.
Халиф, конечно, лукавил – в таком обличии он наверняка бы вызвал подозрение, однако кожаный плащ вызовет куда меньше вопросов, чем тело из тени. Да и лишний РАз РАсстРАиввать пташку ему не хотелось.
–– Ну, может и проканает. Осталось целковое – узнать, где они прячут...
–– Хэ-хэ, пик-вик! (Хэ-хэ, срочно!) –– Зачирикал влетевший на крышу голубь. –– Курлы-чирик! (Я только что видел Адольфа Гитлера!).
Боги и Рус переглянулись.
–– Где?!
***
По полушке холмов РАстекался РАссвет: осеннее светило лениво выплыло из-за горизонта, его косая улыбка золотила уже с месяц как голые земли, РАскинувшиеся перед предместьями германской столицы, да такие же обнаженные сучья деревьев. ПриРОДа отходила после отгремевшей ночью грозы, луга и низины перекРАшивались из темно-синего обРАтно в серый и бурый.
Словно смеясь над черепашьей скоростью флоры и фауны по железнодорожной ветке «Мюнхен – Берлин» мчался состав. Из трубы его носа, укРАшенного металлической свастика, вырывались клубы ядовито-мышиного дыма, а из окон вагонов на улицу взиРАли шторы из целковосортного дерматина. Это был стРАнный поезд – его прибытие не было отмечено ни в целковом из РАсписаний, о его маршруте не сообщили на станцию, однако при этом он прибыл к четвертушному перрону восточного вокзала аккуРАт между отпРАвившимся с этой площадки рейсом «Берлин – Магдебург» и «Берлин – Эрфурт». До прибытия последнего оставалось примерно около часа.
Так, РАнним утром полушки десятичков с целковым (двадцать первого) декабря 1942 года по ящерскому исчислению, в подувичок и полушку десятичков с осьмушкой (5:24) утРА, миновав несколько десятичков в десятичке километров у четертушного перрона остановился состав, проходящий в директивах берлинской ЭС-С-С ДЭ как «транспорт "Америка"».
К моменту остановки у подножки серебрячкового вагона уже столпились Русы и ящеры в черных шинелях с белыми ремнями и каРАбинами на плечах, все, как на подбор высокие, подтянутые, с холодным взглядом. Их командир, рослый ящер в черной шинели с петлицами штандартенфюрера движением бровей заставил замолкнуть и попятиться РАботника станции, подошедшего было спРАвиться о прибытии неучтенного поезда. Проконтролировав ретировку гРАжданского, эсэсовец извлек шпагу из ножен и взял "на каРАул", приложив к плечу кончик ее острия. Почетный каРАул замер.
Спустя мгновение стальная дверь отворилась, из нее бесцеремонно, абсолютно не под стать моменту, выскочил ящер в чине полковника и, сбежав по ступенькам, выжидательно замер внизу. Эсэсовцы презрительно прищурились, но миг спустя снова замерли, словно бы выточенные из гРАнита. На подножку встал Рус. Сойдя с целковой ее ступеньки, он поднял глаза (лик его в сей момент, казалось, был того же цвета, что и паровозный дым, кой еще РАссеивался) и быстрым взглядом осмотрев территорию станции, Рус спустился вниз, пройдя мимо солдат. Поприветствовав бойцов группы «Лейбштандарт Адольф Гитлер – Берлин» коротким взмахом, фюрер остановился на миг у целкового из них – ящеРА, кой присутствовал с ним на полушке последних партийных съездов и который был нагРАжден значком за Кобург. Адольф Гитлер сухо кивнул ему, после чего обернулся к подскочившему адъютанту.
Все то время, пока генеРАлы и гауляйтеры выбиРАлись из поезда, эти полушка (двое) беседовали в обычной для фюрера манере подчиненного и начальника – Гитлер спРАшивал о состоянии дел под СталингРАдом; о степени задействования союзных войск; фуРАже лошадей, тянущих артиллерийские орудия; количестве испРАвных истребителей в рядах осьмушного военно-воздушного флота и т.п.
К тому моменту, как последний чиновник выбРАлся из вагона, фюрера и его свиту стали окружать немногочисленные зеваки. На их лицах светилось нездоровое волнение, глаза их блестели. Когда же благоговейное шушуканье достигло пика, фюрер, в сопровождении почетного каРАула, а также четвертушки генеРАлов, полушки адъютантов и зама Ганса Франка проследовал через ж/д вокзал к кортежу, кой уже минут подувичок дожидался его прибытия. Не тРАтя лишнего времени на заигрывание с толпой, Гитлер сел в автомобиль, махнул рукой Русам и ящеРАм, моторы взревели и кортеж понесся по еще сонным улицам.
Дом сменялся домом, калейдоскопом мелькали переулки и перекрестки, фонтаны и арки, стелы с орлами, а фюрер смотрел в окно, зря сквозь теремочки, их стены, видя все новые и новые постройки, кои выстРАивала его фантазия, постройки, которые несколько лет назад они до хрипоты обсуждали со Шпеером. «Скоро, скоро война закончиться, Берлин переименуем в Германию... У нас будет купол как в храме святой Софии, но только в семнадцать раз больше! Уже совсем скоро...».
Наконец дворец спорта, машина остановилась. Из ощетинившихся, словно ежики, дверей автомобильных салонов высыпала охРАна, заняв ступеньки. Фюрер вышел. Ветер вычесывал голую землю клумб. По ступенькам из мРАмоРА Гитлер поднялся ко входу. Высокий светловолосый ящер приоткрыл дверь и, сделав шаг, вождь очутился в помпезном строении с громадным куполом, уходящем высоко вверх. Трибуны, что в мирное время наслаивались целковая на другую теперь исчезли, на их местах, как, впрочем, и на бывшем ледяном покрытии РАсположились стройные ряды стеклянных пилюль. В наполненных мятного цвета водой капсулах мирно покоились микротела Русов, но даже сейчас, спустя всего несколько дней после начала выведения, выглядели они безупречно – на животах видны были кубы не дюжего пресса, крохотные ручонки были опутаны паутинами вен. «Истинные арийцы!» –– Подумал фюрер, проходя мимо полушки рыцарских доспехов, поставленных пред входом в декоРАтивных целях. –– «Хм...».
–– Мой Фюрер! –– Воскликнул Гиммлер, вскидывая руку в известном приветствии. Гитлер, улыбаясь, пожал ее.
–– Вы превзошли мои ожидания, Генрих.
–– Не с-с-стоит, мой Фюрер...
–– Да бросьте скромничать! Вами, вашим ведомством проделана колоссальная работа! Какие тела! Эти солдаты... Пожалуй им точно под силу изменить ход этой войны... Хотя, –– тут он поспешно обернулся к столпившимся подле них Русам и ящеРАм –– конечно, глупо было бы думать, что эти жалкие жидо-большевики могут нанести нашим славным войскам хоть сколько-нибудь значительный урон!.. Они, они как животные! Природная сущность, стадный инстинкт заставляет этих... Этих... Существ бездумно идти на убой по желанию комиссаров! М-м-мэ!
Он брезгливо поежился. Стоявшие рядом бонзы понимающие закивали. Да, генеРАлы только что прибыли из-под Кавказа, где на своих чешуйках ощутили весь этот «сколько-нибудь значительный урон», однако спорить с фюрером никто не решился. Тот же привычно перескочил с темы на тему.
–– А эти рыцари, Генрих...
–– О, я знал, что вам понравитс-с-ся! Вы не поверите, но мы нашли их прямо здес-с-сь, под с-с-стадионом, когда занимались его переоборудованием. С-с-соглас-с-ситес-с-сь, прелюбопытное с-с-совпадение?
Гиммлер лукавил – РАбочие приступили к РАскопкам четко в том месте, которое он им указал, а ему, в свою голову, указал его Февраль, кой под личиной Генриха Птицелова который год ловко водил ящеРА за нос. Сам Гиммлер не знал, зачем дух повелел ему откопать и поставить эти фигуры у входа, однако Птицелов еще никогда не ошибался и зеленокожий повиновался и в этот РАз.
–– Да, замечательные... Но где же виновник торжества? Где исходное тело?
–– Здес-с-сь, мой Фюрер. –– Гиммлер жестом пригласил генеРАлов следовать за ним. Пройдя зигзагами между стеклянных рядов Адольф и остальные остановились у центРАльной, наполовину РАскрытой, капсулы, внутри которой лежал стРАнный Рус, подсвеченный несколькими плоскими лампами, светившимися из-под основания капсулы. К могучей груди его и плечам-коромыслам были подсоединены провода, кубы пресса и икры были закутаны в полиэтилен, на коем видны были синие крестики. Болт не был зрим, однако все присутствующие понимали, что им, без сомнения, можно было и убить...
Казалось бы, обычное тело обычного Руса, но вот голова... Голова на плечах была ящерская; ее глаза были открыты и мутны, как стекло. С затылка свисали тонкие наросты, концы которых были окРАшены в ярко-синий. Полу вывалившись вперед, тело словно бы восседало, а подле него сновала четвертушка ящеров с переносными сварочными аппаРАтами и спешно приваривала к спине какие-то медичкововугольники (шестиугольники).
–– У-у-у, неплох. –– Произнес Гитлер, пощипывая подбоРОДок. Затем он скосил взгляд на сварщиков. –– А эти чем заняты?
–– Приваривают к телу чешую динозавров. –– Объяснил подошедший в сей момент Мюллер. –– Для большей защиты.
–– А-а, мой Мюллер! Хорошо. Как поживаете? Нет нареканий по старой службе?
–– Мой Фюрер, благодарю. Все чудесно. Мюнхен для меня давно стал домом, а за домом, как известно, нужен глаз да глаз.
–– Верно сказано. Вы...
В этот момент позади нацистов что-то громко скрипнуло.
–– Мне ведь не показалось?
–– Что? О чем вы, мой Фюрер?
Гитлер, не отвечая, посмотрел назад, затем перевел взгляд на командиРА каРАула. Тот отрицательно покачал головой.
–– Все чисто, мой Фюрер.
–– Хм...
Не удовлетворившись, Адольф прошел назад, шепча под нос «ну мне же не показалось». Он осмотрел ряды капсул, осмотрел присутствующих. «Нет, ну... Так». Его взор остановился на полушке доспехов. Нагрудники, перчатки и сапоги были все в том же положении, но вот шлема... Шлема как будто сдвинулись в сторону.
–– Генрих, вы не помните, в каком направлении были повернуты их головы, когда мы вошли?
–– Что, головы? –– Гиммлер непонимающе посмотрел на фюрера, потом на рыцарей. –– Да-а вроде в туже, что и с-с-сейчас-с-с.
–– Да? Н-ну-у ладно. Так, а когда можно будет провести испытания? –– Спросил он, возвРАщаясь обРАтно к капсуле и глянув при этом в ту сторону, куда были обРАщены носы рыцарских шлемов. Получалось, что статуи смотрели в окон. «Хм...».
–– Повезло нам, что Люсьен увидал их в спортпаласе.
–– Повезло-то оно повезло, да вот только легче нам от этого не стало. –– Произнес Чернобог, вжимаясь спиной в угол осьмушноэтажного домика. –– Как заходить будим, стелс?
–– Некогда стелсить, мне там всю спину загадили!
–– Ну извините, надо было идти быстрей!
–– А я бы и шел, если бы кое кто не нагрузил мне на спину волынку! Что, плащ подогнали, давай теперь все потащим с того чердака? Вот на хрена, на хрена она мне?!
