- Сделай всё правильно, и мы кое-куда прокатимся, - обнадёживающе промурлыкала Мария.
- Тебе понравится, - расплылась в улыбке Антуанетта, подталкивая к выходу загостившегося мужчину.
На лестнице стихли шаги следователя. Директор тоскливо упёрся лбом в стол. Вот опять он остался наедине с двумя дурными бабами, а единственный защитник утёк. Хотя пользы от таких… Ему видите ли Синий нужен какой-то… Тьфу! А он из-за этого мента ещё под пулю полез… Вот и делай людям добро.
— Чего лицо такое кислое? — брюнетка устроилась у окна и уткнулась в свой телефон, временами заглядывая в оставленный Алексеем листок.
— Тошно, — хмуро выдал парень. — Тошно мне у вас.
— Унитаз прямо и направо. На кухне не блевать, — не отрываясь от своего занятия, направила женщина.
Толик было набрал воздуха в лёгкие для гневной отповеди, но потом махнул рукой и вышел. Только нервы тратить.
На кушетке, обложившись подушками, примостилась пегая золушка. На коленях у неё тихо жужжал махонький красный ноутбук. Парень, недолго думая, нырнул под бок, заглядывая в светящийся экран. Увеличенный участок карты, какие-то точки, закладка с пригородными маршрутами…
— Машенька, солнышко… давай лучше кино посмотрим, — приобнял он девушку. — Скучно тут у вас, хоть сдохни.
Пегая поёжилась, двумя пальцами снимая с плеча чужую руку, и со вздохом закрыла страницы.
— Издыхать не надо, — едва заметно улыбнулась она. — Не люблю перекапывать наши родные суглинки. В интернет не лезь, — поколебавшись, Мария вручила ему своего миниатюрного монстра. — В этой папке поищи, были какие-то фильмы…
— Маш, сходи за хлебушком, и сыра ещё надо, — жалобно протянула со своего нашеста Антуанетта.
— Ладно, — пегая слезла на пол, покрутилась, выискивая джинсы, — всё равно сапоги из ремонта забирать…
Толик порылся в указанной папке. Всего три фильма: два старых, скучных ужастика и детская комедия с Бандерасом… М-да, аляповатые вкусы у золушки не только в одежде. Не повезло девочке с воспитанием, видимо, некому было расширить горизонты, в люди вывести… Парень даже слегка расстроился. А ведь данные есть. Может ей заняться? О приличном обществе рассказать, накидать список литературы, вместе в магазин сходить, одежду выбрать… План миссионерской деятельности вырисовывался сам собой, обрастая деталями.
«Зажатый, закомплексованый ребёнок», — резюмировал для себя директор, прокручивая в голове осторожные, словно тень, полуулыбки мелированной золушки, безучастность к комплиментам, уход от прикосновений, молчаливость…
«Она мне ещё спасибо, скажет», — занятый просветительскими мыслями, парень принялся изучать остальное содержимое компьютера.
Других фильмов, похоже, не было, да и папки имели ни о чём не говорящие числовые обозначения.
«Творчество», — неожиданно наткнулся он, хоть на что-то названное по-человечески. Толик почти застонал: и у этой творчество! Куда ни плюнь одни таланты. Неужели и эта лепит лягушат?! Или рисует?
— Держи свой «бородинский», — Мария, забросила покупки на кухню, что-то прощебетала подруге про сапоги и, стягивая на ходу верхний свитер, вернулась в комнату.
Парень был торжественно серьёзен. Он сидел неестественно прямо, сложив губы в тонкую обвинительную линию. Пегая слегка подняла брови, разглядывая новый вариант Фемиды, застывший у неё на кушетке.
— Фильмы не пошли? — предположила она, устав играть в «гляделки».
— Вот это что? — ледяным тоном поинтересовался директор, разворачивая к ней экран.
Девушка поначалу нахмурилась, но рассмотрев причину негодования, расцвела невинной улыбкой:
— А это фотки мои, — облегчённо рассмеялась она. — Я-то уж подумала… Ты зачем в документы полез?
Директор её веселья не разделял и по-прежнему старательно сводил брови на переносице.
— Что такое то? — пегая присела на корточки вровень с экраном, разглядывая изображение. — Чего тебя так перекосило? Занавески не гармонируют с моими туфлями?
— Да к чёрту занавески! — наконец, прорвало Толика. — У тебя на стенке мужик распят! Голый. В верёвках и… довольный!
— Ну, знаешь, некоторым нравится, — как ни в чём не бывало, пожала плечами золушка.
— То есть… то есть… — парень задохнулся от такой невиданной наглости. — То есть тебе не стыдно?!
— Нееет, — удивлённо на него поглядывая, протянула Мария.
— Ну, ты хотя бы лечишься? — с надеждой переспросил Толик.
— А что у меня проказа?
Директор замолк и задумался.
— Ты даже не понимаешь… — сокрушённо произнёс он, вздохнув. — Пока ты не откажешься от подобных развлечений, в твоей жизни не будет порядка. Возможно, сейчас тебе всё кажется смешным, не серьёзным… Но это психическое расстройство. Ты уже покатилась по наклонной. И вот, когда лет через десять ты деградируешь окончательно, и никто не захочет с тобой общаться, вот тогда-то ты и вспомнишь, что был человек, который тебя предупреждал. Но будет поздно… Подумай об этом, — наставительно посоветовал парень, перекладывая на постель ноутбук и неспешно удаляясь в ванную мимо обалдевшей золушки.
Телефонная трель нарушила мирный рабочий гул кабинета. Не то чтобы звонок был неожиданным, скорее наоборот, Алексей готовился к нему с самого утра. Всё равно рука неосознанно дёрнулась, и вместо двойки в отчёте появилось нечто непотребное. Следователь поскорее сгрёб мобильник и проскользнул на улицу, от души костеря себя за несдержанность.
— Слушаю, — за пару вдохов, он успел выровнять голос. Уверенный слегка покровительственный тон, чёткое произношение, лаконичность.
— Всё готово? — на том конце филигранно воспроизвели его манеру.
— Почти… — Алексей закусил губу, ожидая, что вот это может стать финальной фразой всего разговора.
Трубку не бросили. Но тишина явно требовала объяснений.
— Ещё два дня, — рискнул озвучить мужчина. Срок почти вдвое превышал отведённое ему время. — Никто не сделает быстрее, — прозвучало спокойно и внушительно, он бы сам себе поверил…
— Вечером приезжай, — ответ и обрыв связи.
Номер не определился. Не доверяют… не заслужил. Алексей убрал потухший мобильник в карман и невольно провёл пальцем по закушенной губе. Плохая привычка. Но в остальном… кажется, он молодец.
Вырваться с работы получилось уже ближе к полуночи. У подъезда фонарь бьёт по глазам, а внутри темно. Специально? Вряд ли… Бдительная Елизавета Семёновна что-то причитала о пацанах из восемнадцатой квартиры, которые через день выкручивают лампочки…
Следователь выждал пару секунд прежде, чем шагнуть на лестницу. Тихо, и глаза уже различали контуры: ступеньки, почтовые ящики, пепельница у раскрытого окна… «А курят из двадцать первой и двадцать шестой», — услужливо всплыл в памяти торопливый старушечий голос. Мужчина недовольно потряс головой, изгоняя сторонние мысли. Вот ведь неугомонная бабка, всю плешь проела, что ни квартира, то у неё бордель или «малина». Студентки обязательно проститутки, гасторбайтеры — террористы, а вот двух милых девушек-киллеров она почему-то не учла!
Третий этаж. Алексей замялся у порога. Звонить или стучать? Тихо щёлкнул замок. Мужчина шагнул вслед за открывающейся внутрь дверью. Где-то на заднем плане успела промелькнуть мысль, что тьма в коридоре это не есть хорошо. С первого же шага его резко ткнули носом в стену. В затылок вжался ствол. Мужчина рефлекторно дёрнулся, но его удержали за плечи.
— Тише, — голос ровный, обволакивающий. Чёрный бархат. — Пять минут постой спокойно.
Алексей постарался не напрягаться. В самом деле, а чего он ждал? Не к тёще на блины ехал.
Чужие руки ловко принялись простукивать его карманы, проверили пояс, нырнули под рубашку.
— Оружия нет, прослушки тоже, — предупредил мужчина, ощущая, как ладонь затормозила в районе пупка. Небольшой обыск пережить можно, но вот насколько детальным он будет?
Пальцы выскользнули из-под одежды, оставляя после себя приятное тепло.
— Ну, что проходи. Гостем будешь, — хлопнула его по плечу брюнетка, первой покидая коридор.
Свет горел только на кухне, заложник… или хрен знает, как назвать, этого дотошного мозгоклюя, видимо уже спал. От чашки с кофе поднялась каштаново-белобрысая голова. Следователь приветственно кивнул второй киллерше и присел на край скамьи.
— В срок ты не уложился, — констатировала Антуанетта, закрыв дверь на кухню.
— Я уже объяснил. Если не доверять мне даже в мелочах, то и затеваться было бесполезно, — мужчина устало вздохнул, переводя взгляд на холодильник. Поесть дома он так и не удосужился, а Макдональдс на углу отчего-то закрыли…
— Ань, пирог достань с брынзой, — подала голос пегая, — а то он тебя не довезёт.
— Что сказал Синий? Где Яна? — Алексею хотелось ясности. Ночью голова и так плохо соображает, а его тут ещё и задвигают, как несмышлёныша.
— Ничего не сказал, — без обиняков выдала Антуанетта, освобождая от фольги осетинский пирог. — На твоей девчонке у него свет клином не сошёлся. Это Маша расстаралась.
— Я тебе ничего обещать не буду, — ответила на удивлённый взгляд следователя пегая. — Может быть это пустое. Но завтра ночью соберётся масштабный шабаш, и не для всех сочувствующих, а закрытый, для посвящённых. Я думаю, что единственная за последние сто лет «ушедшая в ночь» будет весомой темой для разговора.
— Шабаш, значит, — дверь, тихонько тренькнув, отворилась от лёгкого пинка.
Директор, заспанно щурясь от света, хмуро оглядел всех присутствующих.
— Меня, значит, посвящать в свои планы не обязательно? Надо оно мне или нет, без разницы? — укоризненно продолжил Толик, приглаживая разлохматившуюся шевелюру. — Я вот ни на какой шабаш не поеду, — парень выудил из раковины чашку и двинулся к столу, узрев съестное.
Алексей чуть сдвинулся в сторону, освобождая место для вставшего не с той ноги директора.
— Я с ней не сяду! — парень сцапал кусок со стола и, нахохлившись, уселся на ведре у окна, подальше от мелированной золушки.
— Чего это? — подняла бровь брюнетка, глядя на его выкрутасы.
— Я с садистами за одним столом сидеть не буду, — не поворачиваясь, буркнул Толик. — А она ещё извращения эти фотографирует!
Лицо Антуанетты на секунду вытянулось, но что-то вспомнив, она только махнула рукой.
— Ты меня не путай. Маш, это он про твой летний отрыв, что ли? — женщина глянула на криво усмехнувшуюся подругу. – Ну, так там у всех рожи вроде довольные…
— Да мало ли! — гневно засопел директор. — Это преступление против человечности… против мужиков!
— А у нас следователь есть, давай узнаем? — оживилась брюнетка, почуяв спор.
Толик выжидательно уставился на занятого своими мыслями мужчину.
— Я не знаю про что вы тут, — наморщил лоб Алексей, абсолютно не желая вникать в детсадовские разборки, — но если всё добровольно, без травм и претензий…
— Да, ну вас, — Толик завернулся в одеяло с подоконника и занялся пирогом.
— Когда едем? — воспользовался жующим затишьем следователь.
— Вот сейчас чай допьешь, и поедем, — отозвалась Антуанетта. — Ты же на машине?
Алексей кивнул.
— Всем ехать, смысла нет, — вышла из задумчивости Мария. — Надо бы мне с тобой собраться, — взглянула она на мужчину, — но у меня была одна неприятная история, и светится на шабаше мне не с руки… Я договорилась, вас с Аней встретят и проведут на место. Дальше сам.
— Я понял, спасибо, — Алексей залпом опрокинул в себя содержимое кружки и развернулся к скучающей брюнетке. — Поехали?
Полупустые ночные улицы, свет встречных фар в лицо, и тишина в салоне, нарушаемая редкими, отрывистыми указаниями сидящей рядом киллерши. Алексей тряхнул головой, отгоняя дремоту, и словно невзначай мазанул взглядом по тёмному силуэту попутчицы. Как её там подружка называла? Антуанетта? Забавно… Для директора пусть оно так, конечно, и остаётся. Ему ни к чему. А вот для следователя: Анна Валерьевна Смольская, 29 лет. В юности чемпионка области по биатлону – подающее надежды дарование. Потом травма, замужество… потом пропала. И вот, надо же, нашлась. Уже Антуанеттой, снайпером, наёмной убийцей в паре с какой-то пигалицей… Марией Сергеевной Шиловой – сиротой, творческой личностью, у которой семь лет назад была попытка к самоубийству после изнасилования. Мужчина нахмурился, припоминая детали чужой не слишком радостной жизни: постановка на учёт, реабилитация, антидепрессанты, коими она второй раз и отравилась… А дальше сведения обрывались. Местожительства сменила, нигде не регистрировалась, нет ни банковских карт, ни телефона. Да и не интересна она была никому, разве что теперь одному беспокойному следователю, который сам до сих пор не понял, во что вляпался и куда едет уже добрых полтора часа.
- Сейчас по просёлочной дороге и на перекрёстке налево, - чуть хрипловатым от долгого молчания голосом произнесла Антуанетта. – Скоро на месте будем.
- И что там? «Малина»? – криво усмехнулся мужчина.
- Ежевика, - прикрыв рот рукой, зевнула киллерша. – А вообще, если тебе не надо…
- Надо, надо, - торопливо заверил Алексей. – Раз есть шанс про Яну узнать, то хоть к чёрту на рога.
На тесную улочку богом забытой деревеньки они свернули уже в предрассветных сумерках. Заросшие бурьяном огороды, заколоченные окна домов, проржавевший остов машины на обочине…
- Десятый, одиннадцатый… а вот и тринадцатый! Тормози.
«Ну да, тринадцатый дом по Чернолесской улице – это звучит», - усмехнулся про себя мужчина, разглядывая старую, но, несмотря на серость брёвен, крепкую конструкцию.
- Междугородний съезд нечисти, говоришь? – с сомнением протянул Алексей. – Как-то скромно всё у детей ночи… В эту избушку больше десяти человек не впихнёшь.
- Сбор же не здесь будет, - вытащила из машины свои вещи киллерша. – Тут Машины знакомые остановились. «Летучие мышки» для шабаша специально пустующие деревеньки выбирают. Некоторые сразу на само действо приезжают, а некоторые и в «брошенках» пожить не брезгуют. Приобщиться, так сказать, к энергетике, место почувствовать, - высказалась Антуанетта, обозревая улочку. – Пошли, что ли, знакомиться. Маша сказала, нас примут.
Честно говоря, Алексей и сам бы не смог толком объяснить, что ожидал увидеть, поднявшись по обросшей мхом лесенке и заглянув в чёрную утробу дома. Скорее всего, кучку размалёванных подростков. Но у порога их встретила заспанная женщина средних лет, представилась Ларисой и пригласила на кухню.
- Так значит, это вы от нашей бабочки? – разливая по чашкам кипяток из термоса, зевнула она.
- Бабочки? – удивился мужчина, коротко мазанув взглядом по ещё трём парам обуви у входа, и медленно двинулся к окну, которое зелёной бахромой прикрыла вымахавшая в рост дома крапива.
- Ну да, Маша – Чёрный Махаон, - на столе появилась тарелка с сушками и разломанная на дольки шоколадка. – А в той комнате у меня муж спит и дети. Не переживайте, - слабо улыбнулась готесса. - Все адекватные, по ночам кровь не пьют.
- Да нет, я и не думал… Я… Извините, - виновато вздохнул мужчина, садясь к столу и оставляя, и правда, не слишком красивые попытки заглянуть в прикрытый шторой закуток.
- Ничего, - кивнула головой Лариса. - Про наш маленький шабаш каких только ужасов не напридумывали: и кошек мы потрошим, и оргии устраиваем, и девственниц в жертву приносим…
- А на самом деле? – окуная сушку в чай, глянул на женщину Алексей. – Люди не пропадают?
- Тебе понравится, - расплылась в улыбке Антуанетта, подталкивая к выходу загостившегося мужчину.
ГЛАВА 6
На лестнице стихли шаги следователя. Директор тоскливо упёрся лбом в стол. Вот опять он остался наедине с двумя дурными бабами, а единственный защитник утёк. Хотя пользы от таких… Ему видите ли Синий нужен какой-то… Тьфу! А он из-за этого мента ещё под пулю полез… Вот и делай людям добро.
— Чего лицо такое кислое? — брюнетка устроилась у окна и уткнулась в свой телефон, временами заглядывая в оставленный Алексеем листок.
— Тошно, — хмуро выдал парень. — Тошно мне у вас.
— Унитаз прямо и направо. На кухне не блевать, — не отрываясь от своего занятия, направила женщина.
Толик было набрал воздуха в лёгкие для гневной отповеди, но потом махнул рукой и вышел. Только нервы тратить.
На кушетке, обложившись подушками, примостилась пегая золушка. На коленях у неё тихо жужжал махонький красный ноутбук. Парень, недолго думая, нырнул под бок, заглядывая в светящийся экран. Увеличенный участок карты, какие-то точки, закладка с пригородными маршрутами…
— Машенька, солнышко… давай лучше кино посмотрим, — приобнял он девушку. — Скучно тут у вас, хоть сдохни.
Пегая поёжилась, двумя пальцами снимая с плеча чужую руку, и со вздохом закрыла страницы.
— Издыхать не надо, — едва заметно улыбнулась она. — Не люблю перекапывать наши родные суглинки. В интернет не лезь, — поколебавшись, Мария вручила ему своего миниатюрного монстра. — В этой папке поищи, были какие-то фильмы…
— Маш, сходи за хлебушком, и сыра ещё надо, — жалобно протянула со своего нашеста Антуанетта.
— Ладно, — пегая слезла на пол, покрутилась, выискивая джинсы, — всё равно сапоги из ремонта забирать…
Толик порылся в указанной папке. Всего три фильма: два старых, скучных ужастика и детская комедия с Бандерасом… М-да, аляповатые вкусы у золушки не только в одежде. Не повезло девочке с воспитанием, видимо, некому было расширить горизонты, в люди вывести… Парень даже слегка расстроился. А ведь данные есть. Может ей заняться? О приличном обществе рассказать, накидать список литературы, вместе в магазин сходить, одежду выбрать… План миссионерской деятельности вырисовывался сам собой, обрастая деталями.
«Зажатый, закомплексованый ребёнок», — резюмировал для себя директор, прокручивая в голове осторожные, словно тень, полуулыбки мелированной золушки, безучастность к комплиментам, уход от прикосновений, молчаливость…
«Она мне ещё спасибо, скажет», — занятый просветительскими мыслями, парень принялся изучать остальное содержимое компьютера.
Других фильмов, похоже, не было, да и папки имели ни о чём не говорящие числовые обозначения.
«Творчество», — неожиданно наткнулся он, хоть на что-то названное по-человечески. Толик почти застонал: и у этой творчество! Куда ни плюнь одни таланты. Неужели и эта лепит лягушат?! Или рисует?
— Держи свой «бородинский», — Мария, забросила покупки на кухню, что-то прощебетала подруге про сапоги и, стягивая на ходу верхний свитер, вернулась в комнату.
Парень был торжественно серьёзен. Он сидел неестественно прямо, сложив губы в тонкую обвинительную линию. Пегая слегка подняла брови, разглядывая новый вариант Фемиды, застывший у неё на кушетке.
— Фильмы не пошли? — предположила она, устав играть в «гляделки».
— Вот это что? — ледяным тоном поинтересовался директор, разворачивая к ней экран.
Девушка поначалу нахмурилась, но рассмотрев причину негодования, расцвела невинной улыбкой:
— А это фотки мои, — облегчённо рассмеялась она. — Я-то уж подумала… Ты зачем в документы полез?
Директор её веселья не разделял и по-прежнему старательно сводил брови на переносице.
— Что такое то? — пегая присела на корточки вровень с экраном, разглядывая изображение. — Чего тебя так перекосило? Занавески не гармонируют с моими туфлями?
— Да к чёрту занавески! — наконец, прорвало Толика. — У тебя на стенке мужик распят! Голый. В верёвках и… довольный!
— Ну, знаешь, некоторым нравится, — как ни в чём не бывало, пожала плечами золушка.
— То есть… то есть… — парень задохнулся от такой невиданной наглости. — То есть тебе не стыдно?!
— Нееет, — удивлённо на него поглядывая, протянула Мария.
— Ну, ты хотя бы лечишься? — с надеждой переспросил Толик.
— А что у меня проказа?
Директор замолк и задумался.
— Ты даже не понимаешь… — сокрушённо произнёс он, вздохнув. — Пока ты не откажешься от подобных развлечений, в твоей жизни не будет порядка. Возможно, сейчас тебе всё кажется смешным, не серьёзным… Но это психическое расстройство. Ты уже покатилась по наклонной. И вот, когда лет через десять ты деградируешь окончательно, и никто не захочет с тобой общаться, вот тогда-то ты и вспомнишь, что был человек, который тебя предупреждал. Но будет поздно… Подумай об этом, — наставительно посоветовал парень, перекладывая на постель ноутбук и неспешно удаляясь в ванную мимо обалдевшей золушки.
Телефонная трель нарушила мирный рабочий гул кабинета. Не то чтобы звонок был неожиданным, скорее наоборот, Алексей готовился к нему с самого утра. Всё равно рука неосознанно дёрнулась, и вместо двойки в отчёте появилось нечто непотребное. Следователь поскорее сгрёб мобильник и проскользнул на улицу, от души костеря себя за несдержанность.
— Слушаю, — за пару вдохов, он успел выровнять голос. Уверенный слегка покровительственный тон, чёткое произношение, лаконичность.
— Всё готово? — на том конце филигранно воспроизвели его манеру.
— Почти… — Алексей закусил губу, ожидая, что вот это может стать финальной фразой всего разговора.
Трубку не бросили. Но тишина явно требовала объяснений.
— Ещё два дня, — рискнул озвучить мужчина. Срок почти вдвое превышал отведённое ему время. — Никто не сделает быстрее, — прозвучало спокойно и внушительно, он бы сам себе поверил…
— Вечером приезжай, — ответ и обрыв связи.
Номер не определился. Не доверяют… не заслужил. Алексей убрал потухший мобильник в карман и невольно провёл пальцем по закушенной губе. Плохая привычка. Но в остальном… кажется, он молодец.
Вырваться с работы получилось уже ближе к полуночи. У подъезда фонарь бьёт по глазам, а внутри темно. Специально? Вряд ли… Бдительная Елизавета Семёновна что-то причитала о пацанах из восемнадцатой квартиры, которые через день выкручивают лампочки…
Следователь выждал пару секунд прежде, чем шагнуть на лестницу. Тихо, и глаза уже различали контуры: ступеньки, почтовые ящики, пепельница у раскрытого окна… «А курят из двадцать первой и двадцать шестой», — услужливо всплыл в памяти торопливый старушечий голос. Мужчина недовольно потряс головой, изгоняя сторонние мысли. Вот ведь неугомонная бабка, всю плешь проела, что ни квартира, то у неё бордель или «малина». Студентки обязательно проститутки, гасторбайтеры — террористы, а вот двух милых девушек-киллеров она почему-то не учла!
Третий этаж. Алексей замялся у порога. Звонить или стучать? Тихо щёлкнул замок. Мужчина шагнул вслед за открывающейся внутрь дверью. Где-то на заднем плане успела промелькнуть мысль, что тьма в коридоре это не есть хорошо. С первого же шага его резко ткнули носом в стену. В затылок вжался ствол. Мужчина рефлекторно дёрнулся, но его удержали за плечи.
— Тише, — голос ровный, обволакивающий. Чёрный бархат. — Пять минут постой спокойно.
Алексей постарался не напрягаться. В самом деле, а чего он ждал? Не к тёще на блины ехал.
Чужие руки ловко принялись простукивать его карманы, проверили пояс, нырнули под рубашку.
— Оружия нет, прослушки тоже, — предупредил мужчина, ощущая, как ладонь затормозила в районе пупка. Небольшой обыск пережить можно, но вот насколько детальным он будет?
Пальцы выскользнули из-под одежды, оставляя после себя приятное тепло.
— Ну, что проходи. Гостем будешь, — хлопнула его по плечу брюнетка, первой покидая коридор.
Свет горел только на кухне, заложник… или хрен знает, как назвать, этого дотошного мозгоклюя, видимо уже спал. От чашки с кофе поднялась каштаново-белобрысая голова. Следователь приветственно кивнул второй киллерше и присел на край скамьи.
— В срок ты не уложился, — констатировала Антуанетта, закрыв дверь на кухню.
— Я уже объяснил. Если не доверять мне даже в мелочах, то и затеваться было бесполезно, — мужчина устало вздохнул, переводя взгляд на холодильник. Поесть дома он так и не удосужился, а Макдональдс на углу отчего-то закрыли…
— Ань, пирог достань с брынзой, — подала голос пегая, — а то он тебя не довезёт.
— Что сказал Синий? Где Яна? — Алексею хотелось ясности. Ночью голова и так плохо соображает, а его тут ещё и задвигают, как несмышлёныша.
— Ничего не сказал, — без обиняков выдала Антуанетта, освобождая от фольги осетинский пирог. — На твоей девчонке у него свет клином не сошёлся. Это Маша расстаралась.
— Я тебе ничего обещать не буду, — ответила на удивлённый взгляд следователя пегая. — Может быть это пустое. Но завтра ночью соберётся масштабный шабаш, и не для всех сочувствующих, а закрытый, для посвящённых. Я думаю, что единственная за последние сто лет «ушедшая в ночь» будет весомой темой для разговора.
— Шабаш, значит, — дверь, тихонько тренькнув, отворилась от лёгкого пинка.
Директор, заспанно щурясь от света, хмуро оглядел всех присутствующих.
— Меня, значит, посвящать в свои планы не обязательно? Надо оно мне или нет, без разницы? — укоризненно продолжил Толик, приглаживая разлохматившуюся шевелюру. — Я вот ни на какой шабаш не поеду, — парень выудил из раковины чашку и двинулся к столу, узрев съестное.
Алексей чуть сдвинулся в сторону, освобождая место для вставшего не с той ноги директора.
— Я с ней не сяду! — парень сцапал кусок со стола и, нахохлившись, уселся на ведре у окна, подальше от мелированной золушки.
— Чего это? — подняла бровь брюнетка, глядя на его выкрутасы.
— Я с садистами за одним столом сидеть не буду, — не поворачиваясь, буркнул Толик. — А она ещё извращения эти фотографирует!
Лицо Антуанетты на секунду вытянулось, но что-то вспомнив, она только махнула рукой.
— Ты меня не путай. Маш, это он про твой летний отрыв, что ли? — женщина глянула на криво усмехнувшуюся подругу. – Ну, так там у всех рожи вроде довольные…
— Да мало ли! — гневно засопел директор. — Это преступление против человечности… против мужиков!
— А у нас следователь есть, давай узнаем? — оживилась брюнетка, почуяв спор.
Толик выжидательно уставился на занятого своими мыслями мужчину.
— Я не знаю про что вы тут, — наморщил лоб Алексей, абсолютно не желая вникать в детсадовские разборки, — но если всё добровольно, без травм и претензий…
— Да, ну вас, — Толик завернулся в одеяло с подоконника и занялся пирогом.
— Когда едем? — воспользовался жующим затишьем следователь.
— Вот сейчас чай допьешь, и поедем, — отозвалась Антуанетта. — Ты же на машине?
Алексей кивнул.
— Всем ехать, смысла нет, — вышла из задумчивости Мария. — Надо бы мне с тобой собраться, — взглянула она на мужчину, — но у меня была одна неприятная история, и светится на шабаше мне не с руки… Я договорилась, вас с Аней встретят и проведут на место. Дальше сам.
— Я понял, спасибо, — Алексей залпом опрокинул в себя содержимое кружки и развернулся к скучающей брюнетке. — Поехали?
ГЛАВА 7
Полупустые ночные улицы, свет встречных фар в лицо, и тишина в салоне, нарушаемая редкими, отрывистыми указаниями сидящей рядом киллерши. Алексей тряхнул головой, отгоняя дремоту, и словно невзначай мазанул взглядом по тёмному силуэту попутчицы. Как её там подружка называла? Антуанетта? Забавно… Для директора пусть оно так, конечно, и остаётся. Ему ни к чему. А вот для следователя: Анна Валерьевна Смольская, 29 лет. В юности чемпионка области по биатлону – подающее надежды дарование. Потом травма, замужество… потом пропала. И вот, надо же, нашлась. Уже Антуанеттой, снайпером, наёмной убийцей в паре с какой-то пигалицей… Марией Сергеевной Шиловой – сиротой, творческой личностью, у которой семь лет назад была попытка к самоубийству после изнасилования. Мужчина нахмурился, припоминая детали чужой не слишком радостной жизни: постановка на учёт, реабилитация, антидепрессанты, коими она второй раз и отравилась… А дальше сведения обрывались. Местожительства сменила, нигде не регистрировалась, нет ни банковских карт, ни телефона. Да и не интересна она была никому, разве что теперь одному беспокойному следователю, который сам до сих пор не понял, во что вляпался и куда едет уже добрых полтора часа.
- Сейчас по просёлочной дороге и на перекрёстке налево, - чуть хрипловатым от долгого молчания голосом произнесла Антуанетта. – Скоро на месте будем.
- И что там? «Малина»? – криво усмехнулся мужчина.
- Ежевика, - прикрыв рот рукой, зевнула киллерша. – А вообще, если тебе не надо…
- Надо, надо, - торопливо заверил Алексей. – Раз есть шанс про Яну узнать, то хоть к чёрту на рога.
На тесную улочку богом забытой деревеньки они свернули уже в предрассветных сумерках. Заросшие бурьяном огороды, заколоченные окна домов, проржавевший остов машины на обочине…
- Десятый, одиннадцатый… а вот и тринадцатый! Тормози.
«Ну да, тринадцатый дом по Чернолесской улице – это звучит», - усмехнулся про себя мужчина, разглядывая старую, но, несмотря на серость брёвен, крепкую конструкцию.
- Междугородний съезд нечисти, говоришь? – с сомнением протянул Алексей. – Как-то скромно всё у детей ночи… В эту избушку больше десяти человек не впихнёшь.
- Сбор же не здесь будет, - вытащила из машины свои вещи киллерша. – Тут Машины знакомые остановились. «Летучие мышки» для шабаша специально пустующие деревеньки выбирают. Некоторые сразу на само действо приезжают, а некоторые и в «брошенках» пожить не брезгуют. Приобщиться, так сказать, к энергетике, место почувствовать, - высказалась Антуанетта, обозревая улочку. – Пошли, что ли, знакомиться. Маша сказала, нас примут.
Честно говоря, Алексей и сам бы не смог толком объяснить, что ожидал увидеть, поднявшись по обросшей мхом лесенке и заглянув в чёрную утробу дома. Скорее всего, кучку размалёванных подростков. Но у порога их встретила заспанная женщина средних лет, представилась Ларисой и пригласила на кухню.
- Так значит, это вы от нашей бабочки? – разливая по чашкам кипяток из термоса, зевнула она.
- Бабочки? – удивился мужчина, коротко мазанув взглядом по ещё трём парам обуви у входа, и медленно двинулся к окну, которое зелёной бахромой прикрыла вымахавшая в рост дома крапива.
- Ну да, Маша – Чёрный Махаон, - на столе появилась тарелка с сушками и разломанная на дольки шоколадка. – А в той комнате у меня муж спит и дети. Не переживайте, - слабо улыбнулась готесса. - Все адекватные, по ночам кровь не пьют.
- Да нет, я и не думал… Я… Извините, - виновато вздохнул мужчина, садясь к столу и оставляя, и правда, не слишком красивые попытки заглянуть в прикрытый шторой закуток.
- Ничего, - кивнула головой Лариса. - Про наш маленький шабаш каких только ужасов не напридумывали: и кошек мы потрошим, и оргии устраиваем, и девственниц в жертву приносим…
- А на самом деле? – окуная сушку в чай, глянул на женщину Алексей. – Люди не пропадают?
