Управимся мы быстро. Я побольше наготовлю, детишек вкусно накормлю, они всю ночку до утра спокойно и проспят…
И так вот успокоившись Меланья и заснула.
А Ивар, до утра не спал. Всё над словами царскими он думал, да жизнь свою он вспоминал.
А утром, как обычно, пропели петухи.
И снова день полон забот: хозяйство, двор, обед и дети. Ивар с Меланьей присесть смогли лишь только за обедом. Дети, наевшись разбежались поиграть, и для родителей настал редкий момент недолгого спокойствия…
– Нам завтра с тобой к царю опять, – начал Ивар придумав как тишину возникшуюся нарушить.
– Ага, – кивнула, соглашаясь с ним жена. – Я тесто для пирогов поставила, и кашу на ночь я запарю. К утру как раз готова будет. Позавтракаем и пойдём. Детей к соседке снова отведу, я с ней договорилась.
– А я сейчас пойду готовить баньку.
– И правда, надо б нам помыться, – кивнула, соглашаясь с ним Меланья, – а то к царю же нам идти.
Ивар не смог придумать, что дальше говорить, встал из-за стола, пошёл баню топить.
Меланья, вздохнув, его глазами проводила, и стала убирать всё со стола.
И снова, хлопоты, дела, пока все перемыла, постирала, убрала, уже и вечер подошёл. И ужинать пора настала. Детишки, выкупанные в баньке, наелись и по кроваткам кто куда. Старшого усадили рассказывать всем сказки, а Ивар с женою пошли в баню…
– Ух что щас начнётся, – заёрзал в предвкушении Лёхан.
– Да не перебивай ты, – кинул в него Илья обломком сушняка.
– Да тут же всё и так понятно, – отмахнулся тот от друга. – Ивар с женою щас в баньке друг друга… ух … как будут парить…
Дубня с улыбкой за друзьями наблюдал, и пользуясь паузой неспешно пил отвар.
– А ты чего тут замолчал, – в него тоже полетела ветка, кинутая возмущённым Ильёй.
– Да щас хоть немного горло промочу, и расскажу, что дальше было, – смеясь, рассказчик отмахнулся от ещё одно летящей в него ветки, и демонстративно продолжал он пить, нарочно не спешил рассказывать им продолженье.
– Я щас у тебя кружку отниму, – Илья поднялся, угрожающе рыча…
– Да всё, вот всё, я допиваю, – Дубня сделал вид, что испугался и поспешил допить остатки травяного чая.
Ивар первый пошёл в баньку. Меланья задержалась. Ей нужно было убедиться, что дети заняты рассказчиком, а кто-то уже и засыпал. Ещё раз всё проверив, Меланья чистое бельё взяла, и про дары от Лейлы не забыла. И на пороге обернувшись, ещё раз посмотрела на детей и только после этого пошла до мужа в баню.
Тихонько скрипнув дверью, она вошла в предбанник, закрыла плотно двери за собой, разделась, взяла дары от Лейлы, немного постояла, прислушиваясь, и только после этого вошла в парилку.
Муж, разрумяненный, сидел на полке, похлопывая веником себя.
– Ну наконец-то, я тебя уже заждался, – обрадовался он жене.
– Сейчас, – Меланья, травку, что дала ей Лейла подожгла.
–Это что?
– Мне во дворце подарок сделали, и вот ещё, – она показала на резной сосуд стеклянный у себя в руке.
– Это зачем?
– На руки этим надобно полить.
– Ну поливай, – он веник отложил и подставил раскрытые ладони. – Как пахнет непривычно, принюхался…
– Ну да, – кивнула соглашаяся Меланья. – Пахнет очень необычно, но кажется приятно… И как-то … – она внезапно замолчала. По телу дрожь вдруг непривычная прошла, в носу всё защипало, и закружилась голова. И муж, такой родной, любимый рядом, и руки как-то сами к нему вдруг потянулись…
– Да, что-то непонятное, – пробормотал Ивар. – И как же по тебе истосковался я, – он тоже начал ощущать воздействие заморских трав на своём теле, и поддавшись порыву и странным, новым, но приятным ощущеньям, схватил жену, прижал к себе, и его руки скользнули по её родным изгибам. Та охнула, и вырвалась, но в маленькой парилке далеко не убежать, да и не хотелось ей, по правде, убегать. Травы заморские, барьеры, сковывающие их убрали. Вдруг позабылась робость и стыдливость. Есть только два любящих друг друга человека. И жаркие тела сплелись в одно и потонули в нежности не желая отпускать друг друга.
Уже и банька их остыла. Но жар любви их согревал настолько, что в реальность их вернули только петухи.
Они заутреню пропели, оповещая всех, что новый день уж настаёт. Помятые, но счастливые, Ивар с женой из баньки вышли, и поспешили кто куда. Ивар по хозяйству управлятся, Меланья в дом. Только сейчас до женщины дошло, что дети в доме всю ночь пробыли, а она даже не вспомнила про них, забывшись с мужем растворившись в его ласках. И было это странно, непривычно, и … как ещё она придумать не могла. Вошла тихонько в дом крадучись. Детишки мирно спали. И так всё это было странно для неё, она всю ночь была от них так далеко, и была с мужем, а дети… они отсутствие родителей и не заметили. И это же ей Лейла говорила… И оказалася она права. И муж у ней такой любимый, что снова захотелось с ним ей в баньку убежать, и там закрыться снова до утра. Но вон уже светает… им надобно к царю, и есть вдруг захотелось так, как никогда. Она тихонько стала готовить завтрак. На вкусный запах дети потянулись, и мужа звать им не пришлось. И ели с таким все аппетитом, что только удивлялися себе. И муж с улыбкой на Меланью так глядел, что та мурашками вся покрывалась, и так хотелось ей мужа за руку схватить, и в баньку увести … но нет. Им же к царю идти…
Оставив деток у соседей, они собрались в путь дорогу. Меланья села поближе к мужу. И ехали они теперь обнявшись очень крепко.
– А помнишь, как мы раньше с тобой сбегали от родителей и в сене спрятавшись на звёзды любовались? – вдруг Ивар произнёс на небо посмотрев.
– Ой, помню, – вздохнула в ответ ему Меланья. – Мы от отца тогда и деда моего всё убегали, а дед нас с вилами всё бегал и искал, да по стогам всё тыкал, – захихикала она, прижавшись к мужу.
– И я тогда тебе сказал, что ты моя и мы поженимся.
– И это помню. Я тогда была так счастлива, как будто крылья выросли вдруг за спиной, и я порхала будто над землёй. А когда к нам сваты пожаловали от тебя, меня маманька в сарае заперла, – хихикала она. – А я сбежала к тебе домой. И там меня твоя маманька прятала…
Они смеялись, вспоминая, как отец Меланьи делал вид, что против этой свадьбы, хотя у них давно уж было решено, всё, но он всё в строгости держал, и был сердитый понарошку. А после свадьбы он стал Ивару вторым отцом. И мать Меланьи его как сына приняла. А Ивара родители Меланью с малолетства нянчили, и тогда судьба Меланьи с Иваром была уж решена.
Так за приятными воспоминаньями дорогая дальняя быстро завершилась. Уж показались царские ворота. Их слуги пропустили ко двору.
Увидел царь счастливые их лица. Без слов понятно было всё и так.
Меланью к Лейле проводили. Ивар с царём остался…
– Ну что сын мой, как ваши дела?
– Да всё хорошо, царь батюшка, мы Меланьей…
– Да вижу я, – заулыбался царь. – И очень рад за вас. Ты можешь быть свободен, Меланья скоро тоже мы отпустим.
Ивар поклонился и ушёл.
Меланью к Лейле проводили.
– Ну что подруга, как дела? – Лейла пристала с расспросами, увидев счастливую Меланью.
– Ой, ты была права, мы как новая семья прям народились, и всё у нас так даже лучше, чем было до свадьбы.
– Так это же чудесно, рассказывай подробности, – настаивала Лейла.
– Мы с мужем в баньке вчера были и не заметили, как утро наступило…
– Ого, а как же дети?
– Они-то в доме спали, и знаешь, это было так… – она запнулась, подбирая слово. – Непривычно, Ивар был такой … – снова запнулась. – Ну словно век меня не видел, и петухи, когда запели, мы с ним вскочили… я сразу к детям побежала. В дом захожу, а детки спят, такие ангелочки прям. И я слова твои прям вспомнила, когда ты говорила, что можно в бане нам закрыться с мужем, и нас никто там не увидит. Спасибо тебе за науку, а я к мужу побежала, он ждёт меня там у ворот уже наверное.
– Беги конечно, – кивнула Лейла, помахав ей вслед, звякнув браслетами.
– Ну с этими нам всё уже понятно, а что там с Могутой? – спросил Лёхан, перебив рассказчика.
– Да, – поддержал его Илья. – Мы что-то подзабыли про него.
– Терпения друзья мои, помощник кузнеца уснул после массажа…
– Это мы помним, что дальше было у него?
24.
Могута, расслабленный массажем и травами заморскими, сам не заметил, как уснул.
Когда проснулся, долго озирался и протирал глаза, пытаясь вспомнить, где он, и как тут оказался. Встал с ложа… ощущенья странные в теле у него. Снова огляделся… Он был один. Дошёл до двери… Вышел. Слуги его лишь взглядом проводил. Так он и до ворот дошёл. И вышел, преград не встретив. Отошёл немного, и остановился, оглянулся… Что происходит? Странно всё… И в теле как-то всё не так как было раньше… и в голове вдруг стало вроде пусто и легко и в тоже время мысли вяло так как будто из далёкой глубины лениво появлялись…
Ветер подул, взъерошив волосы. Могута вздохнул поглубже, выдохнул. Отвернулся и пошёл домой. Он шёл неспешно, и всё не мог понять, что ж с ним происходит. Дорога та же, и трава, и поле, и небо вроде тоже… Но почему-то ему всё кажется, что, что-то происходит… и вроде он шагает, как всегда, а ноги не его как будто… Хотя нет же его… они родимые шагают по знакомым колеям. И все во круг такое же, но …
Могута шёл, дивясь и озираясь. Пытался хоть как-то всё понять, но всё было так странно, непривычно. Он и не заметил, как домой пришёл. Жена с детишками встречать отца бегут, едва в калитке он вошёл.
– Ну, что там, у царя? – с расспросами к нему Баяна стала приставать.
– …ээээ… Да там всё хорошо… завтра опять идти мне до царя…
– Ну, хорошо, – кивнула женщина, не зная, как ей быть, но перемены в муже успевшая заметить. – Ужин скоро поспеет, устал поди с дороги… иди умойся у колодца…
– Управлюся вначале, – сказал Могута и направился к сараю, спеша от неудобных для него вопросов убежать. Он всё ещё не мог понять, что ж с ним такое происходит… И думал хоть управкой время потянуть и разобраться. Но где там это всё осилить… Мыслей то много, а всё в каком-то ленивом беспорядке в голове. И тело… тело странное, прям не его, хотя его, и руки вот мешок подняли, и холод от воды студёной он чувствует, но всё как бы не то…
Вскоре позвали ужинать его. И сидя за столом, он ел, неспешно, наблюдая за женою и детьми. Баяна суетилась, как всегда. Подаст, придвинет, то дольёт, то уберёт, и между делом что-то вытирает, закинув в рот кусок и вскочила, младшому молока долить, старшому каши подложить. Едва присела, снова вскочит, и снова, то подаст, то отодвинет… Детишки, наевшись, ушли готовиться ко сну, и наконец-то Баяна смогла присесть, поесть сама. И вот, казалось бы, момент спокойствия настал, но нет, опять вскочила, дожёвывая на ходу, Баяна не смогла на месте усидеть, хотя присела и даже пару ложек каши в рот закинула, и снова подскочила… что-то убирает, вытирает, моет, подметает…
Могута тоже встал из-за стола. Вышел на двор… прошёлся… И тут все вроде бы знакомое родное, и пахнет домом, но что-то было с ним не то.
И ночью ему всё не спалось. И думок в голове то, как бы не было, а было всё так же непонятно мужику. Уснул под утро он, да крепко так, что не услышал петухов. Его детишки растолкали. Наспех позавтракав, он поспешил к царю.
– Иди уже, к царю опаздывать нельзя, – махнула на него жена. – Сама сегодня я управлюсь.
И снова царские покои. Мадлена встретила его с улыбкой и полным кубком …
– Выпей, – ласково она к Могуте обратилась, а рядом царь стоял, нельзя было отказываться мужику. И тот послушно выпил. И без возражений лёг на ложе, когда ему Мадлена жестом указала. И не посмел он слово возразить, когда его раздела заморская девица ловко…
И снова аромат заморских трав в носу щекочет, и руки женские по его спине так нежно заскользили…
Его облили щедро маслом, размяли плечи, спину и бока… руки умелые у девы и знали как и где надо нажать, а где сдавить, а где погладить… И разум мужика будто туманом затянуло. Он как бы спал, но в то же время всё чувствовал, как руки его гладили по пояснице спустились ниже к ягодицам… И вот они уже массируют все мягкие места… И вдруг, как бы случайно, женский пальчик проник туда куда и мысли допускать не смеют многие мужчины.
Могута сам не свой лежал, ни жив ни мёртв, и то дышал, то замирал, а женский пальчик всё глубже проникал, и было это так…
– Так! Стоп! – Илья резко остановил рассказчика. – Вот это уже для этой сказки перебор.
– Ну ты чего, – Лёхан за возмущался. – Нас самом интересном месте перебил…
– Да помолчи ты, – огрызнулся на него Илья, махнув рукой. – Малой ещё ты, чтоб ты в этом понимал.
– Да не такой уж я зелёный, и от стариков слыхал, что если правильно туда… ну в это самое, во внутрь пальчик как надобно засунуть, то можно испытать такое ощущенье, то будто ты на небесах вдруг побывал. Это ж об этом ты сейчас толкуешь? – он на Дубню посмотрел.
Тот, снова, воспользовавшись паузой, налил себе горячего отвара и улыбаясь, пил неторопясь, за друзьями наблюдая, хитро прищурившись…
–Да пей ты уж быстрей, – поторопил его Лёхан.
Илья, нахмурив брови, ломал сушняк и делал вид, что увлечён костром.
Дубня нарочно тянул время, но видя, как друзья себя уже едва удерживают, продолжил…
… Мадлена масла не жалела, и знала своё дело. Нащупав пальчиком то, что искала, она массировала, наблюдая за Могутой. Мужик, то вдруг мурашками покрылся, то весь напрягся, но долго сдерживать себя не мог он. И вот уже он, потеряв контроль, стонал и выгибался, цепляясь и сминая покрывало, кусая край подушки. А вскоре он больше сдерживать себя не мог, и он уже кричал, срывая голос…
А после бес сил упал и долго тяжело дышал… В висках как будто сотня молотков по наковальням одновременно все стучали. И сердце, каким-то чудом, осталось у него в груди…
– Всё хорошо, – не сразу услышал он успокаивающую речь Мадлены. – Ты был так напряжен, сняли с тебя эти оковы мы сняли, теперь ты отдохнёшь, и всё будет хорошо, – она всё говорила, поглаживая его и слегка массируя. Он слушал речи нежные и расслаблялся, а вскоре сам не заметил, как уснул. И не услышал слов заморской дивы, а если б не уснул, то был бы очень удивлён, услышав: ¬– … всё хорошо, – журчала словно ручеёк Мадлена. – Ты просто был перенапряжён, так бывает у мужчин, когда он женщину уж очень сильно хочет, а получить не может и сдерживает самого себя. Плюс ты на кузне сильно утомился, пытаясь убежать от своего желания и самого себя. Ну и то холод, то жара, и тяжести ты тоже не всегда с умом таскал, одно пошло к другому, и в результате ты потерял мужскую силу… Но мы это поправили, сейчас ты отдохнёшь, поспишь до вечера. Проснёшься с новыми ты силами, но помни это не на вечно. Мужская сила очень уязвима, если опять себя ты будешь так же мучить, то снова потеряешь ты её и восстановиться будет очень сложно…
– Ого, – воскликнул Лёхан, перебив рассказчика. – Ты ж не взаправду это рассказал, так только в этой сказочке бывает?
– Да в сказочке, – съязвил Илья. – Ты молодой ещё об этом думать, хотя на ус бы ты мотал, а то зимою прошлой помню, как ты, напившись медовухи в прорубь нырнул, ещё и хвастался, что там водица аж обжигает, так, что тебе прям жарко…
–Так она правда обжигала.
– Вот отморозишь всё себе по молодецкой дури, тогда поймёшь.
– Не отморожу, я горячий, и вообще мы Дубню снова перебили, что дальше было?
И так вот успокоившись Меланья и заснула.
А Ивар, до утра не спал. Всё над словами царскими он думал, да жизнь свою он вспоминал.
А утром, как обычно, пропели петухи.
И снова день полон забот: хозяйство, двор, обед и дети. Ивар с Меланьей присесть смогли лишь только за обедом. Дети, наевшись разбежались поиграть, и для родителей настал редкий момент недолгого спокойствия…
– Нам завтра с тобой к царю опять, – начал Ивар придумав как тишину возникшуюся нарушить.
– Ага, – кивнула, соглашаясь с ним жена. – Я тесто для пирогов поставила, и кашу на ночь я запарю. К утру как раз готова будет. Позавтракаем и пойдём. Детей к соседке снова отведу, я с ней договорилась.
– А я сейчас пойду готовить баньку.
– И правда, надо б нам помыться, – кивнула, соглашаясь с ним Меланья, – а то к царю же нам идти.
Ивар не смог придумать, что дальше говорить, встал из-за стола, пошёл баню топить.
Меланья, вздохнув, его глазами проводила, и стала убирать всё со стола.
И снова, хлопоты, дела, пока все перемыла, постирала, убрала, уже и вечер подошёл. И ужинать пора настала. Детишки, выкупанные в баньке, наелись и по кроваткам кто куда. Старшого усадили рассказывать всем сказки, а Ивар с женою пошли в баню…
– Ух что щас начнётся, – заёрзал в предвкушении Лёхан.
– Да не перебивай ты, – кинул в него Илья обломком сушняка.
– Да тут же всё и так понятно, – отмахнулся тот от друга. – Ивар с женою щас в баньке друг друга… ух … как будут парить…
Дубня с улыбкой за друзьями наблюдал, и пользуясь паузой неспешно пил отвар.
– А ты чего тут замолчал, – в него тоже полетела ветка, кинутая возмущённым Ильёй.
– Да щас хоть немного горло промочу, и расскажу, что дальше было, – смеясь, рассказчик отмахнулся от ещё одно летящей в него ветки, и демонстративно продолжал он пить, нарочно не спешил рассказывать им продолженье.
– Я щас у тебя кружку отниму, – Илья поднялся, угрожающе рыча…
– Да всё, вот всё, я допиваю, – Дубня сделал вид, что испугался и поспешил допить остатки травяного чая.
Ивар первый пошёл в баньку. Меланья задержалась. Ей нужно было убедиться, что дети заняты рассказчиком, а кто-то уже и засыпал. Ещё раз всё проверив, Меланья чистое бельё взяла, и про дары от Лейлы не забыла. И на пороге обернувшись, ещё раз посмотрела на детей и только после этого пошла до мужа в баню.
Тихонько скрипнув дверью, она вошла в предбанник, закрыла плотно двери за собой, разделась, взяла дары от Лейлы, немного постояла, прислушиваясь, и только после этого вошла в парилку.
Муж, разрумяненный, сидел на полке, похлопывая веником себя.
– Ну наконец-то, я тебя уже заждался, – обрадовался он жене.
– Сейчас, – Меланья, травку, что дала ей Лейла подожгла.
–Это что?
– Мне во дворце подарок сделали, и вот ещё, – она показала на резной сосуд стеклянный у себя в руке.
– Это зачем?
– На руки этим надобно полить.
– Ну поливай, – он веник отложил и подставил раскрытые ладони. – Как пахнет непривычно, принюхался…
– Ну да, – кивнула соглашаяся Меланья. – Пахнет очень необычно, но кажется приятно… И как-то … – она внезапно замолчала. По телу дрожь вдруг непривычная прошла, в носу всё защипало, и закружилась голова. И муж, такой родной, любимый рядом, и руки как-то сами к нему вдруг потянулись…
– Да, что-то непонятное, – пробормотал Ивар. – И как же по тебе истосковался я, – он тоже начал ощущать воздействие заморских трав на своём теле, и поддавшись порыву и странным, новым, но приятным ощущеньям, схватил жену, прижал к себе, и его руки скользнули по её родным изгибам. Та охнула, и вырвалась, но в маленькой парилке далеко не убежать, да и не хотелось ей, по правде, убегать. Травы заморские, барьеры, сковывающие их убрали. Вдруг позабылась робость и стыдливость. Есть только два любящих друг друга человека. И жаркие тела сплелись в одно и потонули в нежности не желая отпускать друг друга.
Уже и банька их остыла. Но жар любви их согревал настолько, что в реальность их вернули только петухи.
Они заутреню пропели, оповещая всех, что новый день уж настаёт. Помятые, но счастливые, Ивар с женой из баньки вышли, и поспешили кто куда. Ивар по хозяйству управлятся, Меланья в дом. Только сейчас до женщины дошло, что дети в доме всю ночь пробыли, а она даже не вспомнила про них, забывшись с мужем растворившись в его ласках. И было это странно, непривычно, и … как ещё она придумать не могла. Вошла тихонько в дом крадучись. Детишки мирно спали. И так всё это было странно для неё, она всю ночь была от них так далеко, и была с мужем, а дети… они отсутствие родителей и не заметили. И это же ей Лейла говорила… И оказалася она права. И муж у ней такой любимый, что снова захотелось с ним ей в баньку убежать, и там закрыться снова до утра. Но вон уже светает… им надобно к царю, и есть вдруг захотелось так, как никогда. Она тихонько стала готовить завтрак. На вкусный запах дети потянулись, и мужа звать им не пришлось. И ели с таким все аппетитом, что только удивлялися себе. И муж с улыбкой на Меланью так глядел, что та мурашками вся покрывалась, и так хотелось ей мужа за руку схватить, и в баньку увести … но нет. Им же к царю идти…
Оставив деток у соседей, они собрались в путь дорогу. Меланья села поближе к мужу. И ехали они теперь обнявшись очень крепко.
– А помнишь, как мы раньше с тобой сбегали от родителей и в сене спрятавшись на звёзды любовались? – вдруг Ивар произнёс на небо посмотрев.
– Ой, помню, – вздохнула в ответ ему Меланья. – Мы от отца тогда и деда моего всё убегали, а дед нас с вилами всё бегал и искал, да по стогам всё тыкал, – захихикала она, прижавшись к мужу.
– И я тогда тебе сказал, что ты моя и мы поженимся.
– И это помню. Я тогда была так счастлива, как будто крылья выросли вдруг за спиной, и я порхала будто над землёй. А когда к нам сваты пожаловали от тебя, меня маманька в сарае заперла, – хихикала она. – А я сбежала к тебе домой. И там меня твоя маманька прятала…
Они смеялись, вспоминая, как отец Меланьи делал вид, что против этой свадьбы, хотя у них давно уж было решено, всё, но он всё в строгости держал, и был сердитый понарошку. А после свадьбы он стал Ивару вторым отцом. И мать Меланьи его как сына приняла. А Ивара родители Меланью с малолетства нянчили, и тогда судьба Меланьи с Иваром была уж решена.
Так за приятными воспоминаньями дорогая дальняя быстро завершилась. Уж показались царские ворота. Их слуги пропустили ко двору.
Увидел царь счастливые их лица. Без слов понятно было всё и так.
Меланью к Лейле проводили. Ивар с царём остался…
– Ну что сын мой, как ваши дела?
– Да всё хорошо, царь батюшка, мы Меланьей…
– Да вижу я, – заулыбался царь. – И очень рад за вас. Ты можешь быть свободен, Меланья скоро тоже мы отпустим.
Ивар поклонился и ушёл.
Меланью к Лейле проводили.
– Ну что подруга, как дела? – Лейла пристала с расспросами, увидев счастливую Меланью.
– Ой, ты была права, мы как новая семья прям народились, и всё у нас так даже лучше, чем было до свадьбы.
– Так это же чудесно, рассказывай подробности, – настаивала Лейла.
– Мы с мужем в баньке вчера были и не заметили, как утро наступило…
– Ого, а как же дети?
– Они-то в доме спали, и знаешь, это было так… – она запнулась, подбирая слово. – Непривычно, Ивар был такой … – снова запнулась. – Ну словно век меня не видел, и петухи, когда запели, мы с ним вскочили… я сразу к детям побежала. В дом захожу, а детки спят, такие ангелочки прям. И я слова твои прям вспомнила, когда ты говорила, что можно в бане нам закрыться с мужем, и нас никто там не увидит. Спасибо тебе за науку, а я к мужу побежала, он ждёт меня там у ворот уже наверное.
– Беги конечно, – кивнула Лейла, помахав ей вслед, звякнув браслетами.
– Ну с этими нам всё уже понятно, а что там с Могутой? – спросил Лёхан, перебив рассказчика.
– Да, – поддержал его Илья. – Мы что-то подзабыли про него.
– Терпения друзья мои, помощник кузнеца уснул после массажа…
– Это мы помним, что дальше было у него?
24.
Могута, расслабленный массажем и травами заморскими, сам не заметил, как уснул.
Когда проснулся, долго озирался и протирал глаза, пытаясь вспомнить, где он, и как тут оказался. Встал с ложа… ощущенья странные в теле у него. Снова огляделся… Он был один. Дошёл до двери… Вышел. Слуги его лишь взглядом проводил. Так он и до ворот дошёл. И вышел, преград не встретив. Отошёл немного, и остановился, оглянулся… Что происходит? Странно всё… И в теле как-то всё не так как было раньше… и в голове вдруг стало вроде пусто и легко и в тоже время мысли вяло так как будто из далёкой глубины лениво появлялись…
Ветер подул, взъерошив волосы. Могута вздохнул поглубже, выдохнул. Отвернулся и пошёл домой. Он шёл неспешно, и всё не мог понять, что ж с ним происходит. Дорога та же, и трава, и поле, и небо вроде тоже… Но почему-то ему всё кажется, что, что-то происходит… и вроде он шагает, как всегда, а ноги не его как будто… Хотя нет же его… они родимые шагают по знакомым колеям. И все во круг такое же, но …
Могута шёл, дивясь и озираясь. Пытался хоть как-то всё понять, но всё было так странно, непривычно. Он и не заметил, как домой пришёл. Жена с детишками встречать отца бегут, едва в калитке он вошёл.
– Ну, что там, у царя? – с расспросами к нему Баяна стала приставать.
– …ээээ… Да там всё хорошо… завтра опять идти мне до царя…
– Ну, хорошо, – кивнула женщина, не зная, как ей быть, но перемены в муже успевшая заметить. – Ужин скоро поспеет, устал поди с дороги… иди умойся у колодца…
– Управлюся вначале, – сказал Могута и направился к сараю, спеша от неудобных для него вопросов убежать. Он всё ещё не мог понять, что ж с ним такое происходит… И думал хоть управкой время потянуть и разобраться. Но где там это всё осилить… Мыслей то много, а всё в каком-то ленивом беспорядке в голове. И тело… тело странное, прям не его, хотя его, и руки вот мешок подняли, и холод от воды студёной он чувствует, но всё как бы не то…
Вскоре позвали ужинать его. И сидя за столом, он ел, неспешно, наблюдая за женою и детьми. Баяна суетилась, как всегда. Подаст, придвинет, то дольёт, то уберёт, и между делом что-то вытирает, закинув в рот кусок и вскочила, младшому молока долить, старшому каши подложить. Едва присела, снова вскочит, и снова, то подаст, то отодвинет… Детишки, наевшись, ушли готовиться ко сну, и наконец-то Баяна смогла присесть, поесть сама. И вот, казалось бы, момент спокойствия настал, но нет, опять вскочила, дожёвывая на ходу, Баяна не смогла на месте усидеть, хотя присела и даже пару ложек каши в рот закинула, и снова подскочила… что-то убирает, вытирает, моет, подметает…
Могута тоже встал из-за стола. Вышел на двор… прошёлся… И тут все вроде бы знакомое родное, и пахнет домом, но что-то было с ним не то.
И ночью ему всё не спалось. И думок в голове то, как бы не было, а было всё так же непонятно мужику. Уснул под утро он, да крепко так, что не услышал петухов. Его детишки растолкали. Наспех позавтракав, он поспешил к царю.
– Иди уже, к царю опаздывать нельзя, – махнула на него жена. – Сама сегодня я управлюсь.
И снова царские покои. Мадлена встретила его с улыбкой и полным кубком …
– Выпей, – ласково она к Могуте обратилась, а рядом царь стоял, нельзя было отказываться мужику. И тот послушно выпил. И без возражений лёг на ложе, когда ему Мадлена жестом указала. И не посмел он слово возразить, когда его раздела заморская девица ловко…
И снова аромат заморских трав в носу щекочет, и руки женские по его спине так нежно заскользили…
Его облили щедро маслом, размяли плечи, спину и бока… руки умелые у девы и знали как и где надо нажать, а где сдавить, а где погладить… И разум мужика будто туманом затянуло. Он как бы спал, но в то же время всё чувствовал, как руки его гладили по пояснице спустились ниже к ягодицам… И вот они уже массируют все мягкие места… И вдруг, как бы случайно, женский пальчик проник туда куда и мысли допускать не смеют многие мужчины.
Могута сам не свой лежал, ни жив ни мёртв, и то дышал, то замирал, а женский пальчик всё глубже проникал, и было это так…
– Так! Стоп! – Илья резко остановил рассказчика. – Вот это уже для этой сказки перебор.
– Ну ты чего, – Лёхан за возмущался. – Нас самом интересном месте перебил…
– Да помолчи ты, – огрызнулся на него Илья, махнув рукой. – Малой ещё ты, чтоб ты в этом понимал.
– Да не такой уж я зелёный, и от стариков слыхал, что если правильно туда… ну в это самое, во внутрь пальчик как надобно засунуть, то можно испытать такое ощущенье, то будто ты на небесах вдруг побывал. Это ж об этом ты сейчас толкуешь? – он на Дубню посмотрел.
Тот, снова, воспользовавшись паузой, налил себе горячего отвара и улыбаясь, пил неторопясь, за друзьями наблюдая, хитро прищурившись…
–Да пей ты уж быстрей, – поторопил его Лёхан.
Илья, нахмурив брови, ломал сушняк и делал вид, что увлечён костром.
Дубня нарочно тянул время, но видя, как друзья себя уже едва удерживают, продолжил…
… Мадлена масла не жалела, и знала своё дело. Нащупав пальчиком то, что искала, она массировала, наблюдая за Могутой. Мужик, то вдруг мурашками покрылся, то весь напрягся, но долго сдерживать себя не мог он. И вот уже он, потеряв контроль, стонал и выгибался, цепляясь и сминая покрывало, кусая край подушки. А вскоре он больше сдерживать себя не мог, и он уже кричал, срывая голос…
А после бес сил упал и долго тяжело дышал… В висках как будто сотня молотков по наковальням одновременно все стучали. И сердце, каким-то чудом, осталось у него в груди…
– Всё хорошо, – не сразу услышал он успокаивающую речь Мадлены. – Ты был так напряжен, сняли с тебя эти оковы мы сняли, теперь ты отдохнёшь, и всё будет хорошо, – она всё говорила, поглаживая его и слегка массируя. Он слушал речи нежные и расслаблялся, а вскоре сам не заметил, как уснул. И не услышал слов заморской дивы, а если б не уснул, то был бы очень удивлён, услышав: ¬– … всё хорошо, – журчала словно ручеёк Мадлена. – Ты просто был перенапряжён, так бывает у мужчин, когда он женщину уж очень сильно хочет, а получить не может и сдерживает самого себя. Плюс ты на кузне сильно утомился, пытаясь убежать от своего желания и самого себя. Ну и то холод, то жара, и тяжести ты тоже не всегда с умом таскал, одно пошло к другому, и в результате ты потерял мужскую силу… Но мы это поправили, сейчас ты отдохнёшь, поспишь до вечера. Проснёшься с новыми ты силами, но помни это не на вечно. Мужская сила очень уязвима, если опять себя ты будешь так же мучить, то снова потеряешь ты её и восстановиться будет очень сложно…
– Ого, – воскликнул Лёхан, перебив рассказчика. – Ты ж не взаправду это рассказал, так только в этой сказочке бывает?
– Да в сказочке, – съязвил Илья. – Ты молодой ещё об этом думать, хотя на ус бы ты мотал, а то зимою прошлой помню, как ты, напившись медовухи в прорубь нырнул, ещё и хвастался, что там водица аж обжигает, так, что тебе прям жарко…
–Так она правда обжигала.
– Вот отморозишь всё себе по молодецкой дури, тогда поймёшь.
– Не отморожу, я горячий, и вообще мы Дубню снова перебили, что дальше было?
