Они ведь не могли уже активировать защитный контур – правда? Пугающая мысль, настигшая внезапно, как ушат ледяной воды, заставила Рейчел похолодеть, спотыкаясь на ровном месте. Упрямо вздернув подбородок, девушка отогнала ее усилием воли, внимательно смотря под ноги. Конечно нет, на это требуется время – она же читала.
Миновав пустые доспехи, Рейч в спешке завернула за угол, продолжая пялиться в пол. Наткнувшись на чужие ноги, студентка замерла на месте и медленно подняла голову.
Что за…
Сначала взгляд упал на голые лодыжки. Зелёная юбка задралась неприлично высоко, приоткрывая матерчатые гольфы и узкую полоску бледной, почти синюшной кожи.
Сдавленно вскрикнув, Рейчел в оцепенении выронила корзинку, зажимая рот руками.
Мариша неподвижно лежала на полу. Ее голова - чуть запрокинута назад. Кучерявые пряди выбились из-под кружевной сеточки, темным ореолом разметавшись по каменным плитам. Широко распахнутыми глазами она смотрела в потолок с лицом, искаженным странной, почти мечтательной гримасой, еще более жуткой.
Одна рука, слегка согнутая в локте, покоилась на животе девушки. Ее бледные, сведенные судорогой пальцы все еще стискивали плотную ткань платья. Чуть поверх, напротив сердца, медленно расплывалось ярко алое пятно.
Мерфи стоял там же, прямо над телом, сжимая в руке окровавленный нож. Его изысканная резная рукоять, словно в насмешку обернутая чистым платком, казалась чем-то чужеродным в омерзительной сцене. Крошечные алые капельки тягуче медленно стекали вниз, пачкая белоснежную ткань безобразными разводами.
От этой противоестественной картины Рейчел затошнило.
Волна первобытного ужаса захлестнула с головой. Беззвучно шевеля мертвенно бледными губами, девушка, цепляясь за стены, неуклюже попятилась прочь.
Убийца с пугающей неспешностью, почти лениво, поднял голову, замечая свидетеля.
«Бежать, надо бежать со всех ног! Кто-нибудь, на помощь!»
Но из перехваченного спазмом горла вылетел только судорожный хрип. Ее колени подгибались, заплетаясь на месте, и Аластор машинально качнулся следом, намереваясь подхватить… Но замер на месте, осознавая, какое впечатление производит на вусмерть перепуганную девушку.
- Льюис… Это не я, - как-то растерянно пробормотал он, но Рейчел уже не слышала.
Все звуки доносились издалека как будто сквозь толщу воды, заглушенные однотонным звоном в ушах. Жуткая сцена, застывшая перед глазами, как будто на мгновение стала очень четкой, но тут же рассыпалась на множество цветных пятен
Напряженно стиснув ворот рубашки, Мерфи на мгновение вскинул голову, неподвижно прислушиваясь к чему-то, и побледнел, даже посерел, по цвету лица почти сравнявшись с покойницей. Топот множества ног – все еще вдалеке, но постепенно приближался, и выглядело все действительно скверно.
Аластор выругался: громко, витиевато, с глухим раздражением еще крепче сжимая рукоять побелевшими от напряжения пальцами. Мгновенно преодолев разделявшее их расстояние, он настойчиво схватил девушку за руку, удерживая на месте, и больно встряхнул, мешая соскользнуть в темноту.
- Льюис! Скажи им, что это не я, слышишь!
Кажется, она кричала, пытаясь вырваться и продолжая пятиться назад, но тело не слушалось, а обрывки мыслей разбредались, проваливаясь в черноту. А потом….
А потом потолок рухнул вниз, погребая все под собой.
Его заперли в кабинете уже некоторое время назад.
Мерфи, закинув ногу на ногу, со вздохом запрокинул голову, устраиваясь поудобнее в кресле ректора. По обеим сторонам от него к самому потолку, насколько позволяло пространство, уходили ввысь полки, плотно заставленные книгами в дорогих переплетах из ткани и кожи – от них веяло тонким запахом бумаги, пергамента и сухого порошка от грызунов.
Где-то там, высоко, через небольшое окошко в куполообразной крыше помещения внутрь едва проникали косые красноватые отсветы заходящего солнца. Стрелки изысканных часов на камине с подставкой в форме играющих сильфид давно перевалили за восемь. Хм, а старый ректор был ценитель: прелестные фигуры, обнаженные на самой грани дозволенного и запечатленные в чувственном танце представляли собой весьма волнующее зрелище. Что ж, немудрено, что у того пошаливало сердечко.
Монотонно постукивая пальцем по столу, Аластор вздохнул с неожиданным сожалением: хороший все-таки был старикашка. Душевный.
И при нем такого бардака не было.
Парня мурыжили здесь уже больше двух часов. Сначала кто-то то и дело приходил – задавал свои тупые вопросы, каждый раз одни и те же. Зачем вынул нож. Почему не вернулся в аудиторию. Как нашел тело. Потом, конечно, переходили к обвинениям. В ходе допроса Мерфи внезапно узнал о себе много нового: что, оказывается, пачками убивает беззащитных женщин направо и налево, увлекается запретной магией, поклоняется демонам и, конечно, при случае балуется жертвоприношениями в стенах родной алма-матер. Да так успешно, что целый консиллиум профессоров до сих пор не может понять, от чего умерла жертва. Разве что в измене родине не обвинили. Осталось еще добавить, что купается в крови девственниц, ест младенцев на завтрак и в свободное время топит котят, и вот он – готовый портрет воплощения зла.
Конечно, парень мог бы рассказать им о настоящей причине смерти несчастной девушки, но не станет.
Если бы только старый ректор был здесь… Но старик уже в могиле, а другие, узнав правду, примут его за такое исчадие бездны, что не глядя повесят на блаженного идиота все убийства в столице и по меньшей мере в дне пути за ее пределами. А еще неурожаи, засухи, падеж скота, прыщ в интимном месте любимой фаворитки короля и пропавшую из кабинета профессора Шнайцера заначку самогона. Нельзя сказать, что к последнему Аластор так уж непричастен.
В конце концов, навязчивые визиты прекратились. Последним заходил целитель. Он осмотрел Мерфи – померил пульс, заглянул в зрачки, попросил описать самочувствие и задал еще несколько на первый взгляд несвязных вопросов. Потом, мягко улыбаясь, положил ладони ему на голову и дышать стало немного легче. А еще довольно молодой лекарь был единственным, кто догадался предложить ему воды – уже за это стоило накинуть бедолаге пару баллов.
Выйдя из кабинета, целитель сообщил кому-то, что помощь менталиста не потребуется, и дверь плотно закрылась, отсекая все посторонние шумы. Только едва слышное тиканье часов и собственное дыхание в почти загробной тишине неживого кабинета.
Даже обидно как-то. Вздохнув, Аластор раздраженно стукнул кулаком по столу, вымещая досаду на ни в чем не повинной мебели. Еще и нож отобрали, ироды. Он ведь ради него чистый платок испортил!
Последний, к слову, тоже так и не вернули.
Зато теперь понятно, почему парня оставили без присмотра.
Запертая дверь – тяжёлая, основательная, дубовая, наверное - совсем не пропускала звуки. Наверняка, как и большинство предметов интерьера, плотно защищена от чар, заклинаний и заговоров - иначе счета за ремонт ни один королевский бюджет бы не потянул. С магов-недоучек ведь - какое возмещение? Разумеется, студенты просто не рассчитали. ...точное количество нулей после единицы, в которое Академии обойдётся восстановление очередного бесценного витража, они не рассчитали.
Неспешно покинув удобное кресло, Аластор подошел ближе, рассеянно проводя рукой вдоль резной деревянной рамы; не имеет ведь никакого смысла даже пытаться воспользоваться банальной прослушкой? Слишком пошло.
Зато - усевшись прямо на полу спиной к двери, Мерфи бессовестно облокотился на деревянную створку и, слегка развернув голову, прильнул ухом к замочной скважине - ничто не мешает подслушивать по старинке. Благо, родословная позволяет. Там, где обычное человеческое ухо едва различит невнятное бормотание, Аластор мог позволить себе устроиться с комфортом, прихватив попкорн; жаль, не догадался заранее.
- Дорогие коллеги, мальчик тут не при чем, - знакомый голос и.о. ректора Иоакима Анастаса звучно гремел под сводами зала, - я вам как специалист говорю.
Похоже, осточертевший вопрос поднимался на повестке дня уже не первый раз: даже в обычно доброжелательном голосе пожилого некроманта слышались нотки усталого раздражения, и одно это говорило о многом.
На собравшихся профессор Анастас смотрел покровительственно, даже снисходительно, с высоты своего возраста и положения. А еще никогда не упускал случая обратиться к присутствующему преподавательскому составу как к «дорогим коллегам». На выпускном курсе про него ходила шутка: говоря «дорогие коллеги», мягко улыбаясь с капелькой укоризны и едва уловимо растягивая гласные, старший некромант, разумеется, с присущим всем его собратьям ехидством имел в виду «дорогие калеки». Отсутствие мозга – тоже инвалидность.
- Мы не можем быть уверены! – со своего места возмутился Кроуфорд. – Мальчишка не вернулся в аудиторию.
Мерфи он недолюбливал или, во всяком случае, не мог сказать о нем ничего хорошего. Как и добрая половина курса, Аластор платил профессору тем же.
Или же тот непостижимым образом выяснил, кого стоит поблагодарить за внезапную чахоточную порчу посреди лекции? Да не – бред какой-то. Этот профан и боевое заклинание дальше собственного носа не разглядит, не говоря уже о тонких материях.
Некромант, удрученно вздыхая, покачал головой и, пригладив седую бородку, заметил с искренней грустью:
- Да… Образование в наше время все хуже и хуже.
Кроуфорд, раздраженно вспыхнув от его слов, возмущённо вскочил на ноги и попытался возразить, но обнаружил, что не может произнести ни звука, безмолвно разевая рот как жаба. Сходство было беспрецедентным, и пожилой профессор с удовольствием пожал бы руку тому, кто сообразил вовремя наложить на идиота заклинание немоты. Неофициально, конечно – надо же сохранять хотя бы видимость приличий. Побагровев от злобы, тот все-таки сел на свое место, медленно покрываясь пятнами.
Об этом догадался и Мерфи – по неловкой тишине, повисшей в воздухе.
Интересно, как действие чар немоты соотносится с чахоточной порчей? Аластор на мгновение задумался: он будет молчать и кашлять? Кашлять молча?
Какая ерунда в голову лезет.
Удовлетворено выдохнув, профессор деликатно проигнорировал творящийся беспредел и, преувеличенно благодарно кивнув оппоненту, не без некоторого ехидства демонстративно повернулся к своему соседу по столу. Махнув рукой, он проговорил самым любезным тоном:
- Коллега, прошу вас.
Мужчина в длинной фиолетовой мантии, видимо, артефактор, поднялся со своего места и, прочистив горло, коротко пояснил:
- Нож, который вы видите – не просто орудие преступления, но артефакт, используемый для поглощения и преображения жизненной энергии. Скорее даже маяк, если позволите. Вынув нож из раны, мальчик не только прервал поток, но и позволил оставшимся эманациям развеяться, что сделало это… Этот ритуал - бесполезным для настоящего убийцы.
- Я согласен с уважаемым коллегой, - взял слово глава кафедры целителей – мужчина лет с пятидесяти в белом врачебном балахоне; его козлиная бородка смешно дергалась, стоило только открыть рот.
«С уважаемым калекой», - услужливо подсказала память, и Мерфи, беззвучно фыркнув, настойчиво отогнал неуместную мысль.
- Полагаю, - продолжил тот, - как и во всех предыдущих случаях, бедная девочка уже была мертва, когда вонзили лезвие. Аналогичные раны присутствуют на телах остальных жертв.
Последние слова целитель пробормотал почти себе под нос, угрюмо глядя куда-то в стол. Его забота – лечить людей и учить студентов – последних после стольких лет преподавания назвать людьми язык не поворачивался. В любом случае, уж точно не выяснять трагические обстоятельства убийства. Если бы душа лежала к этому, он бы тридцать лет назад пошел в судебные медики – благо, их в королевстве всегда не хватает.
Профессор Анастас кивнул, принимая к сведению, и снова взял слово:
- Полагаю, если возражений не имеется, этот вопрос можно считать решенным? – он окинул собравшихся очень выразительным взглядом. – В таком случае, больше мы к нему возвращаться не будем.
Некромант специально выделил голосом слово «больше»: получилось очень красноречиво. Большинство согласно кивнули – давно пора, кто-то недовольно нахмурился, но промолчал, Кроуфорд… Хм. Кроуфорд, багровея, беззвучно давился кашлем. Ну, похоже, ему сейчас не до них.
- В таком случае, коллеги, - и.о. ректора продолжил, - дело осталось за малым: определить, что именно послужило причиной смерти несчастной. А также всех тех бедолаг до нее. Мне стоит напомнить, что после утреннего происшествия его величество взял расследование под личный контроль?
Аластор, шумно сдунув волосы со лба, рассеянно приподнял брови. Значит, короля они известили, а вот добрых полторы тысячи студентов и их родственников – запамятовали, не иначе. К том же, ему показалось, или в голосе некроманта помимо очевидной горечи действительно звучала злая насмешка?
- Итак, господа, две жертвы за один день, а мы снова там, где начали.
Опешив, Мерфи тихонько присвистнул почти с восхищением: и при таких масштабах это сборище блаженных интеллигентов действительно намеревается сохранить все втайне, избежав огласки? А говорят, несбыточные мечты – удел молодых!
- Прошу учесть, что, кто бы ни был убийцей, на этот раз его прервали, - снова подал голос обладатель фиолетовой мантии, - мне, право, трудно поверить, что такой прекрасный образчик артефакта можно забыть на месте преступления.
На изогнутый окровавленный нож в середине стола артефактор глядел практически любовно, нисколько не тронутый трагическими обстоятельствами его обнаружения. В самом деле, такая ценность. Любопытная вещица сама по себе, а уж сколько возможностей для изучения…
- Следите за словами, Лукофски! – возмутился магистр в светло-голубых одеждах, воззрившись на профессора практически с омерзением – голос был Аластору незнаком. – Студентка мертва. Ее резерв выкачали при помощи этого… - он на мгновение запнулся, проглатывая ругательство, - этой омерзительной пиявки! И у вас еще хватает наглости называть подобную дрянь – «прекрасным образчиком артефакта»?
- Тише-тише, - профессор Анастас примирительно поднял руку, призывая всех к порядку. - Наш дорогой коллега просто оговорился, я уверен. Все мы расстроены, в самом деле. Внутренние склоки сейчас совершенно ни к чему.
- Постойте, - вмешалась женщина, тоже в светло-голубом: она сидела на противоположной стороне стола, и Аластор едва мог расслышать ее достаточно хорошо, - значит ли это, что все это время убийца скрывался где-то неподалеку? И если не Мерфи, то у кого еще была возможность?
- Правильно, - согласно пробасил профессор Шнайцер - глава боевиков; наружностью и нравом он больше всего напоминал медведя. - Кто еще шлялся по коридорам?
А мысль ведь дельная. В первую очередь стоит проверить тех, кто не вернулся в аудитории. Жаль только со всех курсов таких наверняка по меньшей мере несколько десятков наберется, и это только те, чье отсутствие вовремя заметили. Прогуливать скучные лекции – дело святое, и даже на перекличке несложно смухлевать, было бы желание.
Стиснув зубы, Аластор покачал головой. И все это при условии, что убийцу действительно стоит искать среди студентов! По коридорам и правда шляется слишком много народу.
Миновав пустые доспехи, Рейч в спешке завернула за угол, продолжая пялиться в пол. Наткнувшись на чужие ноги, студентка замерла на месте и медленно подняла голову.
Что за…
Сначала взгляд упал на голые лодыжки. Зелёная юбка задралась неприлично высоко, приоткрывая матерчатые гольфы и узкую полоску бледной, почти синюшной кожи.
Сдавленно вскрикнув, Рейчел в оцепенении выронила корзинку, зажимая рот руками.
Мариша неподвижно лежала на полу. Ее голова - чуть запрокинута назад. Кучерявые пряди выбились из-под кружевной сеточки, темным ореолом разметавшись по каменным плитам. Широко распахнутыми глазами она смотрела в потолок с лицом, искаженным странной, почти мечтательной гримасой, еще более жуткой.
Одна рука, слегка согнутая в локте, покоилась на животе девушки. Ее бледные, сведенные судорогой пальцы все еще стискивали плотную ткань платья. Чуть поверх, напротив сердца, медленно расплывалось ярко алое пятно.
Мерфи стоял там же, прямо над телом, сжимая в руке окровавленный нож. Его изысканная резная рукоять, словно в насмешку обернутая чистым платком, казалась чем-то чужеродным в омерзительной сцене. Крошечные алые капельки тягуче медленно стекали вниз, пачкая белоснежную ткань безобразными разводами.
От этой противоестественной картины Рейчел затошнило.
Волна первобытного ужаса захлестнула с головой. Беззвучно шевеля мертвенно бледными губами, девушка, цепляясь за стены, неуклюже попятилась прочь.
Убийца с пугающей неспешностью, почти лениво, поднял голову, замечая свидетеля.
«Бежать, надо бежать со всех ног! Кто-нибудь, на помощь!»
Но из перехваченного спазмом горла вылетел только судорожный хрип. Ее колени подгибались, заплетаясь на месте, и Аластор машинально качнулся следом, намереваясь подхватить… Но замер на месте, осознавая, какое впечатление производит на вусмерть перепуганную девушку.
- Льюис… Это не я, - как-то растерянно пробормотал он, но Рейчел уже не слышала.
Все звуки доносились издалека как будто сквозь толщу воды, заглушенные однотонным звоном в ушах. Жуткая сцена, застывшая перед глазами, как будто на мгновение стала очень четкой, но тут же рассыпалась на множество цветных пятен
Напряженно стиснув ворот рубашки, Мерфи на мгновение вскинул голову, неподвижно прислушиваясь к чему-то, и побледнел, даже посерел, по цвету лица почти сравнявшись с покойницей. Топот множества ног – все еще вдалеке, но постепенно приближался, и выглядело все действительно скверно.
Аластор выругался: громко, витиевато, с глухим раздражением еще крепче сжимая рукоять побелевшими от напряжения пальцами. Мгновенно преодолев разделявшее их расстояние, он настойчиво схватил девушку за руку, удерживая на месте, и больно встряхнул, мешая соскользнуть в темноту.
- Льюис! Скажи им, что это не я, слышишь!
Кажется, она кричала, пытаясь вырваться и продолжая пятиться назад, но тело не слушалось, а обрывки мыслей разбредались, проваливаясь в черноту. А потом….
А потом потолок рухнул вниз, погребая все под собой.
Глава 2. Совещание
Его заперли в кабинете уже некоторое время назад.
Мерфи, закинув ногу на ногу, со вздохом запрокинул голову, устраиваясь поудобнее в кресле ректора. По обеим сторонам от него к самому потолку, насколько позволяло пространство, уходили ввысь полки, плотно заставленные книгами в дорогих переплетах из ткани и кожи – от них веяло тонким запахом бумаги, пергамента и сухого порошка от грызунов.
Где-то там, высоко, через небольшое окошко в куполообразной крыше помещения внутрь едва проникали косые красноватые отсветы заходящего солнца. Стрелки изысканных часов на камине с подставкой в форме играющих сильфид давно перевалили за восемь. Хм, а старый ректор был ценитель: прелестные фигуры, обнаженные на самой грани дозволенного и запечатленные в чувственном танце представляли собой весьма волнующее зрелище. Что ж, немудрено, что у того пошаливало сердечко.
Монотонно постукивая пальцем по столу, Аластор вздохнул с неожиданным сожалением: хороший все-таки был старикашка. Душевный.
И при нем такого бардака не было.
Парня мурыжили здесь уже больше двух часов. Сначала кто-то то и дело приходил – задавал свои тупые вопросы, каждый раз одни и те же. Зачем вынул нож. Почему не вернулся в аудиторию. Как нашел тело. Потом, конечно, переходили к обвинениям. В ходе допроса Мерфи внезапно узнал о себе много нового: что, оказывается, пачками убивает беззащитных женщин направо и налево, увлекается запретной магией, поклоняется демонам и, конечно, при случае балуется жертвоприношениями в стенах родной алма-матер. Да так успешно, что целый консиллиум профессоров до сих пор не может понять, от чего умерла жертва. Разве что в измене родине не обвинили. Осталось еще добавить, что купается в крови девственниц, ест младенцев на завтрак и в свободное время топит котят, и вот он – готовый портрет воплощения зла.
Конечно, парень мог бы рассказать им о настоящей причине смерти несчастной девушки, но не станет.
Если бы только старый ректор был здесь… Но старик уже в могиле, а другие, узнав правду, примут его за такое исчадие бездны, что не глядя повесят на блаженного идиота все убийства в столице и по меньшей мере в дне пути за ее пределами. А еще неурожаи, засухи, падеж скота, прыщ в интимном месте любимой фаворитки короля и пропавшую из кабинета профессора Шнайцера заначку самогона. Нельзя сказать, что к последнему Аластор так уж непричастен.
В конце концов, навязчивые визиты прекратились. Последним заходил целитель. Он осмотрел Мерфи – померил пульс, заглянул в зрачки, попросил описать самочувствие и задал еще несколько на первый взгляд несвязных вопросов. Потом, мягко улыбаясь, положил ладони ему на голову и дышать стало немного легче. А еще довольно молодой лекарь был единственным, кто догадался предложить ему воды – уже за это стоило накинуть бедолаге пару баллов.
Выйдя из кабинета, целитель сообщил кому-то, что помощь менталиста не потребуется, и дверь плотно закрылась, отсекая все посторонние шумы. Только едва слышное тиканье часов и собственное дыхание в почти загробной тишине неживого кабинета.
Даже обидно как-то. Вздохнув, Аластор раздраженно стукнул кулаком по столу, вымещая досаду на ни в чем не повинной мебели. Еще и нож отобрали, ироды. Он ведь ради него чистый платок испортил!
Последний, к слову, тоже так и не вернули.
Зато теперь понятно, почему парня оставили без присмотра.
Запертая дверь – тяжёлая, основательная, дубовая, наверное - совсем не пропускала звуки. Наверняка, как и большинство предметов интерьера, плотно защищена от чар, заклинаний и заговоров - иначе счета за ремонт ни один королевский бюджет бы не потянул. С магов-недоучек ведь - какое возмещение? Разумеется, студенты просто не рассчитали. ...точное количество нулей после единицы, в которое Академии обойдётся восстановление очередного бесценного витража, они не рассчитали.
Неспешно покинув удобное кресло, Аластор подошел ближе, рассеянно проводя рукой вдоль резной деревянной рамы; не имеет ведь никакого смысла даже пытаться воспользоваться банальной прослушкой? Слишком пошло.
Зато - усевшись прямо на полу спиной к двери, Мерфи бессовестно облокотился на деревянную створку и, слегка развернув голову, прильнул ухом к замочной скважине - ничто не мешает подслушивать по старинке. Благо, родословная позволяет. Там, где обычное человеческое ухо едва различит невнятное бормотание, Аластор мог позволить себе устроиться с комфортом, прихватив попкорн; жаль, не догадался заранее.
- Дорогие коллеги, мальчик тут не при чем, - знакомый голос и.о. ректора Иоакима Анастаса звучно гремел под сводами зала, - я вам как специалист говорю.
Похоже, осточертевший вопрос поднимался на повестке дня уже не первый раз: даже в обычно доброжелательном голосе пожилого некроманта слышались нотки усталого раздражения, и одно это говорило о многом.
На собравшихся профессор Анастас смотрел покровительственно, даже снисходительно, с высоты своего возраста и положения. А еще никогда не упускал случая обратиться к присутствующему преподавательскому составу как к «дорогим коллегам». На выпускном курсе про него ходила шутка: говоря «дорогие коллеги», мягко улыбаясь с капелькой укоризны и едва уловимо растягивая гласные, старший некромант, разумеется, с присущим всем его собратьям ехидством имел в виду «дорогие калеки». Отсутствие мозга – тоже инвалидность.
- Мы не можем быть уверены! – со своего места возмутился Кроуфорд. – Мальчишка не вернулся в аудиторию.
Мерфи он недолюбливал или, во всяком случае, не мог сказать о нем ничего хорошего. Как и добрая половина курса, Аластор платил профессору тем же.
Или же тот непостижимым образом выяснил, кого стоит поблагодарить за внезапную чахоточную порчу посреди лекции? Да не – бред какой-то. Этот профан и боевое заклинание дальше собственного носа не разглядит, не говоря уже о тонких материях.
Некромант, удрученно вздыхая, покачал головой и, пригладив седую бородку, заметил с искренней грустью:
- Да… Образование в наше время все хуже и хуже.
Кроуфорд, раздраженно вспыхнув от его слов, возмущённо вскочил на ноги и попытался возразить, но обнаружил, что не может произнести ни звука, безмолвно разевая рот как жаба. Сходство было беспрецедентным, и пожилой профессор с удовольствием пожал бы руку тому, кто сообразил вовремя наложить на идиота заклинание немоты. Неофициально, конечно – надо же сохранять хотя бы видимость приличий. Побагровев от злобы, тот все-таки сел на свое место, медленно покрываясь пятнами.
Об этом догадался и Мерфи – по неловкой тишине, повисшей в воздухе.
Интересно, как действие чар немоты соотносится с чахоточной порчей? Аластор на мгновение задумался: он будет молчать и кашлять? Кашлять молча?
Какая ерунда в голову лезет.
Удовлетворено выдохнув, профессор деликатно проигнорировал творящийся беспредел и, преувеличенно благодарно кивнув оппоненту, не без некоторого ехидства демонстративно повернулся к своему соседу по столу. Махнув рукой, он проговорил самым любезным тоном:
- Коллега, прошу вас.
Мужчина в длинной фиолетовой мантии, видимо, артефактор, поднялся со своего места и, прочистив горло, коротко пояснил:
- Нож, который вы видите – не просто орудие преступления, но артефакт, используемый для поглощения и преображения жизненной энергии. Скорее даже маяк, если позволите. Вынув нож из раны, мальчик не только прервал поток, но и позволил оставшимся эманациям развеяться, что сделало это… Этот ритуал - бесполезным для настоящего убийцы.
- Я согласен с уважаемым коллегой, - взял слово глава кафедры целителей – мужчина лет с пятидесяти в белом врачебном балахоне; его козлиная бородка смешно дергалась, стоило только открыть рот.
«С уважаемым калекой», - услужливо подсказала память, и Мерфи, беззвучно фыркнув, настойчиво отогнал неуместную мысль.
- Полагаю, - продолжил тот, - как и во всех предыдущих случаях, бедная девочка уже была мертва, когда вонзили лезвие. Аналогичные раны присутствуют на телах остальных жертв.
Последние слова целитель пробормотал почти себе под нос, угрюмо глядя куда-то в стол. Его забота – лечить людей и учить студентов – последних после стольких лет преподавания назвать людьми язык не поворачивался. В любом случае, уж точно не выяснять трагические обстоятельства убийства. Если бы душа лежала к этому, он бы тридцать лет назад пошел в судебные медики – благо, их в королевстве всегда не хватает.
Профессор Анастас кивнул, принимая к сведению, и снова взял слово:
- Полагаю, если возражений не имеется, этот вопрос можно считать решенным? – он окинул собравшихся очень выразительным взглядом. – В таком случае, больше мы к нему возвращаться не будем.
Некромант специально выделил голосом слово «больше»: получилось очень красноречиво. Большинство согласно кивнули – давно пора, кто-то недовольно нахмурился, но промолчал, Кроуфорд… Хм. Кроуфорд, багровея, беззвучно давился кашлем. Ну, похоже, ему сейчас не до них.
- В таком случае, коллеги, - и.о. ректора продолжил, - дело осталось за малым: определить, что именно послужило причиной смерти несчастной. А также всех тех бедолаг до нее. Мне стоит напомнить, что после утреннего происшествия его величество взял расследование под личный контроль?
Аластор, шумно сдунув волосы со лба, рассеянно приподнял брови. Значит, короля они известили, а вот добрых полторы тысячи студентов и их родственников – запамятовали, не иначе. К том же, ему показалось, или в голосе некроманта помимо очевидной горечи действительно звучала злая насмешка?
- Итак, господа, две жертвы за один день, а мы снова там, где начали.
Опешив, Мерфи тихонько присвистнул почти с восхищением: и при таких масштабах это сборище блаженных интеллигентов действительно намеревается сохранить все втайне, избежав огласки? А говорят, несбыточные мечты – удел молодых!
- Прошу учесть, что, кто бы ни был убийцей, на этот раз его прервали, - снова подал голос обладатель фиолетовой мантии, - мне, право, трудно поверить, что такой прекрасный образчик артефакта можно забыть на месте преступления.
На изогнутый окровавленный нож в середине стола артефактор глядел практически любовно, нисколько не тронутый трагическими обстоятельствами его обнаружения. В самом деле, такая ценность. Любопытная вещица сама по себе, а уж сколько возможностей для изучения…
- Следите за словами, Лукофски! – возмутился магистр в светло-голубых одеждах, воззрившись на профессора практически с омерзением – голос был Аластору незнаком. – Студентка мертва. Ее резерв выкачали при помощи этого… - он на мгновение запнулся, проглатывая ругательство, - этой омерзительной пиявки! И у вас еще хватает наглости называть подобную дрянь – «прекрасным образчиком артефакта»?
- Тише-тише, - профессор Анастас примирительно поднял руку, призывая всех к порядку. - Наш дорогой коллега просто оговорился, я уверен. Все мы расстроены, в самом деле. Внутренние склоки сейчас совершенно ни к чему.
- Постойте, - вмешалась женщина, тоже в светло-голубом: она сидела на противоположной стороне стола, и Аластор едва мог расслышать ее достаточно хорошо, - значит ли это, что все это время убийца скрывался где-то неподалеку? И если не Мерфи, то у кого еще была возможность?
- Правильно, - согласно пробасил профессор Шнайцер - глава боевиков; наружностью и нравом он больше всего напоминал медведя. - Кто еще шлялся по коридорам?
А мысль ведь дельная. В первую очередь стоит проверить тех, кто не вернулся в аудитории. Жаль только со всех курсов таких наверняка по меньшей мере несколько десятков наберется, и это только те, чье отсутствие вовремя заметили. Прогуливать скучные лекции – дело святое, и даже на перекличке несложно смухлевать, было бы желание.
Стиснув зубы, Аластор покачал головой. И все это при условии, что убийцу действительно стоит искать среди студентов! По коридорам и правда шляется слишком много народу.
