Но в темноте ночи, освещаемые лишь далекими звездами, они словно отразили блеск цветка в ее волосах и замерцали холодным рубиновым светом. Там магия, поняла Этель, но знал ли об этом Император?
А потом она увидела темные силуэты гнома и орка на фоне песчаной пелены. Ведомые стройным конвоем, они одновременно остановились и, по команде стражи, опустились на колени. Перед ними сомкнулись скрещенные пики. Ильсо по другую руку пытался вырваться из песчаного кокона, в который она сама же его и обернула.
Но слово взял, естественно, Император:
— Задание выполнено, — проговорил он холодно и мягко. Полы белой тоги взмыли вверх под ногами Этель, волосы раскинулись по разные стороны, а в ладонях затеплилась горячая сила. Огни Цитадели за ее спиной дрогнули. — Поздравляю, вы справились.
Он равнодушно зааплодировал, Этель не скрываясь зажгла в ладонях огоньки.
— Почему они под конвоем? — звонко спросила она.
— Почему твой друг эльф в песчаном коконе? — парировал Император.
Этель и сама не знала. Стихия воздуха — ветра — почему-то подчинилась ей и сковала Ильсо, как она считала, в дар безопасности, но чем дольше она на него смотрела, тем беспомощнее он казался. А теперь по ее венам бежал только огонь. Как приказать песку и ветру распутать оковы на груди эльфа, она не имела представления.
— Чтобы вы его не забрали под конвой! — нашлась Этель и приказала: — Отпустите их. Тогда я сниму вас с прицела.
Но Император только рассмеялся:
— Глупая девочка! Думаешь, в моей армии нет магов? Такие же люди, как и ты, между прочим, но выпускники Академии Тэгеша: немного не равны шансы, да?
— Ты не видел, что она творит, — бросил Когон и тут же получил удар по лицу от стражника. Этель направила два огненных шара вперед и холодно сказала:
— Пусть выходят твои маги и сразятся со мной.
— Мне это неинтересно, — сморщился Ригард, махнул кому-то из свиты, и над друзьями выросли два палача с огромными топорами. Этель почувствовала, что холодеет. — Вы выполнили мое поручение, хотя могли умереть в песках, но судьба подарила мне удовольствие казнить вас лично.
Когон дернулся, Оргвин вздохнул, песчаный кокон Ильсо не подпустил никого из людей. Этель вскинула руки:
— Я не позволю!
— Тогда спустись, — безразлично ответил Император. — Покажи, как ты предана дружбе. Раздели участь товарищей, а то… как-то нечестно. Хотя если решишь присоединиться к сородичам-людям, я пойму.
Песок снова закрутил ураганы на земле, но Этель это не контролировала. Знала, что должна выручить друзей, но как все не испортить? Снизу заорал Когон:
— Не слушай его! Это все шантаж! Ты должна проникнуть внутрь раньше его!
— Правда? — ухмыльнулся Император и кивнул кому-то из свиты. Двое стражников схватили Когона и завели руки ему за спину. Когон гордо задрал голову. — И ты готов за это отдать жизнь, а, орк? Не велика разница, кто из людей откроет эти ворота — я или она.
За спиной горели сотни, если не тысячи равнодушных факелов, Этель ощущала их жар и буквально слышала, как они говорят с ней. Просят, шепчут или бессвязно кричат, умоляют… взять их силу.
В один миг Цитадель погрузилась во тьму, огни факелов вспыхнули в глазах, груди и на пальцах Этель, и она готова была пустить в ход эту силу.
— Твои фокусы лишь все усугубляют, знаешь? — безразлично ответил Император и кивнул стражнику с массивным заточенным топором.
Лезвие сверкнуло, отразив огонь, и Этель стремительно спустилась на землю. У ее ног образовалась воронка, оба шара метнулись к топорам, занесенным над гномом и орком.
В груди копилась ярость, шары крутились в воздухе, развивая огромную скорость, огонь словно насквозь прожигал ладони, но Этель держала свое оружие. Нужно было собрать всю силу изнутри, вложить в удар против заклятого врага и… разбить самодовольного Императора.
Шары метнулись к палачам и намиг озарили ночь вспышкой. Лезвия раскололись надвое, Этель повернулась к Ригарду. Вокруг нее создался огненный ореол, волосы горели, а в руках возникали новые огненные шары. Цитадель, погруженная во тьму, стала светиться темным рубиновым светом.
И Этель прошептала:
— Бей.
Этель забыла и про предостережение насчет других магов, и о том, что уязвима в одиночестве среди воинов, но не думала в этот момент: знала, что так правильно. И по мести, и по чести, и по долгу. За дружбу. Расколовшиеся лезвия топоров метнулись к Ригарду.
Она не успела испугаться, Ригард не успел среагировать: ударной волной его отнесло к стене Цитадели, по ее поверхности пробежала пульсирующая рубиновая волна. Императорский отряд вздрогнул, ветер закружил ураганы, кто-то из свиты бросился к господину. Этель встретилась с решительным взглядом Когона, Оргвин испуганно покосился в сторону происшествия, двое их несостоявшихся палачей пялились на Ригарда и не решались покинуть своего места. Ильсо, укутанный в кокон, метался.
Этель подоспела к нему, но не могла даже представить, как ему выпутаться. Пожалуй, только ветер мог разнести песчаные струи, но его порыва явно не хватало.
— Ты! — раздалось позади нее громом. — Кто ты такая?!
Лицо Ильсо бледнело, но сквозь песок Этель различила округленные глаза, и она обернулась: в двух шагах от нее стоял Император с мечом наголо. Во второй руке он держал две ровные частицы золотой маски, в районе надлома — над переносицей — стекала густая кровь.
— Ты… сломала ее?! — его голос срывался, переходя в истеричный крик. — Ты заигралась, девочка! Ты не знаешь, что творишь!
Он швырнул осколки в песок, Этель посмотрела с вызовом: ей нужно было спасти друга и не допустить атаки врага. Но через миг сам Император избавил ее от выбора: вслед за частями маски он упал на колени и стал судорожно соединять брошенные осколки. К нему бросился кто-то из свиты — похоже, тот самый орк, что уводил Когона в Иррахоне — и стал что-то спрашивать. Поодаль послышалась насмешка Когона:
— Худосочная задница Бронга! И это ваш жалкий Император?! Да это мальчишка!
Кто-то из стражников ударил его по лицу, кто-то поспешил к господину, а в шаге от себя Этель услышала легкие постанывания Ильсо.
Песчаный кокон сжимался, и эльф начинал задыхаться. Его глаза, полные ужаса, встретились с взглядом Этель. Ветер стал сильнее, но она не могла его контролировать — как будто новая сила смеялась над ней, играя с жизнью друга.
— Я не хотела этого… — прошептала она, хватая воздух ртом, будто пыталась вдохнуть саму бурю. И пустыня позволяла это.
Все звуки стерлись, ветер охватил ее, разжигая огонь в волосах и ладонях. Кто-то еще бросился в к Императору, кто-то к ней, но она словно была не в своем теле: она соединилась с воздухом.
Она видела бледнеющее лицо Ильсо, его раскрытые, полные испуга глаза, в которых отразился рубиновый свет. Звуки за спиной стихли, но она не обернулась.
— Я не позволю тебе умереть! — Гнев вырвался прямо из ее груди, выливаясь пламенем, смешанным с песком. Песок жег ладони, поглощая огонь, что казалось, вот-вот, и стихия восстанет против нее. Но сейчас Этель не могла проиграть.
Цепи на воротах задрожали. За спиной раздались команды отхода, а Ильсо запрокинул голову: его сознание угасало.
— Разбейся! — в сердцах выкрикнула Этель и вскинула руки.
Из ладоней вырвались песчаные огненные струи, хлыстом ударившие по кокону, и он пошел трещиной. Этель сжала кулаки, изо всех концентрируясь на цели и не позволяя постороннему шуму проникать в ее сознание. Дыхание затихло.
Песчаный кокон разорвался изнутри, как будто невидимый кулак ударил по нему. Ильсо рухнул на колени, откашливая песок. С тихим звоном рубиновые цепи на воротах лопнули.
Тишина в округе стала мертвенной, по спине пробежал холодок.
— Она… реагирует на тебя? — прохрипел Ильсо, робко поднимая взгляд на Цитадель, но не решаясь встать: он дрожал всем телом. А Этель обернулась.
Казалось, вся стена вздохнула. Замок раскололся, и тяжелые створки медленно поползли в стороны, открывая тьму внутри. И что-то подсказывало, что это совсем не из-за отсутствия факелов.
— Там пусто, — напомнил Ильсо, вырастая рядом и на всякий случай поднимая лук. Его руки еще тряслись, кожа оставалась бледнее обычного даже в таинственного рубиновом свете.
— Он ищет Источник, — зачарованного проговорила Этель и снова зажгла два огненных шара.
На свет обернулся Император:
— Ты! — Он яростно ткнул пальцем в Этель, игнорируя непрекращающуюся кровь над переносицей. — Идешь первая!
Этель расправила плечи и вздернула носик:
— Только с моими друзьями!
— Еще лучше, — бросил Император, резко развернулся и крикнул своим строиться. У ворот остались Когон, Оргвин, Ильсо и Этель.
Она мысленно отправила огни к воротам для освещения и, глядя на друзей, выдохнула:
— По крайней мере, живы, да?
— Ненадолго, судя по всему, — усмехнулся Ильсо. — Но… да, спасибо, что спасла.
— Веди, крошка, — отозвался Когон, доставая топоры. — Мы прикроем. А ты… не скупись на пламя.
Оргвин только поднял молот в знак принятия, и Этель с радостью последовала указанию Когона. Как минимум, для того, чтобы преодолеть внутренний, сковывающий тьмой холод.
Ильсо оказался прав — внутри и правда было пусто. Но не крепость — заброшенный город встретил их. Здесь были и улицы, и дома, и растения , но… ни одного источника воды.
Под ногами струился песок, плотным слоем застилающий плиты, по каменным стенам, с внутренней стороны выложенным холодным кварцем, проходили магические пульсации. Красного цвета. Иногда Этель замечала громадные царапины, будто от лап неистового зверя, заточенного здесь и стремящегося вырваться наружу. Тело пронзил холод. Этель невольно дотронулась до цветка в волосах, и он обжегся неприятным покалыванием. Огненные шары по-прежнему освещали дорогу, но совершенно не оживляли замерший город-призрак, укутанный темным рубиновым плащом.
Монументальные здания стояли разрушенные, колонны были повалены, некоторые — в трещинах, другие поддерживали остатки каменных каркасов. Редкие пальмы казались увядшими и лысыми — будто кто-то сорвал все плоды и сжег листья. Хотя скорее всего это было обычное солнце.
— Что-то это мало походит на чудесный оазис, — неуверенно проговорил Оргвин, и мысленно Этель с ним согласилась. Можно было строить тысячи теорий, что пережил этот город за стеной, но это явно не являлось тем, что искал Император.
— Нас еще поди и обвинит, — добавил гном, и никто не ответил. В лицо ударил песок. Каждый шаг поднимал облако пепла, который не оседал, а медленно кружился, как дым от давно погасшего костра. Шаги четырех пар сапог отзывались тоненьким скрипом, а густой воздух буквально висел, словно его не вдыхали веками. Этель потянулась к фляжке и сделала глоток: в горло пересохло. А затем они увидели… источник.
Это мало походило на то, что можно назвать живительными недрами, скорее наоборот: бассейн в центре разрушенного города был создан искусственно, но сейчас был полностью высушен и окружен мертвыми деревьями с черными скрученными ветвями. На дне виднелись останки фонтана в виде змея с раскрытой пастью, застывшей навечно в беззвучном крике. Но, судя по всему, все прошедшие две сотни лет с момента войны рубиновых чаш из нее не лилось ничего, кроме пыли. А когда-то эта Цитадель наверняка была оплотом обороняющихся… людей? Или змеелюдов? Раньше вся пустыня принадлежала им.
— Что здесь произошло? — прошептала одними губами Этель, но Ильсо как самый острослышащий из них отозвался:
— Очевидно… город выжил в войне? А порушился от старости.
— Похож на Эшгет, — ответила Этель. — Только это какой-то отшельник…
— Да он был запечатан магией! — рыкнул Когон. А потом, будто что-то поняв, выдохнул: — Истинные…
Этель остановилась у остова бассейна и тихо проговорила:
— Это твой шанс…
Она встретилась взглядом с Когоном, но он только поджал губы и ничего не сказал. Их молчаливую идиллию разрушил звон императорских доспехов — нерешительно перемещающихся воинов вслед за их компанией. И во главе разбитого войска шел сам Император.
Он словно не мог поверить в то, где находится: не это он хотел увидеть, не для этого он пересекал материк, чтобы из засухи прийти в такое же разрушенное и иссушенное место.
И он даже не посмотрел в сторону беженцев — прошел мимо и, совершенно потерянный, осел на песок. К нему подоспел кто-то из свиты, предлагая помощь подняться, но Ригард всех прогнал. Его люди застыли в десяти шагах от бассейна, где переводили дух путники, а рядом с ними, чуть в стороне, не мог прийти в себя от потрясения Император.
— Гнал нас на плаху, а сам даже не знал, зачем, — вдруг сказал Когон и выглянул исподлобья. Этель различила его тяжелое дыхание и взяла его руку:
— Не надо, — прошептала она. — Это наша общая неудача.
Она посмотрела на опустошенного Императора, но не смогла ему посочувствовать. Вспомнила Джэйвин, их сделку, яму с трупами змеелюдов в Эшгете — он виноват. Сам. Но вместе с тем она не чувствовала и ненависти.
— Ох, ваше величество, — прокряхтел Оргвин и протянул Императору фляжку, — и кто вас надоумил? Выпейте…
Двое воинов из свиты приблизились и скрутили гнома. Когон с Ильсо выпрямились и схватились за оружие. Другие стражи напряглись и будто ждали указания. Этель осталась в стороне, готовая вмешаться в любой момент, но никто не успел вымолвить и слова, когда за спиной раздалось сдавленное:
— Это и есть — Последний Оазис?! — Ригард так и не выпрямился. И, кажется, ни к кому не обращался: — Шутка? Сарказм? Жестокий расчет?!
Этель перевела взгляд на Когона. Тот даже ухом не повел, контролируя стражу, Ильсо хмыкнул:
— Что там ваш Император? С кем говорит? Умом не тронулся?
Стражники приблизились, Этель перевела огненные шары ближе, а сама не переставала посматривать на Ригарда.
— Явитесь сюда, если не трусите! Явитесь воочию и ответьте за все смерти, что произошли по вашей вине!
Он зарычал в небо и соединил две части треснувшей маски. Рубиновые огни на внутренних стенах Цитадели замигали. Стражники заозирались, Когон нахмурился, Ильсо сощурил глаза, а Оргвин покачал головой:
— Как двести лет назад, смотри-ка! И правда древняя…
Но рык Императора перекрыл и бормотание гнома, и тяжелое дыхание Этель. Она уже чувствовала, как под ногами плавится песок и ладони снова начинают светиться.
— Ваша маска расколота обычной девчонкой! Так какое у вас право…
Гном не договорил. Бассейн накрыла рубиновая пирамида, и, ослепленный, Император попятился. Люди из его свиты ахнули. Этель и сама погасила свои огни. Только руки не слушались мысленных приказов, и она не стала настаивать: куда интереснее было то, что происходило в центре.
— Это Истинные, — прошептал Когон, не сводя глаз с пирамиды. — Император привел меня… к Истинным!
— Только не наделай глупостей, как в тот раз, ладно? — промурлыкал Ильсо. Оргвин вышел из-под конвоя и мечтательно произнес:
— Как в день падения красного неба!
— Что это значит? — спросила Этель, особенно ни к кому не обращаясь, но ей ответил чужой женский голос:
— А что бы ты хотела, Исцеляющая?
— Что? — вырвалось у всех четверых, и голос продолжил так же ровно:
— Хрустальная Цитадель признала тебя. Признала… нас.
По двум краям от центре пирамиды — по двум ее граням — возникли две фигуры в длинных мантиях. Их лица скрывали капюшоны, но вырывающиеся длинные темные пряди говорили о том, что они обе — женщины.
А потом она увидела темные силуэты гнома и орка на фоне песчаной пелены. Ведомые стройным конвоем, они одновременно остановились и, по команде стражи, опустились на колени. Перед ними сомкнулись скрещенные пики. Ильсо по другую руку пытался вырваться из песчаного кокона, в который она сама же его и обернула.
Но слово взял, естественно, Император:
— Задание выполнено, — проговорил он холодно и мягко. Полы белой тоги взмыли вверх под ногами Этель, волосы раскинулись по разные стороны, а в ладонях затеплилась горячая сила. Огни Цитадели за ее спиной дрогнули. — Поздравляю, вы справились.
Он равнодушно зааплодировал, Этель не скрываясь зажгла в ладонях огоньки.
— Почему они под конвоем? — звонко спросила она.
— Почему твой друг эльф в песчаном коконе? — парировал Император.
Этель и сама не знала. Стихия воздуха — ветра — почему-то подчинилась ей и сковала Ильсо, как она считала, в дар безопасности, но чем дольше она на него смотрела, тем беспомощнее он казался. А теперь по ее венам бежал только огонь. Как приказать песку и ветру распутать оковы на груди эльфа, она не имела представления.
— Чтобы вы его не забрали под конвой! — нашлась Этель и приказала: — Отпустите их. Тогда я сниму вас с прицела.
Но Император только рассмеялся:
— Глупая девочка! Думаешь, в моей армии нет магов? Такие же люди, как и ты, между прочим, но выпускники Академии Тэгеша: немного не равны шансы, да?
— Ты не видел, что она творит, — бросил Когон и тут же получил удар по лицу от стражника. Этель направила два огненных шара вперед и холодно сказала:
— Пусть выходят твои маги и сразятся со мной.
— Мне это неинтересно, — сморщился Ригард, махнул кому-то из свиты, и над друзьями выросли два палача с огромными топорами. Этель почувствовала, что холодеет. — Вы выполнили мое поручение, хотя могли умереть в песках, но судьба подарила мне удовольствие казнить вас лично.
Когон дернулся, Оргвин вздохнул, песчаный кокон Ильсо не подпустил никого из людей. Этель вскинула руки:
— Я не позволю!
— Тогда спустись, — безразлично ответил Император. — Покажи, как ты предана дружбе. Раздели участь товарищей, а то… как-то нечестно. Хотя если решишь присоединиться к сородичам-людям, я пойму.
Песок снова закрутил ураганы на земле, но Этель это не контролировала. Знала, что должна выручить друзей, но как все не испортить? Снизу заорал Когон:
— Не слушай его! Это все шантаж! Ты должна проникнуть внутрь раньше его!
— Правда? — ухмыльнулся Император и кивнул кому-то из свиты. Двое стражников схватили Когона и завели руки ему за спину. Когон гордо задрал голову. — И ты готов за это отдать жизнь, а, орк? Не велика разница, кто из людей откроет эти ворота — я или она.
За спиной горели сотни, если не тысячи равнодушных факелов, Этель ощущала их жар и буквально слышала, как они говорят с ней. Просят, шепчут или бессвязно кричат, умоляют… взять их силу.
В один миг Цитадель погрузилась во тьму, огни факелов вспыхнули в глазах, груди и на пальцах Этель, и она готова была пустить в ход эту силу.
— Твои фокусы лишь все усугубляют, знаешь? — безразлично ответил Император и кивнул стражнику с массивным заточенным топором.
Лезвие сверкнуло, отразив огонь, и Этель стремительно спустилась на землю. У ее ног образовалась воронка, оба шара метнулись к топорам, занесенным над гномом и орком.
В груди копилась ярость, шары крутились в воздухе, развивая огромную скорость, огонь словно насквозь прожигал ладони, но Этель держала свое оружие. Нужно было собрать всю силу изнутри, вложить в удар против заклятого врага и… разбить самодовольного Императора.
Шары метнулись к палачам и намиг озарили ночь вспышкой. Лезвия раскололись надвое, Этель повернулась к Ригарду. Вокруг нее создался огненный ореол, волосы горели, а в руках возникали новые огненные шары. Цитадель, погруженная во тьму, стала светиться темным рубиновым светом.
И Этель прошептала:
— Бей.
Этель забыла и про предостережение насчет других магов, и о том, что уязвима в одиночестве среди воинов, но не думала в этот момент: знала, что так правильно. И по мести, и по чести, и по долгу. За дружбу. Расколовшиеся лезвия топоров метнулись к Ригарду.
Она не успела испугаться, Ригард не успел среагировать: ударной волной его отнесло к стене Цитадели, по ее поверхности пробежала пульсирующая рубиновая волна. Императорский отряд вздрогнул, ветер закружил ураганы, кто-то из свиты бросился к господину. Этель встретилась с решительным взглядом Когона, Оргвин испуганно покосился в сторону происшествия, двое их несостоявшихся палачей пялились на Ригарда и не решались покинуть своего места. Ильсо, укутанный в кокон, метался.
Этель подоспела к нему, но не могла даже представить, как ему выпутаться. Пожалуй, только ветер мог разнести песчаные струи, но его порыва явно не хватало.
— Ты! — раздалось позади нее громом. — Кто ты такая?!
Лицо Ильсо бледнело, но сквозь песок Этель различила округленные глаза, и она обернулась: в двух шагах от нее стоял Император с мечом наголо. Во второй руке он держал две ровные частицы золотой маски, в районе надлома — над переносицей — стекала густая кровь.
— Ты… сломала ее?! — его голос срывался, переходя в истеричный крик. — Ты заигралась, девочка! Ты не знаешь, что творишь!
Он швырнул осколки в песок, Этель посмотрела с вызовом: ей нужно было спасти друга и не допустить атаки врага. Но через миг сам Император избавил ее от выбора: вслед за частями маски он упал на колени и стал судорожно соединять брошенные осколки. К нему бросился кто-то из свиты — похоже, тот самый орк, что уводил Когона в Иррахоне — и стал что-то спрашивать. Поодаль послышалась насмешка Когона:
— Худосочная задница Бронга! И это ваш жалкий Император?! Да это мальчишка!
Кто-то из стражников ударил его по лицу, кто-то поспешил к господину, а в шаге от себя Этель услышала легкие постанывания Ильсо.
Песчаный кокон сжимался, и эльф начинал задыхаться. Его глаза, полные ужаса, встретились с взглядом Этель. Ветер стал сильнее, но она не могла его контролировать — как будто новая сила смеялась над ней, играя с жизнью друга.
— Я не хотела этого… — прошептала она, хватая воздух ртом, будто пыталась вдохнуть саму бурю. И пустыня позволяла это.
Все звуки стерлись, ветер охватил ее, разжигая огонь в волосах и ладонях. Кто-то еще бросился в к Императору, кто-то к ней, но она словно была не в своем теле: она соединилась с воздухом.
Она видела бледнеющее лицо Ильсо, его раскрытые, полные испуга глаза, в которых отразился рубиновый свет. Звуки за спиной стихли, но она не обернулась.
— Я не позволю тебе умереть! — Гнев вырвался прямо из ее груди, выливаясь пламенем, смешанным с песком. Песок жег ладони, поглощая огонь, что казалось, вот-вот, и стихия восстанет против нее. Но сейчас Этель не могла проиграть.
Цепи на воротах задрожали. За спиной раздались команды отхода, а Ильсо запрокинул голову: его сознание угасало.
— Разбейся! — в сердцах выкрикнула Этель и вскинула руки.
Из ладоней вырвались песчаные огненные струи, хлыстом ударившие по кокону, и он пошел трещиной. Этель сжала кулаки, изо всех концентрируясь на цели и не позволяя постороннему шуму проникать в ее сознание. Дыхание затихло.
Песчаный кокон разорвался изнутри, как будто невидимый кулак ударил по нему. Ильсо рухнул на колени, откашливая песок. С тихим звоном рубиновые цепи на воротах лопнули.
Тишина в округе стала мертвенной, по спине пробежал холодок.
— Она… реагирует на тебя? — прохрипел Ильсо, робко поднимая взгляд на Цитадель, но не решаясь встать: он дрожал всем телом. А Этель обернулась.
Казалось, вся стена вздохнула. Замок раскололся, и тяжелые створки медленно поползли в стороны, открывая тьму внутри. И что-то подсказывало, что это совсем не из-за отсутствия факелов.
— Там пусто, — напомнил Ильсо, вырастая рядом и на всякий случай поднимая лук. Его руки еще тряслись, кожа оставалась бледнее обычного даже в таинственного рубиновом свете.
— Он ищет Источник, — зачарованного проговорила Этель и снова зажгла два огненных шара.
На свет обернулся Император:
— Ты! — Он яростно ткнул пальцем в Этель, игнорируя непрекращающуюся кровь над переносицей. — Идешь первая!
Этель расправила плечи и вздернула носик:
— Только с моими друзьями!
— Еще лучше, — бросил Император, резко развернулся и крикнул своим строиться. У ворот остались Когон, Оргвин, Ильсо и Этель.
Она мысленно отправила огни к воротам для освещения и, глядя на друзей, выдохнула:
— По крайней мере, живы, да?
— Ненадолго, судя по всему, — усмехнулся Ильсо. — Но… да, спасибо, что спасла.
— Веди, крошка, — отозвался Когон, доставая топоры. — Мы прикроем. А ты… не скупись на пламя.
Оргвин только поднял молот в знак принятия, и Этель с радостью последовала указанию Когона. Как минимум, для того, чтобы преодолеть внутренний, сковывающий тьмой холод.
***
Ильсо оказался прав — внутри и правда было пусто. Но не крепость — заброшенный город встретил их. Здесь были и улицы, и дома, и растения , но… ни одного источника воды.
Под ногами струился песок, плотным слоем застилающий плиты, по каменным стенам, с внутренней стороны выложенным холодным кварцем, проходили магические пульсации. Красного цвета. Иногда Этель замечала громадные царапины, будто от лап неистового зверя, заточенного здесь и стремящегося вырваться наружу. Тело пронзил холод. Этель невольно дотронулась до цветка в волосах, и он обжегся неприятным покалыванием. Огненные шары по-прежнему освещали дорогу, но совершенно не оживляли замерший город-призрак, укутанный темным рубиновым плащом.
Монументальные здания стояли разрушенные, колонны были повалены, некоторые — в трещинах, другие поддерживали остатки каменных каркасов. Редкие пальмы казались увядшими и лысыми — будто кто-то сорвал все плоды и сжег листья. Хотя скорее всего это было обычное солнце.
— Что-то это мало походит на чудесный оазис, — неуверенно проговорил Оргвин, и мысленно Этель с ним согласилась. Можно было строить тысячи теорий, что пережил этот город за стеной, но это явно не являлось тем, что искал Император.
— Нас еще поди и обвинит, — добавил гном, и никто не ответил. В лицо ударил песок. Каждый шаг поднимал облако пепла, который не оседал, а медленно кружился, как дым от давно погасшего костра. Шаги четырех пар сапог отзывались тоненьким скрипом, а густой воздух буквально висел, словно его не вдыхали веками. Этель потянулась к фляжке и сделала глоток: в горло пересохло. А затем они увидели… источник.
Это мало походило на то, что можно назвать живительными недрами, скорее наоборот: бассейн в центре разрушенного города был создан искусственно, но сейчас был полностью высушен и окружен мертвыми деревьями с черными скрученными ветвями. На дне виднелись останки фонтана в виде змея с раскрытой пастью, застывшей навечно в беззвучном крике. Но, судя по всему, все прошедшие две сотни лет с момента войны рубиновых чаш из нее не лилось ничего, кроме пыли. А когда-то эта Цитадель наверняка была оплотом обороняющихся… людей? Или змеелюдов? Раньше вся пустыня принадлежала им.
— Что здесь произошло? — прошептала одними губами Этель, но Ильсо как самый острослышащий из них отозвался:
— Очевидно… город выжил в войне? А порушился от старости.
— Похож на Эшгет, — ответила Этель. — Только это какой-то отшельник…
— Да он был запечатан магией! — рыкнул Когон. А потом, будто что-то поняв, выдохнул: — Истинные…
Этель остановилась у остова бассейна и тихо проговорила:
— Это твой шанс…
Она встретилась взглядом с Когоном, но он только поджал губы и ничего не сказал. Их молчаливую идиллию разрушил звон императорских доспехов — нерешительно перемещающихся воинов вслед за их компанией. И во главе разбитого войска шел сам Император.
Он словно не мог поверить в то, где находится: не это он хотел увидеть, не для этого он пересекал материк, чтобы из засухи прийти в такое же разрушенное и иссушенное место.
И он даже не посмотрел в сторону беженцев — прошел мимо и, совершенно потерянный, осел на песок. К нему подоспел кто-то из свиты, предлагая помощь подняться, но Ригард всех прогнал. Его люди застыли в десяти шагах от бассейна, где переводили дух путники, а рядом с ними, чуть в стороне, не мог прийти в себя от потрясения Император.
— Гнал нас на плаху, а сам даже не знал, зачем, — вдруг сказал Когон и выглянул исподлобья. Этель различила его тяжелое дыхание и взяла его руку:
— Не надо, — прошептала она. — Это наша общая неудача.
Она посмотрела на опустошенного Императора, но не смогла ему посочувствовать. Вспомнила Джэйвин, их сделку, яму с трупами змеелюдов в Эшгете — он виноват. Сам. Но вместе с тем она не чувствовала и ненависти.
— Ох, ваше величество, — прокряхтел Оргвин и протянул Императору фляжку, — и кто вас надоумил? Выпейте…
Двое воинов из свиты приблизились и скрутили гнома. Когон с Ильсо выпрямились и схватились за оружие. Другие стражи напряглись и будто ждали указания. Этель осталась в стороне, готовая вмешаться в любой момент, но никто не успел вымолвить и слова, когда за спиной раздалось сдавленное:
— Это и есть — Последний Оазис?! — Ригард так и не выпрямился. И, кажется, ни к кому не обращался: — Шутка? Сарказм? Жестокий расчет?!
Этель перевела взгляд на Когона. Тот даже ухом не повел, контролируя стражу, Ильсо хмыкнул:
— Что там ваш Император? С кем говорит? Умом не тронулся?
Стражники приблизились, Этель перевела огненные шары ближе, а сама не переставала посматривать на Ригарда.
— Явитесь сюда, если не трусите! Явитесь воочию и ответьте за все смерти, что произошли по вашей вине!
Он зарычал в небо и соединил две части треснувшей маски. Рубиновые огни на внутренних стенах Цитадели замигали. Стражники заозирались, Когон нахмурился, Ильсо сощурил глаза, а Оргвин покачал головой:
— Как двести лет назад, смотри-ка! И правда древняя…
Но рык Императора перекрыл и бормотание гнома, и тяжелое дыхание Этель. Она уже чувствовала, как под ногами плавится песок и ладони снова начинают светиться.
— Ваша маска расколота обычной девчонкой! Так какое у вас право…
Гном не договорил. Бассейн накрыла рубиновая пирамида, и, ослепленный, Император попятился. Люди из его свиты ахнули. Этель и сама погасила свои огни. Только руки не слушались мысленных приказов, и она не стала настаивать: куда интереснее было то, что происходило в центре.
— Это Истинные, — прошептал Когон, не сводя глаз с пирамиды. — Император привел меня… к Истинным!
— Только не наделай глупостей, как в тот раз, ладно? — промурлыкал Ильсо. Оргвин вышел из-под конвоя и мечтательно произнес:
— Как в день падения красного неба!
— Что это значит? — спросила Этель, особенно ни к кому не обращаясь, но ей ответил чужой женский голос:
— А что бы ты хотела, Исцеляющая?
— Что? — вырвалось у всех четверых, и голос продолжил так же ровно:
— Хрустальная Цитадель признала тебя. Признала… нас.
По двум краям от центре пирамиды — по двум ее граням — возникли две фигуры в длинных мантиях. Их лица скрывали капюшоны, но вырывающиеся длинные темные пряди говорили о том, что они обе — женщины.
