На лицах женщин отразился ужас, только вытянутая рука Творящего останавливала их от бездумных действий. Этель смотрела, как Император оседает на колени и покрывается темной корочкой трещин, глаза впадают, щеки втягиваются, волосы превращаются в пепел…
— Верни его, — произнес Творящий. — Сейчас. Он умирает.
Ригард схватился за горло, будто воздух покидал его легкие, и доспех рассыпался пылью. Его нижняя туника, а затем и открытая кожа начинали тлеть. Этель не шевельнулась. Ее глаза остались холодными, а шею сдавил невидимый обруч — это не ее воля.
— Достаточно твоего желания, моя любовь, — продолжал напевать Творящий. — Он излечится твоей силой, ты — Исцеляющая.
Но Император кряхтел и глядел испуганно, его тело таяло. Этель подошла и посмотрела свысока: ей понравилась власть, которую давала магия. И она положила руки ему на плечи.
Их взгляды встретились: умоляющий и гордый, но Этель и на этот раз не обронила эмоций. Остатки металлического доспеха Императора под ее ладонями оплавились.
— Спаси его! — надрываясь, воскликнул Творящий и вперился в Этель. Она подняла подбородок и сжала пальцы.
Раздался глухой хруст, и тело Императора осыпалось пеплом прямо к ее ногам. Этель перешагнула серую кучку и брезгливо отряхнула руки. Пирамида Смерти погасла.
— Мне незачем, Творящий, — произнесла она безразлично. — И в этом полностью твоя заслуга.
Она посмотрела с вызовом и, ступая уверенно и быстро, покинула Зал Пирамиды. Острые каблучки холодом разрезали тишину Цитадели, кожаный корсет сильнее сдавил грудь, кожаные штаны облепили напряженные ноги, плащ развился от ее решительного шага. Светящиеся голубым глаза прокладывали холодную дорожку на черном полу.
— Вернись, Этель! — раздался за спиной рев Творящего, и в нее полетел черно-красный сгусток магии Смерти. Не обернувшись, Этель сожгла его одной лишь мыслью. И ответила огненным потоком возле его лица.
Послышались звуки борьбы и эхо женских голосов из зала, затем снова восклик Творящего и хруст льда под ее ногами: он заморозил пол.
Этель прожгла дорожку. И скрылась в своей комнате.
Ее встретила холодная постель с огрубевшими, покрывшимися инеем простынями — то, что оставил Творящий в последний визит. Но и ей сейчас не хотелось тепла. Она выжгла свое сердце до костей и будет жить с этим, как бы ни хотели ее приручить Истинные. Даже несмотря на то, что Этель теперь одна из них.
Вся комната дышала рубиновым светом, а кожа Этель мерцала, как полированный металл. Гребень в волосах пульсировал — будто с насмешкой напоминал, что она еще живая, но Этель не верила. Она смотрела в стену. Не думала. Не чувствовала. Но где-то глубоко — там, куда даже магия не доставала — что-то болело.
Неосторожно брошенные комки памяти, остатки чувств, лица… друзей. Они стерлись так быстро, что будто и не существовали никогда, но не было от этого ни вины, ни обиды, ни тревоги: так стало, и точка. Факт, с которым Этель смирилась.
Она села на край холодной кровати и обняла себя. Звучно выдохнула. Сейчас сюда снова нагрянет Творящий, признается в чувствах, но ей так же будет все равно: теперь она знала, что это — ложь. Все эти зеркала лгали ей каждый день, каждую секунду, что даже отражение застывшего лица с тонкими, сжатыми в узкую линию губами теперь казалось чужим. Это была не она.
Наверное, и он уже понимал это. Он сотворил ее сам и теперь думал, как скорее избавиться от обузы после проведения ритуала, а Истинный наследник… что ж, она будет только рада избежать этой участи. Найдется другая, более сговорчивая.
Эти стены напоминали ей тюрьму — ту саму, в Эшгете, откуда словно вечность назад ее вытащили Когон с Ильсо. Сейчас они остались в пустыне, возрождать старую Цитадель, готовить оборону, возможно, а она… просто смирилась. Как тогда, во время военного переворота. И, о, ужас, она отомстила Императору за все. За жизни неповинных ни в чем змеелюдов, за Джэйвин, за… себя. Холодно, расчетливо, без эмоций. По воле самого Творящего. Или… своей собственной?
Она не думала. Это — вторично. Но даже голос — тихий шелест среди гнетущей тишины покоев — возник таким же едва уловимым переливом за стеной.
— Т-ш-ш… уйми сердце, девочка… Он его слышит, он знает, что ты прячешь в душ-ше…
Шелест возник и тут же пропал, переходя в легкий скрежет, словно чешуя терлась о камень, но не осталось даже эха. А Этель впервые покрылась мурашками: с ней говорили стены.
Но отчего-то ей захотелось ответить:
— Кто здесь? Что ты знаешь?
— Молчи, девочка, — шепот отозвался сразу. — Мы в Цитадели, но снаружи происходят великие дела.
Этель повернула голову, но, как и все предыдущие разы, увидела лишь светящиеся глаза, обугленные черные кончики на светлых прядях и острые скулы в холодном потрескавшемся отражении зеркала. Не себя.
— Возможно, о нас и не вспомнят. Возможно, вся раса Истинных останется лишь прахом, но главное, что Тусклые горы излечатся. Лаория исцелится! Пришла ты, Исцеляющая — ты, девочка. Я слышу твое дыхание, стук сердца, слышу течение огня в твоих венах, но… слышу и голоса эльфов за этими стенами. Они привели армию, они принесли магию и чистую силу. Они могли… могли развить ее, в отличие от вас, людей, потому что держали в тайне свое знание, потому что они… не были рабами.
Говоривший звучно втянул воздух, и Этель наконец убедилась, что это не стены. Там, между ними, среди толщи пустого камня, извивалось гибкое и могучее чешуйчатое тело змеелюда.
Этель вздрогнула от воспоминаний, но тут же представила, как огромный нос касается ее кожи и ведет по телу, впитывая каждый запах, словно бездомный пес. Но она не боялась. Куда больший холод внутри вызывало ее собственное отражение, и она едва слышно выдохнула:
— Вайсшехх… это ты?
— По приказу Лайонеля, короля эльфов — да… — Чешуя снова зашелестела по камню, и Этель впервые прислушалась. А затем сняла рубиновый гребень. Почувствовала свой дар. — После Долины Нищих меня отправили сюда, я… нес разведку возле этих стен, чтобы узнать их планы. Ильсо сработал безупречно, даже несмотря на то, что Император привел им тебя, но ты… девочка, в силах предотвратить ритуал.
— Во власти Творящего Пирамиды Смерти, обратный поток магии усиливает разрушающую силу! — внезапно Этель влилась в его разговор, но Вайсшехх прервал:
— Т-ш-ш, девочка… молчи. Он услышит… он узрит предательство, но ты должна ему подчиниться, должна выполнить то, что он хочет. Я дам сигнал армии, они успеют… вовремя.
Этель, понимая, что змеелюд прав, не смела что-то ответить. Плечи задрожали: не скованное магией рубина, ее сердце трепетало. И она сказала только одно:
— Когон…
— Идет за тобой. С ним Оргвин, Ильсо и вся армия эльфов во главе с королем. Просто… не выдай себя. Надень гребень…
Этель опустила взгляд. Рубин переливался, протягивая к ее ладоням цепкие красно-розовые лучи. За дверью послышались тихие размеренные шаги, и она сжала в руке подарок Творящего. В последний раз. Лед простыней за ее спиной хрустнул.
— Молодец, — прошелестел Вайсшехх. — А теперь впусти его. Пусть он поверит в твое раскаяние, пусть думает, что непобедим.
— Спасибо, — одними губами ответила Этель, и шепот за стенкой стих. Рубин обжег ладонь, и самым сложным вдруг стало надеть прежде любимое украшение.
Но сквозь раскаленные гвозди, засевшие на пепелище ее сердца, теперь пробивался маленький тлеющий огонек надежды.
Пахло металлом, кожей и гарью: эльфы готовили оружие и доспехи и жгли костры с примесью полыни ? это давало им бодрости. Вдали слышались тихие эльфийские напевы, чуть ближе ? звон клинков и разговоры о завтрашней осаде. Войско эльфов провожало последнюю ночь перед наступлением.
Цитадель возвышалась над пиками гор, но казалась невидимой: ее стены отражали звезды, будто само небо попало в ловушку Истинных. Когон не сомневался, что так оно и было.
Робкое пламя костра отражалось тенями на сосредоточенном лице гнома: он взялся точить оружие, несмотря на то, что у него самого был только молот. Вдруг он стал казаться старше и строже, что ни у Когона, ни у Ильсо не осталось вариантов, кроме как отдать топоры-клинки для подготовки к бою.
? Рукав заодно заштопай, что ли, ? буркнул Когон, не находя себе места. ? После обвала так и не привели себя в порядок.
? Главное, что дошли, ? вздохнул гном. ? Завтра все закончится.
Когон махнул рукой и уставился на лагерь: меж серебристых знамен с вышитыми зелеными звездами то и дело проносились воздушные эльфы. Откуда-то тянуло горячим медом ? каждый готовился, как мог.
? Что ты вложил в руку часового у горы? ? вдруг спросил Когон, обернувшись.
? Камень предков, ? ответил Оргвин, продолжая свое занятие. ? Старый, отесанный еще до войны рубиновых чаш, со знаком моей семьи. И если они еще живы, то… они поймут.
? Что Истинные их дурят?
? Что я еще жив, ? вздохнул гном. ? Но и это тоже: пирамиды-то уже не будет. А там, может быть, и морок спадет.
? Да-да, эльфы-маги же там все почистили, ? ухмыльнулся Когон и наконец сел рядом. В лицо ударило жаром от костра. ? Они даже смогут выйти.
? Если не струсят, ? улыбнулся гном. ? Хотя… кто знает, что там у них в горе все эти годы творилось?
? Но если нагрянут сюда, то беда, Оргвин, ? серьезно ответил Когон. ? Если ритуал Истинных свершится, то все Тусклые горы обнесет магической аурой…
? Ну, ежели что, то мы первые падем, зеленый, ? ухмыльнулся Оргвин и отложил оружие. ? У меня и амулетов от Истинной магии нет никаких: считалось ведь, что они исчезли…
Он посмотрел виновато, но Когон только отмахнулся: не его вина, уж точно. Главное спасти Этель, остальное вторично.
Поодаль заржал конь, зазвенели доспехи. Кто-то рядом нырнул в палатку, птицы в зарослях захлопали крыльями: будто так же тревожились о завтрашнем дне. И Когон не выдержал:
? Помнишь ту надпись в тоннеле? Она сказала, что уже не та! ? Он рыкнул и метнулся по их маленькому лагерю, как лев в клетке. ? Что это значит, а? Что, если она… враг?
Он проговорил, а потом сам на себя разозлился: он не может об этом думать! Она не предаст! Кто угодно, но не Этель!
Оргвин только вздохнул и правда решил заштопать порванный рукав ? чтобы занять руки, а не для красоты в подступах к Цитадели. Когон только отвернулся, лишь бы не видеть ничего обычного. Сложил руки на груди и задергал носком сапога по каменистой почве: жаль, что все рукава целы. Хотя потрепанный кожаный нагрудник явно нуждался в ремонте. Правда ему казалось, что лучше уже заменить. Сразу после Цитадели ? вот только они победят.
Мысли о будущем дали немного спокойствия в буйные мысли, и Когон не заметил, как застыл. Словно один, посреди лагеря чужой армии, на краю гор, у подножия магической крепости, где до них не ступала ничья нога: и правда, Цитадель парила в воздухе, зеркала отражали темноту, и казалось, что ее просто не существует.
Зато существовала эта ночь ? великая ночь перед битвой, как сказал бы Оргвин. Но если у ворот Хрустальной Цитадели их тревоги свелись почти к словесным разборкам, то завтра крови не избежать: он знал это. Чуял нутром бывалого воина и… смирялся.
Воздух был свежий и прохладный ? не в пример знойной пустыне. Под ногами живая почва, вокруг тонкие деревья и ароматные травы: что-то похожее на… жизнь. На прошлую жизнь, где все было знакомо. Что бы сказал старейшина, увидев его здесь? Одобрил бы его путь или с укором покачал головой? Он не отомстил за племя, отпустил врага и… должен убить тех, кто мог воскресить его племя.
? Мы найдем ее, ? раздалось неожиданно сбоку, что Когон вздрогнул. ? И разобьем Цитадель вдребезги. Каждое зеркало.
Он перевел взгляд: рядом возник Ильсо. Эльф облачился в легкий доспех из укрепленного шелка, на пояс повесил еще два кинжала из королевского арсенала с замысловатыми узорами, но глаза оставались тяжелыми: он не спал две ночи.
? Главное, чтобы она… была за нас, ? ответил Когон понуро и снова перевел взгляд на Цитадель. Ее подножие засветилось рубиновым. Ильсо кивнул:
? Они знают, что мы здесь. Готовятся.
? Их всего трое, ? хмыкнул Когон. А потом задумался: что, если… пятеро? Император тоже ушел с ними, Этель могла поддаться их влиянию, и внутри Цитадели могло ожидать что угодно. И потому спросил: ? Какой план?
Ильсо указал на костер, и они разместились напротив Оргвина. Гном устало посмотрел на товарищей, потом потянулся куда-то и раздал заточенное оружие. Эльф начал:
? Цитадель зеркалит намерения, так что армии напрямую не пройти. Через главные ворота пойдете вы. ? Он сделал паузу, давая высказаться друзьям, но никто не отреагировал, и он продолжил: ? Я поведу разведчиков в обход, армия на время останется в засаде. В это время маги снимут защитную оболочку. Вот тогда, по сигналу Вайсшехха, и начнется штурм.
? Почему ты думаешь, что она пропустит нас? ? нахмурился Когон. ? Мы с вами, а ей все едино, кого убивать.
? Мы идем за местью, предотвратить падение наших рас, ? Ильсо махнул в сторону Оргвина. ? А вы ? спасать Этель. Это разное.
? Если она и пропустит, ? подал голос гном, ? то мы первые, кто падет от магии. Не от заклинаний, а от ее нитей.
? Опасны лишь прямые контакты, ? удостоверил Ильсо. ? А прямые контакты возможны только через Источник ? Чашу. Пока вы будете в других залах, вам ничего не грозит. К тому времени мы уже будем внутри, маги займутся этим.
? И какая у нас задача? ? бросил Когон, скрещивая руки на груди. ? Расчистить вам путь?
? Открыть ворота. Это самое главное, ? серьезно ответил эльф. ? Как только это произойдет, маги смогут ухватиться за нити Источника и снять защиту. После чего мы войдем. А вы… ? Он поднял взгляд и по очереди посмотрел на них с Оргвином. ? Вы сможете уйти.
? Смеешься?! ? рыкнул Когон и в порыве схватил Ильсо за грудки. Оргвин опешил, но за молотом на всякий случай потянулся. А Когон процедил: ? Думаешь, мы такие же крысы, как ты? Сбежим, поджав хвост?!
? Когон! ? подал голос гном и поднялся. ? Оставь его, к чему эти сцены? Мы все идем за одной целью! Нам всем завтра умирать, чего сейчас-то браниться?
? Не знаю, гном! ? рыкнул Когон, и кое-кто из эльфов заоборачивался, но он не отпустил Ильсо. ? Не знаю, какая цель у него, готовься ко всякому! Еще неизвестно, насколько правдиво все то, что он только что нам рассказал!
Когон плюнул ему под ноги, Ильсо отвернулся и сморщился, но вырываться не пытался: орк гораздо крепче и больше в объемах. Но все же ответил:
? Поверь мне, это все, что вам следует знать…
? Так же, как тогда, да? С Императором? Я и думаю, почему не помню, как тебя рекрутировали? А ты сам пришел! И со мной сдружился не просто так ? видел, что я сторонюсь шумных компаний! Я все помню, эльф!
? Я тоже! ? вдруг вспыхнул Ильсо. Его тяжелые глаза загорелись. ? Я тоже все помню, Когон! И как прикрывал тебя, и как спасал твоих сородичей, и как отвязывал, обессиленного, от позорного столба в Эшгете! И жаль, что ты забыл!
? Это все по приказу, ? процедил Когон, встряхнул эльфа, как тряпичную куклу и, наконец, отпустил. Оргвин отложил молот и помог Ильсо поправить покосившийся доспех.
? Если бы это было по приказу, я бы бросил тебя умирать после встречи с Истинными. Завтра не допущу ту же ошибку, ? выдавил Ильсо. Оргвин дал ему легкую пощечину:
? А ну, эльф! И ты, зеленый! Разошлись! Еще! Дальше!
— Верни его, — произнес Творящий. — Сейчас. Он умирает.
Ригард схватился за горло, будто воздух покидал его легкие, и доспех рассыпался пылью. Его нижняя туника, а затем и открытая кожа начинали тлеть. Этель не шевельнулась. Ее глаза остались холодными, а шею сдавил невидимый обруч — это не ее воля.
— Достаточно твоего желания, моя любовь, — продолжал напевать Творящий. — Он излечится твоей силой, ты — Исцеляющая.
Но Император кряхтел и глядел испуганно, его тело таяло. Этель подошла и посмотрела свысока: ей понравилась власть, которую давала магия. И она положила руки ему на плечи.
Их взгляды встретились: умоляющий и гордый, но Этель и на этот раз не обронила эмоций. Остатки металлического доспеха Императора под ее ладонями оплавились.
— Спаси его! — надрываясь, воскликнул Творящий и вперился в Этель. Она подняла подбородок и сжала пальцы.
Раздался глухой хруст, и тело Императора осыпалось пеплом прямо к ее ногам. Этель перешагнула серую кучку и брезгливо отряхнула руки. Пирамида Смерти погасла.
— Мне незачем, Творящий, — произнесла она безразлично. — И в этом полностью твоя заслуга.
Она посмотрела с вызовом и, ступая уверенно и быстро, покинула Зал Пирамиды. Острые каблучки холодом разрезали тишину Цитадели, кожаный корсет сильнее сдавил грудь, кожаные штаны облепили напряженные ноги, плащ развился от ее решительного шага. Светящиеся голубым глаза прокладывали холодную дорожку на черном полу.
— Вернись, Этель! — раздался за спиной рев Творящего, и в нее полетел черно-красный сгусток магии Смерти. Не обернувшись, Этель сожгла его одной лишь мыслью. И ответила огненным потоком возле его лица.
Послышались звуки борьбы и эхо женских голосов из зала, затем снова восклик Творящего и хруст льда под ее ногами: он заморозил пол.
Этель прожгла дорожку. И скрылась в своей комнате.
***
Ее встретила холодная постель с огрубевшими, покрывшимися инеем простынями — то, что оставил Творящий в последний визит. Но и ей сейчас не хотелось тепла. Она выжгла свое сердце до костей и будет жить с этим, как бы ни хотели ее приручить Истинные. Даже несмотря на то, что Этель теперь одна из них.
Вся комната дышала рубиновым светом, а кожа Этель мерцала, как полированный металл. Гребень в волосах пульсировал — будто с насмешкой напоминал, что она еще живая, но Этель не верила. Она смотрела в стену. Не думала. Не чувствовала. Но где-то глубоко — там, куда даже магия не доставала — что-то болело.
Неосторожно брошенные комки памяти, остатки чувств, лица… друзей. Они стерлись так быстро, что будто и не существовали никогда, но не было от этого ни вины, ни обиды, ни тревоги: так стало, и точка. Факт, с которым Этель смирилась.
Она села на край холодной кровати и обняла себя. Звучно выдохнула. Сейчас сюда снова нагрянет Творящий, признается в чувствах, но ей так же будет все равно: теперь она знала, что это — ложь. Все эти зеркала лгали ей каждый день, каждую секунду, что даже отражение застывшего лица с тонкими, сжатыми в узкую линию губами теперь казалось чужим. Это была не она.
Наверное, и он уже понимал это. Он сотворил ее сам и теперь думал, как скорее избавиться от обузы после проведения ритуала, а Истинный наследник… что ж, она будет только рада избежать этой участи. Найдется другая, более сговорчивая.
Эти стены напоминали ей тюрьму — ту саму, в Эшгете, откуда словно вечность назад ее вытащили Когон с Ильсо. Сейчас они остались в пустыне, возрождать старую Цитадель, готовить оборону, возможно, а она… просто смирилась. Как тогда, во время военного переворота. И, о, ужас, она отомстила Императору за все. За жизни неповинных ни в чем змеелюдов, за Джэйвин, за… себя. Холодно, расчетливо, без эмоций. По воле самого Творящего. Или… своей собственной?
Она не думала. Это — вторично. Но даже голос — тихий шелест среди гнетущей тишины покоев — возник таким же едва уловимым переливом за стеной.
— Т-ш-ш… уйми сердце, девочка… Он его слышит, он знает, что ты прячешь в душ-ше…
Шелест возник и тут же пропал, переходя в легкий скрежет, словно чешуя терлась о камень, но не осталось даже эха. А Этель впервые покрылась мурашками: с ней говорили стены.
Но отчего-то ей захотелось ответить:
— Кто здесь? Что ты знаешь?
— Молчи, девочка, — шепот отозвался сразу. — Мы в Цитадели, но снаружи происходят великие дела.
Этель повернула голову, но, как и все предыдущие разы, увидела лишь светящиеся глаза, обугленные черные кончики на светлых прядях и острые скулы в холодном потрескавшемся отражении зеркала. Не себя.
— Возможно, о нас и не вспомнят. Возможно, вся раса Истинных останется лишь прахом, но главное, что Тусклые горы излечатся. Лаория исцелится! Пришла ты, Исцеляющая — ты, девочка. Я слышу твое дыхание, стук сердца, слышу течение огня в твоих венах, но… слышу и голоса эльфов за этими стенами. Они привели армию, они принесли магию и чистую силу. Они могли… могли развить ее, в отличие от вас, людей, потому что держали в тайне свое знание, потому что они… не были рабами.
Говоривший звучно втянул воздух, и Этель наконец убедилась, что это не стены. Там, между ними, среди толщи пустого камня, извивалось гибкое и могучее чешуйчатое тело змеелюда.
Этель вздрогнула от воспоминаний, но тут же представила, как огромный нос касается ее кожи и ведет по телу, впитывая каждый запах, словно бездомный пес. Но она не боялась. Куда больший холод внутри вызывало ее собственное отражение, и она едва слышно выдохнула:
— Вайсшехх… это ты?
— По приказу Лайонеля, короля эльфов — да… — Чешуя снова зашелестела по камню, и Этель впервые прислушалась. А затем сняла рубиновый гребень. Почувствовала свой дар. — После Долины Нищих меня отправили сюда, я… нес разведку возле этих стен, чтобы узнать их планы. Ильсо сработал безупречно, даже несмотря на то, что Император привел им тебя, но ты… девочка, в силах предотвратить ритуал.
— Во власти Творящего Пирамиды Смерти, обратный поток магии усиливает разрушающую силу! — внезапно Этель влилась в его разговор, но Вайсшехх прервал:
— Т-ш-ш, девочка… молчи. Он услышит… он узрит предательство, но ты должна ему подчиниться, должна выполнить то, что он хочет. Я дам сигнал армии, они успеют… вовремя.
Этель, понимая, что змеелюд прав, не смела что-то ответить. Плечи задрожали: не скованное магией рубина, ее сердце трепетало. И она сказала только одно:
— Когон…
— Идет за тобой. С ним Оргвин, Ильсо и вся армия эльфов во главе с королем. Просто… не выдай себя. Надень гребень…
Этель опустила взгляд. Рубин переливался, протягивая к ее ладоням цепкие красно-розовые лучи. За дверью послышались тихие размеренные шаги, и она сжала в руке подарок Творящего. В последний раз. Лед простыней за ее спиной хрустнул.
— Молодец, — прошелестел Вайсшехх. — А теперь впусти его. Пусть он поверит в твое раскаяние, пусть думает, что непобедим.
— Спасибо, — одними губами ответила Этель, и шепот за стенкой стих. Рубин обжег ладонь, и самым сложным вдруг стало надеть прежде любимое украшение.
Но сквозь раскаленные гвозди, засевшие на пепелище ее сердца, теперь пробивался маленький тлеющий огонек надежды.
Глава 26
Пахло металлом, кожей и гарью: эльфы готовили оружие и доспехи и жгли костры с примесью полыни ? это давало им бодрости. Вдали слышались тихие эльфийские напевы, чуть ближе ? звон клинков и разговоры о завтрашней осаде. Войско эльфов провожало последнюю ночь перед наступлением.
Цитадель возвышалась над пиками гор, но казалась невидимой: ее стены отражали звезды, будто само небо попало в ловушку Истинных. Когон не сомневался, что так оно и было.
Робкое пламя костра отражалось тенями на сосредоточенном лице гнома: он взялся точить оружие, несмотря на то, что у него самого был только молот. Вдруг он стал казаться старше и строже, что ни у Когона, ни у Ильсо не осталось вариантов, кроме как отдать топоры-клинки для подготовки к бою.
? Рукав заодно заштопай, что ли, ? буркнул Когон, не находя себе места. ? После обвала так и не привели себя в порядок.
? Главное, что дошли, ? вздохнул гном. ? Завтра все закончится.
Когон махнул рукой и уставился на лагерь: меж серебристых знамен с вышитыми зелеными звездами то и дело проносились воздушные эльфы. Откуда-то тянуло горячим медом ? каждый готовился, как мог.
? Что ты вложил в руку часового у горы? ? вдруг спросил Когон, обернувшись.
? Камень предков, ? ответил Оргвин, продолжая свое занятие. ? Старый, отесанный еще до войны рубиновых чаш, со знаком моей семьи. И если они еще живы, то… они поймут.
? Что Истинные их дурят?
? Что я еще жив, ? вздохнул гном. ? Но и это тоже: пирамиды-то уже не будет. А там, может быть, и морок спадет.
? Да-да, эльфы-маги же там все почистили, ? ухмыльнулся Когон и наконец сел рядом. В лицо ударило жаром от костра. ? Они даже смогут выйти.
? Если не струсят, ? улыбнулся гном. ? Хотя… кто знает, что там у них в горе все эти годы творилось?
? Но если нагрянут сюда, то беда, Оргвин, ? серьезно ответил Когон. ? Если ритуал Истинных свершится, то все Тусклые горы обнесет магической аурой…
? Ну, ежели что, то мы первые падем, зеленый, ? ухмыльнулся Оргвин и отложил оружие. ? У меня и амулетов от Истинной магии нет никаких: считалось ведь, что они исчезли…
Он посмотрел виновато, но Когон только отмахнулся: не его вина, уж точно. Главное спасти Этель, остальное вторично.
Поодаль заржал конь, зазвенели доспехи. Кто-то рядом нырнул в палатку, птицы в зарослях захлопали крыльями: будто так же тревожились о завтрашнем дне. И Когон не выдержал:
? Помнишь ту надпись в тоннеле? Она сказала, что уже не та! ? Он рыкнул и метнулся по их маленькому лагерю, как лев в клетке. ? Что это значит, а? Что, если она… враг?
Он проговорил, а потом сам на себя разозлился: он не может об этом думать! Она не предаст! Кто угодно, но не Этель!
Оргвин только вздохнул и правда решил заштопать порванный рукав ? чтобы занять руки, а не для красоты в подступах к Цитадели. Когон только отвернулся, лишь бы не видеть ничего обычного. Сложил руки на груди и задергал носком сапога по каменистой почве: жаль, что все рукава целы. Хотя потрепанный кожаный нагрудник явно нуждался в ремонте. Правда ему казалось, что лучше уже заменить. Сразу после Цитадели ? вот только они победят.
Мысли о будущем дали немного спокойствия в буйные мысли, и Когон не заметил, как застыл. Словно один, посреди лагеря чужой армии, на краю гор, у подножия магической крепости, где до них не ступала ничья нога: и правда, Цитадель парила в воздухе, зеркала отражали темноту, и казалось, что ее просто не существует.
Зато существовала эта ночь ? великая ночь перед битвой, как сказал бы Оргвин. Но если у ворот Хрустальной Цитадели их тревоги свелись почти к словесным разборкам, то завтра крови не избежать: он знал это. Чуял нутром бывалого воина и… смирялся.
Воздух был свежий и прохладный ? не в пример знойной пустыне. Под ногами живая почва, вокруг тонкие деревья и ароматные травы: что-то похожее на… жизнь. На прошлую жизнь, где все было знакомо. Что бы сказал старейшина, увидев его здесь? Одобрил бы его путь или с укором покачал головой? Он не отомстил за племя, отпустил врага и… должен убить тех, кто мог воскресить его племя.
? Мы найдем ее, ? раздалось неожиданно сбоку, что Когон вздрогнул. ? И разобьем Цитадель вдребезги. Каждое зеркало.
Он перевел взгляд: рядом возник Ильсо. Эльф облачился в легкий доспех из укрепленного шелка, на пояс повесил еще два кинжала из королевского арсенала с замысловатыми узорами, но глаза оставались тяжелыми: он не спал две ночи.
? Главное, чтобы она… была за нас, ? ответил Когон понуро и снова перевел взгляд на Цитадель. Ее подножие засветилось рубиновым. Ильсо кивнул:
? Они знают, что мы здесь. Готовятся.
? Их всего трое, ? хмыкнул Когон. А потом задумался: что, если… пятеро? Император тоже ушел с ними, Этель могла поддаться их влиянию, и внутри Цитадели могло ожидать что угодно. И потому спросил: ? Какой план?
Ильсо указал на костер, и они разместились напротив Оргвина. Гном устало посмотрел на товарищей, потом потянулся куда-то и раздал заточенное оружие. Эльф начал:
? Цитадель зеркалит намерения, так что армии напрямую не пройти. Через главные ворота пойдете вы. ? Он сделал паузу, давая высказаться друзьям, но никто не отреагировал, и он продолжил: ? Я поведу разведчиков в обход, армия на время останется в засаде. В это время маги снимут защитную оболочку. Вот тогда, по сигналу Вайсшехха, и начнется штурм.
? Почему ты думаешь, что она пропустит нас? ? нахмурился Когон. ? Мы с вами, а ей все едино, кого убивать.
? Мы идем за местью, предотвратить падение наших рас, ? Ильсо махнул в сторону Оргвина. ? А вы ? спасать Этель. Это разное.
? Если она и пропустит, ? подал голос гном, ? то мы первые, кто падет от магии. Не от заклинаний, а от ее нитей.
? Опасны лишь прямые контакты, ? удостоверил Ильсо. ? А прямые контакты возможны только через Источник ? Чашу. Пока вы будете в других залах, вам ничего не грозит. К тому времени мы уже будем внутри, маги займутся этим.
? И какая у нас задача? ? бросил Когон, скрещивая руки на груди. ? Расчистить вам путь?
? Открыть ворота. Это самое главное, ? серьезно ответил эльф. ? Как только это произойдет, маги смогут ухватиться за нити Источника и снять защиту. После чего мы войдем. А вы… ? Он поднял взгляд и по очереди посмотрел на них с Оргвином. ? Вы сможете уйти.
? Смеешься?! ? рыкнул Когон и в порыве схватил Ильсо за грудки. Оргвин опешил, но за молотом на всякий случай потянулся. А Когон процедил: ? Думаешь, мы такие же крысы, как ты? Сбежим, поджав хвост?!
? Когон! ? подал голос гном и поднялся. ? Оставь его, к чему эти сцены? Мы все идем за одной целью! Нам всем завтра умирать, чего сейчас-то браниться?
? Не знаю, гном! ? рыкнул Когон, и кое-кто из эльфов заоборачивался, но он не отпустил Ильсо. ? Не знаю, какая цель у него, готовься ко всякому! Еще неизвестно, насколько правдиво все то, что он только что нам рассказал!
Когон плюнул ему под ноги, Ильсо отвернулся и сморщился, но вырываться не пытался: орк гораздо крепче и больше в объемах. Но все же ответил:
? Поверь мне, это все, что вам следует знать…
? Так же, как тогда, да? С Императором? Я и думаю, почему не помню, как тебя рекрутировали? А ты сам пришел! И со мной сдружился не просто так ? видел, что я сторонюсь шумных компаний! Я все помню, эльф!
? Я тоже! ? вдруг вспыхнул Ильсо. Его тяжелые глаза загорелись. ? Я тоже все помню, Когон! И как прикрывал тебя, и как спасал твоих сородичей, и как отвязывал, обессиленного, от позорного столба в Эшгете! И жаль, что ты забыл!
? Это все по приказу, ? процедил Когон, встряхнул эльфа, как тряпичную куклу и, наконец, отпустил. Оргвин отложил молот и помог Ильсо поправить покосившийся доспех.
? Если бы это было по приказу, я бы бросил тебя умирать после встречи с Истинными. Завтра не допущу ту же ошибку, ? выдавил Ильсо. Оргвин дал ему легкую пощечину:
? А ну, эльф! И ты, зеленый! Разошлись! Еще! Дальше!
