Не укладывается этот факт в сознании как норма и всё. Даже при очистке этого сознания от хлама и медитациях. Даже с осознанием того, что музыкант в группе есть деталь большого механизма, и с уменьшением по сути изменился лишь размер и немного внешний вид.
Пробовал искать возможных виновников случившегося и причины этого, искал причины в себе, но всё безрезультатно. Даже если бы чем-то расстроил Дубинина. Виталий Алексеевич не стал бы так заморачиваться с наказанием всей группы и себя самого, да и не умеет он так. Обложил бы аргументами потяжелее и успокоился. А так он сейчас ими думает и смотрит.
И от этого еще сильнее хочется всё исправить. Но непонятно как? Говорят, что часто выход находится там же, где и вход. Но где этот вход и с чего всё началось, неизвестно.
С этим сложным вопросом пытался обратиться к Максиму, но он лишь посоветовал не заморачиваться на этом, а виновник случившегося должен сам всё осознать и раскаяться. И когда-то это обязательно произойдёт, главное ему не мешать. По итогам попыток выведать у Макса, кто же этот виновник, снова отправился расчищать завалы в собственном сознании и памяти и снова ничего такого там не нашел. Но на всякий случай извинился перед Пристом и Виталием за пару косяков. Плюс возникло чувство, что Максим всё знает, но говорить об этом ему кто-то запретил или это какое-то сложное правило. Так хоть бы намекнул.
При попытке вывести Приста на разговор по душам, пошел к Виталию, а от него куда-то совсем далеко, что на карте не удалось найти такого места. Вольт взглядом объяснил, что не настроен на подобные беседы и скрылся в гитаре. Подозревать его ни в чем не стал.
Вот и сейчас после концерта хочется хоть с кем-то поговорить. Уже не принципиально о чем. Вот и попытался сбежать, зацепившись за куртку Снэйка, как-то оказавшегося в гримерке.
Незаметным пассажиром удалось прокатиться по городу, немного подышать воздухом и ароматом города, по которому соскучился, сидя в студии. А перевозить столь ценный груз Виталий предпочитает в уютной мягкой изнутри, но закрытой коробке. Есть в ней вентиляция, но это не особо способствует позитивным мыслям. Сообщить об этой мелочи и попросить у Виталия более гуманных условий никто почему-то не решился.
Но в гостях у Димы задержаться не удалось. То ли Глеб в планшете вычислил постороннего и не потерпев соседства, сдал хозяину квартиры, то ли сработала наблюдательность самого Димы и маты Виталия, обнаружевшего пропажу.
— Просто хотел проветриться, прогуляться, — признался Миша. — И не в коробке.
— А словами сказать об этом Виталию не пробовал? — Дима с интересом разглядывает Мишу устроившегося, обняв колени, на его ладони. — Ну не похож он на деспота, держащего кого-то взаперти или в коробке.
— Ему и так забот хватает, без моих хотелок. А остальные сами не хотят никуда выходить в таком виде. Они так говорят. Может, тоже чтобы никого не беспокоить.
— А так у него забот уменьшилось в разы? И нервов тоже.
— Я не хотел, — Миша виновато опустил голову. — Прости.
— Давай без этого. И без паники, — Дима вдруг улыбнулся. — Всё решим. Но я всё равно отвезу тебя к Дубинину.
— Я понял.
Позволив Мише расположится в удобном для него месте на своей куртке, Дима поехал по адресу, который назвал Виталий. В процессе выяснилось, что это его дача. И к этому времени Максимус нашел в себе силы сделать Дубинину нервы и выразить своё мнение относительно перевозки его в коробке и постоянного нахождения в студии. Гитаристы кивками поддержали оратора.
Собрав всех вместе, Виталий даже извинился за подобное бесчувственное отношение к ним и попросил впредь сразу сообщать ему обо всех недовольствах и пожеланиях потому, что сам он в запаре про это может просто забыть. После Виталий предложил всем, включая Диму, отдохнуть с ним на даче.
Хочется курить. Нестерпимо. Курить и жрать вонючий Доширак, вернуться в свою съемную квартиру и запереться в ней на неделю, конечно, не на сухую. И вынести кому-нибудь мозг.
Только сейчас за вынос мозга обязательно последуют санкции, и планшет опять забудут зарядить. А без зарядки планшет превращается в кирпич. Что делать в кирпиче? Ждать, надеяться, и осознавать свою неправоту.
Это случалось пару раз, но хватило, чтобы понять логику и взаимосвязь этих событий. И больше не хочется. Сейчас Снэйк, куда-то уехав, поставил планшет на зарядку, значит можно расслабиться. По факту ведь в доме один. Точнее в своем планшете. Никто не отвлекает. Но лучше бы он остался и отвлёк от мрачных однотипных мыслей, блуждающих по кругу. Так было бы с кем поговорить. Не важно? о чём. Блин.
Вот так и начинаешь ценить общение и воспринимать окружающих не как навязчивых насекомых, которым что-то надо.
И Дима привык к такому отношению, перестал что-то спрашивать не по делу и лезть с разговорами. Кажется, что старается вообще не мозолить глаза своим видом. В своём-то доме.
Может, из-за этого всё и произошло? Может за это и наказали вечным поселением в планшет? Поначалу это даже нравилось, мозг генерировал новые идеи. Теперь чувство, будто бился головой об стену, но ничего не добился. Стене ведь всё равно.
Зачем вообще пил то вино. И мужиков напугал своим явлением. Суровые металлисты даже слов не нашли, чтобы возразить, вот какое сложное лицо, похоже, было. И такое же настроение. Вот до чего докатился.
Нет. Запираться уже не хочется. Хочется выйти в свет. Не видео версией себя, а человеком, почувствовать окружающих людей. Хочется на свежий воздух к людям. И курить.
Об этом и написал Снэйку. Подробно. Заодно извинился за все свои косяки, которые вспомнил.
Прочитав сообщение от Глеба, Дима отложил телефон. Потребовалось обдумать полученную информацию. Прочувствовав прочитанный текст, Дима взглядом пригласил Виталия покурить. Виталий согласился.
— Ну не знаю я из-за чего так, — сообщил Виталий, докуривая сигарету. — Можешь осуждать меня сколько влезет.
— Даже не собирался, — стряхнув пепел с сигареты, Дима посмотрел куда-то в сторону. — Просто пытаюсь найти решение.
— Знаю я этот взгляд. Макс каждый день смотрит, будто намекает и Прист тоже. Миша вон вообще сбежать пытался, — Виталий вздохнул. — А у меня «истина в вине». Я даже бутылку ту нашел. Не спрашивай как. На анализ сдал и сам хотел сдаться.
— И что там нашли?
— Какую-то экзотическую траву, от которой только польза. И что-то из крыла летучей мыши, которое само по себе безвредно.
— А всё вместе? — Дима, прищурившись, посмотрел на Виталия.
— А действие этого коктейля науке не известно. Да и не найти такую траву. Мне так сказали.
— Но в вино-то она как-то попала. И оно предназначалось тебе.
— Угу. Серж сказал, что передал его какой-то тип похожий на кота. Не понял, в каком смысле, — Виталий вдруг задумался. — А я его тоже видел. В первых рядах. Ты видел?
— Нет, — Дима попытался вспомнить подобного гражданина, но не не смог. — Ты же попросил к зрителям в зал не выходить.
— Ну да. Но я его точно не знаю. И точно не мог сделать ему хоть что-то дурное. Бред какой-то.
Докурив сигарету, но так и не найдя решения этой задачи, Виталий пошел в дом. Дима, подождав пару минут, пошел за ним.
Второй день в голове играет песня когда-то написанная для Мастера. Надоело. Это название песни. И поёт её Lexx. Хотя плевать, кто её сейчас поёт. И сути не меняет. Надоело.
На первый взгляд всё дико круто. И на второй тоже. Со временем привык к себе обновлённому, к этому дебильному неснимаемому костюму и синимb волосам, заново научился держать гитару и играть на ней, перемещать ее силой мысли и многим другим трюкам. Очистил сознание от устаревших и непригодных в новой ситуации стереотипов и установок. По методу Удалова. По этому же методу пытался медитировать.
Наблюдая за стараниями Миши, бросил медитации и решил заняться делом. Получилось увеличиться до своих привычных размеров, правда, со схемой надо ещё работать. Или не надо. Сам с какой-то дури ляпнул про голограммы.
И даже концерт удалось отыграть. Сколько сил, денег и нервов вложил Дубинин в эту дурь, остается только догадываться. И признаваться добровольно он отказывается. Может и к лучшему. И после этого даже намекать ему на свои желания неудобно. Но очень хочется. Или сбежать, как Миша.
На что он надеялся, когда затеял этот побег? Возможно, подозревал, что в какой-то момент его вычислят и вернут, ну или сам бы себя выдал, когда захотел бы. В любом случае хоть прогулялся немного и ухитрился не привлечь внимание посторонних и никуда не вляпался. И хоть с нервами, но удалось внести Дубинину предложение относительно режима и порядка. Вот даже на дачу вывез и не в коробке.
На даче круто. Но хочется уже самостоятельно принимать решения и самостоятельно же перемещаться по городу, встретиться с друзьями, близкими, не согласовывая эти перемещения со всеми, да к фанатам выйти после концерта. И выходить на сцену нормальным человеком без всяких неприлично дорогих схем и примочек, от которых у самого глаз дёргается и без такой же охраны.
Но как вернуть себе и остальным привычный облик и размер? Думал, что дело в вине и сообщил об этом Дубинину. Виталий даже нашел вино в заначке, накапал всем и себе. Не помогло. Крыло летучей мыши и экзотическую траву найти не удалось.
В одну из ночей Дубинин вскрикнул и проснулся в холодном поту. Осмотревшись, никого в студии не обнаружил, только на гитаре Холстинина мигает фонарик, но к этому привык, как и к ночевкам в студии. Из дома и с дачи его вместе с тараканами попросили. Объяснить происходящее с ним и с группой окружающим адекватными словами не удалось.
Но сейчас его встревожило совсем не непонимание со стороны окружающих. Не в первый раз же. Захотелось нормального человеческого тепла, общения, прикосновений, общения на сцене, а не бездушные голограммы, двигающиеся так, как заложено программой. Даже при том, что программу создали его коллеги и по факту они всегда с ним. Хоть и в измененном состоянии.
Захотелось орать. Без надежды, что это поможет, но вдруг.
— Есть тут кто? — крикнул Виталий. — Разговор есть.
— Слушаю внимательно, — пробежав по студии черно-красной точкой, Максимус запрыгнул на ручку дивана. — Что-то новое придумал?
— Придумал, — Виталий обреченно взглянул на Максимуса. — Обними меня. Ты же теперь почти всё знаешь. Придумай.
— Давай попробуем, — Максимус попытался обнять Виталия за палец. — Кажется, надо поискать новый метод. И могу увеличиться на пару минут.
— Не то, — почувствовав покалывание в пальце, Виталий поморщился. — Всё не то. Прости. Мне надо подумать.
— Чего ты хочешь?
— Тепла человеческого, посиделок, общения нормального, — Виталий извлёк из-за дивана бутылку с алкоголем. — Присоединишься?
— Думаю, не получится. Но могу выслушать.
— Опять не то, — Виталий убрал бутылку. — Всё не то. И голограммы эти — не то. Выслушать меня и гитара может, только она деревяшка. Красивая и холодная, а голограмма вообще одна видимость. Чувств нет, ощущений. И собака может, но из-за этого я уже живу в студии.
Встав с дивана, Виталий прошелся по студии, собрал одежду. Посмотрев что-то в телефоне, быстро собрался. Хотел спросить что-то у Максима, но передумал. Слушать уговоры и переубеждения не захотелось.
— И куда ты?
— Не знаю, — Виталий снова посмотрел на Максима. — Тепла человеческого хочется. А как вернуть вас в прежний вид, я так и не придумал.
Сообщив это, Виталий покинул студию. Куда податься со всем накопившимся, так сразу в голову не пришло. Гоняя по городу, вспомнил про Хакимова. Решил, что лучше, чем Снэйк, его сейчас никто не поймёт. Хоть он и приспособился как-то, придумал какую-то легенду и сам, похоже в это поверил. Или не поверил. Хотел спросить у Максима адрес Снэйка, но тот стал бы отговаривать от ночного визита.
На соседнем кресле сбрякал телефон. Притормозив у обочины, Виталий взял гаджет, прочитал сообщение от Максима. Попутно понял, что Максимус умеет читать мысли, или логика очень хорошая. Переубеждать и отговаривать он не стал.
— Вот за это спасибо.
— Мужики, подъем! — крикнул Максимус. — Экстренное собрание.
— Я и не ложился, — на гитаре мигнула зелёная лампочка. — Но ничего срочного не вижу. Или ты придумал, как нам стать прежними?
— Как нам стать прежними, я не знаю, — Максимус забрался на барабанную установку, стал прыгать, привлекая внимание. — Но нам надо, чтобы Виталий смог нас чувствовать, как нормальных людей. И зрители, желательно, тоже.
— И как ты себе это представляешь?
— Пока никак. Но надо думать. Может, у кого идеи есть? Мика, Прист!
Допущение, что в такой поздний час нормальные люди могут спать или даже быть в туре, ничего не изменило. Вдавив кнопку звонка, Виталий уперся лбом в дверь, пару раз стукнулся головой для убедительности, на пару секунд вышел из реальности.
Вернулся от того, что Снэйк попытался отделить его руку от звонка и в процессе вернуть в реальность. Кто выдал его адрес, выяснять не стал.
— Ты дома, — на лице Дубинина появилась улыбка.
— Где же мне быть ночью? Ты сам-то чего не спишь?
— Не могу. Впустишь? — Виталий почувствовал, что сейчас ему лучше не усложнять. — Подумал, что ты в туре.
— Ну проходи, — Дима впустил гостя. — Куда тебя девать? А тур с такой программой организовать не очень-то и просто. Как оказалось. Пара концертов, которые смог своими силами вывезти.
— Понимаю, — Виталий прошел в квартиру. — Но решение я так и не нашел.
— Что случилось-то?
— Ничего нового. Глеб здесь?
— Нет. Сегодня он с Валерой, — Дима от чего-то поморщился. — Лишь бы о высоких материях рассуждать не начали.
Виталий взглянул на Снэйка и внезапно обнял его крепко, что тот не успел среагировать и не решился вырываться. И приятно такое отношение, что сам взаимно обнял Виталия, но неожиданно и немного странно.
— Я тоже рад тебя видеть, — Дима провел ладонью, по спине Виталия.
— Вот я и со своими так хочу. Чувствовать их самих, их движения, тепло. А так сам будто бесчувственный робот стал, — Виталий почувствовал, что сейчас его опять могут не понять. — Я не пил. И я не знаю, что мне делать.
— Понимаю, Виталь. Та же ерунда. Но похоже, надо искать с твоей стороны.
— Что искать? Я не знаю кого и где я должен искать? И почему?
— Потому, что это тебе ту бутылку подсунули, — Дима пригласил Виталия в гостиную. — А мы случайно присоединились. И других возможных причин я не вижу. Возможно, ты заметил что-то странное и необычное на том фесте?
— Дождь, грязь, алкоголь, громкая тяжелая музыка. Если только, — Виталий попытался вспомнить все события, понять, кто и за что мог принести ему эту бутылку, и с какой дури они стали пить это странное вино. — Хотя, больше ничего необычного, вроде, не было. Бред какой-то.
— Я только предположил. Ты сам-то как?
— Не знаю. У тебя какая легенда?
— Всё та же, — Дима пожал плечами. — Глеб улетел далеко по важным делам на неизвестный срок, но поет по видео. Видео транслируется на экран. Пока все согласны, вроде. Но ждут его возвращения. Даже Валера привык. Сам Глеб хочет мне что-то еще сказать, но не говорит.
Пробовал искать возможных виновников случившегося и причины этого, искал причины в себе, но всё безрезультатно. Даже если бы чем-то расстроил Дубинина. Виталий Алексеевич не стал бы так заморачиваться с наказанием всей группы и себя самого, да и не умеет он так. Обложил бы аргументами потяжелее и успокоился. А так он сейчас ими думает и смотрит.
И от этого еще сильнее хочется всё исправить. Но непонятно как? Говорят, что часто выход находится там же, где и вход. Но где этот вход и с чего всё началось, неизвестно.
С этим сложным вопросом пытался обратиться к Максиму, но он лишь посоветовал не заморачиваться на этом, а виновник случившегося должен сам всё осознать и раскаяться. И когда-то это обязательно произойдёт, главное ему не мешать. По итогам попыток выведать у Макса, кто же этот виновник, снова отправился расчищать завалы в собственном сознании и памяти и снова ничего такого там не нашел. Но на всякий случай извинился перед Пристом и Виталием за пару косяков. Плюс возникло чувство, что Максим всё знает, но говорить об этом ему кто-то запретил или это какое-то сложное правило. Так хоть бы намекнул.
При попытке вывести Приста на разговор по душам, пошел к Виталию, а от него куда-то совсем далеко, что на карте не удалось найти такого места. Вольт взглядом объяснил, что не настроен на подобные беседы и скрылся в гитаре. Подозревать его ни в чем не стал.
Вот и сейчас после концерта хочется хоть с кем-то поговорить. Уже не принципиально о чем. Вот и попытался сбежать, зацепившись за куртку Снэйка, как-то оказавшегося в гримерке.
Незаметным пассажиром удалось прокатиться по городу, немного подышать воздухом и ароматом города, по которому соскучился, сидя в студии. А перевозить столь ценный груз Виталий предпочитает в уютной мягкой изнутри, но закрытой коробке. Есть в ней вентиляция, но это не особо способствует позитивным мыслям. Сообщить об этой мелочи и попросить у Виталия более гуманных условий никто почему-то не решился.
Но в гостях у Димы задержаться не удалось. То ли Глеб в планшете вычислил постороннего и не потерпев соседства, сдал хозяину квартиры, то ли сработала наблюдательность самого Димы и маты Виталия, обнаружевшего пропажу.
— Просто хотел проветриться, прогуляться, — признался Миша. — И не в коробке.
— А словами сказать об этом Виталию не пробовал? — Дима с интересом разглядывает Мишу устроившегося, обняв колени, на его ладони. — Ну не похож он на деспота, держащего кого-то взаперти или в коробке.
— Ему и так забот хватает, без моих хотелок. А остальные сами не хотят никуда выходить в таком виде. Они так говорят. Может, тоже чтобы никого не беспокоить.
— А так у него забот уменьшилось в разы? И нервов тоже.
— Я не хотел, — Миша виновато опустил голову. — Прости.
— Давай без этого. И без паники, — Дима вдруг улыбнулся. — Всё решим. Но я всё равно отвезу тебя к Дубинину.
— Я понял.
Позволив Мише расположится в удобном для него месте на своей куртке, Дима поехал по адресу, который назвал Виталий. В процессе выяснилось, что это его дача. И к этому времени Максимус нашел в себе силы сделать Дубинину нервы и выразить своё мнение относительно перевозки его в коробке и постоянного нахождения в студии. Гитаристы кивками поддержали оратора.
Собрав всех вместе, Виталий даже извинился за подобное бесчувственное отношение к ним и попросил впредь сразу сообщать ему обо всех недовольствах и пожеланиях потому, что сам он в запаре про это может просто забыть. После Виталий предложил всем, включая Диму, отдохнуть с ним на даче.
***
Хочется курить. Нестерпимо. Курить и жрать вонючий Доширак, вернуться в свою съемную квартиру и запереться в ней на неделю, конечно, не на сухую. И вынести кому-нибудь мозг.
Только сейчас за вынос мозга обязательно последуют санкции, и планшет опять забудут зарядить. А без зарядки планшет превращается в кирпич. Что делать в кирпиче? Ждать, надеяться, и осознавать свою неправоту.
Это случалось пару раз, но хватило, чтобы понять логику и взаимосвязь этих событий. И больше не хочется. Сейчас Снэйк, куда-то уехав, поставил планшет на зарядку, значит можно расслабиться. По факту ведь в доме один. Точнее в своем планшете. Никто не отвлекает. Но лучше бы он остался и отвлёк от мрачных однотипных мыслей, блуждающих по кругу. Так было бы с кем поговорить. Не важно? о чём. Блин.
Вот так и начинаешь ценить общение и воспринимать окружающих не как навязчивых насекомых, которым что-то надо.
И Дима привык к такому отношению, перестал что-то спрашивать не по делу и лезть с разговорами. Кажется, что старается вообще не мозолить глаза своим видом. В своём-то доме.
Может, из-за этого всё и произошло? Может за это и наказали вечным поселением в планшет? Поначалу это даже нравилось, мозг генерировал новые идеи. Теперь чувство, будто бился головой об стену, но ничего не добился. Стене ведь всё равно.
Зачем вообще пил то вино. И мужиков напугал своим явлением. Суровые металлисты даже слов не нашли, чтобы возразить, вот какое сложное лицо, похоже, было. И такое же настроение. Вот до чего докатился.
Нет. Запираться уже не хочется. Хочется выйти в свет. Не видео версией себя, а человеком, почувствовать окружающих людей. Хочется на свежий воздух к людям. И курить.
Об этом и написал Снэйку. Подробно. Заодно извинился за все свои косяки, которые вспомнил.
***
Прочитав сообщение от Глеба, Дима отложил телефон. Потребовалось обдумать полученную информацию. Прочувствовав прочитанный текст, Дима взглядом пригласил Виталия покурить. Виталий согласился.
— Ну не знаю я из-за чего так, — сообщил Виталий, докуривая сигарету. — Можешь осуждать меня сколько влезет.
— Даже не собирался, — стряхнув пепел с сигареты, Дима посмотрел куда-то в сторону. — Просто пытаюсь найти решение.
— Знаю я этот взгляд. Макс каждый день смотрит, будто намекает и Прист тоже. Миша вон вообще сбежать пытался, — Виталий вздохнул. — А у меня «истина в вине». Я даже бутылку ту нашел. Не спрашивай как. На анализ сдал и сам хотел сдаться.
— И что там нашли?
— Какую-то экзотическую траву, от которой только польза. И что-то из крыла летучей мыши, которое само по себе безвредно.
— А всё вместе? — Дима, прищурившись, посмотрел на Виталия.
— А действие этого коктейля науке не известно. Да и не найти такую траву. Мне так сказали.
— Но в вино-то она как-то попала. И оно предназначалось тебе.
— Угу. Серж сказал, что передал его какой-то тип похожий на кота. Не понял, в каком смысле, — Виталий вдруг задумался. — А я его тоже видел. В первых рядах. Ты видел?
— Нет, — Дима попытался вспомнить подобного гражданина, но не не смог. — Ты же попросил к зрителям в зал не выходить.
— Ну да. Но я его точно не знаю. И точно не мог сделать ему хоть что-то дурное. Бред какой-то.
Докурив сигарету, но так и не найдя решения этой задачи, Виталий пошел в дом. Дима, подождав пару минут, пошел за ним.
Глава 11
Второй день в голове играет песня когда-то написанная для Мастера. Надоело. Это название песни. И поёт её Lexx. Хотя плевать, кто её сейчас поёт. И сути не меняет. Надоело.
На первый взгляд всё дико круто. И на второй тоже. Со временем привык к себе обновлённому, к этому дебильному неснимаемому костюму и синимb волосам, заново научился держать гитару и играть на ней, перемещать ее силой мысли и многим другим трюкам. Очистил сознание от устаревших и непригодных в новой ситуации стереотипов и установок. По методу Удалова. По этому же методу пытался медитировать.
Наблюдая за стараниями Миши, бросил медитации и решил заняться делом. Получилось увеличиться до своих привычных размеров, правда, со схемой надо ещё работать. Или не надо. Сам с какой-то дури ляпнул про голограммы.
И даже концерт удалось отыграть. Сколько сил, денег и нервов вложил Дубинин в эту дурь, остается только догадываться. И признаваться добровольно он отказывается. Может и к лучшему. И после этого даже намекать ему на свои желания неудобно. Но очень хочется. Или сбежать, как Миша.
На что он надеялся, когда затеял этот побег? Возможно, подозревал, что в какой-то момент его вычислят и вернут, ну или сам бы себя выдал, когда захотел бы. В любом случае хоть прогулялся немного и ухитрился не привлечь внимание посторонних и никуда не вляпался. И хоть с нервами, но удалось внести Дубинину предложение относительно режима и порядка. Вот даже на дачу вывез и не в коробке.
На даче круто. Но хочется уже самостоятельно принимать решения и самостоятельно же перемещаться по городу, встретиться с друзьями, близкими, не согласовывая эти перемещения со всеми, да к фанатам выйти после концерта. И выходить на сцену нормальным человеком без всяких неприлично дорогих схем и примочек, от которых у самого глаз дёргается и без такой же охраны.
Но как вернуть себе и остальным привычный облик и размер? Думал, что дело в вине и сообщил об этом Дубинину. Виталий даже нашел вино в заначке, накапал всем и себе. Не помогло. Крыло летучей мыши и экзотическую траву найти не удалось.
***
В одну из ночей Дубинин вскрикнул и проснулся в холодном поту. Осмотревшись, никого в студии не обнаружил, только на гитаре Холстинина мигает фонарик, но к этому привык, как и к ночевкам в студии. Из дома и с дачи его вместе с тараканами попросили. Объяснить происходящее с ним и с группой окружающим адекватными словами не удалось.
Но сейчас его встревожило совсем не непонимание со стороны окружающих. Не в первый раз же. Захотелось нормального человеческого тепла, общения, прикосновений, общения на сцене, а не бездушные голограммы, двигающиеся так, как заложено программой. Даже при том, что программу создали его коллеги и по факту они всегда с ним. Хоть и в измененном состоянии.
Захотелось орать. Без надежды, что это поможет, но вдруг.
— Есть тут кто? — крикнул Виталий. — Разговор есть.
— Слушаю внимательно, — пробежав по студии черно-красной точкой, Максимус запрыгнул на ручку дивана. — Что-то новое придумал?
— Придумал, — Виталий обреченно взглянул на Максимуса. — Обними меня. Ты же теперь почти всё знаешь. Придумай.
— Давай попробуем, — Максимус попытался обнять Виталия за палец. — Кажется, надо поискать новый метод. И могу увеличиться на пару минут.
— Не то, — почувствовав покалывание в пальце, Виталий поморщился. — Всё не то. Прости. Мне надо подумать.
— Чего ты хочешь?
— Тепла человеческого, посиделок, общения нормального, — Виталий извлёк из-за дивана бутылку с алкоголем. — Присоединишься?
— Думаю, не получится. Но могу выслушать.
— Опять не то, — Виталий убрал бутылку. — Всё не то. И голограммы эти — не то. Выслушать меня и гитара может, только она деревяшка. Красивая и холодная, а голограмма вообще одна видимость. Чувств нет, ощущений. И собака может, но из-за этого я уже живу в студии.
Встав с дивана, Виталий прошелся по студии, собрал одежду. Посмотрев что-то в телефоне, быстро собрался. Хотел спросить что-то у Максима, но передумал. Слушать уговоры и переубеждения не захотелось.
— И куда ты?
— Не знаю, — Виталий снова посмотрел на Максима. — Тепла человеческого хочется. А как вернуть вас в прежний вид, я так и не придумал.
Сообщив это, Виталий покинул студию. Куда податься со всем накопившимся, так сразу в голову не пришло. Гоняя по городу, вспомнил про Хакимова. Решил, что лучше, чем Снэйк, его сейчас никто не поймёт. Хоть он и приспособился как-то, придумал какую-то легенду и сам, похоже в это поверил. Или не поверил. Хотел спросить у Максима адрес Снэйка, но тот стал бы отговаривать от ночного визита.
На соседнем кресле сбрякал телефон. Притормозив у обочины, Виталий взял гаджет, прочитал сообщение от Максима. Попутно понял, что Максимус умеет читать мысли, или логика очень хорошая. Переубеждать и отговаривать он не стал.
— Вот за это спасибо.
***
— Мужики, подъем! — крикнул Максимус. — Экстренное собрание.
— Я и не ложился, — на гитаре мигнула зелёная лампочка. — Но ничего срочного не вижу. Или ты придумал, как нам стать прежними?
— Как нам стать прежними, я не знаю, — Максимус забрался на барабанную установку, стал прыгать, привлекая внимание. — Но нам надо, чтобы Виталий смог нас чувствовать, как нормальных людей. И зрители, желательно, тоже.
— И как ты себе это представляешь?
— Пока никак. Но надо думать. Может, у кого идеи есть? Мика, Прист!
Глава 12
Допущение, что в такой поздний час нормальные люди могут спать или даже быть в туре, ничего не изменило. Вдавив кнопку звонка, Виталий уперся лбом в дверь, пару раз стукнулся головой для убедительности, на пару секунд вышел из реальности.
Вернулся от того, что Снэйк попытался отделить его руку от звонка и в процессе вернуть в реальность. Кто выдал его адрес, выяснять не стал.
— Ты дома, — на лице Дубинина появилась улыбка.
— Где же мне быть ночью? Ты сам-то чего не спишь?
— Не могу. Впустишь? — Виталий почувствовал, что сейчас ему лучше не усложнять. — Подумал, что ты в туре.
— Ну проходи, — Дима впустил гостя. — Куда тебя девать? А тур с такой программой организовать не очень-то и просто. Как оказалось. Пара концертов, которые смог своими силами вывезти.
— Понимаю, — Виталий прошел в квартиру. — Но решение я так и не нашел.
— Что случилось-то?
— Ничего нового. Глеб здесь?
— Нет. Сегодня он с Валерой, — Дима от чего-то поморщился. — Лишь бы о высоких материях рассуждать не начали.
Виталий взглянул на Снэйка и внезапно обнял его крепко, что тот не успел среагировать и не решился вырываться. И приятно такое отношение, что сам взаимно обнял Виталия, но неожиданно и немного странно.
— Я тоже рад тебя видеть, — Дима провел ладонью, по спине Виталия.
— Вот я и со своими так хочу. Чувствовать их самих, их движения, тепло. А так сам будто бесчувственный робот стал, — Виталий почувствовал, что сейчас его опять могут не понять. — Я не пил. И я не знаю, что мне делать.
— Понимаю, Виталь. Та же ерунда. Но похоже, надо искать с твоей стороны.
— Что искать? Я не знаю кого и где я должен искать? И почему?
— Потому, что это тебе ту бутылку подсунули, — Дима пригласил Виталия в гостиную. — А мы случайно присоединились. И других возможных причин я не вижу. Возможно, ты заметил что-то странное и необычное на том фесте?
— Дождь, грязь, алкоголь, громкая тяжелая музыка. Если только, — Виталий попытался вспомнить все события, понять, кто и за что мог принести ему эту бутылку, и с какой дури они стали пить это странное вино. — Хотя, больше ничего необычного, вроде, не было. Бред какой-то.
— Я только предположил. Ты сам-то как?
— Не знаю. У тебя какая легенда?
— Всё та же, — Дима пожал плечами. — Глеб улетел далеко по важным делам на неизвестный срок, но поет по видео. Видео транслируется на экран. Пока все согласны, вроде. Но ждут его возвращения. Даже Валера привык. Сам Глеб хочет мне что-то еще сказать, но не говорит.
