— А меня, кажется, даже свои понимать перестали, — Виталий вздохнул. — И я сам себя. Легенда трещит по швам. И Сокол что-то подозревает.
— Кто это?
— Не важно. Его фантазии и без того далеки от реальности. Можно я сегодня останусь?
— Если тебя не потеряют.
— Кому я такой нужен вместе с тараканами? — Виталий, вздохнув, посмотрел на экран телефона. — И мужики от моей рожи и контроля устали, наверно. А завтра концерт. Точнее уже сегодня. Хоть отдохнут.
— Оставайся. Чай, кофе, покрепче?
— Что-нибудь для мозгов. Сразу в голову, — Дубинин расположился на диване. — Лучше расскажи что-нибудь. О музыке.
Что рассказать и о какой музыке, Диме в голову сразу не пришло. При том, что всё происходящие с ними уже напоминает сказку на ночь со сложным запутанным сюжетом и неизвестной развязкой. И в здравом уме по трезвой памяти такое раньше бы и не придумал. И сейчас не всё укладывается в голове, но для розыгрыша все зашло слишком далеко.
Поняв, что так разговора не получается, Виталий решил раскрыть все тайны и особенности нового трюк-шоу именуемого концертом. Слушая взаимные откровения Снэйка, Виталий в какой-то момент понял, что не так уж у него все и сложно, по крайней мере решаемо и фанаты, кажется, ничего не подозревают, а с коллегами он договорится. Немного успокоив свои мысли, Виталий задремал.
Заметив это, Дима ушел в спальню. И самому стало легче от этого разговора. От того, что рассказал всё, как есть, и слушатель не смотрит на него, как на неадекватного. У самого вечером концерт и надо постараться выспаться.
***
Утром, проснувшись и выпив предложенный кофе, Виталий поспешил в студию. По дороге ему показалось, что ему в кофе добавили успокоительное, что друг другу противоречит. Вспомнив взгляд Снэйка перед его концертом и как он реагирует, Виталий предположил, что и успокоительного ему сыпанули на автомате или по доброте душевной. И с одной стороны даже приятно такое беспокойство.
И всё равно не покидает чувство, что в студии его опять ждёт сюрприз неопределенного качества. И как он будет реагировать зависит лишь от нервной системы и фантазии. На всякий случай представил весь известный трэш разом.
Толкнув дверь в студию, Виталий прислушался. Показалось, что в студии никого нет. Совсем никого. Только тяжелая, давящая на мозг атмосфера депрессии, мрака и уныния. С чего бы вдруг, Виталий не понял. Допустил, что сбежать его друзья не могли и точно не стали бы. После отключил логику и фантазию, чтобы не мешались.
— Интересно.
На гитаре мигнула зелёная лампочка — Вольт на месте.
— И что всё это значит? — Виталий обратился к гитаре.
— Что именно?
— Депрессия и безысходность, которые висят в воздухе, как смог, и давят на мозг.
— Сложно завернул. Просто в этот раз не смогли выполнить твоё желание.
— Какое еще желание? — Виталий прищурился. — Я ничего такого не желал. Вроде.
— Ты желал тепла человеческого и нас чувствовать, — напомнил Вольт. — В этот раз не получилось.
— Ну так и мне не срочно.
Виталий, осмотревшись по сторонам, подошел к шкафу, вытащил коробку с запчастями к барабанной установке. Сунув в неё руку, на удивление ловко извлек Максимуса, видимо, пытавшегося разрядиться и там затеряться. Аккуратно стряхнув с него пыль и поправив растрепавшиеся волосы, переместил на подушку.
После, обшарив взглядом пол, нашел разрядившегося Приста, прикрутил к гитаре, немного, подёргал струны. Вспомнив про Мишу, отложил гитару, отправился в бокс.
— Мика, выходи, — позвал Виталий. — Ты не сбежал и я это чувствую. Я тебя чувствую.
Отодвинув стул, Виталий увидел спрятавшегося там и притворяющегося спящим Мишу, осторожно переместил его на ладонь.
— Я ничего не смог придумать, — Миша опустил голову. — Прости.
— Как это не смог? — Переместив Мишу на подушку к Максиму, Виталий обнял гитару, тискает струны. — Я вас чувствую. Нашел ведь. Вольт!
— Внимательно слушаю.
— А ты почему от коллектива отделился? Где паника, драма, разочарование?
— Не нашел в этом смысла, — Вольт брякнул струной. — И думал, вдруг опять придётся играть в горячо-холодно.
— Потом обсудим. Пора ехать. И я морально готов к этому торжеству безумия и транжирства.
Подзарядившись и выразив своё мнение относительно происходящего, Прист спрыгнул с гитары. Настроение у всех поднялось.
***
— Он хочет тебе признаться, — вручив Диме планшет, Валера быстро ушел на сцену к техникам.
— Не понял. Валера! — Дима посмотрел на планшет. — Что у вас произошло? Глеб!
— Дим, прости меня. Это я во всём виноват.
Из планшета послышался голос Глеба, но картинка не появилась.
— Что? — от такого заявления, Дима чуть не выронил планшет. — Я боюсь спрашивать про подробности. Или Валера нашел способ заливать тебе туда спирт? Или пытал сломанным зарядником?
— Никто не пытал. Я сам виноват в том, что попал в планшет.
— Интересно. И какая связь?
— Прямая. Я же постоянно нервы тебе мотаю, вот и притянуло меня это вино.
— Вино? А оно при чем?
— Ну ты же тоже так думаешь. А больше не из-за чего.
— А ты теперь и в мозгах моих ковыряешься, — Дима, положив планшет на диван, стал переодеваться к концерту. — Но это ладно. И в твоей теории один недочет. Почему это вино Валеру не притянуло?
— Так он зайка невинный в сравнении со мной.
— Зайка, говоришь? — Дима поморщился. — И что же такого ты натворил, чего я не знаю. Мне стоит об этом знать?
— Так накопилось, наверно. Вот и получилось. Прости меня. Я постараюсь измениться.
— Не обещай то, что не сможешь сделать, — Дима подошел к окну. — Прощаю. И закроем тему. К тому же в этой теории целая куча несоответствий. Будто что-то пошло не по плану.
— Тогда у меня еще одно предложение-задумка относительно моего видео-выхода.
— Слушаю.
Глава 13
После концерта Виталий, собрав коллег, поехал в студию.
Вроде, всё прошло по плану, по факту и придраться не к чему, но настроение стремится забраться под линолеум. И причина тому взгляд Вольта и Максимуса. И если с Вольтом всё понятно, у него на лбу написано крупным шрифтом, как его задолбали все эти технические извращения, ситуация в целом и всё, что он думает про охрану, то молчаливые предъявы Максимуса непонятны совсем.
В очередной раз Виталию показалось, что Макс что-то знает про причины этого их превращения, но молчит, как партизан на допросе. Хоть пытай. Но чем можно пытать после уже случившегося, в голову не пришло. И просто спросить неудобно. Но и мысли читать не научился.
С этим настроением Виталий изволил спать, но перед этим много подумать.
***
Дубинин смотрит, как на первого врага народа. И весь народ сейчас в лице самого Дубинина. Как будто хочет признания и покаяния. От такого взгляда тянет на исповедь. Только не в чем. Точнее, есть, но про это Виталию слушать будет не интересно.
Ну ляпнул один раз с дури, что виновник сам должен всё осознать, так и сейчас не против, чтобы это произошло. Но виновник от этого не проявился и ничего не осознал.
Каких признаний хочет Виталий? С удовольствием бы рассказал, если бы знал. А ничем не подкрепленные догадки и предположения лучше оставить при себе. Чтобы не усугублять.
Или всё же поделиться? Может, подозревать перестанет, а догадки окажутся не такими уж необоснованными.
Или заняться делом и доработать схему с увеличением? Хоть какая-то польза. Только нет уже ни желания, ни настроения. Хочется взять своими руками барабанные палки и превратить барабанную установку в пыль, выпустить всё, что накопилось.
А накопилось уже с верхом и через край. И эти технические извращения, как говорит Вольт, уже поперек горла. Как будто накрыло медным тазом и творческим кризисом одновременно. Сознание очищено до голых стен, и медитации уже не помогают. Выходить из зоны комфорта уже некуда.
Хотя хочется выйти из студии. Самостоятельно, без объяснений и присмотра. И пойти туда, куда хочется, а не куда в очередной раз послали в порыве несогласия с реальностью. К тому же сам с ней не очень согласен.
Очередной взгляд Вольта толсто намекает, что пора признаться. Знать, бы в чем. В чем, Петрович, тебе признаться? В чем?! Я не имею отношения к этому уменьшению и не знаю, кто имеет. С удовольствием бы рассказал, если бы знал.
Или ты сам догадываешься? Возможно, точно знаешь, но какого-то лешего молчишь. А намеков твоих я не понимаю и никогда не понимал. Ты и сам их, похоже, не понимаешь. И мысли твои в сейфе под кодовым замком. Так что сам виноват.
Сам виноват? И поэтому молчит. А смысл? Чего может бояться Петрович? Настолько, чтобы согласиться остаться мелким фиксиком, но не признаться. Нет. Не существует такого. Что-то Вы усложняете, Владимир Петрович. И есть еще, куда развиваться. Например, вскрыть сейф с информацией в голове Холстинина.
Давай, Петрович, открывай свои страшные тайны. Или не свои. С каким колдуном ты умудрился связаться? Третий глаз видит всё.
Дубинин? Нет, Володя, давай не будем трогать Дубинина. Он и так тащит на себе всё, что может. И то, что не может, тоже. На чистой нефильтрованной дури. И твои предъявы тут не по делу совсем.
Он виноват? С чего ты взял? А Пушкина-то тут при чём? Но она, возможно, умеет что-то подобное. Точно умеет? И что ты ей сделал? НЕ ОРИ НА МЕНЯ! Я пока спокойно спрашиваю, а тормозишь в основном ты, раз до сих пор не признался. Так на чем основаны твои предположения? Виталька опять зверствовал и придирался, разбирая её тексты. Это он может. Так и не в первый раз. Думаешь, накопилось? И ты там присутствовал?
Но с чего ты взял, что это она? И как? Ты чувствовал кота и этот же кот был на концерте вместе с Пушкиной. И кто-то похожий на кота принёс вино. Бред чистейший. Но в нём что-то есть.
Что ты хочешь?! Чтобы я всё это рассказал Дубинину? А сам? Чего ты делаешь? Боишься? Смешно. Но, похоже, придётся мне рассказывать. Всё равно думает, что я что-то знаю и собирается пытать.
***
Зелёная лампочка на гитаре мигнула и погасла. Подумав, что и Вольт решил таки отдохнуть, Виталий снова погрузился в свои мысли.
В тишине мозг активизировался и удалось восстановить в памяти все события того дня, когда был тот фестиваль. Как приехали на площадку, с кем встречались, как сам на что-то отвлёкся, когда мужики пошли в свою палатку. В тот момент дождь немного стих. А почему отвлёкся?
Так Снэйк и отвлёк. Попросил сфотографировать его на фоне сцены. Краем глаза Виталий заметил, как мимо прошел Глеб. Позже прибежал Аркадин, и вместе пошли в палатку. Вино к этому моменту было допито. Удивился, что мужики так быстро с ним расправились и даже не дождались. И откуда-то появилась водка. Но сейчас даже немножко этому рад. Пронесло одним словом. Вспомнил, как после этого пошли в местную гостиницу, еще немного погудели и завалились спать.
Не вспомнив за собой в этот день ничего аморального и криминального, Виталий углубился в свои воспоминания более раннего периода. Углубился примерно на неделю. Ему показалось, что это какой-то не сильно древний его проступок, даже свежий.
Вспомнил, как за пару дней до фестиваля, ездил к Пушкиной, для убедительности взял с собой Холстинина. Тексты не легли на душу, об этом и сообщил Марго. Возможно, не в очень вежливой форме, возможно, в очень невежливой. А Холстинину упорно казалось, что в помещении присутствует кот. Тогда никакого кота Виталий там не заметил и не думал об этом.
— И всё-таки не в нём, а в ней, — произнес Виталий, лёжа на диване. — В моей вине и в Марго. А что я ей сделал?
Сейчас, детально вспомнив всё, что там происходило, все движения и шевеления в комнате, Виталий согласился, что кот был. И кот этот достаточно крупной породы. Еще вспомнил взгляд Марго. Тогда не придал значения. Сейчас он вспомнил и понял, что она хотела с ним сделать. И могла. Но обошлась еще относительно гуманно. Очень порадовался, что его на фесте отвлекли.
— Марго, твою налево, — Виталий резко сел, сбросив одеяло, успел подхватить чуть не улетевшего вместе с ним Максимуса. — Ты чего не отдыхаешь?
— Разговор есть срочный.
— Если срочный, то выкладывай.
— Это Пушкина сделала. Не знаю, что ты там наговорил ей.
— И ты только сейчас решил признаться?
— Я только сегодня узнал, — Максимус покосился на гитары. — И не вижу смысла скрывать.
— Вот и я только сейчас понял, — на лице Дубинин возникла не очень адекватная улыбка. — Но я это решу. Обязательно.
— Думаю, ночью не стоит к ней ехать.
— А я не к ней.
Быстро собравшись, Виталий выбежал из студии.
— А ты боялся, — Максимус решил отдохнуть на подушке и немного пофилософствовать. — И не притворяйся спящим.
— Я и не притворяюсь. Просто мне он всегда возражает.
Глава 14
Проснувшись от ночного звонка в дверь, Дима предположил, что это Дубинин. Его и увидел на пороге, когда открыл. Изображать удивление не стал.
— Тебя и из студии выгнали? — предположил Дима, впустив гостя. — Или сам сбежал? Но ко мне переехать нельзя.
— Я на грани того и другого. Мы должны ехать к Пушкиной, — глядя на, пытающегося выстроить логическую цепочку, Снэйка, Виталий решил добавить информации. — Потому, что это она сделала. Потому, что я хамло бесчувственное.
— А при чем тут Мы?
— При том, что я боюсь. Самого себя и не сдержаться, — Виталий вцепился в руку Димы. — Почему ты не собираешься?
— Потому, что ночь, — Дима высвободил руку. — И если она действительно может уменьшать людей, то что она сделает, когда к ней среди ночи завалятся два несдержанных типа?
— Страшно представить, — Виталий припал лбом к стене. — Я могу заночевать в этом прекрасном коридоре?
— А чем тебе диван не понравился? Чай, крепкий чай?
— Успокоительное.
— Какое еще успокоительное? — Дима попытался изобразить непонимание, вспоминая, когда Дубинин его вычислил.
— То, которое, ты мне утром в кофе подсыпал. Хорошо так зашло.
— Я на автомате.
— Я так и понял. И сейчас не отказался бы.
Дима приготовил кофе, пригласил гостя на кухню.
— И почему ты решил, что это Пушкина?
— Потому, что этот тип, похожий на кота был с ней на концерте. Я сначала думал, что это реально кот, но животных охрана не пропустила бы.
— Ты запретил охране пускать котов?
— Я об этом даже не думал. Но у них заводские настройки такие. И Володя так же думает, только мне рассказать побоялся. Почему-то. Да я сам понял.
— И что планируешь делать?
— Не знаю, — Виталий изучил остатки кофе в кружка. — Попрошу прощения. Для начала. Попробую уговорить её вернуть всё, как было. Только ты смотри, чтобы меня не понесло.
— Попробую.
***
За ночь Виталий изучил социальные и не очень сети и вычислил, где может находиться Марго. Выяснил, что придется ехать загород.
И с этой новостью разбудил утром Диму. Еще раз убедил, что ехать им нужно вдвоём, чтобы уж точно всё получилось, ну или не усугубить ситуацию.
Поняв, что от него не отстанут и это и в его интересах, Дима встал и быстро собрался. Предположил, что нужно бы взять с собой уменьшившихся и поселившихся в планшете друзей. И поделился этим предположением с Дубининым.
— Не надо, — заверил в ответ Дубинин. — Я всё обдумал. И не спорь.
