— А я предупреждал! Ты хоть узнал, кто она и откуда? Родные небось места себе не находят? — Мужчина прошествовал в гостиную, забрасывая меня вопросами, на которые у меня пока не было ответов.
— Да хоть бы слово! Молчит, как рыба об лед, ревет только белугой!
— Имя хоть выяснил?
— Аня ее зовут!
— Уже что-то.
— Дядь Лень, прошу, будь с ней помягче.
— Что, учить меня вздумал? Сам разберусь! Когда это ты в наседку-то превратился? — усмехнулся он с сарказмом, пройдя в ванную.
Врач тщательно вымыл руки и, с видом полным уверенности, вошел в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. А я, словно мальчишка, прильнул к двери, пытаясь расслышать хоть слово.
— Здравствуйте, юная особа! Я Леонид Иванович, врач.
— З-здравствуйте…
— Анна, мне нужно вас осмотреть.
Минутная пауза, нарушенная дрожащим голосом:
— Нет… Прошу, не надо…
И снова волна смятения захлестнула меня. Хотелось ворваться в комнату, и заслонить ее от всего мира. Но я сдержался: осмотр был необходим.
— Я только проверю свою работу, больше ничего, договорились?
Кажется, она согласилась, доверилась Леониду. Да и как можно было его бояться? Душа-человек, да и внешне располагающий, с добрыми чертами лица. Он легко входил в доверие, не нарочно, а просто по своей природе. Про таких говорят: врач от Бога.
Пробыв у Ани около десяти минут, Леонид вышел из спальни и сразу вынес свой вердикт:
— Что ж, процесс идет, улучшения заметны. Кирилл, я снял капельницы, теперь только уколы, пусть еще денек полежит, потом вставать можно, но сидеть нельзя! Запомнил?
— Да!
— И пусть мажет лицо чаще, чудо-мазь поможет быстро.
После ухода врача, я с трудом уговорил Аню хоть немного поесть. Она, как маленький птенчик, клюнула совсем чуть-чуть. Я старался не навязываться, понимая, что ей неловко. Не хотелось смущать ее, пусть чувствует себя в безопасности и комфорте.
Чтобы хоть как-то отвлечься, включил телевизор. О ночных клубах, конечно, можно было забыть. Да и ладно, пропущу одну вечеринку. Сейчас все мои мысли были только о ней. Аня не торопилась отвечать на мои вопросы, и я решил пока не давить. Пусть привыкнет.
Грохот, донесшийся из ее комнаты, заставил меня подскочить с дивана. Я мигом оказался рядом. Картина, представшая моим глазам, была впечатляющей. Аня, шатаясь, держась за стену, пыталась дойти до выхода.
— Эй, ты куда? У тебя постельный режим, забыла?
— Мне… в туалет надо… И помыться бы не мешало.
— Тебе помочь?
— Я сама, просто скажите, где тут у вас ванная.
— Все здесь, в комнате. — Я открыл дверь рядом со встроенным шкафом, указывая на ванную. — Эмм… там чистые полотенца и халат, можешь надеть его.
— Спасибо, Кирилл, что возитесь со мной.
— Ань, давай на «ты», я не такой уж и старый, ладно?
— Угу, — кивнула она.
— Я тут подожду, если что, зови!
Я завороженно наблюдал, как Анечка, покачиваясь, направилась к ванной. Мой взгляд скользнул по ее стройным ногам, задержался на рубашке, полупрозрачной и едва достигающей колен. Невольно оценив ее фигуру, я обратил внимание на упругие ягодицы. В голове тут же всплыли воспоминания о том, какие они на ощупь, и тело немедленно отреагировало. Черт бы побрал этот животный инстинкт! «О чем я только думаю? Бедняжка еле жива, я же не какой-то извращенец. Все равно ничего не выйдет, закатай губу, «братец»! Она слишком изранена и слишком юна!» — мысленно одернул я себя и вышел из спальни.
Анина истерика терзала ночь на части, разрывая тишину отчаянным криком. Пятые сутки ада изматывали до предела. Может, Леонид и прав, нужен психолог, но как убедить её? Она словно ёжик, ощетинилась колючками боли и страха. Решил подождать, дать ей немного времени, хотя на контакт девушка шла неохотно, чаще молчала, утопая в бездне собственных переживаний, сдерживая рвущиеся наружу слезы и крик. «Сильная крошка!» — невольно проносилось в голове. Если бы я знал, какой чудовищный сюрприз эта «крошка» готовит, волосы бы встали дыбом не от страха, а от предчувствия беды…
— Ань, можно тебя на минутку? — Я остановил девушку у дверей, ведущих в кухню. Она едва заметно кивнула, словно одолжение делала. — Сколько тебе лет? Чем занимаешься? Учишься или работаешь? — Пытался выудить хоть искру информации, осторожно подбирая слова.
— Мне… Я… — запнулась на мгновение, — учусь в техникуме. Мне исполнилось восемнадцать… — прошептала еле слышно, опустив взгляд. Боль сквозила в каждом слове. — Как раз в ту ночь… — всхлипнула, и слезы хлынули потоком по нежным щекам.
— Черт! Анечка, умоляю, не плачь, это в прошлом, забудь, — прорычал я, злясь на собственную неуклюжесть.
Принялся утешать, нежно вытирая слезы, машинально отмечая красоту её лица, омраченную лишь зловещим синяком. Изумрудные, полные отчаяния глаза смотрели на меня с надеждой, пухлые губы вздрагивали в беззвучном плаче. Она, казалось, силилась поверить моим словам, ухватиться за соломинку утешения. Я наблюдал, как тонкие, изящные пальцы касаются аккуратного носа, стирая дорожки слез, катящиеся вниз. Капли падали на вздымающуюся грудь, которая нескромно колыхалась в такт прерывистому дыханию. И я, как будто заколдованный, снова невольно устремил взгляд туда, куда падали эти предательские капли. Девушка тут же почувствовала мой интерес, поспешно запахнула ворот белого халата, и наваждение тут же рассеялось.
— Ну, успокоилась? — Она кивнула, но взгляд ее оставался отрешенным и беспокойным. Мы так и застыли на некоторое время в коридоре, пока я не выдал:
— Ань, я тут подумал, тебе, наверное, одежда нужна? У меня же в гардеробе только мужское, женского ничего нет.
— Не знаю… Может быть… Денег нет на одежду.
— Тут недалеко есть магазинчик, я слетаю мигом. Куплю еды и одежду. Будь умницей, дождись меня, ладно?
— Я прилягу, голова кружится.
— Да, конечно, поспи, я быстро.
Проводив ее до спальни и убедившись, что она легла в постель, я накинул куртку и вылетел из квартиры.
Еще никогда в жизни мне не приходилось выбирать женские вещи. Одно радовало: уж в чем в чем, а в женских размерах и формах я разбирался отменно. Впрочем, как и в элитных бутиках. На пороге отдела женской одежды меня встретила рыжеволосая консультантка с широкой улыбкой и оценивающим, даже хищным взглядом. Не успел я переступить порог, как она выпалила:
— О, мужчина в нашем отделе! Что будем приобретать? Я быстро перечислил список необходимого, назвал размеры и попросил по возможности ускорить процесс. — Хорошо, подождите минутку, я все подберу!
Я ждал, но сердце терзала тревога, что своей ледяной рукой сжимала грудь. Чутье подсказывало, что нельзя было оставлять Аню одну. Утешал себя мыслью, что ей все-таки нужна одежда, да и всякие женские мелочи.
У парадного входа в элитный жилой комплекс замерла черная машина представительского класса, сверкая лаком на солнце. Из-за руля, в безупречном костюме, вышел водитель и с учтивым жестом распахнул заднюю дверь для статного мужчины.
— Паш, подожди здесь, я ненадолго! — бросил Николай Иванович, направляясь к своему великовозрастному сыну, который, по его мнению, совсем расслабился. Уже почти неделя прошла, а Кирилл не только не появлялся в офисе их компании, но и вовсе перестал отвечать на звонки. Свойственный ему высокомерный вид Николай Иванович не растерял: он прошествовал к дому, бросил мимолетный, надменный взгляд на консьержа и направился к лифту.
Аня услышала звук открывающихся дверей, тихо поднялась, чтобы встретить Кирилла. От вынужденного постельного режима ныли бока.
— Кирилл, ты так быстро вернулся?
Но это был не Кирилл. Увидев незнакомого мужчину, она отшатнулась, прижавшись к стене. Тот тоже замер, окинув ее презрительным взглядом.
— Так-так, значит, Кирилла нет?
Она отрицательно покачала головой.
— И с каких это пор его потянуло на малолеток? А твои родители знают, чем ты здесь занимаешься?
Аня опешила и не могла пошевелится. С каждым словом Николая Ивановича ее глаза наполнялись ужасом и болью. Горечь от услышанного, словно ядовитый змей, заползала в душу. Слез не было, хотя хотелось кричать, рыдать, выть от отчаяния.
— Да уж! В наше время девочки твоего возраста в куклы играли, а теперь сами прыгают в постель к мужику, да чтоб побогаче. Слушай сюда, шлюшка малолетняя, только попробуй обвинить моего сына в изнасиловании, вместо денег получишь пулю в лоб! — сложив два пальца, он грубо ткнул девушку в лоб. Угроза прозвучала зловеще, убедительно. Развернувшись, он с грохотом захлопнул дверь.
Аня медленно сползла по стене. Этот удар окончательно сломил ее, уничтожил последние остатки надежды. Она никому не нужна, над ней надругались, ее унизили, растоптали. А отец Кирилла стал палачом, добившим умирающую жертву. Терпение лопнуло, сил бороться больше не осталось. Аня приняла решение…
Я припарковался на привычном месте, вынул пакеты и направился к подъезду. Увидев отца, резко остановился. Тот сам двинулся навстречу.
— Какого черта ты здесь делаешь? А, решил проведать блудного сына? Соскучился, что ли? — бросил я с сарказмом.
— Почему ты не в офисе? Я приказал тебе приступить к новому проекту! — отрезал отец ледяным тоном.
— С этим… как его… Евгением, кажется? — усмехнулся я.
— Именно!
— Не могу, у меня дела, прости, — пожал я плечами.
— Знаю я твои дела, видел уже! — отец указал на окно моей квартиры. — По малолеткам ударился!
Сердце оборвалось. Я понял, что отец был в моей квартире, и боялся даже представить, что он мог наговорить Ане. Тысячи ледяных игл пронзили тело.
— Только не это!
Крепче сжав пакеты, я рванул в подъезд невзирая на недовольство отца, подлетел к лифту, судорожно нажал на кнопку, но двери не открывались, заставляя ждать и безумно нервничать. Тогда бросился к лестнице, и, перепрыгивая через ступеньки, в мгновение ока оказался у своей двери. Ворвавшись в квартиру, бросил пакеты на пол и заметался по комнатам.
— Аня! Анечка! — кричал я, срывая голос.
Тишина. Ни в одной из комнат ее не было. Паника с каждой секундой сжимала горло. Я рухнул на кушетку, пытаясь хоть немного успокоиться. Пальто и сапоги я выкинул по дороге в магазин.
— Не могла же она уйти босиком и в одном халате! Аня!.. Ванная! — И, словно безумный, бросился туда. Дверь оказалась заперта изнутри. Я принялся колотить в нее, но в ответ — тишина, и только шум льющейся воды. — Аня, Аня, с тобой все в порядке? Да ответь же! Господи!
Не раздумывая больше ни секунды, плечом выбил дверь. Она поддалась на удивление легко, и я влетел внутрь. На белом кафеле увидел багровые капли крови. Рядом с огромной ванной лежал кухонный нож, а в самой ванной Аня по грудь в алой воде.
— Нет, нет, нет! Только не это!.. Аня! — закричал в безумном отчаянии. В свои двадцать пять лет мне еще не доводилось испытывать такого ужаса, который предстал перед глазами. Из ее изрезанных вен хлестала кровь, что тут же смешиваясь с водой, превращая ее в жуткую кровавую купель. Дрожащими руками, я быстро подхватил девушку и вытащил ее из ванны, затем отнес в спальню, уложил на кровать. Судорожно взял марлевый бинт, который лежал на тумбочке, и принялся перебинтовывать израненные руки.
— Что же ты наделала, глупая! Зачем?
— Нет смысла больше жить… Я без своего согласия стала… шлюхой, продажной девкой, — прошептала она в полубреду.
— Не говори так, прошу тебя.
— Ты не понимаешь. Меня унизили, растоптали, втоптали в грязь. Я никому не нужна. Нет больше сил… Прости. — Это были последние слова, прежде чем она потеряла сознание.
Я прекрасно понимал, кто приложил к этому руку, кто стал той последней каплей, переполнившей чашу отчаяния. У меня все еще дрожали пальцы, да что там говорить — меня буквально колотило от всей этой ситуации. Я мигом вытащил из кармана джинсов телефон и быстро набрал номер.
— Ты так быстро уладил свои дела, сынок? — прозвучало в трубке.
— Что ты ей наговорил? — Я едва сдерживал себя.
— Я лишь уточнил ее положение.
— Уточнил ее положение, значит! Матери ты тоже уточнял ее положение?
— Заткнись, щенок! — прогремело в трубке.
— Это ты довел ее до самоубийства своими уточнениями! — проорал я. — Я ненавижу тебя, слышишь, ненавижу!
В ярости швырнул телефон об стену. Душа разрывалась от боли и безысходности, но я мужчина и не позволю себе раскисать.
— Твою ж мать! Телефон! — Мигом подхватил его с пола, и стал проверять. Работает. — Фух, прости, дружок, ты тут ни при чем!
— Алло! Дядь Лень, приезжай скорее, у меня ЧП! Срочно, умоляю!
Сейчас. Аня
Утро прокралось в комнату тонкими лучиками, щекочущими ресницы. Солнце лениво выползало из-за горизонта, и от этого на душе становилось чуточку светлее. Я сладко потянулась, выныривая из объятий уютной постели. На удивление, голова была ясной. Оказывается, от кислого зелья похмелья не бывает, лишь пересохшее горло. Заварив чашку обжигающего кофе, я с наслаждением вдохнула шоколадный аромат. Как Дане вчера удалось затащить меня в тот бар? Обычно я обходила подобные заведения стороной. А тут словно бес попутал.
— О, Господи! Кирилл! — крикнула вслух.
Воспоминания о вчерашнем вечере, оказались как плевок в утренний кофе, и испортили все настроение. Я метнулась к окну, выглянула вниз, но там никого не было. Неужели он совсем спятил? Не станет же он торчать тут всю ночь напролет. Хотя, зная его маниакальную настойчивость, так просто он не отвяжется. Неужели придется продавать квартиру? Как же мне не хотелось этого делать, ведь я так любила свое гнездышко.
— Ой, и моя крошка, небось, там, у офиса, скучает одна! — пробормотала я, вспомнив, что вчера оставила свою старенькую машину на парковке. Ее нужно было забрать, ведь ехать в понедельник в самый час пик на общественном транспорте на работу — то еще приключение.
Собравшись в мгновение ока, я схватила сумочку и выскочила из квартиры. Ожидая лифт, окинула взглядом лестничную площадку: ни души. Кабина, словно сонная черепаха, медленно поползла вниз, приветливо распахнув передо мной свои двери. Выйдя из подъезда, я огляделась по сторонам, и мне тут же захотелось вернуться обратно. Потому что зрелище было такое: Кирилл, прислонившись к ограде детской площадки, держал в руках огромный букет ромашек, моих любимых, полевых. Как всегда, одет с иголочки, по последнему слову моды, и сиял широченной улыбкой. Высокий, статный, с модно остриженными черными волосами, бархатные ресницы при виде меня соблазнительно захлопали, а большие глаза вспыхнули огнем. Он как будто только что сошел с обложки мужского журнала, воплощенный сон любой женщины.
Максим, мой бывший, тоже ничего — светловолосый, с ясными голубыми глазами, но выглядел менее породистым, чем первый. Рядом с Кириллом казался ниже и уступал ему в телосложении. На мгновение мне показалось, что он похудел без меня, но нет, просто я сравнивала. Я бросала взгляд то на одного, то на другого. Максим держал в руке жалкую розу. Увидев меня, уверенно подошел, вручил мне это увядшее разочарование и чмокнул в щеку. Из-за плеча Максима я покосилась на Кирилла, обворожительную улыбку которого как рукой сняло, он нервно прикусил уголок нижней губы.
— Зайка, прости, я был таким дураком, таким дураком, а ты у меня самая лучшая! — защебетал Макс, словно попугай, повторяющий заученные фразы. Полагаю, что признание себя глупцом было вызвано исключительно нехваткой денег и отсутствием крыши над головой. Лимита, что с него взять?
— Да хоть бы слово! Молчит, как рыба об лед, ревет только белугой!
— Имя хоть выяснил?
— Аня ее зовут!
— Уже что-то.
— Дядь Лень, прошу, будь с ней помягче.
— Что, учить меня вздумал? Сам разберусь! Когда это ты в наседку-то превратился? — усмехнулся он с сарказмом, пройдя в ванную.
Врач тщательно вымыл руки и, с видом полным уверенности, вошел в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. А я, словно мальчишка, прильнул к двери, пытаясь расслышать хоть слово.
— Здравствуйте, юная особа! Я Леонид Иванович, врач.
— З-здравствуйте…
— Анна, мне нужно вас осмотреть.
Минутная пауза, нарушенная дрожащим голосом:
— Нет… Прошу, не надо…
И снова волна смятения захлестнула меня. Хотелось ворваться в комнату, и заслонить ее от всего мира. Но я сдержался: осмотр был необходим.
— Я только проверю свою работу, больше ничего, договорились?
Кажется, она согласилась, доверилась Леониду. Да и как можно было его бояться? Душа-человек, да и внешне располагающий, с добрыми чертами лица. Он легко входил в доверие, не нарочно, а просто по своей природе. Про таких говорят: врач от Бога.
Пробыв у Ани около десяти минут, Леонид вышел из спальни и сразу вынес свой вердикт:
— Что ж, процесс идет, улучшения заметны. Кирилл, я снял капельницы, теперь только уколы, пусть еще денек полежит, потом вставать можно, но сидеть нельзя! Запомнил?
— Да!
— И пусть мажет лицо чаще, чудо-мазь поможет быстро.
***
После ухода врача, я с трудом уговорил Аню хоть немного поесть. Она, как маленький птенчик, клюнула совсем чуть-чуть. Я старался не навязываться, понимая, что ей неловко. Не хотелось смущать ее, пусть чувствует себя в безопасности и комфорте.
Чтобы хоть как-то отвлечься, включил телевизор. О ночных клубах, конечно, можно было забыть. Да и ладно, пропущу одну вечеринку. Сейчас все мои мысли были только о ней. Аня не торопилась отвечать на мои вопросы, и я решил пока не давить. Пусть привыкнет.
Грохот, донесшийся из ее комнаты, заставил меня подскочить с дивана. Я мигом оказался рядом. Картина, представшая моим глазам, была впечатляющей. Аня, шатаясь, держась за стену, пыталась дойти до выхода.
— Эй, ты куда? У тебя постельный режим, забыла?
— Мне… в туалет надо… И помыться бы не мешало.
— Тебе помочь?
— Я сама, просто скажите, где тут у вас ванная.
— Все здесь, в комнате. — Я открыл дверь рядом со встроенным шкафом, указывая на ванную. — Эмм… там чистые полотенца и халат, можешь надеть его.
— Спасибо, Кирилл, что возитесь со мной.
— Ань, давай на «ты», я не такой уж и старый, ладно?
— Угу, — кивнула она.
— Я тут подожду, если что, зови!
Я завороженно наблюдал, как Анечка, покачиваясь, направилась к ванной. Мой взгляд скользнул по ее стройным ногам, задержался на рубашке, полупрозрачной и едва достигающей колен. Невольно оценив ее фигуру, я обратил внимание на упругие ягодицы. В голове тут же всплыли воспоминания о том, какие они на ощупь, и тело немедленно отреагировало. Черт бы побрал этот животный инстинкт! «О чем я только думаю? Бедняжка еле жива, я же не какой-то извращенец. Все равно ничего не выйдет, закатай губу, «братец»! Она слишком изранена и слишком юна!» — мысленно одернул я себя и вышел из спальни.
***
Анина истерика терзала ночь на части, разрывая тишину отчаянным криком. Пятые сутки ада изматывали до предела. Может, Леонид и прав, нужен психолог, но как убедить её? Она словно ёжик, ощетинилась колючками боли и страха. Решил подождать, дать ей немного времени, хотя на контакт девушка шла неохотно, чаще молчала, утопая в бездне собственных переживаний, сдерживая рвущиеся наружу слезы и крик. «Сильная крошка!» — невольно проносилось в голове. Если бы я знал, какой чудовищный сюрприз эта «крошка» готовит, волосы бы встали дыбом не от страха, а от предчувствия беды…
— Ань, можно тебя на минутку? — Я остановил девушку у дверей, ведущих в кухню. Она едва заметно кивнула, словно одолжение делала. — Сколько тебе лет? Чем занимаешься? Учишься или работаешь? — Пытался выудить хоть искру информации, осторожно подбирая слова.
— Мне… Я… — запнулась на мгновение, — учусь в техникуме. Мне исполнилось восемнадцать… — прошептала еле слышно, опустив взгляд. Боль сквозила в каждом слове. — Как раз в ту ночь… — всхлипнула, и слезы хлынули потоком по нежным щекам.
— Черт! Анечка, умоляю, не плачь, это в прошлом, забудь, — прорычал я, злясь на собственную неуклюжесть.
Принялся утешать, нежно вытирая слезы, машинально отмечая красоту её лица, омраченную лишь зловещим синяком. Изумрудные, полные отчаяния глаза смотрели на меня с надеждой, пухлые губы вздрагивали в беззвучном плаче. Она, казалось, силилась поверить моим словам, ухватиться за соломинку утешения. Я наблюдал, как тонкие, изящные пальцы касаются аккуратного носа, стирая дорожки слез, катящиеся вниз. Капли падали на вздымающуюся грудь, которая нескромно колыхалась в такт прерывистому дыханию. И я, как будто заколдованный, снова невольно устремил взгляд туда, куда падали эти предательские капли. Девушка тут же почувствовала мой интерес, поспешно запахнула ворот белого халата, и наваждение тут же рассеялось.
— Ну, успокоилась? — Она кивнула, но взгляд ее оставался отрешенным и беспокойным. Мы так и застыли на некоторое время в коридоре, пока я не выдал:
— Ань, я тут подумал, тебе, наверное, одежда нужна? У меня же в гардеробе только мужское, женского ничего нет.
— Не знаю… Может быть… Денег нет на одежду.
— Тут недалеко есть магазинчик, я слетаю мигом. Куплю еды и одежду. Будь умницей, дождись меня, ладно?
— Я прилягу, голова кружится.
— Да, конечно, поспи, я быстро.
Проводив ее до спальни и убедившись, что она легла в постель, я накинул куртку и вылетел из квартиры.
Еще никогда в жизни мне не приходилось выбирать женские вещи. Одно радовало: уж в чем в чем, а в женских размерах и формах я разбирался отменно. Впрочем, как и в элитных бутиках. На пороге отдела женской одежды меня встретила рыжеволосая консультантка с широкой улыбкой и оценивающим, даже хищным взглядом. Не успел я переступить порог, как она выпалила:
— О, мужчина в нашем отделе! Что будем приобретать? Я быстро перечислил список необходимого, назвал размеры и попросил по возможности ускорить процесс. — Хорошо, подождите минутку, я все подберу!
Я ждал, но сердце терзала тревога, что своей ледяной рукой сжимала грудь. Чутье подсказывало, что нельзя было оставлять Аню одну. Утешал себя мыслью, что ей все-таки нужна одежда, да и всякие женские мелочи.
***
У парадного входа в элитный жилой комплекс замерла черная машина представительского класса, сверкая лаком на солнце. Из-за руля, в безупречном костюме, вышел водитель и с учтивым жестом распахнул заднюю дверь для статного мужчины.
— Паш, подожди здесь, я ненадолго! — бросил Николай Иванович, направляясь к своему великовозрастному сыну, который, по его мнению, совсем расслабился. Уже почти неделя прошла, а Кирилл не только не появлялся в офисе их компании, но и вовсе перестал отвечать на звонки. Свойственный ему высокомерный вид Николай Иванович не растерял: он прошествовал к дому, бросил мимолетный, надменный взгляд на консьержа и направился к лифту.
Аня услышала звук открывающихся дверей, тихо поднялась, чтобы встретить Кирилла. От вынужденного постельного режима ныли бока.
— Кирилл, ты так быстро вернулся?
Но это был не Кирилл. Увидев незнакомого мужчину, она отшатнулась, прижавшись к стене. Тот тоже замер, окинув ее презрительным взглядом.
— Так-так, значит, Кирилла нет?
Она отрицательно покачала головой.
— И с каких это пор его потянуло на малолеток? А твои родители знают, чем ты здесь занимаешься?
Аня опешила и не могла пошевелится. С каждым словом Николая Ивановича ее глаза наполнялись ужасом и болью. Горечь от услышанного, словно ядовитый змей, заползала в душу. Слез не было, хотя хотелось кричать, рыдать, выть от отчаяния.
— Да уж! В наше время девочки твоего возраста в куклы играли, а теперь сами прыгают в постель к мужику, да чтоб побогаче. Слушай сюда, шлюшка малолетняя, только попробуй обвинить моего сына в изнасиловании, вместо денег получишь пулю в лоб! — сложив два пальца, он грубо ткнул девушку в лоб. Угроза прозвучала зловеще, убедительно. Развернувшись, он с грохотом захлопнул дверь.
Аня медленно сползла по стене. Этот удар окончательно сломил ее, уничтожил последние остатки надежды. Она никому не нужна, над ней надругались, ее унизили, растоптали. А отец Кирилла стал палачом, добившим умирающую жертву. Терпение лопнуло, сил бороться больше не осталось. Аня приняла решение…
***
Я припарковался на привычном месте, вынул пакеты и направился к подъезду. Увидев отца, резко остановился. Тот сам двинулся навстречу.
— Какого черта ты здесь делаешь? А, решил проведать блудного сына? Соскучился, что ли? — бросил я с сарказмом.
— Почему ты не в офисе? Я приказал тебе приступить к новому проекту! — отрезал отец ледяным тоном.
— С этим… как его… Евгением, кажется? — усмехнулся я.
— Именно!
— Не могу, у меня дела, прости, — пожал я плечами.
— Знаю я твои дела, видел уже! — отец указал на окно моей квартиры. — По малолеткам ударился!
Сердце оборвалось. Я понял, что отец был в моей квартире, и боялся даже представить, что он мог наговорить Ане. Тысячи ледяных игл пронзили тело.
— Только не это!
Крепче сжав пакеты, я рванул в подъезд невзирая на недовольство отца, подлетел к лифту, судорожно нажал на кнопку, но двери не открывались, заставляя ждать и безумно нервничать. Тогда бросился к лестнице, и, перепрыгивая через ступеньки, в мгновение ока оказался у своей двери. Ворвавшись в квартиру, бросил пакеты на пол и заметался по комнатам.
— Аня! Анечка! — кричал я, срывая голос.
Тишина. Ни в одной из комнат ее не было. Паника с каждой секундой сжимала горло. Я рухнул на кушетку, пытаясь хоть немного успокоиться. Пальто и сапоги я выкинул по дороге в магазин.
— Не могла же она уйти босиком и в одном халате! Аня!.. Ванная! — И, словно безумный, бросился туда. Дверь оказалась заперта изнутри. Я принялся колотить в нее, но в ответ — тишина, и только шум льющейся воды. — Аня, Аня, с тобой все в порядке? Да ответь же! Господи!
Не раздумывая больше ни секунды, плечом выбил дверь. Она поддалась на удивление легко, и я влетел внутрь. На белом кафеле увидел багровые капли крови. Рядом с огромной ванной лежал кухонный нож, а в самой ванной Аня по грудь в алой воде.
— Нет, нет, нет! Только не это!.. Аня! — закричал в безумном отчаянии. В свои двадцать пять лет мне еще не доводилось испытывать такого ужаса, который предстал перед глазами. Из ее изрезанных вен хлестала кровь, что тут же смешиваясь с водой, превращая ее в жуткую кровавую купель. Дрожащими руками, я быстро подхватил девушку и вытащил ее из ванны, затем отнес в спальню, уложил на кровать. Судорожно взял марлевый бинт, который лежал на тумбочке, и принялся перебинтовывать израненные руки.
— Что же ты наделала, глупая! Зачем?
— Нет смысла больше жить… Я без своего согласия стала… шлюхой, продажной девкой, — прошептала она в полубреду.
— Не говори так, прошу тебя.
— Ты не понимаешь. Меня унизили, растоптали, втоптали в грязь. Я никому не нужна. Нет больше сил… Прости. — Это были последние слова, прежде чем она потеряла сознание.
Я прекрасно понимал, кто приложил к этому руку, кто стал той последней каплей, переполнившей чашу отчаяния. У меня все еще дрожали пальцы, да что там говорить — меня буквально колотило от всей этой ситуации. Я мигом вытащил из кармана джинсов телефон и быстро набрал номер.
— Ты так быстро уладил свои дела, сынок? — прозвучало в трубке.
— Что ты ей наговорил? — Я едва сдерживал себя.
— Я лишь уточнил ее положение.
— Уточнил ее положение, значит! Матери ты тоже уточнял ее положение?
— Заткнись, щенок! — прогремело в трубке.
— Это ты довел ее до самоубийства своими уточнениями! — проорал я. — Я ненавижу тебя, слышишь, ненавижу!
В ярости швырнул телефон об стену. Душа разрывалась от боли и безысходности, но я мужчина и не позволю себе раскисать.
— Твою ж мать! Телефон! — Мигом подхватил его с пола, и стал проверять. Работает. — Фух, прости, дружок, ты тут ни при чем!
— Алло! Дядь Лень, приезжай скорее, у меня ЧП! Срочно, умоляю!
ГЛАВА 5
Сейчас. Аня
Утро прокралось в комнату тонкими лучиками, щекочущими ресницы. Солнце лениво выползало из-за горизонта, и от этого на душе становилось чуточку светлее. Я сладко потянулась, выныривая из объятий уютной постели. На удивление, голова была ясной. Оказывается, от кислого зелья похмелья не бывает, лишь пересохшее горло. Заварив чашку обжигающего кофе, я с наслаждением вдохнула шоколадный аромат. Как Дане вчера удалось затащить меня в тот бар? Обычно я обходила подобные заведения стороной. А тут словно бес попутал.
— О, Господи! Кирилл! — крикнула вслух.
Воспоминания о вчерашнем вечере, оказались как плевок в утренний кофе, и испортили все настроение. Я метнулась к окну, выглянула вниз, но там никого не было. Неужели он совсем спятил? Не станет же он торчать тут всю ночь напролет. Хотя, зная его маниакальную настойчивость, так просто он не отвяжется. Неужели придется продавать квартиру? Как же мне не хотелось этого делать, ведь я так любила свое гнездышко.
— Ой, и моя крошка, небось, там, у офиса, скучает одна! — пробормотала я, вспомнив, что вчера оставила свою старенькую машину на парковке. Ее нужно было забрать, ведь ехать в понедельник в самый час пик на общественном транспорте на работу — то еще приключение.
Собравшись в мгновение ока, я схватила сумочку и выскочила из квартиры. Ожидая лифт, окинула взглядом лестничную площадку: ни души. Кабина, словно сонная черепаха, медленно поползла вниз, приветливо распахнув передо мной свои двери. Выйдя из подъезда, я огляделась по сторонам, и мне тут же захотелось вернуться обратно. Потому что зрелище было такое: Кирилл, прислонившись к ограде детской площадки, держал в руках огромный букет ромашек, моих любимых, полевых. Как всегда, одет с иголочки, по последнему слову моды, и сиял широченной улыбкой. Высокий, статный, с модно остриженными черными волосами, бархатные ресницы при виде меня соблазнительно захлопали, а большие глаза вспыхнули огнем. Он как будто только что сошел с обложки мужского журнала, воплощенный сон любой женщины.
Максим, мой бывший, тоже ничего — светловолосый, с ясными голубыми глазами, но выглядел менее породистым, чем первый. Рядом с Кириллом казался ниже и уступал ему в телосложении. На мгновение мне показалось, что он похудел без меня, но нет, просто я сравнивала. Я бросала взгляд то на одного, то на другого. Максим держал в руке жалкую розу. Увидев меня, уверенно подошел, вручил мне это увядшее разочарование и чмокнул в щеку. Из-за плеча Максима я покосилась на Кирилла, обворожительную улыбку которого как рукой сняло, он нервно прикусил уголок нижней губы.
— Зайка, прости, я был таким дураком, таким дураком, а ты у меня самая лучшая! — защебетал Макс, словно попугай, повторяющий заученные фразы. Полагаю, что признание себя глупцом было вызвано исключительно нехваткой денег и отсутствием крыши над головой. Лимита, что с него взять?
