Собрав остатки храбрости, он открыл глаза, чтобы увидеть в отражении возвышающуюся над ним обнажённую Алиссару, лысый хвост которой успел обвиться вокруг правой ноги мальчика.
"Я чувствую твой страх, - раздался в ушах её шёпот, хотя в отражении Тору видел, что тонкие губы древнего существа не шевелились. – Он так сладок, так питателен. Откройся мне, и я заберу его у тебя. Впусти меня, и я помогу навсегда избавиться от того, что делает тебя слабым"
- Нет, - хрипло ответил Тору, отважившись заглянуть прямо в горящие лиловым огнём глаза древней твари. Повторил, уже более уверенно: - Нет!
Вторая рука Аллисары ласково коснулась его волос так, что со стороны казалось, будто любящая мать обнимает своё непослушное дитя.
"Ты можешь бороться со мной, мой мальчик, - вкрадчивый голос снова проник в его сознание. – Борись, мой авгур – это сделает тебя сильнее. Борись, но знай, что ты принадлежишь мне. Придёт время, и кровь, что течёт в твоих жилах, проявит себя. Ты – часть моего мира, мой маленький авгур, ты – моё последнее дитя".
Тору слушал и ощущал, как постепенно притупляются эмоции, как всё, что ещё совсем недавно казалось таким важным, утратило вдруг прежний смысл. Стало легко от той пустоты, которая постепенно разрасталась внутри, словно он вдруг сумел сбросить тяжкий груз, который вынужден был тащить на своих плечах все эти годы.
Чёрные крылья, сотканные из мрака, взметнулись вверх, а затем бережно опустились, укрывая собой мальчика.
"Засыпай, Тору, - нежно шептала тьма. – Засыпай, чтобы проснуться моим"
Внезапно, грудь обожгло и Алиссара, яростно зашипев, отпрянула.
Тепло стремительно разливалось по телу, наполняя его жизнью, в голове прояснилось.
Тору с ужасом увидел в отражении оскалившуюся морду твари, потерявшей всяческое сходство с человеческим существом.
"Они не помогут тебе, авгур! – на этот раз от голоса Алиссары дрогнули своды залы. – Ни источник, ни сын Альора не способны совладать со мной! Когда мои слуги придут в их мир, всё обратится в прах под моей стопой! "
Тору зажал уши ладонями, зажмурился и что есть мочи закричал:
- Сэй!
В животе появилось тянущее ощущение, словно он стремительно полетел вниз с большой высоты, и в следующее мгновение, мальчик забился в чьих-то сильных руках.
- Я же предупреждал, что это может быть опасно!
Тору не сразу сообразил, где он находится и кому принадлежит этот голос, но открыв глаза, увидел над собой склонившиеся к нему лица сира Ульрика и Сэй. В их глазах читались одновременно тревога и облегчение.
- Всё прошло успешно, теперь мы знаем, что ваша сила действительно способна помочь мальчику.
Тору повернул голову, но увидел лишь подол длинного белоснежного одеяния хранителя.
- Успешно? – возмутился рыцарь, - Вы же видели, что мне удалось его вытащить только с третьей попытки! Что, если бы мы опоздали?
Услышав эти слова, мальчик вздрогнул. Они ведь почти опоздали…
- Тору, как ты? – помогая ему подняться, спросила Сэй.
Как?
После возвращения из Пустоши, он чувствовал себя… опустошённо. Не было привычного страха, не было радости от пробуждения, лишь где-то на краю сознания мелькало лёгкое сожаление о том, что его вырвали из прохладных объятий тьмы. Ещё немного, и ему не пришлось бы продолжать эту бессмысленную борьбу.
Борьбу, исход которой он знает наверняка.
- Тору? – на этот раз голос Сэй прозвучал настороженно.
- Всё в порядке, - заглянув ей в глаза, заверил он. – Теперь я знаю, что она не причинит мне вреда, но мне нужно что-то, что поможет защититься от её влияния.
Рыцарь и девушка переглянулись, а Тору принял из рук Сетмы кружку с тёплым молоком, жадно осушив её в несколько глотков.
- Расскажи, что ты видел, - потребовал хранитель Иэльн. – Расскажи как можно подробнее. Ты видел армию?
Мальчик отрицательно покачал головой и ответил:
- Только Алиссару. Она говорила со мной.
- О чём именно? – настойчиво спросил вещур, взгляд которого сделался острым и цепким.
Тору повёл плечами и, передав опустевшую кружку магу, произнёс:
- Она сказала, что я принадлежу ей и её миру. Сказала, что источник и сын Альора не смогут мне помочь.
Губы хранителя тронула холодная усмешка.
- Что же, именно это мы и намереваемся проверить, если, конечно, сир рыцарь согласится оказать нам помощь.
- Я? – недоверчиво переспросил сир Ульрик, лицо которого приобрело растерянное выражение.
- В вашей крови есть сила, способная противостоять не только обычной магии, но и влиянию Алиссары. Именно на её основе мы попытаемся создать то, что поможет мальчику продержаться как можно дольше.
Рыцарь нахмурился и, сложив руки на груди, поинтересовался:
- И много вам её понадобиться? Моей крови.
Хранитель вновь улыбнулся, но в улыбке этой не было и капли тепла.
- Не беспокойтесь, мы возьмём самую малость, - он перевёл взгляд на Тору. – Отдыхай, мальчик, я вернусь как только всё будет готово.
Глава 8
Шпили замка Эльбер показались над верхушками деревьев ближе к полудню.
Греджи натянул поводья, задрал голову, прищурившись на золотистый диск солнца, впервые за последние полторы недели проклюнувшегося сквозь косматые седые облака.
"Это ли не добрый знак?" – подумал молодой человек, поправляя сползшую на лоб меховую шапку, которой он разжился в одной из окраинных деревень Фаргарота, выменяв за холщевый мешочек сушёных лечебных трав и присовокупив к этому десяток медных су.
Кожа под шапкой вспотела и теперь нестерпимо зудела, но это всё же было лучше, чем морозить уши на студёном ветру.
Греджи мечтал о бадейке с горячей водой, мыльном растворе и плотном ужине. А ещё, хотел и одновременно опасался встречи с отцом.
Греджи-старший никогда не отличался мягким нравом, и затею сына отправиться в столицу в своё время не поддержал, и желал, чтобы единственный отпрыск пошёл по его стопам, продолжив обучение травничеству и лекарскому делу.
Однако Греджи Эйрома вели в Эндам амбиции. Прозябание в графстве отдалённой северной провинции совершенно не входило в планы смышленого шестнадцатилетнего юноши. Он мечтал о лучшей жизни, мечтал о тугом кошеле и благосклонности столичных красавиц. Мечтал вернуться однажды к отцу в добротном колете с узкой талией, какие модно носить в больших городах, и непременно приехать на породистом жеребце чёрной масти, чтобы любопытные слуги, выглянувшие во двор, с изумлением и восхищением перешёптывались: "Неужели, этот благородный господин - наш малыш-Греджи?"
Наивный дурак.
Вот он вернулся, спустя шесть лет.
В помятой залатанной одежде, шапке со свалявшимся мехом и стоптанных сапогах. Не стригшийся и не брившийся уже больше трёх недель.
Худой и взъерошенный – Греджи побитой собакой возвращался домой.
Мечты так и остались мечтами – он сделал ставку и проиграл, а ценой проигрыша чуть не стала его собственная жизнь.
Греджи вздохнул и тронул поводья, заставляя лошадь двинуться вперёд по хорошо наезженной дороге ведущей к замковым воротам.
Солнце, словно подбадривая, ярко сияло над головой, сверкающими искрами играя в белоснежных сугробах.
Во внутренний двор его пропустили не сразу, оставив дожидаться снаружи, пока один из стражей не привёл Греджи-старшего, чтобы тот подтвердил личность сына. Это заняло достаточно времени, которое молодой человек провёл под бдительными и суровыми взглядами привратников.
За прошедшие годы отец почти не постарел, разве что прибавилось в тёмно-русых волосах серебристых нитей, да морщинок в уголках желтовато-карих глаз.
Главный лекарь замка Эльбер едва взглянул на Греджи, и кивнул страже, которая тут же расступилась, давая дорогу.
Проезжая по замковому двору в сторону конюшен, молодой человек успел отметить, что за время его отсутствия здесь почти ничего не изменилось, разве что приземистых одноэтажных пристроек добавилось, да старые казармы снесли, заменив их новыми, сложенными из серого камня.
Греджи соскочил с лошади, передав поводья парнишке-конюху и, перекинув через плечо дорожную сумку, направился к ступеням, ведущим в замок.
Разбитые сапоги хлюпали по каше из грязи и мокрого снега, влажные от пота волосы вылезли из-под шапки и падали на лицо, частично закрывая обзор, на кончике покрасневшего носа застыла мутная капля.
- Красавец, - смерив отпрыска хмурым взглядом, проворчал отец, который дожидался его на верхней ступени.
Слуги открыли тяжёлые двустворчатые двери, пропуская Греджи в теплый полумрак замковых стен.
- Пойдём, - сухо позвал отец, и Греджи послушно направился вслед за ним, оставляя за собой грязные следы.
Главный лекарь Эльбера, как и прочие слуги, жил на первом этаже, однако в отдельной, пусть и небольшой комнате, расположенной неподалёку от кухни.
Низкий, но довольно широкий топчан, заваленный желтоватыми бумагами и растрёпанными от времени книгами стол, пучки трав, развешенные по стенам, да деревянные полки с пузырьками, флаконами и берестовыми коробочками – вот и всё небогатое убранство отцовского жилища. Разве что ещё массивный сундук для одежды в дальнем углу, на котором валялась смятая, явно не первой свежести рубаха.
Окон в комнате не было, и свет давали лишь толстые свечи в трехрожковом медном подсвечнике. Греджи в очередной раз вздохнул, вспоминая те условия, в которых жил в столице, пока работал личным порученцем у Его Высокопреосвященства.
Но уж лучше так, чем гнить в земле или скитаться по дорогам Асгалота, укрываясь от людей Кауля. Отец тем временем прошёл к столу и принялся просматривать бумаги, сортируя их по разным стопкам, делая вид, что не замечает неловко переминающегося с ноги на ногу сына, замершего у порога.
- Так и будешь молчать? – первым не выдержал Греджи, скидывая на пол дорожный мешок и поводя затёкшими плечами.
- Что ты хочешь от меня услышать? – не отрываясь от своего занятия, поинтересовался мужчина. – Что твой поступок – верх безрассудства? Что мозгов в твоей голове не больше, чем у амбарной мыши? – отец, наконец, бросил на Греджи колючий взгляд. – Ты это и без меня знаешь.
Молодой человек стиснул челюсти и потупился, лишь бы не смотреть в полные разочарования карие глаза.
Он и не рассчитывал на тёплый приём, однако слова отца, бьющие точно в цель, ранили его гордость, заставив на короткое мгновение усомниться в том, что вернуться в Эльбер было такой уж хорошей идеей.
- Прости, я действительно поступил глупо, - с трудом выдавил из себя Греджи, подавив в себе последние остатки самолюбия. – И ты имеешь полное право злиться на меня.
- Злиться? – повторил отец, и пусть говорил он негромко, но от тона его у Греджи по коже побежали мурашки. – Твоя дурная голова имела все шансы распрощаться с телом и благодари Всевышнего, что Его Сиятельство согласился тебя принять.
Отец, наконец, отложил бумаги и подошёл к Греджи, дотронувшись до его плеча.
- Ты мой сын, единственный сын, - сказал он, заглядывая в глаза. – И мне больно видеть, на что ты растратил свой талант. Я предупреждал, что в столице тебе не место, убеждал остаться, но ты поступил по-своему. Ввязался в опасную игру, не задумавшись о том, что остальные игроки гораздо сильнее и хитрее тебя.
- Я хотел чего-то добиться, - тихо ответил Греджи. – Чтобы ты гордился мной, отец.
Лекарь наклонился ближе, и почти в самое ухо произнёс:
- Тогда тебе стоило оставаться здесь, сынок.
Молодой человек отстранился, недоумённо глядя на отца:
- О чём ты?
Желтовато-карие глаза таинственно прищурились, губы тронула лёгкая усмешка.
- Придёт время, и ты узнаешь.
Мужчина похлопал сына по руке и велел:
- Иди в купальни – вымойся, приведи себя в порядок, а затем ступай на кухню – там тебя покормят.
- А ты?
- Его Сиятельство ждёт меня в своём кабинете. Не стоит злоупотреблять его терпением.
Прода от 19.07.2019, 14:19
***
Дирк развалился на кровати, набросив на пылающий лоб мокрую тряпку и чувствуя, как холодные капли стекают за шиворот рубашки.
Пусть дурманный эликсир ограждал его от вещих снов, но зато на весь последующий день обеспечивал вялостью и головной болью. Однако отказываться от его применения Паттаки пока не спешил — слишком ярко было воспоминание о сгорающих заживо людях, загнанных в яму и о жутком смехе, пришедшем вместе с грозой.
От громкого стука, раздавшегося в дверь его покоев, Дирк болезненно скривил лицо и хрипло крикнул:
— Кого там Мрак несёт?
— Открывай, Паттаки! Разговор есть.
Дирк без особого труда узнал басовитый голос Мориса — одного из пары боевых магов, которых Аверти определил в новую свору Гончих.
«Что ему понадобилось?» — недовольно размышлял Паттаки, заставляя себя сначала сесть, а затем подняться на ноги и чуть пошатываясь доковылять до двери.
К удивлению Дирка, на пороге обнаружилась вся свора и, судя по их решительным взглядам, разговор обещал быть не из приятных.
— И как это понимать? — хмуро поинтересовался он, опираясь плечом о косяк: якобы небрежно, но на самом деле, чтобы не повело в сторону.
— Мы уходим, — заявил Расмус — маг разума, который из всей пятёрки раздражал Дирка больше всех. Скользкий тип, который, к тому же, так и не оставил попыток при каждом удобном случае испытать ментальную защиту предводителя на прочность. Вот и сейчас он ощутил, как к ноющей головной боли добавился ещё и неприятный зуд в теменной части, указывающий на новую попытку вторжения. Если бы не артефакты, с которыми Дирк не расставался, его сознание было бы перед Расмусом как на ладони.
— И кто, позвольте узнать, принял это решение? — лениво поинтересовался Паттаки, хотя внутри нарастало беспокойство.
Маги переглянулись, и слово снова взял Расмус:
— Как долго ещё ты предлагаешь торчать нам в этой глуши? Очнись, Паттаки, ты упустил добычу и теперь бесполезно надеяться на то, что она однажды сама придёт к тебе в руки.
— Мы возвращаемся в Коссхоэн, — добавил Видроу — сутулый маг-поисковик, несмотря на всю свою внешнюю тщедушность обладающий дольно сильным даром. — И доложим господину Аверти о твоём провале.
— Моём? — тихо и зло переспросил Дирк чувствуя как от закипающей в груди ярости сводит скулы. — Полагаете, что можете просто так взять и переложить на меня всю ответственность?
Он переводил потемневший взгляд с одного лица на другое, постепенно осознавая одну неприглядную истину: свора обратилась против своего вожака. Да и считали ли они когда-нибудь его главным или лишь позволяли Дирку обманываться мнимым лидерством?
— Ты облажался, Паттаки, — с кривой усмешкой произнёс Расмус. — Думаю, скоро твоей репутации придёт конец.
— И мы не хотим, чтобы ты потянул нас за собой, — сообщил Видроу, под одобрительные кивки остальной пятёрки.
— Как любезно с вашей стороны сообщить мне об этом лично, — процедил Дирк, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Нужно как можно скорее закончить этот нелепый разговор, иначе он имеет все шансы познакомить подлых магов со своим переваренным завтраком.
— Можешь и дальше оставаться под крылом у северного Лорда, — с неприкрытой насмешкой обратился к нему Расмус. — В любом случае, возвращение в Коссхоэн станет для тебя большой ошибкой.
