Короче, даже для нас, прямых потомков доблестной воительницы, эта древняя история представляется настоящей загадкой. Признаюсь, если вы вдруг захотите спросить меня о том, каким образом нежной, юной деве Марите удалось одолеть яростного, опытного и могучего воина, вдобавок прославившегося в равной степени как исключительной удачливостью, так и поразительной жестокостью, я честно признаюсь что не в курсе. В легенде, к слову, утверждается, что победила Марита по велению судьбы и пожеланиям богов. Ибо злокозненный граф тан Гериш воплощал в себе все худшие черты рода человеческого разом и был бельмом на чьём-то там божественном глазу. Более того, победа над подлым графом была заранее запланирована где-то в сияющих горних сферах (возможно, даже на всеобщем собрании), и в своё время торжественно предречена старшей дочери рода тан Торриш.
Случилось сие действо за много лет до её рождения. И вот что об этом могут нам поведать старые хроники: предсказал ужасную смерть всем мужчинам в семье и славную победу Марите странствовавший в тех краях бард. Пророчество в тот же день было тщательно записано на пергамент и с тех пор так и хранилось в нашем семейном архиве. Да, я читала оригинал, не копию! Что стало с самим бардом, стихотворно напророчившим хозяину замка столь неблагую судьбу, история умалчивает. Надеюсь, его не казнили. Хотя, скорее всего, прогнали или, возможно, выпороли. А чего вы хотите? Времена тогда были суровые, обращались с простыми людьми соответственно сиюминутной прихоти лендлордов и обычных дворян, и некому было их защитить. Бардами, как известно, становились литературно и магически талантливые самородки, не обременённые деньгами и полезными связями. Разумеется, некоторым из них улыбалась судьба, они подвизались при королевских дворах или в замках вельможных лендлордов, но большинство ничего не имело за душой кроме тёплого плаща да звонкой лютни (замков и лордов на всех традиционно не хватало, что тогда, что сейчас). Думаю, и этот бард никак от других не отличался. По крайней мере, в наших хрониках он ничем экстраординарным не отмечен. Как все барды, наш сказитель предпочитал изъясняться стихами, а как все пророки – формулировал изречённые мысли весьма велеречиво и максимально туманно (полагаю, из соображений элементарной осторожности). Больше всего, стоит отметить, мне понравились яркие, многоцветные орнаменты и миниатюры, которыми обильно украшена рукопись, хотя куда точнее было бы сказать – свиток. Да, вы правильно поняли, драгоценный оригинал исторического документа предки никому не позволили кромсать на куски. Даже с благой целью оформить записанное пророчество как книгу. Энтузиасты находились, и могу вас авторитетно заверить, их было немало. Ибо там есть что оформлять, я вам скажу, даже если не учитывать иллюстрации! Собственно, и сам текст данного предсказания довольно длинный, его действительно легко можно было бы разделить на пару-тройку десятков страниц.
Начинается история тем, что бард ложится спать и снится ему сон. В этой части повествования много внимания уделяется пейзажу вокруг, месту которое предсказатель избрал для сна; отдельно подчёркивается, что головой сновидец предусмотрительно улёгся под куст можжевельника, каковой, как известно, посвящён богу магии, а тот напрямую покровительствует предсказаниям всяческого рода, а также яснослышанию и ясновидению. Автором специально указывается что на подстилку себе бард нарвал целую охапку чистоуста, который, как утверждают знающие люди, способствует произнесению правды и очищает речи от лжи (это суеверие вообще-то, но жутко устойчивое). Начало сна также расписывается довольно подробно: как сновидец потерянно блуждал между туманами по едва заметной, сильно петляющей, тропе, как ему чудились разные голоса, какие его подстерегали опасности, как виделись ему неясные образы, как долго не удавалось ничего толком рассмотреть сквозь плотные белые клубы.
Если вам когда-нибудь попадёт в руки данный свиток вы, скорее всего, уже к этому моменту обнаружите что дочитать текст до начала пророчества довольно затруднительно. А потом, вполне вероятно, вы вовсе бросите это неблагодарное дело, поскольку дальше пойдут многочисленные и многословные восторги автора по поводу подвернувшейся счастливой возможности услужить роду тан Торриш, занудное перечисление титулов, восхваления дворянским родам вообще, восславления многообразных достоинств знатных дам и прочие нудные, неудобоваримые, многоэтажные комплименты моим предкам. Что характерно - всем наличным: сперва главе рода, следом его супруге, а потом и двум маленьким сыновьям, которые к тому времени уже успели народиться на божий свет. Необходимо отметить, что в те далёкие времена славословия короче, чем на страницу, никто никогда не писал. Некуртуазно было. Все более-менее образованные барды, желающие произвести приятное впечатление на работодателя (и получить побольше денег за свой нелёгкий труд), изгалялись до полного истощения фантазии, вытягивая из себя и слушателей все душевные силы и остатки терпения. Если последнего у вас хватает (или вы просто решительно перелистнёте всю эту пафосную чушь), то дальше повествование станет уже поинтереснее.
Бард, путешествуя в плотном тумане будущего неверной тропкой вещего сна, внезапно увидит идеально округлое озеро, мерцающее словно зеркало, берега которого заросли так называемым "цветом зрящего истину" или "див-деревом" (а попросту - дурман-травой). Поскольку сновидцу сходить с тропы категорически запрещается, ибо в этом случае предсказатель попросту не проснётся в своём теле, а так и будет вечно странствовать неприкаянной душой, бард, усмотревший в появлении водоёма некий добрый знак высших сил, пытается добыть волшебный цветок не подвергая себя опасности застрять в коварных туманах до конца времён (и этому посвящены ещё несколько крупных абзацев). С трудом дотянувшись до растения, сновидец его срывает и, велеречиво возблагодарив богов (список прилагается), вдыхает приятный, нежный чудодейственный запах. Волшебный аромат дурман-травы делает тело барда невесомым, наш провидец воспаряет над туманами и летит, подхваченный ветром, неведомо куда. Полёт его довольно длителен, описывается он, естественно, максимально подробно, многословно и многокрасочно, в процессе рассказчик замечает в прорехи между туманами множество предметов и явлений, которые, по его мнению, определяют род тан Торриш как единственно возможного адресата данного пророчества.
Если вы не увлекаетесь историей символизма, то я возьму на себя смелость порекомендовать вам пропустить и этот кусок, иначе наверняка вас снова посетит горячее желание бросить чтение, так и не добравшись до сути изречённого предвидения. Чего, например, стоит одно описание белокурой леди в зелёном платье, поющей и играющей на арфе! Тогда все, кто мог, играли на арфах. Особого выбора-то и не было: флейта чересчур эротична, скрипка сложна, ну, не в барабан же благородной девице бить. А расписано всё действо так, как будто что-то там важное решает! Короче, берегите нервы, они вам ещё понадобятся.
Наконец, лёгкий как пёрышко, сновидец подлетает к лесу, за которым зрит наш замок, в том варианте что тогда уже был построен, и прозревает сквозь стены невыносимо ужасную картину. (Причём поэтическое описание увиденного займёт ещё страницы три-четыре.) Нет, пожалуйста, не стоит ждать сейчас множества леденящих кровь и сокрушающих душу подробностей. Простите уж меня великодушно. Вы, я полагаю, успели весьма основательно убедиться в том, что выучить на память это литературное произведение никто своей волей не пожелает. Даже если оно напрямую касается твоих собственных предков. Возможно, кто-нибудь из нашего рода когда-то и зубрил все эти строки наизусть (местами они вполне потянут на хорошую легенду, без вопросов), но мне об этом ничего не известно. Я вот, честно признаюсь, вообще довольно смутно помню данное пророчество. Знаю только, что дальше там было что-то про двор, полный убитых воинов и стонущих раненых, ступени и залы, залитые кровью, жестоких мародёров, добивающих уже беспомощных защитников замка, служанок, напрасно молящих о пощаде и милосердии. Очень подробно описан огромный пылающий камин, возле которого грудой лежат тела погибших челядинцев. Возле него сновидец зрит пронзённую мечом красивую женщину в богатых одеждах, обнявшую сына в тщетном порыве защитить малыша, да так и умершую "единым вздохом с ним", от одного клинка. А также колыбельку, всю в лентах и розах, со спящим младенцем, стоящую как раз рядом с мёртвой матерью, и много других, ничуть не менее душераздирающих подробностей. Единственный конкретный отрывок стиха, случайным образом задержавшийся в моей памяти, в самом деле очень, очень короткий.
Когда отец, а за ним сыновья
Уйдут в бесконечную ночь
Клинок, прозвеневший о серый гранит,
Поднимет старшая дочь.
Дальше мы, глазами барда, прозреваем яростную битву между юной девой, что подняла отцовский меч против кровного врага, и славную победу последней в этой воистину неравной схватке. Последующее монументальное описание грехов павшего негодяя я бы также предложила вам опустить, просто поверьте мне на слово – они перечислены все. То есть все возможные, вплоть до, простите за столь отвратительные подробности, привычки ковырять за обедом в носу и вытирать сопли о скатерть. Затем, убедив себя и всех желающих в насущной необходимости уничтожения злокозненного графа, бард снова переходит к славословию, обильно расточая сложно рифмованные комплименты дворянству вообще, роду тан Торриш в целом и самой юной воительнице в частности (по объёму примерно на двух или трёх стандартных страницах – точнее количества опять не определю, извините). Дальше следует целый ряд довольно банальных поэтических восторгов и многословных благопожеланий, плюс автором высказывается непоколебимая, прямо-таки гранитная, уверенность, что славный род наш более не пресечётся никогда, до самого конца всех времён. На сём предсказание, к счастью, заканчивается.
Мда. Вот такие творились у нас дела. По бытовавшим в то время обычаям Марита стала главой рода Торриш, что позволило ему не прерваться, несмотря на смерть всех мужчин в семье. Как она умудрилась в опасное, гибельное, смутное время не только сохранить собственную жизнь (и имущество, кстати!), но и вырастить маленькую сестрёнку – хроники умалчивают. Думается мне, это было куда труднее, чем защитить родной замок. Но - факт! - она справилась.
Глава пятнадцатая. Внизу, в гостях у предков. И вверх по канализации!
Тоннель был относительно узким и довольно тёмным. Высоченный потолок подсвечивали маломощные магические светильники, от неровных стен и грубо обработанного пола несло холодом. Несмотря на немалую глубину залегания, здесь гуляли очень и очень неслабые сквозняки: тоннель был не просто частью вентиляционной системы, он являлся его сердцем, своеобразной аэродинамической трубой. Благодаря давным-давно идеально отлаженным заклинаниям, воздух тут нагревался, очищался и разгонялся до нужной скорости чтобы проникнуть во все находящиеся рядом подземелья, выдувая затхлость и предотвращая гниение хранимого. Вы же понимаете, конечно, что крупы, мука, овощи и другие продукты должны содержаться в помещении с нормальной вентиляцией. То же самое относится и к большинству других вещей – начиная от предметов гардероба и заканчивая стратегическими запасами стрел или амулетов. Гниль и ржавчина любят сырость и затхлость, а любая из них - штука въедливая, если уж начала грызть что-нибудь, изгнать с уже завоёванного пространства её чрезвычайно трудно. Естественно, по совместительству туннель являлся и обычным коридором: от него и в стороны, и вниз, и вверх отходили лестницы, галереи и проходы. И если в данной части замка располагались продуктовые склады и разнообразные кладовые, то на другом конце тоннеля, судя по моим воспоминаниям, и должен был находиться старый склеп.
Как мне тогда показалось, если судить с точки зрения конспирации, этот этап – пусть чисто теоретически - должен был быть чуток полегче. Тут в принципе не так часто появляются слуги, тем более уже поздний вечер, есть надежда проскочить незамеченной. Если повезёт. Беда вся наша была в том, что расстояние, которое нам с Бусом предстояло пройти, было большим, абсолютно открытым, прямым и просматривавшимся, что называется, "навылет". Один встречный человек, один случайный взгляд – и всё, мы раскрыты! Истово уповая на поздний час, стараясь не дышать, не шаркать ногами и вообще не производить ни малейшего звука, мы абсолютно беспрепятственно преодолели примерно половину пути, когда услышали неясный шум и голоса, гуляющие по подземельям наперегонки с собственным эхом. Ну, что должно было случиться…
Крики были ещё очень далеко, но явственно неумолимо приближались. Мы рванули бегом, изо всех сил надеясь на то, что изначально в моей памяти заложен правильный маршрут, и, несмотря на долгий срок хранения, жизненно необходимая информация не потерялась где-то промеж полустёршихся от интенсивной учёбы извилин. Мда. Благо - не иначе как божественной волей, - по дороге нам не встретилось никаких значительных препятствий типа приснопамятных пирамид из пустых бочек или бочонков. Тормозить на гладком каменном полу - у меня, по крайней мере, - получалось очень плохо. И, встреться мы с таковыми, грохоту было бы, скорее всего - хоть отбавляй! А без них тишину нарушали лишь наш дружный топот, да громкое дыхание пса, к счастью, безвозвратно терявшиеся на фоне бездумных воплей и постоянной переклички чересчур старательных преследователей. С разбегу вписавшись в мощную деревянную дверь, как водится, окованную железом, я нервно ухватилась за витую ручку и сильно дёрнула на себя. Дверь не открылась. Попыталась в другую сторону - то же самое. Стоп. Раз замка здесь не висит, да и скважины для ключа не имеется, значит, должно быть заклинание. Выдохнув, морально собралась и глянула пристальнее, уже с применением магии – конечно же, заклинание, причём явно слегка модифицированное. То есть, всё-таки мы на верном пути! Только бы успеть!!! Пока разбиралась, каким именно образом можно открыть эту трижды разнесчастную дверь, шум постепенно приблизился и, казалось, зазвучал над самым ухом. Наконец, мы проскочили последнее препятствие и, поспешно захлопнув за собой деревянную створку, оказались перед входом в склеп.
Мда, как я и помню, предки на мелочи не разменивались. Измеритель архитектурной монументальности, окажись таковой у меня в руках, непременно зашкаливал бы и, наверное, жутко барахлил. (А может, вообще сразу бы взял и сломался, чтоб не мучиться.) Беглый осмотр местности показал, что ни донжонов, ни солнц с этой стороны на дверях не изобразили. Не на дверях тоже. Если уж быть точной до конца – не изобразили ничего и нигде, от слова вообще. Есть такое понятие "рустикальная поверхность". Если оно вам раньше никогда не попадалось, просто представьте себе грубый, шероховатый, ничем не обработанный серый камень. Самое оно! Единственной частью дверей, над которой явно потрудились человеческие руки, был тот самый запор – каменный брус с рядом больших, острых даже на вид шипов.
