***
- Ведьма? - потрясённо вопросил староста.
- Веедьмааа, - округлив глаза, прошептала дородная мельничиха.
- Ведьма, - тревожным шелестом прокатилось по толпе.
- Так вот кто... я ж только тебя там и видела, - горько простонала Кана-вдовица, - сглазила моего мальчика, ты, дрянь поганая... из-за тебя он утоп, - женщина сорвалась на всхлип, а старостиха сжалась, прикрыла ладонью уродливую чёрную блямбу на щеке, подозрительно похожую на легендарную "куриную лапу", коей жрецы издревле метили всех "волховок зловредных", да сдуру попыталась оправдаться.
- Боги с тобой, Кана, да как я бы смогла...
- Как-как, как сделала, так и смогла! - вылетела вперёд кузничиха, лучшая Канина подруга, - Кто у меня корову уморил, бесово отродье?! Ты ж всё вокруг нахаживала: продай да продай красавицу, не то пожалеешь, слезами умоешься. А как не сторговались, так и сдохла моя Бурёнка. За неделю скотина сгорела, что твоя свеча! Мы ж её и отмаливали, и лечили - скажешь, не помогло бы, коль бы ты не вредила?! Я ведь даже в город сходила, из храма лампадку благословенную принесла да в хлеву повесила, три серебрушки жрецу заплатила, всё бестолку! - толпа неуверенно загомонила.
Я могла бы сообщить собравшимся, что корова была серьёзно больна задолго до покупки, что на лампадку благодать если и наложили, так ещё о прошлом годе, что надул кузничиху ушлый барышник: продал породистую, молодую яловицу за полцены, даже чуток поменьше. Неспроста, само собой - она бы всё равно умерла. Исключая, разумеется, вариант магического лечения, на каковое сам, очевидно, не решился. Следует помнить: отнюдь не каждый богобоязненный человек дерзнёт обратиться к магу, коих молва людская упорно величает ближайшими сподвижниками бесов. Да и не у всякого в кошельке найдётся соответствующая сумма: волшебники многое могут, чем и пользуются.
Однако моя сегодняшняя роль практически не предусматривала членораздельных реплик, соответственно, местная общественность о коровьих недугах осталась в неведении. Зато о хворях человеческих на всё село разорялась мельничихина свекровь. Мол, это стараниями нечистой силы её здоровье да молодость к поганой ведьме ушли: поглядите-ка, люди добрые, старостихе-то уж изрядно за пятьдесят, а выглядит-то на тридцать, никак не больше. Где ж такое видано, где же слыхано?! Явно ведьма, не иначе! Я с трудом удержала на лице давно привычную глуповатую улыбку, так и норовившую превратиться в гримасу отвращения, выставила икону вперёд, словно щит, да потихоньку, по шажочку, принялась отходить в сторонку, поближе к пышным кустам. Тут теперь разберутся и без моего участия: слово взяла кузнецова тёща. Эта если заведёт, так надолго - припомнит всё и всем, никого не обделит, ничего не позабудет. Вот бывают же бабы... и там у неё болит, и тут ломит, то шею тянет, то спину гнёт - как говорил когда-то папа: в ушах трещит, в носу пищит, - а везде они успевают, во всё ввязываются. Ведь, казалось бы, достойная женщина: мать пятерых сыновей, двух дочерей - все ладные, честные, здоровые, работящие, - внуки уж пошли, муж добрый, дом - полная чаша. Жить бы да радоваться, ан нет, всё шныряет по селу, огрехи соседские выискивая, сплетни разнося, пронырливая, скандальная - жуть. И невыносимо здоровая, невзирая на все свои жалобы - правнуков переживёт, коль никто не прибьёт за поганый характер и длинный язык.
Скандал тем временем потихоньку набирал обороты: завистливое, жадное, заносчивое и дюже нечистое на руку старостино семейство не снискало в деревне ни капли народной любви. Я ведь не от балды кандидатуру выбирала, не подумайте. То, что вороватый староста постоянно обсчитывает односельчан, его супруга вечно выискивает у соседок что бы такого хорошего по дешёвке отжать себе в хозяйство, а сыновья то и дело норовят затащить на сеновал молодку посимпатичнее да побезответнее, знали все. И всем это давным-давно стояло ровненько поперёк горла. На чём и строился мой расчёт: любой, кто мог бы усомниться в предъявленном обвинении, быстренько припоминал все свои немалые обиды и поддакивал просто из мести.
Уже и мельничиха успела припомнить, как у неё на подворье куры пропадали. Сперва грешили на лисиц, на куниц, на собак соседских, да никого возле курятника не то что не поймали - ни следочка не приметили! Зверьё хоть пёрышко, хоть крови капельку, да оставит, а тут - ничего. Как сквозь землю те несушки проваливались, да самые лучшие, самые ценные - что ни день, то яичко. А вот ведьма на подворье мельниковом была, как раз на тех несушек и облизывалась. Уже и Каниного хлопчика обсудили досконально: куда шёл, где старостиху встретил, помянули добрым словом паренька - на редкость славный мальчишечка был. И пригожий, и весёлый, и рукастый не по годам - всё что мог, матери делал. Вестимо, по малолетству озорничал порой, да то не со зла, дети все так растут. Рыбачить любил, ну, а плавал - что твоя щука. Сам бы по себе никогда б не утоп - сходилось во мнении крестьянство, - и уж точно не в ближайшей речке, где местами воды - воробью по колено. В дырявом ведре и то попроще захлебнуться будет. Ясное дело - помогли пацану концы-то отдать.
Уже завыли тоненько две старые бабы, мол, уморила душу чистую ведьма проклятущая, с чёрной зависти да со злобы великой. Безвинного сиротинушку со свету сжила, негодяйка бессовестная, мать несчастную вдругорядь вдовой оставила. Закатилось её солнышко, умерло дитя единое. Даже я чуть не расчувствовалась, слушая этот вдохновенный концерт, только - вот она, долго ожидаемая напасть, - уловила сигнал собственной сторожки, поставленной возле болотной хатки, и с ужасом поняла: пора уносить ноги. Срочно.
***
Хатка была действительно хаткой - именно хаткой и ничем иным. Не добротная изба, не хлипкий шалаш, не убогая хижина, не каменный дом. Да и не строят дома на болоте, не бывает в природе таких оригиналов: большинству людей жизненно необходимы соседи, приятели, регулярные прогулки в храм или на ярмарку - людей посмотреть, себя показать. Да и в кабак порой не грех заглянуть, посидеть, выпить чарочку-другую с друзьями. Родню раз-другой навестить иль к себе в гости зазвать. Случись что - есть кого на помощь кликнуть, в куче-то всяко надёжнее. По чащобе глухой лишь зверьё дикое рыщет, да лихие людишки. Они если и помогут с чем, так только с короткой дорогой к предкам. А вот в гости могут наведаться и сами, незванные-непрошенные.
Неподалёку от хатки ходили двое. Хотя ходили - громко сказано. Один волок на себе щуплого мужичонку, второй тащил пожитки: два заплечных мешка и холщовую торбу. Старая торба была далеко не в лучшем состоянии, мужичонка явно тоже - с болезненно серым лицом, худой, оборванный, весь в болотной грязи, без сознания. Спаситель крепко сжимал запястья пострадавшего, а вот на пальцы его предпочитал не смотреть - чёрные, скрюченные, перекрученные, узловатые, - они походили скорее на древесные корни, а не на человеческие руки. Зато хозяева мешков блистали молодостью, здоровьем и чистотой белых, свободных одежд - знаком верных служителей Храма.
Один из них, юноша - почти мальчик, - отличался той ослепительно яркой, редкостно нежной красотой, какую дарует детям своим лишь горячая южная кровь. Тонкий стан и карие очи его наверняка лишили сна не одну девицу, а роскошные локоны цвета воронова крыла, безусловно, являлись предметом зависти многих, не столь щедро одарённых богами, персон. Новое одеяние, спускавшееся ниже колен и совершенно ничем не украшенное, обличало в юноше послушника, только лишь ступившего на осиянную божественным светом тропу.
Жрец постарше, скорее всего, имел в своих предках уроженцев Хоркана, самой северной провинции страны. Светловолосый, светлоглазый, очень высокий и скорее жилистый, чем мускулистый, он, казалось, вовсе не замечал веса своей ноши - так, болтается за плечами какая-то мелочь, даже оглядываться на неё лениво. Короткая белая туника с серым мечом на правом плече нисколько не мешала удивительно плавным и точным движениям мужчины. А невзрачный с виду клинок, что почтительно нёс его юный собрат, лишь подтвердил бы подозрение внимательного наблюдателя - без сомнения, сей служитель богов избрал воинскую стезю. На тот момент, с которого мы начинаем наш рассказ, служители - и их бессознательная ноша, - дружно направлялись к краю большого болота, где предыдущим днём разбили лагерь и оставили основной свой скарб.
- Ты думаешь, она...
- Алхимик, - выплюнул старший, споткнулся о коварную, малозаметную кочку и с глубоким чувством добавил, - самая поганая зараза из всех. К дому не сунешься - ловушки, на открытый поединок не решится - толком драться не способна. Только если эликсиров своих наглотается под завязку. Зато охнуть не успеешь - отравит не глядя.
- Не глядя на что?
- Ни на что. На тебя в том числе. Очаровать девицу даже не пытайся, понял?
- Конечно. Только тогда зачем нас сюда послали? - удивлённо прокряхтел под тяжестью общего скарба юнец.
- Во-первых, не нас - тебя. Во-вторых - не послали, а отослали. Чуешь разницу?
- Пока что нет, - честно ответил обескураженный мальчик. Теперь, когда потребовалось вдумчиво, по-взрослому оценить ситуацию, стало хорошо заметно, что юному послушнику едва ли исполнилось семнадцать и до заветного первого совершеннолетия мальчишке ждать ещё никак не меньше года. Старший товарищ досадливо цокнул языком и принялся терпеливо втолковывать своему подопечному совершенно очевидные, по его мнению, вещи.
- Про делегацию из первого южного округа помнишь?
- Конечно! Только мы же не успели их встретить, разминулись по дороге.
- Ясное дело, разминулись, - хмыкнул воин, - если бы не разминулись, не сносить бы мне головы. А может, и тебе тоже...
- Кккак?! - поперхнулся воздухом паренёк, - Они же наши братья, не преступники!
- Братья, - мрачно согласился старший спутник, - по вере. Но если посмотреть на карту столицы с прилегающими к ней округами, то мы с тобой увидим одну интересную вещь: нашему настоятелю симпатизирует примерно половина из этих округов. Одна половина. Я имею в виду, что вторая спит и видит его в ссылке где-нибудь в дикой глуши, а то и на Шумящих островах - с ножом в глотке от самого расторопного шамана. Смекаешь?
- Ннееет, - протянул окончательно задуренный юноша. Воин досадливо крякнул, мотнул головой, поправил сползшего на одно плечо мужичонку и - для особо непонятливого юнца, - принялся раскладывать всё по полочкам.
- Наш настоятель в перспективе может стать Предстоятелем Храма, понял?
- Конечно, мне об этом уже рассказывали! Брат-библиотекарь говорил, ещё месяц назад, и другие братья все с ним согласны - самый лучший...
- Стоп. Не тарахти, как сорока. Слушай. Нынешний Предстоятель уж давно на ладан дышит, даром что выглядит крепким как дуб. Это ему маги своими эликсирами помогают, сам бы уже давно скандычился - лет пять назад, не меньше. По условиям передачи власти занять его место может настоятель одного из храмов, расположенных в двадцати трёх округах столичной провинции. Их не так уж много, на самом деле: большинство так называемых тамошних "храмов" официально имеет статус лишь молельного дома, часовни или святилища, а в должности настоятеля нынче пребывает не больше пяти десятков человек. Но кандидату требуется добиться согласия большинства остальных. Примерно две трети из собравшихся на Конклав, хотя на самый худой конец сгодится и половина. Затем Предстоятель - пока он ещё живой, - подтверждает, мол, именно эта кандидатура лично ему вполне симпатична, и мы с тобой живём долго и счастливо, - тут поучительная речь ненадолго прервалась: воин остановился, в очередной раз поудобнее пристроил свою ношу, вздохнул и продолжил, - Здесь важны несколько моментов сразу. Старый Предстоятель нам поможет перетянуть на свою сторону пару-тройку округов - он достаточно уважаем для того, чтобы, скажем, первый западный и второй северо-западный округа качнулись туда, куда надо. Для чего ему стоит пожить ещё немного. Это не наша забота, но об этом следует помнить. Дальше: юго-западные округа можно перекупить, оба они маленькие и там сидят два жирных... в общем, не важно. Главное - заплатить побольше и, пока никто не успел снова сунуть им на лапу, документально зафиксировать нужное нам мнение. С остальными, к сожалению, этот фокус не пройдёт - потребуется действовать намного тоньше. Настоятель второго северо-восточного округа, например, был бы рад получить в своё распоряжение блаженную с чудотворной иконой: она бы очень поспособствовала притоку верующих в храм, но увы - тихо вздохнул мужчина, - девка не блаженная. А жаль, это в любом случае решило бы почти все наши проблемы самым мирным и безопасным путём.
- Как решило и почему в любом? - юноше было одинаково тяжело тащить багаж и вникать в сложные внутриполитические материи, однако он старался изо всех сил.
- Народ традиционно блаженных уважает, понял? - пояснил воин, дождался кивка мальчишки и наставительно добавил, - А тот самый настоятель, можно сказать, столп веры для всего севера. Храм-то у него небольшой совсем, считай - одно название, а не храм, но вот сам он - исключительно уважаемая личность. Неподкупная, непорочная и всё такое. Настоящий подвижник и почти святой, скажем так. Его заступничество - большая штука, полезная. Жаль, что не срослось.
- Но отец-настоятель наказал нам позаботиться о девушке, буде она окажется безумной, - робко напомнил спутнику парнишка.
- Ну, - не понял проблемы старший храмовник.
- Всех болящих призирают в лечебнице. И скорбных разумом тоже. Я думал, мы её туда отведём.
Мужчина тяжело вздохнул, снова вскинул повыше лядащую свою поклажу, и разразился пространной речью. Мы позволим себе опустить многочисленные уточнения юного послушника, изложив материал в конспективной форме, но твёрдо намерены сохранить уникальный авторский стиль.
Те... гм... братья с юга, что нынче едут к нам шпионить, а, возможно, и нагадить чем настоятелю - по возможности, само собой, - противники его избрания. У них свой кандидат есть. Поэтому тебя - да и меня тоже, - отослали подальше прочь, чтобы защитить как можно качественнее. Ну, меня, положим, никому пока подставить не удавалось, но ты у нас - точно цель номер один. Молодой, необстрелянный, да ещё и ментал. Ни у кого из храмовников такого чуда нет, даже у Предстоятеля, но все хотят себе добыть. Только настоятель наш отдавать никому тебя не собирается, особенно королю. Потому и прятал всё время, чуть ли не с рождения пристроив в монастырскую библиотеку, но ты это знаешь получше меня.
Так вот, есть в нашей стране дворянство - не всё, конечно, а отдельные, особенно старые и влиятельные дома, - которое ранее имело на своих землях большой доход с магических общин и, потеряв оный доход, крайне плохо думает о правительстве. А королевскую семью вообще ненавидит. Ещё пару сотен лет назад любой волшебник - или целая община, - дабы его не казнили за безбожную волшбу, был вынужден в обязательном порядке заключить союз с неким, условно-прогрессивно мыслящим, сюзереном и жить на его землях. Под его же рукой. За это служить ему - по мере сил со способностями. Лендлорды почитали сие собственным милосердием и высшей справедливостью, а маги - рабством.
