– Что-то не так, – сказала ведьма, – смотрите на внутренний круг.
А оранжевое свечение тем временем распространилось дальше. Оно побежало по хаотичным линиям внутри большого круга, и пара свечей вспыхнула оранжевым.
– Это… – Пробормотала одна из ведьм, а потом вскрикнула. – Кто-то пытается помешать ритуалу! Скорее!
Что именно «скорее» Гвендолин не поняла, потому что ведьма быстро заговорила на незнакомом ей языке. Но раз они всё поняли, то дальше разыгрывать послушную околдованную жертву не было никакого смысла. Нельзя дать им исправить ритуал и вернуть всё обратно.
Гвендолин сжала в кулаке усиляющий камень и, прежде чем ведьмы успели что-то заметить и понять, вскинула свободную руку вверх и взмахнула ей.
То, что произошло дальше, пожалуй, удивило Гвендолин больше, чем ведьм. Конечно, Сирша сказала, что камень сделает её сильнее, но не уточнила насколько. Гвендолин хотела всего лишь метнуть вверх огненный шар, чтобы тот взорвался и отвлёк ведьм от неё.
То же, что у неё получилось, едва ли напоминало скромных размеров шар, который Гвендолин могла создавать – это было маленькое, пылающее солнце, накрывшее собой весь ритуальный круг, всю расчищенную поляну. Гвендолин смотрела на него секунду, пока мозг слишком медленно осознавал, что да – это она его создала.
Но медлить было нельзя. Гвендолин резко сжала вытянутую руку в кулак, и шар взорвался с оглушительным хлопком, за которым последовал треск. Чем-то похоже на фейерверк, подумала она, поспешно поднимаясь на ноги и готовясь к следующей атаке.
Нет, не к атаке. Гвендолин напомнила себе, что главное – защитить свечи. Окинув взглядом ритуальный круг, она увидела, что большая часть свечей уже стала оранжевой. Только кое-где до сих пор мерцали фиолетовые огоньки, но они стали гораздо меньше.
Гвендолин подняла обе руки к небу: одну с открытой ладонью, другую, сжатую в кулак, крепко держащую усиляющий камень. Повинуясь её приказу, огонь стеной оградил ритуальный круг от ведьм, оставшихся за его пределами. Теперь все свечи и все линии горели оранжевым. Но как долго она должна их охранять?
Гвендолин понимала, что смогла всё это сделать только благодаря эффекту неожиданности и камню Сирши. Но скоро ведьмы придут в себя. И, если никто не придёт ей на помощь, у Гвендолин нет против них шансов.
Прошло, должно быть, несколько минут и вот Гвендолин услышала пение. Оно всё нарастало, становилось громче и громче. И пронзительнее. Всего несколько секунд и вот голоса ведьм уже казались принадлежащими демоническим созданиям, а не таким же магам, как она.
Огонь, который поддерживала Гвендолин, начал затухать. Она сильнее сжала камень в руке и снова подняла огненную стену. Это было похоже на игру, в которой они с Бафометом перетягивали палку – каждый старался отобрать её у другого. Только теперь ставкой в этой игре была её жизнь.
Ведьмы пытались потушить огонь, а Гвендолин снова и снова его поднимала, но чувствовала, что долго не продержится. Вот один из голосов резко выделился на фоне остальных, взвился вверх, и она почувствовала, как сердце кольнула боль. Оно вдруг начало биться быстрее, словно от страха. Виски заломило, голову будто обхватил тугой обруч.
Гвендолин попыталась снова поднять почти наполовину опустившуюся огненную стену, но в глазах у неё потемнело, тело вдруг стало слишком слабым. Она покачнулась, пальцы разжались, усиляющий камень упал на землю.
Гвендолин принялась вслепую шарить руками вокруг, но тут её голову и грудь одновременно пронзили вспышки боли. Она вскрикнула, схватившись одной перепачканной в земле рукой за голову, а другой сжав пижамную рубашку. Будто это могло помочь.
Огонь окончательно погас, превратившись в дым. Гвендолин, чувствующая слабость во всём теле и боящаяся повторения вспышек боли, от которых, казалось, разрывает грудь и лопается голова, опустилась на колени. Кровь пульсировала в ушах, билась где-то в затылке. Сердце тоже билось с сумасшедшей скоростью. Гвендолин снова окутывал хорошо знакомый страх, готовый в любую секунду перерасти в бездумную панику.
Но свечи и ритуальный круг всё ещё горели оранжевым. Зрение Гвендолин затуманилось, но она видела оранжевые огоньки спереди и по бокам. Должно быть, даже ведьмам нужно время, чтобы всё исправить.
С трудом подняв голову, Гвендолин увидела, что одна из ведьм направляется прямо к ней. Она попыталась встать и потерпела неудачу. Страх достиг своего пика, превращаясь в неконтролируемую панику. Гвендолин со всей силы укусила себя за губу, стараясь не заплакать.
И в тот момент, когда она готова была сдаться, что-то чёрное мелькнуло перед её затуманенным теперь ещё и слезами взглядом. Что-то… кто-то отгородил её от ведьмы, а через секунду словно волна холодного воздуха пролетела по поляне.
Гвендолин почувствовала, как успокаивается сердцебиение и перестаёт болеть голова. Глаза теперь застилали только слёзы, неконтролируемый страх исчез. Дрожа от слабости и облегчения, она села на землю, ловя ртом воздух, словно всё это время задыхалась, а теперь наконец-то могла дышать.
Она слышала голоса, но шум в ушах ещё не прошёл окончательно, так что Гвендолин ничего не разобрала. Прийти в себя ей не дали. Кто-то подхватил её на руки, снова мелькнули чёрные одежды. Прежде, чем она успела что-то понять, они поднялись в воздух.
Снова раздались ведьминские песнопения, но на этот раз их прервал какой-то свистящий звук… но Гвендолин уже ничего не увидела. В глазах снова потемнело, тело ей не подчинялось, но на этот раз страха не было.
Последним исчез слух. Но перед этим она услышала, как сразу три голоса зовут её по имени.
Когда Гвендолин снова пришла в сознание, над ней нависали обеспокоенные лица Ру, Улисса и Эверетта. Друзья помогли ей сесть и, справившись с лёгким приступом головокружения, Гвендолин решила, что с ней всё, в принципе, неплохо.
– Как ты? – Взволнованно спросил Эверетт, пристально её разглядывая.
– Мы пришли как только смогли, – сказала Ру.
– Встретили по дороге директора и его тоже привели, – вклинился Улисс.
Ру бросила на него недовольный взгляд и, понизив голос, сказала:
– Думаю, не просто так он пропал на столько дней и объявился именно сегодня.
– Согласен, – раздался рядом голос Рейна, – думаю, он всё спланировал. Ну, насколько это возможно.
Гвендолин повернула голову и увидела стоящего чуть поодаль зельевара. Она сама лежала на траве рядом с поляной, где ведьмы устроили ритуал – она просматривалась сквозь деревья. Её голова покоилась на коленях у Эверетта и этот факт, как только она его обнаружила, заставил пульс зачастить. Но на этот раз совсем не от страха.
– Я в порядке, – ответила Гвендолин на его вопрос и аккуратно поднялась на ноги.
Она всё ещё чувствовала слабостью, но теперь вполне привычную – от усталости и страха, а не вызванную магическими трюками ведьм.
– Сколько я тут лежу?
– Всего минут десять, – успокоил её Улисс, – но главное действо ты пропустила.
Гвендолин фыркнула.
– Главное действо? Видели бы вы, что тут было...
Она содрогнулась от слишком свежих воспоминаний и тут вспомнила о камне.
– Я потеряла камень, который дала Сирша...
– Она его нашла, – сказал Рейн, – и полагаю, нам стоит идти и потребовать ответов. Будем сидеть тут дальше, останемся ни с чем.
Гвендолин нахмурилась. После пережитого соображала она тяжеловато.
– Сирша здесь? Что вообще произошло?
– Директор пришёл первым, – сказал Эверетт. – Вернее, прилетел. Я и не знал, что у него есть крылья. Но, наверное, ничего удивительного – он же из старых вампиров. Древних даже, я бы сказал...
– Короче, – прервала его рассуждения Ру, – он тебя спас, а тут подоспели мы. По пути в карьере встретили ещё мистера Гарнета и Сиршу. Кажется, они нас ждали. Директор перенёс тебя сюда, оставил нам и вернулся к ведьмам. Они там о чём-то говорили, а потом началось настоящее светопреставление...
– Огонь, ветер, какие-то песни, крики... А потом мы слышали рёв! – Перебил её Улисс.
Гвендолин покачала головой.
– Вы видели, что там произошло? Чем всё закончилось?
Эверетт вздохнул.
– Не видели. Мы слишком переживали за тебя, да и всё закончилось слишком быстро. Если только...
Он не договорил и выразительно посмотрел на Рейна. Тот пожал плечами.
– Признаю, меня больше интересовало происходящее на поляне, чем ты. Но если думаете, что я много понял, то вас ждёт разочарование. Ведьмы распевали свои гимны, Сирша тоже запела. Свечи иногда начинали мерцать фиолетовым, но директор их задувал, Сирша что-то бормотала и они снова горели оранжевым. Вольфрам владеет ветром, он создал какой-то барьер. А потом...
Он замолчал и серьёзно задумался, подбирая слова.
– Сирша увидела камень и показала на него мистеру Гарнету. Он поднял его… ну и втроём, ещё и с камнем, у них получилось победить.
Ру нахмурилась.
– Это всё, что ты видел?
Гвендолин тоже показалось, что Рейн чего-то не договаривает, но сейчас ей было всё равно. Она просто радовалась, что этот кошмар, наконец, закончился.
– Вот, держи, – Эверетт протянул ей её же пальто, длинную школьную юбку и пару ботинок. – Ру догадалась захватить.
Гвендолин благодарно кивнула, натянула юбку поверх пижамных штанов, закуталась в пальто и обулась. Стало гораздо теплее, и её перестала бить дрожь.
– Идёмте, узнаем, что здесь происходит.
На поляне ровным оранжевым светом горел ритуальный круг. Сирша что-то напевала себе под нос, сидя в центральном маленьком кружке, где до этого лежала Гвендолин. Рядом с кругом стояли директор и мистер Гарнет и тихо о чём-то переговаривались. Кругом валялись ведьмы… нет, подумала Гвендолин, тела ведьм.
– Вы… их убили? – Неуверенно спросил Эверетт, оглядываясь.
Директор резко обернулся, полы плаща хлопнули как крылья. Каковыми они на самом деле и являлись, вспомнила Гвендолин.
Но вместо директора ответил мистер Гарнет.
– Нет, конечно, – он устало улыбнулся, – вот такого ты мнения об учителях Мейджхолла? Хотя после истории с Перл оно и понятно. Но нет, мы бы не стали их убивать, а отдали в руки правосудия, как того требует закон. Однако…
– Они приняли какой-то яд, – мрачно перебил его Вольфрам. – Как это в духе ведьм – предпочесть самоубийство тому, что они считают позором или слабостью.
Сирша вскинула голову.
– Позволь тебе напомнить, – ледяным тоном сказала она, – что мы не всегда такими были. Годы изгнания и природная гордость сделали нас такими, вот и всё. А эти, судя по всему, сбежали из Вилноа. Не удивительно, что…
– Сирша, – одёрнул её мистер Гарнет, выразительно посмотрев на Гвендолин и остальных.
Ведьма со вздохом замолчала и снова начала что-то напевать. Директор, до этого смотревший на неё, повернулся к ним.
– Сайлас отведёт вас обратно в школу. Зайдите в медпункт, пусть проверят, всё ли с вами в порядке… Думаю, неделю отдыха вы заслужили, на занятия можете не ходить. А об этом, – он кивнул на ритуальный круг, – не волнуйтесь. Сирша сделает всё, что нужно.
– Это значит, – спросила Гвендолин, глядя на ведьму, – что я теперь свободна?
Та кивнула.
– Именно. Больше никакой ведьминской магии. Живи и радуйся.
Наконец, Рейн задал тот вопрос, который все они хотели и все немного боялись задавать. Впрочем, это был даже не вопрос. Он сказал:
– Вы использовали Гвендолин как приманку. И специально уехали, чтобы ведьмы почувствовали себя свободнее и начали действовать.
Директор кивнул, не моргнув глазом.
– По-другому бы не получилось. Ну, или заняло бы слишком много времени. Они чертовски изворотливы. – Сирша на эту фразу фыркнула, но промолчала. – К тому же, я знал, что они ошиблись, выбрав Гвендолин в качестве жертвы. Кровь горгулий ей помогла.
– Как давно? – Зло спросила Ру, делая шаг вперёд.
Улисс схватил её за плечо, словно боялся, что она бросится на директора. Тот покачал головой.
– Только когда вы принесли мне доказательства мелочных делишек мисс вон Эст.
Это немного успокоило Ру. Во всяком случае, она больше не выглядела готовой выцарапать Вольфраму глаза.
– Идёмте, – поторопил их мистер Гарнет. – В любом случае, всё закончилось.
Голос директора догнал их, когда они уже отошли на приличное расстояние от поляны, и громада Мейджхолла не нависала прямо над ними. И всё-таки, они прекрасно его слышали.
– И помните, никому ни слова.
Вечером пятницы библиотека пустовала. Только парочка особенно ответственных учеников сновала между книжными шкафами и горбила спины над учебниками. Гертруда улыбнулась. Она частенько бывала одной из них. Но сегодня она пришла сюда не учиться.
Винсент назначил встречу в дальнем уголке где, он знал, она чаще всего занималась. Стопочка учебников по зельеварению, атласов-определителей растений и книг о флоре и фауне Карьера для зельеваров лежала на подоконнике. Гертруда провела пальцем по зелёной тканевой обложке верхней.
Сзади раздались шаги и знакомый шелест плотно сложенных крыльев. Гертруда обернулась, всё ещё улыбаясь. Но стоило ей взглянуть на Винсента и улыбка исчезла с её губ. Что-то было не так.
Альв, непривычно серьёзный, опёрся плечом на шкаф и смотрел на неё странным взглядом, который Гертруда не смогла понять, но который тут же её насторожил, пробудив в душе былые сомнения.
– Что такое?
Винсент покачал головой, словно произносить это вслух было слишком тяжело. У Гертруды упало сердце.
– Оказалось, я не самая большая рыба в пруду. Ну, или я ей был, но появилась рыба покрупнее.
Во рту пересохло.
– Ты больше не можешь защищать меня от альвов.
Винсент кивнул, и Гертруда почувствовала, что ноги её не держат. Она сделала несколько шагов и присела на подоконник. Закрыла лицо руками, не в силах смотреть на мир, вновь ставший враждебным.
– О Аловин, ну почему сейчас? Ещё три-четыре месяца и я бы уже ехала в Борвеш!
Винсент коснулся её плеча.
– Гертруда, мне жаль, но это ещё не всё…
Она резко подняла голову, не зная, что и думать. Неужели может быть что-то хуже того, что ей только что сообщили? А что если теперь альвы нацелились не только на неё, но и на Аланию с Авианой, которые ей помогали? Нет, даже для альвов это слишком, они не будут ссориться с игни – это чревато последствиями для их политики и торговли.
– Что ещё?
Голос дрогнул, и Гертруда внутренне укорила себя. Нужно держаться. Если она смогла разобраться со всем в прошлый раз, то разберётся и в этот.
– Видишь ли, всё это время власть имущие в моём дорогом королевстве были уверены, что я целиком и полностью на их стороне. Даже рассказывать не буду, на какие хитрости мне приходилось идти, чтобы они поверили, будто убивать тебя сейчас действительно нельзя. Но, видимо, пять лет мой предел… больше я не смогу наврать им ничего, что звучало бы правдоподобно. А это значит, что именно мне надо разобраться с тобой…
Закончить Винсент не успел. Не зная, откуда взялись силы, и какой призрачный голос отдал ей приказ – сама она об этом не думала – Гертруда вскочила и побежала. Страх подгонял её, открывал второе дыхание. Она не слушала криков Винсента позади. Может, и зря она так отреагировала, но Гертруда не собиралась оставаться с ним наедине. Она выслушает всё, что он намеревается ей сказать, когда рядом будет Алания, которая сможет её защитить.
Сзади раздалось хлопанье гигантских крыльев, и Гертруда внутренне похолодела. Она вспомнила, почему так боялась этого звука.
А оранжевое свечение тем временем распространилось дальше. Оно побежало по хаотичным линиям внутри большого круга, и пара свечей вспыхнула оранжевым.
– Это… – Пробормотала одна из ведьм, а потом вскрикнула. – Кто-то пытается помешать ритуалу! Скорее!
Что именно «скорее» Гвендолин не поняла, потому что ведьма быстро заговорила на незнакомом ей языке. Но раз они всё поняли, то дальше разыгрывать послушную околдованную жертву не было никакого смысла. Нельзя дать им исправить ритуал и вернуть всё обратно.
Гвендолин сжала в кулаке усиляющий камень и, прежде чем ведьмы успели что-то заметить и понять, вскинула свободную руку вверх и взмахнула ей.
То, что произошло дальше, пожалуй, удивило Гвендолин больше, чем ведьм. Конечно, Сирша сказала, что камень сделает её сильнее, но не уточнила насколько. Гвендолин хотела всего лишь метнуть вверх огненный шар, чтобы тот взорвался и отвлёк ведьм от неё.
То же, что у неё получилось, едва ли напоминало скромных размеров шар, который Гвендолин могла создавать – это было маленькое, пылающее солнце, накрывшее собой весь ритуальный круг, всю расчищенную поляну. Гвендолин смотрела на него секунду, пока мозг слишком медленно осознавал, что да – это она его создала.
Но медлить было нельзя. Гвендолин резко сжала вытянутую руку в кулак, и шар взорвался с оглушительным хлопком, за которым последовал треск. Чем-то похоже на фейерверк, подумала она, поспешно поднимаясь на ноги и готовясь к следующей атаке.
Нет, не к атаке. Гвендолин напомнила себе, что главное – защитить свечи. Окинув взглядом ритуальный круг, она увидела, что большая часть свечей уже стала оранжевой. Только кое-где до сих пор мерцали фиолетовые огоньки, но они стали гораздо меньше.
Гвендолин подняла обе руки к небу: одну с открытой ладонью, другую, сжатую в кулак, крепко держащую усиляющий камень. Повинуясь её приказу, огонь стеной оградил ритуальный круг от ведьм, оставшихся за его пределами. Теперь все свечи и все линии горели оранжевым. Но как долго она должна их охранять?
Гвендолин понимала, что смогла всё это сделать только благодаря эффекту неожиданности и камню Сирши. Но скоро ведьмы придут в себя. И, если никто не придёт ей на помощь, у Гвендолин нет против них шансов.
Прошло, должно быть, несколько минут и вот Гвендолин услышала пение. Оно всё нарастало, становилось громче и громче. И пронзительнее. Всего несколько секунд и вот голоса ведьм уже казались принадлежащими демоническим созданиям, а не таким же магам, как она.
Огонь, который поддерживала Гвендолин, начал затухать. Она сильнее сжала камень в руке и снова подняла огненную стену. Это было похоже на игру, в которой они с Бафометом перетягивали палку – каждый старался отобрать её у другого. Только теперь ставкой в этой игре была её жизнь.
Ведьмы пытались потушить огонь, а Гвендолин снова и снова его поднимала, но чувствовала, что долго не продержится. Вот один из голосов резко выделился на фоне остальных, взвился вверх, и она почувствовала, как сердце кольнула боль. Оно вдруг начало биться быстрее, словно от страха. Виски заломило, голову будто обхватил тугой обруч.
Гвендолин попыталась снова поднять почти наполовину опустившуюся огненную стену, но в глазах у неё потемнело, тело вдруг стало слишком слабым. Она покачнулась, пальцы разжались, усиляющий камень упал на землю.
Гвендолин принялась вслепую шарить руками вокруг, но тут её голову и грудь одновременно пронзили вспышки боли. Она вскрикнула, схватившись одной перепачканной в земле рукой за голову, а другой сжав пижамную рубашку. Будто это могло помочь.
Огонь окончательно погас, превратившись в дым. Гвендолин, чувствующая слабость во всём теле и боящаяся повторения вспышек боли, от которых, казалось, разрывает грудь и лопается голова, опустилась на колени. Кровь пульсировала в ушах, билась где-то в затылке. Сердце тоже билось с сумасшедшей скоростью. Гвендолин снова окутывал хорошо знакомый страх, готовый в любую секунду перерасти в бездумную панику.
Но свечи и ритуальный круг всё ещё горели оранжевым. Зрение Гвендолин затуманилось, но она видела оранжевые огоньки спереди и по бокам. Должно быть, даже ведьмам нужно время, чтобы всё исправить.
С трудом подняв голову, Гвендолин увидела, что одна из ведьм направляется прямо к ней. Она попыталась встать и потерпела неудачу. Страх достиг своего пика, превращаясь в неконтролируемую панику. Гвендолин со всей силы укусила себя за губу, стараясь не заплакать.
И в тот момент, когда она готова была сдаться, что-то чёрное мелькнуло перед её затуманенным теперь ещё и слезами взглядом. Что-то… кто-то отгородил её от ведьмы, а через секунду словно волна холодного воздуха пролетела по поляне.
Гвендолин почувствовала, как успокаивается сердцебиение и перестаёт болеть голова. Глаза теперь застилали только слёзы, неконтролируемый страх исчез. Дрожа от слабости и облегчения, она села на землю, ловя ртом воздух, словно всё это время задыхалась, а теперь наконец-то могла дышать.
Она слышала голоса, но шум в ушах ещё не прошёл окончательно, так что Гвендолин ничего не разобрала. Прийти в себя ей не дали. Кто-то подхватил её на руки, снова мелькнули чёрные одежды. Прежде, чем она успела что-то понять, они поднялись в воздух.
Снова раздались ведьминские песнопения, но на этот раз их прервал какой-то свистящий звук… но Гвендолин уже ничего не увидела. В глазах снова потемнело, тело ей не подчинялось, но на этот раз страха не было.
Последним исчез слух. Но перед этим она услышала, как сразу три голоса зовут её по имени.
Когда Гвендолин снова пришла в сознание, над ней нависали обеспокоенные лица Ру, Улисса и Эверетта. Друзья помогли ей сесть и, справившись с лёгким приступом головокружения, Гвендолин решила, что с ней всё, в принципе, неплохо.
– Как ты? – Взволнованно спросил Эверетт, пристально её разглядывая.
– Мы пришли как только смогли, – сказала Ру.
– Встретили по дороге директора и его тоже привели, – вклинился Улисс.
Ру бросила на него недовольный взгляд и, понизив голос, сказала:
– Думаю, не просто так он пропал на столько дней и объявился именно сегодня.
– Согласен, – раздался рядом голос Рейна, – думаю, он всё спланировал. Ну, насколько это возможно.
Гвендолин повернула голову и увидела стоящего чуть поодаль зельевара. Она сама лежала на траве рядом с поляной, где ведьмы устроили ритуал – она просматривалась сквозь деревья. Её голова покоилась на коленях у Эверетта и этот факт, как только она его обнаружила, заставил пульс зачастить. Но на этот раз совсем не от страха.
– Я в порядке, – ответила Гвендолин на его вопрос и аккуратно поднялась на ноги.
Она всё ещё чувствовала слабостью, но теперь вполне привычную – от усталости и страха, а не вызванную магическими трюками ведьм.
– Сколько я тут лежу?
– Всего минут десять, – успокоил её Улисс, – но главное действо ты пропустила.
Гвендолин фыркнула.
– Главное действо? Видели бы вы, что тут было...
Она содрогнулась от слишком свежих воспоминаний и тут вспомнила о камне.
– Я потеряла камень, который дала Сирша...
– Она его нашла, – сказал Рейн, – и полагаю, нам стоит идти и потребовать ответов. Будем сидеть тут дальше, останемся ни с чем.
Гвендолин нахмурилась. После пережитого соображала она тяжеловато.
– Сирша здесь? Что вообще произошло?
– Директор пришёл первым, – сказал Эверетт. – Вернее, прилетел. Я и не знал, что у него есть крылья. Но, наверное, ничего удивительного – он же из старых вампиров. Древних даже, я бы сказал...
– Короче, – прервала его рассуждения Ру, – он тебя спас, а тут подоспели мы. По пути в карьере встретили ещё мистера Гарнета и Сиршу. Кажется, они нас ждали. Директор перенёс тебя сюда, оставил нам и вернулся к ведьмам. Они там о чём-то говорили, а потом началось настоящее светопреставление...
– Огонь, ветер, какие-то песни, крики... А потом мы слышали рёв! – Перебил её Улисс.
Гвендолин покачала головой.
– Вы видели, что там произошло? Чем всё закончилось?
Эверетт вздохнул.
– Не видели. Мы слишком переживали за тебя, да и всё закончилось слишком быстро. Если только...
Он не договорил и выразительно посмотрел на Рейна. Тот пожал плечами.
– Признаю, меня больше интересовало происходящее на поляне, чем ты. Но если думаете, что я много понял, то вас ждёт разочарование. Ведьмы распевали свои гимны, Сирша тоже запела. Свечи иногда начинали мерцать фиолетовым, но директор их задувал, Сирша что-то бормотала и они снова горели оранжевым. Вольфрам владеет ветром, он создал какой-то барьер. А потом...
Он замолчал и серьёзно задумался, подбирая слова.
– Сирша увидела камень и показала на него мистеру Гарнету. Он поднял его… ну и втроём, ещё и с камнем, у них получилось победить.
Ру нахмурилась.
– Это всё, что ты видел?
Гвендолин тоже показалось, что Рейн чего-то не договаривает, но сейчас ей было всё равно. Она просто радовалась, что этот кошмар, наконец, закончился.
– Вот, держи, – Эверетт протянул ей её же пальто, длинную школьную юбку и пару ботинок. – Ру догадалась захватить.
Гвендолин благодарно кивнула, натянула юбку поверх пижамных штанов, закуталась в пальто и обулась. Стало гораздо теплее, и её перестала бить дрожь.
– Идёмте, узнаем, что здесь происходит.
На поляне ровным оранжевым светом горел ритуальный круг. Сирша что-то напевала себе под нос, сидя в центральном маленьком кружке, где до этого лежала Гвендолин. Рядом с кругом стояли директор и мистер Гарнет и тихо о чём-то переговаривались. Кругом валялись ведьмы… нет, подумала Гвендолин, тела ведьм.
– Вы… их убили? – Неуверенно спросил Эверетт, оглядываясь.
Директор резко обернулся, полы плаща хлопнули как крылья. Каковыми они на самом деле и являлись, вспомнила Гвендолин.
Но вместо директора ответил мистер Гарнет.
– Нет, конечно, – он устало улыбнулся, – вот такого ты мнения об учителях Мейджхолла? Хотя после истории с Перл оно и понятно. Но нет, мы бы не стали их убивать, а отдали в руки правосудия, как того требует закон. Однако…
– Они приняли какой-то яд, – мрачно перебил его Вольфрам. – Как это в духе ведьм – предпочесть самоубийство тому, что они считают позором или слабостью.
Сирша вскинула голову.
– Позволь тебе напомнить, – ледяным тоном сказала она, – что мы не всегда такими были. Годы изгнания и природная гордость сделали нас такими, вот и всё. А эти, судя по всему, сбежали из Вилноа. Не удивительно, что…
– Сирша, – одёрнул её мистер Гарнет, выразительно посмотрев на Гвендолин и остальных.
Ведьма со вздохом замолчала и снова начала что-то напевать. Директор, до этого смотревший на неё, повернулся к ним.
– Сайлас отведёт вас обратно в школу. Зайдите в медпункт, пусть проверят, всё ли с вами в порядке… Думаю, неделю отдыха вы заслужили, на занятия можете не ходить. А об этом, – он кивнул на ритуальный круг, – не волнуйтесь. Сирша сделает всё, что нужно.
– Это значит, – спросила Гвендолин, глядя на ведьму, – что я теперь свободна?
Та кивнула.
– Именно. Больше никакой ведьминской магии. Живи и радуйся.
Наконец, Рейн задал тот вопрос, который все они хотели и все немного боялись задавать. Впрочем, это был даже не вопрос. Он сказал:
– Вы использовали Гвендолин как приманку. И специально уехали, чтобы ведьмы почувствовали себя свободнее и начали действовать.
Директор кивнул, не моргнув глазом.
– По-другому бы не получилось. Ну, или заняло бы слишком много времени. Они чертовски изворотливы. – Сирша на эту фразу фыркнула, но промолчала. – К тому же, я знал, что они ошиблись, выбрав Гвендолин в качестве жертвы. Кровь горгулий ей помогла.
– Как давно? – Зло спросила Ру, делая шаг вперёд.
Улисс схватил её за плечо, словно боялся, что она бросится на директора. Тот покачал головой.
– Только когда вы принесли мне доказательства мелочных делишек мисс вон Эст.
Это немного успокоило Ру. Во всяком случае, она больше не выглядела готовой выцарапать Вольфраму глаза.
– Идёмте, – поторопил их мистер Гарнет. – В любом случае, всё закончилось.
Голос директора догнал их, когда они уже отошли на приличное расстояние от поляны, и громада Мейджхолла не нависала прямо над ними. И всё-таки, они прекрасно его слышали.
– И помните, никому ни слова.
Часть IX. Гертруда
Вечером пятницы библиотека пустовала. Только парочка особенно ответственных учеников сновала между книжными шкафами и горбила спины над учебниками. Гертруда улыбнулась. Она частенько бывала одной из них. Но сегодня она пришла сюда не учиться.
Винсент назначил встречу в дальнем уголке где, он знал, она чаще всего занималась. Стопочка учебников по зельеварению, атласов-определителей растений и книг о флоре и фауне Карьера для зельеваров лежала на подоконнике. Гертруда провела пальцем по зелёной тканевой обложке верхней.
Сзади раздались шаги и знакомый шелест плотно сложенных крыльев. Гертруда обернулась, всё ещё улыбаясь. Но стоило ей взглянуть на Винсента и улыбка исчезла с её губ. Что-то было не так.
Альв, непривычно серьёзный, опёрся плечом на шкаф и смотрел на неё странным взглядом, который Гертруда не смогла понять, но который тут же её насторожил, пробудив в душе былые сомнения.
– Что такое?
Винсент покачал головой, словно произносить это вслух было слишком тяжело. У Гертруды упало сердце.
– Оказалось, я не самая большая рыба в пруду. Ну, или я ей был, но появилась рыба покрупнее.
Во рту пересохло.
– Ты больше не можешь защищать меня от альвов.
Винсент кивнул, и Гертруда почувствовала, что ноги её не держат. Она сделала несколько шагов и присела на подоконник. Закрыла лицо руками, не в силах смотреть на мир, вновь ставший враждебным.
– О Аловин, ну почему сейчас? Ещё три-четыре месяца и я бы уже ехала в Борвеш!
Винсент коснулся её плеча.
– Гертруда, мне жаль, но это ещё не всё…
Она резко подняла голову, не зная, что и думать. Неужели может быть что-то хуже того, что ей только что сообщили? А что если теперь альвы нацелились не только на неё, но и на Аланию с Авианой, которые ей помогали? Нет, даже для альвов это слишком, они не будут ссориться с игни – это чревато последствиями для их политики и торговли.
– Что ещё?
Голос дрогнул, и Гертруда внутренне укорила себя. Нужно держаться. Если она смогла разобраться со всем в прошлый раз, то разберётся и в этот.
– Видишь ли, всё это время власть имущие в моём дорогом королевстве были уверены, что я целиком и полностью на их стороне. Даже рассказывать не буду, на какие хитрости мне приходилось идти, чтобы они поверили, будто убивать тебя сейчас действительно нельзя. Но, видимо, пять лет мой предел… больше я не смогу наврать им ничего, что звучало бы правдоподобно. А это значит, что именно мне надо разобраться с тобой…
Закончить Винсент не успел. Не зная, откуда взялись силы, и какой призрачный голос отдал ей приказ – сама она об этом не думала – Гертруда вскочила и побежала. Страх подгонял её, открывал второе дыхание. Она не слушала криков Винсента позади. Может, и зря она так отреагировала, но Гертруда не собиралась оставаться с ним наедине. Она выслушает всё, что он намеревается ей сказать, когда рядом будет Алания, которая сможет её защитить.
Сзади раздалось хлопанье гигантских крыльев, и Гертруда внутренне похолодела. Она вспомнила, почему так боялась этого звука.
