Она бежала по проходу так быстро, как только могла, почти не касаясь ногами земли. Несмотря на страх, что-то всё-таки удерживало Гертруду от того, чтобы призвать ветер и сотворить настоящий ураган. В конце концов, они в библиотеке. А может, несмотря ни на что, угроза всё ещё не казалась реальной. Это же Винсент. Она знает его чёртову кучу времени.
Да и, честно говоря, силы её более чем скромны.
Поворачивая за угол, Гертруда налетела плечом на книжный шкаф. Закричала сначала от боли, а потом от того, что чьи-то руки схватили её за талию и потянули назад. Она всё-таки попыталась послать в альва порыв режущего ветра, но тот легко его парировал. Развеял, и острый как бритва ветер улетел куда-то в глубину библиотеки легчайшим бризом.
Её прижали к опасно зашатавшимся книжным. Кажется, отбиваясь, Гертруда ударилась ещё и головой. Иначе почему перед глазами всё расплывалось?
Не стоило ей доверять альву, неважно, насколько непохожим он казался на остальных, – эта мысль последней скользнула у неё в голове.
Наступил май и на Гилдуре наконец-то по-настоящему потеплело. Деревья оделись молодой листвой, и на свободу после долгой зимы вылетело всё многообразие насекомых. Последнее многих совсем не радовало. Среди них был Улисс, которого большинство насекомых пугали. А Эверетт, как недавно выяснила Гвендолин, был в ужасе от пауков.
Она работала над своим годовым проектом, всё больше убеждаясь, что выбранная тема не подходит для первокурсницы. Но сдаваться Гвендолин не собиралась: впереди ещё почти два месяца работы. И, похоже, она была единственной, кто относился к своей работе с таким рвением. Ранним субботним утром кабинет мистера Гарнета пустовал.
Гвендолин снова склонилась над механизмом в нижней части шкатулки – прозрачные шестерёнки были высечены из хрусталя, как и она сама, когда дверь открылась. На пороге, улыбаясь, стоял Эверетт с какой-то папкой под мышкой.
– Так и знал, что найду тебя здесь!
Он закрыл за собой дверь, бросил папку на стол рядом с Гвендолин и с интересом начал рассматривать шкатулку.
– Красивая. Но что она делает? И разве вас учат делать такие сложные механизмы? Все эти шестерёнки... Это уже больше по части механиков, чем ювелиров, нет?
Гвендолин кивнула.
– Верно. Я училась сама, мистер Гарнет нас такому не учит. Но начала ещё пару лет назад, так что знаний у меня достаточно. Собственно, чуть больше двух лет назад мне и пришла в голову эта идея.
Она провела пальцем по краю шкатулки.
– Это музыкальная шкатулка. Но не простая. Она хрустальная, но хрусталь обработан по-особенному. Если всё получится, то он сможет вытягивать на поверхность самые счастливые воспоминания. Все, кто будет слушать её музыку, будут вспоминать свои самые счастливые мгновения жизни так, словно это было вчера.
Эверетт с интересом наклонился над шкатулкой.
– Механизм уже готов, верно? Ты его запускала?
Гвендолин покачала головой.
– Нет. И не то чтобы он совсем готов... Но музыку будет играть и эффект уже должен быть, пусть пока и не такой сильный. А ты с чем пришёл?
Эверетт встрепенулся и указал на папку.
– Помнишь, о чём мы говорили, когда ты только начала помогать мне с исследовательской работой?
– О чём мы только не говорили. Что именно ты имеешь в виду?
– Что моё исследование касается горгулий и альвов, и мы сможем найти родственников, которым ты обязана своей горгульской кровью. В общем... – Он выдержал паузу. – Я думаю, что я их нашёл.
Гвендолин уставилась на него. Только что произнесённые слова не желали укладываться у неё в голове.
– Что?
– Тот дневник, копии с которого я снял, принадлежал Гертруде Розалинде Андрос. Считается, что она была последней оставшейся в живых чистокровной горгульей. По крайней мере, последней из тех, о ком нам известно. И загадочным образом погибла в стенах Мейджхолла, где-то через пять лет после резни, устроенной альвами. Ну, или после необъяснимого исчезновения горгулий, как пишут в книгах. Вот только... – Эверетт выдержал эффектную паузу. – Я полагаю, что Гертруда выжила. Может быть, она исчезла, инсценировав свою смерть, как раз для того, чтобы отделаться от альвской слежки. После того как вся эта история с ведьмами наконец закончилась, я только и делал, что искал информацию. Решил, что исследование по Основательнице пока подождёт. И угадай, что я нашёл? Честно признаю, абсолютно нелегальным способом.
– Что? – Снова повторила Гвендолин, как механическая игрушка, выполняющая одно действие, пока не кончится завод.
– Дневники. Письма. Гертруда выжила, сбежала в другое королевство: куда-то далеко от Альвариэля и Мейджхолла и Борвеша, куда собиралась сначала. А потом, когда всё улеглось, воссоединилась со своим возлюбленным. Который был угадай кем?
– Альвом, – пробормотала Гвендолин, – он, наверное, и помог ей сбежать, обманув остальных. И альвы поверили в её смерть.
Эверетт кивнул.
– В общем, всё было очень секретно, так что зацепок немного... Прямым текстом, как в твоём дневнике, там мало что говорится. Но мы можем догадываться и предполагать. У них были дети. Или ребёнок. И он или кто-то из них выглядел как альв. И вернулся в Альвариэль. Постепенно кровь горгулий настолько размылась, что о ней и забыли.
Гвендолин покачала головой.
– Тебе не кажется, что всё это притянуто за уши? Ты сам сказал, что Гертруда была единственной известной выжившей. Мог быть кто-то ещё.
– Возможно, – согласился Эверетт, – но я хочу проверить свою теорию. Разве тебе самой не интересно?
Она бы соврала, если бы сказала нет. На самом деле Гвендолин очень хотелось, чтобы Эверетт оказался прав. Она хотела узнать больше о своей семье. О том, откуда в ней кровь горгулий.
– И что ты предлагаешь?
Эверетт усмехнулся, но за усмешкой крылась неуверенность.
– Наведаться к твоей биологической семье и позадавать вопросы. Альвы живут долго. Не может быть, что никто из них ничего не знает. Вполне может быть, что для кого-то из Лонанов твоё рождение не стало сюрпризом. Может, ты не единственный подобный ребёнок, родившийся в семье. Альвы ведь хороши в сокрытии своих тёмных делишек, это мы уже поняли. Я имею в виду, они скрыли геноцид целого народа! Пусть и крайне малочисленного.
Какое-то время Гвендолин молчала, переваривая услышанное. Она не могла отрицать, что её сердце бьётся быстрее от возбуждения. И что она хочет узнать. Но расспрашивать Лонанов... Заявиться к ним... Что ж, им ведь не обязательно действовать в лоб. Они найдут способ. Даже если на это уйдёт не один год. Гвендолин была уверена, что Эверетт её не бросит.
– Хорошо. Этим летом начнём?
Он кивнул.
– Этим летом начнём. А теперь, почему бы тебе не попытаться включить её? – Он показал на шкатулку. – Я хочу послушать.
– Не факт, что всё получилось правильно, – с сомнением заметила Гвендолин. – Вместо музыки может выйти что-то... Не такое красивое. Просто непонятные звуки. Даже неприятные.
– Ну, тебе всё равно придётся её опробовать, верно? Так давай сейчас.
– Ладно, – сдалась Гвендолин.
Он протянула руку и аккуратно повернула ручку, запускающую механизм. Затаила дыхание.
Кабинет наполнила лёгкая, как лепестки на весеннем ветру, мелодия.
– Гертруда! Гертруда!
Она с трудом открыла глаза. Над ней склонялся Винсент, в его глазах искорками блестело искреннее беспокойство.
– Лежи, не двигайся. Ты, похоже, сильно ударилась головой.
– А чья… – она вздрогнула от боли, – это вина?
Он погладил её по волосам. Страх, внезапно обуявший Гертруду, отступил. Теперь она плохо понимала, откуда вообще взялась эта вспышка паники.
– Прости, – сказал Винсент, – я не хотел тебя пугать.
Она с трудом соображала, но кое-что всё ещё казалось ей слишком неправильным, пусть он и пытался её успокоить.
– Не хотел меня пугать? Серьёзно?
Винсент поморщился, лицо его приняло виноватое выражение.
– Я и сам испугался.
– Ты испугался?
– Ш-шш, – он приложил палец к её губам, – погоди, сейчас я всё объясню. Я пытаюсь помочь тебе Гертруда, честно. У меня и в мыслях не было сдавать тебя альвам. Лежи спокойно и послушай меня.
Она вздохнула и прикрыла глаза в знак согласия.
– Меня действительно отправили тебя убить – после всех этих лет я больше не мог придумать достойную причину откладывать убийство. Тогда я придумал кое-что другое, сделал соответствующие приготовления и пришёл к тебе, чтобы рассказать о своих планах. – Винсент вздохнул. – Мои дорогие товарищи считают, что я всё продумал и твоя жизнь оборвётся через три дня рядом с лестницей, ведущей в Карьер. Вполне объяснимый несчастный случай. Зельеварам приходится часто спускаться вниз и многие ей пользуются, несмотря на опасность – это самый короткий путь.
Верно. Гертруда жила спокойной жизнью уже почти пять лет. Все и думать забыли о распрях горгулий с альвами, да и о горгульях вообще. А тут – такой до зубовного скрежета обычный, заурядный несчастный случай. Не она первая разобьётся насмерть, упав с этой лестницы. Никто ничего не заподозрит.
– Тебе надо уехать как можно дальше. Только не в Борвеш. Не такая уж плохая идея на самом деле, но слишком многие знают, что ты туда собиралась. Лучше тебе затеряться в каком-нибудь маленьком городке в бесконечных лесах Дараха. Друиды не так дружелюбны, как оборотни, но они одни из немногих, кто откровенно показывает своё презрение альвам и, даже если тебя узнают, что маловероятно, то не выдадут. Там ты будешь в безопасности.
Гертруда поймала себя на том, что кивает, всё ещё лёжа на полу, с головой на коленях у Винсента, и не открывая глаз.
– План состоит в том, чтобы представить всё так, будто ты действительно умерла. Мне пока ещё доверяют достаточно, и искать тебя не будут. Но для этого нам нужно заручиться поддержкой остальных. Я имею в виду, Аланию, Авиану и Сайласа.
Вот теперь Гертруда открыла глаза. Голова отозвалась болью, но она старательно не обратила на неё внимания. Всё, что говорил Винсент, казалось безумием. Но такова теперь её реальность. Снова.
– В чём именно заключается твой план?
Альв вдохнул поглубже и принялся объяснять:
– В указанное время мы с тобой отправимся к лестнице. Алания должна якобы случайно поймать других альвов – они тоже ученики Мейджхолла и должны проследить, чтобы всё шло как надо. Будут сидеть в кустах, на случай если мне «понадобится помощь».
Винсент скривился, но его лицо тут же разгладилось, а во взгляде мелькнула какая-то новая мысль.
– Или, наверное, лучше чтобы она осторожно убедила другого учителя проверить это место. Конечно, все знают, что Алания тебя оберегает, да и учителя время от времени патрулируют территорию, ничего удивительного в том, что она там окажется, не будет… И всё-таки, мы должны сделать так, чтобы всё выглядело как можно правдоподобнее.
Гертруда снова кивнула.
– Итак, твоё «убийство» они не увидят. А мы быстренько спустимся в Карьер, где нас будет ждать мой друг. Уверяю тебя, ему можно доверять. И, думаю, стоит добавить, что он не альв. Я бы хотел обойтись как можно меньшим количеством участников в плане, но, увы, без проводника тебе не обойтись.
– Кто он? – Спросила Гертруда.
– Вампир. А тебя легче всего выдать за вампира.
Что ж, логично, мрачно подумала она: отсутствие крыльев – лучшая маскировка.
– А потом? Как ты убедишь альвов, что я действительно умерла?
– А вот тут нам понадобится Сайлас и его ювелирные штучки. Среди прочего должны быть и такие, которые создают и некоторое время поддерживают иллюзию. Авиана якобы обнаружит твоё тело, а Алания возьмёт на себя транспортировку в Миртиар и погребение. Гроб будет закрытым, ведь упав с такой высоты, вряд ли умрёшь красивым. Это никого не смутит.
У Гертруды мурашки бежали по коже, когда она слушала, как Винсент описывает обстоятельства её «смерти».
– Хорошо, я поняла. Помоги мне подняться. Забежим в медицинский кабинет, отыщем Аланию и посвятим её в наши планы. Идёт?
Она осторожно села и поморщилась от немедленно последовавшей головной боли. Винсент подхватил её под руку и аккуратно поднял.
– Спасибо.
Меньше получаса назад Гертруда вошла в библиотеку счастливым, свободным магом, вольным выбирать себе такую жизнь, какую хочет. И вот она опять пленница обстоятельств. Пленница альвов.
Только бы у них получилось. В любом случае, через три дня она освободится навсегда – так или иначе.
Первая часть плана проходила успешно. С альвами, наблюдавшими за ними, разобрались учителя. Винсент подхватил Гертруду под мышки и шагнул с обрыва. Она невольно зажмурилась, хотя обещала себе не закрывать глаза. Разве не летала она раньше? Разве не привыкла к полётам? Но оказалось, что летать на собственных крыльях и в чужих руках – очень разные вещи.
Спуск был стремительным, и в какой-то момент Гертруде показалось, что Винсент с ним не справится, и они разобьются. Или что он не выдержит и отпустит её. Там, где её держали чужие руки, болело всё сильнее. Но вот ноги коснулись земли, и Гертруда с облегчением осела на траву.
Винсент сел рядом.
– Здесь мы расстаёмся, – тихо сказал он, – и вряд ли ещё увидимся.
У Гертруды перехватило горло. Странная вспышка в библиотеке уже почти забылась, остались только те воспоминания о Винсенте, которые она бережно собирала пять лет. Винсент – друг, всегда готовый прийти на помощь. Винсент, утешающий её из-за провала на экзамене. Винсент, спускающийся вместе с ней в Карьер, чтобы помочь со сбором ингредиентов. На самом деле, подумала Гертруда, он был ей другом более верным, чем Сайлас и Авиана.
– Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала. И я вовсе не про то, что ты снова спасаешь меня от альвов. У меня не было друга лучше, чем ты.
Он нахмурился.
– Гертруда я… Уверен, ты знаешь, но всё-таки. Мне просто нужно это сказать. Я рад, что ты считаешь меня лучшим другом, но ты для меня – намного больше…
Винсент хотел сказать что-то ещё, но не успел. Кусты совсем рядом зашуршали и на маленькую полянку, куда они приземлились, вышел Вольфрам Кастель.
– Ого, – Гертруда улыбнулась ему, втайне радуясь, что он подоспел так вовремя, выслушивать признание, на которое она не могла сейчас ответить взаимностью, ей не хотелось, – вот это встреча!
Вампир окинул её мрачным взглядом.
– Для мага в смертельной опасности у тебя слишком хорошее настроение. Вставай, пойдём.
Гертруда поднялась с травы. Прежде, чем скрыться следом за вампиром в лесу, она обернулась. Винсент сидел, глядя в землю.
– Я знаю, – сказала она ему. – Ещё увидимся.
Да и, честно говоря, силы её более чем скромны.
Поворачивая за угол, Гертруда налетела плечом на книжный шкаф. Закричала сначала от боли, а потом от того, что чьи-то руки схватили её за талию и потянули назад. Она всё-таки попыталась послать в альва порыв режущего ветра, но тот легко его парировал. Развеял, и острый как бритва ветер улетел куда-то в глубину библиотеки легчайшим бризом.
Её прижали к опасно зашатавшимся книжным. Кажется, отбиваясь, Гертруда ударилась ещё и головой. Иначе почему перед глазами всё расплывалось?
Не стоило ей доверять альву, неважно, насколько непохожим он казался на остальных, – эта мысль последней скользнула у неё в голове.
Эпилог. Хрустальная музыкальная шкатулка
Наступил май и на Гилдуре наконец-то по-настоящему потеплело. Деревья оделись молодой листвой, и на свободу после долгой зимы вылетело всё многообразие насекомых. Последнее многих совсем не радовало. Среди них был Улисс, которого большинство насекомых пугали. А Эверетт, как недавно выяснила Гвендолин, был в ужасе от пауков.
Она работала над своим годовым проектом, всё больше убеждаясь, что выбранная тема не подходит для первокурсницы. Но сдаваться Гвендолин не собиралась: впереди ещё почти два месяца работы. И, похоже, она была единственной, кто относился к своей работе с таким рвением. Ранним субботним утром кабинет мистера Гарнета пустовал.
Гвендолин снова склонилась над механизмом в нижней части шкатулки – прозрачные шестерёнки были высечены из хрусталя, как и она сама, когда дверь открылась. На пороге, улыбаясь, стоял Эверетт с какой-то папкой под мышкой.
– Так и знал, что найду тебя здесь!
Он закрыл за собой дверь, бросил папку на стол рядом с Гвендолин и с интересом начал рассматривать шкатулку.
– Красивая. Но что она делает? И разве вас учат делать такие сложные механизмы? Все эти шестерёнки... Это уже больше по части механиков, чем ювелиров, нет?
Гвендолин кивнула.
– Верно. Я училась сама, мистер Гарнет нас такому не учит. Но начала ещё пару лет назад, так что знаний у меня достаточно. Собственно, чуть больше двух лет назад мне и пришла в голову эта идея.
Она провела пальцем по краю шкатулки.
– Это музыкальная шкатулка. Но не простая. Она хрустальная, но хрусталь обработан по-особенному. Если всё получится, то он сможет вытягивать на поверхность самые счастливые воспоминания. Все, кто будет слушать её музыку, будут вспоминать свои самые счастливые мгновения жизни так, словно это было вчера.
Эверетт с интересом наклонился над шкатулкой.
– Механизм уже готов, верно? Ты его запускала?
Гвендолин покачала головой.
– Нет. И не то чтобы он совсем готов... Но музыку будет играть и эффект уже должен быть, пусть пока и не такой сильный. А ты с чем пришёл?
Эверетт встрепенулся и указал на папку.
– Помнишь, о чём мы говорили, когда ты только начала помогать мне с исследовательской работой?
– О чём мы только не говорили. Что именно ты имеешь в виду?
– Что моё исследование касается горгулий и альвов, и мы сможем найти родственников, которым ты обязана своей горгульской кровью. В общем... – Он выдержал паузу. – Я думаю, что я их нашёл.
Гвендолин уставилась на него. Только что произнесённые слова не желали укладываться у неё в голове.
– Что?
– Тот дневник, копии с которого я снял, принадлежал Гертруде Розалинде Андрос. Считается, что она была последней оставшейся в живых чистокровной горгульей. По крайней мере, последней из тех, о ком нам известно. И загадочным образом погибла в стенах Мейджхолла, где-то через пять лет после резни, устроенной альвами. Ну, или после необъяснимого исчезновения горгулий, как пишут в книгах. Вот только... – Эверетт выдержал эффектную паузу. – Я полагаю, что Гертруда выжила. Может быть, она исчезла, инсценировав свою смерть, как раз для того, чтобы отделаться от альвской слежки. После того как вся эта история с ведьмами наконец закончилась, я только и делал, что искал информацию. Решил, что исследование по Основательнице пока подождёт. И угадай, что я нашёл? Честно признаю, абсолютно нелегальным способом.
– Что? – Снова повторила Гвендолин, как механическая игрушка, выполняющая одно действие, пока не кончится завод.
– Дневники. Письма. Гертруда выжила, сбежала в другое королевство: куда-то далеко от Альвариэля и Мейджхолла и Борвеша, куда собиралась сначала. А потом, когда всё улеглось, воссоединилась со своим возлюбленным. Который был угадай кем?
– Альвом, – пробормотала Гвендолин, – он, наверное, и помог ей сбежать, обманув остальных. И альвы поверили в её смерть.
Эверетт кивнул.
– В общем, всё было очень секретно, так что зацепок немного... Прямым текстом, как в твоём дневнике, там мало что говорится. Но мы можем догадываться и предполагать. У них были дети. Или ребёнок. И он или кто-то из них выглядел как альв. И вернулся в Альвариэль. Постепенно кровь горгулий настолько размылась, что о ней и забыли.
Гвендолин покачала головой.
– Тебе не кажется, что всё это притянуто за уши? Ты сам сказал, что Гертруда была единственной известной выжившей. Мог быть кто-то ещё.
– Возможно, – согласился Эверетт, – но я хочу проверить свою теорию. Разве тебе самой не интересно?
Она бы соврала, если бы сказала нет. На самом деле Гвендолин очень хотелось, чтобы Эверетт оказался прав. Она хотела узнать больше о своей семье. О том, откуда в ней кровь горгулий.
– И что ты предлагаешь?
Эверетт усмехнулся, но за усмешкой крылась неуверенность.
– Наведаться к твоей биологической семье и позадавать вопросы. Альвы живут долго. Не может быть, что никто из них ничего не знает. Вполне может быть, что для кого-то из Лонанов твоё рождение не стало сюрпризом. Может, ты не единственный подобный ребёнок, родившийся в семье. Альвы ведь хороши в сокрытии своих тёмных делишек, это мы уже поняли. Я имею в виду, они скрыли геноцид целого народа! Пусть и крайне малочисленного.
Какое-то время Гвендолин молчала, переваривая услышанное. Она не могла отрицать, что её сердце бьётся быстрее от возбуждения. И что она хочет узнать. Но расспрашивать Лонанов... Заявиться к ним... Что ж, им ведь не обязательно действовать в лоб. Они найдут способ. Даже если на это уйдёт не один год. Гвендолин была уверена, что Эверетт её не бросит.
– Хорошо. Этим летом начнём?
Он кивнул.
– Этим летом начнём. А теперь, почему бы тебе не попытаться включить её? – Он показал на шкатулку. – Я хочу послушать.
– Не факт, что всё получилось правильно, – с сомнением заметила Гвендолин. – Вместо музыки может выйти что-то... Не такое красивое. Просто непонятные звуки. Даже неприятные.
– Ну, тебе всё равно придётся её опробовать, верно? Так давай сейчас.
– Ладно, – сдалась Гвендолин.
Он протянула руку и аккуратно повернула ручку, запускающую механизм. Затаила дыхание.
Кабинет наполнила лёгкая, как лепестки на весеннем ветру, мелодия.
Эпилог. Гертруда
– Гертруда! Гертруда!
Она с трудом открыла глаза. Над ней склонялся Винсент, в его глазах искорками блестело искреннее беспокойство.
– Лежи, не двигайся. Ты, похоже, сильно ударилась головой.
– А чья… – она вздрогнула от боли, – это вина?
Он погладил её по волосам. Страх, внезапно обуявший Гертруду, отступил. Теперь она плохо понимала, откуда вообще взялась эта вспышка паники.
– Прости, – сказал Винсент, – я не хотел тебя пугать.
Она с трудом соображала, но кое-что всё ещё казалось ей слишком неправильным, пусть он и пытался её успокоить.
– Не хотел меня пугать? Серьёзно?
Винсент поморщился, лицо его приняло виноватое выражение.
– Я и сам испугался.
– Ты испугался?
– Ш-шш, – он приложил палец к её губам, – погоди, сейчас я всё объясню. Я пытаюсь помочь тебе Гертруда, честно. У меня и в мыслях не было сдавать тебя альвам. Лежи спокойно и послушай меня.
Она вздохнула и прикрыла глаза в знак согласия.
– Меня действительно отправили тебя убить – после всех этих лет я больше не мог придумать достойную причину откладывать убийство. Тогда я придумал кое-что другое, сделал соответствующие приготовления и пришёл к тебе, чтобы рассказать о своих планах. – Винсент вздохнул. – Мои дорогие товарищи считают, что я всё продумал и твоя жизнь оборвётся через три дня рядом с лестницей, ведущей в Карьер. Вполне объяснимый несчастный случай. Зельеварам приходится часто спускаться вниз и многие ей пользуются, несмотря на опасность – это самый короткий путь.
Верно. Гертруда жила спокойной жизнью уже почти пять лет. Все и думать забыли о распрях горгулий с альвами, да и о горгульях вообще. А тут – такой до зубовного скрежета обычный, заурядный несчастный случай. Не она первая разобьётся насмерть, упав с этой лестницы. Никто ничего не заподозрит.
– Тебе надо уехать как можно дальше. Только не в Борвеш. Не такая уж плохая идея на самом деле, но слишком многие знают, что ты туда собиралась. Лучше тебе затеряться в каком-нибудь маленьком городке в бесконечных лесах Дараха. Друиды не так дружелюбны, как оборотни, но они одни из немногих, кто откровенно показывает своё презрение альвам и, даже если тебя узнают, что маловероятно, то не выдадут. Там ты будешь в безопасности.
Гертруда поймала себя на том, что кивает, всё ещё лёжа на полу, с головой на коленях у Винсента, и не открывая глаз.
– План состоит в том, чтобы представить всё так, будто ты действительно умерла. Мне пока ещё доверяют достаточно, и искать тебя не будут. Но для этого нам нужно заручиться поддержкой остальных. Я имею в виду, Аланию, Авиану и Сайласа.
Вот теперь Гертруда открыла глаза. Голова отозвалась болью, но она старательно не обратила на неё внимания. Всё, что говорил Винсент, казалось безумием. Но такова теперь её реальность. Снова.
– В чём именно заключается твой план?
Альв вдохнул поглубже и принялся объяснять:
– В указанное время мы с тобой отправимся к лестнице. Алания должна якобы случайно поймать других альвов – они тоже ученики Мейджхолла и должны проследить, чтобы всё шло как надо. Будут сидеть в кустах, на случай если мне «понадобится помощь».
Винсент скривился, но его лицо тут же разгладилось, а во взгляде мелькнула какая-то новая мысль.
– Или, наверное, лучше чтобы она осторожно убедила другого учителя проверить это место. Конечно, все знают, что Алания тебя оберегает, да и учителя время от времени патрулируют территорию, ничего удивительного в том, что она там окажется, не будет… И всё-таки, мы должны сделать так, чтобы всё выглядело как можно правдоподобнее.
Гертруда снова кивнула.
– Итак, твоё «убийство» они не увидят. А мы быстренько спустимся в Карьер, где нас будет ждать мой друг. Уверяю тебя, ему можно доверять. И, думаю, стоит добавить, что он не альв. Я бы хотел обойтись как можно меньшим количеством участников в плане, но, увы, без проводника тебе не обойтись.
– Кто он? – Спросила Гертруда.
– Вампир. А тебя легче всего выдать за вампира.
Что ж, логично, мрачно подумала она: отсутствие крыльев – лучшая маскировка.
– А потом? Как ты убедишь альвов, что я действительно умерла?
– А вот тут нам понадобится Сайлас и его ювелирные штучки. Среди прочего должны быть и такие, которые создают и некоторое время поддерживают иллюзию. Авиана якобы обнаружит твоё тело, а Алания возьмёт на себя транспортировку в Миртиар и погребение. Гроб будет закрытым, ведь упав с такой высоты, вряд ли умрёшь красивым. Это никого не смутит.
У Гертруды мурашки бежали по коже, когда она слушала, как Винсент описывает обстоятельства её «смерти».
– Хорошо, я поняла. Помоги мне подняться. Забежим в медицинский кабинет, отыщем Аланию и посвятим её в наши планы. Идёт?
Она осторожно села и поморщилась от немедленно последовавшей головной боли. Винсент подхватил её под руку и аккуратно поднял.
– Спасибо.
Меньше получаса назад Гертруда вошла в библиотеку счастливым, свободным магом, вольным выбирать себе такую жизнь, какую хочет. И вот она опять пленница обстоятельств. Пленница альвов.
Только бы у них получилось. В любом случае, через три дня она освободится навсегда – так или иначе.
Первая часть плана проходила успешно. С альвами, наблюдавшими за ними, разобрались учителя. Винсент подхватил Гертруду под мышки и шагнул с обрыва. Она невольно зажмурилась, хотя обещала себе не закрывать глаза. Разве не летала она раньше? Разве не привыкла к полётам? Но оказалось, что летать на собственных крыльях и в чужих руках – очень разные вещи.
Спуск был стремительным, и в какой-то момент Гертруде показалось, что Винсент с ним не справится, и они разобьются. Или что он не выдержит и отпустит её. Там, где её держали чужие руки, болело всё сильнее. Но вот ноги коснулись земли, и Гертруда с облегчением осела на траву.
Винсент сел рядом.
– Здесь мы расстаёмся, – тихо сказал он, – и вряд ли ещё увидимся.
У Гертруды перехватило горло. Странная вспышка в библиотеке уже почти забылась, остались только те воспоминания о Винсенте, которые она бережно собирала пять лет. Винсент – друг, всегда готовый прийти на помощь. Винсент, утешающий её из-за провала на экзамене. Винсент, спускающийся вместе с ней в Карьер, чтобы помочь со сбором ингредиентов. На самом деле, подумала Гертруда, он был ей другом более верным, чем Сайлас и Авиана.
– Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала. И я вовсе не про то, что ты снова спасаешь меня от альвов. У меня не было друга лучше, чем ты.
Он нахмурился.
– Гертруда я… Уверен, ты знаешь, но всё-таки. Мне просто нужно это сказать. Я рад, что ты считаешь меня лучшим другом, но ты для меня – намного больше…
Винсент хотел сказать что-то ещё, но не успел. Кусты совсем рядом зашуршали и на маленькую полянку, куда они приземлились, вышел Вольфрам Кастель.
– Ого, – Гертруда улыбнулась ему, втайне радуясь, что он подоспел так вовремя, выслушивать признание, на которое она не могла сейчас ответить взаимностью, ей не хотелось, – вот это встреча!
Вампир окинул её мрачным взглядом.
– Для мага в смертельной опасности у тебя слишком хорошее настроение. Вставай, пойдём.
Гертруда поднялась с травы. Прежде, чем скрыться следом за вампиром в лесу, она обернулась. Винсент сидел, глядя в землю.
– Я знаю, – сказала она ему. – Ещё увидимся.
