Мы можем только так… вмешаться. Мы жалобу писали в природнадзор. Там… Всё заглохло. Взятки, что ли… Сделать можно две вещи — очистить землю и повлиять на решения людей. Но первое на самом деле не так уж сложно. А вот второе… — Он замолчал и поморщился.
— И вы… Можете повлиять на то, чтобы чиновники отреагировали на жалобу? — ошеломлённо уточнила Софья.
— Или так, — кивнул Кузнецов. — Или самому организатору безобразия надавить на совесть. Сейчас, думаю, скорее по второму пути пойдём. Там парни молодые работают, они просто по дешёвке купили гаражный бокс, по крышу забитый хламом, и радостно повыкидывали всё оттуда. Сделаем так, чтобы они сами призадумались о последствиях…
— Мне это нравится, — улыбнулась Софья. — А как вам помочь?
— Ты же уловила направление? Вот, постарайся теперь подключиться к моему каналу и добавляй свои силы. Только не перестарайся, ты ещё после больницы не окрепла, как бы плохо не стало.
— Постараюсь, — прошептала Софья, прикрывая глаза. Она в самом деле каким-то образом поняла, что ей нужно делать.
Прошло минут десять — а может, и меньше, как показалось Соне, но когда руки перестало обдавать холодом, а Кузнецов с облегчением вздохнул и отступил от кромки воды с довольным: «Уффф…», девушка открыла глаза и увидела, что уже начали сгущаться сумерки.
— Ой! — Она полезла в карман за телефоном, чтобы посмотреть, который час. — Уже вечер, что ли? Меня точно потеряли…
— Прошло полчаса, — успокоил её Кузнецов. — Просто такие вмешательства в порядок вещей обычно портят погоду. Пойдём быстрее к машине, скоро дождик пойдёт. Или ещё что похуже…
— Похуже — это что? — хихикнула Софья. — Камнепад?
— Хуже дождика может быть сильный дождик с ветром и понижением температуры, — в тон ей ответил профессор. — Пойдём, машина на парковке у ДК.
С неба и правда закапало, но не сильно, скорее противно и нудно. Кузнецов непонятно откуда извлёк большой чёрный зонт.
— Отвезу тебя домой, отдохнёшь с недельку, а потом продолжим обучение. Думаю, дело пойдёт быстро. Только силы восстановить надо.
— И с другими Хранителями познакомите?
— А как же. Нам частенько приходится работать совместно. Я на этой территории, скажем так, координатор. Если кому нужна помощь — можно, конечно, и самому с коллегами связаться. А можно позвонить мне, и я уже организую народ. Разберёшься постепенно, привыкнешь. А пока «перевари» хотя бы то, что уже узнала. — Кузнецов открыл перед Софьей дверцу высокого тёмно-серого внедорожника. — А то вижу — глаза «шесть на девять» от удивления.
— Есть немного, — смущённо хмыкнула Софья.
— Привыкнешь, — с сочувствием повторил профессор. — Хорошо, что не испугалась, а то бывали случаи, меня за злоумышленника принимали. Ну, или как минимум за сумасшедшего. А что мне ещё с вами делать, если вы вот так приходите на место и натыкаетесь на меня? Приходится сразу в курс дела вводить. Потому что уж если начал проявляться Хранитель, то без объяснений можно и в психушку загреметь…
— Да уж… — Соня поёжилась. — А может, кто-то и загремел?
— Да не без того, — мрачно отозвался Кузнецов. — В нашей команде таких двое. Они в конце концов проявились и справились со всем этим. А как непроявленных корёжит… Только и остаётся, что наблюдать да пытаться как-то на себя взять их нагрузку. Не всегда получается, но делаем что можем. И за отцом твоим присматриваем, не волнуйся. — Он быстро глянул на Софью и снова сосредоточился на дороге — движение на Логовом шоссе, как обычно, не позволяло отвлекаться от управления автомобилем. — Возьми в бардачке визитку, если что, сразу же звони в любое время, хоть в три часа ночи. И сделай мне дозвон, чтобы у меня твой номер был.
— Спасибо, — прошептала Соня, разглядывая тёмно-зелёный прямоугольник картона с серебристыми буквами. «Доктор химических наук, профессор, действующий член-корреспондент РАН». Ну да, кем же ещё мог оказаться Хранитель города — угольно-химической столицы Сибири?
Прошла неделя. Соня восстанавливалась после больницы, много ела и спала, понемногу гуляла, каждый день навещала «свою» речку, благо погода установилась по-настоящему весенняя. Солнце и лёгкий ветерок стремительно «подъедали» остатки тёмных ноздреватых сугробов, забираясь даже в тень кустов и строений. Повсюду звенели ручейки, в воздухе головокружительно пахло оттаивающей землёй и прелой травой. На солнечных склонах, бурых от прошлогодней травы, брызгами жёлтой краски рассыпалась мать-и-мачеха. Над проходящими под землёй трубами горячего водоснабжения уже вовсю зеленела молодая травка, пробивались сизые «кулачки» лопухов.
Кузнецов звонил пару раз, спрашивал, как дела. Соня отвечала, что уже отлично себя чувствует, и пыталась задавать вопросы, которые десятками возникали и роились у неё в мозгу, но профессор с усмешкой прерывал её взволнованные тирады: «Всё потом. Отдыхай». Соня возмущалась и пищала в трубку, но Кузнецов, посмеиваясь, говорил «Хорошего вечера» и нажимал «отбой».
— Ладно, ладно, — ворчала Соня, жуя очередной мамин пирожок — «Сказали поправляться, значит, буду поправляться!» — Узнаете ещё мой склочный характер!
Сердиться на Кузнецова она, впрочем, не могла. Он казался ей внезапно приехавшим из другого города дедушкой, хотя судя по внешности, по которой она могла приблизительно прикинуть возраст, профессор скорее годился ей в отцы. Но что-то в его взгляде и манере поведения заставляло догадываться, что на самом деле Демьян Михайлович куда старше, чем выглядит…
Всю неделю Софья украдкой присматривалась к отцу, Павлу Вениаминовичу. Тот приходил с работы уставший, хмурый, но при виде дочери лицо его светлело, он улыбался, обнимал дочь, спрашивал: «Как дела, водоплавающее?» Соня обнимала его в ответ, заверяла, что с каждым днём ей всё лучше и лучше, и с тревогой отмечала, как через некоторое время отцовская улыбка постепенно гаснет, будто солнце скрывают тяжёлые клубы дыма из заводских труб.
Поужинав, отец уходил в свою комнату: «Прошу прощения, дамы, устал я что-то, почитаю немного и спать». Мама кивала — Соня новым, больше подмечающим «колдунским» взглядом отмечала пробегающую по её лицу тень — и через некоторое время тихонько уносила в спальню стакан воды. Папа пил таблетки. От сердца, от давления, от аллергии…
Соня украдкой вздыхала и поглядывала на телефон. Ей очень хотелось позвонить Демьяну Михайловичу, но она стеснялась: во-первых, время обычно было уже позднее, во-вторых — ну что она ему скажет? Что папе опять нехорошо?.. Так Кузнецов и без неё это знает, сказал же — за Павлом Ветровым присматривают. А кто, как присматривает?.. Скорее бы прошла неделя, а то так можно и от любопытства помереть!.. И от беспокойства.
Папа болел уже давно, ему то становилось лучше, то хуже, вплоть до госпитализации на пару недель в стационар. И то, что теперь Соня знала о причинах происходящего с отцом, ну никак не могло ему помочь… Только ей самой нервотрёпки добавилось.
Оставалось только волноваться и ждать.
В среду, на восьмой день после выписки, Соня проснулась перед рассветом от разбившего сон чувства нехватки воздуха. Резко сев в постели, она прижала руку к груди, рвано и с присвистом дыша. Рёбра будто бы вдавливала внутрь неведомая сила.
Первым порывом было броситься в спальню к родителям и попросить помощи, но вдруг сквозь адреналиновый гул в ушах она расслышала в коридоре звуки тихой возни и торопливых шагов. Ткнула кнопку телефона — на экране высветилось «04:36». Что-то стряслось…
«Папа?!»
Соня на подгибающихся ногах, не отнимая руку от груди, заковыляла к двери, осторожно приоткрыла и выглянула в коридор. В нос ударил резкий запах валерианы и ещё чего-то медицинского. Из-за прикрытой двери родительской спальни пробивался свет и доносился тихий мамин голос.
— Сейчас, сейчас, Пашенька…
— Мам, пап? — Соня сунулась было в дверь, но мать, склонившаяся над лежащим отцом и заслоняющая его спиной, резко отвернулась от постели со стаканом в руке:
— Доча, не надо… Принеси лучше бутылку с водой с кухни.
— Хорошо, — пролепетала Соня и бросилась вглубь тёмной квартиры.
Подав бутылку матери, она испуганно топталась за её спиной, вслушиваясь в тяжёлое дыхание отца. Тот будто бы боролся за каждый глоток воздуха… И тут Соня с ужасом поняла, что её собственное дыхание давно уже ничем не стеснено.
«Не вместо, а вместе!»
Она отступила к стене, закрыла глаза и вытянула перед собой руку ладонью вперёд. Сосредоточилась.
Ладонь обожгло резким холодным ветром, будто Соня морозным днём высунула руку в окно мчащегося автомобиля. Едва справившись с желанием отдёрнуть её, Софья сосредоточилась и потянулась вперёд, к источнику ледяного потока.
А там было страшно.
Соня не раз бывала у отца на заводе — конечно, разгуливать по территории ей никто бы не позволил, но очертания основных сооружений ей были хорошо знакомы. А сейчас она видела среди привычных башен, труб и колонн что-то странное, ни на что не похожее… И от этого чужеродного объекта по земле расползался тяжёлый желтовато-серый дым, едкий даже на вид, и Соня едва не закашлялась, хотя никакого запаха не ощущала. Дым стелился по земле, обтекая и будто бы поглощая хаотично разбросанные по двору обломки металлоконструкций, груды битых кирпичей, какие-то смятые ёмкости… Никогда она не видела на территории комбината такого беспорядка. Похоже было на то, что… Соня охнула и зажала рот левой рукой.
Взрыв! Здесь была авария. Взорвалась какая-то установка.
Авария на заводе, на котором работает отец, может превратить всю округу в отравленную безжизненную пустыню. Сердце заколотилось как бешеное — всем горожанам угрожает смертельная опасность! Надо что-то делать!..
«Стой, — будто услышала Соня спокойный голос Кузнецова. — Не суетись. Присмотрись внимательнее».
Да! Тут что-то не так… Софья напряглась и всмотрелась в очертания сооружений, медленно тонущие в дыму. Да… Она же сразу догадалась, что это какая-то постройка, которой на папином заводе нет! Значит… Это будущее?
«Возможное будущее? Папа!..»
Софья медленно вдохнула подобравшийся к ней вплотную ядовитый дым. По горлу и трахее будто горячей тёркой прошлись. Она задержала дыхание, пытаясь подавить рвущийся из груди кашель. Это всё не по правде, это всё мерещится…
Голова закружилась, замутило, будто отравление было самым настоящим. Ещё раз медленно вдохнуть. И ещё раз. Ничего, я выдержу… а папе станет полегче.
Когда тошнота стала нестерпимой, Соня оттолкнулась от стены и бросилась по коридору в ванную.
Стоило открыть глаза и разорвать контакт с видением, как самочувствие начало улучшаться, и, хотя сердцебиение всё ещё зашкаливало, голова перестала кружиться уже на середине коридора, а на пороге ванной Соня почувствовала, что ей туда уже в общем-то и не надо. Всё же зашла, не включая света, поплескала в лицо ледяной водой, прополоскала рот, в котором будто бы чувствовался противный химический привкус. И бросилась назад. Замерла на пороге спальни — сердце снова заколотилось, но уже от радости: мама сидела на краю кровати, одной рукой держала отца за руку, а второй осторожно гладила его по щеке, а он улыбался и тихо повторял:
— Всё, всё, отпустило, Дашенька… Всё…
— Пап… — Соня шагнула вперёд. Отец чуть повернул голову, его глаза блеснули в свете настольной лампы.
— Соньчик, а ты чего не спишь? Разбудил я тебя?
— Да нет, само как-то… — Соня подошла ближе. — Ты как?
— Да уже хорошо всё, — улыбнулся отец. — Мама напугала, что скорую вызовет, так мне с перепугу мигом полегчало. — Он взглядом указал на жену. — Мама наша бывает дюже страшна, ты ж знаешь.
— Это да, — выдохнула Соня. Глаза защипало запоздалыми слезами. — Ладно, пап, отдыхай. Пойду лягу. — И она торопливо вышла из комнаты.
И только прикрыв за собой дверь родительской спальни, беззвучно застонала и снова схватилась за грудь, борясь за каждый вдох.
«Вместе, а не вместо…»
Заснуть больше не удалось. Соня лежала в постепенно бледнеющих сумерках и напряжённо прислушивалась к происходящему в квартире. Всё было тихо… Но тревога не отпускала. Хорошо хоть, удушье отступило, остались саднящее чувство в горле и едва уловимый химический привкус во рту.
Наконец в родительской спальне запищал будильник. Шесть часов. Соня села на кровати, напрягая слух. Пойдёт папа на работу или останется дома?..
Ну как же это он дома-то останется!.. По коридору мимо Сониной двери почти неслышно прошли двое.
Соня не хотела мешать родителям собираться, но всё же не выдержала и в семь часов, когда в прихожей зашелестела плащёвка весенних курток, выскочила из спальни, пролетела по коридору и бросилась к отцу. Обхватила за шею, прижалась лбом к колючему подбородку.
— Пап… Береги себя, ладно? Если что… Пусть тебе скорую вызовут на работу.
— Да ладно, Соньчик. — Павел Вениаминович потрепал дочь по волосам. — Я совершенно оклемался. Будто и не было ничего. Ну, может, не выспался малость, но это ерунда.
— Угу, — буркнула Соня, отстраняясь и пряча мокрые глаза. — Как огурец.
— Именно. Зелёный и крепкосолёный, — улыбнулся отец. — Ладно, иди досыпай, а мы с мамой поедем.
Закрыв за родителями дверь, Соня бросилась в спальню и схватила телефон. Семь часов — это ещё неприлично рано, чтобы звонить профессору, или уже прилично?..
Телефон сам ответил на этот непростой вопрос: коротко звякнул (от неожиданности Соня едва его не выронила), и на экране высветилось пришедшее сообщение: «Позвони, как проснёшься».
Кузнецов!
Соня торопливо нажала «вызов» последнего номера в списке исходящих.
— Доброе утро, Демьян Михайлович. У нас тут…
— Знаю, — перебил её профессор. — Самого полночи плющило. Ты-то сама как?
— Мне было плохо, но потом прошло, — торопливо ответила девушка. — И ещё я попробовала… Помочь. Не знаю, получилось ли, правда, или оно само…
— Что делала? — перебил её Кузнецов напряжённым голосом.
— Ну… Как тогда, у прута, — сбивчиво начала объяснять Соня. — Я руку протянула, а она начала мёрзнуть. Я посмотрела, откуда ветер дует, и увидела папин завод, там было какое-то сооружение, которого на самом деле нет, и кругом валялись какие-то обломки, и дым шёл… Я чуть не раскашлялась. И всё…
— Ну да, всё верно… Так, Сонюшка, — Кузнецов впервые назвал её так — будто и вправду родную внучку, — придётся тебе приступить к делам раньше, чем я планировал. За полчаса успеешь собраться? Лучше бы быстрее, но…
— Успею! — выпалила Соня. — Мы поедем устранять «аномалию»?
— Нет, сегодня у нас другая задача, — усмехнулся Кузнецов. — Но не менее интересная. Тебе точно понравится. Давай, собирайся, позвони чуть заранее — мне до тебя минут пятнадцать ехать.
— Хорошо! — Соня сбросила вызов и почти вприпрыжку помчалась на кухню ставить чайник.
Вскарабкавшись на переднее сиденье кузнецовского джипа, Софья выпалила первый из десятка вертевшихся в голове вопросов:
— Куда мы едем?
— Куда мы едем — ты и так увидишь, — добродушно отмахнулся от неё профессор. — И зачем — тоже увидишь. Времени мало, так что давай я пока лучше расскажу тебе о том, что ты видела, как это понимать и что с этим делать. Это действительно то самое предприятие, где работает твой отец. И это действительно сооружение, которого там ещё нет. Не так давно руководство завода подписало договор с зарубежным химическим концерном об инвестициях.
— И вы… Можете повлиять на то, чтобы чиновники отреагировали на жалобу? — ошеломлённо уточнила Софья.
— Или так, — кивнул Кузнецов. — Или самому организатору безобразия надавить на совесть. Сейчас, думаю, скорее по второму пути пойдём. Там парни молодые работают, они просто по дешёвке купили гаражный бокс, по крышу забитый хламом, и радостно повыкидывали всё оттуда. Сделаем так, чтобы они сами призадумались о последствиях…
— Мне это нравится, — улыбнулась Софья. — А как вам помочь?
— Ты же уловила направление? Вот, постарайся теперь подключиться к моему каналу и добавляй свои силы. Только не перестарайся, ты ещё после больницы не окрепла, как бы плохо не стало.
— Постараюсь, — прошептала Софья, прикрывая глаза. Она в самом деле каким-то образом поняла, что ей нужно делать.
Прошло минут десять — а может, и меньше, как показалось Соне, но когда руки перестало обдавать холодом, а Кузнецов с облегчением вздохнул и отступил от кромки воды с довольным: «Уффф…», девушка открыла глаза и увидела, что уже начали сгущаться сумерки.
— Ой! — Она полезла в карман за телефоном, чтобы посмотреть, который час. — Уже вечер, что ли? Меня точно потеряли…
— Прошло полчаса, — успокоил её Кузнецов. — Просто такие вмешательства в порядок вещей обычно портят погоду. Пойдём быстрее к машине, скоро дождик пойдёт. Или ещё что похуже…
— Похуже — это что? — хихикнула Софья. — Камнепад?
— Хуже дождика может быть сильный дождик с ветром и понижением температуры, — в тон ей ответил профессор. — Пойдём, машина на парковке у ДК.
С неба и правда закапало, но не сильно, скорее противно и нудно. Кузнецов непонятно откуда извлёк большой чёрный зонт.
— Отвезу тебя домой, отдохнёшь с недельку, а потом продолжим обучение. Думаю, дело пойдёт быстро. Только силы восстановить надо.
— И с другими Хранителями познакомите?
— А как же. Нам частенько приходится работать совместно. Я на этой территории, скажем так, координатор. Если кому нужна помощь — можно, конечно, и самому с коллегами связаться. А можно позвонить мне, и я уже организую народ. Разберёшься постепенно, привыкнешь. А пока «перевари» хотя бы то, что уже узнала. — Кузнецов открыл перед Софьей дверцу высокого тёмно-серого внедорожника. — А то вижу — глаза «шесть на девять» от удивления.
— Есть немного, — смущённо хмыкнула Софья.
— Привыкнешь, — с сочувствием повторил профессор. — Хорошо, что не испугалась, а то бывали случаи, меня за злоумышленника принимали. Ну, или как минимум за сумасшедшего. А что мне ещё с вами делать, если вы вот так приходите на место и натыкаетесь на меня? Приходится сразу в курс дела вводить. Потому что уж если начал проявляться Хранитель, то без объяснений можно и в психушку загреметь…
— Да уж… — Соня поёжилась. — А может, кто-то и загремел?
— Да не без того, — мрачно отозвался Кузнецов. — В нашей команде таких двое. Они в конце концов проявились и справились со всем этим. А как непроявленных корёжит… Только и остаётся, что наблюдать да пытаться как-то на себя взять их нагрузку. Не всегда получается, но делаем что можем. И за отцом твоим присматриваем, не волнуйся. — Он быстро глянул на Софью и снова сосредоточился на дороге — движение на Логовом шоссе, как обычно, не позволяло отвлекаться от управления автомобилем. — Возьми в бардачке визитку, если что, сразу же звони в любое время, хоть в три часа ночи. И сделай мне дозвон, чтобы у меня твой номер был.
— Спасибо, — прошептала Соня, разглядывая тёмно-зелёный прямоугольник картона с серебристыми буквами. «Доктор химических наук, профессор, действующий член-корреспондент РАН». Ну да, кем же ещё мог оказаться Хранитель города — угольно-химической столицы Сибири?
***
Прошла неделя. Соня восстанавливалась после больницы, много ела и спала, понемногу гуляла, каждый день навещала «свою» речку, благо погода установилась по-настоящему весенняя. Солнце и лёгкий ветерок стремительно «подъедали» остатки тёмных ноздреватых сугробов, забираясь даже в тень кустов и строений. Повсюду звенели ручейки, в воздухе головокружительно пахло оттаивающей землёй и прелой травой. На солнечных склонах, бурых от прошлогодней травы, брызгами жёлтой краски рассыпалась мать-и-мачеха. Над проходящими под землёй трубами горячего водоснабжения уже вовсю зеленела молодая травка, пробивались сизые «кулачки» лопухов.
Кузнецов звонил пару раз, спрашивал, как дела. Соня отвечала, что уже отлично себя чувствует, и пыталась задавать вопросы, которые десятками возникали и роились у неё в мозгу, но профессор с усмешкой прерывал её взволнованные тирады: «Всё потом. Отдыхай». Соня возмущалась и пищала в трубку, но Кузнецов, посмеиваясь, говорил «Хорошего вечера» и нажимал «отбой».
— Ладно, ладно, — ворчала Соня, жуя очередной мамин пирожок — «Сказали поправляться, значит, буду поправляться!» — Узнаете ещё мой склочный характер!
Сердиться на Кузнецова она, впрочем, не могла. Он казался ей внезапно приехавшим из другого города дедушкой, хотя судя по внешности, по которой она могла приблизительно прикинуть возраст, профессор скорее годился ей в отцы. Но что-то в его взгляде и манере поведения заставляло догадываться, что на самом деле Демьян Михайлович куда старше, чем выглядит…
Всю неделю Софья украдкой присматривалась к отцу, Павлу Вениаминовичу. Тот приходил с работы уставший, хмурый, но при виде дочери лицо его светлело, он улыбался, обнимал дочь, спрашивал: «Как дела, водоплавающее?» Соня обнимала его в ответ, заверяла, что с каждым днём ей всё лучше и лучше, и с тревогой отмечала, как через некоторое время отцовская улыбка постепенно гаснет, будто солнце скрывают тяжёлые клубы дыма из заводских труб.
Поужинав, отец уходил в свою комнату: «Прошу прощения, дамы, устал я что-то, почитаю немного и спать». Мама кивала — Соня новым, больше подмечающим «колдунским» взглядом отмечала пробегающую по её лицу тень — и через некоторое время тихонько уносила в спальню стакан воды. Папа пил таблетки. От сердца, от давления, от аллергии…
Соня украдкой вздыхала и поглядывала на телефон. Ей очень хотелось позвонить Демьяну Михайловичу, но она стеснялась: во-первых, время обычно было уже позднее, во-вторых — ну что она ему скажет? Что папе опять нехорошо?.. Так Кузнецов и без неё это знает, сказал же — за Павлом Ветровым присматривают. А кто, как присматривает?.. Скорее бы прошла неделя, а то так можно и от любопытства помереть!.. И от беспокойства.
Папа болел уже давно, ему то становилось лучше, то хуже, вплоть до госпитализации на пару недель в стационар. И то, что теперь Соня знала о причинах происходящего с отцом, ну никак не могло ему помочь… Только ей самой нервотрёпки добавилось.
Оставалось только волноваться и ждать.
В среду, на восьмой день после выписки, Соня проснулась перед рассветом от разбившего сон чувства нехватки воздуха. Резко сев в постели, она прижала руку к груди, рвано и с присвистом дыша. Рёбра будто бы вдавливала внутрь неведомая сила.
Первым порывом было броситься в спальню к родителям и попросить помощи, но вдруг сквозь адреналиновый гул в ушах она расслышала в коридоре звуки тихой возни и торопливых шагов. Ткнула кнопку телефона — на экране высветилось «04:36». Что-то стряслось…
«Папа?!»
Соня на подгибающихся ногах, не отнимая руку от груди, заковыляла к двери, осторожно приоткрыла и выглянула в коридор. В нос ударил резкий запах валерианы и ещё чего-то медицинского. Из-за прикрытой двери родительской спальни пробивался свет и доносился тихий мамин голос.
— Сейчас, сейчас, Пашенька…
— Мам, пап? — Соня сунулась было в дверь, но мать, склонившаяся над лежащим отцом и заслоняющая его спиной, резко отвернулась от постели со стаканом в руке:
— Доча, не надо… Принеси лучше бутылку с водой с кухни.
— Хорошо, — пролепетала Соня и бросилась вглубь тёмной квартиры.
Подав бутылку матери, она испуганно топталась за её спиной, вслушиваясь в тяжёлое дыхание отца. Тот будто бы боролся за каждый глоток воздуха… И тут Соня с ужасом поняла, что её собственное дыхание давно уже ничем не стеснено.
«Не вместо, а вместе!»
Она отступила к стене, закрыла глаза и вытянула перед собой руку ладонью вперёд. Сосредоточилась.
Ладонь обожгло резким холодным ветром, будто Соня морозным днём высунула руку в окно мчащегося автомобиля. Едва справившись с желанием отдёрнуть её, Софья сосредоточилась и потянулась вперёд, к источнику ледяного потока.
А там было страшно.
Соня не раз бывала у отца на заводе — конечно, разгуливать по территории ей никто бы не позволил, но очертания основных сооружений ей были хорошо знакомы. А сейчас она видела среди привычных башен, труб и колонн что-то странное, ни на что не похожее… И от этого чужеродного объекта по земле расползался тяжёлый желтовато-серый дым, едкий даже на вид, и Соня едва не закашлялась, хотя никакого запаха не ощущала. Дым стелился по земле, обтекая и будто бы поглощая хаотично разбросанные по двору обломки металлоконструкций, груды битых кирпичей, какие-то смятые ёмкости… Никогда она не видела на территории комбината такого беспорядка. Похоже было на то, что… Соня охнула и зажала рот левой рукой.
Взрыв! Здесь была авария. Взорвалась какая-то установка.
Авария на заводе, на котором работает отец, может превратить всю округу в отравленную безжизненную пустыню. Сердце заколотилось как бешеное — всем горожанам угрожает смертельная опасность! Надо что-то делать!..
«Стой, — будто услышала Соня спокойный голос Кузнецова. — Не суетись. Присмотрись внимательнее».
Да! Тут что-то не так… Софья напряглась и всмотрелась в очертания сооружений, медленно тонущие в дыму. Да… Она же сразу догадалась, что это какая-то постройка, которой на папином заводе нет! Значит… Это будущее?
«Возможное будущее? Папа!..»
Софья медленно вдохнула подобравшийся к ней вплотную ядовитый дым. По горлу и трахее будто горячей тёркой прошлись. Она задержала дыхание, пытаясь подавить рвущийся из груди кашель. Это всё не по правде, это всё мерещится…
Голова закружилась, замутило, будто отравление было самым настоящим. Ещё раз медленно вдохнуть. И ещё раз. Ничего, я выдержу… а папе станет полегче.
Когда тошнота стала нестерпимой, Соня оттолкнулась от стены и бросилась по коридору в ванную.
Стоило открыть глаза и разорвать контакт с видением, как самочувствие начало улучшаться, и, хотя сердцебиение всё ещё зашкаливало, голова перестала кружиться уже на середине коридора, а на пороге ванной Соня почувствовала, что ей туда уже в общем-то и не надо. Всё же зашла, не включая света, поплескала в лицо ледяной водой, прополоскала рот, в котором будто бы чувствовался противный химический привкус. И бросилась назад. Замерла на пороге спальни — сердце снова заколотилось, но уже от радости: мама сидела на краю кровати, одной рукой держала отца за руку, а второй осторожно гладила его по щеке, а он улыбался и тихо повторял:
— Всё, всё, отпустило, Дашенька… Всё…
— Пап… — Соня шагнула вперёд. Отец чуть повернул голову, его глаза блеснули в свете настольной лампы.
— Соньчик, а ты чего не спишь? Разбудил я тебя?
— Да нет, само как-то… — Соня подошла ближе. — Ты как?
— Да уже хорошо всё, — улыбнулся отец. — Мама напугала, что скорую вызовет, так мне с перепугу мигом полегчало. — Он взглядом указал на жену. — Мама наша бывает дюже страшна, ты ж знаешь.
— Это да, — выдохнула Соня. Глаза защипало запоздалыми слезами. — Ладно, пап, отдыхай. Пойду лягу. — И она торопливо вышла из комнаты.
И только прикрыв за собой дверь родительской спальни, беззвучно застонала и снова схватилась за грудь, борясь за каждый вдох.
«Вместе, а не вместо…»
Заснуть больше не удалось. Соня лежала в постепенно бледнеющих сумерках и напряжённо прислушивалась к происходящему в квартире. Всё было тихо… Но тревога не отпускала. Хорошо хоть, удушье отступило, остались саднящее чувство в горле и едва уловимый химический привкус во рту.
Наконец в родительской спальне запищал будильник. Шесть часов. Соня села на кровати, напрягая слух. Пойдёт папа на работу или останется дома?..
Ну как же это он дома-то останется!.. По коридору мимо Сониной двери почти неслышно прошли двое.
Соня не хотела мешать родителям собираться, но всё же не выдержала и в семь часов, когда в прихожей зашелестела плащёвка весенних курток, выскочила из спальни, пролетела по коридору и бросилась к отцу. Обхватила за шею, прижалась лбом к колючему подбородку.
— Пап… Береги себя, ладно? Если что… Пусть тебе скорую вызовут на работу.
— Да ладно, Соньчик. — Павел Вениаминович потрепал дочь по волосам. — Я совершенно оклемался. Будто и не было ничего. Ну, может, не выспался малость, но это ерунда.
— Угу, — буркнула Соня, отстраняясь и пряча мокрые глаза. — Как огурец.
— Именно. Зелёный и крепкосолёный, — улыбнулся отец. — Ладно, иди досыпай, а мы с мамой поедем.
Закрыв за родителями дверь, Соня бросилась в спальню и схватила телефон. Семь часов — это ещё неприлично рано, чтобы звонить профессору, или уже прилично?..
Телефон сам ответил на этот непростой вопрос: коротко звякнул (от неожиданности Соня едва его не выронила), и на экране высветилось пришедшее сообщение: «Позвони, как проснёшься».
Кузнецов!
Соня торопливо нажала «вызов» последнего номера в списке исходящих.
— Доброе утро, Демьян Михайлович. У нас тут…
— Знаю, — перебил её профессор. — Самого полночи плющило. Ты-то сама как?
— Мне было плохо, но потом прошло, — торопливо ответила девушка. — И ещё я попробовала… Помочь. Не знаю, получилось ли, правда, или оно само…
— Что делала? — перебил её Кузнецов напряжённым голосом.
— Ну… Как тогда, у прута, — сбивчиво начала объяснять Соня. — Я руку протянула, а она начала мёрзнуть. Я посмотрела, откуда ветер дует, и увидела папин завод, там было какое-то сооружение, которого на самом деле нет, и кругом валялись какие-то обломки, и дым шёл… Я чуть не раскашлялась. И всё…
— Ну да, всё верно… Так, Сонюшка, — Кузнецов впервые назвал её так — будто и вправду родную внучку, — придётся тебе приступить к делам раньше, чем я планировал. За полчаса успеешь собраться? Лучше бы быстрее, но…
— Успею! — выпалила Соня. — Мы поедем устранять «аномалию»?
— Нет, сегодня у нас другая задача, — усмехнулся Кузнецов. — Но не менее интересная. Тебе точно понравится. Давай, собирайся, позвони чуть заранее — мне до тебя минут пятнадцать ехать.
— Хорошо! — Соня сбросила вызов и почти вприпрыжку помчалась на кухню ставить чайник.
Вскарабкавшись на переднее сиденье кузнецовского джипа, Софья выпалила первый из десятка вертевшихся в голове вопросов:
— Куда мы едем?
— Куда мы едем — ты и так увидишь, — добродушно отмахнулся от неё профессор. — И зачем — тоже увидишь. Времени мало, так что давай я пока лучше расскажу тебе о том, что ты видела, как это понимать и что с этим делать. Это действительно то самое предприятие, где работает твой отец. И это действительно сооружение, которого там ещё нет. Не так давно руководство завода подписало договор с зарубежным химическим концерном об инвестициях.
