— То, что я видела... — выдохнула Соня. — Разруха и жёлтый дым...
— Да, я тоже это видел. — Егор устало прикрыл глаза и оперся рукой о ствол сосны. Соня обеспокоенно шагнула к нему.
— Тебе плохо?..
— Нет... Просто невесело мне, скажем так. — Егор снял очки и потёр переносицу пальцем. — Я принял решение. И теперь... Не знаю, как тебе о нём сказать.
— А почему? — холодея, спросила Соня.
— Конфликт интересов. — Егор попытался улыбнуться, но вышло больше похоже на гримасу боли. — Я буду голосовать, получается... Во вред твоему отцу, Сонь. За отмену строительства.
— Так я — тоже, — прошептала Соня, смаргивая выступившие слёзы. Прятать их она больше не собиралась. — Не могу я... Страшно, Егор, как же мне страшно...
Хранитель бора молча шагнул к ней и обнял. Соня, всхлипнув, прижалась щекой к его груди. Куртка Егора пахла салоном старой машины и сосновой смолой. Странным образом эти запахи успокаивали, будто нашёптывая: «Всё будет хорошо». И грели сквозь ткань плаща ладони Хранителя, делясь силой, которой с самим Егором только что поделился его дедушка-бор.
— Всё будет хорошо, — тихо сказал Хранитель на ухо Соне.
— Как-нибудь да будет, — улыбнувшись, пробормотала она и осторожно высвободилась из рук Егора. — Да к тому же — решение всё равно останется за Демьяном Михайловичем. А мы или будем ему помогать, или просто стоять в стороне и наблюдать...
— Я просто наблюдать не собираюсь. — Егор нахмурился. — Если я принял решение — я буду его выполнять.
— То есть ты пойдёшь против Хранителя города? — ахнула Соня.
— А ты — нет? — Егор прищурился.
— Я не знаю... Я пока ещё мало понимаю. Страшно... — На глаза снова навернулись слёзы. Соня давно уже не ощущала себя такой беспомощной и растерянной.
— Ну и ладно. Разберёшься ещё, а пока не забивай голову слишком сильно. — Егор ободряюще улыбнулся. — Будем решать проблемы по мере возникновения. А пока вот что... Я вот тут подумал... Холодает уже и скоро темнеть начнёт. Пора выбираться отсюда да в город ехать. Может, зайдём куда-нибудь погреться, кофе выпить?
— Давай! Хорошая идея! — Соня улыбнулась и зажмурилась — последний оранжевый луч заходящего солнца вспыхнул в кронах сосен и исчез, растворившись в закате цвета румянца на яблоках. — Пойдём быстрее, а то скоро тут будет ничегошеньки не видно!
— Держись за меня, чтобы не споткнуться, тут вся тропа в корнях, — сказал Егор, подавая Соне согнутую в локте руку. Девушка несмело взялась за неё.
«Всё, конечно, не может быть хорошо... Но что-то определённо будет».
В закатном безветрии бор погрузился в умиротворённую тишину, нарушаемую только отдалённым шумом шоссе и шорохами скрытной лесной жизни. На левом берегу Томи зажигались огни. Город готовился к отдыху после очередного дня, наполненного событиями, происшествиями, решениями и эмоциями. Всё шло так, как и должно было. И Соня вдруг с восхитительной чёткостью увидела своё место в этом движении, в этой сложной системе, где каждая травинка на газоне, каждый кирпич в стене дома, каждое облачко дыма из заводской трубы — крошечный мазок, без которого пёстрое полотно жизни оказалось бы незавершённым.
«Мы — и есть наш город. Если городу станет плохо — будет плохо и нам. И мы готовы к этому. Мы в ответе за то, что будет с ним — и с нами».
«Вместе, а не вместо...»
— Да, я тоже это видел. — Егор устало прикрыл глаза и оперся рукой о ствол сосны. Соня обеспокоенно шагнула к нему.
— Тебе плохо?..
— Нет... Просто невесело мне, скажем так. — Егор снял очки и потёр переносицу пальцем. — Я принял решение. И теперь... Не знаю, как тебе о нём сказать.
— А почему? — холодея, спросила Соня.
— Конфликт интересов. — Егор попытался улыбнуться, но вышло больше похоже на гримасу боли. — Я буду голосовать, получается... Во вред твоему отцу, Сонь. За отмену строительства.
— Так я — тоже, — прошептала Соня, смаргивая выступившие слёзы. Прятать их она больше не собиралась. — Не могу я... Страшно, Егор, как же мне страшно...
Хранитель бора молча шагнул к ней и обнял. Соня, всхлипнув, прижалась щекой к его груди. Куртка Егора пахла салоном старой машины и сосновой смолой. Странным образом эти запахи успокаивали, будто нашёптывая: «Всё будет хорошо». И грели сквозь ткань плаща ладони Хранителя, делясь силой, которой с самим Егором только что поделился его дедушка-бор.
— Всё будет хорошо, — тихо сказал Хранитель на ухо Соне.
— Как-нибудь да будет, — улыбнувшись, пробормотала она и осторожно высвободилась из рук Егора. — Да к тому же — решение всё равно останется за Демьяном Михайловичем. А мы или будем ему помогать, или просто стоять в стороне и наблюдать...
— Я просто наблюдать не собираюсь. — Егор нахмурился. — Если я принял решение — я буду его выполнять.
— То есть ты пойдёшь против Хранителя города? — ахнула Соня.
— А ты — нет? — Егор прищурился.
— Я не знаю... Я пока ещё мало понимаю. Страшно... — На глаза снова навернулись слёзы. Соня давно уже не ощущала себя такой беспомощной и растерянной.
— Ну и ладно. Разберёшься ещё, а пока не забивай голову слишком сильно. — Егор ободряюще улыбнулся. — Будем решать проблемы по мере возникновения. А пока вот что... Я вот тут подумал... Холодает уже и скоро темнеть начнёт. Пора выбираться отсюда да в город ехать. Может, зайдём куда-нибудь погреться, кофе выпить?
— Давай! Хорошая идея! — Соня улыбнулась и зажмурилась — последний оранжевый луч заходящего солнца вспыхнул в кронах сосен и исчез, растворившись в закате цвета румянца на яблоках. — Пойдём быстрее, а то скоро тут будет ничегошеньки не видно!
— Держись за меня, чтобы не споткнуться, тут вся тропа в корнях, — сказал Егор, подавая Соне согнутую в локте руку. Девушка несмело взялась за неё.
«Всё, конечно, не может быть хорошо... Но что-то определённо будет».
В закатном безветрии бор погрузился в умиротворённую тишину, нарушаемую только отдалённым шумом шоссе и шорохами скрытной лесной жизни. На левом берегу Томи зажигались огни. Город готовился к отдыху после очередного дня, наполненного событиями, происшествиями, решениями и эмоциями. Всё шло так, как и должно было. И Соня вдруг с восхитительной чёткостью увидела своё место в этом движении, в этой сложной системе, где каждая травинка на газоне, каждый кирпич в стене дома, каждое облачко дыма из заводской трубы — крошечный мазок, без которого пёстрое полотно жизни оказалось бы незавершённым.
«Мы — и есть наш город. Если городу станет плохо — будет плохо и нам. И мы готовы к этому. Мы в ответе за то, что будет с ним — и с нами».
«Вместе, а не вместо...»
