— А почему тогда ему было плохо, когда договор о намерениях подписали? — Соня с недоумением и надеждой глянула на даму-профессора.
Та молча отвела взгляд, едва заметно качнула головой.
— Что… Что это значит? — Соня резко повернулась к Кузнецову. Тот тоже смотрел в сторону. — Вы пытались помешать?! И это по нему ударило?
— Ну… Да, — вздохнул профессор. — Пытались. Мне стало плохо, я сообщил ребятам, они… Попробовали принять меры.
— Меры… — Соня прерывисто вздохнула. — Но у них не получилось. Договор подписали, папу отпустило… Погодите! — Она снова вскинулась. — Я же тоже вмешалась! Я тоже что-то сделала! И после этого папе стало лучше. И это, выходит, я действовала… Против вас?..
— Ну что поделать, Сонюшка, — горько усмехнулся профессор. — Ты ведь уже поняла — конфликты интересов неизбежны.
— Конфликты интересов… — Глаза защипало непрошеными слезами. Соня задержала дыхание и медленно выдохнула, боясь поднять взгляд.
За столом повисла неловкая тишина. Все ждали слов предводителя… А он так же молчал, искоса поглядывая на новенькую. Молчание давило, мешало вздохнуть полной грудью, как душный предгрозовой воздух.
И вдруг тишину прервал тихий перелив дверного звонка.
— Кто там ещё… — пробормотал хозяин квартиры, торопливо вставая и направляясь в прихожую. Через полминуты он вернулся в сопровождении парня лет двадцати пяти, высокого и худого, с неопределённо-русыми волосами. Новый гость рассеянно улыбался, близоруко щурясь — очки он держал в руках и протирал на ходу специальной тряпочкой. Остановившись в дверях, он надел очки и улыбнулся уже шире и увереннее:
— Здрасьте всей честной компании!
— Егорка! — зловещим басом произнесла Тамара Степановна. — Ты ж на работе должен быть!
— Тамарстепанна, дык отпросился, — хмыкнул новоприбывший. — Сказал — зуб болит. После обеда вернусь на место.
— Врать нехорошо! — Хранительница Предзаводского погрозила парню пальцем.
— Нехорошо общие собрания прогуливать, — отмахнулся парень. Софья догадалась, что этот Егор — и есть упомянутый Кузнецовым Соснин, которого не отпускали с работы. Она повнимательнее пригляделась к нему — в движениях головы, когда он откидывал падающую на глаза чёлку, ей почудилось что-то знакомое, на что-то неуловимо похожее… Она наклонила голову, пряча невольную улыбку узнавания: ну конечно — правый берег Томи, сосны под ветром… И тёмная хвойная зелень из-под густых ресниц. Хранитель Рудничного бора, это совершенно точно.
«Так мы на его территории были недавно!» Софья встревоженно глянула на Егора — ей было пока не понятно, как взаимодействуют Хранители, почему на территории одних надо проводить «ритуалы» для помощи объектам других… Не требуется ли получить какое-то разрешение? Конечно, она была тогда с Кузнецовым, а он у них тут самый главный, но всё же…
— Егор, это Софья Ветрова, она у нас по Искитимке, — сказал профессор, указывая на Соню. — Сонюшка, это Егор Соснин.
— Привет, — улыбнулся Егор. — А я по Рудничному бору.
— Привет, — с некоторой заминкой отозвалась Соня. Она ещё не поняла, к кому как обращаться: на «ты» или на «вы». Егор выглядел её ровесником, но что-то во взгляде заставляло догадываться, что на самом деле он старше — такое же впечатление производил и профессор. Они ведь не простые люди…
— Садись, вот тебе чай. — Кира принесла с кухни ещё одну чашку с блюдцем. Егор взял стул у стены и уселся к столу по другую руку от Кузнецова, напротив Сони.
— Что тут у нас? — спросил он.
— Ну а что у нас тут может быть? Обсуждаем, что делать с договором, — пояснил Кузнецов. — Рассматриваем «за» и «против».
— А Софья, насколько я понял, дочь Хранителя завода?
— Верно. — Кузнецов сдержанно кивнул.
— М-да, — Егор покачал головой. — Тот случай, когда из двух зол надо выбрать меньшее…
— А не выбирать вовсе — не получится, — мрачно подхватила Соня.
Егор быстро глянул на неё и чуть заметно усмехнулся.
— И к чему склоняется высокий совет? — спросил он, глянув по очереди на Тарасову и хозяина квартиры.
— Пока ни к чему, — отозвался Кузнецов, слегка поморщившись. — Только начали обсуждение.
— Тогда хорошо, что я наврал про зуб. — Егор откинулся на спинку стула и оглядел сидящих за столом притихших Хранителей. — Без меня вам тут никак.
— Почему? — вырвалось у Сони, и она смутилась, опустив голову и вцепившись в края сиденья стула.
— Егорушка у нас не простой Хранитель, — добродушно пояснила Тамара Степановна. — Он говорит с деревьями. Ну, то есть он умеет получать информацию от своего объекта, мнение природных сил, так сказать.
— Ого! — охнула Соня… И осеклась. Вновь в памяти замелькали обрывки воспоминаний о том октябрьском вечере перед болезнью — берег реки, привычные звуки: плеск воды, шелест листьев, отдалённый шум машин… И неразборчивое бормотание, вплетённое в эти звуки так, что слов не разобрать…
Но Соня-то слова разбирала!
Сейчас она вспомнила это с обжигающей чёткостью.
— Она говорила мне: «Прости, я так больше не могу…», — прошептала Соня, зажмурилась и зажала рот рукой.
— Кто — она? — Кузнецов встревоженно заглянул Соне в лицо.
— Река, кто же ещё, — ответил за девушку Егор. — Софья, вы это слышали перед тем, как попасть в больницу, верно?
Соня молча закивала, не поднимая головы.
— Ну дела... — Кузнецов выпрямился и шумно выдохнул. — Сонюшка, я не знал...
— А что это значит? — тихо спросила Соня.
— А то, что у тебя связь с объектом намного сильнее, чем у большинства из нас. Ты и можешь больше...
— И болею сильнее, — закончила за профессора Соня.
Кузнецов и Антонина Юрьевна одновременно кивнули.
— Егорка у нас вон чуть не помер, когда власти пытались в бору стройку затеять, — вставила Тамара Степановна. — Мы раз десять собирались всей толпой в разных местах по городу, пока переломили ситуацию.
— Ну скажете тоже — «чуть не помер», — хмыкнул Егор. — Подумаешь, отдохнул в больничке...
— Долго лежали? — спросила Соня.
— Да ерунда, по сравнению с вашим случаем, — отмахнулся парень. — Недели три.
— Ничего себе ерунда...
— Это давно было, — прервал Соню Егор. — Чего теперь-то вспоминать? Давайте лучше думать, что делать с текущей ситуацией. Я вечерком метнусь, пообщаюсь с... моим объектом. Узнаю его мнение... А как насчёт мнения людей? — Он снова обвёл внимательным взглядом всех сидящих за столом. — Каждый принял для себя какую-то сторону? Действовать надо быстро, так что долго раскладывать «за» и «против» нам некогда.
— Учись, Дёма, — с усмешкой тихо проговорила Тарасова. — Вот как надо — брать быка за рога... А ты вечно рассусоливаешь: кто за, да кто не за...
— Это у вас, молодёжи, всё просто... — Кузнецов улыбнулся, но улыбка вышла больше похожей на гримасу боли.
Его судьба ведь решается, вдруг осознала Соня. В груди стало холодно и тяжело.
«Его и моего папы...»
Конфликт интересов, чтоб ему...
Хранители высказывались по очереди. Перечисляли возможные последствия обоих вариантов решения. Тамара Степановна педантично составляла список на листе бумаги, поделенном на две колонки.
Кузнецов молчал, изредка кивая, да время от времени бросал на Егора внимательные взгляды, значение которых Соня никак не могла истолковать. То профессор выглядел недовольным тем, что молодой коллега негласно «взял на себя командование», то... Временами казалось — Хранитель города смотрел на Хранителя бора с надеждой и скрытой мольбой о помощи.
Когда все, за исключением Кузнецова, Сони и самого Егора, высказались, и «секретарь заседания» вписала последнюю строчку в «протокол», Соснин забрал у неё листок и внимательно прочитал, покусывая губу.
— Егор, — негромко сказал Кузнецов, — ты можешь как-то просчитать риски? Как программист.
— «Тыжпрограммист», — невесело усмехнулся Соснин, откладывая листок. — Нет, не могу, Демьян Михайлович. Количественных оценок-то нет. Совсем нет.
— Да я понимаю... — ещё тише сказал профессор и уставился в опустевшую чашку.
— Значит, придётся решать так. Экспертно, — вздохнула Тарасова.
— Эксперты из нас... — поморщился Егор. — Химики и биологи есть, а вот социологов нет. Да даже если бы и были...
— На самом деле, думаю, дело тут не в экспертности, – осмелев, вмешалась Соня. — Мы как-то на уровне эмоций должны оценить, что будет лучше для города. — Она несмело глянула на Кузнецова. — Сердцами решить.
— Верно говоришь, Сонюшка, — улыбнулся профессор, и у девушки защемило в груди — такой усталой, почти обречённой была эта улыбка. — Сердцами понять, не головами. Но нас тут почти три десятка, и вряд ли мы придём к единому мнению. А действовать надо.
— Предлагаю проголосовать, — жёстко сказала Тарасова. — По итогам голосования будем думать. Кто за то, чтобы помешать строительству нового цеха? Дёма, ты, как лицо заинтересованное — не участвуешь.
Кузнецов мрачно кивнул и демонстративно сложил руки на груди.
— Ты, Соня, как новенькая, проголосовать можешь, но — уж прости, думаю, ты меня поймёшь, — учитывать твой голос мы не будем, но к сведению примем, — продолжила дама-профессор.
— Я, пожалуй, воздержусь, — пробормотала Соня, обхватывая себя руками. Вдруг стало зябко, будто речной сыростью потянуло.
— А, ну да, тебе ещё с объектом пообщаться надо, — кивнула Тарасова и посмотрела на остальных Хранителей. — Итак: кто за отмену строительства цеха?
Из двадцати пяти участвующих в голосовании подняли руки двенадцать. Егор руку не поднял. Тамара Степановна и Антонина Юрьевна — подняли.
— Почти половина, — пробормотал Кузнецов. Соня быстро глянула на профессора, тот перехватил её взгляд и улыбнулся одним уголком губ.
Сердце снова защемило сопереживанием.
«Меньше половины...»
— Кто за то, чтобы допустить строительство? — продолжила Тарасова.
Поднялось одиннадцать рук. Соня опасливо глянула на Егора — он сидел, расслабленно положив ладони на край столешницы.
— Я воздерживаюсь, как и вы, — пояснил он, перехватив Сонин взгляд. — Чтобы принять решение, мне надо сперва поговорить с бором.
— Итак, пока у нас большинство за срыв проекта, — подытожила Тарасова. — Но Егор может передумать после своей консультации с объектом. Так, Дёма, что решаем? — Она глянула на стенные часы. — Мне уже собираться пора.
— А что мы сейчас решим? — Кузнецов тоже покосился на часы. — Сегодня всё равно ничего уже сделать не успеем. Давайте завтра... Нет, лучше послезавтра соберёмся у меня в семь вечера. До этого времени прошу всех окончательно утвердиться в своих мнениях. И тогда уже будем планировать действия... Или не планировать.
— Хорошо, я приплыву послезавтра вечером. Сообщу, когда за мной подъехать, — кивнула профессору Тарасова. — А сейчас, Дёма, отвези меня на берег, будь добр. — Она величественно поднялась со стула и направилась в прихожую.
— Егор, можешь Соню домой подбросить? — спросил Кузнецов, вставая. — Она живёт недалеко от твоей работы.
— Конечно, — отозвался Соснин. — Пойдёмте, машина тут чуть дальше по улице, центр же, поди найди место для парковки....
— Так значит, вы программист? — уточнила Соня, забираясь в старенький внедорожник Егора.
— Есть такое, — весело отозвался тот. — А что, не похож?
— Наоборот. — Соня улыбнулась. — Я почему-то сразу так и подумала, что вы айтишник. Неважно, какой именно.
— На лбу, значит, у меня написаны крупные буквы «И Тэ», — хмыкнул Егор. — Надо в зеркало посмотреть внимательно.
— Ага, и стереть! — развеселилась Соня. — А то чуть что: «Егор, посчитай», «Егор, установи винду»...
— «Егор, у меня интернет пропал чего-то, настрой», — со смехом подхватил парень, выкручивая руль, чтобы выехать с парковки. — Или даже «Егор, настрой мне принтер! А чего, ты ж программист...»
— Именно так. Я вот экономист — чего только у меня не спрашивают! Куда деньги вкладывать, например. А ничего, что я к финансам отношения не имею, в планово-экономическом отделе на заводе работаю?
— На том самом? — Егор быстро и тревожно глянул на неё.
— Нет, на «Химмаше».
— А, понятно, — кивнул Егор как-то задумчиво и замолчал, будто бы сосредоточился на вождении, хотя дорога была практически пустой.
В салоне машины повисло немного неловкое молчание, какое бывает между малознакомыми людьми. Соня попыталась придумать тему для «дорожного» разговора, но спутник опередил её:
— Далековато вы живёте от... вашего объекта, — сказал он и чуть виновато добавил: — Я бы вас туда отвёз, но мне на работу надо быстрее...
— Так вы же вечером, после работы, поедете на свой объект? — выпалила Соня. — А нельзя ли меня по пути захватить? Высадите у набережной да поедете на правый берег.
— Да конечно! — Егор энергично кивнул. — Да и в общем-то... — Он замялся, будто сомневаясь, стоит ли продолжать, но всё же добавил: — Мы могли бы и вместе съездить. Если вы не против. Я знаю, что это дело не такое уж простое, а вы только что после болезни. Вдруг вам... Нехорошо станет.
— Не против! — Соня со смущением сообразила, что именно такого предложения и ждала. — Спасибо!
— Отлично! Я до половины шестого работаю. Как встретимся? Давайте я подъеду к вашему дому, это примерно в пять сорок будет...
— Да лучше запишите мой телефон, — быстро проговорила Соня. — Как будете от работы отъезжать — наберете, я спущусь. Мало ли что.
— Давайте так, — улыбнулся Егор. — Сейчас припаркуемся, и запишу.
В тихой безлюдной квартире Соня чувствовала себя до самого вечера будто замурованной заживо. На месте не сиделось. Переделав все немногочисленные дела по дому, девушка улеглась на диван с книгой, но сосредоточиться на чтении так и не смогла. В голове параллельными потоками бурлили и клубились мысли на две волнующие и даже пугающие темы.
Первая — естественно, по поводу отцовского завода и решения, которое им всем предстояло принять. Снова и снова прокручивались в голове пункты «за» и «против», которые записывала на листке Тамара Степановна. Что лучше для города? Что лучше для людей? И что по этому поводу скажет Сонин «объект»?..
«Скорее бы вечер...»
Размышления на вторую тему, к слову, тоже «подсвечивались» мыслью «скорее бы вечер». В телефоне — «дозвон» от контакта «Егор С.» В голове — сумбур, в душе смятение. Десятки вопросов, которые хочется задать, но так страшно... И начать с самого трудного, при одной мысли о котором будто изморозь сыплется за шиворот:
«Может, на «ты» перейдём?»
Хватит ли смелости его задать?..
«Скорее бы вечер. Не попробуешь — не узнаешь».
Егор позвонил, как и обещал, в семнадцать сорок.
— Добрый вечер, это Егор. Выезжаю к вам. Буду минут через пять у подъезда.
— Выхожу! — И почему-то мягким теплом обдало щёки, а в груди, наоборот, стало холодно и как-то тянуще пусто. Страшно...
— Привет! — Соня вскарабкалась на сиденье машины и, не давая себе времени на приступ нерешительности, выпалила: — Может, на «ты» перейдём? Так всё-таки удобнее...
— Конечно, давай! — Егор быстро глянул на неё, улыбнулся — чуть смущённо и, как показалось Соне, с облегчением. Похоже, сам хотел предложить, но она опередила. Тоже стеснялся?.. — Ты… как себя чувствуешь?
— Отлично! — Соня не могла не улыбнуться в ответ. Вдруг стало так тепло и спокойно, будто она стояла на тропинке в бору, и сквозь качающиеся зелёные пушистые лапы сосен на неё светило утреннее, не слепящее, а щекочущее лучами солнце.
«Ох, Егор, какой же ты...»
Софья страшно боялась, что в машине по пути повиснет давящее неловкое молчание, но она недооценила Егора: тот легко говорил ни о чём, быстро заполняя возникавшие в разговоре паузы.
Та молча отвела взгляд, едва заметно качнула головой.
— Что… Что это значит? — Соня резко повернулась к Кузнецову. Тот тоже смотрел в сторону. — Вы пытались помешать?! И это по нему ударило?
— Ну… Да, — вздохнул профессор. — Пытались. Мне стало плохо, я сообщил ребятам, они… Попробовали принять меры.
— Меры… — Соня прерывисто вздохнула. — Но у них не получилось. Договор подписали, папу отпустило… Погодите! — Она снова вскинулась. — Я же тоже вмешалась! Я тоже что-то сделала! И после этого папе стало лучше. И это, выходит, я действовала… Против вас?..
— Ну что поделать, Сонюшка, — горько усмехнулся профессор. — Ты ведь уже поняла — конфликты интересов неизбежны.
— Конфликты интересов… — Глаза защипало непрошеными слезами. Соня задержала дыхание и медленно выдохнула, боясь поднять взгляд.
За столом повисла неловкая тишина. Все ждали слов предводителя… А он так же молчал, искоса поглядывая на новенькую. Молчание давило, мешало вздохнуть полной грудью, как душный предгрозовой воздух.
И вдруг тишину прервал тихий перелив дверного звонка.
— Кто там ещё… — пробормотал хозяин квартиры, торопливо вставая и направляясь в прихожую. Через полминуты он вернулся в сопровождении парня лет двадцати пяти, высокого и худого, с неопределённо-русыми волосами. Новый гость рассеянно улыбался, близоруко щурясь — очки он держал в руках и протирал на ходу специальной тряпочкой. Остановившись в дверях, он надел очки и улыбнулся уже шире и увереннее:
— Здрасьте всей честной компании!
— Егорка! — зловещим басом произнесла Тамара Степановна. — Ты ж на работе должен быть!
— Тамарстепанна, дык отпросился, — хмыкнул новоприбывший. — Сказал — зуб болит. После обеда вернусь на место.
— Врать нехорошо! — Хранительница Предзаводского погрозила парню пальцем.
— Нехорошо общие собрания прогуливать, — отмахнулся парень. Софья догадалась, что этот Егор — и есть упомянутый Кузнецовым Соснин, которого не отпускали с работы. Она повнимательнее пригляделась к нему — в движениях головы, когда он откидывал падающую на глаза чёлку, ей почудилось что-то знакомое, на что-то неуловимо похожее… Она наклонила голову, пряча невольную улыбку узнавания: ну конечно — правый берег Томи, сосны под ветром… И тёмная хвойная зелень из-под густых ресниц. Хранитель Рудничного бора, это совершенно точно.
«Так мы на его территории были недавно!» Софья встревоженно глянула на Егора — ей было пока не понятно, как взаимодействуют Хранители, почему на территории одних надо проводить «ритуалы» для помощи объектам других… Не требуется ли получить какое-то разрешение? Конечно, она была тогда с Кузнецовым, а он у них тут самый главный, но всё же…
— Егор, это Софья Ветрова, она у нас по Искитимке, — сказал профессор, указывая на Соню. — Сонюшка, это Егор Соснин.
— Привет, — улыбнулся Егор. — А я по Рудничному бору.
— Привет, — с некоторой заминкой отозвалась Соня. Она ещё не поняла, к кому как обращаться: на «ты» или на «вы». Егор выглядел её ровесником, но что-то во взгляде заставляло догадываться, что на самом деле он старше — такое же впечатление производил и профессор. Они ведь не простые люди…
— Садись, вот тебе чай. — Кира принесла с кухни ещё одну чашку с блюдцем. Егор взял стул у стены и уселся к столу по другую руку от Кузнецова, напротив Сони.
— Что тут у нас? — спросил он.
— Ну а что у нас тут может быть? Обсуждаем, что делать с договором, — пояснил Кузнецов. — Рассматриваем «за» и «против».
— А Софья, насколько я понял, дочь Хранителя завода?
— Верно. — Кузнецов сдержанно кивнул.
— М-да, — Егор покачал головой. — Тот случай, когда из двух зол надо выбрать меньшее…
— А не выбирать вовсе — не получится, — мрачно подхватила Соня.
Егор быстро глянул на неё и чуть заметно усмехнулся.
— И к чему склоняется высокий совет? — спросил он, глянув по очереди на Тарасову и хозяина квартиры.
— Пока ни к чему, — отозвался Кузнецов, слегка поморщившись. — Только начали обсуждение.
— Тогда хорошо, что я наврал про зуб. — Егор откинулся на спинку стула и оглядел сидящих за столом притихших Хранителей. — Без меня вам тут никак.
— Почему? — вырвалось у Сони, и она смутилась, опустив голову и вцепившись в края сиденья стула.
— Егорушка у нас не простой Хранитель, — добродушно пояснила Тамара Степановна. — Он говорит с деревьями. Ну, то есть он умеет получать информацию от своего объекта, мнение природных сил, так сказать.
— Ого! — охнула Соня… И осеклась. Вновь в памяти замелькали обрывки воспоминаний о том октябрьском вечере перед болезнью — берег реки, привычные звуки: плеск воды, шелест листьев, отдалённый шум машин… И неразборчивое бормотание, вплетённое в эти звуки так, что слов не разобрать…
Но Соня-то слова разбирала!
Сейчас она вспомнила это с обжигающей чёткостью.
— Она говорила мне: «Прости, я так больше не могу…», — прошептала Соня, зажмурилась и зажала рот рукой.
— Кто — она? — Кузнецов встревоженно заглянул Соне в лицо.
— Река, кто же ещё, — ответил за девушку Егор. — Софья, вы это слышали перед тем, как попасть в больницу, верно?
Соня молча закивала, не поднимая головы.
— Ну дела... — Кузнецов выпрямился и шумно выдохнул. — Сонюшка, я не знал...
— А что это значит? — тихо спросила Соня.
— А то, что у тебя связь с объектом намного сильнее, чем у большинства из нас. Ты и можешь больше...
— И болею сильнее, — закончила за профессора Соня.
Кузнецов и Антонина Юрьевна одновременно кивнули.
— Егорка у нас вон чуть не помер, когда власти пытались в бору стройку затеять, — вставила Тамара Степановна. — Мы раз десять собирались всей толпой в разных местах по городу, пока переломили ситуацию.
— Ну скажете тоже — «чуть не помер», — хмыкнул Егор. — Подумаешь, отдохнул в больничке...
— Долго лежали? — спросила Соня.
— Да ерунда, по сравнению с вашим случаем, — отмахнулся парень. — Недели три.
— Ничего себе ерунда...
— Это давно было, — прервал Соню Егор. — Чего теперь-то вспоминать? Давайте лучше думать, что делать с текущей ситуацией. Я вечерком метнусь, пообщаюсь с... моим объектом. Узнаю его мнение... А как насчёт мнения людей? — Он снова обвёл внимательным взглядом всех сидящих за столом. — Каждый принял для себя какую-то сторону? Действовать надо быстро, так что долго раскладывать «за» и «против» нам некогда.
— Учись, Дёма, — с усмешкой тихо проговорила Тарасова. — Вот как надо — брать быка за рога... А ты вечно рассусоливаешь: кто за, да кто не за...
— Это у вас, молодёжи, всё просто... — Кузнецов улыбнулся, но улыбка вышла больше похожей на гримасу боли.
Его судьба ведь решается, вдруг осознала Соня. В груди стало холодно и тяжело.
«Его и моего папы...»
Конфликт интересов, чтоб ему...
Хранители высказывались по очереди. Перечисляли возможные последствия обоих вариантов решения. Тамара Степановна педантично составляла список на листе бумаги, поделенном на две колонки.
Кузнецов молчал, изредка кивая, да время от времени бросал на Егора внимательные взгляды, значение которых Соня никак не могла истолковать. То профессор выглядел недовольным тем, что молодой коллега негласно «взял на себя командование», то... Временами казалось — Хранитель города смотрел на Хранителя бора с надеждой и скрытой мольбой о помощи.
Когда все, за исключением Кузнецова, Сони и самого Егора, высказались, и «секретарь заседания» вписала последнюю строчку в «протокол», Соснин забрал у неё листок и внимательно прочитал, покусывая губу.
— Егор, — негромко сказал Кузнецов, — ты можешь как-то просчитать риски? Как программист.
— «Тыжпрограммист», — невесело усмехнулся Соснин, откладывая листок. — Нет, не могу, Демьян Михайлович. Количественных оценок-то нет. Совсем нет.
— Да я понимаю... — ещё тише сказал профессор и уставился в опустевшую чашку.
— Значит, придётся решать так. Экспертно, — вздохнула Тарасова.
— Эксперты из нас... — поморщился Егор. — Химики и биологи есть, а вот социологов нет. Да даже если бы и были...
— На самом деле, думаю, дело тут не в экспертности, – осмелев, вмешалась Соня. — Мы как-то на уровне эмоций должны оценить, что будет лучше для города. — Она несмело глянула на Кузнецова. — Сердцами решить.
— Верно говоришь, Сонюшка, — улыбнулся профессор, и у девушки защемило в груди — такой усталой, почти обречённой была эта улыбка. — Сердцами понять, не головами. Но нас тут почти три десятка, и вряд ли мы придём к единому мнению. А действовать надо.
— Предлагаю проголосовать, — жёстко сказала Тарасова. — По итогам голосования будем думать. Кто за то, чтобы помешать строительству нового цеха? Дёма, ты, как лицо заинтересованное — не участвуешь.
Кузнецов мрачно кивнул и демонстративно сложил руки на груди.
— Ты, Соня, как новенькая, проголосовать можешь, но — уж прости, думаю, ты меня поймёшь, — учитывать твой голос мы не будем, но к сведению примем, — продолжила дама-профессор.
— Я, пожалуй, воздержусь, — пробормотала Соня, обхватывая себя руками. Вдруг стало зябко, будто речной сыростью потянуло.
— А, ну да, тебе ещё с объектом пообщаться надо, — кивнула Тарасова и посмотрела на остальных Хранителей. — Итак: кто за отмену строительства цеха?
Из двадцати пяти участвующих в голосовании подняли руки двенадцать. Егор руку не поднял. Тамара Степановна и Антонина Юрьевна — подняли.
— Почти половина, — пробормотал Кузнецов. Соня быстро глянула на профессора, тот перехватил её взгляд и улыбнулся одним уголком губ.
Сердце снова защемило сопереживанием.
«Меньше половины...»
— Кто за то, чтобы допустить строительство? — продолжила Тарасова.
Поднялось одиннадцать рук. Соня опасливо глянула на Егора — он сидел, расслабленно положив ладони на край столешницы.
— Я воздерживаюсь, как и вы, — пояснил он, перехватив Сонин взгляд. — Чтобы принять решение, мне надо сперва поговорить с бором.
— Итак, пока у нас большинство за срыв проекта, — подытожила Тарасова. — Но Егор может передумать после своей консультации с объектом. Так, Дёма, что решаем? — Она глянула на стенные часы. — Мне уже собираться пора.
— А что мы сейчас решим? — Кузнецов тоже покосился на часы. — Сегодня всё равно ничего уже сделать не успеем. Давайте завтра... Нет, лучше послезавтра соберёмся у меня в семь вечера. До этого времени прошу всех окончательно утвердиться в своих мнениях. И тогда уже будем планировать действия... Или не планировать.
— Хорошо, я приплыву послезавтра вечером. Сообщу, когда за мной подъехать, — кивнула профессору Тарасова. — А сейчас, Дёма, отвези меня на берег, будь добр. — Она величественно поднялась со стула и направилась в прихожую.
— Егор, можешь Соню домой подбросить? — спросил Кузнецов, вставая. — Она живёт недалеко от твоей работы.
— Конечно, — отозвался Соснин. — Пойдёмте, машина тут чуть дальше по улице, центр же, поди найди место для парковки....
— Так значит, вы программист? — уточнила Соня, забираясь в старенький внедорожник Егора.
— Есть такое, — весело отозвался тот. — А что, не похож?
— Наоборот. — Соня улыбнулась. — Я почему-то сразу так и подумала, что вы айтишник. Неважно, какой именно.
— На лбу, значит, у меня написаны крупные буквы «И Тэ», — хмыкнул Егор. — Надо в зеркало посмотреть внимательно.
— Ага, и стереть! — развеселилась Соня. — А то чуть что: «Егор, посчитай», «Егор, установи винду»...
— «Егор, у меня интернет пропал чего-то, настрой», — со смехом подхватил парень, выкручивая руль, чтобы выехать с парковки. — Или даже «Егор, настрой мне принтер! А чего, ты ж программист...»
— Именно так. Я вот экономист — чего только у меня не спрашивают! Куда деньги вкладывать, например. А ничего, что я к финансам отношения не имею, в планово-экономическом отделе на заводе работаю?
— На том самом? — Егор быстро и тревожно глянул на неё.
— Нет, на «Химмаше».
— А, понятно, — кивнул Егор как-то задумчиво и замолчал, будто бы сосредоточился на вождении, хотя дорога была практически пустой.
В салоне машины повисло немного неловкое молчание, какое бывает между малознакомыми людьми. Соня попыталась придумать тему для «дорожного» разговора, но спутник опередил её:
— Далековато вы живёте от... вашего объекта, — сказал он и чуть виновато добавил: — Я бы вас туда отвёз, но мне на работу надо быстрее...
— Так вы же вечером, после работы, поедете на свой объект? — выпалила Соня. — А нельзя ли меня по пути захватить? Высадите у набережной да поедете на правый берег.
— Да конечно! — Егор энергично кивнул. — Да и в общем-то... — Он замялся, будто сомневаясь, стоит ли продолжать, но всё же добавил: — Мы могли бы и вместе съездить. Если вы не против. Я знаю, что это дело не такое уж простое, а вы только что после болезни. Вдруг вам... Нехорошо станет.
— Не против! — Соня со смущением сообразила, что именно такого предложения и ждала. — Спасибо!
— Отлично! Я до половины шестого работаю. Как встретимся? Давайте я подъеду к вашему дому, это примерно в пять сорок будет...
— Да лучше запишите мой телефон, — быстро проговорила Соня. — Как будете от работы отъезжать — наберете, я спущусь. Мало ли что.
— Давайте так, — улыбнулся Егор. — Сейчас припаркуемся, и запишу.
В тихой безлюдной квартире Соня чувствовала себя до самого вечера будто замурованной заживо. На месте не сиделось. Переделав все немногочисленные дела по дому, девушка улеглась на диван с книгой, но сосредоточиться на чтении так и не смогла. В голове параллельными потоками бурлили и клубились мысли на две волнующие и даже пугающие темы.
Первая — естественно, по поводу отцовского завода и решения, которое им всем предстояло принять. Снова и снова прокручивались в голове пункты «за» и «против», которые записывала на листке Тамара Степановна. Что лучше для города? Что лучше для людей? И что по этому поводу скажет Сонин «объект»?..
«Скорее бы вечер...»
Размышления на вторую тему, к слову, тоже «подсвечивались» мыслью «скорее бы вечер». В телефоне — «дозвон» от контакта «Егор С.» В голове — сумбур, в душе смятение. Десятки вопросов, которые хочется задать, но так страшно... И начать с самого трудного, при одной мысли о котором будто изморозь сыплется за шиворот:
«Может, на «ты» перейдём?»
Хватит ли смелости его задать?..
«Скорее бы вечер. Не попробуешь — не узнаешь».
Егор позвонил, как и обещал, в семнадцать сорок.
— Добрый вечер, это Егор. Выезжаю к вам. Буду минут через пять у подъезда.
— Выхожу! — И почему-то мягким теплом обдало щёки, а в груди, наоборот, стало холодно и как-то тянуще пусто. Страшно...
— Привет! — Соня вскарабкалась на сиденье машины и, не давая себе времени на приступ нерешительности, выпалила: — Может, на «ты» перейдём? Так всё-таки удобнее...
— Конечно, давай! — Егор быстро глянул на неё, улыбнулся — чуть смущённо и, как показалось Соне, с облегчением. Похоже, сам хотел предложить, но она опередила. Тоже стеснялся?.. — Ты… как себя чувствуешь?
— Отлично! — Соня не могла не улыбнуться в ответ. Вдруг стало так тепло и спокойно, будто она стояла на тропинке в бору, и сквозь качающиеся зелёные пушистые лапы сосен на неё светило утреннее, не слепящее, а щекочущее лучами солнце.
«Ох, Егор, какой же ты...»
Софья страшно боялась, что в машине по пути повиснет давящее неловкое молчание, но она недооценила Егора: тот легко говорил ни о чём, быстро заполняя возникавшие в разговоре паузы.
