— Машка! Пришла, наконец. Мы уж думали, ты со своими делами совсем учёбу забросила.
— Я болела.
— Ну да? — недоверчиво воскликнула Танька.
— Посмотри на меня. Что, не видно?
— Есть немного. Так может, ты того.
— Чего — того? — Я внимательно смотрела ей в глаза.
— Да влюблённые первое время вообще из постели не вылезают, ни днём, ни ночью, — откликнулась Юлька. — Будет тут утомленный вид.
— Мы не влюблённые, Юля. И я кому-то уже говорила, что у нас ничего нет. Так что больше не хочу слушать от вас грязные намёки. Танька, ты меня поняла?
— Маш, да я ничего. Ты обиделась?
— Что ты. Мне очень нравится, когда весь истфак на ушах стоит, перемывая мои кости. Тебе бы тоже такое понравилось, верно?
Танька не успела ответить, потому что вошли наши курильщицы.
— Что, Маш, твой бойфренд приехал тебя пасти? Весь из себя такой. Богатый мальчик? Ты теперь крутая, с утра — уже на такси.
— Машка? На такси? Что вы брешете?! — изумились Танька с Юлькой.
— А чего нам врать? Пусть сама скажет. — Девчонки уставились на меня. Вновь прибывающие на ходу ловили последние новости.
— Да, на такси! И что? Я болела, мне мёрзнуть нельзя.
— А кто это с тобой приехал, дядя доктор?
— Кто со мной приехал, вас никаким боком не касается. Ему на кафедру надо.
Вокруг поднялся гвалт. Ну как им всем рты заткнуть? Я привстала:
— Группа! Баста! Вы меня достали! Если не угомонитесь к третьей паре, пеняйте на себя! Я не шучу.
В ответ раздались смешки, кто-то присвистнул. И это ещё не все подошли. Главного заводилы Звонникова нет.
— Что за шум, а драки нет. — Лёшка пришел.
— Да вот, Машка угрожает нас всех урыть после семинара.
— По поводу?
— Три дня прогуливала, сегодня на такси прикатила и дружка с собой притащила, а всё ещё отпирается. Вон, девчонки видели.
Лёшка хмыкнул:
— Маш, правда? А где он?
— И ты туда же? Что, вообще нормальных людей нет?
— Маш, да что ты с ними разговариваешь, с дураками. Успокойся. — Ко мне подошла Люда, как всегда спокойная и рассудительная. — Не обращай на них внимания. Девчонкам завидно — их-то никто на такси не катает.
— Я и не собираюсь с ними разговаривать. А уж оправдываться — тем более. Думайте, что хотите, только меня не трогайте. Не знаю как у вас, а у меня сейчас семинар. — Я демонстративно уткнулась в книгу, больше не слушая, что говорят вокруг. Мне бы про Наташку надо спросить, но как теперь это сделать? Это же всё по новой выслушивать придётся. Народ погалдел и разбрёлся по своим местам, а Танька села рядом:
— А Данил правда приехал?
— Да, по делам.
— По каким делам?
— По своим. На кафедру истории России.
— Он что, историк?! — Танькины глаза округлились.
— Можно и так сказать. Попросил меня помочь в исследовании.
— Интересно. А ты, правда, болела?
— Да.
— А чего не позвонила? Мы бы хоть приехали. Помогли чем.
— Таня. Дэн обо всём позаботился не хуже вас.
— Да брось. Мужики с больными возиться не любят.
— Значит, он — исключение.
— А говоришь, ничего у вас нет.
— Таня! — прорычала я. — У нас ничего нет! Нет! Нет! И ещё раз нет!
Мимо проплыла Наташа-фотомодель. Кинула на меня ехидный взгляд.
— Тогда ничего не понимаю. Возиться с больной девчонкой мужик может только от большой любви.
— Ты ошибаешься. Я ведь говорила, он считает меня сестрой.
— Да плевать им на сестёр!
Ещё немножко, и я краснеть начну.
— Слушай, отстань уже. Иди к семинару готовься.
— Толку-то. Перед смертью не надышишься. Сейчас ты как? Помню, как ты в прошлом году с температурой на пары ходила, ненормальная.
— Сейчас хорошо.
— А то так выглядишь… ну, видно, что болела. Похудела, хотя куда тебе худеть-то.
— О! Соколова пришла.
Блин, Паша явился.
— Здравствуй, Маша, — преувеличенно вежливо обратился он ко мне.
— И тебе не хворать, — мрачно отозвалась я, предчувствуя, что будет дальше.
— Чем же это ты была так занята с понедельника? Наверное…
Но Звонников не успел досказать свою «умную» мысль, потому что зашёл декан и с ходу парой фраз настроил всех на серьёзный лад. Народ быстро разбежался по своим местам, и начался семинар.
К концу первой пары большая часть группы уже выдохлась. Ручеёк знаний начал истощаться. Диалог с профессором поддерживали самые стойкие, среди которых уверенно держалась и я. А впереди была ещё целая пара, на которую остался один вопрос и выводы по теме. Общим голосованием было решено не прерываться, а лучше пораньше закончить. Продолжили. За три часа семинара я по достоинству оценила, что такое абсолютная память! Это вам, ребята, не хухры-мухры! Если я с этим заклинанием и дальше буду готовиться к экзаменам, о сессии можно вообще не беспокоиться. Нужные сведения послушно всплывали в моей голове по первому требованию. При этом я помнила не только то, что читала, но и что думала в тот момент, на чём акцентировала своё внимание. На меня смотрели изумлёнными глазами все — и студенты, и декан. Я одинаково свободно рассуждала о раздроблении Японии в «эпоху воюющих провинций» и кодексе чести «бусидо» японских самураев.
По окончании семинара состоялась традиционная «раздача слонов». Автомат получили три человека, но я в их число не вошла. Моему разочарованию не было границ. Декан снял очки, потёр переносицу и устремил свой взор на меня:
— По поводу вас, Соколова. Я не могу поставить вам зачёт автоматом, потому что вы из заочной группы, а здесь присутствуете вроде как вольнослушателем…
По аудитории пронёсся возмущённо-злорадный ропот.
— Но, скажу честно, вы меня удивили. Это ваша любимая тема?
— Просто я хорошо подготовилась.
В ответ декан крякнул. Побарабанил ладонью по столу:
— Вы ещё не думали, на какую кафедру пойти на диплом?
— Э-э, нет.
— Контрольную по моему предмету сдали, так?
— Да.
Чего он резину тянет?
— Тогда разрешите вас на разговор, ненадолго. Все остальные могут быть свободны.
Я вздохнула и подошла к преподавательскому столу.
— Пойдёмте в деканат, там тише. Можно спокойно поговорить, — пригласил он меня.
Я шла вслед за деканом и тревожно вглядывалась в коридоры. Где-то здесь ходит Дэн. Он должен подойти на этой перемене. До неё ещё минут десять, конечно, но вдруг. И что он, интересно, делал тут две пары — три часа всё-таки.
Кабинет декана оказался довольно скромным. Раньше мне тут бывать не доводилось, только в приёмной. Секретарша глянула на меня из-за компьютера и хмыкнула.
— Садитесь. — Профессор устроился за своим столом, повертел в руках авторучку с золотым пером — свою гордость, о которой среди студентов ходили легенды. — Вы меня сегодня порадовали. Подобных семинаров у меня не случалось уже лет десять. Да что там десять — лет пятнадцать точно! А уж девушки военную историю вообще недолюбливают. В понедельник мне показалось, что вы как заочница решили не участвовать в семинаре. Не хотите развить эту тему на диплом? — неожиданно закончил он свою речь.
Я изумлённо уставилась на декана:
— Игорь Васильевич, я как-то… даже не знаю.
— А вы подумайте. У вас явный талант. С прошлого года запомнил. Как мы с вами тогда поспорили на экзамене?! Ох, вы отстаивали свою точку зрения! — улыбнулся профессор.
Я лихорадочно обдумывала предложение. Это шикарный шанс. Декан кого попало в дипломники не берёт. Защищаться у него — да это круто! Потом и с аспирантурой проблем не будет. Но тема…
— Вот только вы заочница, а у меня к заочникам предубеждение. Но я подумаю, что можно сделать. Есть подозрение, что кое-кто из вашей группы отсеется после сессии. У меня ведь давно лежит ваше заявление о переводе на дневное отделение. Сдадите сессию хорошо, подумаем об этом.
Я замерла. Перевестись на дневное — да это моя мечта! Как я ревела в прошлом году, когда не прошла по баллам. Пришлось сдавать на заочку. Платить за учёбу у родителей денег не было. У отца последние годы проблемы на работе. — А с зачётом… вы уж походите во время сессии на мои лекции. Потом приготовите один вопросик, на свой выбор. И на тему контрольной побеседуем. Как вам такое предложение? Не откажите мне в удовольствии пообщаться с умным человеком. Сейчас такие студенты редкость.
— Игорь Васильевич. Тут Владимир Андреевич с каким-то молодым человеком. Поговорить хотят, — заглянула секретарша.
— Ну, пусть заходит. Чего ему надо? Утром же виделись. Так вы подумайте, Соколова. И сдавайте сессию, желательно, на «отлично».
В дверях я столкнулась со щупленьким профессором Кротовым, которого раньше видела только мельком. С порога он начал что-то говорить о спецкурсах и научных статьях, но я его не слышала, потому за ним шёл Дэн. Сердце замерло. Мы приостановились и перекинулись парой фраз. Он поинтересовался, не утихли ли разговоры. Получив отрицательный ответ, сказал, что не успевает зайти ко мне сейчас, но в следующий перерыв обещал быть непременно.
— Держись, — сказал он мне на прощанье и обернулся к двум профессорам. И зачем он пришёл к декану, интересно?
Я сбегала в свою аудиторию за контрольной, и пулей вылетела в коридор, потому что Паша тут же начал спрашивать меня о лунных ночках.
На кафедре международных отношений я разыскала Дмитрия Алексеевича и с извинениями попыталась отдать ему контрольную, которую он не взял, а ехидно поинтересовался:
— Что-то вы припозднились, чем всю неделю заняты были?
— Я болела.
— Да ну? Наверное, и экзамен будете сдавать не в состоянии.
— Дмитрий Алексеевич, ну я же до сессии успела. Извините меня, я тогда ляпнула глупость, потому что голова раскалывалась, а к вечеру вообще с температурой слегла.
Преподаватели с интересом прислушивались к нашему диалогу:
— Дмитрий Алексеевич, ну смилуйся над девушкой. Может, правда, болел человек, — вступился за меня кто-то.
— Болела она, как же, — отозвался тот. — Ладно, давайте свою контрольную. Посмотрю, что вы там написали, в бреду. Ой, да ещё от руки. — Преподаватель, недовольно сморщившись, изволил, наконец, принять мою работу.
Я облегчённо выдохнула: «Спасибо», — и хотела выйти, но меня догнал его голос:
— Про третий вопрос я не забыл. И вы, будьте добры, не забыть. Готовьтесь, — и мерзко так усмехнулся.
В аудиторию я возвращалась вся в мрачных думах. Историю средних веков придётся штудировать под заклинанием, и самым тщательным образом. Похоже, мой длинный язык в понедельник оказал мне медвежью услугу.
Едва я опустилась за свою парту, Звонок тут же уселся напротив и с ужимками, над которыми и я бы посмеялась, если бы дело не касалось меня, начал допытываться, до какой страницы Камасутры можно добраться за три дня. А проходила ли я вот такую позу? А такую? Я отмалчивалась минуты три. Потом не выдержала:
— Звонок, заткнись!
— А правду говорят, что ты своего дружка с собой притащила, чтобы на переменах время зря не терять? И где он тебя ждёт? В туалете?
Народ вокруг уже бурлил, кто-то хихикал. Девчонки попытались вступиться, но Звонок и в их адрес отпустил пару подобных комментариев. Явно в ударе сегодня. Сальные шуточки сыпались со всех сторон. Меня уже трясло, щёки горели.
— Считай, что ты нарвался, — процедила сквозь зубы.
— Правда? Как интересно. И где же твой защитничек? Говорят, ты уже обещала предъявить его на этой перемене. Не вижу. — Пашка, приставив ладонь ко лбу, тревожно огляделся.
— Я тебя предупредила по-хорошему. Когда ты его увидишь на следующей перемене, не обрадуешься. Это касается всех.
— Пашка, опять ты к ней пристал. Язык, как поганое помело. — Вернулся Лёшка, которого не было всю перемену.
Слава Богу, наконец, началась пара. Я далеко не сразу въехала, о чём нам рассказывают. Но к середине всё же взялась за конспект. Так хоть отвлечься можно. Приближался перерыв, я поглядывала на часы каждую минуту и отчаянно молилась, хоть бы Дэн сразу пришёл. Ещё несколько минут в обществе Паши Звонникова я не вынесу. И не сбежишь. Когда Звонок входит в раж, может ходить за человеком по коридорам и донимать его, куда бы тот ни пошёл.
Преподаватель, подхватив портфель, удалился. Народ потягивался, кто-то собрался в столовую.
— Эй, не расходиться. — Паша Звонников вышел к доске, злорадно поглядывая в мою сторону. — Сейчас на наши головы упадет кара небесная, как предрекала нам непутёвая подруга наша Мария Соколова. А пока мы её (кару) ожидаем, Машка поведает нам, каково в постели с длинноволосатыми мужиками.
— Маша ничего не поведает, зато я расскажу интересную историю — В дверях возникла фигура в тёмно-сером костюме. Король. Глаза недобро прищурены. Окинул взглядом затихших сразу студентов. — Значит, вы и есть историки второго курса, с которыми имеет несчастье общаться моя сестра. Похоже, дело серьёзнее, чем я ожидал. Маша, иди сюда. Остальные остаются на своих местах! — В голосе короля звучал металл и неприкрытая угроза. Я неуверенно подошла к нему. — Вы, молодой человек, тоже присядьте, с вами я буду беседовать отдельно, — многообещающе кинул он Звонникову. Пашка дёрнулся ответить, но буквально захлебнулся воздухом.
С задних парт раздались голоса:
— Вот с ним и разбирайся, а мы пошли.
— Перемена короткая. Не собираемся мы тут сидеть.
— Молчать! Я никому не давал слова! Маша, — обратился король ко мне и зачем-то внимательно осмотрел потолок в центре аудитории. — Забирай тех, к кому у тебя нет претензий, и выходите в коридор. С остальными я поговорю.
Группа смотрела на меня изумлёнными и немного испуганными глазами.
— Ни хрена себе! — раздался чей-то голос в тишине.
Я назвала полтора десятка человек, двое из которых всё же остались. Таньку вернул Дэн, заявив, что ей как главной виновнице не помешает послушать то, что он скажет. А Лёшка остался сам, пояснив, что как староста не может бросить свою группу. Вдруг тут сейчас произойдёт массовый геноцид историков.
— Благородно с вашей стороны, — усмехнулся Дэн. — Что ж, оставайтесь. А вы идите, — кивнул он мне и ободряюще кивнул.
Едва мы вышли в коридор, дверь за нами со стуком захлопнулась, и щёлкнул замок. Вышедшие вместе со мной настороженно и с любопытством посматривали на меня, ожидая объяснений.
— Маша, это он и есть? — не выдержала Люда.
— Да, — мрачно отозвалась я.
Боюсь представить, что он там делать собрался. Явно не разговоры разговаривать.
— Серьёзный человек. От одного взгляда мурашки по коже.
— Да-а, Соколова, и где ты такого мужика взяла?
— А я думала, врут девчонки, оказалось, не совсем.
— Молчи, дурочка, присоединиться захотела? — тихонько переговаривались одногруппники.
Кто-то из парней предложил пойти перекурить, но большинство осталось, посмотреть на результат воспитательного процесса.
К нам подходил народ из других групп, интересовался, чего это мы тут толчёмся, вроде для экзаменов рано. Ребята немного нервно шутили на тему полиции нравов. Кто-то пытался толкнуться в дверь, но безрезультатно. Внутри стояла полная тишина.
— Они там изнутри закрылись, что ли? Что происходит-то?
Глядя на моё нахмуренное лицо, девчонки и парни сплавляли особо ретивых. Перемена показалась мне бесконечной. Никто не выходил. И никто из вышедших со мной так и не ушёл от двери. Любопытство на лицах сменилось откровенной тревогой.
— Второй курс! Чего это вы тут стоите? — от звонкого голоса Светланы Николаевны, которая вела следующую пару, все вздрогнули. Ожидание к тому моменту достигло наивысшей точки. Все растерянно посмотрели на меня. Тут дверь без шума распахнулась, а за ней оказался Пашка Звонников, которого вёл Дэн, ухватив за шею сзади.
— Я болела.
— Ну да? — недоверчиво воскликнула Танька.
— Посмотри на меня. Что, не видно?
— Есть немного. Так может, ты того.
— Чего — того? — Я внимательно смотрела ей в глаза.
— Да влюблённые первое время вообще из постели не вылезают, ни днём, ни ночью, — откликнулась Юлька. — Будет тут утомленный вид.
— Мы не влюблённые, Юля. И я кому-то уже говорила, что у нас ничего нет. Так что больше не хочу слушать от вас грязные намёки. Танька, ты меня поняла?
— Маш, да я ничего. Ты обиделась?
— Что ты. Мне очень нравится, когда весь истфак на ушах стоит, перемывая мои кости. Тебе бы тоже такое понравилось, верно?
Танька не успела ответить, потому что вошли наши курильщицы.
— Что, Маш, твой бойфренд приехал тебя пасти? Весь из себя такой. Богатый мальчик? Ты теперь крутая, с утра — уже на такси.
— Машка? На такси? Что вы брешете?! — изумились Танька с Юлькой.
— А чего нам врать? Пусть сама скажет. — Девчонки уставились на меня. Вновь прибывающие на ходу ловили последние новости.
— Да, на такси! И что? Я болела, мне мёрзнуть нельзя.
— А кто это с тобой приехал, дядя доктор?
— Кто со мной приехал, вас никаким боком не касается. Ему на кафедру надо.
Вокруг поднялся гвалт. Ну как им всем рты заткнуть? Я привстала:
— Группа! Баста! Вы меня достали! Если не угомонитесь к третьей паре, пеняйте на себя! Я не шучу.
В ответ раздались смешки, кто-то присвистнул. И это ещё не все подошли. Главного заводилы Звонникова нет.
— Что за шум, а драки нет. — Лёшка пришел.
— Да вот, Машка угрожает нас всех урыть после семинара.
— По поводу?
— Три дня прогуливала, сегодня на такси прикатила и дружка с собой притащила, а всё ещё отпирается. Вон, девчонки видели.
Лёшка хмыкнул:
— Маш, правда? А где он?
— И ты туда же? Что, вообще нормальных людей нет?
— Маш, да что ты с ними разговариваешь, с дураками. Успокойся. — Ко мне подошла Люда, как всегда спокойная и рассудительная. — Не обращай на них внимания. Девчонкам завидно — их-то никто на такси не катает.
— Я и не собираюсь с ними разговаривать. А уж оправдываться — тем более. Думайте, что хотите, только меня не трогайте. Не знаю как у вас, а у меня сейчас семинар. — Я демонстративно уткнулась в книгу, больше не слушая, что говорят вокруг. Мне бы про Наташку надо спросить, но как теперь это сделать? Это же всё по новой выслушивать придётся. Народ погалдел и разбрёлся по своим местам, а Танька села рядом:
— А Данил правда приехал?
— Да, по делам.
— По каким делам?
— По своим. На кафедру истории России.
— Он что, историк?! — Танькины глаза округлились.
— Можно и так сказать. Попросил меня помочь в исследовании.
— Интересно. А ты, правда, болела?
— Да.
— А чего не позвонила? Мы бы хоть приехали. Помогли чем.
— Таня. Дэн обо всём позаботился не хуже вас.
— Да брось. Мужики с больными возиться не любят.
— Значит, он — исключение.
— А говоришь, ничего у вас нет.
— Таня! — прорычала я. — У нас ничего нет! Нет! Нет! И ещё раз нет!
Мимо проплыла Наташа-фотомодель. Кинула на меня ехидный взгляд.
— Тогда ничего не понимаю. Возиться с больной девчонкой мужик может только от большой любви.
— Ты ошибаешься. Я ведь говорила, он считает меня сестрой.
— Да плевать им на сестёр!
Ещё немножко, и я краснеть начну.
— Слушай, отстань уже. Иди к семинару готовься.
— Толку-то. Перед смертью не надышишься. Сейчас ты как? Помню, как ты в прошлом году с температурой на пары ходила, ненормальная.
— Сейчас хорошо.
— А то так выглядишь… ну, видно, что болела. Похудела, хотя куда тебе худеть-то.
— О! Соколова пришла.
Блин, Паша явился.
— Здравствуй, Маша, — преувеличенно вежливо обратился он ко мне.
— И тебе не хворать, — мрачно отозвалась я, предчувствуя, что будет дальше.
— Чем же это ты была так занята с понедельника? Наверное…
Но Звонников не успел досказать свою «умную» мысль, потому что зашёл декан и с ходу парой фраз настроил всех на серьёзный лад. Народ быстро разбежался по своим местам, и начался семинар.
К концу первой пары большая часть группы уже выдохлась. Ручеёк знаний начал истощаться. Диалог с профессором поддерживали самые стойкие, среди которых уверенно держалась и я. А впереди была ещё целая пара, на которую остался один вопрос и выводы по теме. Общим голосованием было решено не прерываться, а лучше пораньше закончить. Продолжили. За три часа семинара я по достоинству оценила, что такое абсолютная память! Это вам, ребята, не хухры-мухры! Если я с этим заклинанием и дальше буду готовиться к экзаменам, о сессии можно вообще не беспокоиться. Нужные сведения послушно всплывали в моей голове по первому требованию. При этом я помнила не только то, что читала, но и что думала в тот момент, на чём акцентировала своё внимание. На меня смотрели изумлёнными глазами все — и студенты, и декан. Я одинаково свободно рассуждала о раздроблении Японии в «эпоху воюющих провинций» и кодексе чести «бусидо» японских самураев.
По окончании семинара состоялась традиционная «раздача слонов». Автомат получили три человека, но я в их число не вошла. Моему разочарованию не было границ. Декан снял очки, потёр переносицу и устремил свой взор на меня:
— По поводу вас, Соколова. Я не могу поставить вам зачёт автоматом, потому что вы из заочной группы, а здесь присутствуете вроде как вольнослушателем…
По аудитории пронёсся возмущённо-злорадный ропот.
— Но, скажу честно, вы меня удивили. Это ваша любимая тема?
— Просто я хорошо подготовилась.
В ответ декан крякнул. Побарабанил ладонью по столу:
— Вы ещё не думали, на какую кафедру пойти на диплом?
— Э-э, нет.
— Контрольную по моему предмету сдали, так?
— Да.
Чего он резину тянет?
— Тогда разрешите вас на разговор, ненадолго. Все остальные могут быть свободны.
Я вздохнула и подошла к преподавательскому столу.
— Пойдёмте в деканат, там тише. Можно спокойно поговорить, — пригласил он меня.
Я шла вслед за деканом и тревожно вглядывалась в коридоры. Где-то здесь ходит Дэн. Он должен подойти на этой перемене. До неё ещё минут десять, конечно, но вдруг. И что он, интересно, делал тут две пары — три часа всё-таки.
Кабинет декана оказался довольно скромным. Раньше мне тут бывать не доводилось, только в приёмной. Секретарша глянула на меня из-за компьютера и хмыкнула.
— Садитесь. — Профессор устроился за своим столом, повертел в руках авторучку с золотым пером — свою гордость, о которой среди студентов ходили легенды. — Вы меня сегодня порадовали. Подобных семинаров у меня не случалось уже лет десять. Да что там десять — лет пятнадцать точно! А уж девушки военную историю вообще недолюбливают. В понедельник мне показалось, что вы как заочница решили не участвовать в семинаре. Не хотите развить эту тему на диплом? — неожиданно закончил он свою речь.
Я изумлённо уставилась на декана:
— Игорь Васильевич, я как-то… даже не знаю.
— А вы подумайте. У вас явный талант. С прошлого года запомнил. Как мы с вами тогда поспорили на экзамене?! Ох, вы отстаивали свою точку зрения! — улыбнулся профессор.
Я лихорадочно обдумывала предложение. Это шикарный шанс. Декан кого попало в дипломники не берёт. Защищаться у него — да это круто! Потом и с аспирантурой проблем не будет. Но тема…
— Вот только вы заочница, а у меня к заочникам предубеждение. Но я подумаю, что можно сделать. Есть подозрение, что кое-кто из вашей группы отсеется после сессии. У меня ведь давно лежит ваше заявление о переводе на дневное отделение. Сдадите сессию хорошо, подумаем об этом.
Я замерла. Перевестись на дневное — да это моя мечта! Как я ревела в прошлом году, когда не прошла по баллам. Пришлось сдавать на заочку. Платить за учёбу у родителей денег не было. У отца последние годы проблемы на работе. — А с зачётом… вы уж походите во время сессии на мои лекции. Потом приготовите один вопросик, на свой выбор. И на тему контрольной побеседуем. Как вам такое предложение? Не откажите мне в удовольствии пообщаться с умным человеком. Сейчас такие студенты редкость.
— Игорь Васильевич. Тут Владимир Андреевич с каким-то молодым человеком. Поговорить хотят, — заглянула секретарша.
— Ну, пусть заходит. Чего ему надо? Утром же виделись. Так вы подумайте, Соколова. И сдавайте сессию, желательно, на «отлично».
В дверях я столкнулась со щупленьким профессором Кротовым, которого раньше видела только мельком. С порога он начал что-то говорить о спецкурсах и научных статьях, но я его не слышала, потому за ним шёл Дэн. Сердце замерло. Мы приостановились и перекинулись парой фраз. Он поинтересовался, не утихли ли разговоры. Получив отрицательный ответ, сказал, что не успевает зайти ко мне сейчас, но в следующий перерыв обещал быть непременно.
— Держись, — сказал он мне на прощанье и обернулся к двум профессорам. И зачем он пришёл к декану, интересно?
Я сбегала в свою аудиторию за контрольной, и пулей вылетела в коридор, потому что Паша тут же начал спрашивать меня о лунных ночках.
На кафедре международных отношений я разыскала Дмитрия Алексеевича и с извинениями попыталась отдать ему контрольную, которую он не взял, а ехидно поинтересовался:
— Что-то вы припозднились, чем всю неделю заняты были?
— Я болела.
— Да ну? Наверное, и экзамен будете сдавать не в состоянии.
— Дмитрий Алексеевич, ну я же до сессии успела. Извините меня, я тогда ляпнула глупость, потому что голова раскалывалась, а к вечеру вообще с температурой слегла.
Преподаватели с интересом прислушивались к нашему диалогу:
— Дмитрий Алексеевич, ну смилуйся над девушкой. Может, правда, болел человек, — вступился за меня кто-то.
— Болела она, как же, — отозвался тот. — Ладно, давайте свою контрольную. Посмотрю, что вы там написали, в бреду. Ой, да ещё от руки. — Преподаватель, недовольно сморщившись, изволил, наконец, принять мою работу.
Я облегчённо выдохнула: «Спасибо», — и хотела выйти, но меня догнал его голос:
— Про третий вопрос я не забыл. И вы, будьте добры, не забыть. Готовьтесь, — и мерзко так усмехнулся.
В аудиторию я возвращалась вся в мрачных думах. Историю средних веков придётся штудировать под заклинанием, и самым тщательным образом. Похоже, мой длинный язык в понедельник оказал мне медвежью услугу.
Едва я опустилась за свою парту, Звонок тут же уселся напротив и с ужимками, над которыми и я бы посмеялась, если бы дело не касалось меня, начал допытываться, до какой страницы Камасутры можно добраться за три дня. А проходила ли я вот такую позу? А такую? Я отмалчивалась минуты три. Потом не выдержала:
— Звонок, заткнись!
— А правду говорят, что ты своего дружка с собой притащила, чтобы на переменах время зря не терять? И где он тебя ждёт? В туалете?
Народ вокруг уже бурлил, кто-то хихикал. Девчонки попытались вступиться, но Звонок и в их адрес отпустил пару подобных комментариев. Явно в ударе сегодня. Сальные шуточки сыпались со всех сторон. Меня уже трясло, щёки горели.
— Считай, что ты нарвался, — процедила сквозь зубы.
— Правда? Как интересно. И где же твой защитничек? Говорят, ты уже обещала предъявить его на этой перемене. Не вижу. — Пашка, приставив ладонь ко лбу, тревожно огляделся.
— Я тебя предупредила по-хорошему. Когда ты его увидишь на следующей перемене, не обрадуешься. Это касается всех.
— Пашка, опять ты к ней пристал. Язык, как поганое помело. — Вернулся Лёшка, которого не было всю перемену.
Слава Богу, наконец, началась пара. Я далеко не сразу въехала, о чём нам рассказывают. Но к середине всё же взялась за конспект. Так хоть отвлечься можно. Приближался перерыв, я поглядывала на часы каждую минуту и отчаянно молилась, хоть бы Дэн сразу пришёл. Ещё несколько минут в обществе Паши Звонникова я не вынесу. И не сбежишь. Когда Звонок входит в раж, может ходить за человеком по коридорам и донимать его, куда бы тот ни пошёл.
Преподаватель, подхватив портфель, удалился. Народ потягивался, кто-то собрался в столовую.
— Эй, не расходиться. — Паша Звонников вышел к доске, злорадно поглядывая в мою сторону. — Сейчас на наши головы упадет кара небесная, как предрекала нам непутёвая подруга наша Мария Соколова. А пока мы её (кару) ожидаем, Машка поведает нам, каково в постели с длинноволосатыми мужиками.
— Маша ничего не поведает, зато я расскажу интересную историю — В дверях возникла фигура в тёмно-сером костюме. Король. Глаза недобро прищурены. Окинул взглядом затихших сразу студентов. — Значит, вы и есть историки второго курса, с которыми имеет несчастье общаться моя сестра. Похоже, дело серьёзнее, чем я ожидал. Маша, иди сюда. Остальные остаются на своих местах! — В голосе короля звучал металл и неприкрытая угроза. Я неуверенно подошла к нему. — Вы, молодой человек, тоже присядьте, с вами я буду беседовать отдельно, — многообещающе кинул он Звонникову. Пашка дёрнулся ответить, но буквально захлебнулся воздухом.
С задних парт раздались голоса:
— Вот с ним и разбирайся, а мы пошли.
— Перемена короткая. Не собираемся мы тут сидеть.
— Молчать! Я никому не давал слова! Маша, — обратился король ко мне и зачем-то внимательно осмотрел потолок в центре аудитории. — Забирай тех, к кому у тебя нет претензий, и выходите в коридор. С остальными я поговорю.
Группа смотрела на меня изумлёнными и немного испуганными глазами.
— Ни хрена себе! — раздался чей-то голос в тишине.
Я назвала полтора десятка человек, двое из которых всё же остались. Таньку вернул Дэн, заявив, что ей как главной виновнице не помешает послушать то, что он скажет. А Лёшка остался сам, пояснив, что как староста не может бросить свою группу. Вдруг тут сейчас произойдёт массовый геноцид историков.
— Благородно с вашей стороны, — усмехнулся Дэн. — Что ж, оставайтесь. А вы идите, — кивнул он мне и ободряюще кивнул.
Едва мы вышли в коридор, дверь за нами со стуком захлопнулась, и щёлкнул замок. Вышедшие вместе со мной настороженно и с любопытством посматривали на меня, ожидая объяснений.
— Маша, это он и есть? — не выдержала Люда.
— Да, — мрачно отозвалась я.
Боюсь представить, что он там делать собрался. Явно не разговоры разговаривать.
— Серьёзный человек. От одного взгляда мурашки по коже.
— Да-а, Соколова, и где ты такого мужика взяла?
— А я думала, врут девчонки, оказалось, не совсем.
— Молчи, дурочка, присоединиться захотела? — тихонько переговаривались одногруппники.
Кто-то из парней предложил пойти перекурить, но большинство осталось, посмотреть на результат воспитательного процесса.
К нам подходил народ из других групп, интересовался, чего это мы тут толчёмся, вроде для экзаменов рано. Ребята немного нервно шутили на тему полиции нравов. Кто-то пытался толкнуться в дверь, но безрезультатно. Внутри стояла полная тишина.
— Они там изнутри закрылись, что ли? Что происходит-то?
Глядя на моё нахмуренное лицо, девчонки и парни сплавляли особо ретивых. Перемена показалась мне бесконечной. Никто не выходил. И никто из вышедших со мной так и не ушёл от двери. Любопытство на лицах сменилось откровенной тревогой.
— Второй курс! Чего это вы тут стоите? — от звонкого голоса Светланы Николаевны, которая вела следующую пару, все вздрогнули. Ожидание к тому моменту достигло наивысшей точки. Все растерянно посмотрели на меня. Тут дверь без шума распахнулась, а за ней оказался Пашка Звонников, которого вёл Дэн, ухватив за шею сзади.
