Кастор сделал то же самое. Сейчас, находясь чуть в стороне, я чувствовала себя странно, словно это потрясающее соитие, что случилось между нами было правильным и необходимым, но в то же время, я не ощущала, что готова полностью простить Кастора. Да, моё тело давно желало его и получило то, что хотело, но душа ещё не была готова.
- Я люблю тебя, - просто и без предисловий сказала я ему, на что глаза Феникса стали ещё теплее, - и не жалею о том, что произошло…
- Но? – тут же догадался он.
- Но мне нужно время чтобы простить тебя за то, сколько боли ты мне причинил.
Я не могла не заметить глубокую печаль на его лице и мне даже захотелось снова прижаться к его груди, но я сдержалась, потому что это было бы не совсем честно.
- Я хочу, чтобы между нами не стояли обиды. Хочу принадлежать тебе не только телом, но и душой, сердцем! А пока в моей груди пульсирует боль – это невозможно.
- Я понимаю, и буду ждать, сколько потребуется, - сказал он отвернулся, пряча от меня своё лицо. – Пойдём обратно, мне нужно поговорить с Гастином.
- Что такое омин? – спросила я по дороге обратно в лагерь, и Феникс замер. – Таш назвал тебя так, когда увидел огненную птицу, что вырвалась из горящего дома в Лютерте.
- В юности, - начал Кастор, бросив взгляд на виднеющийся неподалёку костёр и присаживаясь на небольшой валун, - мне открылись некоторые неизвестные до того момента вещи. Я понял, что знаю о чём-то или о ком-то больше чем другие…Не знаю, как объяснить. В то время я был ужасно растерян. Истина просто являлась мне, без предупреждения и объяснений. Я видел несправедливость, видел лжецов, видел кровь на руках убийц.
- Это как то, когда ты принёс мне лук? Ни кинжал, ни меч или что подобное, а именно лук? – спросила я и прижалась спиной к ближайшему стволу дерева.
- Лук — это приятное дополнение, - грустно усмехнулся он. – Довольно долго я привыкал доверять знаниям, которые брались из ниоткуда. Порою видел человека и мог сказать, что он задумал недоброе или, наоборот. Однажды мы с отцом шли через площадь и столкнулись с неприятной сценой. Гвардейцы били парнишку за воровство, но он просто покрывал пьющего отца, который с лёгкостью подставил под удар подростка. В тот миг я рассвирепел как никогда и вмешался, поведав правду солдатам. Моя семья прежде имела определённый авторитет при дворе. Отец был одним из советников короля, к нам прислушались.
- Тогда ты понял кто ты?
- Нет, - снова эта грустная ухмылка на прекрасном лице, - вовсе нет. Мой отец довольно серьёзно отнёсся к тому, что произошло и попросил совета у королевского мага. Балнор несколько лет изучал меня и только после одного довольно значимого происшествия, наконец, понял, что я из себя представляю.
- Что за случай? – не скрывая искреннего любопытства, спросила я.
- Мне было шестнадцать, когда в королевской конюшне случился пожар, - опустив глаза, рассказывал Кастор. – Я тогда был у Балнора на тайном уроке, как он это называл. Они с моим отцом сговорились, что будут помалкивать о странностях сына советника. Я до сих пор помню, как метались лошади, их напуганное ржание и удары крупом в стены. В тот момент я совсем не думал, просто знал, что нужно делать. Ворвался в конюшню и вывел почти всех. Когда остались последняя лошадь с жеребёнком, мне пришлось повозиться. Ушло довольно много времени, их выпустил, сам не успел.
Моё сердце дрогнуло, я невольно схватилась за разорванную рубашку, которую пришлось надеть, поскольку вернуться в лагерь совсем без неё я не могла. Рассказ Кастора напомнил мне об ожогах на его теле, которые я заметила в ту ночь, что провела в дворцовых покоях.
- Постой, - вскочила я с валуна и начала снова стягивать рубашку с Феникса. Мужчина крайне удивился, но мешать мне не стал. Я зашла ему за спину и приподняв ткань почти до самой шеи, коснулась руками кожи. Феникс вздрогнул и напрягся. Спина мужчины была гладкой, без единого намёка на виденные мною ожоги. – Где шрамы?
- Исчезли, - пожал плечами Кастор. – Кожа стала такой после того, как я вернулся в своё тело в Лютерте.
Я продолжала неосознанно гладить его спину ладонями, поражаясь тому, что не заметила этих изменений чуть раньше. Вспомнив о том, чем была занята, вспыхнула, ощутив новую волну возбуждения. Тут же убрала руки и опустила рубашку Феникса, чтобы не терять голову от великолепного вида его обнаженной спины. Каждый, даже самый маленький кусочек его тела был прекрасен и горячо мною любим, но на некоторое время лучше забыть об этом.
- Это перевоплощение было первым? – робко спросила я, не зная, захочет ли Кастор обсуждать со мной эту тему.
- Полным – да, - ответил он, проводя рукой по волосам. – Когда меня завалило, обвалившейся крышей конюшни, я горел. Горел заживо. Даже сейчас слышу собственный крик по ночам. Чувствую запах и невыносимую, убийственную боль, от воспоминаний о которой и сейчас бросает в пот. Меня вытащили, когда почти всё моё тело обгорело полностью. Я едва дышал и молил о смерти. Даже слёзы приносили боль.
Я не дышала и молча плакала, пока слушала этот чудовищный рассказ. Даже представить себе не могу через что Кастору пришлось пройти в шестнадцать лет. Не думая ни секунды, взяла мужчину за руку и сжала его пальцы, разделяя его боль, причинённую воспоминаниями.
- Меня забрал Балнор. Маг привязался ко мне, а я к нему. В первую же ночь, я почувствовал, как Феникс рвётся из меня. В агонии я видел огненные крылья, в собственных глазах стояло пламя. Тогда я думал, что это видения, вызванные пережитым, но оказалось, что Балнор тоже видел крылья и в тот миг всё понял, - мужчина вздохнул и поднял на меня свои изумительные глаза, наполненные любовью, сердце зашлось от восторга и я снова сжала его пальцы. – После первого появления Феникса, мне стало легче, ожоги сменили свой устрашающий вид. Несколько месяцев я провел в покоях мага. Король узнал о случившемся и приходил ко мне почти каждый день. Его величество был благодарен за спасение его любимой лошади, а её жеребёнка подарил мне. Мы много говорили и в один из дней Балнор рассказал королю о своих подозрениях. С тех самых пор я оказался на службе Фендрика Лютого.
- Тогда ты получил это прозвище? – спросила я тихо.
- Да, - на лице Кастора появилась слабая полуулыбка. – Когда я вышел из покоев мага, люди не поверили глазам. Кто-то вспомнил старые сказки о птице, возрождающейся из пепла, так и пошло. Через какое-то время меня почти перестали называть по имени.
- Удивительно, - пробормотала я, не в силах постичь таинство магии.
- Балнор был ужасно воодушевлён, но и напуган. По его словам, омины редкость и я избран для какой-то особенной миссии. Эти птицы несут справедливость, мудрость, правосудие, а я не чувствую себя ни мудрым, ни справедливым. Я лишь человек, который совершает ошибки, испытывает страх и борется с теми же низменными желаниями, что и другие люди.
Кастор мягко отстранился, а потом встал. Его лицо скривилось, будто он был крайне недоволен собой. Внутри него происходила какая-то борьба, волнующая и пугающая моего любимого мужчину.
- Когда я впервые увидел тебя, едва удержал огненные крылья, - наконец, сказал он. – Моё сердце обрушилось в пропасть и до сих пор оттуда не вернулось. Стоило тебе посмотреть в мои глаза, и я больше не стал прежним. Никогда прежде я не хотел быть рядом с кем-то так отчаянно. Не буду лгать, я знал кто ты. Знал, что искал именно тебя, когда пришёл в Форалл. Я сам отправил тебя сюда, после того, как Тавос казнил твоих родителей, отказавшихся присягнуть ему на верность.
- Ты знал меня тогда? – превозмогая боль, спросила я.
- Нет, лично нет. Я знал о твоём существовании, ведь ты жила во дворце, но никогда не видел. В ту ночь мне нужно было что-то решать и как можно скорее, поэтому я велел Нарколу собрать тебя в дорогу и тихо вывезти из дворца. Он вынес вас обоих и усадил в обоз, отправляющийся в Форалл.
- Я совсем этого не помню, - копошась в собственной памяти и воскрешая в голове ту ночь, сказала я. – Наркол вынес нас?
- Он сказал, что ты дрожала от страха и слёз. Была растеряна, много плакала и прижимала братишку к груди. Уже тогда мой друг был тобою восхищён и уверял меня, что ты выдержишь все невзгоды и станешь очень сильной.
- Почему он так решил? – глядя в глаза Кастору, взволнованно спросила я. А ведь Наркол ни разу и вида не подал, что знал меня прежде.
- После того, как проводил тебя в дорогу, он пришёл ко мне и сказал, что никогда не забудет твои глаза, когда ты бросила на него последний взгляд и прошептала спасибо! – улыбнулся Кастор.
- Ты заставил меня забыть об этом? – сердито спросила.
- Нет, - поднял он руки, будто сдаваясь. – Я тут ни при чём. Скорее всего та ночь стала для тебя тем воспоминанием, которое ты подсознательно подавляла, чтобы избежать боли.
- Ты поэтому назначил Наркола приглядывать за мной?
- Он сам попросил, хотел убедиться, что не ошибся в тебе. Если честно, - замялся Кастор, - он, да и мы все, очень гордимся тобой. В ту ночь все из моей, тогда ещё нескладной команды, знали о том, что произошло. Все мы думали, как поступить с Тоем, куда спрятать. Тавос ссылал всех подряд, упиваясь властью, Форалл был самым далёким пристанищем. К тому же новоиспечённый король относился к полуострову с брезгливостью и сам вряд ли когда-нибудь оказался бы там.
- Значит, это вам я обязана за прекрасные восемь лет не жизни, а существования, - пробормотала недовольно.
- Прости, но другого выхода не было. Ну, или мы не смогли его придумать. Пойми, девять лет назад, я был совсем молодым и не опытным, но его величество настоял на том, чтобы я собрал собственную команду. Я выбрал Дерса и Локха, потому что они приняли меня в свои ряды и помогали осваивать военное дело. Можно сказать, что это они меня всему научили. Наркол довольно быстро стал мне другом, близким другом. Гастин, хоть и младше, но сама видела, какими данными обладает. Он сам просился в отряд. А Куфт…ну что сказать… Он был сыном оружейника и бегал за нами повсюду, вырос на наших глазах и в команду попал уже гораздо позже, - Феникс снова посмотрел мне в глаза, сердце дрогнуло. – Мы похоронили твоих родителей, поскольку не могли оставить их так…Каждый из нас знал твоего отца, любил отведать, приготовленные им блюда и сладости. Он был хорошим человеком – честным и порядочным. Маму твою я не знал лично, но мы с ребятами уважали их обоих, поэтому решили найти им хорошее место и предать земле, как положено.
В горле застрял ком, и я никак не могла сглотнуть его, даваясь слезами.
- Ты покажешь мне?
- Обязательно, как только у нас появится возможность.
Больше я не могла говорить, просто благодарно кивнула и побрела в лагерь, слушая тихие шаги Кастора за спиной. Всё что я услышала, растревожило былые раны, расстроило и растрогало меня. За последние пару часов моё сердце подвергалось множеству испытания, я будто заново узнавала себя.
Мне вдруг подумалось, что за то время, что мы с Фениксом отсутствовали, я снова повзрослела и дело было не только в том, что я стала настоящей женщиной, принадлежащей мужчине теперь и телом. Правда о собственной жизни, о жизни Кастора и смертях, что сопровождали нас, делала меня сильнее.
Выйдя к костру я совсем другими глазами посмотрела на Гастина. Он знал обо мне больше, чем я сама. Он принимал участие в решении моей судьбы, был тем, кто посвящен в мою историю и так же как и Кастор заботился о моём будущем и будущем моего брата. Точнее наследника. Молодой мужчина как –то странно на меня посмотрел, а потом перевёл глаза на Феникса, который едва заметно кивнул другу. Глаза Гастина на миг удивлённо расширились, а потом он их опустил. Ясно, гвардеец тоже не гордится тайнами, которыми меня окружили.
Я посмотрела на Таша и запоздало подумала о том, как скрыть то, что произошло между мной и Кастором. Как назло, мысли хлынули в голову сплошным потоком, сопровождаемые яркими картинками. На лице заэронца появилась ярость, он вскочил на ноги. Друг зажмурился, качнул головой, а потом обхватил её руками.
- Хватит! – зло крикнул он. – Прекрати!
- Прости, - взмолилась я, понимая, что ему противно всё это видеть.
Я тоже зажмурилась, пытаясь прервать вспышки воспоминаний о ласках Феникса и моих собственных стонах.
- Чёрт, Кассия! – распахнул глаза Таш. – Как ты могла? Как ты?..
Я прикрыла лицо руками и пристыженно отступила, утопая в позоре и сожалении. Этот промах мой друг никогда не забудет.
- Ты…ты просто!..
Не знаю, как хотел обозвать меня Таш, но Кастор не дал ему такой возможности. Он схватил заэронца за грудки и резко тряхнул:
- Не смей! Засунь всё, что ты хотел сказать поглубже в глотку!
Эта ярость напугала меня, и я попыталась оттащить Феникса, но он был чертовски зол и готов разорвать Таша на части. Гастин и бровью не повёл.
- То, что Кассия не может закрыть свои мысли, совершенно не означает, что у тебя есть право копаться в её голове! Знай границы дозволенного, Таш, иначе пожалеешь! Тебя не касается то, что происходит между нами и не вздумай больше осуждать Кассию за чувства ко мне! Ты умеешь закрываться от её мыслей, просто не хочешь этого делать, а мне это не нравится. Я не хочу, чтобы ты видел её в воспоминаниях об этой ночи, ясно тебе?
Услышав эти слова, мне впервые пришла в голову мысль, что вместе с мыслями Таш мог увидеть в моей голове и само действие. Видеть, что между нами произошло, видеть меня обнаженной и наслаждающейся близостью с любимым мужчиной. Таш снова скривился, вероятно услышав о наслаждении.
- Кассия мой друг! – выдавил он из себя. – И я всегда буду её защищать, в том числе и от той боли, что ты ей причиняешь. Я уже дал тебе посмотреть, что было, когда она привыкала к Лунному городу и его жителям. Ты видел, как Кассия страдала, как мучилась. Уверен, что она пожалеет о том, что сделала сегодня. Ты сделаешь для этого всё, сам будешь тому причиной!
- Я тебя предупредил, Таш! – сквозь зубы процедил Кастор. – Не забывайся! Я люблю Кассию и всё что происходит между нами, когда мы наедине, происходит МЕЖДУ НАМИ! Ты – лишний! Ещё раз я увижу, что ты лезешь в её голову без позволения, вышибу из тебя дух! А теперь пораскинь мозгами о том, что сделал и найди в себе силы попросить прощения!
Мне было ужасно неловко, что я не смогла удержать мысли в узде, но Феникс в чём-то прав. Я сотни раз говорила другу, чтобы он не вторгался в мою голову без разрешения и прощала его, поскольку ещё ни разу мне не приходилось стыдиться настолько. Я любила мужчину впервые и это было волшебно, но то что сделал Таш вынудило меня устыдиться произошедшего, только потому, что он стал свидетелем. А ведь стыдно должно быть не мне. Я вздрогнула, подумав о том, что Таш будто поприсутствовал там, у ручья. Эти мысли мой друг тоже услышал.
- Прости, - сказал он и Кастор его отпустил.
Было очень неприятно от того, что два самых близких мне человека не то что не ладят, а откровенно враждуют. Таш злился на Феникса за боль, причинённую мне, а Феникс на Таша за вторжение в мою личную жизнь. Продолжая клокотать от гнева, Кастор мотнул головой, призывая усмехающегося Гастина.
- Я люблю тебя, - просто и без предисловий сказала я ему, на что глаза Феникса стали ещё теплее, - и не жалею о том, что произошло…
- Но? – тут же догадался он.
- Но мне нужно время чтобы простить тебя за то, сколько боли ты мне причинил.
Я не могла не заметить глубокую печаль на его лице и мне даже захотелось снова прижаться к его груди, но я сдержалась, потому что это было бы не совсем честно.
- Я хочу, чтобы между нами не стояли обиды. Хочу принадлежать тебе не только телом, но и душой, сердцем! А пока в моей груди пульсирует боль – это невозможно.
- Я понимаю, и буду ждать, сколько потребуется, - сказал он отвернулся, пряча от меня своё лицо. – Пойдём обратно, мне нужно поговорить с Гастином.
Глава вторая
- Что такое омин? – спросила я по дороге обратно в лагерь, и Феникс замер. – Таш назвал тебя так, когда увидел огненную птицу, что вырвалась из горящего дома в Лютерте.
- В юности, - начал Кастор, бросив взгляд на виднеющийся неподалёку костёр и присаживаясь на небольшой валун, - мне открылись некоторые неизвестные до того момента вещи. Я понял, что знаю о чём-то или о ком-то больше чем другие…Не знаю, как объяснить. В то время я был ужасно растерян. Истина просто являлась мне, без предупреждения и объяснений. Я видел несправедливость, видел лжецов, видел кровь на руках убийц.
- Это как то, когда ты принёс мне лук? Ни кинжал, ни меч или что подобное, а именно лук? – спросила я и прижалась спиной к ближайшему стволу дерева.
- Лук — это приятное дополнение, - грустно усмехнулся он. – Довольно долго я привыкал доверять знаниям, которые брались из ниоткуда. Порою видел человека и мог сказать, что он задумал недоброе или, наоборот. Однажды мы с отцом шли через площадь и столкнулись с неприятной сценой. Гвардейцы били парнишку за воровство, но он просто покрывал пьющего отца, который с лёгкостью подставил под удар подростка. В тот миг я рассвирепел как никогда и вмешался, поведав правду солдатам. Моя семья прежде имела определённый авторитет при дворе. Отец был одним из советников короля, к нам прислушались.
- Тогда ты понял кто ты?
- Нет, - снова эта грустная ухмылка на прекрасном лице, - вовсе нет. Мой отец довольно серьёзно отнёсся к тому, что произошло и попросил совета у королевского мага. Балнор несколько лет изучал меня и только после одного довольно значимого происшествия, наконец, понял, что я из себя представляю.
- Что за случай? – не скрывая искреннего любопытства, спросила я.
- Мне было шестнадцать, когда в королевской конюшне случился пожар, - опустив глаза, рассказывал Кастор. – Я тогда был у Балнора на тайном уроке, как он это называл. Они с моим отцом сговорились, что будут помалкивать о странностях сына советника. Я до сих пор помню, как метались лошади, их напуганное ржание и удары крупом в стены. В тот момент я совсем не думал, просто знал, что нужно делать. Ворвался в конюшню и вывел почти всех. Когда остались последняя лошадь с жеребёнком, мне пришлось повозиться. Ушло довольно много времени, их выпустил, сам не успел.
Моё сердце дрогнуло, я невольно схватилась за разорванную рубашку, которую пришлось надеть, поскольку вернуться в лагерь совсем без неё я не могла. Рассказ Кастора напомнил мне об ожогах на его теле, которые я заметила в ту ночь, что провела в дворцовых покоях.
- Постой, - вскочила я с валуна и начала снова стягивать рубашку с Феникса. Мужчина крайне удивился, но мешать мне не стал. Я зашла ему за спину и приподняв ткань почти до самой шеи, коснулась руками кожи. Феникс вздрогнул и напрягся. Спина мужчины была гладкой, без единого намёка на виденные мною ожоги. – Где шрамы?
- Исчезли, - пожал плечами Кастор. – Кожа стала такой после того, как я вернулся в своё тело в Лютерте.
Я продолжала неосознанно гладить его спину ладонями, поражаясь тому, что не заметила этих изменений чуть раньше. Вспомнив о том, чем была занята, вспыхнула, ощутив новую волну возбуждения. Тут же убрала руки и опустила рубашку Феникса, чтобы не терять голову от великолепного вида его обнаженной спины. Каждый, даже самый маленький кусочек его тела был прекрасен и горячо мною любим, но на некоторое время лучше забыть об этом.
- Это перевоплощение было первым? – робко спросила я, не зная, захочет ли Кастор обсуждать со мной эту тему.
- Полным – да, - ответил он, проводя рукой по волосам. – Когда меня завалило, обвалившейся крышей конюшни, я горел. Горел заживо. Даже сейчас слышу собственный крик по ночам. Чувствую запах и невыносимую, убийственную боль, от воспоминаний о которой и сейчас бросает в пот. Меня вытащили, когда почти всё моё тело обгорело полностью. Я едва дышал и молил о смерти. Даже слёзы приносили боль.
Я не дышала и молча плакала, пока слушала этот чудовищный рассказ. Даже представить себе не могу через что Кастору пришлось пройти в шестнадцать лет. Не думая ни секунды, взяла мужчину за руку и сжала его пальцы, разделяя его боль, причинённую воспоминаниями.
- Меня забрал Балнор. Маг привязался ко мне, а я к нему. В первую же ночь, я почувствовал, как Феникс рвётся из меня. В агонии я видел огненные крылья, в собственных глазах стояло пламя. Тогда я думал, что это видения, вызванные пережитым, но оказалось, что Балнор тоже видел крылья и в тот миг всё понял, - мужчина вздохнул и поднял на меня свои изумительные глаза, наполненные любовью, сердце зашлось от восторга и я снова сжала его пальцы. – После первого появления Феникса, мне стало легче, ожоги сменили свой устрашающий вид. Несколько месяцев я провел в покоях мага. Король узнал о случившемся и приходил ко мне почти каждый день. Его величество был благодарен за спасение его любимой лошади, а её жеребёнка подарил мне. Мы много говорили и в один из дней Балнор рассказал королю о своих подозрениях. С тех самых пор я оказался на службе Фендрика Лютого.
- Тогда ты получил это прозвище? – спросила я тихо.
- Да, - на лице Кастора появилась слабая полуулыбка. – Когда я вышел из покоев мага, люди не поверили глазам. Кто-то вспомнил старые сказки о птице, возрождающейся из пепла, так и пошло. Через какое-то время меня почти перестали называть по имени.
- Удивительно, - пробормотала я, не в силах постичь таинство магии.
- Балнор был ужасно воодушевлён, но и напуган. По его словам, омины редкость и я избран для какой-то особенной миссии. Эти птицы несут справедливость, мудрость, правосудие, а я не чувствую себя ни мудрым, ни справедливым. Я лишь человек, который совершает ошибки, испытывает страх и борется с теми же низменными желаниями, что и другие люди.
Кастор мягко отстранился, а потом встал. Его лицо скривилось, будто он был крайне недоволен собой. Внутри него происходила какая-то борьба, волнующая и пугающая моего любимого мужчину.
- Когда я впервые увидел тебя, едва удержал огненные крылья, - наконец, сказал он. – Моё сердце обрушилось в пропасть и до сих пор оттуда не вернулось. Стоило тебе посмотреть в мои глаза, и я больше не стал прежним. Никогда прежде я не хотел быть рядом с кем-то так отчаянно. Не буду лгать, я знал кто ты. Знал, что искал именно тебя, когда пришёл в Форалл. Я сам отправил тебя сюда, после того, как Тавос казнил твоих родителей, отказавшихся присягнуть ему на верность.
- Ты знал меня тогда? – превозмогая боль, спросила я.
- Нет, лично нет. Я знал о твоём существовании, ведь ты жила во дворце, но никогда не видел. В ту ночь мне нужно было что-то решать и как можно скорее, поэтому я велел Нарколу собрать тебя в дорогу и тихо вывезти из дворца. Он вынес вас обоих и усадил в обоз, отправляющийся в Форалл.
- Я совсем этого не помню, - копошась в собственной памяти и воскрешая в голове ту ночь, сказала я. – Наркол вынес нас?
- Он сказал, что ты дрожала от страха и слёз. Была растеряна, много плакала и прижимала братишку к груди. Уже тогда мой друг был тобою восхищён и уверял меня, что ты выдержишь все невзгоды и станешь очень сильной.
- Почему он так решил? – глядя в глаза Кастору, взволнованно спросила я. А ведь Наркол ни разу и вида не подал, что знал меня прежде.
- После того, как проводил тебя в дорогу, он пришёл ко мне и сказал, что никогда не забудет твои глаза, когда ты бросила на него последний взгляд и прошептала спасибо! – улыбнулся Кастор.
- Ты заставил меня забыть об этом? – сердито спросила.
- Нет, - поднял он руки, будто сдаваясь. – Я тут ни при чём. Скорее всего та ночь стала для тебя тем воспоминанием, которое ты подсознательно подавляла, чтобы избежать боли.
- Ты поэтому назначил Наркола приглядывать за мной?
- Он сам попросил, хотел убедиться, что не ошибся в тебе. Если честно, - замялся Кастор, - он, да и мы все, очень гордимся тобой. В ту ночь все из моей, тогда ещё нескладной команды, знали о том, что произошло. Все мы думали, как поступить с Тоем, куда спрятать. Тавос ссылал всех подряд, упиваясь властью, Форалл был самым далёким пристанищем. К тому же новоиспечённый король относился к полуострову с брезгливостью и сам вряд ли когда-нибудь оказался бы там.
- Значит, это вам я обязана за прекрасные восемь лет не жизни, а существования, - пробормотала недовольно.
- Прости, но другого выхода не было. Ну, или мы не смогли его придумать. Пойми, девять лет назад, я был совсем молодым и не опытным, но его величество настоял на том, чтобы я собрал собственную команду. Я выбрал Дерса и Локха, потому что они приняли меня в свои ряды и помогали осваивать военное дело. Можно сказать, что это они меня всему научили. Наркол довольно быстро стал мне другом, близким другом. Гастин, хоть и младше, но сама видела, какими данными обладает. Он сам просился в отряд. А Куфт…ну что сказать… Он был сыном оружейника и бегал за нами повсюду, вырос на наших глазах и в команду попал уже гораздо позже, - Феникс снова посмотрел мне в глаза, сердце дрогнуло. – Мы похоронили твоих родителей, поскольку не могли оставить их так…Каждый из нас знал твоего отца, любил отведать, приготовленные им блюда и сладости. Он был хорошим человеком – честным и порядочным. Маму твою я не знал лично, но мы с ребятами уважали их обоих, поэтому решили найти им хорошее место и предать земле, как положено.
В горле застрял ком, и я никак не могла сглотнуть его, даваясь слезами.
- Ты покажешь мне?
- Обязательно, как только у нас появится возможность.
Больше я не могла говорить, просто благодарно кивнула и побрела в лагерь, слушая тихие шаги Кастора за спиной. Всё что я услышала, растревожило былые раны, расстроило и растрогало меня. За последние пару часов моё сердце подвергалось множеству испытания, я будто заново узнавала себя.
Мне вдруг подумалось, что за то время, что мы с Фениксом отсутствовали, я снова повзрослела и дело было не только в том, что я стала настоящей женщиной, принадлежащей мужчине теперь и телом. Правда о собственной жизни, о жизни Кастора и смертях, что сопровождали нас, делала меня сильнее.
Выйдя к костру я совсем другими глазами посмотрела на Гастина. Он знал обо мне больше, чем я сама. Он принимал участие в решении моей судьбы, был тем, кто посвящен в мою историю и так же как и Кастор заботился о моём будущем и будущем моего брата. Точнее наследника. Молодой мужчина как –то странно на меня посмотрел, а потом перевёл глаза на Феникса, который едва заметно кивнул другу. Глаза Гастина на миг удивлённо расширились, а потом он их опустил. Ясно, гвардеец тоже не гордится тайнами, которыми меня окружили.
Я посмотрела на Таша и запоздало подумала о том, как скрыть то, что произошло между мной и Кастором. Как назло, мысли хлынули в голову сплошным потоком, сопровождаемые яркими картинками. На лице заэронца появилась ярость, он вскочил на ноги. Друг зажмурился, качнул головой, а потом обхватил её руками.
- Хватит! – зло крикнул он. – Прекрати!
- Прости, - взмолилась я, понимая, что ему противно всё это видеть.
Я тоже зажмурилась, пытаясь прервать вспышки воспоминаний о ласках Феникса и моих собственных стонах.
- Чёрт, Кассия! – распахнул глаза Таш. – Как ты могла? Как ты?..
Я прикрыла лицо руками и пристыженно отступила, утопая в позоре и сожалении. Этот промах мой друг никогда не забудет.
- Ты…ты просто!..
Не знаю, как хотел обозвать меня Таш, но Кастор не дал ему такой возможности. Он схватил заэронца за грудки и резко тряхнул:
- Не смей! Засунь всё, что ты хотел сказать поглубже в глотку!
Эта ярость напугала меня, и я попыталась оттащить Феникса, но он был чертовски зол и готов разорвать Таша на части. Гастин и бровью не повёл.
- То, что Кассия не может закрыть свои мысли, совершенно не означает, что у тебя есть право копаться в её голове! Знай границы дозволенного, Таш, иначе пожалеешь! Тебя не касается то, что происходит между нами и не вздумай больше осуждать Кассию за чувства ко мне! Ты умеешь закрываться от её мыслей, просто не хочешь этого делать, а мне это не нравится. Я не хочу, чтобы ты видел её в воспоминаниях об этой ночи, ясно тебе?
Услышав эти слова, мне впервые пришла в голову мысль, что вместе с мыслями Таш мог увидеть в моей голове и само действие. Видеть, что между нами произошло, видеть меня обнаженной и наслаждающейся близостью с любимым мужчиной. Таш снова скривился, вероятно услышав о наслаждении.
- Кассия мой друг! – выдавил он из себя. – И я всегда буду её защищать, в том числе и от той боли, что ты ей причиняешь. Я уже дал тебе посмотреть, что было, когда она привыкала к Лунному городу и его жителям. Ты видел, как Кассия страдала, как мучилась. Уверен, что она пожалеет о том, что сделала сегодня. Ты сделаешь для этого всё, сам будешь тому причиной!
- Я тебя предупредил, Таш! – сквозь зубы процедил Кастор. – Не забывайся! Я люблю Кассию и всё что происходит между нами, когда мы наедине, происходит МЕЖДУ НАМИ! Ты – лишний! Ещё раз я увижу, что ты лезешь в её голову без позволения, вышибу из тебя дух! А теперь пораскинь мозгами о том, что сделал и найди в себе силы попросить прощения!
Мне было ужасно неловко, что я не смогла удержать мысли в узде, но Феникс в чём-то прав. Я сотни раз говорила другу, чтобы он не вторгался в мою голову без разрешения и прощала его, поскольку ещё ни разу мне не приходилось стыдиться настолько. Я любила мужчину впервые и это было волшебно, но то что сделал Таш вынудило меня устыдиться произошедшего, только потому, что он стал свидетелем. А ведь стыдно должно быть не мне. Я вздрогнула, подумав о том, что Таш будто поприсутствовал там, у ручья. Эти мысли мой друг тоже услышал.
- Прости, - сказал он и Кастор его отпустил.
Было очень неприятно от того, что два самых близких мне человека не то что не ладят, а откровенно враждуют. Таш злился на Феникса за боль, причинённую мне, а Феникс на Таша за вторжение в мою личную жизнь. Продолжая клокотать от гнева, Кастор мотнул головой, призывая усмехающегося Гастина.
