— А главное, кладбище близко, — не смогла промолчать я. Жаль, конечно, что лестница так быстро кончилась, глядишь я бы помолчала подольше, — непонятно только, зачем вы разбрасывали тела по городу, когда могли их просто прикопать у себя… под окнами, и никто бы не узнал.
— Мы снова на «вы», — неприятно удивился он, — хотя ты права, я мог бы поступить так. Но это было бы слишком скучно, куда интереснее видеть примитивный человеческий ужас, когда они осознают, что похищение – это не конец. Человек не перестает существовать, когда теряется. О нет, есть еще кое-что, кое-что намного страшнее смерти. И я показал им, что может случиться с каждым из них. Что я могу с ними сделать.
Мы пересекли мрачный, такой же пыльный, как и все вокруг, холл, свернули в узкий коридор и замерли у одной неприметной двери, судя по всему, ведущей в подвалы.
Танис повернулся ко мне, вцепившись пальцами в дверную ручку, глаза его странно блестели.
Послушная чужой воле, я замерла всего в паре шагов от него и смогла насладиться этим его безумным выражением лица. Я бы сказала, что именно так и выглядят маньяки.
— Вы поэтому свои творения в город выпустили? — осторожно спросила я. — На празднике Излома?
Зачем он их в таком случае потом еще и уничтожал, я спросить не решилась.
Танис поморщился.
— Случайность. Я перевел их в подвал одного из жилых домов, поближе к воротам. Хотел как-нибудь вывести в леса, проверить физические возможности. Но из-за большого количества конфликтующих между собой защитных заклинаний, развешанных по всему городу, сдерживающие плетения оказались сломаны, а образцы выбрались на свободу, — раздраженно цыкнув, он с поражающей горячностью признался, — это был самый ужасный вечер за очень долгое время. Образцы вырвались, программа самоуничтожения дала сбой, к тому же… — меня опять потрепали по щеке и это уже начинало злить, — они напугали тебя и могли причинить вред.
Дверь он открывал медленно и торжественно, как бы намекая, что за ней меня ждет нечто невероятное и даже волшебное.
Ждало меня за ней темное, сырое жерло, похожее на глотку какого-нибудь древнего монстра. Огромного и очень голодного.
Ряд ступеней, ведущий вниз, темнота и мрачные перспективы, ничего хорошего, одни неприятности.
Зачем мне туда идти?
Видимо затем, что сама себе я больше не принадлежу, а хозяин моего тела — невменяемый псих, который в подвал спускался с энтузиазмом, достойным лучшего применения.
Подвал, как ни странно, оказался светлым и вполне себе чистым. Аккуратным.
Комнату, в которой в меня внедряли амулет, мы пропустили, Танис просто приоткрыл дверь, предлагая мне осмотреть знакомую обстановку, а потом быстро ее захлопнул, заметив, как я сморщилась.
Сложно было сказать, почему я до сих пор не расплакалась и не молила его отпустить меня, но именно там, стоя перед комнатой, в которой у меня украли мое собственное тело, я была готова разрыдаться. Ком в горле непрозрачно на это намекал.
— Ничего-ничего, когда-нибудь ты все поймешь, и я смогу деактивировать ихса.
— Ихса? — голос дрогнул и сорвался, по щеке скатилась одинокая слеза. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
Сделав вид, что не заметил этот краткий миг слабости, он коснулся амулета на моей шее, по спине иголочками боли прошлась магическая волна.
— Опытный образец ИХС-12.
Понятнее мне не стало, но я послушно кивнула, интуитивно понимая, что именно этого от меня и ждут.
— Ты не знаешь, но в тот день, когда вы выкопали мой главный образец на поле, я хотел вас убить. Вы испортили эксперимент и забрали то, что вам не принадлежит, но Ристан, — имя темного Танис брезгливо выплюнул, — сломал его, и отследить ваше местоположение я не успел. Но во второй раз…
— Был медведь, — тихо закончила я.
— И вы его уничтожили, и забрали мою очередную разработку.
— Почему же вы не попытались избавиться от нас еще раз?
— Мне стало любопытно, захотелось посмотреть на вас, — пожал плечами он, возобновляя экскурсию, — признаться, сначала вы меня не впечатлили. Обычная девчонка и заносчивый щенок.
Ристан ему совершенно точно не нравился. Какая неожиданность.
— Но потом ты смогла продемонстрировать неординарность мысли и оригинальный подход к заклинаниям.
Мой полный сомнения взгляд был встречен странным вопросом:
— Как думаешь, много ли светлых решатся экспериментировать с темной магией?
Могла бы, пожала бы плечами, а так лишь призналась:
— Не знаю.
— Единицы. Большинство об этом даже не подумает. В конце концов, кому нужна темная магия, когда есть своя светлая?
У большинства просто нет друзей из темных, готовых поделиться своей магией, хотелось сказать мне. Но я даже нос не могла почесать, а потому молчала, не спеша делиться своими размышлениями.
Мне вообще не хотелось разговаривать, все силы уходили на борьбу с паникой, хорошо в этом помогала периодически накрывающая с головой апатия. Я была уверена, что справлюсь со всем этим.
А потом Танис завел меня в просторное светлое помещение.
На стуле, с ошейником на шее и бездумным взглядом, сидел человек. Одетый в рубаху и штаны, с короткими чистыми волосами, он выглядел странно неопрятным.
Моя упрямая вера в свои силы серьезно пошатнулась.
— Кто это?
— Тебе интересно, кем он был раньше, или кем является сейчас? — спросил Танис, подходя к мужчине и аккуратно заменяя лежавший в безвольной ладони полный темной магии накопитель на такой же, но пустой, — Теперь он мой неиссякаемый источник магии. Видишь ли, я, к сожалению, светлый, а все мои разработки нуждаются в темной энергии, которую я не могу им дать, зато может он.
Мужчина почти не моргал, едва дышал и очень походил на труп.
— А кем он был раньше?
— Моим наставником.
— Что?
Танис не спешил с ответом, он положил накопитель в шкатулку, где хрустально звякнуло еще с дюжину таких же полных магии кристаллов. Закрыл ее и некоторое время смотрел на темного, проверяя как много еще энергии в нем осталось, и сколько еще накопителей сможет наполнить, пока не подойдет к границе, за которой только выжженные от перенапряжения магические нити и, что, вероятнее всего в таком состоянии, летальный исход. Мужчина был слишком истощен, чтобы суметь пережить шок от выгорания.
— Я должен был стать целителем, — наконец заговорил он, — способный мальчик с впечатляющим резервом, но в моей жизни появился он. Предложил пойти к нему в ученики, стать артефактором, получить такое могущество, о котором я и мечтать не мог.
Танис говорил спокойно, совершенно равнодушно, но за этим равнодушием скрывалась такая злость, что дыхание перехватывало от одного взгляда на его застывшее лицо.
— И я был достаточно глуп, чтобы согласиться.
В помещении было холодно, я чувствовала, как заледенели мои пальцы, но не могла пошевелиться, чтобы хоть что-то с этим сделать.
— Разумеется, он обучал меня, первое время все шло очень хорошо. Алай оказался прекрасным учителем, я не мог поверить, что мне так повезло.
Танис замолчал, продолжая смотреть на темного. Я мерзла и мечтала оказаться подальше от этих подвалов, бессмысленного взгляда мужчины и закаменевшего, разрываемого на части от злости артефактора. Но для этого Танис должен был закончить свою историю.
— Что было потом?
— Потом он решил совместить обучение с тестированием новых разработок, — решив, что лучше один раз показать, чем долго и нудно объяснять, что за разработки это были, и как проходили тестирования, он быстро и чуточку нервно принялся расстегивать рубашку, почти вырывая пуговицы из петель. Я стояла, как меня поставили и удивление свое могла продемонстрировать только вытаращенными глазами.
— Ох…
— Он утверждал, что делает меня лучше, совершеннее, что я стану его самым главным творением…
Я его не слушала, зачарованно разглядывая бледный, исполосованный шрамами торс, стальную вставку на боку справа и крепкое стекло, вделанное в грудь, небольшое окно в его внутренний мир, где в синеватом растворе плавало ровно бьющееся сердце.
— Оно… — воздуха не хватало, я хотела бы отвернуться и больше не смотреть, но не могла. Не потому, что тело не слушалось, просто отвести глаза не было никаких сил, отталкивающее, невозможное зрелище приковывало к себе взгляд, — это руны?
— Поразительная работа, правда? — Танис странно улыбнулся. — Он выжег их на моем бьющемся сердце. Эта операция оказалась самой сложной, Алай подготавливал ее почти полгода, непосредственно во время операции погибло три целителя, — Танис усмехнулся, — разумеется, они помогали не по своей воле, и их жизни моего наставника не волновали.
— Но зачем?
— Чтобы сделать меня сильным, неуязвимым и полностью покорным его воле, — коротко ответил Танис, быстро застегивая пуговицы, он стеснялся своего уродства.
— И у него получилось?
Артефактор пожал плечами.
— Он успел провести три операции, изменил мое сердце, печень и что-то сделал со спинным мозгом, а потом я его усыпил.
— И занял его место, — не смогла промолчать я.
Танис моей честности не оценил, нахмурился и сухо сказал:
— Пожалуй, на сегодня хватит, пора обедать, — меня вновь потащили за собой, заставив идти всего лишь одним движением руки.
Весь путь до лестницы мы проделали в молчании, и уже там, замерев у двери, Танис как бы невзначай обронил, стоя ко мне спиной:
— Ты мне нравишься, Эрида, я не хотел бы делать с тобой то же, что пришлось сделать с Сэнсом.
Место лучше для запугивания сложно было представить.
Темно, холодно и страшно, за спиной вся его лаборатория, уместившаяся в паре подземных комнат, больше всего похожих на тюремные камеры, потерявший себя темный маг-экспериментатор и, судя по звукам, раздававшимся из-за некоторых закрытых дверей, парочка измененных.
Просто идеальное место, чтобы говорить что-то в этом роде.
— Я бы тоже не хотела, чтобы со мной сделали то же, что и с Сэнсом, — согласилась я, тихо добавив, — но со мной это сделали.
— Я не забрал твою личность, хотя мог бы, — кажется, он искренне считал, что я должна быть ему за это благодарна.
Дверь бесшумно открылась.
У меня были все причины опасаться, что свою личность, в таких условиях, я и сама легко потеряю. Свихнусь, и что он будет тогда со мной делать?
Составив расписание для выживания в этом сумасшедшем доме, я строго его придерживалась.
Утром послушно принять завтрак в постель и стараться не смотреть лишний раз на приносившего мне поднос измененного, и уж совсем не думать, кто готовит еду. Никаких голодовок, никаких попыток показать характер. Может, я и была недалека от помешательства, но пока что с ума не сошла.
Днем, с двенадцати до пяти, так же послушно изображать заинтересованность и внимание, слушая долгие и пространные рассуждения Таниса о нашем будущем. Так долго и нудно не умел говорить даже мой брат, но я терпела, молчала и делала вид, что слушаю. Делать вид получалось очень хорошо, плохо получалось скрывать сильные эмоции, когда в лаборатории мне попадались колбы с его безумными экспериментами.
Нервно вращающийся глаз, прикрепленный к плоскому квадратному амулету, плавающий в синеватом растворе; бьющееся сердце в соседнем сосуде, чья-то не до конца трансформировавшаяся рука на столе.
После всего этого нужно было еще высидеть ужин, старательно сдерживая тошноту.
И только в седьмом часу, когда меня отпускали в комнату, я могла тихонько поплакать и часов до одиннадцати вечера отчаянно и упрямо расшатывать решетку, почти не обращая внимания на холод.
В первый день, когда я только узнала, что окно открывается в комнату, прорыдала минут двадцать, чувствуя странную нездоровую радость от того, что решетки его открыть не мешают, и шанс на побег у меня все же есть.
Решетка расшатывалась неохотно, но хоть как-то. Возможно, если бы не измененные, периодически делавшие обход под окнами, и не моя разыгравшаяся паранойя, утверждающая, что за дверью кто-то постоянно ходит, я бы уже давно оказалась на свободе, но я боялась и не хотела рисковать.
И дотянула до дня, когда оставалось только рискнуть.
— Послезавтра мы уезжаем, — буднично, как что-то незначительное, сообщил мне Танис за обедом.
— Что?
— Оставаться здесь и дальше небезопасно. Тебя ищут, — он поморщился, — намного лучше, чем остальных. Твой брат…
Танис осекся, но по выражению его лица и так было ясно, что он думает о моем брате. Ничего хорошего.
Эта новость заставила меня поторопиться и утратить всякую осторожность, что вылилось в безрассудный и отчаянный поступок.
На следующий день за свое хорошее поведение я получила первый бонус, Танис ослабил контроль, позволяя мне не стоять беспомощным истуканом за его спиной, а немного побродить по лаборатории.
Двух измененных, застывших у двери, было достаточно, чтобы Танис был уверен в моем благоразумии.
Честно слоняясь по лаборатории, стараясь даже не смотреть в сторону стеллажей с живыми и еще функционирующими органами, я изображала бурный интерес, разглядывая вполне обычные заготовки для амулетов.
Пощупала точильный камень, покрутила в руках медную полосу, из которой можно было бы сделать не меньше трех амулетов, погладила кожаный пенал с инструментами, стараясь как можно естественнее и незаметнее подобраться к шкатулке с накопителями.
Измененные, один с зашитыми глазами, другой с каменистыми наростами по всему телу, безразлично смотрели прямо перед собой. Им было велено не выпускать меня из помещения, и пока я не приближалась к двери, я их не интересовала.
Танис сидел за столом спиной ко мне, собирая очередной, принципиально новый амулет. Он был поглощен работой.
Я легко опустила холодную ладонь на крышку шкатулки, пальцы мелко подрагивали, в голове шумело, а в ушах бешено бился пульс, я совершенно точно, с полной уверенностью могла считаться сумасшедшей. Если бы Танис сейчас обернулся, если бы увидел, что я делаю… об этом было страшно даже думать, но я медленно подняла крышку, раздался негромкий щелчок, от которого у меня чуть не остановилось сердце.
Танис ничего не услышал, продолжая возиться со своим новым детищем.
Внутри шкатулки лежали кристаллы. Блестящий, полный магии, мой маленький путь к спасению на витой цепочке.
— Эрида?
Сердце остановилось, я резко обернулась, ожидая встретить направленный на меня взгляд холодных глаз, но увидела его спину и все так же склоненную голову.
— Раз ты все равно там, подай мне серебряную проволоку. Она лежит на второй полке…
Где находится проволока я знала, видела совсем недавно, когда подбиралась к шкатулке, и поспешила отнести ее Танису, пока он не подумал обернуться.
Его моя прыть порадовала, приняв моток, он перехватил мою руку и мягко коснулся пальцев губами.
— Ты очень расторопная, мне нравится.
— Стараюсь, — голос не дрожал и звучал почти спокойно, и если бы не нервный смешок, вырвавшийся следом, я могла бы собой гордиться.
— Еще пятнадцать минут, и я закончу, — он поднял на меня глаза, продолжая сжимать ладонь, — выпьем чаю?
— Конечно, — можно подумать, я могла ему отказать.
Танис улыбнулся и отпустил меня, возвращаясь к работе.
Вместо одного кристалла из шкатулки я вытащила сразу два и решительно затолкала их в лиф сиреневого платья.
Мой гардероб, благодаря Танису, состоял исключительно из платьев.
Три штуки: синее, черное и сиреневое.
Последнее я носила уже второй день подряд и планировала надеть его завтра, если этой ночью сбежать не получится. Танису оно нравилось больше прочих, хотя было самым неудобным.
— Мы снова на «вы», — неприятно удивился он, — хотя ты права, я мог бы поступить так. Но это было бы слишком скучно, куда интереснее видеть примитивный человеческий ужас, когда они осознают, что похищение – это не конец. Человек не перестает существовать, когда теряется. О нет, есть еще кое-что, кое-что намного страшнее смерти. И я показал им, что может случиться с каждым из них. Что я могу с ними сделать.
Мы пересекли мрачный, такой же пыльный, как и все вокруг, холл, свернули в узкий коридор и замерли у одной неприметной двери, судя по всему, ведущей в подвалы.
Танис повернулся ко мне, вцепившись пальцами в дверную ручку, глаза его странно блестели.
Послушная чужой воле, я замерла всего в паре шагов от него и смогла насладиться этим его безумным выражением лица. Я бы сказала, что именно так и выглядят маньяки.
— Вы поэтому свои творения в город выпустили? — осторожно спросила я. — На празднике Излома?
Зачем он их в таком случае потом еще и уничтожал, я спросить не решилась.
Танис поморщился.
— Случайность. Я перевел их в подвал одного из жилых домов, поближе к воротам. Хотел как-нибудь вывести в леса, проверить физические возможности. Но из-за большого количества конфликтующих между собой защитных заклинаний, развешанных по всему городу, сдерживающие плетения оказались сломаны, а образцы выбрались на свободу, — раздраженно цыкнув, он с поражающей горячностью признался, — это был самый ужасный вечер за очень долгое время. Образцы вырвались, программа самоуничтожения дала сбой, к тому же… — меня опять потрепали по щеке и это уже начинало злить, — они напугали тебя и могли причинить вред.
Дверь он открывал медленно и торжественно, как бы намекая, что за ней меня ждет нечто невероятное и даже волшебное.
Ждало меня за ней темное, сырое жерло, похожее на глотку какого-нибудь древнего монстра. Огромного и очень голодного.
Ряд ступеней, ведущий вниз, темнота и мрачные перспективы, ничего хорошего, одни неприятности.
Зачем мне туда идти?
Видимо затем, что сама себе я больше не принадлежу, а хозяин моего тела — невменяемый псих, который в подвал спускался с энтузиазмом, достойным лучшего применения.
Подвал, как ни странно, оказался светлым и вполне себе чистым. Аккуратным.
Комнату, в которой в меня внедряли амулет, мы пропустили, Танис просто приоткрыл дверь, предлагая мне осмотреть знакомую обстановку, а потом быстро ее захлопнул, заметив, как я сморщилась.
Сложно было сказать, почему я до сих пор не расплакалась и не молила его отпустить меня, но именно там, стоя перед комнатой, в которой у меня украли мое собственное тело, я была готова разрыдаться. Ком в горле непрозрачно на это намекал.
— Ничего-ничего, когда-нибудь ты все поймешь, и я смогу деактивировать ихса.
— Ихса? — голос дрогнул и сорвался, по щеке скатилась одинокая слеза. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
Сделав вид, что не заметил этот краткий миг слабости, он коснулся амулета на моей шее, по спине иголочками боли прошлась магическая волна.
— Опытный образец ИХС-12.
Понятнее мне не стало, но я послушно кивнула, интуитивно понимая, что именно этого от меня и ждут.
— Ты не знаешь, но в тот день, когда вы выкопали мой главный образец на поле, я хотел вас убить. Вы испортили эксперимент и забрали то, что вам не принадлежит, но Ристан, — имя темного Танис брезгливо выплюнул, — сломал его, и отследить ваше местоположение я не успел. Но во второй раз…
— Был медведь, — тихо закончила я.
— И вы его уничтожили, и забрали мою очередную разработку.
— Почему же вы не попытались избавиться от нас еще раз?
— Мне стало любопытно, захотелось посмотреть на вас, — пожал плечами он, возобновляя экскурсию, — признаться, сначала вы меня не впечатлили. Обычная девчонка и заносчивый щенок.
Ристан ему совершенно точно не нравился. Какая неожиданность.
— Но потом ты смогла продемонстрировать неординарность мысли и оригинальный подход к заклинаниям.
Мой полный сомнения взгляд был встречен странным вопросом:
— Как думаешь, много ли светлых решатся экспериментировать с темной магией?
Могла бы, пожала бы плечами, а так лишь призналась:
— Не знаю.
— Единицы. Большинство об этом даже не подумает. В конце концов, кому нужна темная магия, когда есть своя светлая?
У большинства просто нет друзей из темных, готовых поделиться своей магией, хотелось сказать мне. Но я даже нос не могла почесать, а потому молчала, не спеша делиться своими размышлениями.
Мне вообще не хотелось разговаривать, все силы уходили на борьбу с паникой, хорошо в этом помогала периодически накрывающая с головой апатия. Я была уверена, что справлюсь со всем этим.
А потом Танис завел меня в просторное светлое помещение.
На стуле, с ошейником на шее и бездумным взглядом, сидел человек. Одетый в рубаху и штаны, с короткими чистыми волосами, он выглядел странно неопрятным.
Моя упрямая вера в свои силы серьезно пошатнулась.
— Кто это?
— Тебе интересно, кем он был раньше, или кем является сейчас? — спросил Танис, подходя к мужчине и аккуратно заменяя лежавший в безвольной ладони полный темной магии накопитель на такой же, но пустой, — Теперь он мой неиссякаемый источник магии. Видишь ли, я, к сожалению, светлый, а все мои разработки нуждаются в темной энергии, которую я не могу им дать, зато может он.
Мужчина почти не моргал, едва дышал и очень походил на труп.
— А кем он был раньше?
— Моим наставником.
— Что?
Танис не спешил с ответом, он положил накопитель в шкатулку, где хрустально звякнуло еще с дюжину таких же полных магии кристаллов. Закрыл ее и некоторое время смотрел на темного, проверяя как много еще энергии в нем осталось, и сколько еще накопителей сможет наполнить, пока не подойдет к границе, за которой только выжженные от перенапряжения магические нити и, что, вероятнее всего в таком состоянии, летальный исход. Мужчина был слишком истощен, чтобы суметь пережить шок от выгорания.
— Я должен был стать целителем, — наконец заговорил он, — способный мальчик с впечатляющим резервом, но в моей жизни появился он. Предложил пойти к нему в ученики, стать артефактором, получить такое могущество, о котором я и мечтать не мог.
Танис говорил спокойно, совершенно равнодушно, но за этим равнодушием скрывалась такая злость, что дыхание перехватывало от одного взгляда на его застывшее лицо.
— И я был достаточно глуп, чтобы согласиться.
В помещении было холодно, я чувствовала, как заледенели мои пальцы, но не могла пошевелиться, чтобы хоть что-то с этим сделать.
— Разумеется, он обучал меня, первое время все шло очень хорошо. Алай оказался прекрасным учителем, я не мог поверить, что мне так повезло.
Танис замолчал, продолжая смотреть на темного. Я мерзла и мечтала оказаться подальше от этих подвалов, бессмысленного взгляда мужчины и закаменевшего, разрываемого на части от злости артефактора. Но для этого Танис должен был закончить свою историю.
— Что было потом?
— Потом он решил совместить обучение с тестированием новых разработок, — решив, что лучше один раз показать, чем долго и нудно объяснять, что за разработки это были, и как проходили тестирования, он быстро и чуточку нервно принялся расстегивать рубашку, почти вырывая пуговицы из петель. Я стояла, как меня поставили и удивление свое могла продемонстрировать только вытаращенными глазами.
— Ох…
— Он утверждал, что делает меня лучше, совершеннее, что я стану его самым главным творением…
Я его не слушала, зачарованно разглядывая бледный, исполосованный шрамами торс, стальную вставку на боку справа и крепкое стекло, вделанное в грудь, небольшое окно в его внутренний мир, где в синеватом растворе плавало ровно бьющееся сердце.
— Оно… — воздуха не хватало, я хотела бы отвернуться и больше не смотреть, но не могла. Не потому, что тело не слушалось, просто отвести глаза не было никаких сил, отталкивающее, невозможное зрелище приковывало к себе взгляд, — это руны?
— Поразительная работа, правда? — Танис странно улыбнулся. — Он выжег их на моем бьющемся сердце. Эта операция оказалась самой сложной, Алай подготавливал ее почти полгода, непосредственно во время операции погибло три целителя, — Танис усмехнулся, — разумеется, они помогали не по своей воле, и их жизни моего наставника не волновали.
— Но зачем?
— Чтобы сделать меня сильным, неуязвимым и полностью покорным его воле, — коротко ответил Танис, быстро застегивая пуговицы, он стеснялся своего уродства.
— И у него получилось?
Артефактор пожал плечами.
— Он успел провести три операции, изменил мое сердце, печень и что-то сделал со спинным мозгом, а потом я его усыпил.
— И занял его место, — не смогла промолчать я.
Танис моей честности не оценил, нахмурился и сухо сказал:
— Пожалуй, на сегодня хватит, пора обедать, — меня вновь потащили за собой, заставив идти всего лишь одним движением руки.
Весь путь до лестницы мы проделали в молчании, и уже там, замерев у двери, Танис как бы невзначай обронил, стоя ко мне спиной:
— Ты мне нравишься, Эрида, я не хотел бы делать с тобой то же, что пришлось сделать с Сэнсом.
Место лучше для запугивания сложно было представить.
Темно, холодно и страшно, за спиной вся его лаборатория, уместившаяся в паре подземных комнат, больше всего похожих на тюремные камеры, потерявший себя темный маг-экспериментатор и, судя по звукам, раздававшимся из-за некоторых закрытых дверей, парочка измененных.
Просто идеальное место, чтобы говорить что-то в этом роде.
— Я бы тоже не хотела, чтобы со мной сделали то же, что и с Сэнсом, — согласилась я, тихо добавив, — но со мной это сделали.
— Я не забрал твою личность, хотя мог бы, — кажется, он искренне считал, что я должна быть ему за это благодарна.
Дверь бесшумно открылась.
У меня были все причины опасаться, что свою личность, в таких условиях, я и сама легко потеряю. Свихнусь, и что он будет тогда со мной делать?
ГЛАВА 13
Составив расписание для выживания в этом сумасшедшем доме, я строго его придерживалась.
Утром послушно принять завтрак в постель и стараться не смотреть лишний раз на приносившего мне поднос измененного, и уж совсем не думать, кто готовит еду. Никаких голодовок, никаких попыток показать характер. Может, я и была недалека от помешательства, но пока что с ума не сошла.
Днем, с двенадцати до пяти, так же послушно изображать заинтересованность и внимание, слушая долгие и пространные рассуждения Таниса о нашем будущем. Так долго и нудно не умел говорить даже мой брат, но я терпела, молчала и делала вид, что слушаю. Делать вид получалось очень хорошо, плохо получалось скрывать сильные эмоции, когда в лаборатории мне попадались колбы с его безумными экспериментами.
Нервно вращающийся глаз, прикрепленный к плоскому квадратному амулету, плавающий в синеватом растворе; бьющееся сердце в соседнем сосуде, чья-то не до конца трансформировавшаяся рука на столе.
После всего этого нужно было еще высидеть ужин, старательно сдерживая тошноту.
И только в седьмом часу, когда меня отпускали в комнату, я могла тихонько поплакать и часов до одиннадцати вечера отчаянно и упрямо расшатывать решетку, почти не обращая внимания на холод.
В первый день, когда я только узнала, что окно открывается в комнату, прорыдала минут двадцать, чувствуя странную нездоровую радость от того, что решетки его открыть не мешают, и шанс на побег у меня все же есть.
Решетка расшатывалась неохотно, но хоть как-то. Возможно, если бы не измененные, периодически делавшие обход под окнами, и не моя разыгравшаяся паранойя, утверждающая, что за дверью кто-то постоянно ходит, я бы уже давно оказалась на свободе, но я боялась и не хотела рисковать.
И дотянула до дня, когда оставалось только рискнуть.
— Послезавтра мы уезжаем, — буднично, как что-то незначительное, сообщил мне Танис за обедом.
— Что?
— Оставаться здесь и дальше небезопасно. Тебя ищут, — он поморщился, — намного лучше, чем остальных. Твой брат…
Танис осекся, но по выражению его лица и так было ясно, что он думает о моем брате. Ничего хорошего.
Эта новость заставила меня поторопиться и утратить всякую осторожность, что вылилось в безрассудный и отчаянный поступок.
На следующий день за свое хорошее поведение я получила первый бонус, Танис ослабил контроль, позволяя мне не стоять беспомощным истуканом за его спиной, а немного побродить по лаборатории.
Двух измененных, застывших у двери, было достаточно, чтобы Танис был уверен в моем благоразумии.
Честно слоняясь по лаборатории, стараясь даже не смотреть в сторону стеллажей с живыми и еще функционирующими органами, я изображала бурный интерес, разглядывая вполне обычные заготовки для амулетов.
Пощупала точильный камень, покрутила в руках медную полосу, из которой можно было бы сделать не меньше трех амулетов, погладила кожаный пенал с инструментами, стараясь как можно естественнее и незаметнее подобраться к шкатулке с накопителями.
Измененные, один с зашитыми глазами, другой с каменистыми наростами по всему телу, безразлично смотрели прямо перед собой. Им было велено не выпускать меня из помещения, и пока я не приближалась к двери, я их не интересовала.
Танис сидел за столом спиной ко мне, собирая очередной, принципиально новый амулет. Он был поглощен работой.
Я легко опустила холодную ладонь на крышку шкатулки, пальцы мелко подрагивали, в голове шумело, а в ушах бешено бился пульс, я совершенно точно, с полной уверенностью могла считаться сумасшедшей. Если бы Танис сейчас обернулся, если бы увидел, что я делаю… об этом было страшно даже думать, но я медленно подняла крышку, раздался негромкий щелчок, от которого у меня чуть не остановилось сердце.
Танис ничего не услышал, продолжая возиться со своим новым детищем.
Внутри шкатулки лежали кристаллы. Блестящий, полный магии, мой маленький путь к спасению на витой цепочке.
— Эрида?
Сердце остановилось, я резко обернулась, ожидая встретить направленный на меня взгляд холодных глаз, но увидела его спину и все так же склоненную голову.
— Раз ты все равно там, подай мне серебряную проволоку. Она лежит на второй полке…
Где находится проволока я знала, видела совсем недавно, когда подбиралась к шкатулке, и поспешила отнести ее Танису, пока он не подумал обернуться.
Его моя прыть порадовала, приняв моток, он перехватил мою руку и мягко коснулся пальцев губами.
— Ты очень расторопная, мне нравится.
— Стараюсь, — голос не дрожал и звучал почти спокойно, и если бы не нервный смешок, вырвавшийся следом, я могла бы собой гордиться.
— Еще пятнадцать минут, и я закончу, — он поднял на меня глаза, продолжая сжимать ладонь, — выпьем чаю?
— Конечно, — можно подумать, я могла ему отказать.
Танис улыбнулся и отпустил меня, возвращаясь к работе.
Вместо одного кристалла из шкатулки я вытащила сразу два и решительно затолкала их в лиф сиреневого платья.
Мой гардероб, благодаря Танису, состоял исключительно из платьев.
Три штуки: синее, черное и сиреневое.
Последнее я носила уже второй день подряд и планировала надеть его завтра, если этой ночью сбежать не получится. Танису оно нравилось больше прочих, хотя было самым неудобным.
