— Я не хочу в другооой, — выла она, — я хочу сюдааа.
— Вы, конечно, сможете попробовать поступить к нам и в следующем году, — покорно поддакнула я, — подготовитесь получше и наверняка поступите.
— Ууу!
— Эрида, поторопись, будь так добра, ты мне нужна, — позвал меня Нэй, стоя на приличном от нас расстоянии.
Девушка с неохотой оторвалась от меня, выпуская на свободу, продолжая всхлипывать и уже крутя головой в поисках другого утешителя. Таких в непосредственной близости не было.
— Сэнс вернулся, — проворчал Нэй сразу же, как я подошла, и, не особо задумываясь о том, что делает, потер потемневший от чужих слез след на моем плече. След никуда не делся, — привез с собой какого-то помощника. Его нужно срочно разместить.
— А разве ему не приготовили комнату? — что-то мне подсказывало, что вопросом размещения новоприбывшего собирались озадачить именно меня. Вот радость-то привалила.
— Профессор, — не скрывая неодобрения, сообщил Нэй, увлекая меня вслед за собой из просторного гулкого зала в узкий светлый коридор, — не удосужился сообщить, что в академию возвращается не один. Не знаю, почему Огден его до сих пор терпит.
— Профессор Сэнс — мастер своего дела. Артефактора подобного уровня довольно сложно привлечь к преподавательской деятельности, — заученно повторила я слова директора, — они считают, что преподавание отнимает слишком много времени и мешает заниматься артефакторикой.
Нэй фыркнул, осуждая взгляды своего друга и не одобряя мою болтливость.
— Чудо просто, что он согласился у нас преподавать.
— Чудо, — передразнил меня брат, — знаю я это чудо. Оно мне так и не сдало отчет по практике второго семестра.
— Сенья?
— Ну разумеется, — Нэй осекся, пережидая, пока мы пройдем — почти пробежим — небольшой зал, в котором студентов было значительно меньше того, где сегодня дежурила я. Здесь вывесили списки принятых стихийников.
У большого окна в пол я заметила Ристана, который пытался что-то втолковать сутулому, тощему парню.
Мы нырнули в следующий коридор, более темный, и Нэй вернулся к прерванному разговору:
— Если бы Авир не хотел понаблюдать за Висеньей, желая узнать, повлиял ли на нее как-то уничтоженный артефакт, мне бы не пришлось терпеть его присутствие.
Впереди, прямо на лестнице, нас ждал бледный, выглядевший сильно нездоровым, профессор Сэнс.
Рядом с ним, на несколько ступеней ниже, стоял высокий, светловолосый молодой человек, едва ли давно закончивший обучение.
Разговор сам собой оборвался.
Профессор тяжело опирался на мраморные перила и, казалось, боролся сам с собой за каждый вздох.
Его помощник с озабоченным видом стоял рядом, пытаясь добиться от артефактора какого-то ответа.
— Профессор Сэнс, вам нехорошо? — по голосу моего брата было понятно, что самочувствие профессора его мало интересует, и спрашивает он исключительно ради приличия.
— Слегка нездоровится, — признался Сэнс, опираясь на предложенную помощником руку, — думаю, простуда.
— Не похоже на простуду. — Нэй нахмурился и уже даже собирался предложить помощь, что было ему совершенно несвойственно, но Сэнс лишь отмахнулся, поспешив представить нам своего помощника.
— Танис Даларон, весьма одаренный молодой человек, — отрекомендовал незнакомца профессор.
Танис дружелюбно улыбнулся, но улыбка его быстро увяла под тяжелым взглядом моего брата.
Нэй выглядел как человек, не до конца понимающий, что перед ним находится, и имеет ли это что-то (или кто-то) хоть какую-то ценность.
Бывало у него такое раздражающее выражение лица обычно, когда предмет его внимания был ему совершенно не интересен, но с ним все равно приходилось иметь дело.
— Директор еще в прошлом году предлагал мне нанять кого-нибудь себе в помощники, — Сэнс, заметивший это кислое выражение на лице целителя, встряхнулся и явно был готов отстаивать свое право обзавестись личным помощником и использовать всю эту рабскую силу в своих корыстных целях, — что я и сделал.
Нэй нетерпеливо кивнул:
— Я помню, что предлагал вам директор. Но вы могли бы предупредить нас о своем решении заранее, чтобы вашему помощнику не пришлось ждать. Документы будут готовы только через пару дней.
Вместо того, чтобы возмутиться, Сэнс пошатнулся, но устоял на ногах благодаря неоценимой помощи Таниса, и нервно потер шею, решив не развивать тему и не ввязываться в спор с моим братом, хотя споры он очень любил, это можно было назвать его хобби.
Нэй тоже не стал продолжать этот разговор, решив, что на сегодня достаточно, и пора бы уже мне приняться за дело.
Дело мое нелегкое заключалось в том, чтобы проводить Таниса Даларона до этажа преподавательских комнат и убедиться, что комендант не отлынивает от своих прямых обязанностей.
— Ты с ней хорошо ладишь, — как говорили мне многие, когда им было что-то нужно от коменданта.
Я не была уверена, что мы с ней действительно хорошо ладим.
Комендант Инала была счастливой обладательницей взрывного характера и ненавидела в принципе всех, просто кого-то в большей, а кого-то в меньшей степени. Как могло показаться со стороны, меня она просто слегка недолюбливала. Мне так не казалось.
— Эрида, как великая воительница из древних легенд? — Танис нарушил молчание, только когда мы отошли достаточно далеко от Сэнса и Нэя.
— Скорее, как горный кустарник.
— Кустарник?
Обычно короткий коридор вытянулся, и как бы я не желала, не хотел заканчиваться, вынуждая меня идти рядом с незнакомым человеком, в мучениях пытаясь придумать тему для разговора. Нужно же будет как-то его развлекать, когда тема сорняков исчерпает себя.
— Да, знаете, такое ползучее растение. Как плющ, только с маленькими, синими цветами. Сорняк, в общем-то.
Танис пару мгновений задумчиво смотрел на меня:
— Ни одна девушка, на моей памяти, еще не сравнивала свое имя с названием сорной травы.
— Вы, видимо, мало с магами земли общались.
— Ты.
— Что?
— Меня зовут Танис, и я предлагаю перейти на «ты». — он улыбнулся.
Улыбка у него была добрая, вызывающая желание улыбнуться в ответ. Подкупающая.
Нэю бы она точно не понравилась.
— Хорошо.
Впервые в истории академии комендант не кривилась, не ругалась себе под нос, смущая нежные студенческие умы цветистостью и крепостью выражений. Танис оказался на удивление располагающим молодым человеком, что казалось почти невозможным и оттого странным.
Но я не тревожилась и ни в чем его не подозревала, не сразу даже сообразив, что весь путь до преподавательского этажа мы разговаривали исключительно обо мне.
— Слышал последние новости? — подлетев к столу, я уронила на него поднос со своим обедом, даже не поморщившись от грохота и не обратив внимание на расплескавшийся чай. Мои новости были важнее таких незначительных мелочей. — Профессор все еще плохо себя чувствует и не выходит из своей комнаты. А сегодня даже завтрак велел оставить под дверью, не пустив поварят внутрь.
— Знаю, — Ристан, в отличие от меня, счастливым совсем не выглядел. Как будто завтра не последний день подачи документов. Как будто наши мучения не заканчиваются, — вчера я еще раз попытался с ним поговорить.
— Опять тебя прогнал? — пообщаться с профессором темный собирался с самого нашего возвращения в академию. Хотел показать ему амулеты и проконсультироваться. Но не свезло. Сначала ему пришлось неделю ждать возвращения Сэнса, а потом нарезать круги около его двери, не имея возможности поговорить.
К людям профессор не выходил, даже еду ему приносили лично в комнату. Те, кто его видел, утверждали, что Сэнс серьезно сдал, похудел и больше всего походил на ходячий труп.
Такой трудолюбивый труп, постоянно сидящий за рабочим столом и что-то высчитывающий.
— И все стены у него изрисованы какими-то каракулями, представляете? — утверждали побывавшие в его комнате поварята. — И свет зажигать он не разрешает. Только на столе свечка стоит.
Со временем по академии даже пошли слухи, что профессор разрабатывает какой-то принципиально новый вид артефактов. Вот закончит свои расчеты, создаст опытный образец и уедет от нас в столицу.
Ристана все эти сплетни только раздражали.
— Даже дверь не открыл, — пожаловался он, без особого аппетита помешивая суп и хмуро поглядывая по сторонам.
За соседними столами тихо перешептывались нервные первокурсники, из тех, кто приехал, поступил и сразу заселился в общежитие.
В самом темном углу, гипнотизируя стол взглядом, угрюмо жевал салат Реннан. Кэп, как полноценный оборотень и истинный мясоед, страдал, но давился неаппетитной травой.
Зачем он так над собой издевается, никто не знал, но все с тоской ждали начала занятий и последующих за этим зверствований.
Атмосфера в столовой стояла самая что ни на есть замечательная, и лишь двоим здесь было грустно.
Севшему на диету — как утверждали некоторые — Реннану, и Ристану, так и не сумевшему добиться от артефактора внимания.
Идти с нашими находками к директору или искать другого артефактора темный не хотел, надеясь добиться аудиенции у профессора.
Сэнс своих позиций не сдавал и пускал к себе только помощника.
Танис же рассказывать о творящихся с Сэнсом метаморфозах не спешил и, в основном, отмалчивался, лишь раз заверив директора, что к началу учебного года профессор будет способен вести занятия.
— Ну, а давай отдадим эти амулеты директору? — предлагала я это почти каждый день и каждый день получала один и тот же ответ:
— Нет.
Ристан, с поистине мужским упрямством, хотел во всем разобраться сам. Прекрасно понимая, что ничего не узнает, стоит только вручить наши находки директору, темный уверенно отметал все мои предложения и цинично высмеивал предположение, что Сэнс и сам может отнести наши находки Хэмкону, и мы все равно ничего не узнаем.
Темный верил, что профессор такой же псих, как и он, и не станет лишать себя возможности узнать, что это за странные амулеты и как они работают.
Я успела сто раз пожалеть, что дала Ристану слово ничего не рассказывать ни директору, ни брату, не посоветовавшись прежде с ним.
— Может, тогда кого-нибудь в городе найдем?
— У тебя есть знакомый артефактор, которому можно доверять? — не скрывая иронии, спросил он.
Только на этой неделе этот разговор повторялся уже второй раз, и он точно знал, что я отвечу.
— Нету.
После этого обычно были выразительные взгляды и раздражающие улыбочки. Посвящать в нашу тайну незнакомого артефактора Ристан не хотел, зато с удовольствием изводил и меня и себя неведением.
Просиживая все вечера над учебниками, ему удалось понять только то, что амулеты эти носили скорее испытательный характер и передавали показания на какой-то третий амулет, находившийся, судя по всему, у создателя.
На большее скудных познаний темного не хватало. Плетения были слишком сложными, многоуровневыми и уже не активными, что тоже усложняло Ристану задачу.
Я терпеливо ждала, когда же ему все это надоест, и он уже сделает так, как я предлагаю. Печальный опыт общения с братом давно научил меня не пытаться спорить с баранами подобного типа. Проще было либо сделать все по-своему, а потом покаяться, либо дождаться, пока его попустит, и уже тогда вводить свои правила.
Сделать по-своему из-за необдуманно данного обещания я уже не могла. Оставалось только ждать.
Потерпеть мне было нужно всего неделю.
А там – начало учебного года, и Сэнс вновь станет социально активным индивидом, Ристан покажет ему наши находки, мы узнаем, для чего они предназначались, и успокоимся.
А если все прогнозы Таниса окажутся неверны, и профессор не выберется из своей берлоги… Что ж, тогда-то темному точно придется сделать так, как предлагаю я.
— Эри, — позвал меня предмет моих гениальных планов.
— Что?
— Не знаю о чем ты сейчас думала, но перестань, пожалуйста.
— Почему это?
— У тебя такое выражение лица было… знаешь, как будто тебе уже пора следующее наказание придумывать, — Ристан улыбнулся, — а ведь мы еще это не отработали.
— Последний день остался, — напомнила ему, но на всякий случай решила не размышлять о своих далеко идущих планах на публике. Не стоит вызывать у окружающих ненужные подозрения.
Склонившись над тарелкой, я пыталась придать лицу как можно более невинное выражение и в то же время подсчитать сколько еще нервных клеток потеряет Ристан, пока профессор не выйдет к людям.
По всему выходило, что очень и очень много.
Все мои самые мрачные предположения оправдались в полной мере.
Начало занятий ничего не прояснило, Сэнс так и не показался, продолжая отсиживаться в комнате и сгрузив все свои обязанности на помощника.
Как утверждал Танис, профессору нужно было еще несколько недель, он просто слегка выбился из графика, но это поправимо. Не стоит беспокоиться.
Слухи об артефакте, создаваемом Сэнсом, постепенно изжили себя, им на смену пришло новое оправдание странного поведения профессора.
Кто-то где-то шепнул, что профессор просто решил получить наконец звание магистра. Звание, которое он заслужил уже давно, но так и не собрался заявить на него свои права.
Это предположение опроверг сам Сэнс, когда бледный и худой, наконец-то выбрался из своей комнаты через две недели после начала нового учебного года.
Прошло три дня между тем моментом, когда его впервые увидели неуверенно бредущим по коридору в сторону директорского кабинета, и первой парой, которую он вел лично.
Что именно профессор делал в своей комнате за закрытыми дверями, знал лишь он и его помощник.
Как утверждал Сэнс, его работа была завершена не до конца, нужно было провести еще множество тестов, потому он не готов демонстрировать ее широкой общественности. Танис ничего не утверждал, предпочитая отмалчиваться.
Со временем вся эта история с добровольным заточением должна была полностью стереться из памяти людей.
Предположительно, к началу зимних праздников и непосредственно к празднованию Излома едва ли кто-то вообще вспомнил бы о том, что профессор Сэнс когда-то чудил.
Я бы тоже обо всем этом очень быстро забыла, если бы не темный, так и не отделавшийся от своей навязчивой идеи показать профессору амулеты.
Это знаменательное событие случилось в пятницу. Изведенный ожиданием, Ристан отправился искать профессора прямо из столовой, сразу после завтрака. Я, разумеется, увязалась с ним.
Сэнса мы поймали в дверях пустой аудитории, в которой он должен был вести пару у первокурсников.
Стоило только упомянуть о таинственных амулетах, найденных на практике, как Сэнс готов был идти за нами хоть в мертвые леса, при условии, что там, он увидит что-то невероятное. И невероятное это обязательно должно быть артефактом.
К счастью для него, никуда идти не пришлось, темный принес все с собой.
Запустив нас в аудиторию, Сэнс запер дверь, и потребовал, быстро натягивая рабочие перчатки, что всегда висели на его широком поясе:
— Покажите.
Ристан безропотно подчинился, и через полминуты Сэнс уже крутил в руках треугольник серебра.
Пальцы его мелко подрагивали. Монокуляр несколько раз выпадал из рук, бодро откатывался к краю стола, но каждый раз оказывался пойман.
Пустые ряды парт, уходящие далеко вверх, выглядели особенно неуютно в этой сосредоточенной звенящей тишине.
Несколько томительных минут профессор пристально разглядывал сначала один амулет, потом второй, затем настал черед испорченного темным диска.
— Вы, конечно, сможете попробовать поступить к нам и в следующем году, — покорно поддакнула я, — подготовитесь получше и наверняка поступите.
— Ууу!
— Эрида, поторопись, будь так добра, ты мне нужна, — позвал меня Нэй, стоя на приличном от нас расстоянии.
Девушка с неохотой оторвалась от меня, выпуская на свободу, продолжая всхлипывать и уже крутя головой в поисках другого утешителя. Таких в непосредственной близости не было.
— Сэнс вернулся, — проворчал Нэй сразу же, как я подошла, и, не особо задумываясь о том, что делает, потер потемневший от чужих слез след на моем плече. След никуда не делся, — привез с собой какого-то помощника. Его нужно срочно разместить.
— А разве ему не приготовили комнату? — что-то мне подсказывало, что вопросом размещения новоприбывшего собирались озадачить именно меня. Вот радость-то привалила.
— Профессор, — не скрывая неодобрения, сообщил Нэй, увлекая меня вслед за собой из просторного гулкого зала в узкий светлый коридор, — не удосужился сообщить, что в академию возвращается не один. Не знаю, почему Огден его до сих пор терпит.
— Профессор Сэнс — мастер своего дела. Артефактора подобного уровня довольно сложно привлечь к преподавательской деятельности, — заученно повторила я слова директора, — они считают, что преподавание отнимает слишком много времени и мешает заниматься артефакторикой.
Нэй фыркнул, осуждая взгляды своего друга и не одобряя мою болтливость.
— Чудо просто, что он согласился у нас преподавать.
— Чудо, — передразнил меня брат, — знаю я это чудо. Оно мне так и не сдало отчет по практике второго семестра.
— Сенья?
— Ну разумеется, — Нэй осекся, пережидая, пока мы пройдем — почти пробежим — небольшой зал, в котором студентов было значительно меньше того, где сегодня дежурила я. Здесь вывесили списки принятых стихийников.
У большого окна в пол я заметила Ристана, который пытался что-то втолковать сутулому, тощему парню.
Мы нырнули в следующий коридор, более темный, и Нэй вернулся к прерванному разговору:
— Если бы Авир не хотел понаблюдать за Висеньей, желая узнать, повлиял ли на нее как-то уничтоженный артефакт, мне бы не пришлось терпеть его присутствие.
Впереди, прямо на лестнице, нас ждал бледный, выглядевший сильно нездоровым, профессор Сэнс.
Рядом с ним, на несколько ступеней ниже, стоял высокий, светловолосый молодой человек, едва ли давно закончивший обучение.
Разговор сам собой оборвался.
Профессор тяжело опирался на мраморные перила и, казалось, боролся сам с собой за каждый вздох.
Его помощник с озабоченным видом стоял рядом, пытаясь добиться от артефактора какого-то ответа.
— Профессор Сэнс, вам нехорошо? — по голосу моего брата было понятно, что самочувствие профессора его мало интересует, и спрашивает он исключительно ради приличия.
— Слегка нездоровится, — признался Сэнс, опираясь на предложенную помощником руку, — думаю, простуда.
— Не похоже на простуду. — Нэй нахмурился и уже даже собирался предложить помощь, что было ему совершенно несвойственно, но Сэнс лишь отмахнулся, поспешив представить нам своего помощника.
— Танис Даларон, весьма одаренный молодой человек, — отрекомендовал незнакомца профессор.
Танис дружелюбно улыбнулся, но улыбка его быстро увяла под тяжелым взглядом моего брата.
Нэй выглядел как человек, не до конца понимающий, что перед ним находится, и имеет ли это что-то (или кто-то) хоть какую-то ценность.
Бывало у него такое раздражающее выражение лица обычно, когда предмет его внимания был ему совершенно не интересен, но с ним все равно приходилось иметь дело.
— Директор еще в прошлом году предлагал мне нанять кого-нибудь себе в помощники, — Сэнс, заметивший это кислое выражение на лице целителя, встряхнулся и явно был готов отстаивать свое право обзавестись личным помощником и использовать всю эту рабскую силу в своих корыстных целях, — что я и сделал.
Нэй нетерпеливо кивнул:
— Я помню, что предлагал вам директор. Но вы могли бы предупредить нас о своем решении заранее, чтобы вашему помощнику не пришлось ждать. Документы будут готовы только через пару дней.
Вместо того, чтобы возмутиться, Сэнс пошатнулся, но устоял на ногах благодаря неоценимой помощи Таниса, и нервно потер шею, решив не развивать тему и не ввязываться в спор с моим братом, хотя споры он очень любил, это можно было назвать его хобби.
Нэй тоже не стал продолжать этот разговор, решив, что на сегодня достаточно, и пора бы уже мне приняться за дело.
Дело мое нелегкое заключалось в том, чтобы проводить Таниса Даларона до этажа преподавательских комнат и убедиться, что комендант не отлынивает от своих прямых обязанностей.
— Ты с ней хорошо ладишь, — как говорили мне многие, когда им было что-то нужно от коменданта.
Я не была уверена, что мы с ней действительно хорошо ладим.
Комендант Инала была счастливой обладательницей взрывного характера и ненавидела в принципе всех, просто кого-то в большей, а кого-то в меньшей степени. Как могло показаться со стороны, меня она просто слегка недолюбливала. Мне так не казалось.
— Эрида, как великая воительница из древних легенд? — Танис нарушил молчание, только когда мы отошли достаточно далеко от Сэнса и Нэя.
— Скорее, как горный кустарник.
— Кустарник?
Обычно короткий коридор вытянулся, и как бы я не желала, не хотел заканчиваться, вынуждая меня идти рядом с незнакомым человеком, в мучениях пытаясь придумать тему для разговора. Нужно же будет как-то его развлекать, когда тема сорняков исчерпает себя.
— Да, знаете, такое ползучее растение. Как плющ, только с маленькими, синими цветами. Сорняк, в общем-то.
Танис пару мгновений задумчиво смотрел на меня:
— Ни одна девушка, на моей памяти, еще не сравнивала свое имя с названием сорной травы.
— Вы, видимо, мало с магами земли общались.
— Ты.
— Что?
— Меня зовут Танис, и я предлагаю перейти на «ты». — он улыбнулся.
Улыбка у него была добрая, вызывающая желание улыбнуться в ответ. Подкупающая.
Нэю бы она точно не понравилась.
— Хорошо.
Впервые в истории академии комендант не кривилась, не ругалась себе под нос, смущая нежные студенческие умы цветистостью и крепостью выражений. Танис оказался на удивление располагающим молодым человеком, что казалось почти невозможным и оттого странным.
Но я не тревожилась и ни в чем его не подозревала, не сразу даже сообразив, что весь путь до преподавательского этажа мы разговаривали исключительно обо мне.
***
— Слышал последние новости? — подлетев к столу, я уронила на него поднос со своим обедом, даже не поморщившись от грохота и не обратив внимание на расплескавшийся чай. Мои новости были важнее таких незначительных мелочей. — Профессор все еще плохо себя чувствует и не выходит из своей комнаты. А сегодня даже завтрак велел оставить под дверью, не пустив поварят внутрь.
— Знаю, — Ристан, в отличие от меня, счастливым совсем не выглядел. Как будто завтра не последний день подачи документов. Как будто наши мучения не заканчиваются, — вчера я еще раз попытался с ним поговорить.
— Опять тебя прогнал? — пообщаться с профессором темный собирался с самого нашего возвращения в академию. Хотел показать ему амулеты и проконсультироваться. Но не свезло. Сначала ему пришлось неделю ждать возвращения Сэнса, а потом нарезать круги около его двери, не имея возможности поговорить.
К людям профессор не выходил, даже еду ему приносили лично в комнату. Те, кто его видел, утверждали, что Сэнс серьезно сдал, похудел и больше всего походил на ходячий труп.
Такой трудолюбивый труп, постоянно сидящий за рабочим столом и что-то высчитывающий.
— И все стены у него изрисованы какими-то каракулями, представляете? — утверждали побывавшие в его комнате поварята. — И свет зажигать он не разрешает. Только на столе свечка стоит.
Со временем по академии даже пошли слухи, что профессор разрабатывает какой-то принципиально новый вид артефактов. Вот закончит свои расчеты, создаст опытный образец и уедет от нас в столицу.
Ристана все эти сплетни только раздражали.
— Даже дверь не открыл, — пожаловался он, без особого аппетита помешивая суп и хмуро поглядывая по сторонам.
За соседними столами тихо перешептывались нервные первокурсники, из тех, кто приехал, поступил и сразу заселился в общежитие.
В самом темном углу, гипнотизируя стол взглядом, угрюмо жевал салат Реннан. Кэп, как полноценный оборотень и истинный мясоед, страдал, но давился неаппетитной травой.
Зачем он так над собой издевается, никто не знал, но все с тоской ждали начала занятий и последующих за этим зверствований.
Атмосфера в столовой стояла самая что ни на есть замечательная, и лишь двоим здесь было грустно.
Севшему на диету — как утверждали некоторые — Реннану, и Ристану, так и не сумевшему добиться от артефактора внимания.
Идти с нашими находками к директору или искать другого артефактора темный не хотел, надеясь добиться аудиенции у профессора.
Сэнс своих позиций не сдавал и пускал к себе только помощника.
Танис же рассказывать о творящихся с Сэнсом метаморфозах не спешил и, в основном, отмалчивался, лишь раз заверив директора, что к началу учебного года профессор будет способен вести занятия.
— Ну, а давай отдадим эти амулеты директору? — предлагала я это почти каждый день и каждый день получала один и тот же ответ:
— Нет.
Ристан, с поистине мужским упрямством, хотел во всем разобраться сам. Прекрасно понимая, что ничего не узнает, стоит только вручить наши находки директору, темный уверенно отметал все мои предложения и цинично высмеивал предположение, что Сэнс и сам может отнести наши находки Хэмкону, и мы все равно ничего не узнаем.
Темный верил, что профессор такой же псих, как и он, и не станет лишать себя возможности узнать, что это за странные амулеты и как они работают.
Я успела сто раз пожалеть, что дала Ристану слово ничего не рассказывать ни директору, ни брату, не посоветовавшись прежде с ним.
— Может, тогда кого-нибудь в городе найдем?
— У тебя есть знакомый артефактор, которому можно доверять? — не скрывая иронии, спросил он.
Только на этой неделе этот разговор повторялся уже второй раз, и он точно знал, что я отвечу.
— Нету.
После этого обычно были выразительные взгляды и раздражающие улыбочки. Посвящать в нашу тайну незнакомого артефактора Ристан не хотел, зато с удовольствием изводил и меня и себя неведением.
Просиживая все вечера над учебниками, ему удалось понять только то, что амулеты эти носили скорее испытательный характер и передавали показания на какой-то третий амулет, находившийся, судя по всему, у создателя.
На большее скудных познаний темного не хватало. Плетения были слишком сложными, многоуровневыми и уже не активными, что тоже усложняло Ристану задачу.
Я терпеливо ждала, когда же ему все это надоест, и он уже сделает так, как я предлагаю. Печальный опыт общения с братом давно научил меня не пытаться спорить с баранами подобного типа. Проще было либо сделать все по-своему, а потом покаяться, либо дождаться, пока его попустит, и уже тогда вводить свои правила.
Сделать по-своему из-за необдуманно данного обещания я уже не могла. Оставалось только ждать.
Потерпеть мне было нужно всего неделю.
А там – начало учебного года, и Сэнс вновь станет социально активным индивидом, Ристан покажет ему наши находки, мы узнаем, для чего они предназначались, и успокоимся.
А если все прогнозы Таниса окажутся неверны, и профессор не выберется из своей берлоги… Что ж, тогда-то темному точно придется сделать так, как предлагаю я.
— Эри, — позвал меня предмет моих гениальных планов.
— Что?
— Не знаю о чем ты сейчас думала, но перестань, пожалуйста.
— Почему это?
— У тебя такое выражение лица было… знаешь, как будто тебе уже пора следующее наказание придумывать, — Ристан улыбнулся, — а ведь мы еще это не отработали.
— Последний день остался, — напомнила ему, но на всякий случай решила не размышлять о своих далеко идущих планах на публике. Не стоит вызывать у окружающих ненужные подозрения.
Склонившись над тарелкой, я пыталась придать лицу как можно более невинное выражение и в то же время подсчитать сколько еще нервных клеток потеряет Ристан, пока профессор не выйдет к людям.
По всему выходило, что очень и очень много.
***
Все мои самые мрачные предположения оправдались в полной мере.
Начало занятий ничего не прояснило, Сэнс так и не показался, продолжая отсиживаться в комнате и сгрузив все свои обязанности на помощника.
Как утверждал Танис, профессору нужно было еще несколько недель, он просто слегка выбился из графика, но это поправимо. Не стоит беспокоиться.
Слухи об артефакте, создаваемом Сэнсом, постепенно изжили себя, им на смену пришло новое оправдание странного поведения профессора.
Кто-то где-то шепнул, что профессор просто решил получить наконец звание магистра. Звание, которое он заслужил уже давно, но так и не собрался заявить на него свои права.
Это предположение опроверг сам Сэнс, когда бледный и худой, наконец-то выбрался из своей комнаты через две недели после начала нового учебного года.
Прошло три дня между тем моментом, когда его впервые увидели неуверенно бредущим по коридору в сторону директорского кабинета, и первой парой, которую он вел лично.
Что именно профессор делал в своей комнате за закрытыми дверями, знал лишь он и его помощник.
Как утверждал Сэнс, его работа была завершена не до конца, нужно было провести еще множество тестов, потому он не готов демонстрировать ее широкой общественности. Танис ничего не утверждал, предпочитая отмалчиваться.
Со временем вся эта история с добровольным заточением должна была полностью стереться из памяти людей.
Предположительно, к началу зимних праздников и непосредственно к празднованию Излома едва ли кто-то вообще вспомнил бы о том, что профессор Сэнс когда-то чудил.
Я бы тоже обо всем этом очень быстро забыла, если бы не темный, так и не отделавшийся от своей навязчивой идеи показать профессору амулеты.
Это знаменательное событие случилось в пятницу. Изведенный ожиданием, Ристан отправился искать профессора прямо из столовой, сразу после завтрака. Я, разумеется, увязалась с ним.
Сэнса мы поймали в дверях пустой аудитории, в которой он должен был вести пару у первокурсников.
Стоило только упомянуть о таинственных амулетах, найденных на практике, как Сэнс готов был идти за нами хоть в мертвые леса, при условии, что там, он увидит что-то невероятное. И невероятное это обязательно должно быть артефактом.
К счастью для него, никуда идти не пришлось, темный принес все с собой.
Запустив нас в аудиторию, Сэнс запер дверь, и потребовал, быстро натягивая рабочие перчатки, что всегда висели на его широком поясе:
— Покажите.
Ристан безропотно подчинился, и через полминуты Сэнс уже крутил в руках треугольник серебра.
Пальцы его мелко подрагивали. Монокуляр несколько раз выпадал из рук, бодро откатывался к краю стола, но каждый раз оказывался пойман.
Пустые ряды парт, уходящие далеко вверх, выглядели особенно неуютно в этой сосредоточенной звенящей тишине.
Несколько томительных минут профессор пристально разглядывал сначала один амулет, потом второй, затем настал черед испорченного темным диска.
