Существо пощупало воздух длинным розовым языком, вылетевшим из пасти и, захлопнув конические челюсти, убралось куда-то в недра Земли. Стася оглянулась — девушка тоже исчезла. То ли убежала, а то ли и не было её вовсе.
Девочка осторожно приблизилась к краю люка. За ним оказалась… комната. Обычная комната! А люк был дверью, ведущей туда. Стася осторожно перешагнула порог. У самого окна стоял стол, на котором сидела кукла.
Кукла сидела к Стасе спиной. Обычная кукла из детского магазина. Но почему-то при взгляде на её спину с «пищалкой» Стасю пробирала дрожь. Какая-то жуть поднималась из глубины души, делая ноги ватными и будто приклеивая к полу.
Судорожно сглотнув, Стася сделала шаг ближе. Ещё ближе… Будто перед ней сидела не кукла, а какой-то пришелец, монстр. Ещё шаг… Стася судорожно облизнула пересохшие губы. Вот кукла совсем рядом, можно протянуть руку и взять её. Но Стася не может.
Она осторожно обошла стол, на котором сидела игрушка. Похожая на Стаськину Маруську. С такими же рыжими, вьющимися волосами. Но в ней было что-то странное. Что-то чужое. Что-то жуткое…
Стася осторожно обошла стол и обернулась на куклу. И почувствовала леденящий ужас, поднявшийся откуда-то из глубины души. У куклы не было лица… Точнее оно было, но… Большую его занимала пасть с острыми иглами зубов. И лишь где-то над ним, под копной рыжих кукольных волос сверкали два стеклянных голубых глаза.
Стася вскочила в постели, не помня себя от ужаса. Перед ней и сейчас стояла оскаленная пасть игрушки… И её блестящие стеклянные глаза.
«Это всего лишь сон. Только сон, — успокоила себя девочка. — Просто страшный сон». Она осторожно встала и подошла к столу, на котором сидела её любимая кукла Маруся. И снова, как во сне, Стася почувствовала, как делаются ватными ноги. Кукла сидела в той же позе, что и во сне. Только одета в розовое кружевное платьице. А каштановые кукольные волосы перехватывает розовая лента. Маруся сидела к ней спиной уставившись в окно, где наливался рассветными красками горизонт. Стася вновь, как во сне медленно подходила к ней. Она уже протянула руку, чтобы взять любимую игрушку, но… Липкая волна ужаса вновь поднялась в ней, вновь всплыла перед глазами оскаленная пасть куклы… Она боялась увидеть её наяву…
Неожиданно где-то внизу во дворе отчаянно заорали коты. Стася от испуга дёрнулась и задела стол. Стол покачнулся, и Маруся опрокинулась на спину… Стася охнула и, не в силах больше стоять на ватных от ужаса ногах, в изнеможении села на пол. На столе лежала её любимая игрушка. Обыкновенная кукла с синими стеклянными глазами, румяными щёчками и сложенными в застенчивую улыбку розовыми губками. Её любимая Маруся.
– Ты чего? — Дилька поднялась на локте.
– Теперь мне кошмар приснился, — ответила Стася, прижимая к себе Марусю — куклу она всегда брала с собой.
– И какой?
Стася пересказала сон.
– А я ведь и правда раньше люков боялась. Думала, что под ними сидят монстры, которые хотят меня съесть. А ещё дядя Юра меня как-то взял с собой в музей кукол. Вот я там и видела куклу-вампира. С такими зубами, почти как во сне…
– Здорово, Рыжик! — Вика закончила читать вслух отрывок. — Ты прям писательница настоящая!
– Да какая писательница… — покраснела Женька. — Всякую ерунду сочиняю…
Женька вновь сидела за столом и, подперев щёку рукой, уныло глядела в окно. Повесть опять застопорилась. Рыжик печально вздохнула и повернулась к ноутбуку.
– Чего ты вздыхаешь, Женька? — глянул на неё Акмаль.
– За две недели я точно ничего написать не успею.
– Ой, подумаешь! — беззаботно отмахнулся Акмаль. — Я тоже Рекса отладить не успею. Тут надо всю систему переделывать. Может к осени закончу…
– Рыжик, ты чего, думаешь, мы всерьёз, что ли, это соревнование устроили? — усмехнулась Стася. — Пиши, как пишется. А как закончишь — мы с удовольствием почитаем.
– Никак не могу Замухрышку с дедушкой Джахангиром свести. Ерунда всё какая-то лезет в голову.
– А зачем их сводить?
– Как зачем, Дилька!? Должен же Замухрышка про памятник выяснить!
– Так это ж керамер!
– Это ты, Юрка, знаешь. А Замухрышка-то не знает.
– Так и дедушка Джахангир не знает! — Дилька лукаво прищурила карие глаза, хитро глянув на кого-то за окном.
– Так в том-то и дело, что Замухрышка не знает, что дедушка Джахангир не знает! — вступил в спор Акмаль. — Он думает, что он знает!
– А ты Джахангира Хабибовича тоже дедушкой называешь? — Рута удивлённо посмотрела на Женьку.
– Конечно. Женечка ведь тоже моя родственница, — в дверях показался невысокий, худощавый, загорелый до черноты человек. Небольшая аккуратно подстриженная бородка и лукаво-весёлый взгляд добродушных карих глаз с лапками морщинок в уголках век, делали его похожим на хитрого купца из восточных сказок.
– Дедушка Джахангир! — кинулись к нему Акмаль, Женя и Дилька.
– Салам алейкум, почтенная компания, — улыбнулся Джахангир. — Смотрю, у вас тут вовсю творческий поиск идёт?
– Ага. Только застрял на полдороге… — усмехнулась Женя.
– Ну, ничего. Немножко отдохнёт и дальше двинется, — Джахангир огладил бородку.
– А как же вам Женя родственница, Джахангир-ака? — Руту явно заинтересовал этот вопрос.
– Ну, а как же иначе? У меня есть родной внук Акмаль. У него есть родная двоюродная сестра Женя. Так если Женя родственница Акмаля, то как же она может быть чужой для его родного дедушки? — Джахангир лукаво улыбнулся. — Просто у нас на Востоке понятие родства намного шире, чем здесь.
– Ага. Поэтому мы с Женькой считаем друг друга сёстрами, хоть и не родными, — Дилька обняла Рыжика за плечи.
– Ага! — подтвердила Женька.
– Так на чём ты остановилась? — Джахангир с интересом посмотрел Женькины записи. — Акмаль мне переслал часть.
– Ага. Я его попросила, — Женя подвинула ноутбук ближе к гостю. — Надо чтобы Замухрышка, ой, то есть этот, Замухарин, с тобой встретился, дедушка Джахангир.
– Чтобы я ему рассказал про памятник… Угу… — Джахангир задумался. — Так ведь я тоже про него не знаю.
– А Замухарин не знает, что ты не знаешь! — подскочила Дилька. — А ему нужно узнать! И про этот памятник и про караван-сарай!
– Да, сложный вопрос, — Джахангир присел на диван и усмехнулся. — А вообще этот Пётр Замухарин интересный человек.
– Он недавно с находками попался. А они ценные. Его и замели, — заявил Акмаль.
– Давно бы пора. Я этому любителю археологии говорил — завязывай с этим делом. Нам только раскопки портишь…
– А он? — с интересом спросила Рута.
– А он только отмахивается. Мол, не поймают. Его ведь и действительно поймать было не на чем. Он, вроде как, археолог-любитель. С детьми занимается, самостоятельные исследования проводит. Даже что-то в научные издания отсылает. А то, что слухи ходят, что он ценные находки продаёт, так за руку его никто не поймал, — Джахангир пожал плечами. — А ведь он немало ценного увёл.
– Теперь поймали, — мстительно прокомментировал Юрка.
– От таких горе-археологов толку не много. Больше вреда. За мелкими находками порой не видят больших открытий. Была у меня с ним история однажды. Копали мы как-то в Каракумах, на Шёлковом пути. Ну, а Пётр нанялся помощником лаборанта. Ну, и однажды нашёл в пустыне клад…
– Настоящий!? — удивилась Дилька.
– Да нет, конечно. Там были остатки стоянки каравана, засыпанные песком. Караван попал в неожиданную и мощную песчаную бурю, спешил дойти до оазиса и не успел как следует укрыться. Часть каравана в той жестокой буре погибла. И он нашёл, как посчитал, части рыцарских доспехов. Снабжённых механическими шарнирами. И сделал поспешный вывод, что тогда рыцарские доспехи уже пытались делать чем-то вроде нынешних экзоскелетов. А караван погиб там в самом начале XV века.
– А дальше что? — Юрка с любопытством слушал историю старого археолога.
– А дальше… Во-первых, он не заметил большего. Настоящему учёному пришла бы другая мысль: а как вообще там оказались рыцари в турнирных доспехах? Да и находки оказались вовсе не доспехами…
– А чем? — поинтересовалась Женя.
– Орудиями пыток. Это были сапог-жом и колодка для ноги. Первая ломала кости ног, а вторая сжимала, также ломая кости, стопу. Вот он их и принял за ножные доспехи.
– Ой, мама! — охнула Женька.
– Чего только люди не придумают, чтобы друг друга покалечить! — фыркнула Стася.
– И тут возник другой вопрос, который Петру даже и в голову не пришёл, хотя должен был бы прийти: откуда на Востоке взялся, так сказать, инвентарь европейских заплечных дел мастеров — на Востоке и своих умельцев по этой части хватало.
– И откуда?
– Ответ оказался простым, Юра. Позже мы нашли в архивах письма одного учёного-путешественника, который рассказывал об одном богатом восточном купце. Этот купец был примечателен тем, что собрал огромную коллекцию пыточных инструментов. И тот караван как раз и шёл в родной город купца.
– Ну и коллекция! — снова фыркнула Стася.
– А главного инструмента, самого жуткого, в нём точно не было! — вдруг заявила Рута.
– Какого?! — с удивлением спросила Дилька.
– Пианино! — с самым серьёзным видом ответила Рута.
Все расхохотались, вспомнив про Руткины занятия в музыкальной школе. По настоянию бабушки, та училась по классу фортепиано. Рута очень любила бабушку, поэтому училась хорошо, да и имела явный талант, но… Пианино она тихо ненавидела.
– Рита, но ты же неплохо играешь, — напомнил Джахангир. — Вы с Викой в мой прошлый приезд лихо в четыре руки сыграли.
– Неплохо, — согласилась Рута. — Только мне больше синтезатор нравится.
– Кстати, о культуре, мои юные друзья. Не хотите посетить художественную выставку, открывшуюся в городе? Там много любопытного.
– Да туда сейчас только экскурсии пускают. Мы хотели группу организовать, а нужно, чтобы обязательно взрослые были. А нашим родителям некогда.
– Ну, вот я и буду вашим, так сказать, организатором, — предложил Джахангир.
– Тогда хотим! — выразила общее мнение Стася.
– Ну, тогда собирайте всю вашу компанию и завтра пойдём.
– А я кажется придумала, как дальше! — и Женька застучала клавишами.
Профессор Рустамов с интересом изучал текст найденной в Хиве рукописи, когда раздался стук в дверь.
– Да-да… — рассеянно ответил он, не отрываясь от бумаги — читать текст с экрана профессор не любил.
– Джахангир Хабибович, вы разрешите? — в двери появился Пётр Замухарин.
– Входите, Пётр, — поморщился профессор — археолога-любителя он недолюбливал.
– Салам алейкум. Извините, если помешал, Джахангир…
– И вам мир. Давайте без официоза — мы не на симпозиуме. Вы опять портили нам культурные слои?
– Ну, Джахангир-ака, я работаю по правилам…
– Знаю я ваши правила. Опять были на руинах караван-сарая?
– Да нет. Тут было ещё одно интересное место. Вроде средневековой свалки. Там была интересная находка. Вот и хотел проконсультироваться с вами, — Пётр вынул из мешка что-то, завёрнутое в ткань. Жестом фокусника он развернул свёрток. На стол с металлическим стуком легли странные приспособления, похожие на металлические сандалии с различными винтами и креплениями.
– Орудия средневековых пыток. Жом и колодка. Вы их украли из музея пыток и наказаний? Это явно делали сейчас, а не в средние века, — профессор вновь взял в руки бумагу с текстом.
Пётр торопливо убрал находки — они действительно были им «одолжены» у знакомого реквизитора с киностудии.
– Вы только с этим ко мне пришли?
– Ну, что вы, Джахангир-ака! Решил узнать, какие новости в археологии.
– И узнать, где что копать… Как же вы нам мешаете, горе-копатели! — с нескрываемым раздражением ответил Джахангир. — Кстати, что там за история с памятником? Диля и её подружка мне рассказали. В той местности никогда не было никаких памятников.
– Да я сам не знаю. Но гранитный исполин там есть, он никуда не делся. За одну ночь такое не сделать.
– Значит шутку ваших коллег вы исключаете? — ухмыльнулся профессор. — Впрочем, такую глыбу гранита незаметно не привезёшь. Знаете, Пётр, приходите через месяц — мне сейчас некогда. Завтра я уезжаю — надо повидать детей и внуков в Краснодаре. А когда вернусь, тогда и поговорим о Гранитном монстре, как вы его назвали.
Жорка сидел над картой звёздного неба, пытаясь определить, откуда шёл сигнал, услышанный накануне, когда в дверях «лаборатории» послышались весёлые голоса девчонок.
Но Дилька вошла в мастерскую не одна, вместе с ней в дверях показался невысокий, загорелый человек с небольшой, аккуратно подстриженной бородкой.
– Дедушка Джахангир! — вскочил Жорка и кинулся в объятия мужчины.
– Акмаль, внучек мой! Что же ты не приехал с девочками?
– Акмаль?! — с изумлением переспросила Стася.
– А он совсем не тот, за кого себя выдаёт, — озорно ответила Дилька.
– Ну да, — немного смутился Жора. — Я — Акмаль.
– Просто, Стася-джан, у Акмаля два имени: отец назвал его Георгием, а мать — Акмалем… — улыбнулся Джахангир.
– Просто здесь проще зваться Жоркой, — немного смутился мальчик. — А то все спрашивают, почему такое имя — Акмаль. А тут просто Жорка и никому не интересно.
– А можно, я тоже буду тебя звать Акмалем? — попросила Стася. — Тебе это имя больше подходит, чем Жора.
– Конечно, можно, — согласился Акмаль. — А с Дилей я не приехал… — Жорка-Акмаль вздохнул.
– Знаю, — усмехнулся Джахангир, — Руслан и Юлдуз рассказывали. Ничего, Акмаль, в жизни бывают не только победы, но и проигрыши. И их надо уметь пережить. Если бы вы знали, каким озорником был в школе Джахангир Рустамов!
– Вы были хулиганом, Джахангир-ака? — рассмеялась Стася.
– Озорником, а не хулиганом. Я был отличником, но при этом жутким озорником. Потому что, дети мои, детство без лёгкого озорства и приключений, в разумных пределах, конечно, это детство, прошедшее впустую. А теперь друзья мои, у меня к вам предложение культурно провести досуг — в вашей городской галерее открылась выставка современного искусства и я приглашаю вас посетить её вместе со мной. Надеюсь, Стася-джан не откажет нам в компании? — Дилькин и Жоркин дед обернулся к Стасе.
– Конечно, Джахангир-ака!
Выставка располагалась в большом павильоне с огромной надписью ярко-синими буквами «Прорыв».
– А почему «Прорыв»? — с любопытством спросила Яська.
– Ну… В смысле, прорыв за грани привычного… — пожал плечами Петька Заславский.
– Ага. И за рамки приличного, — усмехнулась Вика, показав приятелям на композицию у самого входа. Композиция представляла собой конусовидную кучу, видимо символизировавшую пирамиду, которую венчал собой перевёрнутый и надетый на вершину ночной горшок. Называлась композиция «Венец цивилизации».
– Это вот этот горшок — венец?! — прыснула в ладошку Рута.
– Угу. Как в анекдоте про ковбоя Билла, — согласился Юрка. — А ты, Билл, совсем не изменился.
Впрочем, на выставке было много и довольно интересных работ в самых разных жанрах. Картины не очень заинтересовались ребят. Им было просто непонятно, что можно разглядеть в мельтешении цветных пятен или каких-то разноцветных разводов. А вот скульптурные работы и инсталляции… Здесь простор для фантазии открывался просто огромный.
– Ого! — Акмаль остановился у композиции, представлявшей собой катящийся по утыканной острыми гвоздями доске большой надутый шар. А впереди шара, среди блестящих железяк лежало чучело большой чёрной крысы.
Девочка осторожно приблизилась к краю люка. За ним оказалась… комната. Обычная комната! А люк был дверью, ведущей туда. Стася осторожно перешагнула порог. У самого окна стоял стол, на котором сидела кукла.
Кукла сидела к Стасе спиной. Обычная кукла из детского магазина. Но почему-то при взгляде на её спину с «пищалкой» Стасю пробирала дрожь. Какая-то жуть поднималась из глубины души, делая ноги ватными и будто приклеивая к полу.
Судорожно сглотнув, Стася сделала шаг ближе. Ещё ближе… Будто перед ней сидела не кукла, а какой-то пришелец, монстр. Ещё шаг… Стася судорожно облизнула пересохшие губы. Вот кукла совсем рядом, можно протянуть руку и взять её. Но Стася не может.
Она осторожно обошла стол, на котором сидела игрушка. Похожая на Стаськину Маруську. С такими же рыжими, вьющимися волосами. Но в ней было что-то странное. Что-то чужое. Что-то жуткое…
Стася осторожно обошла стол и обернулась на куклу. И почувствовала леденящий ужас, поднявшийся откуда-то из глубины души. У куклы не было лица… Точнее оно было, но… Большую его занимала пасть с острыми иглами зубов. И лишь где-то над ним, под копной рыжих кукольных волос сверкали два стеклянных голубых глаза.
***
Стася вскочила в постели, не помня себя от ужаса. Перед ней и сейчас стояла оскаленная пасть игрушки… И её блестящие стеклянные глаза.
«Это всего лишь сон. Только сон, — успокоила себя девочка. — Просто страшный сон». Она осторожно встала и подошла к столу, на котором сидела её любимая кукла Маруся. И снова, как во сне, Стася почувствовала, как делаются ватными ноги. Кукла сидела в той же позе, что и во сне. Только одета в розовое кружевное платьице. А каштановые кукольные волосы перехватывает розовая лента. Маруся сидела к ней спиной уставившись в окно, где наливался рассветными красками горизонт. Стася вновь, как во сне медленно подходила к ней. Она уже протянула руку, чтобы взять любимую игрушку, но… Липкая волна ужаса вновь поднялась в ней, вновь всплыла перед глазами оскаленная пасть куклы… Она боялась увидеть её наяву…
Неожиданно где-то внизу во дворе отчаянно заорали коты. Стася от испуга дёрнулась и задела стол. Стол покачнулся, и Маруся опрокинулась на спину… Стася охнула и, не в силах больше стоять на ватных от ужаса ногах, в изнеможении села на пол. На столе лежала её любимая игрушка. Обыкновенная кукла с синими стеклянными глазами, румяными щёчками и сложенными в застенчивую улыбку розовыми губками. Её любимая Маруся.
– Ты чего? — Дилька поднялась на локте.
– Теперь мне кошмар приснился, — ответила Стася, прижимая к себе Марусю — куклу она всегда брала с собой.
– И какой?
Стася пересказала сон.
– А я ведь и правда раньше люков боялась. Думала, что под ними сидят монстры, которые хотят меня съесть. А ещё дядя Юра меня как-то взял с собой в музей кукол. Вот я там и видела куклу-вампира. С такими зубами, почти как во сне…
***
– Здорово, Рыжик! — Вика закончила читать вслух отрывок. — Ты прям писательница настоящая!
– Да какая писательница… — покраснела Женька. — Всякую ерунду сочиняю…
Глава 4
Женька вновь сидела за столом и, подперев щёку рукой, уныло глядела в окно. Повесть опять застопорилась. Рыжик печально вздохнула и повернулась к ноутбуку.
– Чего ты вздыхаешь, Женька? — глянул на неё Акмаль.
– За две недели я точно ничего написать не успею.
– Ой, подумаешь! — беззаботно отмахнулся Акмаль. — Я тоже Рекса отладить не успею. Тут надо всю систему переделывать. Может к осени закончу…
– Рыжик, ты чего, думаешь, мы всерьёз, что ли, это соревнование устроили? — усмехнулась Стася. — Пиши, как пишется. А как закончишь — мы с удовольствием почитаем.
– Никак не могу Замухрышку с дедушкой Джахангиром свести. Ерунда всё какая-то лезет в голову.
– А зачем их сводить?
– Как зачем, Дилька!? Должен же Замухрышка про памятник выяснить!
– Так это ж керамер!
– Это ты, Юрка, знаешь. А Замухрышка-то не знает.
– Так и дедушка Джахангир не знает! — Дилька лукаво прищурила карие глаза, хитро глянув на кого-то за окном.
– Так в том-то и дело, что Замухрышка не знает, что дедушка Джахангир не знает! — вступил в спор Акмаль. — Он думает, что он знает!
– А ты Джахангира Хабибовича тоже дедушкой называешь? — Рута удивлённо посмотрела на Женьку.
– Конечно. Женечка ведь тоже моя родственница, — в дверях показался невысокий, худощавый, загорелый до черноты человек. Небольшая аккуратно подстриженная бородка и лукаво-весёлый взгляд добродушных карих глаз с лапками морщинок в уголках век, делали его похожим на хитрого купца из восточных сказок.
– Дедушка Джахангир! — кинулись к нему Акмаль, Женя и Дилька.
– Салам алейкум, почтенная компания, — улыбнулся Джахангир. — Смотрю, у вас тут вовсю творческий поиск идёт?
– Ага. Только застрял на полдороге… — усмехнулась Женя.
– Ну, ничего. Немножко отдохнёт и дальше двинется, — Джахангир огладил бородку.
– А как же вам Женя родственница, Джахангир-ака? — Руту явно заинтересовал этот вопрос.
– Ну, а как же иначе? У меня есть родной внук Акмаль. У него есть родная двоюродная сестра Женя. Так если Женя родственница Акмаля, то как же она может быть чужой для его родного дедушки? — Джахангир лукаво улыбнулся. — Просто у нас на Востоке понятие родства намного шире, чем здесь.
– Ага. Поэтому мы с Женькой считаем друг друга сёстрами, хоть и не родными, — Дилька обняла Рыжика за плечи.
– Ага! — подтвердила Женька.
– Так на чём ты остановилась? — Джахангир с интересом посмотрел Женькины записи. — Акмаль мне переслал часть.
– Ага. Я его попросила, — Женя подвинула ноутбук ближе к гостю. — Надо чтобы Замухрышка, ой, то есть этот, Замухарин, с тобой встретился, дедушка Джахангир.
– Чтобы я ему рассказал про памятник… Угу… — Джахангир задумался. — Так ведь я тоже про него не знаю.
– А Замухарин не знает, что ты не знаешь! — подскочила Дилька. — А ему нужно узнать! И про этот памятник и про караван-сарай!
– Да, сложный вопрос, — Джахангир присел на диван и усмехнулся. — А вообще этот Пётр Замухарин интересный человек.
– Он недавно с находками попался. А они ценные. Его и замели, — заявил Акмаль.
– Давно бы пора. Я этому любителю археологии говорил — завязывай с этим делом. Нам только раскопки портишь…
– А он? — с интересом спросила Рута.
– А он только отмахивается. Мол, не поймают. Его ведь и действительно поймать было не на чем. Он, вроде как, археолог-любитель. С детьми занимается, самостоятельные исследования проводит. Даже что-то в научные издания отсылает. А то, что слухи ходят, что он ценные находки продаёт, так за руку его никто не поймал, — Джахангир пожал плечами. — А ведь он немало ценного увёл.
– Теперь поймали, — мстительно прокомментировал Юрка.
– От таких горе-археологов толку не много. Больше вреда. За мелкими находками порой не видят больших открытий. Была у меня с ним история однажды. Копали мы как-то в Каракумах, на Шёлковом пути. Ну, а Пётр нанялся помощником лаборанта. Ну, и однажды нашёл в пустыне клад…
– Настоящий!? — удивилась Дилька.
– Да нет, конечно. Там были остатки стоянки каравана, засыпанные песком. Караван попал в неожиданную и мощную песчаную бурю, спешил дойти до оазиса и не успел как следует укрыться. Часть каравана в той жестокой буре погибла. И он нашёл, как посчитал, части рыцарских доспехов. Снабжённых механическими шарнирами. И сделал поспешный вывод, что тогда рыцарские доспехи уже пытались делать чем-то вроде нынешних экзоскелетов. А караван погиб там в самом начале XV века.
– А дальше что? — Юрка с любопытством слушал историю старого археолога.
– А дальше… Во-первых, он не заметил большего. Настоящему учёному пришла бы другая мысль: а как вообще там оказались рыцари в турнирных доспехах? Да и находки оказались вовсе не доспехами…
– А чем? — поинтересовалась Женя.
– Орудиями пыток. Это были сапог-жом и колодка для ноги. Первая ломала кости ног, а вторая сжимала, также ломая кости, стопу. Вот он их и принял за ножные доспехи.
– Ой, мама! — охнула Женька.
– Чего только люди не придумают, чтобы друг друга покалечить! — фыркнула Стася.
– И тут возник другой вопрос, который Петру даже и в голову не пришёл, хотя должен был бы прийти: откуда на Востоке взялся, так сказать, инвентарь европейских заплечных дел мастеров — на Востоке и своих умельцев по этой части хватало.
– И откуда?
– Ответ оказался простым, Юра. Позже мы нашли в архивах письма одного учёного-путешественника, который рассказывал об одном богатом восточном купце. Этот купец был примечателен тем, что собрал огромную коллекцию пыточных инструментов. И тот караван как раз и шёл в родной город купца.
– Ну и коллекция! — снова фыркнула Стася.
– А главного инструмента, самого жуткого, в нём точно не было! — вдруг заявила Рута.
– Какого?! — с удивлением спросила Дилька.
– Пианино! — с самым серьёзным видом ответила Рута.
Все расхохотались, вспомнив про Руткины занятия в музыкальной школе. По настоянию бабушки, та училась по классу фортепиано. Рута очень любила бабушку, поэтому училась хорошо, да и имела явный талант, но… Пианино она тихо ненавидела.
– Рита, но ты же неплохо играешь, — напомнил Джахангир. — Вы с Викой в мой прошлый приезд лихо в четыре руки сыграли.
– Неплохо, — согласилась Рута. — Только мне больше синтезатор нравится.
– Кстати, о культуре, мои юные друзья. Не хотите посетить художественную выставку, открывшуюся в городе? Там много любопытного.
– Да туда сейчас только экскурсии пускают. Мы хотели группу организовать, а нужно, чтобы обязательно взрослые были. А нашим родителям некогда.
– Ну, вот я и буду вашим, так сказать, организатором, — предложил Джахангир.
– Тогда хотим! — выразила общее мнение Стася.
– Ну, тогда собирайте всю вашу компанию и завтра пойдём.
– А я кажется придумала, как дальше! — и Женька застучала клавишами.
***
Профессор Рустамов с интересом изучал текст найденной в Хиве рукописи, когда раздался стук в дверь.
– Да-да… — рассеянно ответил он, не отрываясь от бумаги — читать текст с экрана профессор не любил.
– Джахангир Хабибович, вы разрешите? — в двери появился Пётр Замухарин.
– Входите, Пётр, — поморщился профессор — археолога-любителя он недолюбливал.
– Салам алейкум. Извините, если помешал, Джахангир…
– И вам мир. Давайте без официоза — мы не на симпозиуме. Вы опять портили нам культурные слои?
– Ну, Джахангир-ака, я работаю по правилам…
– Знаю я ваши правила. Опять были на руинах караван-сарая?
– Да нет. Тут было ещё одно интересное место. Вроде средневековой свалки. Там была интересная находка. Вот и хотел проконсультироваться с вами, — Пётр вынул из мешка что-то, завёрнутое в ткань. Жестом фокусника он развернул свёрток. На стол с металлическим стуком легли странные приспособления, похожие на металлические сандалии с различными винтами и креплениями.
– Орудия средневековых пыток. Жом и колодка. Вы их украли из музея пыток и наказаний? Это явно делали сейчас, а не в средние века, — профессор вновь взял в руки бумагу с текстом.
Пётр торопливо убрал находки — они действительно были им «одолжены» у знакомого реквизитора с киностудии.
– Вы только с этим ко мне пришли?
– Ну, что вы, Джахангир-ака! Решил узнать, какие новости в археологии.
– И узнать, где что копать… Как же вы нам мешаете, горе-копатели! — с нескрываемым раздражением ответил Джахангир. — Кстати, что там за история с памятником? Диля и её подружка мне рассказали. В той местности никогда не было никаких памятников.
– Да я сам не знаю. Но гранитный исполин там есть, он никуда не делся. За одну ночь такое не сделать.
– Значит шутку ваших коллег вы исключаете? — ухмыльнулся профессор. — Впрочем, такую глыбу гранита незаметно не привезёшь. Знаете, Пётр, приходите через месяц — мне сейчас некогда. Завтра я уезжаю — надо повидать детей и внуков в Краснодаре. А когда вернусь, тогда и поговорим о Гранитном монстре, как вы его назвали.
***
Жорка сидел над картой звёздного неба, пытаясь определить, откуда шёл сигнал, услышанный накануне, когда в дверях «лаборатории» послышались весёлые голоса девчонок.
Но Дилька вошла в мастерскую не одна, вместе с ней в дверях показался невысокий, загорелый человек с небольшой, аккуратно подстриженной бородкой.
– Дедушка Джахангир! — вскочил Жорка и кинулся в объятия мужчины.
– Акмаль, внучек мой! Что же ты не приехал с девочками?
– Акмаль?! — с изумлением переспросила Стася.
– А он совсем не тот, за кого себя выдаёт, — озорно ответила Дилька.
– Ну да, — немного смутился Жора. — Я — Акмаль.
– Просто, Стася-джан, у Акмаля два имени: отец назвал его Георгием, а мать — Акмалем… — улыбнулся Джахангир.
– Просто здесь проще зваться Жоркой, — немного смутился мальчик. — А то все спрашивают, почему такое имя — Акмаль. А тут просто Жорка и никому не интересно.
– А можно, я тоже буду тебя звать Акмалем? — попросила Стася. — Тебе это имя больше подходит, чем Жора.
– Конечно, можно, — согласился Акмаль. — А с Дилей я не приехал… — Жорка-Акмаль вздохнул.
– Знаю, — усмехнулся Джахангир, — Руслан и Юлдуз рассказывали. Ничего, Акмаль, в жизни бывают не только победы, но и проигрыши. И их надо уметь пережить. Если бы вы знали, каким озорником был в школе Джахангир Рустамов!
– Вы были хулиганом, Джахангир-ака? — рассмеялась Стася.
– Озорником, а не хулиганом. Я был отличником, но при этом жутким озорником. Потому что, дети мои, детство без лёгкого озорства и приключений, в разумных пределах, конечно, это детство, прошедшее впустую. А теперь друзья мои, у меня к вам предложение культурно провести досуг — в вашей городской галерее открылась выставка современного искусства и я приглашаю вас посетить её вместе со мной. Надеюсь, Стася-джан не откажет нам в компании? — Дилькин и Жоркин дед обернулся к Стасе.
– Конечно, Джахангир-ака!
Глава 5
Выставка располагалась в большом павильоне с огромной надписью ярко-синими буквами «Прорыв».
– А почему «Прорыв»? — с любопытством спросила Яська.
– Ну… В смысле, прорыв за грани привычного… — пожал плечами Петька Заславский.
– Ага. И за рамки приличного, — усмехнулась Вика, показав приятелям на композицию у самого входа. Композиция представляла собой конусовидную кучу, видимо символизировавшую пирамиду, которую венчал собой перевёрнутый и надетый на вершину ночной горшок. Называлась композиция «Венец цивилизации».
– Это вот этот горшок — венец?! — прыснула в ладошку Рута.
– Угу. Как в анекдоте про ковбоя Билла, — согласился Юрка. — А ты, Билл, совсем не изменился.
Впрочем, на выставке было много и довольно интересных работ в самых разных жанрах. Картины не очень заинтересовались ребят. Им было просто непонятно, что можно разглядеть в мельтешении цветных пятен или каких-то разноцветных разводов. А вот скульптурные работы и инсталляции… Здесь простор для фантазии открывался просто огромный.
– Ого! — Акмаль остановился у композиции, представлявшей собой катящийся по утыканной острыми гвоздями доске большой надутый шар. А впереди шара, среди блестящих железяк лежало чучело большой чёрной крысы.
