Услышав зов, курсант закрутил головой, потом увидел Наири, призывно машущую из окна. Скорость, с какой юноша кинулся к дому, впечатлила.
- Ты зачет по спринту сдавал?
Анна удивилась - он даже не запыхался! Хотя чему удивляться, здесь этих мальчиков превращают в настоящие машины для убийств.
На вопросы Хон ответил обстоятельно, со знанием дела. И подтвердил выводы Анны.
- Похоже, тебе еще работа подвалила. Противная и нудная, но совершенно необходимая.
- Приказывайте.
- Научи меня вашему языку.
Вместо ответа курсант придвинул к себе лист бумаги и аккуратно начал покрывать его знаками.
- Это наш алфавит, Наири.
- А ты не тянешь кота за... хвост. Перепиши буквы в столбик.
Потом Анна сама напротив каждой писала транскрипцию. Долго мучила юного наставника произношением. И лист за листом черкала кривые закорючки, приучая руку к чужим буквам.
Хон старался. Поправлял, объяснял... Забывшись, стал вести себя раскованнее, выпустив на свободу привычки. Анна с улыбкой смотрела, как он то и дело запускает пятерню в волосы. Вскоре аккуратная прическа растрепалась, придавая молодому человеку хулиганский вид.
Стук в дверь прервал занятие. Вошел дежурный:
- Наири, простите, что прерываю, но ужин остывает. Курсант Саван, вы должны были проследить за временем. И приведите себя в порядок!
Хон тут же подобрался, пригладил волосы и застегнул верхнюю пуговицу. Выходя из кабинета, Анна слышала, как его распекают буквально за все.
Ужин она проглотила, торопясь вернуться к работе. Хон, застегнутый на все пуговицы, ждал, вытянувшись у кресла.
- Уже поел?
- Наири не нужно заботиться о...
- Подожди, так ты все это время тут был? Какая глупость. Иди, поужинай и... кстати, который час? Уже поздно... Значит, до завтра.
Отпустив Хна, Анна погрузилась в работу. Наслаждаясь забытыми ощущениями. И, к собственному стыду поняла – она не так умна, как себе казалась. Язык саритов давался гораздо легче. Анна загрустил, вспомнив Ларррика. Он почти стал другом...
Дверь кабинета приоткрылась. Дежурный рораг настойчиво порекомендовал идти спать:
- Наири нужно беречь здоровье.
- Для чего?
Бормоча, что она думает о соблюдении режима, побрела в спальню. Горячий душ, удобная кровать и – непонятные сны. Снова ласкающие прикосновения, не вызывающие ничего, кроме раздражения. Невидимка отстал только к рассвету.
Утром за окном немилосердно громко зазвенели птичьи трели. Анна улыбнулась сквозь сон и с головой завернулась в легкое покрывало: предутренние грезы самые сладкие. Но почти сразу села в кровати, сгоняя остатки дремы. Соблазн поспать подольше никуда не делся, а дел Анна на сегодня наметила немало дел.
Дежурный вскочил со стула, протирая красные глаза.
- Вы тут всю ночь сидели? Это очень вредно – не соблюдать режим.
- Да, Наири, но...
А Анна уже шурудила на крохотной кухне. Увы, из знакомых продуктов там оказался только чай и рис.
- Подождете немного, сейчас доставят завтрак.
- А если не подожду? А вы уже ели? А мальчики? - она кивнула на окно. Из кухни хорошо просматривалось крыльцо с замершими курсантами.
- Мы поедим после дежурства.
- А... - Анна прислушалась.
Снаружи долетали голоса: задорные юношеские вопли, суровые окрики наставников.
- В Академии уже проснулись?
- День учеников начинается на рассвете, Наири. Утреннее построение, зарядка. Потом завтрак. И – занятия.
- Значит, все, кроме вас, успели поесть?
- Нет. Группы возвращаются с пробежки. У них полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, и лишь после этого курсанты пойдут в столовую.
- Тогда может, поесть вместе со всеми?
От подобной перспективы рораг дар речи потерял. Но Анна уже загорелась:
- Ну, что скажете?
- Наири, я немедленно пошлю за вашим завтраком. Вам не придется ждать.
- Значит, ждать, пока приготовят, будут ученики... верно?
- В Академии достаточно работников, чтобы...
- Я тут как в одиночной камере. Поэтому...
Курсанты взяли на караул.
- Вот что, ребята. Сейчас все вместе идем в столовую. Будем завтракать. Вы тоже, не надо так таращиться. Мне плевать на ваше "положено-не положено", смотреть, как молодые, здоровые парни зарабатывают гастрит, я не желаю!
Её появление в главном корпусе Академии произвел фурор. Поняв, кто перед ними, и взрослые, и подростки падали ниц, не смея поднять взгляда. Сообразив, что все ученики рискуют остаться голодными, Анна шепнула сопровождающему:
- Скажи, чтобы не смели. Пусть все идет своим чередом.
Но приветствия от ректора выслушать пришлось, да и в столовой молодые люди повскакивали с мест, вытягиваясь в струнку.
- Вольно! К приему пищи приступить! - вспомнила Анна студенческую жизнь и сборы, которые раз в год устраивал военрук.
Первыми решились выполнить приказ курсанты. Кадеты, глядя на старших товарищей, тоже стали усаживаться. Застучали ложки – к удивлению Анны, с утра подали суп.
Перед ней поставили красивую тонкостенную тарелку. Повар сам принес, держа поднос на вытянутых руках, словно невиданную драгоценность. Рис, и несколько видов маринованных овощей расставили заранее. Преподаватели не посмели усесться в присутствии Наири, так и стояли вокруг.
- Господа офицеры, присаживайтесь. И очень прошу - отпустите ребят. Пусть хоть поедят спокойно.
По знаку ректора "почетный караул" испарился. Преподаватели, несколько смущаясь, заняли свои места. Только повар замер за спиной Анны, готовый прислуживать.
- Нет, так не пойдет. Я сама могу взять нужный прибор или положить себе добавки. Поэтому... Слушайте, по-хорошему прошу - дайте нормально поесть, а? Без всяких китайских церемоний.
- Госпожа, дисциплина и субординация...
- О нет! - взвыла Анна.
Интонации в её голосе напугали ректора, потому что по его кивку повара словно ветром сдуло.
- Приятного аппетита, господа!
Ели в молчании. Анна первая разговор не заводила, осматривалась.
Большой зал, уставленный длинными столами. Судя по всему, ученики рассаживались поотрядно. И по возрасту - место у входа занимали самые младшие. Преподавательский стол расположился у высоких окон, так что можно было любоваться пейзажем: зеленой лужайкой с ровно подстриженными кустами.
- Здесь есть садовник?
- Нет. Порядок в Академии поддерживают сами ученики.
Анна кивнула и повернулась к целителю:
- Хочу поблагодарить. Хон - просто сокровище! Но я беспокоюсь, что он уроки пропускает.
- Для Хона это своего рода испытание. Мало кому из курсантов посчастливится побывать на практике еще до окончания обучения.
- И все-таки... Не наказывайте его строго за пропуски.
- Наири, - ректор отложил ложку. - Хон - будущий рораг. А королевский телохранитель должен уметь многое. Поэтому поблажек не будет. И я умоляю вас отнестись к курсанту со всей строгостью. Используйте его, как пожелаете, и ни о чем не беспокойтесь.
Анна замолчала. Слово "используйте" из уст инкуба прозвучало двусмысленно. Стало неловко.
- А сколько ему лет?
- У нас другая продолжительность жизни, Наири. Хон старше вас, если вы об этом.
- Я спрашиваю, какой у него возраст в переводе на человеческий. Все же период взросления у разных видов живых организмов различается.
- Можете считать, что Хону двадцать два-двадцать четыре года. Как и его однокурсникам.
Анна перевела дух. Пусть он мальчишка по сравнению с ней, но к педофилии инкубы не склоняют.
Потом пришлось ждать, пока доест последний из кадетов: едва она отложила ложку, её примеру последовали все присутствующие. Сообразив, в чем дело, Анна попросила добавки и ковыряла в своей миске, давая остальным спокойно позавтракать.
Едва вернулась к себе и разложила вчерашние записи – явился Хон. Отсалютовал и замер у стола, готовый отвечать на вопросы.
- Погода сегодня хорошая... Прогуляемся? Совместим приятное с полезным...
Дежурный рораг и охрана из курсантов выдвинулись следом.
- Послушайте, что тут со мной может случиться? Обещаю – за пределы Академии не выйду!
- Наири, вас похитили из Храма...
- Неправда! Я сама ушла. И сейчас очень прошу - хотя бы здесь, ненадолго...
Рораг заколебался, но все же отступил, зыркнув в сторону Хона. Курсант вытянулся еще больше, стерев с лица даже намек на эмоции.
- Ну чего ты, в самом деле. Улыбнись. И пошли гулять!
В пальмовую рощу не долетал жаркий ветер пустыни. Крохотный родник фонтанчиком вырывался из-под земли и разбивался о плоские камни, выстилающие русло. Анна опустилась на колени, погрузила руки в воду, и, сложив ладошки ковшиком, поднесла к губам. Зубы заломило.
- Надо же. Даже тут, в пустыне, вода ледяная... Эй, ты чего?
На парня было жалко смотреть. Словно здесь и сейчас погибал мир.
- Хон?
- Наири... зачем вы так?
- Я... нарушила какое-то табу? Эту воду нельзя пить?
- Нет, но... из ладоней? Вам стоило сказать... я бы кружку принес.
- Уф, напугал. Я думала, что-то запрещенное сделала. Кстати, как будет "родник"? "Камень"? "Пить"? Да не столбей памятником самому себе, садись! - и Анна показала пример, усевшись прямо на траву.
Толстый пальмовый ствол удобно поддерживал спину, так что можно было без последствий просидеть и час, и два. Но Хон запаниковал.
- Наири, простите. Встаньте, пожалуйста. Я быстро, сейчас сюда принесут стулья и стол... Подождите немного...
- Зачем? Мне и так удобно. Садись, - и она приглашающе хлопнула рядом с собой ладонью.
Хон смотрел так жалобно, что Анна психанула:
- Ну?
- Наири, может, хоть не на голой земле сидеть изволите?
- Изволю. На голой. Или это тоже религией запрещено?
Вместо ответа Хон обреченно стал расстегивать мундир. Стриптиз с таким выражением лица не показывают, но Анна заволновалась:
- Эй, ты чего? Мы, кажется, сюда язык учить пришли?
Расправленный китель лег на траву. Рядом с ним, опустив глаза в землю, припал на колено Хон:
- Наири, умоляю... Тогда хотя бы...
Поняв, что он не отвяжется, Анна пересела:
- Ну? Доволен? Может, теперь позанимаемся?
Молодой инкуб робко уселся рядом и урок начался.
Анна сразу поняла, что зря понадеялась на слуховую память. Но спрашивать бумагу у Хона не решилась, боясь нового приступа "угоди Наири". С него станется все бросить, и помчаться добывать требуемое. Поэтому она подобрала веточку и выцарапывала буквы в траве.
Хон наблюдал некоторое время, потом робко поинтересовался:
- Наири, я прошу прошения, но может, вам с этим будет удобнее?
Блокнот. Маленький, в половину ладони. И крохотный карандаш. Она покрутила его в руках: толстый стержень, обмотанный полоской замши.
- Это ведь не графит?
- Графит, смешанный с особым сортом глины. Позвольте...
Перочинным ножом Хон ловко заострил кончик грифеля, так, что линия на бумаге получалась тонкая-тонкая.
- Простите, вам не подобает... Это моя вина - я должен был позаботиться о письменных принадлежностях.
- Если снова собрался на коленях ползать, то я лучше домой пойду...
Хон тут же перестал извиняться, но откровенно смущался, видя в руках Анны свой блокнот.
Как и в прошлый раз, его робость быстро испарилась – парень втянулся в работу. Расстегнул верхние пуговицы рубашки. Ворот тут же сбился, открывая крепкие мышцы шеи. Стрижка тоже потеряла аккуратность, пряди топорщились в все стороны.
- Курсант Саван Хон! Что здесь происходит?
Он подскочил, вытягиваясь. Подошедший ректор гневно поджимал губы, сдерживая ругань.
- Немедленно отправляйтесь к своему декану, скажите, чтобы отправил вас под арест.
Хон мельком скользнул взглядом по мундиру. Анна тут же подняла одежду, стряхнула с неё прилипшие травинки и сама накинула на плечи зардевшегося Хона. Тот отсалютовал ректору, быстро коснулся земли коленом перед Анной и умчался в сторону главного здания Академии.
- Я могу спросить, что он натворил?
- Позвольте принести вам свои извинения за неподобающе поведение курсанта, Наири.
Анне до колик надоела привычка инкубов валиться на колени при малейшем недовольстве с её стороны. Теперь же она начала подозревать, что у военных это приравнивается к официальному приветствию. И если простые обычаи можно изменить, то ритуал военной машины - нереально. И она махнула рукой: пусть их.
- Я еще раз спрашиваю, что натворил Хон?
- Вел себя неподобающе.
- Вы о том, что он сидел рядом со мной? Так я сама попросила.
- Это не преступление, Наири. Место рорага - у ног его хозяина. Но Хон обязан был позаботиться о вашем комфорте. Вы сидели на земле, писали непонятно чем...
- И это - причина ареста? Послушайте, может, обойдемся уже тем, что его отругали?
- Прошу прощения, Наири. Трибунал состоится, и курсант Саван Хон ответит по закону за свое преступление. А вам следует отдохнуть - вы тяжко трудились, это может сказаться на вашем здоровье.
Анна мрачно оглядела инкуба. То, что Хону влетит, да еще ни за что, никак не укладывалось в голове.
- Скажите, кому вы подчиняетесь?
- Непосредственно Его Величеству.
- Вы ведь рораг... Звание капитана королевских телохранителей старше вашего?
- Капитан Эйр выше меня по должности, Наири. И пока он здесь, ответственность за вашу безопасность возложена на него.
- Прекрасно!
И Анна быстро пошла к лазарету.
Эйр не переехал, но мебели в палате прибавилось. У окна пристроился стол, заваленный бумагами, рядом притулилась этажерка. Сам капитан королевских телохранителей едва успел вскочить. Стул покачнулся и с грохотом упал.
- Что за суета?
У Анны появилось желание привязать Эйра к кровати – подобный режим для раненого мог привести к печальным последствиям. Но сейчас на первый план выходила другая проблема.
- Оставьте нас!
К удивлению Анны курсанты и рораг, последовавшие за ней, тут же покинули палату. Ни просить, ни уговаривать не пришлось.
- Эйр, - остановила она натягивающего мундир инкуба. - Нам нужно поговорить.
Вместо ответа рораг поднял стул и чуть отодвинул от стола, приглашая присесть. Сам встал напротив, вытянувшись, словно на параде.
- Может, тоже присядешь? Нет? Ну, как хочешь... В общем, если коротко... Мне помощника выделили, курсанта. Хороший мальчишка. Но, кажется, я его подставила. Говорят, он нарушил субординацию и его отдают под трибунал.
- По отношению к вам нарушил? Тогда все правильно.
Анна задержала дыхание и досчитала до пяти.
- А баба Яга – против. Хон не сделал ничего плохого. Ну, забылся немного, ты вон, тоже без кителя меня встретил... Тебя за компанию под трибунал?
- Если Наири посчитает это оскорблением.
- Если... А если нет? Хон только делал то, что я говорила.
- Я разберусь, раз Наири этого желает...
- Желает. Очень. И... спасибо.
Она была уже у двери, когда Эйр окликнул её:
- Госпожа...
В нем ничего не осталось от рьяного служаки. Перед Анной стоял уставший мужчина.
- Вы снова меня спасли. Умоляю, примите мою благодарность!
И Эйр мягко, с какой-то кошачьей грацией опустился на колени, а потом распластался по полу, протягивая к Анне сложенные лодочкой ладони.
Она не стала дожидаться окончания церемонного поклона - ушла. Хотелось одновременно плакать и крушить все подряд. Но, сдержав эмоции, Анна обратилась к сопровождающим:
- Я хочу поговорить с Хоном. Где он?
- В карцере. И без разрешения ректора к нему нельзя.
- Если Хон оказался под арестом за отсутствие в роще стула, то какое наказание грозит тому, кто попытается остановить меня? Попробуем узнать?
- Ты зачет по спринту сдавал?
Анна удивилась - он даже не запыхался! Хотя чему удивляться, здесь этих мальчиков превращают в настоящие машины для убийств.
На вопросы Хон ответил обстоятельно, со знанием дела. И подтвердил выводы Анны.
- Похоже, тебе еще работа подвалила. Противная и нудная, но совершенно необходимая.
- Приказывайте.
- Научи меня вашему языку.
Вместо ответа курсант придвинул к себе лист бумаги и аккуратно начал покрывать его знаками.
- Это наш алфавит, Наири.
- А ты не тянешь кота за... хвост. Перепиши буквы в столбик.
Потом Анна сама напротив каждой писала транскрипцию. Долго мучила юного наставника произношением. И лист за листом черкала кривые закорючки, приучая руку к чужим буквам.
Хон старался. Поправлял, объяснял... Забывшись, стал вести себя раскованнее, выпустив на свободу привычки. Анна с улыбкой смотрела, как он то и дело запускает пятерню в волосы. Вскоре аккуратная прическа растрепалась, придавая молодому человеку хулиганский вид.
Стук в дверь прервал занятие. Вошел дежурный:
- Наири, простите, что прерываю, но ужин остывает. Курсант Саван, вы должны были проследить за временем. И приведите себя в порядок!
Хон тут же подобрался, пригладил волосы и застегнул верхнюю пуговицу. Выходя из кабинета, Анна слышала, как его распекают буквально за все.
Ужин она проглотила, торопясь вернуться к работе. Хон, застегнутый на все пуговицы, ждал, вытянувшись у кресла.
- Уже поел?
- Наири не нужно заботиться о...
- Подожди, так ты все это время тут был? Какая глупость. Иди, поужинай и... кстати, который час? Уже поздно... Значит, до завтра.
Отпустив Хна, Анна погрузилась в работу. Наслаждаясь забытыми ощущениями. И, к собственному стыду поняла – она не так умна, как себе казалась. Язык саритов давался гораздо легче. Анна загрустил, вспомнив Ларррика. Он почти стал другом...
Дверь кабинета приоткрылась. Дежурный рораг настойчиво порекомендовал идти спать:
- Наири нужно беречь здоровье.
- Для чего?
Бормоча, что она думает о соблюдении режима, побрела в спальню. Горячий душ, удобная кровать и – непонятные сны. Снова ласкающие прикосновения, не вызывающие ничего, кроме раздражения. Невидимка отстал только к рассвету.
Утром за окном немилосердно громко зазвенели птичьи трели. Анна улыбнулась сквозь сон и с головой завернулась в легкое покрывало: предутренние грезы самые сладкие. Но почти сразу села в кровати, сгоняя остатки дремы. Соблазн поспать подольше никуда не делся, а дел Анна на сегодня наметила немало дел.
Дежурный вскочил со стула, протирая красные глаза.
- Вы тут всю ночь сидели? Это очень вредно – не соблюдать режим.
- Да, Наири, но...
А Анна уже шурудила на крохотной кухне. Увы, из знакомых продуктов там оказался только чай и рис.
- Подождете немного, сейчас доставят завтрак.
- А если не подожду? А вы уже ели? А мальчики? - она кивнула на окно. Из кухни хорошо просматривалось крыльцо с замершими курсантами.
- Мы поедим после дежурства.
- А... - Анна прислушалась.
Снаружи долетали голоса: задорные юношеские вопли, суровые окрики наставников.
- В Академии уже проснулись?
- День учеников начинается на рассвете, Наири. Утреннее построение, зарядка. Потом завтрак. И – занятия.
- Значит, все, кроме вас, успели поесть?
- Нет. Группы возвращаются с пробежки. У них полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, и лишь после этого курсанты пойдут в столовую.
- Тогда может, поесть вместе со всеми?
От подобной перспективы рораг дар речи потерял. Но Анна уже загорелась:
- Ну, что скажете?
- Наири, я немедленно пошлю за вашим завтраком. Вам не придется ждать.
- Значит, ждать, пока приготовят, будут ученики... верно?
- В Академии достаточно работников, чтобы...
- Я тут как в одиночной камере. Поэтому...
Курсанты взяли на караул.
- Вот что, ребята. Сейчас все вместе идем в столовую. Будем завтракать. Вы тоже, не надо так таращиться. Мне плевать на ваше "положено-не положено", смотреть, как молодые, здоровые парни зарабатывают гастрит, я не желаю!
Её появление в главном корпусе Академии произвел фурор. Поняв, кто перед ними, и взрослые, и подростки падали ниц, не смея поднять взгляда. Сообразив, что все ученики рискуют остаться голодными, Анна шепнула сопровождающему:
- Скажи, чтобы не смели. Пусть все идет своим чередом.
Но приветствия от ректора выслушать пришлось, да и в столовой молодые люди повскакивали с мест, вытягиваясь в струнку.
- Вольно! К приему пищи приступить! - вспомнила Анна студенческую жизнь и сборы, которые раз в год устраивал военрук.
Первыми решились выполнить приказ курсанты. Кадеты, глядя на старших товарищей, тоже стали усаживаться. Застучали ложки – к удивлению Анны, с утра подали суп.
Перед ней поставили красивую тонкостенную тарелку. Повар сам принес, держа поднос на вытянутых руках, словно невиданную драгоценность. Рис, и несколько видов маринованных овощей расставили заранее. Преподаватели не посмели усесться в присутствии Наири, так и стояли вокруг.
- Господа офицеры, присаживайтесь. И очень прошу - отпустите ребят. Пусть хоть поедят спокойно.
По знаку ректора "почетный караул" испарился. Преподаватели, несколько смущаясь, заняли свои места. Только повар замер за спиной Анны, готовый прислуживать.
- Нет, так не пойдет. Я сама могу взять нужный прибор или положить себе добавки. Поэтому... Слушайте, по-хорошему прошу - дайте нормально поесть, а? Без всяких китайских церемоний.
- Госпожа, дисциплина и субординация...
- О нет! - взвыла Анна.
Интонации в её голосе напугали ректора, потому что по его кивку повара словно ветром сдуло.
- Приятного аппетита, господа!
Ели в молчании. Анна первая разговор не заводила, осматривалась.
Большой зал, уставленный длинными столами. Судя по всему, ученики рассаживались поотрядно. И по возрасту - место у входа занимали самые младшие. Преподавательский стол расположился у высоких окон, так что можно было любоваться пейзажем: зеленой лужайкой с ровно подстриженными кустами.
- Здесь есть садовник?
- Нет. Порядок в Академии поддерживают сами ученики.
Анна кивнула и повернулась к целителю:
- Хочу поблагодарить. Хон - просто сокровище! Но я беспокоюсь, что он уроки пропускает.
- Для Хона это своего рода испытание. Мало кому из курсантов посчастливится побывать на практике еще до окончания обучения.
- И все-таки... Не наказывайте его строго за пропуски.
- Наири, - ректор отложил ложку. - Хон - будущий рораг. А королевский телохранитель должен уметь многое. Поэтому поблажек не будет. И я умоляю вас отнестись к курсанту со всей строгостью. Используйте его, как пожелаете, и ни о чем не беспокойтесь.
Анна замолчала. Слово "используйте" из уст инкуба прозвучало двусмысленно. Стало неловко.
- А сколько ему лет?
- У нас другая продолжительность жизни, Наири. Хон старше вас, если вы об этом.
- Я спрашиваю, какой у него возраст в переводе на человеческий. Все же период взросления у разных видов живых организмов различается.
- Можете считать, что Хону двадцать два-двадцать четыре года. Как и его однокурсникам.
Анна перевела дух. Пусть он мальчишка по сравнению с ней, но к педофилии инкубы не склоняют.
Потом пришлось ждать, пока доест последний из кадетов: едва она отложила ложку, её примеру последовали все присутствующие. Сообразив, в чем дело, Анна попросила добавки и ковыряла в своей миске, давая остальным спокойно позавтракать.
Едва вернулась к себе и разложила вчерашние записи – явился Хон. Отсалютовал и замер у стола, готовый отвечать на вопросы.
- Погода сегодня хорошая... Прогуляемся? Совместим приятное с полезным...
Дежурный рораг и охрана из курсантов выдвинулись следом.
- Послушайте, что тут со мной может случиться? Обещаю – за пределы Академии не выйду!
- Наири, вас похитили из Храма...
- Неправда! Я сама ушла. И сейчас очень прошу - хотя бы здесь, ненадолго...
Рораг заколебался, но все же отступил, зыркнув в сторону Хона. Курсант вытянулся еще больше, стерев с лица даже намек на эмоции.
- Ну чего ты, в самом деле. Улыбнись. И пошли гулять!
В пальмовую рощу не долетал жаркий ветер пустыни. Крохотный родник фонтанчиком вырывался из-под земли и разбивался о плоские камни, выстилающие русло. Анна опустилась на колени, погрузила руки в воду, и, сложив ладошки ковшиком, поднесла к губам. Зубы заломило.
- Надо же. Даже тут, в пустыне, вода ледяная... Эй, ты чего?
На парня было жалко смотреть. Словно здесь и сейчас погибал мир.
- Хон?
- Наири... зачем вы так?
- Я... нарушила какое-то табу? Эту воду нельзя пить?
- Нет, но... из ладоней? Вам стоило сказать... я бы кружку принес.
- Уф, напугал. Я думала, что-то запрещенное сделала. Кстати, как будет "родник"? "Камень"? "Пить"? Да не столбей памятником самому себе, садись! - и Анна показала пример, усевшись прямо на траву.
Толстый пальмовый ствол удобно поддерживал спину, так что можно было без последствий просидеть и час, и два. Но Хон запаниковал.
- Наири, простите. Встаньте, пожалуйста. Я быстро, сейчас сюда принесут стулья и стол... Подождите немного...
- Зачем? Мне и так удобно. Садись, - и она приглашающе хлопнула рядом с собой ладонью.
Хон смотрел так жалобно, что Анна психанула:
- Ну?
- Наири, может, хоть не на голой земле сидеть изволите?
- Изволю. На голой. Или это тоже религией запрещено?
Вместо ответа Хон обреченно стал расстегивать мундир. Стриптиз с таким выражением лица не показывают, но Анна заволновалась:
- Эй, ты чего? Мы, кажется, сюда язык учить пришли?
Расправленный китель лег на траву. Рядом с ним, опустив глаза в землю, припал на колено Хон:
- Наири, умоляю... Тогда хотя бы...
Поняв, что он не отвяжется, Анна пересела:
- Ну? Доволен? Может, теперь позанимаемся?
Молодой инкуб робко уселся рядом и урок начался.
Анна сразу поняла, что зря понадеялась на слуховую память. Но спрашивать бумагу у Хона не решилась, боясь нового приступа "угоди Наири". С него станется все бросить, и помчаться добывать требуемое. Поэтому она подобрала веточку и выцарапывала буквы в траве.
Хон наблюдал некоторое время, потом робко поинтересовался:
- Наири, я прошу прошения, но может, вам с этим будет удобнее?
Блокнот. Маленький, в половину ладони. И крохотный карандаш. Она покрутила его в руках: толстый стержень, обмотанный полоской замши.
- Это ведь не графит?
- Графит, смешанный с особым сортом глины. Позвольте...
Перочинным ножом Хон ловко заострил кончик грифеля, так, что линия на бумаге получалась тонкая-тонкая.
- Простите, вам не подобает... Это моя вина - я должен был позаботиться о письменных принадлежностях.
- Если снова собрался на коленях ползать, то я лучше домой пойду...
Хон тут же перестал извиняться, но откровенно смущался, видя в руках Анны свой блокнот.
Как и в прошлый раз, его робость быстро испарилась – парень втянулся в работу. Расстегнул верхние пуговицы рубашки. Ворот тут же сбился, открывая крепкие мышцы шеи. Стрижка тоже потеряла аккуратность, пряди топорщились в все стороны.
- Курсант Саван Хон! Что здесь происходит?
Он подскочил, вытягиваясь. Подошедший ректор гневно поджимал губы, сдерживая ругань.
- Немедленно отправляйтесь к своему декану, скажите, чтобы отправил вас под арест.
Хон мельком скользнул взглядом по мундиру. Анна тут же подняла одежду, стряхнула с неё прилипшие травинки и сама накинула на плечи зардевшегося Хона. Тот отсалютовал ректору, быстро коснулся земли коленом перед Анной и умчался в сторону главного здания Академии.
- Я могу спросить, что он натворил?
- Позвольте принести вам свои извинения за неподобающе поведение курсанта, Наири.
Анне до колик надоела привычка инкубов валиться на колени при малейшем недовольстве с её стороны. Теперь же она начала подозревать, что у военных это приравнивается к официальному приветствию. И если простые обычаи можно изменить, то ритуал военной машины - нереально. И она махнула рукой: пусть их.
- Я еще раз спрашиваю, что натворил Хон?
- Вел себя неподобающе.
- Вы о том, что он сидел рядом со мной? Так я сама попросила.
- Это не преступление, Наири. Место рорага - у ног его хозяина. Но Хон обязан был позаботиться о вашем комфорте. Вы сидели на земле, писали непонятно чем...
- И это - причина ареста? Послушайте, может, обойдемся уже тем, что его отругали?
- Прошу прощения, Наири. Трибунал состоится, и курсант Саван Хон ответит по закону за свое преступление. А вам следует отдохнуть - вы тяжко трудились, это может сказаться на вашем здоровье.
Анна мрачно оглядела инкуба. То, что Хону влетит, да еще ни за что, никак не укладывалось в голове.
- Скажите, кому вы подчиняетесь?
- Непосредственно Его Величеству.
- Вы ведь рораг... Звание капитана королевских телохранителей старше вашего?
- Капитан Эйр выше меня по должности, Наири. И пока он здесь, ответственность за вашу безопасность возложена на него.
- Прекрасно!
И Анна быстро пошла к лазарету.
Эйр не переехал, но мебели в палате прибавилось. У окна пристроился стол, заваленный бумагами, рядом притулилась этажерка. Сам капитан королевских телохранителей едва успел вскочить. Стул покачнулся и с грохотом упал.
- Что за суета?
У Анны появилось желание привязать Эйра к кровати – подобный режим для раненого мог привести к печальным последствиям. Но сейчас на первый план выходила другая проблема.
- Оставьте нас!
К удивлению Анны курсанты и рораг, последовавшие за ней, тут же покинули палату. Ни просить, ни уговаривать не пришлось.
- Эйр, - остановила она натягивающего мундир инкуба. - Нам нужно поговорить.
Вместо ответа рораг поднял стул и чуть отодвинул от стола, приглашая присесть. Сам встал напротив, вытянувшись, словно на параде.
- Может, тоже присядешь? Нет? Ну, как хочешь... В общем, если коротко... Мне помощника выделили, курсанта. Хороший мальчишка. Но, кажется, я его подставила. Говорят, он нарушил субординацию и его отдают под трибунал.
- По отношению к вам нарушил? Тогда все правильно.
Анна задержала дыхание и досчитала до пяти.
- А баба Яга – против. Хон не сделал ничего плохого. Ну, забылся немного, ты вон, тоже без кителя меня встретил... Тебя за компанию под трибунал?
- Если Наири посчитает это оскорблением.
- Если... А если нет? Хон только делал то, что я говорила.
- Я разберусь, раз Наири этого желает...
- Желает. Очень. И... спасибо.
Она была уже у двери, когда Эйр окликнул её:
- Госпожа...
В нем ничего не осталось от рьяного служаки. Перед Анной стоял уставший мужчина.
- Вы снова меня спасли. Умоляю, примите мою благодарность!
И Эйр мягко, с какой-то кошачьей грацией опустился на колени, а потом распластался по полу, протягивая к Анне сложенные лодочкой ладони.
Она не стала дожидаться окончания церемонного поклона - ушла. Хотелось одновременно плакать и крушить все подряд. Но, сдержав эмоции, Анна обратилась к сопровождающим:
- Я хочу поговорить с Хоном. Где он?
- В карцере. И без разрешения ректора к нему нельзя.
- Если Хон оказался под арестом за отсутствие в роще стула, то какое наказание грозит тому, кто попытается остановить меня? Попробуем узнать?
